Снежные холмы

Глава 5

– Рита, зови этих недотеп сюда! Стоит ребенку подойти и потрогать нижние ветки, как они тут же отвалятся! – недовольно бубнит Инна Викторовна, держа в руках части искусственной елки, которую днем установили двое рабочих. Подойдя к длинной и сверкающей стойке из темно-коричневого дерева, за которой я нахожусь, она устало добавляет: – Завтра официальное открытие! Его покажут по всем местным телеканалам, включая один федеральный, а у нас черт знает что творится!

Сегодня на ней серая расклешенная толстовка и узкие черные брюки. В первый раз вижу ее не на каблуках, а в кремовых уггах, и именно эта обувь придает ее несколько суровой внешности милое очарование.

– Может, вы кофе хотите? – спрашиваю я, заметив ее усталый вид. – Или какао?

Она вздыхает.

– Нет, спасибо, Ань. Из года в год одно и то же. Стоит только заикнуться, что близится какой-нибудь ответственный день, как вокруг тут же начинается хаос! А впрочем… закажи для меня капучино. Мне еще несколько часов отдых не светит, а я уже валюсь с ног.

Киваю и набираю на рабочем телефоне три цифры, которые соединяют меня с баром ресторана. Заказываю горячий напиток и один круассан с шоколадной начинкой. Думаю, начальнице стоит закинуть в желудок хоть что-то, ведь ей действительно еще долго работать и следить за подготовительным процессом.

Двадцать минут назад я сменила Веронику, которая работала в первую смену и наблюдала, как рабочие, которые должны были заниматься установкой новогодней елки в холле гостиницы, зачем-то сначала стали распутывать гирлянду, за что и получили нагоняй от управляющей.

– Ты бы видела… – восторженно рассказывала мне Ника перед уходом. – Инна Викторовна залетает сюда, а эти пацаны все с огоньками возятся. В холле и у стойки гостей не было, так она звонким голоском подзывает их к себе да как крикнет: «Вы что, совсем охренели?! Эта елка должна была стоять здесь два часа назад, а вместо нее у нас несколько метров распутанной гирлянды, которую не на что вешать!» А они: «Инна Викторовна, ну мы подумали, что сначала будет лучше разделаться с этим клубком!» А она им: «Можете выключить свои гениальные думалки, чтобы через тридцать минут елка была собрана и установлена на положенном месте!» Те снова начали ныть, а она как треснет кулаком по стойке, что я аж вздрогнула… Ух, мне бы такую силу и уверенность!

В ресторане, который находится за двумя поворотами коридора от холла, утром молоденькая официантка уронила поднос с фужерами, когда несла его к барной стойке. В придачу к этому через несколько минут она же зацепила ногой провод от музыкальной техники и налетела на стол с елочными игрушками, которыми должны были украсить каждую нависшую над столиками фигурную люстру. Большинство украшений разбилось вдребезги, оставив на теле девушки многочисленные порезы.

В хозяйственном отделе тоже творился какой-то бедлам. Из строя вышли сразу три стиральные машинки, и в рабочем состоянии осталось только четыре. Завотделом носилась по гостинице, требуя от Инны Викторовны немедленного появления ремонтника, которому она никак не могла дозвониться.

– У нас гора грязного белья, которое нужно подготовить к утру, и оставшихся четырех машин попросту не хватит! А полотенца из ресторана и скатерти? Господи! В чем стирать их? Неужто мои девочки должны вручную это делать? – тараторила она нервным писклявым голосом в тот момент, когда я заходила в холл.

Словом, сегодня творится что-то невероятное, как будто кто-то подбросил в наш мирный рабочий процесс бомбу с неприятностями. И сейчас, глядя на то, как Инна Викторовна вновь отчитывает рабочих, что не потрудились качественно собрать искусственную елку, я вновь понимаю, что это место наполняет меня жизнью.

К шести часам подъехали очередные гости – жизнерадостные супруги Фирсовы с угрюмым сыном-подростком. Я регистрирую их, беру у отца семейства паспорт и кладу его в сейф под стойкой. Пока на принтере печатаются бумаги регистрации, которые он должен подписать, открываются широкие стеклянные двери, и в холле появляется высокий темноволосый мужчина, которого я прежде не видела. Должно быть, новый гость.

– Алексей Владимирович, поставьте свою подпись вот здесь, – указываю я усатому дядечке золотистой ручкой строчку на листе.

– А тут есть дамская комната? – тихонько спрашивает его жена, стянув тонкую красную шапочку. – Нам еще ехать до домика и…

– Конечно. За лестницей справа дверь.

– Спасибо! Подожди меня, ладно? Я скоро!

Мужчина поднимает на меня веселые глаза.

– Как будто я без нее уеду.

Их сынок фыркает и отворачивается, а я, улыбаясь, забираю подписанные бумаги. Смотрю на только что вошедшую в холл парочку, которая завтра выселяется, и вновь замечаю темноволосого мужчину в черном пуховике. Незнакомец стоит у дверей и пристально глядит в мою сторону.

– Хочу арендовать снегоход. Покататься с сыном, а может, и жену научу ездить, – говорит Фирсов-старший. Я тут же переключаю свое внимание на него.

– Да, конечно. С сегодняшнего дня?

– Нет, давайте с завтрашнего. Уже вечер, а мы так устали добираться сюда. Надо бы поспать.

Понимающе киваю.

– Сейчас я распечатаю вам бумагу, отдадите ее сотруднику, который вас привез, а он уже скажет, где можно будет забрать снегоход.

– Понял! – довольно отвечает мой гость.

Пока принтер трудится над заявкой, я достаю из специального ящика ключ с черной цифрой «6» на ярко-желтом брелоке и протягиваю мужчине:

– Вот, пожалуйста. В домике есть телефон. Если вам что-то понадобится или возникнут какие-либо проблемы – звоните, и я помогу.

– А ужин нам привезут? – спрашивает его жена, вернувшись из дамской комнаты.

– Его вам доставят через несколько минут.

Они забирают ключ и, поблагодарив меня, направляются к центральным дверям. Всегда ощущаю приятную слабость, когда от меня уходят довольные гости.

Беру телефон и набираю номер менеджера на кухне. Сообщаю о том, что в шестой домик нужно доставить ужин на троих. Кладу трубку и смотрю в широкое окно, за которым уже час как темно. Внезапно вспоминаю о высоком человеке, несколько минут назад стоявшем у центральных дверей и которого я прежде здесь не видела. Гляжу по сторонам, но кроме рабочих, собирающих елку, сотрудниц, украшающих мишурой лестницу, да нескольких гостей с красными от мороза носами, сидящих на диванчиках перед телевизором, в холле никого нет.

Наверное, тот мужчина – «сквозной отдыхающий». Этим термином работники курорта называют тех, кто приехал в «Снежные холмы» только для того, чтобы покататься на горках и лыжах, прогуляться по лесу, а вечером вернуться домой. Таких здесь много.

Раскладывая бумаги по ящикам, не замечаю, как к стойке подходит Владимир Павлович.

– Добрый вечер! Очень рада вас видеть! – искренне восклицаю я.

– Здравствуй, Анечка. Как твои дела? – тепло улыбается он.

Под взглядом изучающих светло-серых глаз чувствую, что начинаю краснеть. Почему каждый раз, находясь рядом с этим человеком, меня накрывает волна смущения? Может, из-за того, что именно благодаря ему я нахожусь здесь? Наверное, стоит сказать «спасибо», а то как-то невежливо…

– Замечательно! Мне здесь безумно нравится. А как вы? Давно вас не видела.

– Потихоньку. Приводил в порядок кое-какие дела… Слышал, у вас тут сегодня все вверх тормашками, – улыбается он.

– Ага, целый день какая-то ерунда творится. Стиральные машинки ломаются, посуда бьется, а рабочие получают взбучку от Инны Викторовны.

– Ну, она умеет делать это весьма сдержанно, при этом не теряя строгости, – говорит Владимир Павлович, кинув на двух парней, кряхтящих над елкой, мимолетный взгляд. – Тебя здесь все устраивает?

– Да, все просто великолепно. Несравнимо с теми местами, где я работала прежде. Как будто в сказку попала.

На несколько секунд повисает неловкое молчание.

– Не было никаких проблем?

– Слава богу, нет, – нервно улыбаюсь я.

– Тебе выдали нашу уличную теплую униформу?

– Да, но пока не так уж холодно, поэтому обхожусь без нее.

– Размер подошел?

– Угу. Все в порядке.

Мужчина задумчиво кивает и продолжает расспрашивать:

– А как гости? Не обижали?

Я нервно чешу лоб и принимаюсь раскладывать все, что лежит на столе под стойкой рядом с экраном компьютера. Достаю ручки и карандаши из органайзера, вытаскиваю маленькие квадратные стикеры из пластмассовой упаковки и принимаюсь за «уборку».