Снегопад на курорте

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Кэролайн зашевелилась и проснулась. Было уже почти совсем светло, и она лежала в постели одна. Посмотрев в окно, она увидела, что снегопад прекратился, а утро обещает быть солнечным.

Торопливо умывшись и причесавшись, она оделась и пошла в кухню, где ее встретил соблазнительный аромат кофе.

Мэтью, полностью одетый, стоял у плиты и жарил гречишные блины.

Обернувшись, он сказал:

– Видишь, к утру снегопад прекратился, снегоочистители расчищают дорогу, так что, как только поедим, можем возвращаться назад.

– Да. Надо ехать как можно скорее, на случай, если Кетлин…

– С Кетлин все будет в порядке, – перебил он. – Ты заботишься о ней так, как будто ты ее мама, а не просто няня.

Кажется, к нему вернулось прежнее настроение и желание задевать ее, дразнить.

– Мне, как няне малышки, как раз и платят за заботу о ней.

– Тебе платят за то, чтобы ты добросовестно делала свою работу. Хотя в прошлую ночь ты успешно проявила себя и в другой области, – язвительно добавил он. И увидел, как вспыхнули ее щеки.

Она прикусила язык, чтобы не наговорить колкостей в ответ. Совершенно ни к чему было начинать перепалку. С его острым умом и самообладанием она не смогла бы тягаться.

Выложив пышные золотистые блины на две тарелки, он сообщил:

– Завтрак готов.

Бросив на него укоризненный взгляд, Кэролайн молча села за стол. Шелковистые золотисто-русые волосы густым облаком накрыли ее плечи, нежное лицо все еще пылало. Наблюдая за тем, как она поливает блины густым кленовым сиропом, Мэтью почти с удивлением думал о том, какая же она красивая.

Ее миндалевидные глаза с очень длинными ресницами были настоящего аквамаринового цвета. Когда она смотрела вниз, ресницы почти касались щек.

Ее безупречная, почти прозрачная кожа вызывала ассоциации с нежной акварелью, в то время как рот и подбородок свидетельствовали о недюжинной силе характера.

Неосторожно подняв глаза, Кэролайн встретилась с ним взглядом, и ее щеки запылали еще ярче.

– Ты выглядишь совсем по-другому с распущенными волосами. Мне так нравится больше.

Она предпочитала степенный вид, который ей придавал пучок, но промолчала, не желая вступать в пререкания.

Закончился завтрак в полном молчании. Кэролайн прибрала все, Мэтью подал ей пальто, и они вышли на улицу, в сверкающий белоснежный мир.

Когда он запер дверь, Кэролайн вздохнула. Столько всего произошло с того момента, как он открыл эту дверь! Так много, что это нельзя забыть. Их отношения изменились бесповоротно.

Но не настолько, чтобы она могла почувствовать себя удовлетворенной или уверенной. Его единственным желанием было использовать ее как своего рода вакцину против того, что он называл «жаром в крови»…

Когда она села в машину, ей в голову пришла еще более ужасная мысль. Что, если ее уступка поставила под угрозу ее работу? Вдруг, сожалея о случившемся, Мэтью сочтет ее обузой и решит избавиться от нее? Она вряд ли сможет что-нибудь с этим поделать.

Девственно-белый чистый снег хрустел под колесами, пока Мэтью осторожно выезжай на главную дорогу. Как он и говорил, снегоочиститель хорошо поработал, и автострада не доставляла им никакого беспокойства.

Казалось, природа решила искупить свою вину за плохую погоду накануне, и утро было роскошным. Солнце сияло на небе средиземноморской синевы. Даже сам воздух, казалось, сверкал. Но Кэролайн, охваченной страхом, все это не было в радость.

Когда они вошли в коттедж, им навстречу выбежала Кетлин. Обхватив Кэролайн за колени, она подставила личико для поцелуя.

Кэролайн наклонилась и, пытаясь скрыть свои чувства, обняла и поцеловала девочку.

– Привет, малышка, тебе было весело? – Мэтью подбросил ее вверх и, зарычав, сделал вид, что собирается укусить ее за ушко. Она взвизгнула от удовольствия.

Когда он опустил Кетлин на пол, она подбежала к симпатичной женщине средних лет и, взяв ее за руку, подвела к Кэролайн.

– Это Глэдис.

– Все в порядке? – спросил Мэтью.

– Просто прекрасно, – приветливо ответила Глэдис. – Когда я укладывала ее спать, она спросила, где вы оба, и вполне удовлетворилась, когда я сказала, что вы вернетесь утром…

Вспомнив свои подозрения, что Мэтью мог запланировать их ночевку, Кэролайн бросила на него быстрый взгляд, но лицо его было невозмутимым.

– Она сказала мне, что Каро всегда рассказывает ей на ночь сказку про жабу, – продолжала Глэдис, – но, поскольку я не знала такой, согласилась на сказку о приключениях дракона Доналда…

– Пойдем, – подала голос Кетлин, дергая Глэдис за юбку.

– Ей хотелось поиграть с другими детишками, – объяснила няня, – но я уговорила ее подождать вас здесь.

– Можно мы пойдем, папа?

– Конечно, идите, – ответил он.

Кетлин взяла Кэролайн за руку.

– Пойдешь с нами?

– Нет. Не сегодня, – вмешался Мэтью. – У Кэролайн много дел. – Потом он повернулся к Глэдис: – У вас хватает персонала?

– Да-да. У нас достаточно персонала, и весь день распланирован, – с энтузиазмом проговорила Глэдис. – Все малыши любят урок рисования и занятия физкультурой…

– Это очень весело, – вставила Кетлин.

– После ланча мы отправимся на игрушечном поезде в Страну Игрушек и на чай с Санта-Клаусом.

– И с его оленями… – радостно добавила Кетлин, пока они с няней надевали верхнюю одежду.

– Вы сами будете укладывать ее сегодня спать? – спросила Глэдис перед уходом.

Взволнованная тем, что Глэдис обращалась к ним как к паре, а не как к работодателю и работнице, и удивленная тем, что Мэтью не делает никакой попытки исправить такое положение, Кэролайн поспешила ответить:

– Да, конечно.

– Тогда я приведу ее сюда в половине седьмого.

– В этом нет необходимости, – сказал Мэтью. – Я приду за ней сам.

– Пойдем, солнышко, – сказала Глэдис после того, как Кетлин забрала Барнэби.

Взявшись за руки, Глэдис и Кетлин с медвежонком отправились в главный корпус.

Лишенная своих обязанностей няни и чувствуя смущение оттого, что снова остается наедине с Мэтью, Кэролайн сказала первое, что ей пришло в голову:

– Кажется, идея центра для детей младшего возраста оправдала себя.

– Как я уже говорил, пока здесь развлекают малышей, их родители и няни имеют возможность заниматься своими делами… Что мне сейчас нужно, так это горячий душ. А ты что скажешь насчет душа?

– Это было бы прекрасно.

– А потом, поскольку сегодня выходной, погуляем.

– Погуляем? – переспросила она.

– Не хочешь же ты торчать в помещении в такой роскошный день?

– Нет, но я… я няня Кетлин, мне за это платят, и… – Она запнулась и замолчала.

– После прошедшей ночи не пора ли перестать беспокоиться на этот счет?

Все ее предыдущие тревоги нахлынули снова. Она поспешно сказала:

– Я знаю, что ты жалеешь о случившемся, и я согласна с тем, что это не должно было произойти. Я очень хочу забыть об этом, если ты…

– Ты сможешь забыть об этом?

– Да, смогу, – уверенно солгала она. – Я думаю, что для всех будет лучше, если мы возвратимся к тому, чтобы быть просто… просто…

– Работодателем и работницей? – спросил он, когда она запнулась.

– Да.

– Значит, ты хочешь продолжать работать у меня? – Его золотисто-зеленые глаза насмешливо блеснули. – Ты не собираешься оставить место?

Не в силах справиться со своим голосом, она помотала головой.

– Но если ты хочешь продолжать работать у меня, ты должна помнить, что я плачу тебе за то, чтобы ты делала так, как я хочу. В пределах разумного, – язвительно добавил он. – Другими словами, если я прошу тебя быть моей спутницей, скажем, на время выходного дня, я вправе ждать твоего согласия…

«Будь ты проклят!» – со злостью подумала Кэролайн. Если бы не Кетлин, она бы не стала терпеть подобное.

– Это понятно?

После паузы она холодно ответила:

– Абсолютно.

Он слегка кивнул. Потом более мягким тоном заметил:

– Рекомендую тебе одеться потеплее… И оставь волосы распущенными. – Видимо не понимая, что творится в ее душе, он добавил: – Пожалуйста.

В полном смятении Кэролайн пошла принять душ и переодеться.

Если ему просто нужна была спутница, неужели он не мог найти себе красивую, утонченную женщину, которая была бы рада вниманию со стороны такого интересного мужчины, как Мэтью?

Почему же он настаивает именно на ее обществе, если даже не симпатизирует ей?

Когда она вернулась в гостиную, Мэтью уже ждал ее. Он был в дубленке, но без шапки.

– Это самое теплое, что у тебя есть? – спросил он, глядя на ее короткую куртку.

– Да, – сухо ответила она.

Пожав плечами, он повел ее к выходу, где их ждали сани, в которые была впряжена лошадь.

Мэтью помог Кэролайн забраться в сани, а когда она удобно устроилась, сел рядом с ней. Хотя по-прежнему ярко светило солнце, воздух был морозным, и толстый плед, которым Мэтью ее укутал, пришелся как нельзя кстати.

Он тронул поводья и прищелкнул языком.

Заскрипели полозья, весело зазвенели колокольчики, и сани с седоками помчались по холмам, через сказочно красивый заснеженный лес, на берег озера.

Все было так прекрасно и необычно, что, когда они огибали южный край озера, Кэролайн уже улыбалась.

Покосившись на нее, Мэтью спросил:

– Тебе доводилось когда-нибудь испытывать такое?

– Нет, – призналась она. – Это просто замечательно.

– Честно говоря, я имел в виду нечто большее, чем просто прогулка в санях.

– Да? – Она сразу насторожилась.

– Не волнуйся, – насмешливо улыбнулся он. – Тайное бегство с возлюбленной не входит в повестку дня.

– Не сомневалась, – резко ответила она. И, осознав, что попалась на его наживку, постаралась как можно спокойнее спросить: – А что же тогда входит?

– Посещение универмага. Завтра Рождество, а у меня еще «нет подарка для Кетлин. Ты поможешь мне выбрать что-нибудь?

– С удовольствием, – охотно согласилась она. – И сама что-нибудь ей присмотрю. Пока что у меня есть только сказки и новые шарф с шапочкой, которые я связала для Барнэби.

– Похоже, что это будет главный подарок, – одобрительно заметил он.

Минут через сорок они остановились у главного отеля живописного, любимого туристами городка Хемслок. Попросив одного из служащих отеля позаботиться о лошади, они отправились на ланч.

Ведя легкий и непринужденный разговор, Мэтью проявил себя как приятный собеседник, и Кэролайн, отбросив все тревоги, расслабилась.

Поев, они отправились за покупками. Все вокруг было украшено к Рождеству. В сверкающих огнями и мишурой витринах универмага были выставлены всевозможные рождественские подарки.

Проведя около часа в отделе игрушек, они накупили уйму вещей, которые, по их мнению, должны были понравиться любой маленькой девочке.

Кэролайн хотя и понимала, что находится в мире грез, но оттого, что она была с Мэтью, что они вместе выбирали подарки для Кетлин, чувствовала себя такой счастливой, какой не была никогда в жизни.

Мэтью приглядел упаковочную бумагу с изображением Санта-Клауса и оленей и попросил завернуть подарки и прислать их в отель.

Но вместо того, чтобы сразу туда и направиться, как она ожидала, Мэтью сказал, что им надо купить кое-что еще.

Они поднялись этажом выше. Поняв, что это отдел мехов, Кэролайн бросила на Мэтью тревожный взгляд.

– Зачем…

Он оборвал ее на полуслове:

– Затем, что я собираюсь купить тебе теплую одежду.

– Нет! – Она остановилась. – Я не хочу, чтобы ты мне что-то покупал.

Мэтью с силой сжал ее плечи и с ледяным спокойствием, которое, как она знала, не предвещало ничего хорошего, сказал:

– Прежде чем скандалить, может быть, ты меня выслушаешь, Кэролайн? Это не плата за предоставленные услуги. Если бы это было так, я бы купил тебе норковую шубу. Я просто хочу купить тебе небольшой рождественский подарок.

– Я ненавижу натуральные меха, – дрожа, сказала она.

– Тогда выбери что-нибудь из искусственного меха.

Взяв ее за локоть, он повел ее вперед и сам выбрал красивое манто, которое она по неопытности приняла за норковое. Распахнув его, Мэтью показал ей этикетку, на которой было написано: «Красота без жестокости». И указывалось, что это стопроцентное акриловое волокно.

Хотя мех и не был натуральным, он был весьма дорогим.

– Примерь.

Шубка была легкая, мягкая и необыкновенно теплая. Большой воротник легко превращался в капюшон.

– Идеально, – проговорил Мэтью. – Если ты, конечно, не хочешь что-то другое.

– Нет. Но я просто не…

– Ну тогда мы берем это, – заявил Мэтью. И, обратившись к довольно высокомерной продавщице, выросшей невесть откуда за их спинами, сказал: – Не упаковывайте. Моя невеста сразу наденет ее.

Взволнованная, но благодарная ему за то, что он представил ее как свою невесту, Кэролайн проследовала за ним к кассе.

Через несколько минут, с фирменным пакетом в руках, в котором лежала ее куртка, Кэролайн и Мэтью вышли на заснеженную улицу и направились к отелю.

Выполнив все задуманное, Мэтью снова стал приятным спутником, сделавшим для нее этот день таким радостным. Перестав чувствовать неловкость из-за шубы, Кэролайн снова подпала под его обаяние.

Они выпили чаю, а потом погрузили все подарки в сани и поехали назад по тихой дороге вдоль озера.

Солнце спряталось. Жемчужно-серое небо покрылось облаками. Тихо подкрадывались сумерки. Свет фонарей разливался яркой желтизной на снежных откосах, окаймлявших дорогу.

Ощущая мягкое тепло подаренной шубки, Кэролайн погрузилась в радужные мечты. Она любовалась пейзажем, словно сошедшим с рождественской открытки, и прислушивалась к приглушенному цоканью копыт.

– Сколько лет было твоему мужу, когда он умер?

Неожиданный вопрос Мэтью разбил ее счастливые мечты – словно камень ударил по стеклу.

– Ч-что?

Он повторил вопрос. Потрясенная, она сказала правду:

– Двадцать четыре.

– Непростительно молод, – заметил Мэтью. – Мой сводный брат Тони умер в том же возрасте. Отчего он умер?

Запнувшись, она ответила хриплым голосом:

– У него была редкая форма рака.

Мгновение Мэтью казался озадаченным, потом сказал:

– Тони погиб в автомобильной катастрофе. За рулем была его жена. Один Бог знает, почему он разрешил ей вести машину. Шел снег, дороги были плохими, а она была не в том состоянии, чтобы сидеть за рулем.

Кэролайн сказала в отчаянии:

– Кажется, ты считаешь, что дорожная авария произошла по ее вине.

– Я не виню ее в том, что произошла авария… Этого нельзя было избежать. Была гололедица. Их занесло на льду, и они ударились в бетонную опору моста. Тони выбросило через ветровое стекло. Позже, во время расследования, выяснилось: она настояла на том, чтобы вести машину, они поменялись местами и он не пристегнул ремень безопасности. Так что я считаю ее виноватой в его смерти…

«Я считаю ее виноватой в его смерти…»— стучало в голове Кэролайн. Она прижала руки в перчатках к вискам.

Шок от предъявленного Мэтью безжалостного обвинения был еще сильнее оттого, что она только что испытывала невыразимое счастье. Она сидела неподвижно. Каждый вдох причинял ей боль, словно горло стискивал железный обруч. Она ничем не могла облегчить эту боль.

Тони всегда забывал о ремне безопасности, и ей приходилось напоминать ему, чтобы он пристегнулся. Но в ту ночь она не сделала этого. Так что Мэтью был прав.

Она застонала от отчаяния.

– Все в порядке? – резко спросил Мэтью.

– Да, – прошептала она онемевшими губами.

– Я подумал, что напоминание о муже растревожило тебя.

– У меня просто немного заболела голова.

– Надеюсь, ничего серьезного? – участливо спросил он, но она насторожилась. – Я собирался пойти с тобой сегодня на банкет по случаю Рождества.

Всего пять минут назад, несмотря на то, что у нее не было подходящего для случая туалета, она бы с радостью приняла предложение Мэтью.

Сейчас, когда такой прекрасный день был испорчен, ее страшила сама мысль, что ей придется вести себя так, будто ничего не произошло.

Но, вспомнив его слова: «Если я прошу тебя быть моей спутницей, я вправе ждать твоего согласия», – она закусила губу, а потом отрывисто сказала:

– Когда мы вернемся, я приму таблетку от головной боли.

Мэтью никак не прокомментировал это, и, если не считать скрипа саней, следующие несколько миль они ехали в тишине. Кэролайн сидела неподвижно и отрешенно, погруженная в свои мысли.

Ей даже в голову не приходило, что Мэтью может обвинить ее в смерти Тони. Она была не в силах справиться с шоком.

Наверное, ей не следовало соглашаться на эту работу. Тогда не пришлось бы испытать столько боли и страданий… Но так она бы не встретилась со своей дочерью и не пережила бы столько счастливых минут в объятиях Мэтью.

Нет, она не должна жалеть ни о чем. Несмотря на то, что на нее с новой силой обрушились воспоминания о той ужасной ночи и перед глазами снова возникло полное отчаяния молодое красивое лицо Тони…

В течение первых шести месяцев после свадьбы, с нетерпением ожидая рождения «своего» ребенка, Тони избавился от преследовавшей его меланхолии. Квартира была убогая, денег не хватало, но он был в таком приподнятом настроении, в котором ей никогда не доводилось видеть его раньше.

Грейс, радуясь, что скоро станет бабушкой, и замечая, как изменился Тони, однажды сказала:

– Женитьба пошла ему на пользу. Я никогда не видела его таким счастливым.

– Из раскисшего бедолаги превратился в человека, в котором энергия бьет ключом, – шутили друзья Тони.

Но в конце концов Кейт пришлось оставить работу. Их финансовое положение стало угрожающим. И Тони снова побледнел, осунулся, находился в постоянном волнении.

Беспокоясь о них обоих и не в силах понять, почему Тони категорически отказывается обратиться к своему сводному брату за помощью, Грейс делала все от нее зависящее, чтобы поддержать сына, но тот все равно выглядел очень усталым и больным.

Навестив их как-то в воскресный день, Грейс сказала сыну:

– Ты что-то плохо выглядишь. Я думаю, что тебе надо показаться врачу.

– Вот и я пытаюсь заставить его, – поддержала Кейт. – Может быть, хотя бы ради вас он сделает это.

– Со мной ничего такого не случилось, – раздраженно сказал Тони. – Просто я чувствую слабость и у меня ломит кости. Любого, кто ездит на работу и с работы на метро, это измотает.

– А у меня есть великолепная идея! – возбужденно воскликнула Грейс. – Когда куда-нибудь езжу, я теперь всегда беру такси и своей машиной почти не пользуюсь. Что, если я вам подарю ее на Рождество? Вам не обойтись без машины, когда появится малыш…

– Это было бы здорово, если бы у нас была своя машина, – мечтательно протянул Тони. – Но боюсь, что содержать ее нам будет не по карману.

– Я помогу на первых порах, – сказала ему Грейс. – Но при условии, что ты покажешься врачу.

В следующую пятницу, когда должны были быть готовы результаты многочисленных анализов, их друзья устраивали вечеринку по случаю Рождества.

Вот-вот должен был появиться малыш, и Кейт идти отказалась, но настояла на том, чтобы Тони принял приглашение, – в надежде, что это его взбодрит и отвлечет.

В пятницу он немного раньше ушел с работы, чтобы попасть к четырем часам на прием к специалисту.

– Я пойду с тобой, – вызвалась Кейт, заметив, что он нервничает.

– Все эти светилы не отличаются пунктуальностью. Тебе придется долго ждать. Лучше оставайся дома и держи ноги повыше, как тебе рекомендовал гинеколог.

В ту же секунду, как за ним закрылась дверь, Кейт пожалела, что не настояла на своем.

Он отсутствовал целую вечность. Тревога Кейт все росла. Она не находила себе места и постоянно прислушивалась, не повернулся ли в замке ключ.

Он пришел только в восьмом часу. И она сразу поняла, что тревожилась не напрасно.

Вид его был ужасен. На белом, как полотно, лице чернели провалы глаз.

– Что случилось? – прошептала она. Сев рядом с ней на диван, он произнес:

– Они говорят, что это очень редкая форма рака и мало шансов, что я доживу до того времени, когда ребенку исполнится три месяца.

– Нет… Нет! Наверняка можно что-то сделать…

– Конечно, они сделают все возможное, но боятся, как они говорят, «напрасно обнадеживать».

Обняв его, Кейт прижала его голову к своей груди.

– Я не перестану надеяться, – заявила она. – Я хочу, чтобы ты видел, как растет наш ребенок.

Они немного помолчали. А потом он сказал:

– Даже если я не доживу до этого, ты должна знать, что последние несколько месяцев – самые счастливые за всю мою сознательную жизнь. – Потом с напускной веселостью он продолжил: – Пусть и ненадолго, но жизнь продолжается. Ты не будешь возражать, если я оставлю тебя на часок-другой?

Он уже выпил, она чувствовала запах виски.

– Куда ты? – спросила она.

– В гости к Джефферсонам. Ты забыла?

– Ты возьмешь такси, да?

– У нас нет лишних денег на такси. – По упрямому выражению его лица Кейт поняла, что он выпил больше, чем она предполагала. – Я пока еще не покойник и в состоянии вести собственную машину.

Прекрасно зная, что, если будет настаивать, он заупрямится еще больше, Кейт сказала бесстрастным голосом:

– Мне осточертело сидеть в четырех стенах. Пожалуй, я поеду с тобой.

Сначала он очень удивился. А потом сказал с кривой усмешкой:

– Вот какая у меня девочка. Не хочет со мной расставаться, пока я еще здесь.

Она надеялась, что если пойдет с ним, то уговорит его взять такси, но он усадил ее в машину и сел за руль.

Едва они тронулись, пошел снег. Они не разговаривали. Оказалось, что говорить не о чем.

Когда они вошли в крохотную квартирку Джефферсонов, вечеринка была в самом разгаре. Дверь открыла маленькая, черноволосая, очень оживленная Джулия. Удивившись появлению Кейт, она воскликнула:

– Проходите, ребята, присоединяйтесь к празднеству!

Она взяла их пальто и, бросив быстрый изучающий взгляд на их лица, проводила Кейт на кухню. Тони устремился к бару.

Усадив Кейт в кресло-качалку, Джулия спросила:

– Вы что – поссорились?

– Нет.

– Тогда что случилось?

Мучаясь от невысказанного горя, Кейт все ей рассказала.

– Боже мой! – прошептала Джулия.

– Просто не знаю, как обрушить такую новость на его мать, – проговорила Кейт. – Грейс обожает его. Это известие ее убьет. – И она расплакалась.

Джулия подождала, пока она успокоится, а потом предложила:

– Послушай, пойди и приляг на мою кровать. Мне надо к гостям. Я попрошу Джона, чтобы он приглядывал за Тони.

Страдая в одиночестве, Кейт лежала, слепо уставившись в темноту, и прислушивалась к голосам, музыке и смеху, доносившимся из соседней комнаты. Постепенно шум начал стихать. Вошла Джулия и сказала, что гости расходятся.

– Но вот проблема! Джон хотел вызвать такси, а Тони собирается ехать в своей машине. Он уже сидит в ней и ждет тебя, но он очень пьян. Надо остановить его.

Кейт торопливо надела пальто. Джон вышел проводить ее.

– Очень скользко. Возьми меня под руку.

Дойдя до машины, они увидели, что двигатель работает, а Тони полулежит на руле.

– Выходи, старик, – принялся уговаривать его Джон. – Ты не можешь вести машину. Выходи. Я вызову вам такси.

Подняв голову, Тони тупо и враждебно забормотал:

– Не выйду. Мы поедем на своей машине.

– Тогда пересядь. Я поведу машину, – стала упрашивать его Кейт.

Когда, к ее удивлению, он передвинулся, она поспешно села за руль. С одной лишь мыслью доставить его в целости и сохранности домой – она свернула к эстакаде…

– Ты не будешь возражать, если мы пройдемся пешком от конюшни? – прервал ее мрачные мысли Мэтью.

– Нет, не буду, – мгновенно вернувшись в настоящее, ответила Кэролайн на вопрос, который едва расслышала.

Они въезжали на территорию оздоровительного комплекса. Справа виднелись главные корпуса и возвышалась елка.

Подъехав к освещенной фонарями конюшне, они забрали все покупки, поблагодарили служителя за сани и пошли по короткой дорожке к своему коттеджу.

Когда Мэтью открыл дверь в гостиную, Кэролайн увидела, что в их отсутствие появилась огромная елка и большая коробка с елочными игрушками.

– Я подумал, что, когда придет Кетлин, мы нарядим елку и положим под нее подарки, – сказал Мэтью.

– Да, Кетлин с радостью поможет. Кэролайн с удовольствием ждала Рождества, но сейчас ее радость была наигранной.

– Однако сначала я должен пойти к дежурному администратору. Я жду сегодня вечером гостя и должен знать, когда он прибудет.

Какая-то особая интонация в голосе Мэтью заставила ее внимательно взглянуть на него.

С улыбкой, в которой было что-то угрожающее, он добавил:

– Это кто-то, кого ты, по-моему, будешь рада видеть.

Сама не зная почему, Кэролайн встревожилась. Глядя ему вслед, она почувствовала, что дрожит.