Снишься мне

Квинн Лофтис

Снишься мне

Переведено специально для группы

˜"*°†Мир фэнтез膕°*"˜

http://vk.com/club43447162

Оригинальное название: Dream of Me

Автор: Квинн Лофтис / Quinn Loftis

Серия: Создатель Снов #1 / Dream Maker #1

Перевод: Ymka_2, MarinaC, pikapee, alex9091,

elenjtevi, som8, moroon

Редактор: Валентина Савинова (главы 1–7)

Финальная вычитка: Tanya Tregulova (все главы)

Пролог

«Вечером когда дети сидят за столом, или на своих маленьких стульчиках, он поднимается очень тихо вверх по лестнице, потому что ходит на носочках, без малейшего шума открывает дверь и бросает небольшое количество очень мелкой пыли в глаза, вполне достаточно чтобы оставлять их открытыми, но не замечать его.

Затем он становиться позади них и тихо дует на их шеи, пока их головы не начинают свисать. В каждой руке он несет с собой зонтик, на одном из них картинки на внутренней стороне, которые он посылает хорошим детям, а затем им сняться красивые истории всю ночь.»

Ганс Христиан Андерсон

Дайр был уверен, что если ангелы существовали на земле, то Сара Серенити Тиллман являлась им. Он наблюдал за ней, когда она несла коробки помогая организовать стенды для продаж, и приносила тарелки с едой для всех, взяв на себя заказ и оплату, хотя никто не понимал, где она взяла пиццу.

Девушка казалась неутомимой. После пятичасовой помощи трем церковным приходам в организации сбора пожертвований на ярмарке народных промыслов и выпечки, Серенити все еще сохраняла улыбку на лице. Ей задавала один и тот же вопрос каждая пожилая дама с фиолетовыми волосами в округе, и каждой она погладила руку, тепло улыбнулась и ответила с тем же терпением, что и в самый первый раз.

Дайр просто ждал того момента, когда она, наконец, возденет руки к небу и пошлет все к черту, как поступило бы большинство. Но когда он смотрел, как девушка садится в машину, машет жене пастора и говорит, что вернется завтра в 6:00, чтобы помочь, то понял, что Серенити не похожа на большинство людей. В ней было что-то еще, и мужчина хотел узнать больше. Не только потому, что она была его следующим заданием, а еще и потому, что была другой, и он хотел знать почему.

На следующий день, она сделала все так, как и говорила. Первая пришла в помещение, чтобы помочь с пожертвованиями. После обеда сказала даме по имени Перл, видимо ответственной за это мероприятие, что ей нужно уйти. Серенити рассыпалась в извинениях и затем объяснила, что вызвалась помочь тете украсить библиотеку к Рождеству, организовать елку меценатов и обернуть подарочные коробки, которые они посылают солдатам, находящимся за границей.

— Мне действительно очень жаль, миссис Перл, — мило сказала Серенити. — Я не понимала, что перегрузила себя делами.

— Иди, милая, — Перл жестом отпустила ее. — Ты сделала более чем достаточно. Я думаю, теперь мы справимся сами. Спасибо за все.

— Это было не сложно. Рада, что смогла помочь.

Дайр наблюдал, как она украшала библиотеку, делала плакаты для распродажи консервов и елки меценатов, и затем обернула двадцать небольших коробок, которые люди могли взять и наполнить вещами, чтобы послать солдатам. Оставшееся время она счастливо проговорила со своей тетей Дарлой, которая вероятно была таким же ангельским человеком, как и Серенити.

Они пели рождественские гимны и делились воспоминаниями о елках меценатов прошлых лет. Ни единого раза она не пожаловалась на боль в ногах, на усталость, или что за последние два дня ей пришлось столько улыбаться, что была уверена — лицо треснет пополам. Ее доброта была заразной, Дайр заметил это, потому что люди улыбались, когда видели ее приближение. Они сворачивали с пути, чтобы помахать или останавливались поговорить, и он мог сказать, они искренне любили Серенити.

Брудайр мог закончить эту работу несколько дней назад, но целую неделю продолжал изучать повседневную жизнь девушки. Единственное время, когда Серенити позволяла проявиться своей усталости, беспокойству или любым другим эмоциям, кроме доброты и заботы, было в уединении ее комнаты и в присутствии только кота, мистера Витерби. Это было в то время, когда дом становился тихим и спокойным до такой степени, что она могла изливать сердце своему верному, но сварливому кошачьему слушателю. И именно в это время Дайр по-настоящему начал понимать Серенити Тиллман.

Он создавал сон каждую ночь, одновременно с безмолвным наблюдением за ней в течение дня. И спустя четверо суток все еще не поместил сон во всей его полноте в сознание девушки. Это было в ту самую ночь, когда он почувствовал тягость своего положения впервые за очень долгое время. Он слушал ее разговор с мистером Витерби, и его душа сжималась от чувства безысходности и ноток страха, которые там слышались.

— Раньше я никогда не боялась ложиться спать, мистер Витерби, — говорила она большому коту, который лежал у нее на коленях, помахивал хвостом и мурчал от ласк. Девушка гладила его по спине снова и снова в методичном ритме.

— Не обязательно, чтобы сон был страшным. Просто это не то, что должно случиться; не то, чего я хочу от жизни.

Я чувствую себя такой эгоисткой из-за желания уехать, особенно когда я позволила людям в городе положиться на меня, — она помолчала и глубоко вздохнула, издав долгий печальный звук. — Я уже сказал миссис Браун, что не смогу присматривать за ее собакой по вторникам, и «Обществу гуманистов», что меня там больше не будет каждую вторую субботу, а вчера позвонила в программу продленного дня в начальной школе и сообщила, что не могу быть наставником. Возможно, я слишком рано все это прекращаю, но мне просто хочется расстаться без ссор, когда придет время уезжать. Это не слишком эгоистично, мистер Витерби?

Нет, это просто по-человечески, подумал про себя Дайр. Разве она не видела, что просто не может обо всех заботиться? Разве она не знала, что, в конечном счете, ее истощат до последней капли, Сара не задумывалась об этом? Без сомнений, тетя Серенети, Дарла и дядя Уэйн любили ее и будут делать все, но они не могли обеспечить все ее потребности. Они не могли заполнить пустоту внутри нее.

Если бы Дайр был честен с самим собой, он бы признался, что хотел ее со страстью, которой никогда раньше не ощущал. Так же как океанский прилив притягивается к берегу не в силах противостоять зову лунного притяжения, так и его притягивало к ней. Человеческая женщина понятия не имела о его существовании, и все же он страстно желал, чтобы девушка его видела, знала и хотела так же, как Песочный человек желал ее.

В тот момент, когда Сара смотрела на кота усталыми глазами полными слез, Дайр понял, что хотел быть тем, кто удовлетворит эти потребности. Он хотел быть тем, кто позаботится о ней, когда девушка откажется делать это сама.

Но хотя она увлекла его, эта Сара Серенити Тиллман, ему надо выполнить работу. И увлечение было тем, чего он не мог себе позволить. Не имело значения, что его чувства вышли за пределы задания Песочного человека. Она была человеком. Он был чем-то большим. Его вид никогда не смешивался с детьми Создателя, и все же Брудайр не мог отказаться от потребности видеть ее, быть с ней, узнавать о ней все больше и больше.

Когда Серенити, наконец, задремала долгие часы спустя, она не осознавала его присутствия. Вместо этого потерялась в своих снах — снах, которые он помог создать. Вот, что он делал. В конце концов, он — Песочный человек, и сны — его специальность. Его имя, Брудайр, было гаэльским и буквально означало сон, хотя посланники Создателя часто называли его просто Дайр. Люди конечно слышали о нем, но считали мифом, наподобие Зубной феи. У них даже были рассказы о нем и его работе Песочного человека, но они были неверными, совершенно неверными. Ох, он, конечно, давал сны, но не каждому и не только детям, как утверждал человеческие легенды. Нет, его работа была куда важнее, чем просто убедиться, что у детей приятные сны.

Работой Песочного человека было приходить к людям, указанным ему Создателем и влиять на их сны по замыслу Творца. Эти люди не были обычными Джонами. Люди из списка были теми, кто повлияет на ход истории, обычно в чем-нибудь глобальном.

Они спасут жизнь, возглавят страну, начнут или закончат войну, или, возможно, найдут лекарство от смертельной болезни. Они были архитекторами будущего, и работой Дайра было помочь повлиять на них, чтобы люди двигались в направлении, задуманном для них Создателем. Его сны не гарантировали того, что человек им последует, так как имел свободную волю.

Люди были в состоянии самостоятельно принимать решения о своей жизни. Он не мог повлиять на них больше, чем предлагали его сны, кроме как превратиться в человека. Были времена за все его долгое существование, когда он хотел бы просто рассказать людям, к которым приходил, почему они должны пойти именно этим путем, но это было не его дело. И он не всегда знал полный замысел Творца.

Именно так, с начала времен, Песочный человек, также именуемый Брудайром, распределял сны. Его жизнь протекала в одиночестве, общался только с посланниками Творца или внутри сознания людей, которых он посещал. Его никогда не беспокоило подобное существование — он никогда не ставил под сомнение роль, которую Творец отвел ему в человеческом мире. До сегодняшнего момента. До того, как встретил ее.

В самую первую ночь, когда мужчина пришел к ней, Серенити привлекла его своей нежной натурой. Он смотрел, как она общается со своей семьей и видел, с каким бескорыстием им помогает. Дайр видел, как она беспокоится о будущем, потому что не хочет оставлять тех, кого любит, даже не смотря на то, что отчаянно хотела выбраться из маленького городка, в котором выросла. Он слушал, как девушка открывала сердце коту, который следовал за ней, как верная собачка. Она разделяла все заботы, которые терпеливо выносила.

Но те разы, когда он заглядывал в ее сознание, пока девушка спала, сделали ее еще более привлекательной. Она была так созвучна своим мыслям даже во сне, что ему пришлось быть очень осторожным в своих предложениях. Казалось, она расспрашивает свои собственные сны, пока дремлет. Расспросы были редкостью, а также причиняли беспокойство, потому что часто заставляли людей просыпаться до того, как сны могли пустить корни. Серенити любила, чтобы ее называли именно так — он узнал об этом после совершенно беззастенчивого шпионажа — заставляла его работу продлиться дольше обычного, потому что он до сих пор не внедрил целый всеобъемлющий сон в ее сознание.

Она зашевелилась, вернув его мысли обратно в настоящее, и он понял, когда смотрел на нее сверху вниз, что вообще не возражает работать больше времени, чем обычно. Он не был готов перейти к следующему человеку. Дайр хотел — нет, он нуждался в том, чтобы провести с ней больше времени. Он жаждал знать о ней больше, слышать ее голос, и смотреть, как самоотверженно живет, ставя чужие потребности выше своих собственных. Она ставила его в тупик своим поведением. Это ненормально для человека думать об окружающих. Благодаря своему долгому, очень долгому существованию, он видел, как корыстна может быть человеческая раса, и Серенити была бриллиантом в груде камней, называемой Землей.

— Спи, принцесса мира, — прошептал он ей. — Отпусти бремя всех своих забот, и слушай сказку, что я тку.

Он подошел на шаг ближе, затем еще, пока не оказался рядом с ней. Мужчина был так близко, но все еще недостаточно. Он напевал, когда входил в ее разум и снова начал создавать сновидение.

Дайр пытался создавать мысли таким образом, чтобы она поверила, что они были созданы ее собственным подсознанием. Он делал очень тонкие предложения и в течение нескольких минут думал, что, возможно, она, наконец, согласилась, что нет ничего странного в ее сне. Но когда она перевернулась на спину и смахнула волосы с лица, он знал, что она уже начинает просыпаться.

Ее веки дрогнули несколько раз, прежде чем, наконец, подняться, открывая поразительные глаза цвета морской волны. Казалось, что девушка встретилась с ним взглядами, но он знал, это невозможно, поскольку она не может его видеть, но только до тех пор, пока он действительно не захотел бы этого. Затем, как делала это каждый вечер, когда он будил ее, Серенити потянулась к тетради на прикроватном столике и начала записывать мысли о сне. Страницы тетради шуршали, когда она переходила на следующую пустую страницу. Единственным звуком в комнате был скрип ручки, когда девушка писала о вещах, которые он заронил в ее сознание.

— А ты целеустремленная, этого у тебя не отнять, — сказал он, несмотря на то, что она не могла услышать. Дайр знал, что Сара не пойдет спать в ближайшее время, поэтому он сел на стул за ее столом и наблюдал, как она повернула голову, глубоко задумавшись. Когда минуты превратились в час, он подумал, что возможно, ему следует завести какое-нибудь хобби для моментов вроде этого, когда он просто сидел и ждал. Но потом подумал, что это может отвлечь его от Серенити.

«В этом суть дела, охотник», — проворчал он про себя. Но охотник или нет, он не ушел и не собирался. Вместо этого, он будет сидеть там, наблюдая, желая, чтобы он мог явить себя ей. Дайр знал, что этого никогда не случится, но на этот раз позволил себе помечтать. Хотя ему не требовалось спать, он погружал себя в дневные грезы, наполненные глазами цвета морской волны и голосом, который говорил с пустотой внутри него.

— Это не может быть нормальным, — сказала Серенити и посмотрела на ее верного кота. Она потянулась и почесала его под подбородком, к его большому удовольствию, продолжая разговаривать с ним. — Я просто не могу поверить, что мне в голову приходят такие мысли. Этому должно быть другое объяснение. Когда она убрала руку от кота, он встал и выгнул спину, потягиваясь, как могут только кошки. Затем он изящно подошел к ней, чтобы неуклюже хлопнуться к ней на колени, поверх записной книжки, в которой она строчила.

— Требуете большего, мистер Витерби? — спросила Серенити кота. Он окинул ее таким взглядом, который Дайр мог интерпретировать только как «Забей на это», а затем продолжил облизывать лапы и умываться. — Конечно, не позволяйте мне прерывать ваше умывание, когда я пытаюсь выяснить, каким же образом мне снятся сны, которые, как я думаю, говорят мне остаться в малюсеньком городке — в том городке, ради возможности покинуть который я практически готова отдать свою правую руку.

Мистер Витерби издал хрюкающий звук, который вызвал у Серенити улыбку, от которой, в свою очередь, в груди у Дайра перехватило дыхание, когда он смотрел на нее.

У Серенити была улыбка, которая могла заставить человека свернуть для нее горы. Это была смесь невинности и радости, окруженная любовью. Она была девушкой, которая действительно знает, как любить без условий и эта любовь проявлялась в ее улыбке.

— Я хочу заставить тебя так улыбаться, — сказал ей Дайр. Ответа не последовало и его сердце разбилось еще немного, как это происходило каждый раз, когда он возвращался. Жизнь, которую она олицетворяла, была не для него, но присутствие рядом с ней, заставляло желать большего. Ему нужно было уйти, но, когда он слушал ее смех, и видел жизнь, пляшущую в ее глазах, не знал, сможет ли оставить девушку.

Сама идея никогда не увидеть ее снова, не быть частью жизни, вызывала такую боль, что он не знал, как справиться с ситуацией. Дайр был так неопытен с эмоциями, которые пробели через него, что временами они угрожали сокрушить его. Единственное, что сдерживало его — спокойное поведение Серенити.

Когда он, наконец, встал, чтобы уйти, то подошел к ней, наклонился и поцеловал ее в макушку. Уже во второй раз он осмелился сделать это, и осознал, что готов вытерпеть много ужасных вещей, только за одно реальное прикосновение. За одно прикосновение, которое девушка могла почувствовать от него, а мужчина от нее, Дайр готов был встретиться лицом с любым наказанием, которое бы обязательно настигло его.

— Спокойной ночи, Сара Серенити, — мягко сказал Брудайр, пока шел к закрытому окну и начал проходить сквозь него, словно оно было открыто во внешний мир. Мужчина еще раз оглянулся на девушку, которая захватила его.

— Мне бы хотелось, чтобы ты видела меня во сне. Я бы видел сны о тебе, если бы это было в моих силах.

Глава 1

«Бог говорит однажды и, если того не заметят, в другой раз. Во сне, в ночном видении, когда сон находит на людей, во время дремоты на ложе. Тогда Он открывает у человека ухо и запечатлевает Свое наставление».

Иов 33: 14–16

Серенити смотрела в окно, наблюдая, как солнце пробивается из-за горизонта — напоминание о том, что в очередной раз она была не в состоянии спать после рассвета. Тревожный сон начался четыре ночи назад. Ну, тревожный — не совсем верное слово. В содержании сна не было ничего, что могло пугать. Там не было никаких монстров или страшных падений или чего-нибудь подобного. Вместо этого, во сне Серенити было девятнадцать лет, хотя откуда ей было это известно, понятия не имела, но была в этом уверена. Несмотря на свои девятнадцать, она все еще жила в Йеллвиле, штат Арканзас, крошечном городке с населением 1,204 человека в горах Озарк. Это сильно тревожило девушку.

Не то чтобы ей не нравился город. Просто чувствовала, будто весь остальной мир движется дальше, растет, меняется, пока она оставалась застрявшей в маленьком очаровательном городке в Богом забытом месте. Ей было восемнадцать, и через пять месяцев она заканчивала школу. Независимо от навязчивого сна, Серенити не имела намерения оставаться. Часть нее чувствовала себя очень виноватой за отъезд, когда было столько обязанностей, большинство из которых девушка уже оставила. Она пыталась подготовить не только себя, но и остальных в общине к своему отъезду.

Решение уехать далось Серенити нелегко. Она не хотела оставлять тетю Дарлу и дядю Уэйна. Они вырастили ее с девятилетнего возраста после смерти родителей, и опекуны были просто удивительными. Сара работала на полставки, чтобы помочь им свести концы с концами, потому что в Йелвилле невозможно разбогатеть, если только вы не приезжали с уже набитыми карманами. Серенити не хотела поставить их в трудное положение своим отъездом, но также не думала, что сможет провести всю свою жизнь в маленьком городке. Девушка хотела увидеть мир, испытать то, чего бы она никогда не смогла в горах Арканзаса. Серенити отвлеклась от золотых лучей утреннего солнца, когда почувствовала, что мистер Витерби, ее несносный, хотя и странно успокаивающий кот, трется об ее ноги. Она посмотрела вниз и не смогла сдержать улыбку, глядя на большой пушистый шар.

— Еще один день в раю, мистер Ви, — сказала ему Серенити, потянувшись вниз и почесав его за ухом. Он попытался поймать ее руку, когда девушка отстранилась, но, не имея когтей, не смог ее поцарапать.

— Я не могу сидеть и баловать тебя весь день независимо от того, как хорошо ты ко мне относишься. Мне нужно сделать дела и увидеться с людьми.

Кот плюхнулся на попу и уставился на хозяйку с почти скучающим выражением. Она рассмеялась.

— Ладно, может, там не очень много дел, но у меня школа, а потом работа, так что займись чем-нибудь полезным и пойди, сделай мне завтрак.

Конечно, он не придумал ничего другого, кроме как зевнуть и завалиться на бок, ясно продемонстрировав, как ничтожен был ее день до его прихода. Серенити покачала головой дерзкому маленькому зверю и направилась в душ.

— Испекла твои любимые, — сказала тетя Дарла, когда Серенити вошла в кухню-столовую, приняв душ, чистая и одетая — слишком рано, сказала бы она себе.

— Круассаны с сыром и ветчиной. Твой дядя уже ушел; он помогает выследить пуму, которая убивает коз Томпсона. Они планируют заночевать в горах, затем отправиться к дому Билла за припасами, прежде чем снова уйти.

В течение летних месяцев, Уэйн был проводником на реке Белой.

Но не просто проводником, он был одним из лучших. Состоятельные люди со всего света приезжали на пирс «Коттер траут», чтобы провести несколько дней на реке, в надежде поймать большую форель с дядей Уэйном. Серенити была с ним пару раз, и хотя некоторые девушки ее возраста могли бы подумать, что находится на лодке в течение нескольких часов подряд, было бы скучно и нудно, но только не с дядей Уэйном в качестве проводника. Он был одним из тех людей, что мог заставить любого чувствовать себя в своей тарелке. Его спокойный настрой и умение говорить на любую тему делали его очень располагающим.

Не говоря о том, что мужчина питал известную любовь к пошлым анекдотам и стремился испытать свой материал на новых, ничего не подозревающих жертвах. Серенити уже начала полагать, что шокировать ему нравилось почти так же, как рассказывать «соль» шутки. В течение зимних месяцев, когда сезон рыбалки снижался, он перебивался случайными заработками. Иногда рубил дрова или помогал другим с их козами или крупным рогатым скотом. Он оставался занятым, чтобы быть уверенным.

— Так они собираются пробыть на холоде всю ночь? — спросила Серенити.

— Они собираются сделать все возможное, чтобы убить то, что убивает его коз. Это же средства Томпсона к существованию; каждая убитая коза олицетворяет неоплаченный счет, — сказала Дарла. — Я собираюсь переодеться. Не уходи не попрощавшись.

Серенити жестом дала добро, пока наполняла тарелку чудесной благодатью, которую приготовила ее тетя, слишком сосредоточенная на еде, чтобы повернуться и посмотреть на нее. Девушку удивляло, что все они не страдали лишним весом, потому что тетя старалась накормить всех и каждого как можно чаще. Домашняя еда была ее версией объятий, преимуществом было то, что женщина фантастически готовила. Двадцатью минутами позже Дарла вернулась одетая, как пещерная женщина.

— Сегодня время истории? — спросила Серенити, откусывая круассан.

Дарла кивнула.

— Любимый день недели.

Женщина тепло улыбнулась, и Серенити с удовольствием осознала, как сильно тетя наслаждается своей работой. Большую часть своей жизни она работала на нескольких работах, не имея никакого времени для себя. Но с тех пор как Дарла начала работать в библиотеке округа Мэрион, она смогла бросить другие работы, и Серенити видела явные изменения в тетиной манере поведения. Неожиданно она стала оживленной и жаждущей нового дня, потому что ей, на самом деле, нравилась работа — не только потому, что это был единственный способ скоротать долгие дни.

— Какая история сегодня?

Дарла начала мыть тарелки, оставшиеся от завтрака, и рассказывала:

— Эта книга — версия диснеевского мультфильма «Семейка Крудс». Ты его видела? Он такой смешной.

— Нет, этот мультик я не смотрела, но слышала, что он хороший, — признала Серенити.

Дарла повернулась и посмотрела на нее, вытирая руки посудным полотенцем.

— Ты слишком много работаешь для кого-то твоего возраста, Сара Серенити.

Тетя имела привычку называть ее двойным именем. Серенити полагала, что это было южной традицией.

— Почему бы тебе не сократить часы в ветклинике? Я знаю, ты думаешь, что не сможем обойтись без денег, которые ты приносишь, но мы справимся.

Серенити покачала головой.

— Я не хочу отказываться от часов. Мне нравится работать с животными. С ними нет проблем, и они любят безоговорочно.

— Полагаю, что тот мальчик из колледжа, который только что начал там работать, тоже довольно милый, — сказала Дарла с усмешкой.

— Умоляю, — оскорбилась девушка. — У меня нет времени на недоразумение зовущееся мальчиками.

Взгляд, которым Дарла наградила ее, показал, что тетя не слишком-то ей верит. По правде говоря, Серенити просто не встретила никого такого, чтобы тратить энергию на отношения. Конечно, она замечала красивых парней, и Дарла была права, Джексон, который два месяца назад начал работать в клинике, был определенно симпатичным. Но во всем остальном, ничего для нее не сделал. Она была не готова отдать свое сердце тому, кто ради нее не был готов свернуть горы. Она хотела, чтобы сердце колотилось, поджимались пальцы, в животе все обрывалось — тот вид притяжения со сбившимся дыханием, когда он входит в комнату. Пока этого не случилось, девушка не готова к каким-либо отношениям с противоположным полом.

— Тогда, хорошего дня и береги себя, — Дарла быстро обняла ее, прежде чем уйти.

— Повеселись, изображая Крудса, — крикнула племянница через плечо. Серенити взглянула на время в телефоне и поняла, что нужно убить еще час времени до школы. С тяжелым вздохом она упала обратно на стул. Сара устала. Недостаток отдыха, вызванный сном, определенно начинал доставать ее. И она не знала, как от него избавиться. Она никогда не придавала большого значения снам, тому, действительно ли они что-то значили или просто были результатом полной свободы, получаемой бессознательным разумом во время дремоты. Возможно, пришло время провести некоторое исследование снов.

Серенити знала — множество религий считали, что сны могут быть пророческими. Даже в Библии она читала, что сны часто были посланием Господа людям. Ее вырастили как христианку, и хотя все еще пыталась обрести свою собственную веру, она полагала, что книга существующая пару тысячелетий может иметь важные сведения по этому вопросу.

Девушка решила включить ее в свое исследование наряду с другими источниками. К сожалению, придется подождать, пока она сможет воспользоваться интернетом в школе или библиотеке, потому что дом тети и дяди был довольно далеко, и единственный интернет, которым они могли пользоваться, был через модем. Она фыркнула от смеха, представив, как ее тетя выглядит в образе пещерной женщины и насколько уместным это является, учитывая расстояние их дома от цивилизации. Это часто заставляло ее чувствовать, словно они живут в каменном веке.

Серенити заехала на школьную парковку, и сидя смотрела, как ее одноклассники проходят внутрь. Пронизывающий холод декабря в горах был достаточной причиной, чтобы удержать ее от желания покинуть комфортабельное тепло автомобиля.

Оставалось пять месяцев до окончания — еще пять месяцев учителей, школьных проблем и ужасной еды в кафетерии, хотя последнее было ее собственной виной, потому что она была слишком ленива, чтобы делать обед самостоятельно, и не могла позволить тете делать это для нее. Боже правый, ей было восемнадцать; если тетя будет готовить ей обед, то девушка будет чувствовать себя никчемной.

Серенити протерла глаза, пытаясь прогнать дремоту, все еще борясь с сонливостью, которая угрожала сразить ее. Теплый воздух из автомобильного кондиционера также не помогал. Наконец, покорно вздохнув, она схватила сумку и выбралась на морозный зимний воздух. Он обжег ее легкие и сразу же разбудил. Девушка знала, что ей лучше держать свое остроумие при себе, если хотела пройти по обледеневшей парковке и не стать утренним посмешищем. Еще не было случая, чтобы, по крайней мере, один или два раза в неделю один из студентов не падал на спину, скользя по льду, размахивая конечностями в воздухе, подобно перевернутой черепахе.

Большинство относилось к добродушным поддразниваниям одноклассников довольно хорошо, смеясь вместе с ними. Честно говоря, когда ваш копчик ударялся о лед, оставалось либо смеяться, либо плакать, потому что вы мгновенно чувствовали отчетливую боль, которая часто сопровождалась чередой бранных слов.

Когда Сара вошла в здание, совершив небогатый событиями переход через парковку, то направилась к шкафчику, кивнув нескольким друзьям. Она так и не сблизилась по-настоящему ни с кем из них, потому что время было ограничено учебным курсом. Как только девушка научилась водить, начала работать, заниматься волонтерством и помогать, насколько это возможно. В глубине души она думала, что желание помогать другим было ее искуплением, моральным долгом из-за смерти родителей.

Она интересовалась, были ли они отняты у нее так преждевременно из-за того, что она что-то сделала, или, наоборот, не сделала. Возможно, Господь наказывал ее за то, что была не достаточно хорошей, за недостаточное послушание, или за то, что не была образцовой дочерью. Из-за недостатка вовлеченности в школьную жизнь, у нее не было лучшей подруги в школе. Ее лучшая подруга уже выпустилась, ей сейчас было двадцать два, она работала в местном туристическом ресторане называющемся «У камина» и в «Горном магазине».

Серенити повстречала Глориус Дэй, и да, это ее настоящее имя, однажды в библиотеке, когда Глори искала книги по рассеянному склерозу. У ее матери диагностировали грозное заболевание, и Глори с отцом были ее опекунами. Они с Глори сразу поладили, несмотря на четыре года разницы в возрасте. С тех пор девушки гуляли как можно чаще и без устали переписывались смс-ками. С Глори Серенити наконец-то нашла кого-то, с кем могла быть собой. Глори принимала ее несмотря ни на что.

Серенити знала, что тетя и дядя делали так же, но с ними это было по-другому. Она чувствовала, что они должны любить ее, потому что, в некотором роде, являлись ее родителями, а разве родители не должны любить своих детей безусловно? Но Глори была не обязана и все равно это делала. Хотя она любила Глори как сестру, она также отчаянно хотела убежать от судьбы, уготованной ее подруге. Глори — застряла.

Она будет жить в Йелвилле вероятно всю оставшуюся жизнь. Сама мысль заставляла Серенити чувствовать себя пойманной в ловушку, и если она думала об этом слишком долго, то начинала ощущать, как стены смыкаются вокруг нее. Серенити никогда не говорила Глори об этом, потому что не хотела причинить подруге боль, но время от времени, видела грусть в глазах, которая тоже знала, что с ней не произойдет никаких больших авантюр. Глори не ставила это маме в вину. Она любила свою маму и была полностью готова помогать заботиться о ней, но Серенити знала, что это все еще было не достаточно, чтобы унять жгучую боль от отсутствия будущего перед Глориус.

Остальной день был настолько не богат событиями, как ее путь от машины до входной двери этим утром. У Сары было немного домашнего задания, что было несомненным плюсом, учитывая, что она отчаянно хотела найти что-то об ее сне. Когда она забиралась в машину, зазвонил ее мобильник, и она стала рыться в сумке, пытаясь его отыскать.

— Как поживает прекрасный мир обслуживания клиентов? — спросила она Глори.

— Коротко говоря, хорошо, что ты выбрала ветклинику, потому что, подруга, ты бы не справилась с суматохой в «кострище», — глория прозвала ресторан кострищем, после того как массивный очаг, занимавший всю стену в обеденном зале однажды вышел из-под контроля, когда официант уронил в него ведро топленого сала, запнувшись о ножку стула. Им удалось справиться с огнем, прежде чем он смог причинить большой вред, но с тех пор ресторан «У камина» воспринимался как «кострище».

— Дай угадаю, — произнесла Серенити, перебирая истории, которые случались с ее подругой. — Один из туристов-мужчин стал лапать тебя, когда ты предложила ему пирог? Или, возможно, Шелия, наконец, вывалилась из одного из своих топов с низким вырезом, которые обычно надевает, и нагнулась поднять очень кстати уроненное перед клиентами-мужчинами столовое серебро?

Глория засмеялась:

— Полагаю, я рассказала тебе слишком много о том, что происходит в «кострище», раз именно об этих вещах ты подумала в первую очередь.

— Ну, если это не что-нибудь из этого, то оно вообще не стоит упоминания, — поддразнила Серенити.

— Тогда, полагаю, мне не следует рассказывать, что Томми Пипинг клеился к Шелии, и она случайно вылила воду ему на голову.

Серенити фыркнула от смеха.

— Бедняга Томми-пискун, человек внушающий страх, — выдохнула она, используя прозвище, которым все в городе называли парня, сколько девушка могла припомнить. — Когда же он поймет, что девушки вроде Шелии западают только на определенный тип парней, и это не те, кого зовут Томми Пипинг?

— Ну, мне его не жаль. Как я обычно говорю? Определение безумия…

— Да, да, я знаю… делать то же самое снова и снова и ожидать разных результатов, — закончила она за нее.

— Это правда. Он продолжает приставать к этой развратнице в надежде, что она внезапно подумает, что он лучшее со времен тампонов, но этого не случится.

— Возможно, ему нравится дурное обращение, — заметила Серенити.

— Может и так. Какой бы ни была причина, это развлекает клиентов. Ты направляешься в блошиный госпиталь?

Серенити закатила глаза от причуд подруги. Девушка полагала, что Глори придумывала прозвища для всего вокруг в попытке себя развлечь.

— Ага-а, — ответила она, протянув последнюю букву. — Я собираюсь закончить пораньше, потому что хочу заскочить в библиотеку перед закрытием.

— С чего вдруг тебе заскакивать в библиотеку? У них совершенно точно нет денег. Если хочешь кого-нибудь ограбить, по крайней мере, выбери то, что стоит твоего внимания, вроде бронированного грузовика, который ездит в банк каждую неделю.

— Я даже не хочу спрашивать, почему ты думаешь о чем-то вроде этого, Глори.

— Пожалуйста, ты сама сказала, что собираешься зависнуть в библиотеке.

— Тебе должно быть исключительно скучно, если ты выворачиваешь мои слова до абсурда, — заметила Серенити. — Почему бы тебе не прийти в ветклинику помочь. Ты бы познакомилась с Джексоном.

— Хм, заманчиво, ты знаешь, я высоко ценю сексуальность противоположного пола, а он, кажется, стал притчей во языцех с тех пор, как приехал. Но сейчас я не чувствую желания изображать счастливый фасад: обрати на меня внимание, позволь убедить, что я лучшая девушка, которую ты когда-либо встречала. Это так выматывает.

— В один прекрасный день тебе придется туда отправиться. Ты не можешь прятаться вечно.

Серенити пришлось признать, что частично она хотела, чтобы Глори нашла парня, потому что она сама уезжает и не хочет, чтобы лучшая подруга осталась в одиночестве, после ее отъезда.

— Ладно, достаточно рекомендаций для одного разговора. Тащи свою задницу на работу и постарайся не слишком пускать слюни на своего приятеля — любителя блох.

— Пока, Глориус, — Серенити усмехнулась, когда ее подруга зарычала, девушка ненавидела, когда ее называли полным именем.

***

Дайр следовал за Серенити от школы до ветклиники, где она работала. Быть тем, кем или чем он был, имело свои преимущества, когда дело касалось путешествий. Ему не нужна машина. У Дайра была способность перемешаться, куда ему было нужно. В духовной сфере это называлось «перемещением». Когда мужчина двигался тем же путем, каким двигался ее автомобиль, он говорил себе, что это было потому, что хочет обезопасить ее. Если бы вы спросили его, от чего, ну, он бы не смог вам сказать. Он не обладал информацией, о какой либо непосредственной опасности для Серенити, но всегда была сама жизнь.

Она могла попасть в аварию или пострадать от какого-нибудь сумасшедшего человека, которых он знал множество, потому что бывал в некоторых развращенных умах на протяжении десятилетий. Она была такая хрупкая, такая смертная, и даже не знала об этом, а если и знала, то не придавала большого значения. «Чего ты ждешь от нее, Дайр, обернуться пузырчатой пленкой и никогда не выходить из дома?» — спрашивал он себя. Он предположил, что вариант был не осуществимый, но он не стал бы отрицать, что идея имела ценность.

Дайр проследовал за ней в клинику, невидимый никем и ничем, до тех пор, пока кот, который лежала на скамейке в зале ожидания, не зашипел на него. Он обнаружил, что некоторые животные были более чувствительны к миру духов и фактически могли обнаружить его, если не видеть напрямую. Реакция других животных часто была такая же недружелюбная, как у кота, потому что им казалось, что он был тем, чего там быть не должно. Он махнул рукой перед кошачьей мордой, и животное сразу успокоилось и потом заснуло. «В самом деле, сонная пыль», — усмехнулся он про себя.

— Привет, Серенити.

Глубокий голос отвлек внимание Дайра от спящего кота. Он прищурился, когда смотрел на парня по имени Джексон. Дайр узнал о себе кое-что новое, что само по себе было подвигом, учитывая, сколько ему лет. Он понял, что ревность — это эмоция, от которой не застрахован. С момента, когда увидел, как Джексон смотрит на Серенити, он чувствовал собственническое — почти животное — желание заявить свои права на нее. Ему не нравился блеск в глазах парня, то, как он улыбался или разговаривал с ней. Ладно, ему вообще не нравилось, что тот дышит одним воздухом с Серенити. Пожалуй, он чуть выходит из-под контроля, когда эта новая эмоция ревности одолевает его.

— Привет, Джексон, — Серенити улыбнулась парню, и Дайр сжал зубы. — Как собака миссис Грин сегодня?

Джексон подошел на шаг ближе, а потом непринужденно облокотился на рецепцию, где владельцы регистрировали своих животных. «Ни шагу дальше», — подумал Дайр, борясь с желанием засунуть эти слова парню в голову. Он мог только представить выражение его лица, когда тот услышит голос Дайра у себя мозгу. И он нашел, что получает слишком много удовольствия, наводя страх на мужчин.

— Лейле значительно лучше, — ответил Джексон. — Она даже дважды была на улице, и ее не пришлось нести.

— Отлично! — улыбнулась Серенити. Она была просто чертовски милой и наивной для ее блага. Улыбка Джексона стала шире, когда он оценил то, что, по мнению Дайра, видел — чистую красоту девушки перед ним. Дайр мог видеть намерение в глазах Джексона еще до того, как тот начал говорить. «Этот дурак собирается пригласить ее на свидание», — подумал он.

— Не сегодня, — произнес Дайр, подходя к Джексону до тех пор, пока не оказался рядом с ним. Он наклонился вперед и позволил своей невидимости исчезнуть ровно настолько, чтобы парень мог услышать его голос.

— Ты будешь относиться к Серенити только как к другу. Она не для тебя. Ты не будешь просить ее о свидании, — прошептал Дайр и позволил силе внушения вплестись в слова. Это было коварно, не говоря уже о том, что ему строжайше запрещено влиять на людей в корыстных целях, но в это раз правила не смогли остановить его. Дайр смотрел, как Джексон застыл. Шок, затем страх, затем растерянность промелькнули на его лице. Наконец, парень оглянулся на Серенити, которая смотрела на него, широко раскрыв глаза и склонив голову.

— Ты в порядке? — спросила она.

Джексон кивнул.

— Все отлично… просто показалось, что я что-то услышал, но это, должно быть, был собачий лай или еще что-нибудь.

Без лишних слов он поспешил в заднюю часть здания, где располагались клетки.

Дайр должен был чувствовать угрызения совести за свое вмешательство, но когда смотрел, как Серенити напевает, убираясь в передней части клиники, в одиночестве, без каких-либо мужчин, пускающих слюни, то не мог заставить себя хоть каплю раскаяться. Он сказал Джексону, что она была не для человека, и имел в виду именно это. Серенити — для него, неважно запрещено это или нет; мужчина знал с абсолютной уверенностью, что девушка являлась его идеальной половинкой. Сама идея о ней с кем-то еще неприятна. Фактически, те мысли, которые это вызывало, можно было считать опасными. Пока Джексон держит руки, глаза и желания при себе, он будет в безопасности от гнева Песочного человека. Но если парень продолжит преследовать Серенити, то может заполучить такие ночные кошмары, которые заставляют взрослого мужчину мочиться в постель.

Глава 2

«Видеть во сне инопланетян или НЛО означает, что вам необходимо остерегаться новых знакомых. Они могут относиться к вам со всей душой, но также могут хотеть изучать вас».

После пары часов за компьютером у Серенити начали болеть глаза. Спустя два странных часа работы с Джексоном, она рано ушла из ветклиники и направилась прямо в библиотеку. Когда она спрашивала у Джексона, не против ли он, если она уйдет пораньше, он чуть ли не выдохнул от облегчения, что избавится от нее. «Ну и пусть», — подумала девушка. Он ее не очень-то интересовал.

У нее были и более важные причины для волнения, вроде повторяющегося сна. Но, после продолжительных поисков в интернете, она оказалась ни с чем. Конечно, Серенити нашла множество сайтов, заявлявших, что могут интерпретировать ее сон. Все, что ей нужно было сделать, это набрать текст в поле, и анализатор выдал бы объяснение.

Но, ей казалось, что здесь должно быть что-то большее. Она чувствовала, что эти сны были чем-то невероятно личным, и она верила в то, что прочла в Библии, что они были еще и сокровенными — используемые Богом как форма общения с Его людьми. Одно это заставляло ее верить в то, что компьютер не может проанализировать ее сон, и еще меньше, что он может дать хоть приблизительно правильную интерпретацию.

— Время закрываться, детка, — обратилась к ней тетя Дарла от стойки регистратора библиотеки.

— Хорошо, я иду.

Она закрыла интернет браузер и собрала свои вещи, чувствуя себя совершенно обескураженной и боясь ложиться спать. Она не хотела, чтобы сон вернулся снова. Девушка не хотела столкнуться с будущим, которое было чем-то меньшим, чем она планировала для себя. Сон был совершенной противоположностью тому, чего она хотела — что она уже планировала сделать сразу после выпуска.

Серенити вышла со своей тетей и другими дамами, работавшими в библиотеке, и помахала им на прощание, когда они пошли к своим машинам.

— Увидимся дома, — сказала ей Дарла.

Серенити заметила усталость в глазах тети и нахмурилась.

— Тетя Дарла, я могу что-то сделать для тебя? Чем-то помочь дома или в библиотеке?

Дарла улыбнулась ей и вернулась, чтобы крепко обнять.

— Ты не должна обо мне волноваться; ты подросток, помнишь? Ты должна ходить на вечеринки, переживать из-за мальчишек, и засыпать на уроках из-за того, что допоздна читала последний подростковый роман.

— А, так вот как поступают подростки? Я не знала; обязательно сделаю эти изменения для тебя, — поддразнила Серенити.

Лицо ее тети стало серьезным.

— Спасибо, что спросила, но я, в самом деле, в порядке. Просто устала.

Серенити кивнула и наблюдала, как ее тетя садится в машину, прежде чем забраться в собственную. Веря, что тетя была честна с ней, она оттолкнула прочь сомнения и сфокусировалась на тайне, которая по-прежнему преследовала ее. Остальную дорогу домой ее мозг просеивал информацию, которую она прочла в интернете, надеясь найти что-то, что могло помочь. Но, не зависимо от того, сколько раз она произносила про себя информацию, содержание ее не менялось, и оно было полностью бесполезно для нее.

Ее вечер состоял из быстрого ужина с тетей, затем выполнение домашнего задания, душ, чистка зубов, и, наконец, устрашающий поход в постель. Только чуть больше недели назад, она считала кровать убежищем, чтобы сбежать в сон от забот и суеты мира, но теперь это была тюрьма. Она удерживала ее в плену, так как отдых тела требовал пережить вынужденный сон, и ни одна из ее попыток изменить сон не была успешной. Складывалось ощущение, словно кто-то еще контролировал его. Она вздрогнула от этой мысли, отбросив стеганое одеяло и забравшись под прохладные простыни. Это было чувство, которое она всегда любила ― первый момент укладывания в постель, когда простыни еще не были теплыми от ее тела, и прохладная ткань ослабляла напряжение уставших мышц. Сейчас это только вызвало у нее дрожь, пока готовилась позволить сну овладеть ею.

Серенити знала, что спала, несмотря на то, глаза были открыты, и она моргала. Она оглянулась по сторонам и, в очередной раз, обнаружила, что сидит в приемной своего семейного врача.

В приемной находилось несколько других взрослых, а в дальнем углу комнаты девочка семи или восьми лет стояла, уставившись в большой аквариум, занимавший значительную часть стены. У нее была гладкая, эбеновая кожа и волосы собраны на затылке в тугую косу, которая свисала на спину блестящей веревкой. У Серенити было отчетливое впечатление, что ей нужно поговорить с девочкой, но также как и в прошлый раз во сне, она воспротивилась. В этом ребенке чувствовалось что-то зловещее, и Серенити не хотела знать, что это было. Внезапно все сидящие в помещении повернули головы и посмотрели прямо на девушку. Она повернулась направо и увидела, что даже Дарла уставилась на нее. Единственной, кто не смотрит на нее, была маленькая девочка.

— Ты должна остаться, — сказали они хором. Серенити была уверена, что в любой момент из динамика заиграет музыка из «Психо» вместо местной христианской радиостанции, которую обычно транслировали в офисе.

— Твое место здесь. Ты нужна. Будущее зависит от пути, который ты изберешь.

— Ой, ради Бога, ты пытаешься напугать ее до полусмерти? — к удивлению Серенити заговорила девочка. Она обернулась и смотрела в потолок, как если бы он мог ей ответить. — Для того, кто занимается этим так долго как ты, тебе следовало бы придумать что-нибудь менее жуткое.

— К кому ты обращаешься? — спросила Серенити.

Девочка опустила голову, и добрые орехового цвета глаза встретились с ее собственными. Она ей улыбалась, и Серенити обнаружила, что улыбается в ответ.

— К Песочному человеку, конечно, — сказала ей девочка, как о чем-то само собой разумеющемся. Она подошла к креслу слева от нее и села так, что ее ноги свободно болтались в воздухе. — Я Эмма, — сказала девочка, протягивая Серенити руку.

Серенити взяла протянутую руку и пожала ее, отметив, насколько та была меньше ее.

— Приятно с тобой познакомиться, Эмма, меня зовут Серенити.

— Ты не обязана делать то, что они говорят, что он, — она указала вверх, на потолок, — пытается внушить тебе.

— Ты имеешь ввиду Песочного человек? — спросила Серенити. Ее интерес достиг пика, когда Эмма упомянула мистический персонаж, и она интересовалась, делало ли ее слегка сумасшедшей необходимость знать, был ли он реален.

Эмма кивнула.

— Кто, ты думаешь, навевает сны?

— Но, как он приносит сны каждому спящему? Как он может быть в стольких местах одновременно?

Эмма хихикнула и посмотрела на нее, как будто она только что спросила, как выглядит знак «уступи дорогу». Видимо, вопрос показался девочке странным. Наконец, Эмма вздохнула, покачав головой с улыбкой на лице. Ее очевидное разочарование в знаниях Серенити, казалось, забавляло маленькую девочку.

— Он не приносит сны всем, глупенькая, это только в легенде так говорится. Мама говорит: «Сказки — просто реальные истории, которые рассказывали столько раз, что факты растянулись как ириска».

— Ты говоришь, что Песочный человек реален?

— Да, он так же реален, как я. Но он не человек; но работает на… — она указала пальцем вверх и прошептала, — ты знаешь кого.

— Бога? — спросила Серенити.

Эмма пожала плечами.

— Дайр зовет его Создателем.

— Кто такой Дайр, и как Песочный человек может работать на Бога, или Создателя, или еще кого?

Опять же с нетерпение, Эмма спросила:

— Они что, совсем ничему вас не учат в этой старшей школе?

— Конечно, мы изучали мифологию на уроках английского, но они точно не говорили нам, что мифы реальны, — объяснили Серенити. — Так что…? — напомнила она.

— Ладно, я коротко расскажу тебе. Песочный человек — это Дайр… то есть, да… подожди-ка, ладно; его настоящее имя Брудайр, но все ангелы называют его Дайр для краткости. Так Дайр, известный людям как Песочный человек — посланник Создателя. Он тот, кто приносит сны тем, кого Творец сочтет важными. Но когда Дайр говорит, что они важные, значит, эти люди собираются изменить ход истории каким-то образом. Как Соломон в Библии, у него было очень много снов; ты что-нибудь знаешь о Библии? Потому что, если нет, то этот пример не будет иметь для тебя смысла.

— Я знаю достаточно, чтобы понять, о чем ты говоришь. Бог в Библии говорил со многими людьми посредством снов.

— Вот именно, — согласилась Эмма.

— А Бог и Создатель одно и то же?

Она снова пожала плечами.

— Я не знаю. Мне всего восемь, — сказала девочка так, словно не она только что объяснила все про мифологическое существо с четкостью профессора колледжа. — Я знаю только то, что Дайр говорил мне, а он всегда называл своего босса Создателем.

— Ладно, в отличие от мифа, Дайр, — Серенити произнесла имя, как будто это был вопрос, — не приносит сны детям во всем мире, а только людям, которых указал ему Творец.

— Теперь ты понимаешь, — Эмма улыбнулась, ее белые зубы выделялись как прекрасные жемчужины на фоне темной кожи.

Серенити была не уверена, должно ли ей быть стыдно, что ее похвалила восьмилетняя или должна гордиться собой, что все поняла и не стала просто говорить ребенку, что никакого Песочного человека не существует.

— Дайр сказал, что его работа — вносить предложения в сон человека, чтобы помочь принять решение идти в направлении, которое Создатель предназначил для них. Он сказал, что не может заставить их принять решение, но он может влиять на них так, что выбор кажется их собственным.

— Могу я спросить, как ты стала такой умной и зрелой для восьмилетней? — перебила Серенити.

— Мама говорит, что у меня старая душа, — сказала ей Эмма.

— Ну, твоя мама видимо хорошо поработала, воспитывая тебя, — сказала ей Серенити.

— Ну, хм, — Эмма вдруг стала очень похожа на восьмилетнюю. — Я прошла тест на знание почти всех предметов на уровне колледжа. Теперь мы можем вернуться к Дайру, потому что у нас нет всего времени в мире, мы должны проснуться, в конце концов.

Серенити решила не касаться этого комментария. Хотя Эмма только что намекнула на то, что она спит и как-то является частью сна Серенити, это было слишком трудно осознать.

— Пожалуйста, продолжай, — попросила она девочку.

— Дайр не может сказать людям, на которых ему указали, почему они должны двигаться в определенном направлении, и говорит, что часто и сам доподлинно этого не знает. Все, что он может сделать, это дать им сон в надежде, что тот заставит их исполнять волю Творца.

— Ух ты, — выдохнула Серенити. — Никакого давления со стороны Песочного человека, да?

— Да, я бы не хотела такую работу. Представь, если бы ему указали на кого-то, кто должен изобрести что-то вроде лекарство от рака и тот выберет неправильный путь.

Серенити не знала, верила ли она хоть слову из того, что говорила Эмма, но на мгновение она допустила возможность того, что Дайр был реальным, и подумала, насколько сложным было его существование. Она задавалась вопросом, чувствовал ли он ответственность, когда указанный человек делал неправильный выбор, и из-за этого случалось что-то ужасное. Как сказала Эмма, она бы не хотела такую работу.

— Мое время вышло, — внезапно сказала Эмма, вставая. — Помни, ты не обязана делать то, к чему тебя принуждает Песочный человек. У тебя на самом деле есть выбор.

— Но, какой ценой? — спросила Серенити.

Эмма пожала плечами.

— Может быть, мир во всем мире или решение вопроса глобального потепления, хотя мама говорит, что все это враки.

Серенити рассмеялась. Эмма помахала ей и направилась к дверям клиники. Прежде чем дверь полностью закрылась, Серенити выбросило из сна, и она распахнула глаза навстречу утреннему свету, льющемуся из окна. Девушка села в кровати и слова Эммы эхом отдавались у нее в голове: «Может быть, мир во всем мире». Как сказала маленькая девочка, приходилось платить определенную цену, если человек делал неправильный выбор — не следовал сну. Было ли это справедливо и для нее? Если Серенити решит оставить Йеллвиль, чтобы следовать за своей мечтой, последствия могли бы быть немаленькими. Поскольку, по мнению восьмилетней в ее сне, Песочный человек приходил только к тем, кто должен был повлиять на ход истории в значительной мере.

— Песочный человек? — сказала она с раздражением, позволив пройти моменту паники. Она, в самом деле, собиралась основывать свои решения на том, что ребенок сказал во сне о детской сказке? Возможно, этот сон был просто ее подсознательным способом борьбы с чувством вины, которое преследовало девушку из-за отъезда. Может быть, какая-то маленькая ее часть хотела остаться, потому что не желала оставлять Дарлу и Уэйна на произвол судьбы.

Глубоко вдохнув, что заставило ее щеки надуться как у иглобрюха, она откинула одеяло и встала с кровати. Серенити подняла руки над головой и, выгнувшись, потянулась. Впервые за шесть дней, она проспала всю ночь. Девушка наконец-то просто погрузилась в сон и позволила ему идти своим чередом. Хотя не чувствовала себя полностью отдохнувшей, она не стала бы жаловаться. По крайней мере, темные круги под глазами исчезли, заметила Сара, когда прошла мимо зеркала на комоде в сторону ванной комнаты.

После душа, одевшись, и приручив дикие, длинные пряди, она направилась вниз на завтрак, чтобы обнаружить записку рядом с густо политыми бисквитами. Записка гласила: «Ушла на работу пораньше, чтобы развесить рождественские украшения. Ешь завтрак и хорошего дня! С любовью, тетя Дарла».

— Как будто меня надо уговаривать поесть бисквиты с соусом, — пробормотала она себе под нос, запихивая сладкую вкуснятину в рот. Пока Серенити ела, сознание освежало в памяти разговор с Эммой.

На протяжении всего дня странный разговор отказывался покидать разум. К тому времени, когда прозвенел школьный звонок, знаменуя конец дня, голова у Серенити болела от сосредоточенности на сне. Она не могла заставить себя поверить в существа вроде Песочного человека, не говоря уже о том, что его настоящее имя — Дайр. Что за странное имя, кстати? Звучит как «Давай на спор прыгнем с моста». Может быть теперь, когда она позволила сну идти в полном объеме, он уйдет, и она, наконец, сможет двигаться дальше. Конечно, это будет решением.

Направляясь на работу, она засунула тихий голосок, нашептывающий ей обратить внимание на Песочного человека в воображаемый сундук. «Бога ради, мне восемнадцать лет», — сказала она про себя. Я не верю в мифических существ, особенно когда мне рассказывают о них маленькие девочки во сне. Но что если этот ребенок — самопровозглашенный гений, который демонстрирует знания ученого и использует слова, которые не поймет ни один восьмилетний?

— Нет, Сара Серенити, — сказала она твердо и на этот раз вслух.

Она заехала на парковку ветклиники и сделала пару глубоких вдохов.

— Нет никакого Песочного человека, нет восьмилетних гениев, и мир не рухнет, если ты уедешь из Йеллвиля.

Произнесенное вслух заставило осознать, насколько нелепо все звучало. Достаточно убедив рассудок, она, наконец, открыла дверь машины и направилась на работу.

Девушка совсем не позволяла себе думать о таком персонаже, как Дайр, ладно, не больше чем пару десятков раз, и она не придумывала причудливых сценариев, зачем должна остаться в маленьком городишке — ну, не более пятнадцати раз, она была уверена. И когда зазвонил ее сотовый, девушка ответила, зная, что на другом конце была Глори, и не спросила незамедлительно: «Ты знаешь что-нибудь о Песочном человеке или о нечеловеческом существе именуемом Брудайр?» Да, она действовала без оглядки, бросаясь вниз головой, когда последние остатки ее достоинства смотрели на нее с высокого утеса.

Его терпение начало иссякать, когда он наблюдал за тем, как Серенити выдвигает аргументы за и против возможности его существования и ищет правду в том, что ей рассказала Эмма. Его потребность в том, чтоб она поверила в его существование, раздражала его.

Он был шокирован, когда девочка захватила сон.

Одной из вещей, которую Дайр был в состоянии сделать, когда имел дело с особенно сложным человеком, было привязать других к созданному им сну. Однако эта маленькая хитрость имела свои законы. Наиболее важным из них было то, что привязанный человек должен был быть как-то связан со сном. Тема сна должна быть как-то связана с решением, которое должен принять подопечный. Он понятия не имел, как Эмма была связана с судьбой Серенити, учитывая, что они даже жили в разных штатах, но он надеялся, что девочка сможет повлиять на нее. Вместо этого Эмма сделала полностью противоположное.

Она зародила концепцию свободной воли во сне. Она нагло сообщила Серенити, что та может игнорировать сон, если захочет. Ему придется поболтать с малышкой Эммой. Думая о разговоре с ребенком, он понял, что хочет, чтобы Серенити верила так же, как маленькая Эмма. Не было ничего необычного в том, что дети могли его видеть. Не все дети, прошу заметить, а только те, кто был предрасположен видеть мир шире, чем видно невооруженным взглядом. Детям не мешала необходимость иметь факты и материальные доказательства, что что-то существует; они просто верили, потому что их вера была еще невинна, неискушенная миром.

Когда Сеенити ушла с работы, бормоча себе под нос: «не настоящий, не настоящий, не настоящий», Дайр решил, что пора взять в свои руки то, что касается ее веры. Сегодня вечером, он нанесет визит ее учителю истории.

Как всегда, он последовал за Серенити домой, чтобы убедиться, что она доберется в сохранности. Дайр ощущал потребность защитить ее, чтобы гарантировать, что ничто не причинит ей вред. Он никогда не испытывал потребности защищать людей. Хотя, опять же, он никогда прежде не был влюблен ни в кого.

Ожидая в ее комнате, когда она покончит с вечерними делами, он почувствовал, как его взрыв тепла поглотил его. Дайр вздохнул. Он знал, что это, в конце концов, случится. Сейчас мужчина нарушал правила, и это не могло остаться незамеченным.

— Брудайр, — глубокий голос ангела-посланника наполнил комнату. Дайр отвернулся от фотографий, которые рассматривал, приколотых к доске достижений на стене комнаты Серенити, и посмотрел на грозного мужчину. Он подумал, что может понять, почему люди часто пугаются, когда видят ангелов. Он был огромным и сияние, которым их окутал Создатель, сопровождало, куда бы они ни шли. Они, конечно, могли убрать ореол, когда нужно, но он представлял, что людям было трудно находиться с ними рядом, когда демонстрировалось их великолепие.

— Привет, Рафаэль, — сказал Дайр своему старому другу.

— Ты знаешь, почему я здесь.

Дайр кивнул.

— Ты ведь не собираешься уходить, ведь так? — спросил Рафаэль. Он знал Дайра долгое, долгое время, и Дайр знал, что было практически невозможно пытаться солгать ангелу.

— Я не могу уйти, еще нет, — сказал он ему.

Рафаэль прищурился и наклонил голову, изучая собеседника.

— Ты заботишься об этом человеке.

Это был не вопрос.

— Она другая, необыкновенная, и меня тянет к ней.

Ангел усмехнулся, качая головой. Очень по-человечески потер лоб.

— Никогда не думал, что это будешь ты — задумчивый одиночка, хранивший себя веками — влюбленный в смертную. Ты знаешь, что это хорошо не закончится. Существует причина, по которой Создатель воздвиг границы между нашими видами.

— Я не ангел, Рафаэль. Почему правила для меня должны быть такими же? — спросил Дэйр, рассердившись вдруг, когда мысль о правилах сдавила его грудь стальным обручем. — Почему мне нельзя иметь пару, кого-то, о ком можно заботиться и кто будет заботиться обо мне? Вы были созданы, чтобы поклоняться Ему, и доставлять Его послания, но это не мое предназначение. Я просто создатель снов, Песочный человек, как людям нравится меня называть. Я не принадлежу к небесному царству, так же как не принадлежу к людям.

— Но ты чувствуешь, что принадлежишь ей, — закончил за него Рафаэль.

Дайр кивнул, когда воинственный дух быстро покинул его, как воздух воздушный шарик.

— Я никогда не чувствовал себя принадлежащим к чему либо до Серенити.

— Что, если она не будет благосклонна к тебе? Что ты будешь тогда делать?

— Я оставлю ее и позволю жить своей жизнью без меня, — даже произнеся эти слова, он спрашивал, были ли они правдой. Сможет он оставить ее? Сможет позволить ей отдать сердце, тело и душу другому?

Рафаэль, очевидно, думал о том же.

— Мы чувствуем не так как люди, Дайр. Наши эмоции намного сильнее и глубже. Это одна из причин, почему Создатель запрещает отношения с людьми. Они переменчивы и импульсивны, в то время как мы тверды и непреклонны в нашем выборе. Они не выбирают пару на всю жизнь, или, по крайней мере, подавляющее большинство из них так не делают. Чем дольше ты остаешься, тем труднее тебе будет уйти. Она никогда не сможет чувствовать к тебе такую же любовь, какую ты испытываешь к ней, она не способна на нечто такое чистое. Если она когда-либо устанет от тебя, и решит, что не любит тебя, как они так часто делают, не думаю, что ты сможешь позволить ей оставить тебя, даже для ее собственного счастья.

Дайр знал, что все сказанное было правдой, за исключением одного.

— Я не уверен, что она не способна любить так же как я. Она другая, Рафаэль, ее дух другой.

— Возможно, но так ли уж ты уверен, что готов рисковать разрушить ее, если это не так? Потому что твоя потребность в ней — потребность защищать, любить, обладать, прикасаться — будет только душить, если то, что ей нужно — это быть свободной от тебя.

Дайр больше не хотел ничего слышать. Он не хотел думать о Серенити отвергающей его, хотя не знал, когда решил попытаться и завоевать ее сердце. Но он решил. Ему нужен был шанс узнать ее, увидеть, может ли она чувствовать к нему тоже, что он к ней.

— Я просто не могу пока уйти, — сказал Песочный человек снова, когда на самом деле он хотел заорать на своего друга, потому что он знал, что он и Серенити могут не суметь преодолеть их различия. Но, он не был готов признать это вслух.

Рафаэль кивнул.

— Ты ведь знаешь, Создатель может послать других.

— Знаю.

— Что же, так тому и быть. Береги себя, друг мой, — сказал ему Рафаэль, а затем исчез, забрав с собой все тепло, и, оставив Дайра в холодных объятьях неопределенности и отчаяния.

— Доброй ночи, тетя Дарла.

Он услышал голос Серенити прямо перед тем, как открылась дверь спальни и, просто так, чувства промелькнули и заменились необходимостью быть с ней. Он так загляделся на нее, что едва ли не слишком поздно осознал, что она собирается раздеться, начиная переодеваться в ночную сорочку. Он быстро отвернулся, как только она начала поднимать рубашку, еще больше чувствуя себя навязчивым поклонником.

Он должен явить себя ей. Дайр не мог просто продолжать следить за ней и слушать разговоры без ее ведома. Он начинал ощущать, как предает ее доверие. Когда шелест одежды перестал доноситься до его слуха, он медленно повернул голову назад, готовый быстро отвести взгляд, если она еще не одета. Но она была полностью одета и сидела на кровати. Ее блокнот, в котором были записаны все ее заметки о сне, лежал на коленях, и девушка листала страницы. Он полагал, что сейчас было подходящее время, что бы ненадолго оставить ее и пойти поговорить с мистером Суини, ее учителем истории. Конечно, мистеру Суини никогда не станет известно, что это произошло.

Дайр стоял, глядя на мужчину среднего возраста, который спал в своей постели. То, что Брудайр собирался сделать, было совершенно против правил, но ведь, казалось, он решил распрощаться с правилами, когда дело касалось некой симпатичной брюнетки. Он начал плести сон в своем сознании и подтолкнул его в сознании человека перед ним. Когда мистер Суини проснется утром, он испытает желание провести урок о фольклоре Центральной и Северной Европы с особым акцентом на легенде о Песочном человеке. Возможно, это привлечет внимание Серенити.

Когда он прибыл обратно в ее комнату, она уже крепко спала. Ее лицо было таким умиротворенным, и она выглядела такой спокойной, что он решил отказаться от сна той ночью. Он даст ей отдохнуть, но на завтра все ставки сделаны. Мужчина собирался прекратить быть зрителем в ее жизни. Пришло время выяснить имело ли смысл нарушать ради нее правила. И единственным способом ответить на тот вопрос, было выяснить, могла ли она испытывать к нему какие-нибудь чувства.

Склонившись над ней и поцеловав в висок, он прошептал рядом с ее кожей.

— Завтра я начну делать тебя моей, Сара Серенити.

***

— Расскажи мне побольше об этом сне, — попросила Глори, сидя напротив Серенити в одной из кабинок в «кострище». Она позвонила рано утром, приглашая позавтракать, потому что ей хотелось знать больше обо всем, что касалось Песочного человека. Серенити не собиралась разбалтывать, но ее мысли были так зациклены на этом, что все просто выплескивалось наружу. И, наверное, нужно было поговорить об этом с кем-то еще, кроме восьмилетней девочки, которая была, на самом деле, во сне. Поэтому она вытащила себя из теплой кровати и встретилась с Глори перед школой. Единственным бонусом этого было то, что она получила замечательный завтрак.

— Я уже рассказала тебе все прошлым вечером, — ответила Серенити. — Думаю, мне снится это от того, что даже думая о том, что хочу оставить этот маленький городишко, я также боюсь выходить в большой мир, и подсознательно пытаюсь найти отговорку, чтоб остаться.

— Так что об этом персонаже, Дайре? Что он такое? — спросила Глори, игнорируя то, что она только что сказала.

Серенити закатила глаза и опустила вилку на тарелку. Было очевидно, что Глори не собиралась сдаваться.

— Девочка Эмма, сказала, что он основа мифов о Песочном человеке, — объяснила снова Серенити все, что девочка рассказала о Дайре.

— Он кажется таинственным, — промурлыкала ее лучшая подруга.

— Дай мне передохнуть, Глори. Все что мы знаем о нем, что он толстый, лысый коротышка, как в мультфильме «Хранители снов».

Глори покачала головой.

— Нет, не такое впечатление складывается у меня от твоего рассказа. Этот парень кажется могущественным, типа я горяч на столько, что земля горит под ногами.

Серенити поперхнулась глотком апельсинового сока.

— Иногда, ты, в самом деле, беспокоишь меня, Глори Дей.

— Ты видишь сны, якобы посланные тебе мифическим существом, которые тебе должен разъяснять восьмилетний гений.

— Верное замечание, — уступила Серенити. Она взглянула на телефон и заметила, что у нее было пятнадцать минут, чтобы добраться до класса.

— Мне пора идти, так что тебе придется отложить все остальные вопросы.

Глория встала вместе с ней и проводила до двери.

— Не волнуйся. Я обязательно составлю список.

Серенити со смешком покачала головой.

— Не сомневаюсь, — сказала она, направляясь к машине.

Невнятные слова второго урока Серенити привлекли внимание, когда она приблизилась к дверям. Не просто голоса захватили ее внимание, а сам предмет. Она отчетливо слышала прозвище «Песочный человек», которое повторяли несколько одноклассников. Дыхание потяжелело в груди, когда она вошла в кабинет истории и прочла тему на доске.

«Тема на пятницу, 13 декабря 2014. Фольклор центральной и северной Европы. Кем на самом деле был Песочный человек? Что послужило основой мифа?»

Серенити была уверена, что ее желудок больше не находился в животе, а каким-то образом переместился в район ног. А сердце между тем решило подняться в горло.

Ее разум завертелся. Это не могло быть совпадением. Но как, Бога ради, это могло быть связано с ее сном? Она стояла ошарашенная, и слова Эммы эхом отдавались у нее в голове. «Ага, он такой же реальный, как я. Но он не человек».

— Мисс Тиллман, вы планируете присоединиться к нам сегодня? — голос мистера Суини прервал небольшой приступ паники.

— Ой…хм…да, извините, я сейчас.

Она указала в сторону своего сиденья, направившись к нему. Когда она села и посмотрела вперед, попыталась успокоить дрожащие нервы так, чтобы могла послушать — на самом деле послушать то, чему собирался учить мистер Суини. Если бы речь шла только о фольклоре, как о нем всегда говорили, считая, что Песочный человек дает детям хорошие сны, тогда она посчитала бы это простым совпадением. Но если там была какая-либо информации отдаленно отличавшаяся, тогда она будет учитывать возможность того, что этот Дайр — о котором говорила Эмма — может на самом деле быть настоящим. И может быть, он мог все контролировать. Чем еще можно объяснить изменением тематики — они должны были изучать Черный мор на этой неделе.

— Я знаю, что сегодняшняя тема может показаться немного оригинальной, — начал мистер Суини. — Но за годы я понял, что когда у меня появляется вдохновение научить чему-нибудь, я должен ему последовать. Сегодня утром я проснулся после яркого сна, и Песочный человек был его частью. Мне стало любопытно узнать, откуда появилась эта мифическая фигура и посмотреть, была ли там какая-нибудь фактическая основа истории, как со святым Николаем и его отношением к Санта Клаусу. Я провел быстрое исследование в библиотеке этим утром и нашел несколько интересных вещей.

Он перебрал стопку книг, которые были у него на столе и, наконец, выбрал одну, которая была заполнена закладками, торчащими из страниц. Учитель перелистал до нужной страницы, пробежал пальцем вниз, пока не нашел то, что искал.

— Ладно, вот, пожалуйста. Послушайте это.

Серенити слушала, как мистер Суини пересказывал легенду, которую она, и все остальные, уже знали. Песочный человек посыпал пылью спящих детей и посылал им приятные сны — бла, бла, бла. «Никакой новой информации», — подумала она. Но затем мистер Суини сделал паузу, словно собираясь с мыслями, и произнес магическое слово: «НО». Это короткое слово часто становилось катализатором в изменении информации. Отчаянно нуждаясь в информации, она навалилась на парту и сосредоточилась на учителе истории.

— Но, это не единственная опубликована информация о Песочном человеке. После долгих поисков, я наткнулся на еще одну историю о нем в очень, очень старой книге. На самом деле, кажется странным, что наша библиотека обладает таким сокровищем, но не буду заглядывать в зубы дареному коню. Эта книга представляет собой исследование древних текстов, написанных между III и V веками. Большая ее часть была написана племенем людей из Персии, которые изучали мистические и духовные события в мире в те времена. Они принимали к сведению все, что слышали, что казалось неестественным. Они были настолько открытые, что они даже слушали, когда дети говорили о вещах, которые невозможно объяснить ничем другим, кроме сверхъестественного. Они изучали сверхъестественное, независимо от формы — еврейский бог, греческие боги, египетские боги, не имело значения.

Это племя записывало все это. Поскольку они не практиковали ту или иную форму поклонения, они просто были зрителями, наблюдая вещи, которые многие предпочли проигнорировать. Я собираюсь прочесть вам подробный отрывок, сделанный во время их путешествия неподалеку от Сирии. У нас есть несколько рассказов детей того региона. Они говорят, что никто не поверит им, но их рассказы удивительно похожи, несмотря на то, что все дети живут милях и милях друг от друга и не имеют возможности для совместного придумывания рассказов. Каждый из них говорит о человеке, который пришел к ним в ночь после того, как все остальные в доме уснули. Каждый ребенок сообщает, что бодрствовал, когда встретился с этим человеком. Он называет себя ткачом сновидений. Дети его не боятся.

Каждый из них говорит, что мужчина рассказал им, что он был там, чтобы направить их навстречу судьбе. Он сказал каждому из них, что они были особенными и, что не каждый ребенок может с ним повстречаться. Он сказал, что он приходит только к тем, кто изменит ход истории. Мои товарищи и я решили проверить рассказ. Мы записали имя одного из детей и если проживем достаточно долго, чтобы увидеть, как она вырастет, мы увидим, действительно ли девочка сыграет такую важную роль в мире. Это не даст неопровержимого доказательства существования этого ткача сновидений, но, несомненно, даст сильный аргумент его защитникам. Имя звучит следующим образом: Юлия Аурелия Зенобия.

— Несколькими страницами позже отмечается, что Юлия Аурелия Зенобия стала царицей Пальмирской империи, — продолжил мистер Суини. — Она возглавила известный мятеж против Римской империи, который помешал сделать Пальмиру частью их владений. Так стало ясно, что Юлия действительно была важна в истории.

— Теперь я спрошу вас, — сказал он, обводя класс глазами, — значит ли это, что Песочный человек или Ткач сновидений, как его видимо иногда называют, действительно существует? Возможно, а возможно и нет.

Мистер Суини закрыл книгу и положил ее на колени, присев на край стола.

— Это отличный урок копать глубже. Часто в истории мы склонны принимать вторичные источники за чистую монету, вместо того, чтобы искать первооснову. Таким образом, хотя его и не называли Песочным человеком в то время, очевидно, что дети описывали одно и то же мифологическое существо, о котором позднее говорили европейцы.

Серенити была уверена, что ее челюсть опускалась все ниже и ниже, пока она слушала легенду о Песочном человеке, также известном как Ткач сновидений. Это не могло быть совпадением. Не смотря на это, одно она знала точно, эта хрень только что стала реальной.

Ее ноги двигались на автопилоте, когда девушка ходила туда-сюда по делам в ветклинике. Она с трудом говорила с Джексоном, не то чтобы он заметил, поскольку постоянно избегал ее. Она никогда не хотела, чтобы день закончился так плохо, как этот. После того информационного извержения мистер Суини неосознанно придал ей ответственности, она решила, что пришло время противостоять этому так называемому Песочному человеку. Если он стоял за ее сном, то из того, что она поняла, он должен будет находиться в комнате вместе с ней. Она вздрогнула при мысли, что кто-то смотрел, как она спит. Пытаться контролировать ее посредством снов, было достаточно жутко, но если Ткач смотрел, как она спит, пуская слюни, ну, это было совсем другим делом. К тому времени, как Серенити покинула клинику, была так взвинчена, что казалось, будто только что выпила десять банок газировки и запила их энергетиками.

«Возьми себя в руки, Сара», — говорила она себе, выруливая на подъездную дорожку тети и дяди. Первым, что она заметила, было то, что Уэйн все еще не вернулся из своей охотничьей экспедиции. По крайней мере, на одного человека меньше придется убеждать, что с ней все в порядке. Она представила, что у Дарлы появится некоторые опасения, если она продолжит переминаться с ноги на ногу, как трехлетка желающая помочиться. Она сделала несколько глубоких вдохов прежде, чем, наконец, войти внутрь.

— Привет, дорогая, — поприветствовала ее тетя Дарла, подняв взгляд от книги, которую читала. — Как прошел день?

«Держи себя в руках», — сказала она себе.

— Хорошо, — кивнула она и потом заметила, что слишком быстро мотает головой. Она выровнялась, чтоб прекратить это и улыбнулась тете. Она была совершенно уверена, что это была одна из тех широких улыбок, которая заставляла ее выглядеть так, будто ей сделали слишком сильную круговую подтяжку лица. — Я просто собираюсь, то есть, я просто очень устала, трудный день, — она запиналась, пытаясь выглядеть расслабленной, она указала в направлении своей комнаты. — Я собираюсь прилечь.

«Вот, справилась, уверена, она не сможет заподозрить меня сейчас».

— Ты уверена, что все в порядке? — тетя Дарла уставилась на нее.

«Вот дерьмо», — зарычала на себя Серенити.

— Да, я просто немного рассеянная, потому что у меня много домашней работы, и я устала.

Дарла смотрела на нее еще минуту, заставляя Серенити чувствовать себя недавно найденным жуком под микроскопом. В конце концов, она решила, что Серенити говорит правду.

— Ладно, тогда тебе лучше заняться этим. Я принесу тебе ужин через час.

— Спасибо, тетя Дарла, — сказала девушка в ответ, начав идти, прежде чем «не за что» вылетело изо рта ее тети.

Серенити закрыла дверь своей спальни и бросила рюкзак на кровать, испуская вздох облегчения. Ее кот выбрался из-под кровати и широко зевнул, глядя на нее.

— Похоже, что у тебя был трудный день, — сухо сказала Серенити глядя на мистера Витерби крутящимся возле ее ног. Не в силах сосредоточиться на оказании ему внимания, которого он всегда требовал, она схватила записную книжку, содержащую ее размышления с прошлой недели, и написала в ней ручкой, лежавшей рядом с ней. Она хотела записать все, что узнала на уроке истории. Это была первая крупица, возможно достоверной информации, что у нее была про это существо — Дайра. Сара хотела сравнить его, если он действительно реальный и, если он покажется ей. Она потрясла головой, и сильно зажмурилась.

— Я схожу с ума. Иначе, чем объяснить планирование разговора с бессмертным существом, известным только из фольклора.

Записав все, что смогла вспомнить с урока, она положила вниз записную книжку, столкнула с кровати рюкзак, и легла. Кто знал, что исследовательская работа может быть такой утомительной? Серенити не намеревалась спать; она только хотела дать отдых глазам на несколько минут. Как бы ни так.

Позже, она проснулась в темной комнате. Девушка не помнила, как выключила свет, но это могла сделать и ее тетя. Что-то странное было в темноте окружавшей ее. Как одеяло, обернутое вокруг ее плеч, казалось, темнота обволакивает ее. Она привстала, пока не оказалась в сидячем положении, и моргнула несколько раз, пытаясь привыкнуть к темноте, но это было бесполезно. Она пыталась встать, когда мороз пробежал по коже. Это было одно из тех чувств, когда она знала, что кто-то смотрел на нее, думая, что она его не видит. Серенити нервно облизала губы и проглотила комок, образовавшийся в горле, прежде чем заговорить.

— Песочный человек, — слово прозвучало более отчаянно, чем того хотелось. Это прозвучало почти так, будто она взывала к любовнику. Он снова сглотнула и затем сказала более спокойно. — Если ты здесь, пожалуйста, ответь мне. Я чувствую себя идиоткой, разговаривая с темнотой, — ее слова встретились с молчанием, но она все еще чувствовала присутствие кого-то или чего-то. Хорошо, что ее нелегко было разубедить. Если уж она действительно разговаривала с пустой комнатой, тогда в этом не было ничего хорошего, и тем более нужно было удостовериться. — Пожалуйста, ответь мне, Брудайр, ты здесь?

— Да, — глубокий, богатый голос грозил усыпить ее одним маленьким словечком. Она встряхнулась, отталкивая сонливость.

— Могу я увидеть тебя? — спросила она, почувствовав, как ее сердце усиленно забилось от перспективы увидеть, наконец-то, объект ее одержимости последних нескольких дней.

— Я не могу решить, хорошая это идея или нет.

Ладно, возможно, ей больше не нужно задавать ему вопросов, потому что его голос действовал на нее успокаивающе. «Не ладно, Сара, не ладно», — она молча выговаривала себе.

— Почему ты здесь, если ты уже показал мне сон, который должен был повлиять на меня?

Нет ответа.

— Почему ты не уходишь к кому-то еще?

Снова нет ответа.

Рассердившись, Серенити проговорила сквозь сжатые зубы.

— Почему ты здесь?

Возможно, это прозвучало более грубо, чем она хотела, но ей нужны были ответы.

Наконец, глубокий голос пророкотал.

— Я здесь потому, что хочу тебя.

«Ничего себе, такого я не ожидала».

Глава 3

«Увидеть луну во сне, означает, что вы вскоре столкнетесь с неудержимой силой, объектом, или личностью, которая окажет незамедлительное и непреодолимое влияние на вашу жизнь».

Дайр не собирался быть с ней таким резким. Он знал, что его слова прозвучали почти как рычание из-за собственнического чувства, которое к ней испытывал, и мужчина предполагал, что, наверное, девушка была в ужасе от него. Брудайр следовал за ней весь день, как обычно, и несколько раз поймал ее, разговаривающую с собой о том, как она собиралась противостоять ему и попросить явить себя ей. Весь день он думал о том, что будет делать, когда солнце, наконец, зайдет и луна примет власть. До тех пор пока она не произнесла его имя, его настоящее имя, Брудайр, не знал, будет ли отвечать ей. Но затем она произнесла его имя. Услышать его, произнесенное ангельским голосом, заставило его желудок сжаться, а руки задрожать от необходимости обнять ее. Тишина пронизывала комнату, пока он ждал, чтобы увидеть, как Сара отреагирует на его заявление. Он ожидал, что она скажет ему уходить и никогда не возвращаться, но Серенити, как обычно, удивила его.

— Я не совсем уверена, что это значит, — заметила она. — Это вроде как — хочу, как мужчина хочет женщину, или типа, хочу, потому что я новая блестящая игрушка?

Дайр думал о том, как ей ответить. Она была действительно блестящей и новой, но не в том смысле, который вкладывала. Она была этими вещами, из-за ее отличия от остального мира. Ему она сияла, как самая яркая путеводная звезда в мире приглушенных серых тонов. И хотя эти вещи привлекли его к ней, они не были единственной причиной, почему он хотел ее.

— Ты новая для меня, но не по той причине, по которой ты думаешь. Я существую уже очень долгое время, Серенити. Мне попадались всякие люди во всех сферах жизни. Я видел в них хорошее и плохое. За все это время, я никогда не сталкивался с человеком, который привлекал меня так, как ты. Твоя самоотверженность — глоток свежего воздуха. Ты слушаешь людей и не только слушаешь, но и слышишь, тебя действительно волнует то, что они говорят. Ты такая хорошая, чистая, непресыщенная. Хотя трагедия коснулась твоей жизни, ты не позволила ей властвовать над собой, — затем он сделал паузу, обдумывая, как сказать ей о других своих желаниях и не выглядеть при этом каким-то странным извращенцем. Она была тихой и, хотя не могла видеть его, то он мог видеть ее просто отлично. В конце концов, он был ткачом сновидений, и ночь была его стихией. Ее глаза широко распахнуты, а полные губы плотно сжаты, словно девушка пыталась не выболтать лишнего.

— Что касается первого, о чем ты упомянула, то хочу быть с тобой откровенным и, чтобы ты с самого начала понимала, во что можешь ввязаться, так что я не буду тебя морочить. Да, я хочу тебя, как мужчина хочет женщину. Меня привлекает в тебе больше уровней, чем, я полагал, существует. Твоя внутренняя красота пленяет, а внешняя взывает к моей первобытной части, заставляя желать тебя как спутницу жизни. Я хочу знать, какова твоя кожа на ощупь, и как пахнут твои волосы сразу после душа. Я хочу видеть, как ты улыбаешься в ответ на мои слова. Я хочу, — он сделал паузу и болезненно застонал. — Я хочу вещи, которые мне не следует желать, и вещи, которые запрещены. И все они связаны с тобой, Сара Серенити Тиллман. Я хочу тебя для себя одного и хочу принадлежать тебе.

Дайр мог слышать ее учащенное дыхание и видеть, как быстро поднимается и опускается ее грудь. Девушка очень долго молчала, просто уставившись в темноту. Он не знал было ли лучше услышать от нее, что он безумец и ему следует убираться, но ждать ответа было по-прежнему невыносимо. Как раз когда он обдумывал мысль о том, что она в шоке, Серенити прочистила горло.

— Ладно, таким образом, у меня много информации для обработки. И честно говоря, это немного странно, хорошо, более чем странно, нелепо и дико… и… и жутко, да и просто ненормально.

— Полагаю, я понял, что ты имела в виду под нелепостью, — сказал он хладнокровно. Он не был расстроен или ранен ее словами. Дайр на самом деле был в восторге от ее откровенности.

— Ну, ты высказал свою часть и, братец, позволь сказать, ты наговорил достаточно. Вот почему, я собираюсь сказать свое слово.

— Я не хочу быть твоим братом.

Сама мысль о том, чтобы быть с ней в родственных отношениях, заставила его желудок неприятно сжаться.

— Это всего лишь выражение, — Серенити несколько раз вздохнула и начала водить руками по бедрам. — В основном, я пытаюсь не сорваться.

— Я никогда не причиню тебе вреда, — внезапно сказал он. По какой-то причине он чувствовал необходимость упомянуть об этом.

— Я полагаю, что если бы ты хотел причинить мне вред, это бы уже произошло, — сказала она, все еще водя руками вверх и вниз по ногам. Ему хотелось успокоить ее, уверить, что все будет хорошо, но он еще не заслужил этого права — пока.

— Думаю, мне нужно время, — она кивнула головой. — Да, время — именно то, что надо. Может быть, ты смог бы не появляться в моей комнате и не посылать мне странных снов пару дней, может неделю, и дал мне подумать о тех речах, что ты только что вывалил мне на голову?

Неделя! Его горло сжалось, а сердце заколотилось, когда он подумал, как будет разделен с ней все это время. Так или иначе, если именно это было ей нужно, чтобы свыкнуться с ним, он даст ей это время.

— Очень хорошо, — согласился он, наконец, хотя и неохотно.

— Теперь я могу тебя увидеть? — спросила она снова, и энтузиазм в ее голосе чуть не заставил его уступить.

— Думаю, что мне следует подождать с показом себя до того момента, когда ты обдумаешь все, чем я поделился. Если в конце недели ты сочтешь наши отношения возможными, тогда я покажусь тебе. Но если ты решишь, что мне нет места в твоей жизни, будет лучше, чтобы ты не видела меня. Твоему сознанию будет легче отбросить факт, что мы говорили, и заново считать меня мифом.

Когда ее плечи поникли, а энтузиазм исчез из глаз, он понял, как трудно будет не дать этой женщине все, что она просила.

— Ладно, так я понимаю, что я снова поговорю с тобой через неделю?

— Поговоришь. Спокойной ночи, Принцесса мира, — сказал он почти шепотом. И прежде чем смог передумать, отбросив темноту и явив ей себя, Дайр перенесся из ее комнаты. Он оказался через дорогу за большим деревом, глядя на ее дом с почти инстинктивной потребностью вернуться и быть с ней рядом, чтобы мог защитить и укрыть ее. Дайр выложил карты на стол, как говорят люди, и теперь все, что мог сделать, это ждать, будет ли Сренити играть или спасует. Он еще не знал, что собирается делать, если она скажет, что не заинтересована узнать его лучше. Рафаэль сделал очень ценное замечание о нем и том, насколько сильны были его чувства. Мог ли он уйти от нее? Он не знал ответа на этот вопрос.

Пока Брудайр смотрел на мягкий свет, лившийся из окна комнаты Серенити, ему было интересно, сидит ли она на кровати с блокнотом на коленях. Вероятно, девушка неистово записывала их разговор, чтобы ничего не забыть. Что-то успокоилось внутри, когда он осознал, что знал ее достаточно хорошо, и мог предугадать, ее действия после такого напряженного разговора. Примерно через двадцать минут свет окончательно погас, и впервые за его существование, Дайр обнаружил, что не знал, что делать. У него не было дома, куда бы он, так сказать, мог пойти, потому что проводил все свое время, находя следующее задание. Затем он находился с подопечным до тех пор, пока необходимые задачи были выполнены. Он обдумывал, остаться рядом с ней, но не хотел идти против ее желания.

— Возможно, ты должен пойти к следующему человеку, которому тебе полагается навеять сон, пока она обдумывает то, что ты сказал.

Голос Рафаэля не испугал его, но Дайр был удивлен, что ангел слоняется поблизости.

— Ты все слышал? — спросил его Дайр, отвернувшись от дома Серенити и оказавшись лицом к лицу с небесным существом.

— Я слышал достаточно, — признал ангел. — Я не говорю тебе двигаться дальше, Дайр. Я просто говорю, что ты можешь продолжать выполнять свои обязанности, пока человек делает свой выбор.

Дайр знал, что Рафаэль прав. Острая боль пронзила грудь Ткача, когда он подумал о том, чтобы покинуть маленький городок и Серенити. Он не хотел быть вдали от нее, определенно не так далеко, как были способны завести его обязанности, которые могли оказаться где угодно в мире.

— Я даже сопровожу тебя, — сказал Рафаэль, с подергиванием губ, что предполагалось как улыбка. — Это будет как в старые времена.

— Если ты не будешь доставлять сообщения и пугать людей своим подавляющим выражением лица, — заметил Дайр.

— Хм-м, — кивнул Рафаэль. — Это сделает все менее захватывающим, но, я думаю, мы как-нибудь справимся.

Последний раз, взглянув на окно Серенити, Дайр испустил смиренный вздох. Он обернулся к старому другу.

— Первая остановка — маленькая деревенька в Африке.

Рафаэль проворчал.

— Я никогда не понимал, как Создатель выбирает тех, кто должен вызвать перемены.

Дайр усмехнулся.

— Кажется, Он тяготеет к маленьким, удаленным местечкам.

Ангел хмыкнул, понимая, что Дайр имел в виду город Йеллвиль и осиротевшую девушку, которая заворожила его.

— Увидимся, — сказал Рафаэль и взмыл в воздух, огромные крылья несли его быстрее, чем человеческий глаз мог отследить.

Дайр подумал о деревне, где находился его следующий человек и перенесся туда. Он подавил боль, растущую в груди, когда удалялся от Серенити и сказал себе, что выполнит свою работу, даст ей время, о котором она просила, и тогда приступит ко всему, что нужно для завоевания ее сердца. Он не хотел провести остаток вечности с болью от ее отсутствия в сознании, душе и теле. Время не облегчит этого, не для его вида. Раз уж любовь была дана бессмертному, ее не возможно забрать назад. Она проведет с его обожанием, любовью и уважением остаток дней.

Серенити не спала в ту ночь. Она была в шоке. Он был реален. Единственная мысль стучала в ее голове, прежде чем окончательно перешла к другим последствия такого открытия. Он был реален. После ухода Дайра, девушка записала их разговор и потом просто лежала в постели, уставившись в потолок, как будто ответы на ее вопросы внезапно появятся там.

Среди всех предполагаемых сценариев, в конце концов, заканчивающихся встречей с Песочным человеком, если он, конечно, существовал, ей никогда не приходила в голову мысль, что он мог интересоваться ею в романтическом плане. Она даже не предполагала, что он был тем, кто может испытывать к кому-либо такие чувства. Для нее он был мифом, ставшим реальностью — тем, кто влиял на ее сон, потому что ему сказали сделать это. Девушка была уверена, что для него она — задание и ничего большего, и ее совсем не волновало оказаться в этой категории. Но теперь, теперь ей придется подумать о чем-то гораздо большем, чем просто реальность Песочного человека. Теперь ей придется признать, что он не только был настоящим, но и, по его собственным словам, желал ее.

Она стояла, глядя на свое отражение в зеркале ванной, и состроила гримасу.

— Как же я могу поверить в то, что бессмертное существо без ума от меня? — спросила девушка вслух. — Как должна реагировать на него, когда я даже не знаю?

Была суббота, занятий в школе не проводились, чтобы отвлечь от ситуации, в которой она внезапно очутилась, и это была не ее суббота для работы в ветклинике, девушка застряла дома с вопросами, страхами, беспокойством и еще большим количеством вопросов, бомбардирующих ее разум. Словно зная, что именно в этот момент Серенити необходимо отвлечься, зазвонил телефон, и изображение Глори высветилось на экране.

— Мне скучно, — произнесла двадцатилетняя с чем-то, звуча как капризный подросток, а не как взрослая женщина, которой она являлась.

— Ты не работаешь сегодня? — Серенити была уверена, что лучшая подруга услышала отчаяние в ее вопросе.

Глори сделала паузу, прежде чем снова заговорить.

— Не-е-ет, — протянула она. — Не работаю, и, кстати, что с тобой?

Нет, она ничего не могла утаить от Глори. Хотя в защиту Серенити, это, по большей части, из-за того, что она не умела быть спокойной, когда в ее жизни происходит что-нибудь, о чем она не обязательно хочет говорить. Но она поняла, что это не одна из тех вещей. Она хотела рассказать Глори о Дайре. Серенити чувствовала, что может двинуться головой, если не поделится частью той фигни, которая существовала внутри.

— У меня есть чем с тобой поделиться, — наконец, сказала она медленно.

— Хочешь, чтобы я приехала? Мама неплохо себя чувствует, так что папа меня отпустил.

Учитывая предмет разговора, Серенити решила, что было бы лучше делать это в уединении ее спальни.

— Да, приезжай. Тетя Дарла разносит еду некоторым пожилым людям в городе, а дядя Уэйн не вернется до вечера.

— Эта твоя тетя накормила бы весь штат, если бы могла, — Глори шутила только на половину.

— И затем требовала, чтобы никто не помогал ей с мытьем посуды. Клянусь, в этой женщине нет ничего эгоистичного. Я люблю ее за это, но также чувствую себя эгоцентрической сволочью, когда меня достают другие люди.

— Мы все не можем быть Дарлами, Сен. Некоторые из нас должны быть болтливым, а некоторым из нас приходится быть неприятными, потому что если бы все расхаживали, помогая друг другу все время, никто бы не нуждался во всей ее доброте, и она стала бы недейственной. Не говоря уже о том, что если бы мы все пытались накормить друг друга, как делает тетя Дарла, мы бы в любом случае превратились в кучку толстых задниц, неспособных передвигаться, чтобы помочь кому-нибудь.

— Я прослежу, чтобы передать это Дарле, — сказала Серенити, хохоча между слов.

— Ты это сделаешь; она будет отрицать, что является какой-то особенной, а потом испечет мне пирог.

— Ладно, хватит, я сейчас описаюсь, — девушка засмеялась еще сильнее. Это было смешно, потому что являлось истинной правдой.

— Хорошо, я уже еду, пока.

Глори повесила трубку и оставила Серенити хвататься за бока от смеха, который продолжался, пока она представляла, как тетя Дарла готовит пирог для Глори, все время утверждая, что она была не так хороша, как мы всегда убеждали ее. Единственная причина, по которой Серенити могла предположить, что ее тетя не так хороша, как она была — возможное наличие спрятанного логова с куклами Вуду, где тетя терроризировала всех, кому не нравится ее еда. Это только заставило ее смеяться сильнее, когда девушка направлялась обратно в свою комнату, чтобы одеться.

Полчаса спустя она услышала, как открывается входная дверь, потому что, честно говоря, кому придет в голову запирать двери, когда вы живете в тридцати минутах езды от цивилизации. Любой, кто окажется достаточно глупым, чтобы так далеко зайти и вломиться к ним в дом, вероятно, будет съеден рысью или стаей койотов.

— Пожалуйста, скажи мне, что тетя Дарла сделала нам обед, потому что я не прихватила нам ничего и достаточно голодна, чтобы согласиться на каннибализм.

— Не могла бы ты начать с кота? — спросила Серенити, войдя в гостиную с котом идущим следом.

Глори пощипала губы, переведя взгляд с Серенити на кота, и покачала головой.

— Нет, ты определенно выглядишь более упитанной, не говоря уже обо всей этой шерсти.

— Ладно, хватит про поедание несъедобных вещей. Уверена, что Дарла что-нибудь нам оставила, — она жестом пригласила Глори пройти за ней в кухню.

— Так о чем тебе нужно поговорить со мной? — спросила Глори, облокотившись на барную стойку и разглядывая разнообразные контейнеры в холодильнике.

— Давай сначала пообедаем, а потом я изолью тебе душу.

— Всегда любила, когда изливают душу. А теперь доставай ту зеленую субстанцию, которую я вижу в дальнем углу холодильника.

Зеленая субстанция была важным ресурсом в доме, особенно когда присутствовали и Глори, и дядя Уэйн. Зеленая субстанция состояла из зеленого желе, измельченных ананасов, орехов пекан и взбитых сливок, но вкус был удивительный. По какой-то причине, когда Дарла смешала все эти ингредиенты, ей пришло в голову то, что все мы называем зеленой субстанцией и, ей богу, ей стоило дать такое название, потому что она так хороша, что заставляет воровать у дяди.

— Ты храбрее меня, если готова встретиться с дядей Уэйном, когда он обнаружит пропажу своей зеленой субстанции.

Глори протянула руку, изобразив «дай сюда».

— Не храбрая, а просто умная. Я не собираюсь здесь находиться, когда он это обнаружит, — она постучала по носу и подмигнула.

Серенити покачала головой и вытащила еще контейнеров с едой тети Дарлы.

— Полагаю, здесь достаточно для нас обеих, — сказала девушка и махнула в сторону двух подносов полных контейнеров.

Глори кивнула.

— Люди, я люблю эту женщину.

Сорок пять минут и три слишком полные тарелки спустя Глори лежала на кровати Серенити и стонала, в то время как Серенити сидела на полу.

— Ну почему эта еда так хороша? — ныла Глори.

— Серьезно, как только начинаешь, уже не можешь остановиться, ты просто продолжаешь загребать еду, и все выглядит таким вкусным, что не можешь выбрать одно или два, а потом, БАЦ, внезапно ты так же полон, как клещ носорога.

— Отвлеки меня, Серенити, — попросила ее Глори. — Расскажи то, что собиралась, чтобы я престала думать о еде, подступающей к горлу и угрожающей вырваться обратно.

— Во-первых, фу, гадость, а во-вторых, не смей тошнить на мою кровать. Ты взрослая женщина, тебе полагается тошнить в уборной какого-нибудь темного клуба, потому что перепила, а не в доме у старшеклассницы, потому что не смогла остановиться, поедая тетину стряпню.

— Теперь ты просто тянешь время. Выкладывай, Сара.

Серенити глубоко вздохнула и спросила:

— Помнишь, мы говорили о Песочном человеке и том странном сне, который мне приснился?

— Тот с ужасно взрослой восьмилеткой?

— Да.

— Помню.

— Что если я скажу тебе, что все что Эмма рассказала мне в том сне — правда? Ты сочтешь меня сумасшедшей? — Серенити задержала дыхание в ожидании ответа подруги.

— Нет, — наконец, ответила Глори. — Но я хотела бы знать, откуда тебе известно, что это правда, несомненно, основываясь на реальных фактах.

Она выдохнула и поблагодарила Бога за такую удивительную подругу.

— Устраивайся удобнее.

— Тебе придется проявить некоторую жалость, пока пища не начнет перевариваться. Не обращай внимания на стоны, пока объясняешь, о чем, черт побери, ты говоришь. Просто продолжай.

— Темой мистера Суини вчера на истории была легенда о Песочном человеке.

Голова Глори внезапно показалась над краем кровати. Ее светлые волосы упали на лицо, и она нетерпеливо их смахнула.

— Ты знала, что он собирается говорить об этом?

Серенити покачала головой.

— Он сказал, что заменил тему в последний момент.

— Это странно, — она сузила глаза, гладя в пространство, прежде чем обернуться к ней. — Что он сказал? Что-нибудь из этого совпадает с тем, что говорила Эмма?

Серенити начала с момента, когда лекция мистера Суини резко свернула в область преданий, которые совпадали с тем, что девочка рассказала ей во сне. Глори — самый внимательный и экспрессивный слушатель, ахала во всех нужных местах и изредка добавляла «черт возьми», когда считала это необходимым. Серенити остановилась, когда, наконец, добралась до той части, где почувствовала присутствие Дайра в комнате.

— Это та часть, которая меня беспокоит. Я боюсь, что ты подумаешь, что у меня галлюцинации или что-то вроде того, просто чтобы наполнить содержанием все, что я слышала и испытала.

— Ну, я всегда полагала, что ты самая стеснительная телка в стаде. А если серьезно, подруга, ну кто еще на земле имеет столь же крепкую голову на плечах, как ты? Ради бога, как я могу думать, что ты была не в своем уме, когда ранее не подавала никаких признаков подобного? — спросила Глори.

— Ну, ты можешь изменить свое мнение, когда я скажу тебе, что Дайр был у меня в комнате прошлой ночью, и я с ним говорила.

Глори распахнула глаза.

— Он отвечал? Подожди, как он выглядит? Он был горяч? Конечно, он был горяч, не так ли? Я тебе говорила, что так и будет.

— ГЛОРИ! — Серенити схватила размахивающую руку подруги. Она начинала сильно жестикулировать, когда была взволнована.

— Ты слышала ту часть, где я говорила, что мифическое существо объявилось в моей спальне прошлой ночью?

— Я это слышала, и если ты говоришь, что разговаривала с ним, то я тебе верю.

— Вот так просто?

— Серенити, я тебя знаю. Я знаю твой характер, твое сердце, и твою неспособность лгать. Я имею в виду, давай посмотрим правде в глаза, если тебе придется играть в покер на жизнь, то мы сразу можем сдать мерки для гроба.

— Я не собираюсь обижаться, потому что в данный момент я просто радуюсь, что могу поговорить об этом.

— Да, я ужасна. Как ты могла сомневаться во мне? Теперь перейдем к самому главному. Так он горяч?

— Тебе, в самом деле, двадцать два? Они не ошиблись в твоем свидетельстве о рождении?

Глори закатила глаза.

— Моя лучшая подруга — старшеклассница. Как ты можешь многого от меня ожидать?

— Резонно, — согласилась Серенити. — И отвечая на твой вопрос, я не имею ни малейшего понятия, страшен ли он как черт или так горяч, что может расплавить сталь. Он не захотел мне показаться.

— То есть он просто с тобой разговаривал? Как ты поняла, что он в твоей комнате?

— Я могла чувствовать его. Это было странно, но я просто знала, что он был там. Поэтому я окликнула его. Но он не ответил, пока на третий раз я произнесла его имя. К тому времени я почти поверила, что разговаривала в пустой комнате. Но потом он заговорил.

Ее лицо приняло мечтательно выражение, которого она не осознавала, пока вспоминала спокойный, гипнотический голос Дайра.

— Что это за вид? — спросила Глори, указав на лицо Серенити, почти попадая пальцем ей в глаз.

— Какой вид? — Серенити попыталась отрицать то, что увидела Глори.

— Хм, выражение лица, которое говорит, что кто-то перевернул твой мир. У тебя после этого удивительно соблазненный вид.

— Ладно, что это вообще значит и является ли это настоящим? И, нет, у меня вовсе не удивительно соблазненный вид.

Глори прищелкнула языком.

— Ты ведь знаешь, куда попадают лжецы после смерти, правда?

Она застонала на дежурное высказывание Глори, используемое каждый раз, когда отказывалась признаться в чем-либо старшей подруге.

— Хорошо, — сдалась она, приготовившись смутиться от необходимости объяснять, что его голос сделал ее такой удовлетворенной, что хотела оказаться в его руках и просто слушать его вечно.

— Его голос был… ну… похож на… заставил меня желать… я не знаю, как это объяснить, — сдалась она после жалких попыток объяснения.

— Ты пытаешься сказать, что его голос был достаточно сексуальным, чтобы вызвать слуховой оргазм?

— Ты серьезно?

Серенити покраснела и закрыла лицо руками. Через мгновение, собравшись, она продолжила.

— Он был сексуальным. Но был и чем-то большим, словно спокойный, гипнотический и вызывающий мурашки одновременно.

— Вот черт, — произнесла Глори, глядя на нее огромными, завидующими глазами.

— Что?

— Ты описываешь последствия. Жгучее желание удовлетворено, и все кажется супер чувствительным, но в хорошем смысле. Ты все еще на седьмом небе от этой силы, но теперь можешь сосредоточиться на своих ощущениях, потому что желание больше не отвлекает тебя.

Сара уставилась на лучшую подругу, широко раскрыв глаза.

— Ты поняла все это, после того как я сказала, что его голос был спокойным, гипнотическим и вызывающим мурашки?

Глори кивнула.

— Хотелось бы подтвердить, что твое весьма живописное объяснение правда, но моя девственность все еще в надежном месте, так что я не могу сказать, что чувства, которые я испытала, как-то совпадают с тем, что ты описываешь.

— Ладно, как насчет того, что его голос заставил тебя чувствовать, будто ты только что сделала несколько глотков самого прекрасно выдержанного вина, и оно теплом растекается по всему телу.

Серенити беспомощно посмотрела на нее.

— Все еще нет? — спросила Глори.

— Не пью, — ответила Серенити, показав на себя.

— Ну, я умываю руки, милая. Придется тебе самой описывать его удивительный голос, мой репертуар исчерпан.

Серенити фыркнула, когда подруга драматично плюхнулась обратно на кровать.

— Ценю твою готовность поделиться опытом.

Глори сделала одобрительный жест.

— Я знала, что есть причина, по которой я позволяю тебе тусить со мной. Теперь, — она показала жестом продолжать, — расскажи мне больше об этом Дайре с невероятным голосом. Что он тебе сказал?

И так история продолжилась до тех пор, пока Серенити не рассказала все вплоть до прощальных слов Дайра, произнесенных шепотом. Она почувствовала себя обделенной, заново переживая все это, пока говорила. Теперь, когда она уже пережила первоначальный шок от прямолинейных слов Дайра, она хотела больше узнать о нем.

— Дай-ка мне уточнить, милая, — сказала Глори, повернувшись на бок и подперев голову рукой. — Этот Дайр, бессмертный парень из легенды, с сексуальным, вызывающим-мурашки-по телу голосом сказал, что хочет тебя, а ты сказала ему, чтобы он ушел?

— Когда ты так говоришь, то заставляешь меня выглядеть отстойно, — парировала Серенити. — Я пыталась быть ответственной. Я ничего о нем не знаю.

— Позволь заметить, что ты провела неделю, изучая его, сидела в классе, когда твой учитель читал лекцию о нем, и видела сон, в котором жутковатая маленькая девочка выболтала все про него?

Глори многозначительно посмотрела на нее.

Она подняла руки, сдавшись.

— Ты снова заставляешь чувствовать себя отстойно, Глори.

Ее подруга просто пожала плечами и разглядывала свои ногти.

— Детка, я просто перечислила факты. То, что они показывают — это не ко мне.

— Так ты думаешь, я должна была просто сказать: «Ах, замечательно, ты хочешь меня. Давай просто начнем серьезные отношения, хотя ты, вроде как, выводишь меня из себя всеми этими мифами и бессмертием?»

— Или, — Глори подняла палец. — Ты могла отделаться чем-то вроде: «Я слышала, что ты сказал, и хотя я не уверена в своих чувствах через месяц, я хотела бы узнать тебя получше.» И затем ты бы увидела внешность, которая скрывает тот голос.

— Я вижу, как разумен твой ответ, но я все еще нахожусь под впечатлением от цельной картины, он Песочный человек и, по сути, сказал мне, что хочет меня в качестве своей женщины, душой и телом.

— Ну, а как ты себя теперь чувствуешь, когда прошло несколько часов, чтобы подумать об этом? — спросила Глори.

Серенити опустила голову обратно на пол и закрыла глаза.

— Если попросишь меня быть откровенной, то я в ужасе, что он может не вернуться и что я испортила то, что могло быть просто замечательным.

— Тебе не следует беспокоиться об этом.

Глори потянулась через край кровати и погладила ее по руке.

— Когда мужчина открывается так сильно, он не собирается уходить без боя.

— Так что же мне делать до его возвращения? — спросила Серенити.

— Жить. Потому что независимо от того, насколько твое сердце хочет сделать этого таинственного парня центром вселенной, твой разум знает, что позволять эмоциям управлять тобой, только потянет тебя вниз. Ты можешь надеяться, всеми силами надеяться, что он вернется, потому что очевидно ты хочешь больше времени провести с ним, но не смей просто свернуться калачиком в углу, позволяя страху и сомнениям разъедать тебя. И когда он снова вернется, потому что так и будет, он найдет уверенную, красивую женщину, в которую по уши влюбился, вместо хнычущей девчонки, тоскующей по мужчине, который еще должен завоевать ее любовь.

— И где же та двадцатидвухлетняя, которую я считала лучшей подругой? — захихикала она. Но быстро пришла в себя, посмотрев на Глори.

— Спасибо, что веришь мне, выслушиваешь и не позволяешь быть хнычущей девчонкой.

Серенити улыбнулась, когда подруга замахала, словно это ничего не значило.

— Не будь со мной слишком сентиментальна, Сен. Мне от этого больше пользы, чем тебе. Ты же не можешь, не кривя душой предположить, что меня могут увидеть в компании какой-то слабачки, распустившей нюни, не так ли?

Она покачала головой.

— Конечно, нет, о чем я только думала, — сказала она с притворным стыдом.

— Ты и не думала. Вот зачем я здесь. Расскажи мне еще раз про его голос и те слова, которые он сказал тебе, чтобы я могла представить, как он говорит их мне. Ты знаешь, что мне приходится косвенно жить твоей жизнью ради острых ощущений.

— Глори, это по-любому не правильно, — рассмеялась девушка, посмотрев на беспечное выражение лица лучшей подруги.

— Если только следующие слова из твоего рта не повторяют дословно милого Дайра, воздержись от разговора.

— Что если?

— Нет.

— Но, — снова начала Серенити.

— Ха, — ее снова заткнули.

Со смиренным вздохом Серенити сдалась.

— Его первое слово прогрохотало сквозь тьму. Все что он сказал: «да», и, не смотря на это, я чувствовала, будто он спел мне колыбельную.

— О, это хорошо. Запиши это. Но не прекращай говорить, когда пишешь. И поспеши. Мне нужно убраться отсюда прежде, чем дядя Уэйн вернется домой и свяжет меня по рукам и ногам, за то, что я съела его зеленую субстанцию.

— Глори, я люблю тебя.

Она приподняла бровь.

— Почему ты мне сейчас это говоришь?

— Потому что то, что я на самом деле хочу сказать, возможно, удержит тебя от того, чтоб кормить меня бесплатными завтраками в «кострище» в течение месяца.

— Пока у тебя будет информация о Дайре, чтоб поделиться, ты можешь не бояться моего гнева.

— Тогда я позабочусь, чтоб он был поблизости… всегда.

— Правильно, мечтательница, теперь возвращайся к рассказу.

Несмотря на все их подколки и поддразнивания, Серенити была рада иметь такую подругу как Глори, независимо от того, что та была упряма, любила командовать и была слишком честной. Она нуждалась в подруге, чтобы ей не пришлось столкнуться с новым миром, который возник перед, ней один на один. Когда Дайр вернется, ей не придется столкнуться со всеми проблемами, которые он вызывает, самостоятельно. Глори будет там, чтобы отговорить ее от уступок, и за это она могла смириться со всеми ее странностями.

***

В двух сотнях миль от Йеллвиля, штат Арканзас, Эмма Уитмор сидела, уставившись на чемодан на коленях. Ее жизнь изменилась навсегда всего за пять дней, когда ее родители были убиты во время ограбления на заправочной станции. В течение пяти дней, ее жизни был полным хаосом, пока государство искало семью, которая могла бы взять ее. Наконец, они нашли сестру ее матери — сестру, о которой она ничего не знала. Насколько Эмма знала, ее мать была единственным ребенком в семье. Но Эмма поняла, что взрослые не всегда говорят правду, независимо от того, как сильно они любили ее.

— Пора садиться в автобус, — сказала леди из «Департамента социального обеспечения», протянув руку Эмме.

Эмма уставилась на протянутую руку, а затем встала сама. Она не была малышкой; она не нуждалась, чтобы ее держали за руку просто, чтобы сесть на дурацкий автобус. Она заняла свое место у окна, не взглянув на леди, которая села рядом с ней. Эмма была уверена, что женщина назвала свое имя, но не могла вспомнить его. Она даже не помнит имя тети, у которой, ей сказали, она будет жить.

— А сейчас, Эмма, мне нужно чтобы ты выслушала меня очень внимательно, хорошо?

Она повернула голову, чтобы взглянуть на женщину.

— Я собираюсь дать тебе свой номер, и если по какой-нибудь причине ты не будешь чувствовать себя в безопасности в доме тети, немедленно позвони мне, ладно?