Глава 13

«Ты что-нибудь придумаешь».

Слова эти звучали в ушах Брайана сладкой музыкой. Их он ждал, их хотел услышать. Именно от Констанс. Брошенные вскользь, они стали для него самой высокой наградой и самой лучшей оценкой. Теперь он был просто обязан довести дело до конца.

– Сколько коллекций тебе еще надо осмотреть?

– Примерно половину.

– Успеешь?

– Надеюсь, что да.

– Тогда выходные можно употребить на кое-что более интересное, – проворчал Брайан, поглаживая ее по спине. – Кроме того, я хочу устроить один небольшой эксперимент, чтобы устранить все сомнения.

Констанс весело рассмеялась и, прижавшись губами к его щеке, прошептала:

– Надеюсь, в этом эксперименте есть место и для меня?

Жар ее губ, неуловимый аромат духов, мягкое прикосновение груди произвели уже знакомый эффект, так что Брайан даже оглянулся, дабы убедиться в отсутствии зрителей.

– Черт возьми, Конни, прекрати свои штучки, – обеспокоенно зашептал он, – или меня арестуют за непристойное поведение.

– Какие штучки? – невинным тоном спросила она, хлопая ресницами.

Чувствуя, что силы сопротивления стремительно тают, Брайан собрал в кулак остатки воли и отправился ловить такси.


Малкольм Кенвуд не находил себе места. Впервые в жизни он оказался в положении, когда ответственное решение нужно было принимать самому. До восемнадцати лет это делали за него родители, потом начальство, еще позже начальство и жена. Совсем недавно, когда судьба подарила ему шанс разом устранить все проблемы, он предпочел переложить часть ответственности на плечи Андреа и поспешил убраться из особняка Уолшэма под благовидным предлогом. Будучи человеком пунктуальным и рассудительным, Малкольм Кенвуд разработал детальный план операции по замене картины, но осуществление его предпочел разделить с Андреа. Сейчас, расхаживая по комнате, он пытался найти выход.

Все шло гладко до вчерашнего дня. Прилетевшая из Лондона парочка делала свое дело, Андреа работала на два фронта, приглядывая за особняком и занимаясь поисками покупателя, а Джереми Уолшэм отдыхал в больнице. Конечно, неделя вынужденного ожидания и томительного бездействия немного выбила Малкольма из колеи, но он успокаивал себя тем, что уже в выходные сделка будет заключена и жизнь вернется в привычное русло. Оставалось только подменить картину.

Они планировали сделать это в субботу. Андреа пообещала взять на себя Брайана Дорретти, а Малкольм должен был вынести из особняка подлинник, оставив на его месте копию.

Планы нарушил странный звонок из Эдинбургского музея. Андреа примчалась к Малкольму через полчаса, предупредив по телефону, чтобы он никуда не выходил и ничего не предпринимал.

Целый час они обсуждали сложившееся положение, но так ни о чем и не договорились. Андреа, всегда самоуверенная и решительная, показалась ему испуганной и вела себя, как девчонка, которую поймали в школьном туалете с сигаретой. Она то молчала, то начинала кричать, что ей ничего не надо, обвиняя сообщника во всех своих неприятностях.

В конце концов дочь Уолшэма укатила, оставив Малкольма наедине с самим собой. Несмелые от природы люди, попав под пресс обстоятельств или сами же загнав себя в угол, нередко делают то, что совершенно не свойственно их характеру и не укладывается в привычную модель поведения. Перед Малкольмом стоял сейчас выбор: либо дать отбой и пойти на попятную, отказавшись от задуманной аферы, либо провернуть операцию самому, поставив Андреа перед свершившимся фактом.

Он посмотрел на часы – половина третьего. Завтра – суббота. В понедельник Джереми Уолшэм, как ожидалось, вернется в особняк.

Малкольм достал из бара бутылку бренди и открутил пробку.

Обжигающая, немного маслянистая жидкость прокатилась по пищеводу, как поток раскаленной лавы.

Он налил еще, посмотрел на себя в зеркало и сделал то, что привело бы в изумление даже его жену: рассмеялся.


Брайан еще раз просмотрел список картин. Всего их было двенадцать. И ни одной, которая стоила бы более пяти-шести тысяч фунтов. По его просьбе Констанс еще раз внимательно осмотрела все и определила три, вызвавшие у нее некоторые сомнения: два пейзажа и один туманного происхождения портрет.

В отличие от своей напарницы Брайан не разбирался в живописи и вряд ли смог бы отличить пейзаж, выполненный в классической манере, от пейзажа в духе импрессионизма. Понимая ограниченность своих возможностей, Брайан делал ставку на логику. Во-первых, отделил картины, авторство которых точно установлено, от тех, творцы которых оставались неизвестными. Таких оказалось шесть. Из них лишь две присутствовали в списке, составленном Констанс: пейзаж и портрет.

Первая висела в «оружейной», где экспонировались образцы оружия британской армии первой половины восемнадцатого века. Вторая находилась в «литературной» комнате, заставленной древними рукописями, толстенными фолиантами в кожаных переплетах и редкими первоизданиями с автографами известных писателей. Две картины. Это уже кое-что. Если только он не ошибся. Оставалось принять меры, и кое-какие мысли по этому поводу у Брайана уже были. Он почти не сомневался, что заменять будут лишь полотно, не трогая раму. Такой вариант требовал немалого времени, что увеличивало риск для похитителя. Значит…

Брайан уже заканчивал работу, когда в комнату заглянул Уильямс и сообщил, что его требует к себе мисс Уолшэм.

– Она ждет вас в кабинете, сэр, – добавил старый слуга и, покряхтывая, как будто каждый шаг требовал от него напряжения всех сил, побрел по коридору.

Через три минуты Брайан уже стучал в дверь кабинета.

– Вы хотели меня видеть, мисс Уолшэм? – сдержанно спросил он, проходя в комнату.

Андреа сидела за столом, всем своим видом демонстрируя американскую раскованность.

– К чему этот официальный тон. – Она закинула ногу на ногу, не обращая внимая на то, что короткая юбка из какого-то блестящего материала весьма рискованно скользнула при этом вверх. – Знаете, прожив несколько лет в Америке, я пришла к выводу, что англичане, не говоря уже о шотландцах, ничего не выигрывают от своей хваленой сдержанности. В Штатах люди ведут себя куда демократичнее, раскованнее, и это совсем не мешает им в делах. Скорее наоборот.

– К сожалению, у меня не было достаточного опыта, чтобы прийти к такому выводу, – ответил Брайан, оставаясь на почтительном расстоянии от стола.

– Опыт дело наживное, главное – иметь желание его приобрести. – Андреа кивком указала ему на кресло. – Мне бы хотелось предложить вам кое-что. Вы ведь уже почти закончили, верно?

– В общем, да. – Брайан сделал вид, что не заметил пригласительного жеста. – Думаю, Констанс… то есть мисс Эллингтон завершит сверку описей уже сегодня к вечеру.

Андреа твердо посмотрела ему в глаза.

– Похоже, вы с ней отлично сработались.

– Она настоящий профессионал.

– Я имею в виду не только это.

– Не понимаю.

– Прекрасно понимаете, Брайан. Мне казалось, что мы с вами найдем общий язык, но…

Он промолчал, предоставляя ей самой закончить предложение.

– Не думала, что вы проявите такой интерес к залежалому товару.

Ему стоило немалого труда сдержаться и не ответить на провокацию. Сейчас не время.

– Вы плохо знаете мисс Эллингтон.

– А вы узнали ее достаточно хорошо? За несколько дней?

Он пожал плечами.

– Ладно, не будем касаться тех, кого здесь нет. – Андреа откинулась на спинку кресла. – У моего отца есть загородный домик. Я хочу уехать из Эдинбурга. Немного отдохнуть, развлечься. Составите мне компанию, Брайан? Обещаю, не пожалеете.

В другое время Брайан без колебаний ответил бы согласием. Провести уикенд с такой девушкой, как Андреа, не отказался бы ни один мужчина, в жилах которого течет настоящая, горячая кровь. Но сейчас его мысли были заняты другой и несомненные достоинства сумасбродной девицы не вызывали в его воображении ни малейшего отклика.

– Мне очень льстит ваше предложение, Андреа, но принять его я, к сожалению, не могу.

– Почему?

Надо отдать должное, она умела держать удар. Девять из десяти женщин, получив отказ, разразились бы слезами или злобной тирадой, но Андреа осталась – по крайней мере, внешне абсолютно спокойной.

– У меня другие планы, – коротко ответил Брайан.

Некоторое время она молчала, не спуская с него задумчивого взгляда, и он решил, что такое выражение могло бы быть, пожалуй, на лице подрывника, собирающегося обратить в пыль и камни отслужившее свое здание.

– Что ж, как говорят в Техасе, седло себе каждый подбирает сам. – Она поднялась, давая понять, что разговор окончен. – У вас есть время до десяти утра. Передумаете – позвоните.

Уже открывая дверь, Брайан не удержался от ответной реплики:

– Я не передумаю, мисс Уолшэм, а вам желаю успеха в поиске удобного седла.

Приподнявшись на цыпочки, Констанс повесила на стену кривую турецкую саблю-ятаган и, вздохнув, отступила на пару шагов. Оружия – сабель и пик, палашей и кинжалов – в этой комнате было столько, что его хватило бы для небольшого отряда головорезов.

Все. Конец. Финиш. Работа завершена, можно доложить об исполнении. Впереди два свободных дня и три ночи. Завтра она сходит к Сибилле, а сегодня…

Констанс закрыла глаза, вызывая в памяти сцены прошлой ночи. Сегодня можно устроить небольшой праздник: сходить в ресторан, потанцевать, а вернувшись, выпить самого лучшего в мире вина – вина любви.

Впрочем, о любви пока говорить еще рано. По крайней мере, Брайан ни разу не упоминал слово «любовь». Кто знает, может быть, такие романы случаются у него в каждой поездке. Так что строить какие-то планы и предаваться радужным мечтам преждевременно. Жить нужно сегодняшним днем, не стараясь заглянуть за горизонт.

Констанс вздохнула. Ей не хотелось жить только сегодняшним днем, смотреть только под ноги, не давая воли фантазии. Ей хотелось… Чего?

В коридоре послышались шаркающие шаги Уильямса, и Констанс, прихватив со стола папку, вышла из комнаты, заперла дверь на ключ и опечатала комнату.

– Вы не знаете, где сейчас мистер Дорретти?

Старый слуга бесстрастно посмотрел на нее выцветшими глазами, в которых давно угас огонь желаний и надежд.

– Его пригласила мисс Уолшэм. Он в ее кабинете.

Интересно. Андреа появилась в особняке в первый раз за весь день и сразу вызвала Брайана. Что ей надо? «Зеленоглазое чудовище» выпустило коготки, и Констанс стиснула зубы. Как же быстро привыкаешь к хорошему! Как быстро вешаешь на то, что тебе нравится, ярлычок – «Мое»! Брайан свободный мужчина, он не давал ей никаких обещаний, а если ей что-то показалось…

Боже, откуда такие мысли! Вероятно, Андреа просто захотела просмотреть какие-то документы, узнать, все ли сделано, прощупать почву…

Прощупать… как же… Разве ты забыла, как она обхаживала его?

Констанс решительно спустилась на первый этаж и направилась к кабинету. Трудно сказать, насколько далеко завела бы ее эта внезапно проснувшаяся злость, но дверь распахнулась, и Брайан едва не сбил Констанс с ног.

– Извини! Я тебя не ушиб?

– Нет!

Он удивленно заглянул ей в глаза.

– Что случилось?

Ей хватило нескольких мгновений, чтобы взять себя в руки.

– Ничего. Просто… черт, я, кажется, подвернула ногу.

Констанс скривилась от воображаемой боли. Если так пойдет дальше, она, пожалуй, перестанет отличать ложь от правды. И тогда можно будет подаваться в политику.

Брайан обнял ее за талию.

– Идти можешь?

– Все в порядке, не беспокойся. – Тем не менее Констанс оперлась на его руку. – Ты закончил?

– Да.

– Что хотела Андреа?

Брайан на мгновение опустил глаза.

– Приглашала провести с ней уикенд. Загородом.

– И ты?

– Пришлось отказаться.

– По-моему, ты сглупил, – как можно беззаботнее сказала Констанс. – Я бы согласилась.

– Но тебе и не предлагали, – резонно указал он.

– К сожалению. А если серьезно? Брайан пожал плечами.

– Думаю, ей нужно было вытащить меня из города.

– Хочешь сказать, что самую опасную часть работы взял на себя Малкольм Кенвуд?

– Не знаю. Кенвуд не показался мне таким уж отчаянным парнем. Хотя… В любом случае особняк теперь под охраной, так что беспокоиться не о чем. К тому же я принял еще кое-какие меры предосторожности.

– Значит, нам ничего не остается, как ждать до понедельника?

– Совершенно верно. Я бы только предпочел не исчезать надолго из отеля.

– Можно устроить шахматный турнир, – с улыбкой предложила Констанс.

– На раздевание, – в тон ей добавил Брайан.

Они оба рассмеялись, и Констанс подумала о том, что иногда хитрость или даже ложь гораздо лучше искренности. Высадив Констанс у отеля, Брайан с документами отправился в юридическую фирму, которая вела дела Джереми Уолшэма. Принявший его мистер Гринвич долго изучал бумаги, звонил клиенту, качал головой и снова изучал бумаги. Поставив наконец свою подпись и убрав документы в сейф, он не пожалел еще пяти минут на изложение своих взглядов относительно перспектив передачи властных полномочий Шотландскому собранию, после чего угостил гостя виски и пожелал – очевидно, в шутку – дожить до понедельника.

Когда Брайан, взбежав по лестнице на четвертый этаж – ждать в очереди у лифта у него не хватило терпения, – остановился у двери номера, часовая стрелка уже подбиралась к восьми.

– Конни, – крикнул он с порога, – я жутко проголодался! Закажем обед в номер или спустимся в ресторан? Ответом была тишина. Он толкнул дверь ее комнаты – заперто. Оглядевшись, Брайан заметил на столе листок бумаги.

«Ушла за покупками. Буду к девяти». Он сел на диван. Невозможно, чтобы Констанс, с таким явным удовольствием занимаясь с ним любовью, встречалась с кем-то еще. И все же в руке у него было прямое доказательство обратного. Она не дождалась его, хотя за покупками можно было бы сходить и вдвоем. К тому же это исчезновение далеко не первое за неделю. Следовательно, у Констанс есть другая жизнь. Жизнь, в которой нет места для него, но, возможно, есть для кого-то другого. Простое логическое умозаключение.

Негромко, но от души выругавшись, Брайан достал ключ от своей комнаты. И в этот момент входная дверь открылась.

– Конни! – воскликнул он, оборачиваясь, и замер, потому, что через порог переступила не Констанс, а Андреа Уолшэм.

– Не ждал? – Она пересекла гостиную и, сбросив легкий красный плащ, опустилась, на диван.

Андреа знала, в чем сила женщины, и умело пользовалась оружием, которым наделила ее природа. Голубой пуловер из тонкой шерсти обтягивал высокую, не скованную бюстгальтером и словно рвущуюся вперед грудь. Короткая замшевая юбочка едва прикрывала бедра. Улыбка на тонких, ярким пятном выделяющихся на бледном лице губах обещала больше, чем любые слова.

Похоже, меня ждут большие неприятности, подумал Брайан.

– Что-то случилось? – спросил он внезапно охрипшим голосом, стараясь придать ему тот сердечный тон, которым всегда разговаривал с не вызывавшими у него интереса женщинами.

– Нет. Проезжала мимо и решила зайти. – Андреа обвела взглядом гостиную. – Вы здесь вдвоем?

– Да.

– Удобно. Хотя здесь есть номера получше.

– Мисс Уолшэм…

– Андреа.

Брайан вздохнул.

– Хорошо. Андреа, мы ведь обо всем уже поговорили и, как мне казалось, поняли друг друга. Извините, но мне надо идти. – Он шагнул к двери, но гостья оказалась проворнее и блокировала выход.

– Твоей подружки нет. – Она подалась вперед, прижимаясь к Брайану всем телом. – Ты знаешь, зачем я пришла. Давай не будем терять время.

Брайан отступил. Нужно было что-то придумать. Но что? Не выталкивать же ее силой! И полицию вызывать бессмысленно. В конце концов в номере не какая-нибудь мошенница, а дочь известного и уважаемого в городе человека. Он оглянулся. Прыгать в окно? Упав с четвертого этажа, можно подавать заявку на участие в олимпиаде инвалидов.

– Ну?

А если сейчас придет Констанс? Тогда уже не оправдаешься. Брайан скрипнул зубами.

– Здесь у нас ничего не получится. Вы на машине?

Андреа поднялась.

– Едем?

Он молча кивнул.

Загрузка...