Сны богов и монстров

22 Пялящаяся бездна

– Шоколадный торт, целиком, ванну, постель. В таком порядке.

Называя желания, Зузана загибала пальцы.

Мик одобрительно кивнул:

– Неплохо. Но никаких тортов. Только гуляш! Гуляш из «Ядовитой кухни», яблочный штрудель и чай. А потом, да: ванна и постель.

– Не-а. Это уже пять. Ты истратил свои желания на жратву.

– Это все под цифрой один. Гуляш, штрудель, чай.

– Так не пойдет. Что заказал, то заказал. Тебе и твоему набитому пузу придется смотреть на мою горячую ванну и дивную мягчайшую постель. И завидовать.

Горячая ванная, мягкая постель, что за бредовая фантазия. Измученные мышцы Зузаны молили о пощаде, но это было не в ее власти. Оставалось только играть в желания.

Мик поднял брови:

– И мне придется смотреть, как ты нежишься в ванне? Бедный я, бедный.

– Угу. Бедняжка. Или заберешься в ванну со мной?

Мик торжественно кивнул:

– Разумеется. Разумеется, заберусь. И черта с два полиция по надзору за желаниями выковыряет меня оттуда.

Зузана фыркнула:

– По надзору!

В дверь заглянула Кэроу.

– О чем это вы?

Они расположились в анфиладе небольших комнат, которые, насколько понимала Зузана, во времена киринов служили жильем для отдельной семьи. Четыре комнаты, выбитые внутри горы. Здесь даже было нечто вроде комфорта: источник природного тепла и отдельный каменный закуток с дырой в полу, в которую изливалась вода (Зузана надеялась, что это туалет, хотя, прежде чем использовать закуток по назначению, хотела бы получить подтверждение своей догадки). Ни ванны, ни постелей не предполагалось. В углу валялась куча меховых шкур, но они были настолько грязными и заношенными, что, похоже, семейные предания на них слушали не только многие поколения киринов, но и многие поколения насекомых.

Множество жилищ вроде этого ютились вокруг своего рода «площади». Она была куда меньше, чем тот огромный зал, что остался за спиной. Солдаты устраивались на ночлег, хотя кому там особенно было устраиваться? У кузнеца Эгира сейчас полно работы, а Тьяго забрал лейтенантов и ушел заниматься тем, чем положено заниматься великому полководцу в преддверии эпической битвы. Зузана не хотела об этом думать: ни о «Тьяго», ни о предстоящем сражении, ни о чем таком. Сейчас она попробовала переключить мысли, как каналы в телевизоре, но переключатель каналов в голове все время останавливался на программе «В гостях у шеф-повара».

Если уж говорить о еде: пока Мик выискивал лучшее место для «штаб-квартиры воскресителей», Зузана потратила толику времени и помогла забавным маленьким поварихам, мохнатым Вови и Авар, организовать временную кухню и разложить привезенные из Марокко запасы. Всегда полезно завести дружбу с теми, у кого в руках продукты. Возможно, ей перепадет горстка сушеных абрикосов.

Пару месяцев назад, скажи ей кто-нибудь, что она придет в экстаз от кучки урюка, она только покрутила бы пальцем у виска. Сейчас же Зузана вполне серьезно обдумывала, не использовать ли его как валюту, наподобие сигарет в тюрьме.

– Мы играем в «Три желания». Торт, горячая ванна, мягкая постель. А у тебя?

– Мир во всем мире, – ответила Кэроу.

Зузана хмыкнула:

– Святая Кэроу.

– Лекарство от рака. И по единорогу для каждого.

– Фу. Ничего не портит игру сильнее, чем альтруизм. Загадывай для себя. И если там не будет еды, ты врешь.

– А я включила еду. Я же сказала «единороги», верно?

– Ну, не знаю. Тебя тянет к конине?

Зузана задумалась:

– Погоди-ка. А что, здесь есть единороги?

– Увы, нет.

– Были, – вмешался Мик. – Кэроу всех съела.

– Точно. Я прожорливый поедатель единорогов.

– Добавим в твое объявление, – пообещала Зузана.

Кэроу удивилась:

– Объявление?

– По пути сюда мы составляли для всех объявления о знакомстве. Чтобы убить время.

– Могу себе представить. Так что с моим?

– Ну, записывать нам было не на чем… Полагаю, примерно так: «Прекрасная задиристая особа неопределенного происхождения ищет… ммм… примиримого врага для незамысловатых ухаживаний, прогулок под луной и чего-то большего, если повезет».

Кэроу промедлила с ответом; Мик бросил на Зузану неодобрительный взгляд. Она подняла бровь: а что такое? Она ведь не сказала: «ангелов-расистов не предлагать», верно?

Но тут подруга спрятала лицо в ладони, плечи затряслись, и Зузана не могла определить, рыдает она или смеется. Ведь ничего плохого не происходит?

– Кэроу? – обеспокоенно окликнула она.

Кэроу подняла сухие глаза; но веселья в них тоже не наблюдалось.

– Незамысловатых, – сказала она. – Это как?

Зузана взглянула на Мика. Вот что такое «незамысловатые». Прелесть что такое. От Кэроу ее взгляд не укрылся. Она посмотрела на парочку и тоскливо улыбнулась:

– Вы-то счастливы.

– Я – да, – подтвердил Мик.

Зузана согласилась:

– А то.

Сказано это было чуть более горячо, чем обычно. Зузана все еще чувствовала себя… не в форме. Голодной, грязной, уставшей – отсюда и три ее желания, – но все это не имело значения. В тот страшный миг, у входа в пещеру, она ощущала, что видит конец распадающегося мира.

Что, дьявольщина, там произошло?!

В детстве у нее была любимая куколка – ну, уточка, по правде говоря, – которую она заталкивала в рот и самозабвенно сосала. Теперь Зузана морщилась, вспоминая свой младенческий восторг, но тогда это было так здорово – ощущать крошечными зубками гладкую пластмассу.

Куда неприятнее были постоянные попытки родителей убедить ее, что это может привести к беде. «Ты можешь подавиться, дорогая. И задохнуться».

Но что для маленького ребенка такие предостережения? Брат Томаш объяснил ей… доступно. Незамысловато придушив. Самую малость. Братья, они на такое мастера. «Помрешь, – сказал он весело, сомкнув руки на ее горле. – Вот так».

До нее дошло. Убить может что угодно. Игрушки – да и старшие братья. И по мере того, как она росла, список «чего угодно» становился длиннее и длиннее.

Но она никогда не ощущала этого так остро. Что там говорил Ницше? Если ты смотришь в бездну, бездна тоже смотрит в тебя. Ну, вот бездна в нее и заглянула. Нет. Тупо вытаращилась. Уставилась. Зузана была твердо уверена, что пережитое оставило на душе ожог и вряд ли теперь все станет как прежде.

Однако она не собиралась плакаться подруге обо всех своих страхах и капризах. Хотела попасть сюда? Кэроу предупреждала ее об опасности? Она отнеслась к предостережениям, как в детстве к словам родителей про пластиковую игрушку? Спасибо, что хоть наглядно никто не продемонстрировал. Теперь она здесь и вовсе не хочет вести себя как последняя плакса, особенно учитывая компанию, в которой оказалась. И не будет.

– Ну, что значит «счастливы»? Я счастлива, что жива. В детстве я сосала глаза игрушечной уточки.

Мик и Кэроу уставились на нее, и Зузана обрадовалась, что внимание подруги удалось переключить. Та сказала:

– Как… интересно.

– А я о чем?. Некоторые живут яркой, насыщенной жизнью. А ты, Кэроу? Вот посмотри на себя. Сплошная серятина. Неужели не хочется какого-нибудь разнообразия?

– Угу, – ответила подруга, и Зузана была вознаграждена взглядом, полным скрытого веселья. – Ты права. Скучновато. Пожалуй, я начну собирать марки. Отличное занятие, правда?

– Нет. Если только ты не собираешься наклеивать их на себя вместо платья.

– Похоже на школьный флешмоб.

– Именно! – согласилась Зузана. – Помню, Гелена так и делала. Устраивала шоу. Выходила голышом с большой миской марок, а зрители лизали их и приклеивали на нее.

Теперь Кэроу засмеялась в открытую, и Зузана испытала гордость. Подруга смеется. Может, Зузане не удастся сделать жизнь Кэроу – или любовь – менее замысловатой; может, она не поймет подсказки судьбы, если ангелы нападут или обманут или начнется мясорубка… Но она сделает то, что ей по силам. Заставит подругу засмеяться.

– Что теперь? – спросила она. – Ангелы закатят в нашу честь грандиозный бал?

Кэроу снова засмеялась, уже невесело.

– Не совсем. Сначала будет военный совет.

– Военный совет, – растерянно повторил Мик, и Зузану кольнула иголочка страха. По позвоночнику прошел холодок, едва она вспомнила жуть последних событий. Смерть Ютема. Первая увиденная ею смерть. Она шла по его крови, и солдаты тоже. Но никто особо не нервничал, будто им доводилось шлепать по этим страшным багровым пятнам каждое утро по дороге на завтрак. Нервничала только она. Собственный парализующий ужас подхватил ее, завертел, и именно он заставил ее вспомнить о «таращившейся бездне».

Кэроу тяжело вздохнула:

– Собственно, для этого мы сюда и прибыли.

Она обвела взглядом комнату и добавила:

– Все такое незнакомое.

Зузана попыталась представить, что сейчас испытывает подруга. Не в полной мере, конечно. Здесь когда-то произошла резня. С той поры почти ничего не осталось, но каково это: зайти в отчий дом и увидеть, что он пуст, что от постелей осталась труха, что никто тебя не встречает… У нее перехватило дыхание.

– Что с тобой? – спросила Кэроу.

– Все в норме. А ты, ты-то как?

Кэроу слабо улыбнулась и кивнула:

– Да-да. И я.

Она подняла факел и осмотрелась.

– Странно. Когда я здесь жила, это был целый мир. Я и представить не могла, что там, за горами, есть кто-то еще.

– Да. Поразительно.

Кэроу лукаво усмехнулась:

– Угу. А ты даже еще почти ничего не видела.

– Что, правда? И где-то в пещерах пирожные растут, как грибы? Где, скажи быстрей?

Смех. Еще одно очко в пользу Зузаны.

– Нет, – ответила Кэроу. – У меня нет пирожных и, боюсь, с постелью тоже не так легко, но…

Она умолкла, выжидающе глядя на подругу.

Зузана продолжила за нее:

– Но… Все впереди? Не дразни меня.

Кэроу ясно улыбнулась: она представляла, как сейчас обрадует подругу, и радовалась сама.

– Пойдем-ка. Думаю, несколько минут мы можем себе позволить.