Соблазнение по правилам

Глава 8

Пейтон следовал за Авой, поднимавшейся вверх по лестнице в свою квартиру. Она мысленно желала ему вывихнуть лодыжку. Не сильно, а так, чтобы ему пришлось сесть на ступеньку и несколько минут разминать ногу. А за это время она успела бы от него сбежать.

Несмотря на требования оставить ее в покое, он тащился за ней три квартала. Оба молчали. Ава думала, что Пейтон от нее отстанет, когда они подойдут к задней двери магазина «Городской стиль», ведущей на лестницу, по которой можно подняться в ее квартиру. Но он просунул ногу в дверной проем до того, как Ава успела захлопнуть дверь у него перед носом. Она слишком устала, чтобы с ним спорить. Если он шел за ней столько времени, чтобы она закрыла перед ним дверь своей квартиры, это его проблемы.

Но Пейтон попытался проникнуть и в ее квартиру.

— Ава, впусти меня, — сказал он, ухватившись за дверь.

— Уходи, — произнесла она.

— Поговори со мной всего несколько минут. Пожалуйста.

Устало вздохнув, она навалилась на дверь, собираясь ее закрыть. Пейтон уперся в нее плечом. Его лицо было в паре дюймов от лица Авы, он касался пальцами ее руки. Она почувствовала тепло его пальцев через ткань белых перчаток. Пейтон стоял к ней так близко, что она увидела золотистый ободок вокруг радужной оболочки его глаз. Еще она заметила небольшой шрам на его подбородке, которого не было, когда он учился в средней школе, и уловила едва слышимый, прохладный и пряный аромат его тела.

Ей вдруг захотелось к нему прижаться.

Отскочив от двери, Ава поспешила на кухню. Ей нужно выпить чаю. Ароматного, успокаивающего чаю. Выпить чаю в магазине сегодня вряд ли удастся. Она выпьет ромашковый чай и наверняка избавится от желания прильнуть к Пейтону.

Не снимая перчаток и шляпы, чтобы не терять времени, она подняла вуаль, схватила чайник, наполнила его водой и поставила на плиту. Затем принялась искать чай в шкафу. Ава чувствовала на себе взгляд Пейтона. Он пришел за ней на кухню, но она притворялась, что не замечает его. Достав чай и чашку, она начала перебирать столовые приборы в ящике, словно разыскивая что-то очень важное.

— Ава! — сказал он наконец, поняв, что она не будет с ним разговаривать.

— Что? — спросила она, по-прежнему роясь в ящике.

— Ты можешь со мной поговорить?

— Разве мы не разговариваем? — произнесла она, не поднимая глаз. — По-моему, мы разговариваем. Если мы не разговариваем, то что мы делаем?

— Не знаю, что делаешь ты, а я пытаюсь заставить тебя посмотреть на меня. Я могу объяснить, почему так поступил в кафе.

Он не уйдет, не объяснившись. Поэтому Ава захлопнула ящик и повернулась к Пейтону лицом.

— Ты хотел, чтобы нас оттуда вышвырнули, — сказала она.

— Ты права. Я этого хотел, — признался он, удивляя ее.

Пейтон стоял у входа на кухню, заполняя пространство, которое теперь казалось микроскопическим. Он ослабил узел галстука, расстегнул пиджак и верхние пуговицы на рубашке, но по-прежнему выглядел в этой одежде неловко. По правде говоря, на этой неделе ему было неудобно во всем, что он надевал. Он постоянно выглядел так, словно хотел содрать с себя кожу существа, в которое его старается превратить Ава.

Но ведь Пейтон сам попросил его изменить. Поэтому у Авы нет причин чувствовать себя виноватой. Она пытается ему помочь. И это именно он испортил сегодняшнее занятие своим хамским поведением. Он даже признался в этом.

— Зачем ты это сделал? — спросила она. — Мы так приятно проводили время.

— Нет, время мы не проводили приятно, Ава. Я чуть не превратился в шута.

— Но, Пейтон, если ты хочешь войти в мой мир, тебе нужно уметь…

— Мне не нужно уметь пить чай, — язвительно прервал он ее. — Признайся, Ава, ты повела меня в кафе, чтобы наказать. За то, что я не был джентльменом вчера, в Институте искусств. Или за что-то еще, что я сделал не так на этой неделе. Я не понимаю тебя, как не понимал в средней школе.

Игнорируя предположение Пейтона о наказании — а в этом была доля истины — и не обращая внимания на то, что он ее не понимает, Ава произнесла:

— Пейтон, я пытаюсь научить тебя тому, что захочет видеть в мужчине любая здравомыслящая женщина.

Он одарил ее высокомерной улыбкой — совсем как в школьные годы.

— Да неужели? Забавно, но многие женщины, которых я знал до прошлой недели, с радостью принимали меня таким, какой я есть. Многие женщины, Ава, — подчеркнул он. — Принимали с радостью.

Она улыбнулась с тем же высокомерием:

— Обрати внимание, я сказала о «здравомыслящих женщинах». Сомневаюсь, что ты часто встречал таковых, учитывая круг твоего прежнего общения и среду, в которой ты вырос.

Ей хотелось врезать себе по губам за этот комментарий. Не только потому, что он был жестоким. Дело в том, что здравомыслие людей определяется не социальным статусом. Множество представителей высшего чикагского общества грубы и невыносимы. Многие люди, живущие в нищете, достойны и порядочны. Но Пейтон всегда вынуждал Аву говорить и делать все, чтобы его унизить. Еще в средней школе.

Он продолжал улыбаться, но его взгляд ожесточился.

— Да, но теперь я вращаюсь в кругу, в котором выросла ты. И черт побери, Ава, я сам заработал свой деньги. И вот тут тебе нечего мне противопоставить. Твой папочка дал тебе все необходимое. И твой папочка тоже не зарабатывал свое состояние — он получил его от своего отца, который унаследовал его от своего отца. Черт, Ава, когда в вашей семье последний раз кто-нибудь работал по-настоящему?

У Авы сдавило грудь. Не только потому, что слова о ее отце были правдивыми: хотя Дженнингс Бреннер-третий сейчас зарабатывает гроши, трудясь на тюремной кухне, он унаследовал богатство по той же схеме, по которой его наследовали многие члены семьи Бреннер. Ава по-прежнему ненавидела напоминание о том, как ее семья когда-то обращалась с людьми вроде Пейтона. Ей не хотелось вспоминать, кем она была прежде. Насчет денег он прав. Она не зарабатывала ничего, пока училась в школе. А Пейтон работал и сам всего добился. С этой точки зрения он был богаче ее шестнадцать лет назад. Она не имела права так плохо с ним обращаться.

Закипел чайник. Обрадовавшись возможности отвлечься, Ава отвернулась и налила горячую воду в чашку. Какое-то время она молчала, сосредоточенно заваривая чай. Раздражение Пейтона было почти осязаемым. Он сделал несколько шагов по кухне и остановился рядом с Авой. Она ощутила тепло его тела и услышала его пряный запах.

— Вот так вот, значит? — спросил он.

Глядя в чашку, она ответила:

— Ты о чем?

— Ты больше ничего не скажешь?

— Что еще я должна сказать?

— Не знаю. Что-нибудь о том, что мои деньги заработаны недавно и недостойно сравнивать их с деньгами твоей семьи.

Когда-то Ава ответила бы именно так.

— Зачем мне об этом говорить, если ты уже все сказал? — спросила она.

— Потому что я не разделяю такую точку зрения.

— Отлично. Ты ее не разделяешь.

Вместо того чтобы успокоиться, он сильнее рассердился:

— Почему ты со мной не споришь?

— Почему ты хочешь, чтобы я спорила? — отозвалась она.

— Перестань отвечать вопросом на вопрос.

— Разве я так отвечаю?

— Черт побери, Ава, я…

— Следи за своей речью, — машинально отреагировала она, как делала всю неделю.

Секунду помедлив, Пейтон ответил:

— Нет.

Ава изумленно подняла глаза:

— Что?

Пейтон снова улыбнулся, на этот раз менее высокомерно, но с вызовом.

— Нет, — повторил он. — Я не собираюсь следить за своей речью. Меня тошнит от этого.

Чтобы подтвердить это, он обрушил на Аву поток ненормативной лексики. Она вздрогнула. Довольный, Пейтон покачался на каблуках, с нетерпением ожидая резкого ответа Авы.

Но Ава снова занялась своим чаем. Несколько раз окунув чайный пакетик в чашку, она его вынула и отложила в сторону. Потом поднесла чашку к губам и осторожно подула на чай. Осмелившись взглянуть на Пейтона, она заметила, что он взбешен. Глядя в его глаза, она произнесла:

— Больше никаких споров, Пейтон. Я от них устала. Они ни к чему нас не приведут.

Он молчал, сверля ее свирепым взглядом, напрягшись всем телом, но потом вдруг что-то изменилось. Ава почти чувствовала, как он отказывается от борьбы, словно он, как и она, устал от противостояния.

— Если я извинюсь за свое поведение в кафе, ты будешь снова со мной работать? — спросил он.

Она не ответила.

— Ты говорила, у нас еще много дел, — напомнил Пейтон.

Ава молчала.

— Я имею в виду, если Кэролайн устроит мне и Франческе свидание и нам придется есть морепродукты? Я не знаю, как есть омара.

— Попроси сваху не устраивать свидание в ресторане, где подают морепродукты.

— А если она отправит нас в винный бар? Ты совсем ничего не рассказывала мне о том, как подается и правильно пьется вино. И еще танцы. Я вообще не умею танцевать!

— Ладно. До конца недели я научу тебя, как правильно есть морепродукты, пить вино и танцевать.

— И кое-чему еще, — вставил Пейтон.

Ава посмотрела на него и сразу пожалела об этом. За несколько минут ему удалось стать еще привлекательнее, чем прежде. Он выглядел… мягче и уступчивее.

— Чему именно? — спросила она, не позволяя себе расслабляться.

Помолчав, он ответил:

— Я составлю список.

— Хорошо, — неохотно согласилась Ава. Она позанимается с ним еще неделю. Остается надеяться, что за это время она не потеряет голову от очарования Пейтона.

— Ты обещаешь? — неуверенно спросил он.

Странный вопрос. Почему он хочет услышать ее обещание? Такое ощущение, что они снова стали подростками. Почему он ей не доверяет? На этой неделе она с ним занималась, как они договорились. Она ушла только после того, как он сорвал занятие.

— Да, обещаю.

— Ты обещаешь, что научишь меня всему необходимому?

— Да. Я обещаю. Но ты тоже должен пообещать, что перестанешь меня провоцировать.

Пейтон улыбнулся, но на этот раз без высокомерия или вызова. На самом деле на этот раз его улыбка была очаровательной.

— Ой, да ладно! — произнес он. — Ты любишь, когда я тебя провоцирую.

— Обещай мне, — настаивала Ава.

Он поднял правую руку ладонью наружу, будто клянясь:

— Я обещаю.

— Но сегодня занятий не будет, — сказала она ему. — Уже слишком поздно.

— Прости меня за то, как я вел себя в кафе, — произнес Пейтон, снова удивляя Аву.

— А ты извини меня за то, что заставила тебя пойти в кафе-кондитерскую, — признала она.

Вспомнив о кафе, Ава поняла, что не сняла шляпу и перчатки, и подняла руки, чтобы взглянуть на перчатки. Ава увидела их в магазине винтажной одежды, когда еще училась в университете, и не смогла их не купить, хотя и не понимала, что побудило ее приобрести перчатки с огромным числом пуговичек. Она принялась расстегивать жемчужные пуговицы на левой перчатке.

— Нет-нет, — резко сказал Пейтон.

Подняв глаза, она увидела, что он уставился на ее руки.

— Почему нет?

Он взглянул в ее лицо, и у нее возникло чувство, что Пейтон чувствует себя виноватым.

— Э-э-э… Просто, хм… Я имею в виду… Ну… — Он с трудом сглотнул. — Они тебе очень идут.

Его щеки немного порозовели. Ава удивилась. Неужели Пейтон умеет смущаться? Вероятно, ей просто привиделось — на кухне плохое освещение. Однако по ее телу разлилось приятное тепло.

— Спасибо, — сказала она, чуть запинаясь.

Когда она снова принялась расстегивать перчатку, Пейтон поднял руку, будто снова хотел возразить. Она остановилась, глядя на него с немым вопросом, и он с явной неохотой опустил руку. Ава продолжила возиться с перчаткой, замечая, что Пейтон по-прежнему смотрит на то, как она это делает. Его подбородок дрогнул, а щеки сильнее порозовели. Внезапно руки отказались ее слушаться. На расстегивание второй пуговицы ушла куча времени, а на третью понадобилось еще больше. Пейтон сделал движение, словно желая помочь Аве.

Чем дольше он на нее смотрел, тем сильнее смущалась Ава, движение ее рук замедлялось. Если так пойдет дальше, то она снимет первую перчатку к тому моменту, когда Пейтон и Франческа поведут своего первенца в школу. В конце концов она сдалась, опустила правую руку и протянула Пейтону левую.

— Помоги мне, пожалуйста, — мягко и нерешительно попросила она.

— Что? — спросил он. Казалось, он не может сосредоточиться.

— Моя перчатка, — сказала она. — Пуговицы. Я не могу их расстегнуть. Ты мне поможешь?

Пейтон снова покраснел:

— Э-э-э… Да. Я, конечно, помогу. Я буду рад тебя… Вернее, их снять… То есть помочь тебе. Конечно. Нет проблем.

Он протянул руки к ее левой руке, немного помедлил и прикоснулся к ней. Ава машинально шагнула вперед, желая сократить расстояние между собой и Пейтоном. Она тут же почувствовала тепло его тела и вдохнула его запах.

Пейтон подошел к ней вплотную.

Когда их тела соприкоснулись, Аву словно опалило огнем. Пейтон захватил четвертую пуговицу большим и указательным пальцами, и Ава сильнее затрепетала. Какое нежное прикосновение. Удивительно, что Пейтон так нежен. Она никогда не переживала подобных ощущений.

Потом Ава поняла, что не права. Много лет назад, в девичьей спальне особняка Голд-Кост, она чувствовала такие же нежные и изысканные прикосновения. В ту ночь Пейтон массировал ей шею, так осторожно, словно впервые прикасался к девушке. Что было само по себе смешно, потому что в школе при Эмерсоне все знали о его опытности.

Однако его успокаивающие и нежные прикосновения быстро стали нетерпеливыми и страстными. После каждого касания его пальцев Ава жаждала большего.

Но тогда они были совсем юными, напомнила себе Ава, стараясь не обращать внимания на волнение во всем теле. Сейчас они взрослые люди и умеют себя контролировать. Да, Пейтон по-прежнему привлекает ее физически. Она подозревала, что и он к ней неравнодушен. Но они оба достаточно зрелые и опытные, чтобы признать бессмысленность такого влечения. Между ними может быть только секс. Секс без эмоций. А она не желает заниматься сексом с мужчиной, с которым у нее нет будущего.

Внезапно до Авы дошло, что Пейтон не расстегивает, а застегивает ее перчатку.

— Пейтон, что ты делаешь? — спросила она на удивление прерывистым голосом. — Я просила тебя помочь мне снять перчатки.

Он ответил ей с легким придыханием:

— О, мне так нравится больше.

— Но…

Ей не удалось закончить фразу и даже придумать ответ до конца, потому что Пейтон опустил голову и поцеловал ее в губы. Ава удивленно ахнула, а он, воспользовавшись ее замешательством, скользнул языком в ее рот. Держа Аву за руку, он обхватил ее за талию и прижал к себе.

Она инстинктивно поцеловала его в ответ, свободной рукой обхватив за плечо и наклонив голову, чтобы облегчить объятия. Шляпка Авы ударилась о лоб Пейтона и сползла набок. Она подняла руку, чтобы вытащить шпильки и снять шляпку, но Пейтон ее остановил.

— Не надо, — тихо сказал он.

— Но она мешает.

Он покачал головой:

— Нет. Она на своем месте.

Оба тяжело дышали, когда их взгляды встретились. Казалось, они не знают, что делать дальше. Происходящее не имело никакого смысла. Совсем недавно они спорили, и Ава требовала, чтобы Пейтон ушел.

— Пейтон, что мы делаем?

Минуту он молчал, держа руки по швам и вглядываясь в ее лицо. Потом он произнес:

— То, что давным-давно назревало, я думаю.

— О каком «давным-давно» идет речь? Ты вернулся в Чикаго две недели назад.

— О, это назревало задолго до моего возвращения в Чикаго.

С этим не поспоришь. Вероятно, это произошло в первый год обучения в школе при Эмерсоне, когда Аве приглянулся плохой мальчик-второклассник. Еще не понимая, что с ней происходит, она уже тогда хотела только Пейтона. Она просто не знала, до чего сильным может быть желание. А сейчас…

Сейчас она все отлично понимает и чувствует, что ее желание сильнее прежнего.

Тем не менее Ава сопротивлялась:

— Не очень хорошая идея.

— Почему нет?

— Потому что в этом нет никакого смысла, — сказала она.

— Никакого смысла не было и шестнадцать лет назад, но тогда нам это не помешало.

— Вот об этом я и говорю.

Пейтон улыбнулся:

— Но нам было хорошо вместе, Ава.

— Мы провели вместе только одну ночь.

Он пожал плечами:

— У большинства людей за всю жизнь не бывает даже одной такой ночи, какая была у нас.

Судя по его логике, он считал, что если бы оба не сопротивлялись, то провели бы вместе не одну, а две ночи. Но хватит ли им двух ночей?

Пейтон опустил голову и снова поцеловал Аву в губы. На этот раз он был осторожнее, стараясь не задеть ее шляпу. С каждым прикосновением его губ сердце Авы билось чаще, а мысли стремительно улетучивались. Обхватив лицо Пейтона руками в перчатках, она со всей нежностью поцеловала его в ответ.

Одной рукой она коснулась его затылка, а другой шеи, потом спустила пиджак с его плеч. Поведя плечами, Пейтон сбросил пиджак и принялся расстегивать множество пуговиц на лифе платья Авы. Она хотела расстегнуть его рубашку, но ей мешали перчатки. Она прервала поцелуй, чтобы снять их, но Пейтон снова ее остановил.

— Они мешают мне к тебе прикасаться, — сказала она.

— Не снимай их, — ответил он и похотливо улыбнулся. — По крайней мере, в первый раз. И шляпку тоже оставь.

У нее чаще забилось сердце от перспективы второй и, возможно, даже третьей близости.

Ава не сдержала улыбки:

— И как долго ты об этом мечтал?

— Весь день.

— Но в перчатках мне трудно расстегивать твою одежду, — произнесла она.

— О, ничего страшного, — заверил ее Пейтон. — Я расстегну все, что захочу я или ты.

Он ловко расстегнул вторую пуговицу на ее платье, потом принялся за следующую. При этом он осторожно наступал на Аву, заставляя ее двигаться в сторону спальни. Когда они дошли до кровати, он расстегнул последнюю пуговицу и распахнул ее платье. Ава осталась в белом кружевном бюстгальтере и таких же трусиках. Поддев большими пальцами ее трусики, Пейтон стянул их вниз, а потом легонько толкнул Аву, чтобы она села на кровать.

Встав на колени, он снял с нее трусики и раздвинул ей ноги. Ава запустила руки в перчатках в его волосы. Он взял ее за руку и поцеловал в ладонь. Ава закрыла глаза, чувствуя жар поцелуя сквозь ткань перчатки. Затем она ощутила, как он коснулся губами ее обнаженного бедра, ахнула, открыла глаза и инстинктивно попыталась сомкнуть колени, но Пейтон не позволил ей этого сделать и продолжал ласкать ее между ног.

Обезумев от желания и тяжело дыша, она посмотрела на Пейтона, когда он встал и принялся расстегивать рубашку, самодовольно и удовлетворенно улыбаясь. Пейтон обладал отличной, натренированной фигурой. Он раздевался медленно, пристально глядя Аве в глаза. Избавившись от рубашки, он коснулся пояса брюк.

Расстегнув ремень, он взялся за молнию на брюках. Полностью раздевшись, он лег на кровать рядом с Авой и обнял ее, потом опустил голову, поднял вуаль на шляпке и страстно поцеловал Аву в губы. Она обняла его рукой за шею и притянула его голову к себе. Коснувшись рукой ее груди, он стал нежно ее поглаживать. Потом легко расстегнул и снял ее бюстгальтер.

Пейтон покрывал поцелуями ее губы, щеки, лоб и подбородок, потом шею, ключицы и ложбинку между грудями. Когда он коснулся языком ее соска, она громко застонала, едва сдерживая напряжение.

Пейтон приподнялся, снова поцеловал ее в губы и одновременно резко в нее вошел. Ава вздохнула от ощущения наполненности. Она уже сама раздвинула ноги, побуждая Пейтона войти глубже. Он вошел в нее снова, и она вскрикнула, наслаждаясь единением их тел, обвила ногами его талию и приподняла бедра ему навстречу.

Они достигли развязки одновременно, закричав от удовольствия. Пейтон перевернулся на спину, увлекая Аву за собой, и уложил ее на себя. Разгоряченные, они оба прерывисто дышали, их кожа была влажной. Улыбаясь, Пейтон посмотрел на Аву, снял с нее шляпку и вытащил шпильки из ее волос.

Пейтон был таким красивым, таким опьяняющим. По-настоящему щедрым и умелым любовником. Ава думала, что, повзрослев, сумеет ему противостоять. Но она ошибалась. Ава потеряла самоконтроль, как только он припал к ее губам в страстном поцелуе.

И она осознала, что последствия будут катастрофическими для нее, потому что в юности она ничего не знала о любви и до конца не понимала реакций собственного тела. Но сейчас она взрослая женщина и чувствует разницу между просто физической близостью и чем-то большим. На этот раз она сильно рискует по-настоящему привязаться к Пейтону.

Если это произойдет, ее сердце будет разбито.