Соблазнить врага

Глава третья

Свобода…

Аннабель глубоко и удовлетворенно вздохнула. Как чудесно не быть постоянно настороже! Она упивалась ощущением покоя, которое изливалось на нее в этом чудесном местечке, на самом севере Квинсленда, далеко-далеко от бури скандала, все еще бушевавшей в Сиднее. Из этого домика, где только москитная сетка отделяла ее от первобытной красоты окружающего пейзажа, она могла любоваться морем, видневшимся за пышной растительностью тропического леса, и блаженствовать вдали от суеты и невзгод.

Конечно, это была иллюзия. Домик был частью курорта, предлагающего туристам кусочек дикой природы, и специально спроектирован так, чтобы вызывать подобные ощущения. И все же курортный комплекс был построен с большим тактом. Ни одно из зданий не мозолило глаза, не портило вида. Здесь было единственное место на нашей планете, где сошлись вместе два чуда природы: Большой Барьерный риф и влажный тропический лес Дейнтри. Курорт-заповедник «Кокосовый пляж» предлагал знакомство с тем и с другим при максимальном комфорте.

Здесь не было слышно никаких звуков, кроме тех, что издавали птицы или животные. В домиках для гостей – ни телефонов, ни телевизоров. Никаких газет. Даже обслуживающий персонал выполнял свой обязанности тихо и ненавязчиво. Мир и тишина… сущий рай для Аннабель.

Несколько недель после смерти Барри Вулфа прошли в лихорадке и были полны стрессов. Слава Богу, все это теперь позади – ее поспешный приезд, чтобы заменить Изабель в мотеле в ту роковую ночь, напряжение всех душевных сил во время дачи официальных показаний полиции, бесконечные домогательства прессы. Аннабель чувствовала, что более чем заслужила свое теперешнее бегство от изматывающей необходимости постоянно играть роль. Иззи наверняка уже ничто не угрожает. Они обе могут расслабиться. Если бы фотография ее сестры и Барри Вулфа у входа в гостиничный номер могла опровергнуть рассказ Аннабель, она всплыла бы, пока новость еще не остыла. Или еще раньше была бы использована для шантажа. Теперь опасность миновала. Нил Мейсон никогда не узнает, что его жена подумывала изменить ему. Барри Вулф мертв и похоронен.

Аннабель невесело подумала о том, что не желала ему физической смерти, и в то же время не могла сожалеть о его кончине. Мир без него стал чище. И с каждым днем продолжал становиться чище в Сиднее, где темные дела освещались в прессе теперь уже без ее участия.

Возможно, она проявила излишнюю щепетильность, отказавшись опубликовать свою статью. Редактор убеждал ее чуть ли не с пеной у рта. Она так много работала, чтобы доказать продажность Барри Вулфа, и, наверное, было непрофессионально оставить дело, не доведя его до конца, но, когда наутро после его смерти пришлось решать вопрос о публикации, ей показалось, что добивать поверженного было бы грубо, бесчеловечно, не нужно.

Человек умер. Она сама и ее сестра оказались причастны к этому событию. А это неприятно. К тому же не было бы никакого морального удовлетворения в публичном сокрушении карьеры Барри Вулфа, раз эта карьера умерла вместе с ним.

Определенно это была бы ненужная жестокость.

Она не нуждается в подобной профессиональной саморекламе. Ей хотелось докопаться до правды только для того, чтобы положить конец коррупции. Что и произошло.

Хотя Аннабель не опубликовала разоблачительную статью, о ней пришлось упомянуть, когда пресса начала добиваться причин ее, по-видимому, тайной встречи с Барри Вулфом. Это упоминание само по себе плюс некоторые подробности ее изысканий вызвали достаточно много вопросов, чтобы началось расследование.

По иронии судьбы смерть министра подставила под удар его сообщников. Лишившись его мощной защиты, они выбивались из сил, пытаясь оправдать свои действия перед новым министром, который весьма недвусмысленно призвал их к ответу. Но Аннабель уже не было нужды думать об этом. Желанный результат достигнут. Можно дышать восхитительно свежим воздухом и просто радоваться жизни.

В сумерках краски моря потускнели. Пора идти обедать в Длинный дом, расположенный неподалеку от пляжа. Хотя дорожки были хорошо освещены, ей все же хотелось успеть до наступления темноты, чтобы полюбоваться окружающим лесом в мягком вечернем освещении.

Ее домик был расположен высоко на крутом холме и спереди подперт сваями. Вчера, когда она приехала, носильщик заметил, что домик очень уединенный, и спросил, не беспокоит ли это ее. Аннабель улыбнулась, вспомнив об этом, заперла за собой дверь и двинулась вниз по ступенькам, ведущим от порога. Она как раз мечтала об уединении.

Дорожка от ее домика огибала следующий домик, находившийся на расстоянии семи или восьми метров ниже по склону. Вчера здесь никого не было. Когда она проходила мимо, дверь домика отворилась. Интересно: новые постояльцы или кто-то из служащих?

Человек, появившийся на пороге, мгновенно разрушил ее беззаботное настроение. Она узнала его сразу же и даже пошатнулась, потрясенная. Ноги у нее словно приросли к земле. Улыбка застыла на губах. Разум отказывался признать реальность его присутствия здесь.

– Добрый вечер, – сказал он с небрежной любезностью случайного соседа, сразу обретя вещественность и убив всякую надежду на то, что это всего лишь мираж.

Дэниел Вулф!

Брат Барри Вулфа!

В соседнем домике!

Аннабель не могла поверить, что это случайное совпадение. По спине у нее пробежала дрожь, когда она вспомнила, как он сидел в той комнате, в мотеле, пока полицейские записывали ее показания, и слушал ее рассказ о том, как и когда умер его брат и какие она приняла меры. Он тогда не произнес ни слова, но так сосредоточенно сверлил ее взглядом, что Аннабель невольно оглядывалась на него со странным ощущением, будто она – обвиняемая на скамье подсудимых.

Пылавшая в ее груди жажда высшей справедливости вспыхнула ярким пламенем, заставляя бросить ему вызов, отчего между ними протянулась невидимая нить высокого напряжения. Меня тебе не достать, друг мой, говорил ее взгляд, решительно отвергая все неприятности, что он мог бы ей причинить. Твой брат не смог, и ты не сможешь.

Тогда он ничего не сделал.

Она ему не позволила.

А теперь?

– Добрый вечер, – отозвалась она, пытаясь как-то выстроить защиту, занять спокойно-отстраненную позицию.

Его губы скривились в усмешке:

– Нас с вами уже познакомили.

Собравшись с силами, она ответила иронически:

– Я очень хорошо это помню.

В его глазах не было улыбки. В ее глазах – тоже. Они оценивали друг друга в молчании, в глубине которого бурлили подводные течения.

После смерти Барри Аннабель не давали забыть о его брате. Она не без страха читала в газетах высказывания, приписываемые Дэниелу Вулфу, и смотрела интервью с ним по телевидению. Он не ставил никаких вопросов. Он не создавал для нее никаких проблем. И все же она ощущала исходящую от него угрозу – и тогда, и теперь.

Телевизионные камеры отображали его строгую элегантность, волевое лицо с классическими чертами, тронутые сединой виски, придающие особую значительность консервативной стрижке угольно-черных волос, высокую, широкоплечую фигуру, облаченную в идеального покроя костюм. Но телекамеры не могли ухватить проявления его власти над людьми.

Фирменным знаком Барри Вулфа было теплое обаяние.

От его брата исходило ощущение ледяной, несокрушимой воли.

Сегодня волк[1] в овечьей шкуре, подумала Аннабель. Ее не обманул неофициальный костюм – синие джинсы и темно-красная спортивная рубашка. Пусть притворяется, что приехал сюда в отпуск, ее не проведешь. Пронзительные, как лазер, серые глаза сосредоточенно старались лишить ее самообладания, выискивая хоть малейшую уязвимую точку.

Собственный белый брючный костюм вдруг показался ей тонким, как папиросная бумага. Для защиты от этого человека нужна стальная броня. Теплый, благоуханный воздух внезапно похолодал. Руки у нее покрылись гусиной кожей, хотя она накинула блузу с длинными рукавами – на случай, если вечером станет прохладно.

– Я нахожу обстоятельства нашей нынешней встречи гораздо более приятными, – сказал он, словно предлагая перемирие.

– Как все же тесен мир, – откликнулась она, все сильнее подозревая, что он приехал сюда следом за нею. Значит, установил слежку. С какой целью? Вопрос на миллион долларов.

– И становится все теснее, – согласился он. – Не возражаете, если я вас провожу?

Она пожала плечами:

– Почему бы и нет?

Лучше пусть будет рядом, а не за спиной.

Он догнал ее несколькими большими шагами, и дальше они пошли не спеша, прогулочным шагом. Дорожка, петляя, спускалась с холма, она была достаточно широка, чтобы идти по ней, не соприкасаясь. Аннабель старалась держаться подальше от нежеланного спутника, слишком остро ощущая его присутствие. Такой агрессивной мужественности она не встречала ни у одного из мужчин. И начала нервничать, чувствуя угрозу еще и на другом уровне.

Почему именно он, в отличие от всех остальных мужчин, заставлял ее так остро ощущать себя женщиной? Хрупким цветком ее не назовешь. Она выше среднего роста, ее фигура щедро наделена приятными округлостями, а длинные ноги сильны и стройны благодаря постоянным тренировкам в гимнастическом зале. Но его ноги, как она невольно заметила, длиннее и сильнее, и сам он на голову выше ее. Казалось, она во всем уступает ему.

– Ваша сестра тоже здесь?

Он спросил об этом небрежно, как бы невзначай. В мозгу Аннабель, и так уже настороженной, вспыхнул сигнал тревоги. Почему это он спрашивает про Изабель? У них с сестрой совершенно разная жизнь. Откуда он вообще узнал про Изабель?

Аннабель решила, что следует его прощупать. Она удивленно посмотрела на него:

– Почему вы вообразили, что моя сестра должна быть здесь со мной?

Он пожал плечами:

– Двойняшки, да еще однояйцовые, обычно бывают очень близки, ведь так? Для них вполне естественно держаться друг за друга.

Было что-то очень зловещее в этой многозначительной фразе. Возможно, Аннабель преувеличивала, но в его словах ей почудился намек на то, что он заподозрил подмену. Но как он мог заподозрить?

– У моей сестры муж и трое детей, – сухо сообщила Аннабель. – Мы с ней спим в разных кроватках с тех пор, как пошли в школу.

Он невольно улыбнулся.

– Значит, вы предприняли эту поездку в одиночестве.

– Я, знаете ли, люблю побыть наедине с собой, – ответила она с нажимом.

– Да, – дружелюбно согласился он, пропустив мимо ушей намек. – Вы производите впечатление необычайно самодостаточной личности. Это интригует, ведь вы – одна из близнецов. Вы старшая или младшая?

Ее раздражало, что он так привязался к теме близнецов.

– Разве возраст о чем-то говорит?

– Просто интересно, всегда ли первым рождается сильнейший.

Аннабель без зазрения совести обернула его вопрос против него же:

– А в вашей семье как получилось?

Она знала, что он – младший брат. Барри Вулфу было сорок два. Она вспомнила, как читала где-то, что блестящий адвокат на шесть лет младше своего брата.

В глазах мужчины блеснуло насмешливое восхищение ее фехтовальным мастерством.

– Если вы сравниваете меня с Барри, то здесь совсем другой случай. Мы оба – первенцы. От разных матерей.

– Ваш отец овдовел? – спросила она, решив разобраться в их семейных обстоятельствах.

– Нет. Развелся.

Это многое объясняет. Барри Вулф, вероятно, использовал разногласия между своими разведенными родителями, рано научился вести двойную игру, которая сходила ему с рук благодаря незаурядному обаянию. А Дэниел Вулф, скорее всего, рос, окруженный любовью обоих родителей. Неудивительно, что они стали такими разными, решила она, даже если не учитывать генетические различия.

– Вы были очень близки со своим братом? – спросила она, стараясь выяснить причину этой якобы случайной встречи. Любовь к брату? Чувство долга? Гордость? Желание обелить общую фамилию? Он не достигнет этого, если замарает ее и Изабель, но, конечно, таким образом можно навести тень на плетень и заставить усомниться в ее честности.

– Нельзя сказать, что мы были очень близки, – медленно проговорил Дэниел, – но с ним всегда было весело и интересно. Барри легко сходился с людьми.

Профессиональный прием, цинично подумала Аннабель. Как жаль, что сестра поддалась его обаянию. Но он действительно был привлекателен – этакий неотразимый соблазнитель. После одиннадцати лет супружества с Нилом Мейсоном, праведником, начисто лишенным фантазии, который, должно быть, ни разу не уклонился от миссионерской позиции, Изабель, возможно, созрела для более изощренного ухаживания. Аннабель не могла сдержать мысленный стон всякий раз, когда Нил Мейсон напыщенно заявлял, что для всего есть своё время и место.

– Мне будет его не хватать.

Печальная нотка в голосе Дэниела Вулфа тронула ее. Все-таки он тоже человек, а не бездушная вычислительная машина, каким она его вообразила. К тому же это показало ей, что нельзя считать Барри Вулфа только двуличной крысой.

Он был более многогранен. Несмотря на свои бессовестные мошенничества, он был очень популярен. Его любили. Благодаря ему жизнь становилась ярче. Может быть, это качество ценилось выше, чем честность, среди людей, готовых простить все на свете, лишь бы их развлекали, вносили оживление в их общество.

– Я сожалею, – порывисто сказала она и нахмурилась, потому что это прозвучало неискренне. Она не сожалела о смерти Барри Вулфа, но сочувствовала человеку, потерявшему брата. Семья есть семья, хотя в ней и не без урода.

Она чувствовала на себе внимательный взгляд Дэниела Вулфа. Недоверие? Скепсис? Она упорно смотрела прямо перед собой, напоминая себе, что не следует тратиться на сочувствие ему. Он здесь для того, чтобы перехитрить ее. Его что-то беспокоит, и он не остановится, пока не получит ответа на все свои вопросы.

Они перешли мостик, ведущий к административному зданию. Аннабель подумала, не уехать ли ей отсюда. Порт-Дуглас совсем недалеко. Там найдется множество возможностей приятно отдохнуть. И если Дэниел Вулф последует за ней туда, она будет знать наверняка, что он преследует какую-то цель.

– В последний раз я видел его во время сбора средств для его политической партии, – проговорил он задумчиво. – В тот вечер Барри был в отличной форме, заставил собравшихся основательно раскошелиться. Приятно было смотреть на него. Он умел сделать так, чтобы всем стало хорошо. У них даже лица просветлели.

Аннабель молчала, плотно сжав губы. Они дошли до автостоянки возле административного здания. Она мысленно прикинула расстояние до Длинного дома. Еще только пять минут, и она сможет как бы естественно расстаться с этим человеком, от которого только и жди неприятностей.

– Я видел, как он разговаривал с вашей сестрой.

В ее мозгу раздался тревожный звонок. Она стиснула зубы. Безопаснее всего ничего не говорить. Пусть расскажет, что он знает про Изабель.

– Мне показалось, она была очень увлечена им.

Сердце перевернулось в груди Аннабель. Неужели было настолько заметно, что происходит между ними? Изабель не могла быть так несдержанна, или, может быть, она не знала, что за ними наблюдают? Какие бы подозрения ни возникли у Дэниела Вулфа, необходимы срочные контрмеры. Нужно отвлечь внимание этого опасно проницательного человека, дать его впечатлениям другую окраску, и немедленно.

Изобразив нежную сестринскую улыбку, она сказала:

– Изабель очень приветлива со всеми. Она – идеальная жена для Нила как политика. Ее мягкие манеры уравновешивают его склонность к высокомерию.

Он, видимо, обдумывал ее слова, пока они пересекали шоссе, проходящее через территорию пансионата. И вдруг ошарашил ее вопросом:

– Вы всегда защищаете свою сестру?

Она сделала большие глаза:

– Откуда у вас такое заключение?

– Сталь и воск.

– Простите?

Он укоризненно покачал головой.

– Вы очень умны, Аннабель Паркер. Я в жизни не встречал более многогранной женщины. Столько покровов можно было бы с вас сорвать!

– Я не поспеваю за ходом вашей мысли.

– О нет. – В его глазах появился безжалостный блеск. – Вы идете со мною вровень. Шаг за шагом.

Аннабель чувствовала, что она в западне, которая вот-вот захлопнется. Взбунтовавшись, она остановилась посреди автостоянки для туристов, которые заглядывали в Длинный дом выпить или перекусить. В тот момент на стоянке не было ни въезжающих, ни выезжающих машин. Она стояла как вкопанная, молчанием опровергая его слова.

Он тоже остановился. Обернулся к ней, насмешливо изогнув бровь.

– Что-нибудь не так?

– Вам никто не говорил, что ваша самонадеянность невыносима?

Он усмехнулся. Его лицо из жесткого и властного стало вдруг привлекательным до головокружения.

– А вы замечали, что политики, когда им не хватает аргументов для защиты своей позиции, переходят к оскорбительным выпадам личного характера?

Она не сразу осознала смысл его слов.

– Я не искала аргументов и ничего не защищала. Я просто сказала правду, в самом прямом смысле, – настаивала она, вся напрягшись, борясь с властным притяжением его глаз, в которых плясали насмешливые искорки.

– Ах, правду! – Он со вкусом произнес это слово. – Вы не боитесь правды, Аннабель?

– Нет. Но мне не всегда нравится то, что люди с нею делают, мистер Вулф.

– Называйте меня Дэниел. У меня страсть к правде. Надеюсь, что вы ее разделяете.

Он опасен. Он способен извернуться, уйти в сторону, обойти противника и неожиданно нанести удар – сокрушительный благодаря неожиданности и быстроте. Он адвокат, которому ничего не стоит черное сделать белым.

– Не уверена, что хотела бы что-либо разделять с вами, мистер Вулф. Я не знаю вас.

– На данном этапе вам требуется знать обо мне только одно: если один путь закрыт, я пробую другой.

Он угрожает обратиться к Изабель. Она чувствовала, какая безжалостность таится за вызывающей усмешкой в его глазах. Изабель, с сознанием своей вины, станет для него легкой добычей. Сколько бед он может наделать!

– Пообедайте со мной. – Он снова одарил ее обезоруживающей улыбкой. – Всегда лучше знать своего врага.

Аннабель решила не обращать внимания на внезапный сердечный трепет и спросила напрямик:

– А вы мой враг?

Его усмешка превратилась в дразнящую улыбку.

– Я предпочел бы быть вашим возлюбленным.

Аннабель задохнулась. Это не шутка. Он говорит серьезно. Она ощущала его желание, его решимость сорвать с нее все покровы, чтобы ничто в ней не осталось неизвестным для него.

Ну что ж, в эту игру можно играть и вдвоем, подумала она с бесшабашной удалью. Пока он занят ею, он оставит Изабель в покое. Но стать любовниками? По спине у нее пробежала дрожь. Дэниел Вулф не тот человек, которого удовлетворит частичная победа. И все-таки она заставит его потрудиться на избранном им пути, и, может быть, он в конце концов отступится.

– Я не беру в возлюбленные кого попало, – предупредила она.

– Я тоже.

– На обед я, пожалуй, соглашусь.

– Путешествие в неизведанное, это всегда так волнует.

– Да. – Она взглядом бросала вызов его самоуверенности. – К сожалению, действительность обычно не оправдывает ожиданий, но кормят здесь хорошо. Уверена, мы сможем получить удовольствие.

Аннабель зашагала вперед, взволнованная мыслью о предстоящем двухчасовом словесном поединке с ним. Не станет она бояться его, слишком много чести! Более того, она хорошо пообедает, даже если каждый кусок будет застревать у нее в горле. Она не позволит Дэниелу Вулфу испортить жизнь ей и ее сестре!