Соблазняй меня вечно

Глава 10

КАК ОНА МОГЛА СОТВОРИТЬ С НИМ ТАКОЕ? Недоумевал Бриан. Как она могла вот так перерезать ему горло? И рана тоже была не пустяковой, а смертельной. Нанесенной спустя какие-то часы после того, как они доставили друг другу такое удовольствие.

Его охватила ярость. Когда он понял, что его тело и вправду исцеляется так же быстро, как ее (в тот раз, когда он разрезал ее бедро), он решил переместить свой дух, не смотря на то, что оставил свою физическую оболочку без персонального телохранителя, а он ненавидел так поступать. Сейчас кто угодно мог забрести в его комнату и ранить его, как это сделала Элия, а он будет не в состоянии себя защитить. Но он должен был предотвратить ее побег, и был слишком слаб, чтобы физически последовать за ней.

Он дал своему духу возможность выйти из тела, отделяя одно от другого, и, будучи невидимым и неосязаемым, начал прочесывать дом в поисках Элии. Разумеется, он обнаружил ее вместе с пленниками.

Ему не стоило удивляться, что она предпочла ранить его и спасти их. Они были ее друзьями, коллегами, и, вероятно, он сделал бы то же самое. С кем угодно, кроме нее. Он думал… что? Что она полюбит его? Что она хотела, чтобы у них было будущее? Черт возьми!

— Мейси, — сказал агент, стоящий напротив нее. Лоснящийся. Он протянул руку меж прутьев решетки, пытаясь схватить ее за руку и удержать на месте.

Контролируя ее телодвижения, Бриан заставил Элию сделать шаг назад. В противоположность тому, как он входил в нее, чтобы она приняла ванну, сейчас она не осознавала его присутствия в себе и своего окружения. В тот раз он хотел, чтобы она отзывалась. Теперь же ему нужна была только ее покорность, поэтому он всецело завладел Элией. Все ее действия были инициированы им. Ее мысли были его мыслями. Даже ее голос был голосом Бриана.

— Мейси? — снова позвал ее Лоснящийся.

— Не волнуйся за нее. Я не причиню ей вреда, — ответил Бриан. Ложь? Он не был уверен. Еще никогда его настроение не было таким убийственным.

Не сказав больше ни слова, он провел ее вверх по лестнице и обратно, в свою спальню. Агенты призывали Элию вернуться, не понимая того, что происходило в действительности, но он не обратил на них внимания.

Она выбрала идеальное время для побега, учитывая, что многие из его воинов опять отлучились в город. Никто бы не узнал об освобождении Элии (или агентов) до наступления утра. А он был уверен, что к тому времени агенты уже благополучно укрылись бы в штаб-квартире ИУП, и охота на него и его людей была бы объявлена открытой.

И в довершении всего, она использовала против него свою способность, способность, которой она боялась. Однако он принял ее такой. Он ни разу не осудил ее за то, на что она была способна. И все же она использовала это против него, став им. Оставшиеся воины без вопросов позволили бы ей сделать все, что она пожелает.

Сожалела ли она хоть немного? Она заявила, что так и было, но… Он перестал сдерживать ее мысли и голос Элии зазвучал в их головах. Что ты делаешь? Бриан, прекрати это! Позволь мне объяснить.

Нет, она не сожалела о своих поступках. Только о том, что была поймана.

Все еще находясь внутри нее, он подобрал четыре ленты и привязал их к столбикам кровати. Его физическая оболочка все еще покоилась на матрасе, легкое движение грудной клетки было единственным свидетельством того, что он жив. Янтарная кровь на горле запеклась, но края раны уже смыкались, и она практически заживилась. Бриан подумал, что, возможно, в течение нескольких часов он полностью придет в норму.

Но это не смягчило его гнев.

Он заставил ее раздеться до того, как она привязала лентами свои лодыжки, развела бедра и легла на живот, рядом с ним.

Бриан, давай поговорим об этом. Я не собиралась уходить. Я решила…

— Помолчи.

Он заставил ее привязать одно из ее запястий к столбику кровати, затем, при помощи зубов, зафиксировать и второе.

В конце концов, она оказалась привязанной к кровати.

Бриан.

Он проигнорировал ее, ростки удовлетворения растворялись в пылу его гнева.

Бриан, пожалуйста, я… я люблю тебя.

Она… Нет! Как она посмела это сказать? Сейчас, когда он не может быть уверен, то ли она и правда так думала, или просто хотела смягчить его. Любовь. Это было то, чего он хотел добиться от нее. Каждую ночь засыпать и просыпаться с ней каждое утро, свернувшейся калачиком в его объятиях. Говорить с ней, узнавать о ней все, что можно, и просто наслаждаться ею, во всех смыслах. Но, ей-богу, как она могла любить его после того, что совершила?

«Не дай себе размякнуть», — внушал себе Бриан. Ты дал ей больше, чем когда-либо давал другому человеку, и она попыталась тебя убить.

Ну, она все-таки исцелила тебя.

Тихо. Он не хотел вступать в переговоры также и с самим собой.

«Спи», — приказал Бриан сознанию Элии, и она уснула, затихнув, отключившись.

Будучи не в настроении, Бриан вытолкнул из нее свой дух, поднимаясь, словно океанская волна, отделяясь от плоти ее тела и впадая в свою собственную. Сознание и тело соединились, сливаясь воедино, словно края его раны на шее, до тех пор, пока он снова не обрел контроль над самим собой.

Потом, он стал ждать.

Пока Элия медленно приходила в себя, она осознала четыре вещи одновременно. Первая — то, что ее лицо впечаталось в белую шелковую наволочку подушки. Вторая — то, что она не могла пошевелить ни руками, ни ногами, и прохладный воздух ласкал влажное тепло ее лона. А третья и четвертая, наиболее примечательные, состояли в том, что она была голой, и Бриан сидел на ее бедрах, широко расставив колени.

Как она очутилась здесь? Она помнила, как находилась в подвале, пытаясь вывести из строя идентификатор личности, а потом провал. Нет, постойте. Это не правда. Бриан подчинил ее себе и заставил вернуться в свою спальню. Он принудил ее привязать себя к кровати.

Веревки… вот почему она не могла пошевелиться. Желудок сплющило и скрутило, вены наполнились страхом. Она попыталась поднять голову, попыталась повернуться и посмотреть на него, но любое движение было ограничено ее положением и ничего не вышло.

— Бриан, позволь мне объяснить. Позволь мне…

— Помолчи, — его голос был лишен эмоций.

— Я сделала то, что должна была сделать. Я не хотела причинять тебе боль. Я клянусь, не хотела. Отпусти меня и мы…

— Я сказал, помолчи! — в этот раз его голос прогремел по комнате, грозным эхом отражаясь от стен.

Он был зол и обижен, на что имел полное право. Но она не сдержалась.

— Позволь агентам уйти, и я сбегу вместе с тобой. Куда бы ты ни захотел пойти.

— Я не собираюсь сбегать, Элия. Это — мой дом. Один мой дом уже разрушили. Я не позволю, чтобы то же случилось и с этим.

— Но…

Он сдвинулся так быстро, что она не успела даже моргнуть до того, как он нагнулся к ее лицу.

— Чтобы я больше ни слова от тебя не слышал. То, что ты со мной сделала… — он грохнул кулаком по матрасу рядом с ее головой.

Она сглотнула. Ей не нравилась эта его сторона, особенно, когда она узнала, каким нежным он мог быть. Но его близость возбуждала. Этого она не отрицала.

— Бриан, — сказала она и сжала губы.

Его грудная клетка соприкоснулась со спиной Элии, как и всегда, оставляя неизгладимое впечатление.

— Ты пыталась убить меня, Элия. Тебе ничем не оправдаться.

— Боже, ты так неумолим! Я ведь убедилась в том, что ты выжил, не так ли? И, эй, ты сделал бы то же самое в моей ситуации, и ты знаешь об этом.

Вырываясь, она прогнула спину так, что ее зад оказался приподнятым. Его член скользнул меж двух холмиков, движение столь же верное, как если бы он направлял член рукой.

— Освободи меня.

Как бы он ни был взбешен ее поведением, он был по-прежнему возбужден.

— Ты не в том положении, чтобы выдвигать требования. Я — да. Сделай так снова.

Она замерла, часто и тяжело дыша. Ей это понравилось, да. Но…

— Нет. Я хочу, чтобы это было как раньше.

Когда каждое его прикосновение было подобно мольбе.

— Слишком поздно, — он провел пальцем по дорожке, которой только что проследовал его набухший член, и Элия судорожно вдохнула. — Ты нравишься мне такой, беспомощной перед всем, кроме страсти. Когда ты моя, и я могу делать с тобой все, что пожелаю.

— Ты не причинишь мне вреда, — дрожащим голосом сказала Элия.

— Ты так в этом уверена? — спросил Бриан, и, черт возьми, она была права.

— Физически — да, но я знаю, что ты можешь разорвать меня на куски в отношении чувств, — прошептала она, и это едва не разбило его и без того истерзанное сердце.

Он провел руками по ее спине, перемещаясь от позвонка к позвонку.

— Такая нежная кожа. Безупречная и светлая.

Даже после того, что она сделала, он продолжал желать ее больше, чем когда-либо желал кого-то. Это был позор.

— Ненавидь меня, если хочешь, но взгляни на то, что ты сделал, чтобы вырвать из лап болезни своих людей. Как ты можешь винить меня в том, что я пыталась спасти своих?

Не дай себе размякнуть. Даже не смей смягчаться.

— Я бы не стал пытаться убить тебя, чтобы добиться этого. Вот в чем разница.

— На сколько еще ладов я должна это сказать? Если бы я хотела тебя убить, я не стала бы делиться с тобой своей кровью, — проговорила Элия сквозь зубы.

— Мне запрещено принимать кровь. Твои действия могли погубить нас всех.

— Ты и раньше имел дело с моей кровью.

— Это другое. Это было ради твоего спасения.

Его взгляд скользнул по ее изгибам, изящной покатости плеч, наклону спины, выпуклостям бедер. Рот Бриана увлажнился.

— Нет, это не другое. Ты просто упрямишься.

Смахнув ее волосы в сторону, он наклонился и лизнул основание ее шеи. Она ахнула, задрожала. Его руки прокладывали себе дорогу к матрасу прямо под ней. Одна рука занялась маленьким спелым соском, а другая медленно перемещалась вниз. Он должен был как-то уязвить ее, но не мог себе представить, как это сделать. Как сказала Элия, она доверила ему благополучие своего тела.

Он дотронулся до ее горячей сердцевины один раз, второй, не прекращая свои игры с соском. Все это время она тяжело дышала. Но когда Элия начала метаться в поисках большего, он прервал ласки и ее прерывистое дыхание переросло в стоны.

— Не волнуйся. Я еще не закончил.

Опускаясь все ниже, он лизал и покусывал ее кожу перед тем, как схватить ее за зад и уделить ему столько же внимания, сколько он уделил ее груди. Вскоре она уже выгибалась дугой навстречу его прикосновению, снова в поисках большего. В поисках чего-то более глубокого.

Он опять прервал ласки.

— Ты увлажнилась для меня?

— Да, — выдохнула она, даже не пытаясь выглядеть незаинтересованной.

— Собираешься менять тела?

— Н-нет, я это контролирую.

Он знал. Чем дольше они занимались любовью, тем лучше она себя контролировала, пока совсем не перестала трансформироваться непроизвольно.

— Приподними бедра, и я поцелую тебя прямо… — он погрузил палец в ее влажное лоно. — Там.

Но он не позволит ей кончить. Или позволит? Это началось как возмездие. Возбудить ее до безумия, чтобы он мог уйти, как это сделала она, доказывая им обоим, что может. Что она ничего для него не значит. Тем не менее, чем больше он касался ее, тем больше нуждался в ней.

Продолжая стонать, она сделала так, как он приказал.

Он не сдвинулся с места. Пока еще нет, еще нет.

— Попроси, как следует.

Желай меня так же, как я хочу тебя.

— Бриан, — простонала она, покачивая перед его лицом своей безупречной аккуратной попкой. — Поцелуй.

— Попроси.

Возникла пауза, сердце замерло в ожидании.

— Ты мог бы поцеловать меня, пожалуйста? Пожалуйста.

Он думал, что Элия откажется. Тогда он смог бы уйти, как и планировал, оставив ее лежать вот так. А она не стала… С этой любезной капитуляцией, звучавшей у него в ушах, он устремил свой язык прямо в лоно Элии, смакуя вкус ее падения. К игре подключились два его пальца, скользящие в нее и обратно, то же самое рвался проделать и его член.

— Подожди. Я тоже хочу касаться тебя, — выдохнула Элия. — Позволь мне пососать тебя.

Его кровь разгорячилась еще сильнее. Она была уже близка к оргазму, клитор набух под действием его языка. Он должен остановиться. Он поднял голову, любуясь ее возбужденной плотью. Она разочарованно застонала и начала метаться на простынях, пытаясь достичь облегчения без него.

— О, нет, так не пойдет, — он подтянулся поближе к ней и расположился возле ее головы. Ему не надо было говорить ни слова. Элия повернулась и взяла в рот напряженный от эрекции член. — И не смей меня кусать.

— Я только хочу, чтобы тебе было хорошо.

Он обхватил тыльную сторону ее шеи, зажимая в кулак волосы. На всякий случай. Она скользила вверх и вниз, ее горячий влажный язык едва не вывел его из строя. Шелковистые пряди ее волос натянулись и, опасаясь причинить ей боль, он выпустил их. Затем, протянул руки и обхватил ее голову, устремляясь в горло так глубоко, как только мог. Она приняла его, приняла его весь, и все равно жаждала большего. С каждым направленным вверх движением, ее язык описывал круг по головке его пениса.

Она, не жалея, обрабатывала его. В течение каких-то минут его мышцы так напряглись и забились, настолько жаждали облегчения, что он словно переместился в томительный ад в раю. Удовольствие было чрезмерным и, тем не менее, недостаточным. И когда он уже не мог больше сдерживаться, она всосала его так сильно, как только могла, и он, содрогаясь, извергся в ее рот горячим семенем.

Бриан не знал, сколько прошло времени с тех пор, как он вернулся на Землю. Элия все еще была на кровати, по-прежнему привязанная, вылизывая его до сих пор. Она быстро двигала бедрами по простыням, ища того же облегчения, которое он испытал только что.

Сейчас было самое время, чтобы уйти и оставить ее страдающей, неудовлетворенной. Но он понял, что не может так поступить.

— Бриан, — практически прорыдала она.

Он снова пристроился сзади. Она мгновенно приподнялась.

— Возьми меня, — сказала она. — Пожалуйста. Я буду умолять, если хочешь.

— Не надо умолять, — едва не поперхнулся словами Бриан. Он понял, что не хочет, чтобы она унижалась. Он только хотел, чтобы она желала его больше воздуха, необходимого ей для дыхания. Он хотел оставить след на каждой клеточке ее тела, став единственной причиной ее существования. Чтобы она видела только его, забыла об агентах так, как иногда он постыдно забывал о своих собственных людях.

— Скажи мне. Я сделаю все, что пожелаешь. Только, пожалуйста, люби меня.

Любить ее. Он опасался, что так и будет, теперь и навсегда. Он погрузил в нее два пальца, и она закричала. Он знал, что это не от облегчения, а от явного контраста ощущения чего-то погруженного в ее жар.

— Вот так, — задыхалась она. — Еще. Еще.

— Ты собираешься когда-либо снова покинуть меня? — этот вопрос вырвался у него до того, как он смог остановиться.

— Нет. Нет!

Подушечкой большого пальца он скользнул по шелковистой поверхности. Она снова закричала, и звук ее желания вернул его к полноценной жизни, пенис наливался, поднимался, твердел.

— Раздвинь колени так широко, как они разойдутся.

Натяжение пут позволяло ей подогнуть колени и развести их еще на несколько дюймов в стороны. В этом положении она была полностью беззащитна, целиком находясь в его милости. Бриан овладел ею без предварительных ласк. Но на тот момент она была более чем готова и не нуждалась в дополнительной подготовке. Она выгнула бедра ему навстречу, достигнув оргазма в тот момент, когда он полностью оказался внутри. Ее сотрясала судорога за судорогой, казалось, оргазм будет длиться вечность.

Он устремлялся в нее и обратно, забывшись от удовольствия. Она была такой же горячей и тугой, как он запомнил, безупречно соответствуя ему, подумал Бриан, наклоняясь, чтобы поцеловать ее. Она повернула голову, страстно желая этого, такая же потерянная, как и он, их языки схлестнулись. Из ее горла вырвалось игривое мурлыканье, девушку все еще сотрясал оргазм. Они столкнулись зубами, и он ощутил свежесть ее вкуса. Словно струи дождя и магии, он слегка отличался от обычного, но затем поменялся, становясь более похожим на принадлежащий ей.

— Моя, — сказал Бриан, повторяя слово, произнесенное им, когда он впервые увидел ее. В прошлый раз это было клеймо, предупреждение всем остальным, чтобы держались от нее на расстоянии. Теперь же он употребил его в качестве обещания. Он ненавидел себя за это, но так получилось. Он любил ее, она должна была присутствовать в его жизни.

— Твоя, — ответила она. — Хорошо. Так хорошо.

Он потянулся к ней спереди и обвел клитор по кругу кончиком пальца. Она снова достигла оргазма или, скорее, ее оргазм достиг нового уровня пресыщения. Она закричала, и он снова описал круг.

— Бриан!

Когда он услышал, как его имя сорвалось с ее губ, он кончил. Оглушительный, продолжительный, самый впечатляющий оргазм в его жизни. И пока он выплескивал в нее свое семя, их обоих трясло, они были охвачены настолько сильным блаженством, что оно должно было их убить.

После этого он не двигался довольно продолжительное время. Он оставался на месте, внутри нее, пресыщенный, не желающий размышлять о случившемся и о своих чувствах. Хотя, в конце концов, ему пришлось сдвинуться. Наверно, он ее придавил.

Он развязал веревки. Как только она перевернулась на спину, ее рука взметнулась к горлу Бриана, исследуя корочку на все еще заживающей ране. Он хотел склониться навстречу ее прикосновению, но не позволил себе такую роскошь. Он и так уже зашел слишком далеко этой ночью.

— Я сожалею, — сказала она. — О том, что сделала.

— Возможно, ты сожалеешь только о том, что тебя поймали, — он не собирался оглашать свой страх, это просто вырвалось помимо его желания.

Их взгляды схлестнулись.

— Нет, это…

— Остановись. Пожалуйста, — он не мог это обсуждать. Не сейчас. Не после того, что они только что сделали. Ему было нужно время. Когда он успел превратиться в эмоционально зависимое женоподобное существо? — Я не собираюсь заниматься с тобой сексом этой ночью. — Он это делал в каждую из прошлых ночей, и только сильнее к ней привязался. Да. Определенно, женоподобен. Что было вполне уместно. В конце концов, Элия могла отрастить пенис.

На долю секунды он увидел неподдельную боль в ее изумрудных глазах. Но она кивнула и медленно отодвинулась от него к другой части кровати. У него заныло в груди, когда он увидел ее такой. Не размякай еще больше. Сколько еще раз ему нужно повторить свой приказ? Ухватив простыню, он накрыл ею опустившееся на кровать тело девушки.

— Бриан… — снова начала Элия.

— Ложись спать, — он сказал это резче, чем намеревался. Самое малое, что ему следовало сделать — это запереть ее с другими агентами, но он не мог заставить себя разлучиться с ней, даже сейчас. Он хотел, чтобы она находилась с ним в одной комнате, была у него на виду каждое мгновение. Чтобы помешать ей натворить новых бед, оправдывался перед собой Бриан.

Так почему же ему хотелось извиниться за то, как он взял ее, развернув лицом вниз, будто она ничего для него не значила? Почему ему хотелось молить о прощении за то, что он не прижимал ее к себе, пылко и осторожно?

Он уставился на сводчатый потолок, пытаясь вытеснить ее образ. Это не помогло. Боковым зрением он видел, как она свернулась калачиком. Его грудь словно пронзило еще одно копье.

— Не знаю, что с тобой делать, — сказал Бриан скорее самому себе, чем ей.

— Ты мог бы простить меня, — тихо заметила она. — Ты знаешь, что я решила остаться.

О, но она его убивала.

— Просто… ложись спать, — повторил он. Они закончат этот разговор утром, когда к ним обоим вернутся силы.

— А если я не лягу? — сказала она с вернувшейся показной храбростью в голосе. — Большой, плохой иномарий убьет меня?

Нет. Большой, плохой иномарий мог бы сделать все, что она пожелает. Ей была присуща смелость и безрассудство воина. Она бы никогда не стала прятаться за его спиной, но всегда сражалась бы рядом с ним.

Мужчина не мог желать большего.

— Твои люди, — сказала она со вздохом. Она перекатилась на спину и, как он, уставилась в потолок. Пытаясь вытеснить его образ? — Я заметила, что многие из них отсутствуют, и, возможно, я вроде как, типа, отослала в город и остальных.

В этот раз он не приказал ей замолчать, не мог найти в себе сил.

— Дом стоит на сигнализации, так что их отсутствие не создаст особых проблем.

— Что ж, ты должен знать, что весь город напичкан микрофонами. Они постоянно записывают и каким-то образом отбирают только голоса иномариев. Это из-за частоты звука или чего-то подобного, отличающегося от человеческих голосов. В любом случае, когда иномариев захватывают для допроса, ИУП записывает их голоса и вносит в систему. И с той самой минуты, этих иномариев могут найти, как только они заговорят.

— В лесу были их микрофоны?

— Я, честно, не знаю. Но, вероятнее всего, да. Это не общественная территория, а правительственная, как и большинство лесных массивов. Деревья обладают огромной ценностью, потому что были практически стерты с лица Земли во время войны людей с иномариями. Как бы то ни было, я думаю, что той ночью в лесу ваши голоса были записаны. Я думаю, что твоих людей могут выследить, если они будут разговаривать, находясь в городе.

Разберется ли он хоть когда-нибудь во всех тонкостях этого мира?

Бриан вздохнул. Он мог отправиться в город, выследить своих людей и передать им, чтобы соблюдали молчание, но они уже много дней совершали подобные путешествия. ИУП все еще их не нашли. Это он знал. Черт.

— Зачем ты рассказываешь мне об этом?

Почему только сейчас?

— Потому что я подумала об этом только сейчас. Ты знаешь, что я была агентом не так долго. Просто… передай им, чтобы были осторожны.

Теперь, пытаясь его спасти. Он когда-нибудь поймет ее? Ему так не казалось.

— Ложись спать, Элия. Как я и сказал, мы поговорим позже.