Сокол

Глава первая.

– Ш-ш.

Шуршат, пугают. Взлетели к потолку и смотрят на меня сверху.

Я оглянулся. Пусто. Но все равно слышу их шепот. Сделал вид, что отвлекся, и вдруг за спиной что-то упало. Раздался хлопок… и снова тишина.

Затаились, следят, прикрывают.

Защищают…

В столь ранний час в холле обычно бывает спокойно: гости спят в своих шикарных номерах; лифты молчат; администратор раскладывает на стойке приглашения для постояльцев и одновременно поглядывает одним глазом на монитор, спрятанный за пузатой фарфоровой вазой с цветами; дворецкий протирает белой тряпочкой блестящую ручку на стеклянной двери, по привычке улыбается и тихо проговаривает себе под нос приветствия на разных языках; горничные, скользя мягкими тапочками по мраморному полу, словно тени появляются из ниоткуда; носильщики тянут тяжелые телеги, набитыми доверху кожаными чемоданами.

Отель постепенно просыпается.

Она зашла ровно в десять часов. Он сразу ее заметил.

***

Для кого-то жизнь понятная, а для меня она до сих пор загадка. Совсем не такая, как себе рисовала в детстве, или как рассказывают в книжках, или снимают в кино.

Все женщины мечтают о принце. Не о мальчике с короной на голове, а именно о настоящем, взрослом мужчине.

Я такого ищу всю жизнь. Хотя замужем уже десять лет, есть дочь, а так же ипотека на квартиру и кредит за машину.

– У тебя только один ребенок? – спросил Игорь, взглянув на меня сквозь прозрачный напиток в стакане.

– Пока одна.

– А у меня двое. Мальчик и девочка. Сын заканчивает школу, дочка учится в шестом классе.

Ему около сорока. На вид не скажешь, но выдает взгляд. Слишком замученный, как у всех мужчин, живущих в России.

– Я рано вышла замуж, в восемнадцать лет.

– Правда? И сколько уже вместе?

– Много. Слишком много.

– А дочка еще маленькая.

– Ей пять.

– Кем ты работаешь, Вера?

– Я учитель.

Игорь еще больше удивился.

– Никогда бы не подумал. Какой предмет?

– Я преподаю в школе французский язык.

– Тогда понятно, почему ты так легко общаешься с местными. Я успел выучить только несколько фраз перед самым отъездом, а сейчас все забыл. В школе учил немецкий, а французский дается с трудом. Хорошо, что на конференции работают переводчики.

Игорь – гинеколог. Он приехал во Францию по работе всего на четыре дня.

Ближе к одиннадцати часам солнце прогрело песок на пляже. Пластиковые шезлонги заполнили прибрежную полосу. Появились мамаши с детьми. Старички в огромных панамах вылезли из своих отелей. Недалеко от нас компания молодых людей заняли спортивную площадку.

– Аня! – крикнула я дочери. – Отойди от воды.

Девочка недовольно скривила губы.

– Ну, чего! Я не лезу в воду.

Я не стала с ней спорить, только махнула головой в сторону. Она отошла на пару метров от воды и снова уселась на горячий песок. Огромная синяя панама прикрыла ее обгоревший нос.

– Она похожа на тебя, – заметил Игорь. – А мои дети копия мама и теща. Ни один не пошел в меня.

Не такого принца я искала. Думала, приеду во Францию и обязательно встречу романтичного иностранца приятной внешности, веселого, общительного. А тут сидит сорокалетний мужчина с блестящей лысиной на затылке, небольшим дряблым животиком, в плавках ядовито синего цвета.

– Как ты оказалась на таком дорогом курорте? – спросил он.

Увидел мой скромный наряд и сразу же догадался, что я не просто так попала в Канны, да еще в самый престижный отель на побережье.

– Выиграла в лотерею.

– Не может быть! – Он даже привстал от удивления. – Такое бывает? Никогда не встречал людей, выигравших в лотерею. Как это произошло? Расскажи!

– Ничего особенного, – пожала плечами я. – Купила лотерейный билет в магазине на кассе, а через неделю узнала, что выиграла поездку во Францию. Муж не смог поехать со мной.

Неправда. Я даже не предлагала Юре поехать в Канны. Зачем мне нужен муж во Франции? Впервые выпала такая удача, и я сразу же воспользовалась свободой. Двадцать один день. Одна! В другой стране, в шикарном отеле. Только Анютку пришлось взять с собой. Муж как узнал про поездку, так сразу же поставил перед фактом – или с ребенком или никак. «Дочь тебе не помешает» – сказал он.

Трудно найти принца, когда с тобой за руку идет маленькая девочка. Но шанс все же есть.

– Я думал у тебя муж богатый, – с надеждой в глазах, сказал Игорь.

– Муж не может купить путевку в санаторий, не то, что во Францию.

– Так вы живете в Питере?

– Да.

– А я в Новгороде. Совсем рядом.

Действительно. Недалеко.

– Как же твоя жена? – прямо спросила я.

– А! – махнул он рукой. – Жена все время на даче. Мы почти не видим друг друга. Двадцать лет вместе. Притерлись, чувства давно остыли. Хорошо, есть дети, а то бы давно разбежались.

– А мы с мужем никогда не любили…

Зачем я это сказала? Любили когда-то. Очень давно, по молодости.

Я думала, все так выходят замуж. Сидели за одной партой, наши мамы работали на одном комбинате. Вместе росли, вместе гуляли во дворе. После выпускного переспали, посидели, поговорили и решили, что пора расписаться.

– Мне не нужен любовник, – прямо сказала я.

Игорь приподнял бейсболку.

– Мне тоже. Я не в том возрасте, когда бегают по отелям и прячутся от жены. Мне нужна подруга, так чтобы на всю жизнь.

Странный. Видимся второй раз, а он говорит о жизни.

– Снова эти богатенькие мальчишки гоняют мяч. – Недовольно сморщив лоб, Игорь взглянул в сторону спортивной площадки. – Мажоры, маменькины сынки. Золотая молодежь.

– Почему ты так говоришь?

– Они все из богатых семей. Смотри, – он показал пальцем на одного парня, – вон тот. В белых трусах. Это сын одного известного человека. Его фамилия тебе ничего не скажет, но его хорошо знают в определенных кругах. Человек, заработавший первый миллион, в двадцать лет. Теперь он – магнат, а его отпрыск отдыхает в Каннах и бегает по золотому песочку.

Я пригляделась. Мальчишки. Восемнадцать – двадцать лет. Все хорошенькие, спортивные. В шортах и босиком.

– Странные тут парни, – снова заговорил Игорь.

– Почему? Что в них странного?

– Ты заметила, в Европе никто не носит плавки. Только шорты. Причем длинные, до колен.

– Заметила. В плавках ходят только русские.

– Вот именно. Так они еще надевают их на трусы.

– И что?

– Как можно в такую жару носить трусы и плавки? Смотри. У них у всех из-под шорт выглядывают резинки от трусов. Странные.

У всех ребят видны трусы. Они потеют, но все равно бегают в шортах, в них же плавают и загорают.

– А вон тот, – он показал пальцем еще на одного парня, – приехал со старухой. А он еще совсем ребенок.

Юноша. Брюнет. В ярко-красных шортах. Вокруг него постоянно вьются девушки, парни уважительно похлопывают по плечу и прислушиваются к каждому его слову. Ничего особенного. Не самый красивый, не самый высокий. Худощавый, плечи широкие. Редко улыбается, но играет в мяч профессионально.

– Кто он?

– Я его не знаю. Но мне кажется, он русский.

– Они все говорят на французском. Причем очень хорошо.

– Может и так. Но, он не похож на француза.

Типичный француз. Губки – трубочкой, постоянно поправляет рукой волосы. Шорты аппетитно обтягивают упругую попку. Грудь совершенно гладкая без единого волоска.

– Они каждый день здесь играют. Развлекаются.

Игорь человек не молодой. К тому же воспитанный в советской школе, в советское время, советскими педагогами. Он не привык бездельничать и зарабатывает деньги трудом, а не своим телом.

Пока мы рассматривали «золотую» французскую молодежь, Аня успела выкопать в песке огромную яму. Ей помог еще один мальчик.

– Мама, смотри! – крикнула она мне. – Здорово? Здесь можно сидеть!

Не успела я ответить, как мяч прилетел прямо в яму к моей дочери.

– Ой!

Девочка взяла мяч. С площадки послышались взволнованные голоса, смех девиц. Игроки сбились в одну кучку. Аня удивленно взглянула на меня. Парень в красных шортах побежал ей навстречу.

– Привет, – сказал он на чисто французском языке.

– Привет, – ответила девочка.

Она хорошо знает этот язык с самого рождения.

Парень протянул руку, и Аня отдала ему мяч.

– Как тебя зовут? – Он присел на корточки.

– Анна. – Засмущалась она.

– Ты русская?

– Да.

– А меня зовут Александр.

Он разговаривает с ней, а смотрит куда-то в сторону. Мимо меня. Далеко, там, где отель возвышается над пляжем.

– Что он хочет от твоей дочери? – встрепенулся Игорь. Снял кепку с головы и даже привстал.

– Не знаю.

Мне слышно каждое их слово, но я не вижу глаза парня, он прикрывает их рукой от солнца.

– Ладно, я пойду. – Юноша встал. – Спасибо, Анна.

– Пока.

Девочка помахала ему рукой.

Красные шорты соблазнительно двинулись в сторону площадки. Девушки в откровенных купальниках сразу повисли у него на шее.

– Александр! Почему так долго? – крикнул парень, у которого богатый отец.

Они снова начали играть, а мы снова легли на шезлонги.

Вечером Игорь повел нас в кафе. Стемнело, но воздух все еще горячий и влажный.

– Так ты дашь мне свой номер телефона? – спросил он, когда нам принесли красное вино.

– Дам.

Пока мы ворковали и договаривались о встрече, Анютка познакомилась с девочкой и уже через несколько минут оказалась за соседним столиком.

– Аня, – одернула я дочку, – иди сюда. Не мешай людям.

– Что вы! – воскликнула старая француженка. – Она нам не мешает. Софи скучно. Пусть они немного посидят вместе.

Я не стала возражать. Нам с Игорем нужно побыть наедине.

– Завтра уезжаю домой, – печально сообщил он. – А ты вернешься в Россию…

– Только через восемнадцать дней.

– Отлично. Тогда я тебе позвоню в начале августа.

– Хорошо. Только звони днем, а то вечером муж дома.

– Без проблем. Скину маячок, а ты сама решишь, когда нам удобно поговорить.

Тактичный. Это хорошо. Пусть старый, но может, он не такой пустой, как мой муж.

Мы поужинали, а потом целый час бродили по узким улочкам города. Игорь проводил нас до отеля.

– Шикарный, – поднял голову он. – У меня отель гораздо скромнее. А внутри тоже красиво?

Ему хочется подняться в наш номер. Но я не одна.

– Мы живем на десятом этаже, – похвасталась Аня. – Там огромная кровать и крутой душ с массажем. А еще у нас есть балкон с видом на город.

– Вам повезло.

Скромно улыбнулся он.

– Ну, что же… – Я протянула ему руку. – До встречи.

Игорь жалобно взглянул на меня и тихо сказал:

– Увидимся.

Только мы зашли в номер, как зазвонил телефон. Здесь есть вайфай, и можно связаться с домом.

Аня тут же схватила телефон с тумбочки.

– Папочка, привет! – крикнула она.

– Привет, моя куколка!

– Мы только что пришли, – сообщила дочка. – У нас уже темно. А у вас?

– У нас белые ночи. Ты забыла?

– Уже забыла.

Всего три дня во Франции, а она полностью забыла все, что творится на Родине.

– Где вы были?

– Сначала ходили на пляж, потом пообедали и пошли…

Я закрылась в ванной комнате. Пусть разговаривают. Даже если Аня проболтается про Игоря, Юра все равно ничего не скажет. Мы давно живем, как соседи. Только иногда занимаемся сексом, один раз в месяц, и вместе ужинаем. Остальное все, как у обычных людей. Наши родители дружат, мы вместе проводим все праздники, ездим на дачу, воспитываем ребенка. У меня есть брат. Он тоже женат, и у него два сына, а его жена – моя лучшая подруга.

– Мама! – позвала меня дочка. – Папа хочет с тобой поговорить!

– Потом! – Я включила воду в душе. – Перезвоню ему позже.

Девочка скрылась за дверью.

Около одиннадцати часов я вышла на балкон. Аня сладко спит в кровати. На небе светит луна, да такая яркая, что можно рассмотреть весь город. Издалека доносится шум прибоя.

Я достала из чехла бинокль.

Как же здесь красиво! Вот бы прогуляться по извилистым улочкам, заглянуть в каждый уголок, насладиться местными блюдами, послушать музыку. Интересно узнать, как отдыхают другие люди, чем занимаются в это время суток, что пьют, что едят, о чем разговаривают.

Наш отель очень большой. Он имеет изогнутую форму, в виде полумесяца, вторая часть здания видна с моего балкона. Вчера я наблюдала за одной молодой парой. Они пили вино на террасе, а потом танцевали. Сейчас на этом же месте играют дети. Уже поздно, но они все еще не ложатся спать.

Романтика. В воздухе витает особый запах: незнакомый, чужой. Хочется смеяться и одновременно плакать, наслаждаться жизнью, и в то же время умереть от счастья. Франция – страна контрастов, фабрика чувств, флакон с самыми дорогими наслаждениями.

Я повернула бинокль в ту сторону, где живут богатые постояльцы. Номера-люкс, с ненормальными ценами за одни сутки. В них останавливаются знаменитости, бизнесмены, спортсмены, и все те, кто зарабатывает миллионы.

На одном из балконов, на два этажа выше, я увидала женщину. Она разговаривает с тем самым парнем в красных шортах, что утром знакомился с Анюткой. Я настроила бинокль, изображение стало более четким.

Женщина не молодая, около семидесяти лет. Ухоженная, стройная. Парень переоделся в светлые брюки и белую спортивную майку. Оба разговаривают на повышенных тонах. Ссорятся. Она строго смотрит на него, у него пылают щеки. Они далеко, но ощущение, что я стою рядом и чувствую напряжение всем телом. Как будто ругают меня, а не его.

Вдруг он отступил на шаг назад, она схватилась одной рукой за его майку, а другой рукой размахнулась и влепила пощечину. У меня чуть сердце не остановилось, когда я заметила кровь у него на лице. Он нашел какую-то салфетку или тряпку, и приложил ее к носу.

Я убрала бинокль в карман халата. Заболела голова.

Проработав пять лет в школе, я многое видела. И как родители бьют детей, и как дети бьют своих одноклассников, а иногда избивают учителей. Насилие в семье – особая тема. Но, что думать в данной ситуации? Молодой парень и старая женщина. Кто они друг другу? Ему около восемнадцати, не ребенок, но еще не совсем взрослый человек.

Я снова взглянула на их балкон. Парень все так же держит тряпку в руке, бабуля, сменив гнев на милость, нежно гладит рукой его по плечу и что-то говорит.

Ну, что ж… Помирились. Возможно, в их семье принято, такое общение. Или он сам этого хотел, раз позволил ей, распускать руки.

Я поздно уснула. Забыла позвонить мужу, легла в кровать и только в два часа ночи отправила ему сообщение: «У нас все хорошо. Созвонимся в конце неделе. Передай привет родителям».

Рано утром мне позвонил Игорь и сообщил, что уже в аэропорту.

За окном пошел теплый дождик. Пять минут помочил асфальт на дороге, а потом исчез, как будто и не было. Оставил свежий запах в воздухе.

Ближе к десяти часам мы снова заняли свое место на пляже. Аня нашла знакомого мальчика и тут же потянула его к воде, копать новую яму. Вокруг меня, на соседних шезлонгах, устроились молодые парочки. На спортивной площадке рабочие разровняли песок и убрали мусор. После дождя вода в море потемнела, к берегу прибились темно-зеленые водоросли. По небу поплыли серые облака.

– Эти русские такие гадкие.

Послышался женский голос у меня за спиной.

– Почему? – спросил мужчина. – Ты сама из Киева.

– Я уже десять лет живу в Италии и про родину не вспоминаю.

Глупость! Даже неприятно слушать. Я надела наушники и включила музыку. Такие разговоры раздражают. Я – патриот своей страны. Да, люблю съездить за границу, но всегда радуюсь, когда возвращаюсь домой.

Вскоре на площадке появилась молодежь. Парни и девушки, в шортах и откровенных купальниках. Веселые, шумные. Я оглянулась и увидела Александра. Сегодня на его прекрасном молодом теле красуются белые шорты. На лице нет ни намека на вчерашнюю драку.

В сумочке зазвонил телефон. Оказывается, на пляже тоже есть интернет.

– Почему ты мне вчера не перезвонила? – спросил Юра. – Я ждал. А когда прочитал твое сообщение, ты уже отключила телефон.

– Прости. У меня заболела голова.

– Что-то случилось?

– Здесь все то же самое, что и у нас. Те же люди, те же проблемы. – Я вздохнула, а потом решила сказать правду. Юра не самый лучший друг, но мне нужно кому-то выговориться. – Одна женщина ударила мальчика у меня на глазах.

– О, боже. Как ты?

– Нормально. Я думала, в цивилизованной стране такие вещи не происходят.

– Везде есть насилие. К сожалению, мы часто с ним сталкиваемся.

– Да уж.

– Ты бегаешь по утрам?

– Нет. А когда? С кем я оставлю Аню?

– Бегай с ней. Ей тоже полезно.

– Она долго не сможет бегать. Сразу начнет ныть, дергать меня в разные стороны. А я люблю…

– Да-да. Ты любишь бегать одна. Наушники в уши, и вперед.

– Это здорово.

– Согласен.

– А как твои дети?

Когда-то Юра профессионально занимался плаваньем, добился много, а теперь тренирует детей.

– Завтра едем в лагерь.

– Снова на все лето?

– Как получится. Пока не знаю. Надеюсь, в августе смотаюсь с Анюткой в деревню к родителям. Хотя бы на пару недель.

– Это было бы хорошо.

Мы поговорили еще пять минут, а потом связь пропала. Аня с мальчиком построили огромную башню из песка.

– Пойдем на площадку? – предложил мальчик. – Посмотрим, как играют в волейбол.

Аня тут же подбежала ко мне.

– Мам, можно мы с Филиппом сходим туда?

Пальчик указал на спортивную площадку.

– Только не мешайте никому.

– Ладно, – пообещала дочка. – Мы будем сидеть в сторонке.

Я встала с шезлонга, чтобы видеть детей. Они подбежали к лавочке, где уже расположились несколько девушек, наблюдающих за игрой.

Все-таки хорошо, когда ребенок самостоятельный. Аня легко находит себе друзей, никогда не жалуется, не капризничает, всегда улыбается. Не вертится у меня под ногами, ничего не выпрашивает в магазинах, не устраивает истерики из-за пустяковой царапины на коленке. Беспроблемная девочка. Мне дает время на отдых, и сама получает удовольствие.

Воспользовавшись свободной минуткой, я снова залезла в телефон. Из всех моих знакомых только у меня подключен интернет. Вот здорово! Сидишь на пляже во Франции и наблюдаешь за жизнью на родине. Девчонки умрут от зависти, если я выложу фотографию в ВКонтакте.

Через пять минут я подняла голову. Парни все так же гоняют мяч по полю. Аня с Филиппом, открыв рот, слушают сплетни девиц. Видны только их большие панамки. За деревом встал Александр со свистком в руке. Сегодня он – судья.

Я решила искупаться в мутной воде, смыть с тела песок и запах пота. После утреннего дождя вода стала еще теплее. Песок превратился в раскаленную лаву, обжигающую пятки.

Только я отошла от шезлонга, как Аня побежала ко мне.

– Мам, ты куда? купаться? Я с тобой!

В этот момент парень с силой ударил рукой по мячу, и тот полетел прямо в голову моей дочери. Бам! Панамка упала на песок. Девочка схватилась руками за лоб. Из-за дерева показался Александр. Две секунды, и он тут же подхватил ее на руки.

– Доченька.

Я подбежала ближе. От испуга, девочка уткнулась парню в плечо.

– У тебя что-то болит? – спросил он.

– Нет.

– Покажи.

Она подняла лицо кверху. Крови нет, синяков не видно. Зато на макушке вскочила шишка. Аккуратно раздвинув волосы, Александр потрогал ее голову.

– Здесь не больно?

Только сейчас я заметила, что он говорит по-русски. Чисто, без акцента. А еще у него веснушки на щеках.

– Ой, – закапризничала дочка.

– Я ее заберу, – сказала я. – Спасибо тебе.

Но она еще крепче прижалась к сильному плечу.

– Ничего, – Александр понес ее к лавочке, – сейчас немного успокоится.

Он чувствует, как быстро бьется ее сердечко.

– Аня, у тебя что-то болит? – снова спросила я, когда они сели на лавку.

– Голова.

– Где?

– Вот тут.

Она показала на затылок.

– А шишка в другом месте, – усмехнулся парень. – Точно здесь болит?

– Не знаю.

К нам подошли еще двое ребят. Девушки окружили со всех сторон.

– Какая хорошенькая, – сказала одна девица на французском языке. – Она русская?

– Русская, – ответил Александр, – наша.

И вдруг половина ребят заговорили на русском языке.

– Хочешь, с нами поиграть? – спросил Анютку тот самый парень, у которого отец-магнат.

– Хочу, – ответила девочка. – Только у меня еще есть друг.

Из толпы показалось смешное личико Филиппа.

– Отлично! Бери своего друга, и пойдем!

Толпа двинулась на площадку. Аня сразу забыла про шишку на голове и пошла вслед за своим новым знакомым.

Хватило полчаса, чтобы дети устали от бесконечного бега. Филиппа забрали родители. Аня легла ко мне под бочок, спряталась от палящего солнца под большой зонт.

– Хочу есть.

Я взглянула на часы, время обеда. Если снова опоздаем в ресторан, то придется бежать в магазин за булочками.

– Сначала зайдем в номер, – сказала я, когда мы зашли в отель. – Бросим сумки и помоем ноги.

– Ну, мам. Давай, сразу пойдем обедать. Я не хочу подниматься на лифте.

– В таком виде?

– Мы же не голые.

– Нет, Аня. В ресторан не пустят с грязными ногами.

Мы поднялись в номер, переоделись. А уже через двадцать минут заняли свой столик на открытой террасе.

Сегодня мы заказали суп с креветками, а на гарнир отварной рис с телятиной.

– У-у! – промычала дочка, смакуя хрустящую булочку с кунжутом. – Вкусно, как у бабушки.

Моя мама печет изумительные пирожки. Всю жизнь она проработала на комбинате пекарем вместе с Юриной мамой. Поэтому, обе бабушки у нас великолепно готовят еду.

Когда мы принялись за рис, к нашему столику подошел мужчина. Я и раньше его видела, он сидел у самого окна в ресторане. Всегда один, всегда элегантно одет, всегда со свежей газетой.

– Здравствуйте, милые дамы.

Голос приятный, проскользнул еле заметный акцент. Немец.

– Добрый день, – ответила я.

– Можно к вам присоединиться?

Я удивленно огляделась по сторонам. Полно свободных столов. Аня даже не подняла голову. Так устала, что еле держит ложку в руке, глаза спят.

– Пожалуйста.

Я показала ему на соседний стул.

– Спасибо. – Он сел напротив меня. – Извините, что так нагло напросился. Давно за вами наблюдаю, а сейчас наконец-то решился.

– Мы здесь всего четыре дня.

– Знаю. Я видел, как вы заехали в отель. А вчера мы вместе были в одном кафе.

– Правда?

– Да. Только вы были с мужчиной. Он, кажется, русский. Я видел его на конференции.

– Вы тоже врач?

– Да.

Везет мне на гинекологов.

Искала принца, а нашла короля. Слишком красивый. Высокий, стройный, густые черные волосы, голубые глаза. Ему около сорока. На пальце нет кольца.

– Как вас зовут? – спросил он.

– Вера.

– Я Жак. Вы француженка?

– Мы из России.

– Не может быть! – воскликнул он, блеснув белыми зубами. – Вы прекрасно говорите на французском! И внешне совсем не похожи на русскую.

– Почему? – удивилась я. – Чем русские женщины отличаются от француженок?

– Вы очень естественная. Я сразу обратил на вас внимание, как только вы вошли в холл.

Никогда не пользовалась успехом у мужчин. А тут… Ох, ладно. Не буду спорить. Приятно.

– Вы отдыхаете один?

– Я приехал в Канны по работе. Вернее, на конференцию.

– Но она закончилась – а вы здесь.

– Решил немного отдохнуть. У меня отпуск.

Аня доела рис и принялась за компот.

– Ваша девочка устала, – заметил Жак, – и вы тоже.

– Да, на улице жарко.

– Жарко.

Голубые глаза пронзили меня насквозь.

– Мам, – заныла Анютка, – пойдем наверх.

Я отложила вилку в сторону.

– Извините, Жак. Нам пора.

– Конечно, – вежливо ответил он. – Увидимся за ужином. Вы позволите сесть с вами за стол сегодня вечером?

– Я буду рада, если вы составите нам компанию.

– Спасибо. Тогда, увидимся в восемь?

– В восемь.

Мы попрощались.

Никогда не мечтала о красивом мужчине. И достаток меня не интересует. Порой, я сама не знаю, чего жду от этих знакомств. То ли новых ощущений, чтобы потом оценить старые, то ли хочу обычного счастья, о котором пишут в красивых романах.

После обеда Аня уснула. Я укрыла ее одеялом и вышла на балкон. Вдалеке показалась фигура Александра. Он стоит с сигаретой в руке и смотрит в мою сторону. Плотнее закутавшись в махровый халат, я села на стул. Теплый ветерок проник в мокрые волосы.

Интересно, он живет с этой старухой, или… Может, они вовсе не любовники? За что она его ударила?

Я снова взглянула на его балкон. Никого, только белые шторы на окне шевелятся на ветру.

Около восьми часов мы вышли с дочкой из номера. Подошли к лифту. К нам присоединилась еще одна семейная пара. Двери открылись, и я увидала ту самую старуху.

– Мам, проходи.

Аня потянула меня за руку. Мы вошли в лифт. Пожилая женщина повернулась к нам спиной.

– Хочу мороженое, – закапризничала девочка. – Мам. А, мам.

– Сейчас? – шепотом спросила я.

– Да. Ты купишь мне мороженое?

– Куплю.

Старуха дернула плечом. И тут я заметила, что у нее на платье не застегнута молния. В самом низу, на талии. Платье шикарное, из нежнейшего шелка, темно-синее, в мелкий цветочек.

Я хотела промолчать, но потом все же решилась и уверенно сказала:

– Простите.

Она не отреагировала. Стоит монолитной плитой: спина прямая, плечи расправлены. Седые волосы уложены в элегантную прическу. В ушах сверкают огромные бриллианты.

– Простите, – снова повторила я. – У вас платье расстегнуто.

Она повернулась. Черные как угольки глаза сверкнули из-под густых ресниц.

– Что? – вежливо спросила она.

– У вас молния расстегнулась.

– Правда?

Она попыталась достать рукой до застежки. Не получилось.

– Я вам помогу.

– Спасибо.

Она подставила мне спину, я застегнула молнию.

– Надо же, – властным тоном произнесла она, – прошла через весь отель, и никто не сказал, что у меня расстегнуто платье. Спасибо вам, деточка.

– Пожалуйста.

Я отвернулась, чтобы не продолжать беседу. Тогда она пристала к Ане.

– Ты хочешь мороженое, малышка?

– Хочу, – наивно ответила девочка.

– Отлично. Я угощу тебя.

– Спасибо, не надо.

Мое слабое сопротивление, было остановлено. Худая, безжизненная рука поднялась вверх.

– Мне будет приятно. Не спорьте.

На пальцах видны синие вены, они проступают под кожей словно реки, нарисованные на контурной карте.

Она пригласила нас за свой вип-столик, в отдельный зал, где питаются всего несколько пар. Одни старики, и их внуки с собачками. Такой роскоши я не видела даже в кино. Кругом хрусталь, начищенный до блеска, натуральное дерево, вычурная позолота. Красивые стулья с высокими резными спинками, на столах белоснежный фарфор французского производства.

– Я хочу, чтобы вы со мной поужинали. – Приказным тоном сказала бабуля. – Здесь подают великолепные морепродукты. В вашей столовой таких нет.

Она имеет виду тот ресторан, в котором едят все остальные смертные.

– Спасибо за приглашение, – тактично ответила я. – Но, мы ужинаем с одним человеком. Он нас уже ждет.

– Вы не одни?

– Нет.

– Ладно. – Она махнула рукой, и тут же появился официант в белом костюме. – Принеси девочке мороженное за тот столик, который они вам покажут.

– Хорошо, мадам. – Он взглянул на меня. – Куда вам подать?

– Не террасу, пятый столик.

Он тут же исчез.

– Как тебя зовут, милое создание? – спросила старуха Аню.

Не успела дочка ответить, как в двери показался Александр. Все в тех же шортах и с мячом в руке, белые носки натянуты чуть ли не до самых колен.

– Привет, Анна.

Девочка бросилась ему навстречу.

– Александр!

– Как дела? Твоя голова больше не болит?

За весь день он ни разу не взглянул в мою сторону. Как будто Аня была на пляже одна, без мамы. Меня просто не существует.

– Не болит, – ответила дочка. – А мне купили мороженное.

– Серьезно? – Он удивленно взглянул на старуху. – Эта милая женщина?

– Да. Мама застегнула ей платье, и она купила мне мороженное.

Бабуля тоже удивилась, но промолчала. Села за стол и сложила руки на коленях.

– И где же твое мороженное? – спросил Александр.

Аня дернула меня за руку.

– Мам?

– Его сейчас принесут, – ответила я.

– Они уходят, – подала голос старуха. – Проводи гостей, Алик.

– Хорошо, бабушка.

Он открыл перед нами дверь, и мы вышли.

Через пять минут нам принесли высокую креманку с разноцветным мороженным, посыпанным тертым шоколадом и орехами. Через десять минут, когда Аня расправилась со своим десертом, пришел Жак.

– Вы меня давно ждете? – Он взглянул на часы. – Я вроде пришел заранее. Или у меня часы отстают?

– Нет, с вашими часами все в порядке. Мы пришли чуть раньше.

Он сел за стол.

– Ну, что же, маленькая мисс, давайте знакомиться. – Обратился он к Ане. – А то днем у нас так и не получилось поговорить. Теперь, я вижу, вы выспались и наелись сладкого.

Девочка смущенно взглянула на меня и покраснела до корней волос. Жак протянул ей руку.

– Она у нас не знает французский язык, – пристыдила я дочку.

– Знаю, – подала голосок Анечка. – Только не понимаю, что он говорит.

– Ах! Возможно, мой акцент не совсем понятен? – воскликнул Жак. – Я многие слова говорю не правильно.

– Вы прекрасно говорите. Только слово «знакомиться» произносится немного не так. Поэтому Аня вас не поняла.

– К сожалению, я давно не был во Франции и совсем забыл этот чудесный язык.

– А где вы живете, Жак?

– Я родился в Англии. Мой отец – немец, мать – румынка. Сейчас, в данный момент, я работаю в Португалии. Когда-то, пять лет назад, меня пригласили читать лекции в университете, там я и остался.

– Вы преподаете?

– Не совсем так. Я – врач, но иногда, редко, выступаю с докладами в медицинских учебных заведениях. А почему вас это так заинтересовало?

– Я сама учу детей.

– Точно! Угадал! – обрадовался он. – Еще пару дней назад, когда я увидел вас здесь в ресторане, подумал – она работает в школе. У вас хорошие манеры, и вы строго относитесь к дочери.

– Строго? – переспросила я.

– Наверное, я не так выразился. Как же это будет на французском?

Он задумался.

– Я люблю дисциплину.

– Это правильно, – поддержал меня он. – Вся наша жизнь строится именно благодаря воспитанию с детства. Из семьи. Родители меня растили в строгости. Нас было восемь детей, пять мальчиков и три девочки. Жили не богато, поэтому, никого не баловали. Приучали, как вы говорите, к дисциплине. Это помогло всем нам в выборе профессии и в дальнейшей жизни в обществе.

– Вы женаты, Жак? – сразу же спросила я, не давая ему время на раздумье.

Но, он и не думал, ответил сразу. Просто, без лишних ужимок и отговорок.

– Был два раза. Первая жена умерла во время родов. Вторая, в прошлом году, утонула в море во время шторма.

Я уставилась на него, как на что-то сверхъестественное. Вдовец. Вот так повезло!

Мне вполне достаточно самого лучшего.

– Да, знаю, – продолжил он. – Вы подумали я – бабник, и специально выдумал эту историю с женами? Но, нет. Такое бывает в жизни. Я не клеюсь к вам, не пытаюсь соблазнить. Нет. Мне просто не хватает общения. Здесь, далеко от дома, где бушует море, и светит яркое солнце. Подойти к девчонке в бикини – не хочу. Что от нее ждать? Только развлечений. Мне нужно нормальное общение, с умной женщиной.

– Только это?

– Ну, может еще вместе поужинать или прогуляться по пляжу.

Я расслабилась. Вроде не бабник. Но выглядит шикарно. Белые, тонкие брюки, рубашка свободного покроя, идеальная прическа. И искрящийся взгляд голубых глаз.

– Как долго вы здесь пробудете, Жак?

– Еще пять дней.

– Я готова составить вам компанию на эти пять дней.

– Спасибо, Вера. Только, я все еще не познакомился с вашей очаровательной дочкой.

Я взглянула на Аню.

– Ты скажешь свое имя?

– Анна, – недовольно пробурчала девочка.

– Ты красивая, Анна.

Комплимент подействовал, и его открытая улыбка, и приятный голос.

– Спасибо, – оттаяла она.

Этот вечер закончился только в одиннадцать часов. После ужина мы прошлись по набережной Ля Круазет, потом заглянули в местное кафе, где Жак угостил нас вкуснейшим фруктовым коктейлем и сладкими булочками с корицей, поднялись на вершину холма к церкви Богоматери Доброй Надежды, насладились видами на море.

Около двенадцати часов мы легли спать. Не позвонили домой, не приняли душ, пропустили вечернюю сказку. Положили головы на подушки и сразу же провалились в сон.

Утром я все же вытащила Аню на пробежку. Мне полезно, и ей не скучно.

В семь часов город еще не проснулся. Когда-то Канны были всего лишь рыбацкой деревушкой, теперь же город превратился в гламурный, дорогой курорт, один из главных социальных центров Европы. Люди приезжают сюда отдохнуть, отоспаться, посетить изысканные рестораны, испробовать прованские вина.

Мы вышли к пляжу на асфальтированную дорожку, предназначенную специально для прогулок.

– Ты быстро бежишь, – сказала Аня. – Я устала.

Мы пробежали всего пару метров, а она уже ноет.

– Дыши глубоко, медленно. Расслабь плечи.

– Мне скучно.

– А мы не развлекаемся.

– Давай, я останусь здесь, а ты бегай.

– Нет.

– Почему?

– Я тебя не оставлю одну.

– Тут никого нет.

– И что?

– Я посижу на песке и подожду тебя.

– Нет.

По пути мы встретили молодую пару, которая каждое утро выгуливает свою собачку. Я видела их с балкона. Рыжий шпиц с забавным бантиком на голове.

– Это наши соседи, – сказала дочка. – Может, я останусь с ними?

– Мы их не знаем.

– А вон там гуляет бабушка, которую мы вчера видели в лифте.

Аня показала пальцем в сторону сквера.

И действительно, на лавочке под кустом розы, сидит та самая старуха. У нее тоже собачка.

– Мам, пойдем к ней?

– Нет.

Я потянула Аню в другую сторону, чтобы та не увидела нас. Но, она увидела. Махнула рукой и крикнула:

– Эй! Привет!

Пришлось остановиться. Мы подошли ближе. Невежливо делать вид, что не заметили пожилого человека.

– Здравствуйте! – Аня подбежала к собачке. – Какая милая. Она ваша?

– Ее зовут Дуся.

– Это девочка?

– Конечно. Разве ты не видишь у нее розовая заколка. Дуся у нас модница. Любит разные украшения.

Пока они гладили собачку и умилялись ее блестящей шерсткой, я отошла в сторону. Удивительно неприятная женщина. Вчера вела себя как сухарь, а сегодня превратилась в обычную старушку. Ласковая, постоянно улыбается. И Аня с ней разговаривает очень просто, как со своей родной бабушкой.

– У меня тоже много заколок, – похвасталась дочка. – На день рождения папа подарил мне большой красивый сундук под драгоценности.

Она описала руками круг, показывая величину своих сокровищ.

– Правильно. У каждой девочки должны быть украшения. А где твой папа? Вы приехали без него?

Теперь старушка взглянула на меня.

– Он работает, – коротко ответила я.

– И кем ваш папа работает? – бесцеремонно спросила она.

– Он – тренер.

– Мой папа занимается плаванием, – гордо сказала Аня. – Он очень сильный.

Я взглянула на небо. Скоро будет жарко как в печке, и уже не побегаешь. А так хотелось размять ноги.

– Ладно, нам пора. Пойдем, Аня.

– Не хочу, – снова заныла девочка. – Я устала. Мам, пойдем в отель.

Старушка схватила ее за руку костлявыми пальцами.

– Пусть, посидит со мной. Я еще полчаса погуляю с Дусей.

Странное предложение, ввело меня в ступор.

– Нет, спасибо. Я не…

– Да, не волнуйтесь. Не съем я вашу девочку, – заверила меня бабуля. – Я живу в номере-люкс в золотом секторе. Номер триста тридцать три. Если что, найдете меня там. Но, я не собираюсь тащить ее в отель. Мы еще немного посидим здесь, поиграем с Дусей. Она в жару не любит выходить на улицу.

– Мамочка.

Жалобно взглянула на меня Аня.

– Как вас зовут?

– Вера.

– А меня Виолетта Филипповна.

– Очень приятно.

– И мне. Моего внука вы уже знаете.

– Александр ваш внук? – на всякий случай переспросила я.

– Да. У меня их четверо. Алик самый младший.

– А где он? – спросила Анютка. – Почему он с вами не гуляет?

– Он тоже где-то бегает, – она махнула рукой в сторону пляжа, – или плавает. Он много занимается спортом. У него больное сердце, и врач прописал ему лечебную гимнастику.

Я снова взглянула на небо. Солнце поднимается.

– Хорошо. Пусть она посидит с вами. Я ненадолго.

– Беги, Верочка, беги. Мы тебя здесь подождем.

Они снова занялись собачкой, а я побежала.

Красиво. Пляж чистый, кругом цветы, пальмы. Под ногами разноцветная брусчатка.

Я достала наушники, включила музыку и прибавила темп. Ноги вспомнили нагрузку. Тело в тонусе. Сердце быстро стучит. По вискам побежали капельки пота. Хорошо. Вот так и должно быть.

За поворотом начался другой пляж. Здесь совсем пусто, только один человек лежит на песке. Я подбежала ближе и увидела, что он одной рукой прикрыл лицо, а вторую руку положил на грудь. Знакомые белые шорты, темные блестящие волосы. Александр. Тут я вспомнила про его больное сердце. А вдруг ему стало плохо, и он лег на песок? Еще прохладно, чтобы загорать.

Я свернула с дорожки, сняла кроссовки, чтобы не зачерпнуть песок.

– Александр! – позвала я, подойдя ближе.

Он открыл глаза.

– Вы мне?

Из-за солнца ему не видно моего лица.

– У тебя все хорошо?

Он сел.

– Да.

– Ничего не болит?

– Нет.

Вот теперь я его разглядела. Синие глаза. Не голубые, не фиолетовые, а синие. Чисто синие. Густые ресницы. Широкие брови. Тонкие, бледные губы. А еще у него на лбу прыщ, который прикрывает длинная челка.

Необычный парень. Впервые вижу веснушки, рассыпанные не на носу и щеках, а на висках. Несколько крошечных точек притаились в уголке глаза, над бровями. Щеки и подбородок чистые. На спине солнышко тоже оставило свои следы, украсив сильные плечи крупными пятнышками.

Теперь он узнал меня и смутился. Встал на ноги, опустил голову вниз и через плечо спросил:

– А где Аня?

– Она с твоей бабушкой.

– С кем?!

Он повернулся.

При солнечном свете я заметила у него на щеке, в уголке носа, бледно-голубой синяк. Он резко выделяется на смуглой коже. Не знаю почему, но я протянула руку и пальцем провела по его лицу. Начиная с виска, и медленно дошла до подбородка. Кожа гладкая, нежная. Даже щетины нет.

Ребенок. Я привыкла защищать учеников. А он такой же мальчишка, одиннадцатиклассник. Наивный, напуганный.

На секунду он прикрыл глаза, прижался щекой к моей руке и замер. Не дышит.

– Еще, – тихо попросил он.

Я снова провела пальцем по синяку. Он взглянул на меня.

– Вы видели? Да?

– Что, видела?

– Вы были на балконе.

У него хорошее зрение. Без бинокля я бы даже не отличила мужчину от женщины.

– За что она тебя так? – прямо спросила я.

– Не важно.

Он отошел в сторону, сразу выпустил иголки.

Знакомая ситуация. Все дети бояться говорить про насилие в семье.

– Я могу тебе помочь.

– Чем?

– Ты хочешь об этом поговорить? Я никому не расскажу. Обещаю.

– Нет. Вы многого не понимаете. Мне не нужна помощь.

Какой же он худенький. Только плечи широкие, и спасает рост.

– Александр, я работаю с детьми, и многое знаю об их проблемах.

– У меня нет проблем.

Он улыбнулся. Впервые. Даже с ребятами на площадке, он никогда не выражает эмоций. Вроде радуется, но не улыбается. Не показывает зубы, только прикрывает рукой рот.

– Сколько тебе лет?

– Двадцать один. А что?

– Ого! – воскликнула я от удивления. – Я думала, тебе нет и восемнадцати.

– Все так думают. Это хорошие гены моих родителей.

Да, уж! Гены постарались.

– Ты учишься?

Мы вышли на дорожку.

– Наденьте кроссовки, – сказал он, – а то уколите ногу. Тут много иголок от цветов.

Я села на лавку.

– Так, где ты учишься?

– В университете. Финансы и управление.

– В Москве?

– Почему в Москве? Я живу в Петербурге.

Он сел рядом со мной и, пока я завязывала шнурки на кроссовках, успел отправить кому-то сообщение.

Со стороны города ветер принес дурманящий запах петуньи. Огромные мальвы дали лишь еле заметный горьковатый привкус.

– Ты живешь в Питере?

– Да.

– Я тоже.

– И Аня?

– Аня?

– Она тоже живет в … Глупый вопрос. Она же ваша дочь.

Мы пошли по дорожке в сторону отеля.

– Она действительно твоя бабушка? – спросила я.

– Кто?

– Виолетта Филипповна.

– А-а… Да, она моя бабушка.

– Родная?

– Она мама моего отца. Значит родная.

– А дедушка есть?

– У кого?

Я даже остановилась. Какой же он не внимательный, летает где-то в облаках.

– Как ты учишься в университете?

– А что?

– Тебе нравится?

– Нравится.

– Факультет не легкий. Справляешься?

– Я окончил школу с золотой медалью. А в универе сложнее, но я много занимаюсь.

– Ты был отличником?

– Вроде того. В школе легко.

Мы идем друг от друга на расстоянии. Я с одной стороны дорожки, он с другой.

– Ты так и не сказал про дедушку.

– Про своего?

– Да.

– Он большой человек. Директор фирмы.

– У тебя богатый дедушка? А отец?

– Отец сидит.

– Где сидит?

– Там.

Он взглянул на море. Блеск воды отразился в черных зрачках.

Не хочет говорить о родителях. Все-таки есть проблемы, и не только с бабушкой. Хорошо, хоть вообще отвечает на вопросы. Первые дни он даже не смотрел в мою сторону, не замечал. Делала вид, что я не существую.

– У тебя есть братья, сестры?

– Сестра. Она старше меня на пять лет. Еще есть двоюродные. А у вас только одна дочь?

– Пока одна.

– Ей повезло.

– Почему?

– Все внимание достается ей.

– А тебе мало уделяли внимания?

– Мне? – Бледные губы вздрогнули. – Смотря от кого. Бабушка любит, а родители не очень.

Бабушка любит? Что же тогда говорить о родителях, если бабушка любит?

– Аня просит брата, – сказала я, – или сестру. Ей скучно одной. Потом она девочка, хочется, заботится о ком-то.

– Женщины странные создания. Вы любите жить ради кого-то.

– А разве это плохо?

– Нужно, жить для себя. Для этого Бог дал человеку чувства.

– Жить ради других – тоже чувство.

– Я говорил про удовольствие.

– Это твое мнение?

– А ваше?

– Все мы думаем по-разному и живем по-разному.

– Жизнь – непонятная штука.

Это точно. Я сама многого не понимаю в жизни, а учу детей.

Аня увидела нас издалека и бросилась навстречу. Панамка улетела в сторону, светлые кудри растрепались на ветру.

– Мамочка!

Старуха скривила лицо, когда мы подошли ближе.

– Привет.

Александр обнял девочку и чмокнул в щеку, чисто по-французски. Она сразу повисла у него на шее.

– Почему ты в песке? – спросила Аня.

– Я плавал, потом лег отдохнуть. А ты что тут делаешь? С Дусей играешь?

Как легко он общается с ребенком, будто знает всю жизнь. На одном уровне.

– Мне понравилась ваша собачка. Бабуля разрешила, мне покормить ее вкусняшками. Она облизала мне лицо.

– Это она любит. Вот смотри.

Он взял собачку на руки, и та сразу же проникла своим маленьким язычком ему в нос. Анютка подсунула свое лицо, ей тоже хочется внимания. Парень засмеялся. Я увидела зубки. Белые, ровные. Сам он обычный, непримечательный, но фигура хорошая и красивая улыбка. Очень красивая. Такая, что проникает в самое сердце. Жалко, он редко улыбается.

Пока я любовалась губами Александра, он тоже наблюдал за мной.

– Мам, я и хочу такую Дусю.

Дочка дернула меня за руку. Только сейчас я заметила его взгляд, подняла глаза вверх, кое-как оторвав от улыбки. А он… смотрит. И не просто смотрит, а любуется. Как будто перед ним сама дева Мария сошла с небес. Обычно, так смотрят на мать, или жену, родившую долгожданного сына, или на чудо, свалившееся внезапно на голову.

– Алик, – капризным тоном проговорила старушка, – нам пора. Уже подают завтрак, а ты еще не принял душ.

Мы попрощались. Они направились в золотой сектор, мы прошли в ресторан.

После завтрака Жак встретил нас на пляже. Протянул Ане рожок с мороженным. Теперь он знает, как завоевать сердце маленькой девочки; еще вчера они сблизились во время прогулки, а сегодня стали друзьями. Мы заняли свои лежаки, расстелили полотенца, разложили одежду, спрятали в тенек бутылку с водой.

Нелегко согласиться на свидание на пляже. Особенно женщине, родившей ребенка. У меня всегда была хорошая фигура, но все, же… Двадцать восемь лет – это уже возраст. На груди появились растяжки, на бедрах отложился жирок. С другой стороны, Жак гинеколог, он знает о женщинах все: и об их достоинствах, и о недостатках.

Только я подумала о фигуре, как он озвучил свою мысль.

– Вы прекрасны, Вера! Сразу видно, что следите за здоровьем. Вы бегаете или плаваете?

– Бегаю. Уже давно. Как родила Аню, так стала заниматься спортом.

Он тоже выглядит потрясающе. Сильные плечи, кожа смуглая, плоский живот. Ноги длинные; сам Аполлон позавидовал бы его накаченным икрам. Руки изящные, как у всех врачей, статная осанка, шикарные волосы.

На спортивной площадке собралась молодежь. Александр махнул рукой Ане. На меня, как обычно, не взглянул.

– Я могу пригласить вас сегодня на праздник? – спросил Жак, не отрывая взгляд от моей груди. – Вы знаете, что в понедельник у хозяина отеля был юбилей? Пятьдесят лет. По этому поводу он проводит в ресторане праздник. Приглашены все постояльцы, а так же будут певцы, танцоры.

– А с детьми туда пустят?

– Конечно. Это не ночной клуб, а культурное мероприятие. С вкусной едой, шампанским, фейерверком.

– С удовольствием схожу. Давно не была на праздниках.

Я так обрадовалась, что чуть не захлопала в ладоши. Жак тоже улыбнулся.

– Вот и отлично. Я зайду за вами в девять часов. Или вас подождать в холле?

– Мы живем в пятьсот третьем номере.

– Так высоко?

– Там красивый вид с балкона.

Он прищурил глаза, вальяжно развалился на шезлонге, предоставив моему взору прекрасное тело, обтянутое узкими шортами, и спросил:

– Все русские женщины такие?

– Какие?

Сейчас скажет «озабоченные». Не стоит так откровенно пялиться на его грудь.

– Серьезные.

– Я серьезная?

Выдохнула. Слава богу, не заметил.

– Вы редко улыбаетесь. А ваша дочка наоборот часто смеется.

– Она в папу. Он тоже веселый.

– Вы замужем?

– Можно сказать и так.

– Расскажите о вашем муже.

– Вам интересно?

– В двух словах. Чтобы узнать женщину, нужно познакомиться с ее мужем.

Что рассказать?

Юра легкий человек. Родился в самой обычной советской семье. Мама, папа, брат. Люди простые, добрые, живут позитивно, не оборачиваясь назад, не гнушаясь тяжелой работы.

– Хорошо иметь дочь, – сказал Жак, заметив мое замешательство. – У меня тоже девочка. Ей уже восемнадцать. Живет в Лондоне с моими родителями, в следующем году собирается замуж.

– Так рано? Я думала, в современном мире девушки не торопятся завести семью. Это мы выходили замуж в восемнадцать лет.

Он тяжело вздохнул.

– Встретила какого-то неформала, потеряла голову, а теперь кричит, что все виноваты в ее неправильном воспитании. Обвиняет весь свет.

– Трудный подросток?

– Да, какой подросток?

– Сейчас дети поздно взрослеют. Они до двадцати лет живут в придуманном мире. Я видела много людей, которые к тридцати годам так и не выросли.

– Тяжело работать в школе?

– У меня старшие классы. Очень трудные, особенно парни. У них переходный возраст растянут с четырнадцати лет до бесконечности. Многие ходят с усами и бородой, а в душе все еще играет детство. Большие мальчики, с маленькими возможностями.

– Родители балуют.

– И деньги. Они самый страшный враг. А еще телевидение.

– Мало общения.

– Наверное.

– Я все смотрю вон на тех пацанов. – Он показал в сторону спортивной площадки. – Какие молодцы! Каждый день играют. Не сидят в номерах у компьютера. Смеются, двигаются. А вроде все ребята из состоятельных семей, но умеют общаться.

Общаются. Все на разных языках, но понимают друг друга. Девочки крутятся возле парней, а те не сводят глаз с красивых обнаженных фигур. Все как раньше. Гормоны играют, в воздухе висит запах секса.

После пляжа Жак проводил нас в гостиницу.

– Ну что, милые дамы, до вечера. Я зайду за вами в девять.

– До встречи, Жак.

– До встречи, Вера.

Мы подошли к лифту.

– Мам, что за праздник? – спросила дочка, дернув меня за руку.

– Не знаю.

– А что я надену?

Точно! У меня нет ни одного праздничного платья. И купить не могу. В этом городе такие цены, что мне придется работать целый год, чтобы накопить только на один вечерний наряд.

Двери лифта открылись. Только мы зашли, как за нами пролезла Виолетта Филипповна. На сей раз без своей щуплой собачонки. За то в красивом брючном костюме и серьгами до плеч.

Такое ощущение, что она следит за нами. У элиты свой лифт!

– Девочки, – сухо сказала она, – что грустите?

– Мы сегодня идем на праздник, – вяло сообщила Анечка.

Она не боится старуху и разговаривает с ней спокойно, без стеснения, как со своей родной бабулей.

– На какой праздник? – удивленно взглянула на меня Виолетта Филипповна. – Который будет здесь в отеле?

– Да.

– Разве это праздник? Пьянка для постояльцев. Нечего там делать с ребенком.

– Но нас пригласили.

– Кто?

– Жак, – ответила за меня дочка. – Мамин новый друг. А я дружу с Филиппом.

Старушка хитро улыбнулась.

– Это тот красавец, с которым вы вчера гуляли по пляжу?

– Откуда вы знаете?

– Мы с Аликом видели вас с балкона. Он рассказывал мне очередную сказку перед сном, а вы в это время расхаживали босиком по холодному песку.

Разве во Франции бывает песок холодным? Он даже ночью раскален докрасна.

– Какую сказку? – заинтересовалась Аня.

– Ох, милая! У меня внук – сказочник. Каждый вечер, перед сном, он привык рассказывать мне все, что произошло с ним за день. Такое придумывает – обхохочешься. Иногда даже сам не понимает, какую несет чушь!

На мой телефон пришло сообщение. Юра написал, что позвонит нам вечером.

– Я не хочу на праздник, – заныла дочка. – Там скучно. Можно, я останусь в номере?

– Нет, Аня. Мы сходим на пару часов.

– Зачем мучить ребенка? – вмешалась старушка. – Оставьте ее у меня. Пусть играет с Дусей, а вы сходите, развлекитесь. Такого мужчину нельзя оставлять одного.

– Нет, – повторила я.

– Мам.

– Ты пойдешь со мной.

– Вера, я не ем детей. Мне одной скучно. Пусть девочка отдохнет у меня.

– Ну, мам.

– Спасибо вам, Виолетта Филипповна. Но, я не оставлю Аню.

– Как хотите.

Старуха махнула блестящими серьгами в ушах.

Лифт остановился, мы вышли, а она поехала дальше.

Ближе к вечеру позвонил муж. Я уже накрасилась и убрала волосы в хвост. Анютка надела свое единственное приличное платье, в котором не стыдно пойти на праздник. У меня такого платья не нашлось, и я вынула из шкафа прозрачную шифоновую блузку и легкие брюки. Дополнила туфлями на высоких каблуках, в косметичке нашла длинные серьги с крупными камнями. Получилось красиво, но скромно.

– Куда вы собрались? – сразу же заинтересовался Юра.

– У нас сегодня в ресторане фуршет по поводу дня рождения хозяина отеля.

Я включила громкую связь.

– Молодцы! Сходите. За три недели вы столько всего увидите, сколько за всю жизнь нормальный человек не видит.

– Уже увидели. Здесь очень красиво!

– Ну-ну. Ты там не привыкай, а то потом не захочешь возвращаться на родину.

– Я уже не хочу. Вот так бы всегда: ничего не делать, только есть, спать, да загорать на горячем песке. Не жизнь, а сказка! И тут многие так живут. Сидят на сундуках с деньгами и только тратят их налево и направо.

– Это так кажется. Богатые люди не всегда бывают счастливыми. Деньги просто так не даются. Их надо зарабатывать, и зарабатывать тяжелым трудом.

– Я понимаю. Но со стороны все выглядит по-другому.

Мы еще немного поговорили. Аня похвасталась своими покупками из местной сувенирной лавки, я расспросила про родителей. Потом взглянула на часы. Восемь тридцать.

– Нам пора. Передай всем привет.

– Хорошо. Целую.

– Пока, пап!

Я нажала на кнопку, повертела телефон в руке, а потом полностью его отключила.

Совсем не скучаю по дому. Иногда вспоминаю о семье, но назад возвращаться не хочу. Здесь как будто другой мир, параллельное измерение. Климат, вода, люди. Ничего не раздражает, глаза любуются, уши наслаждаются звуками, тело реагирует на новые эмоции.

Через пятнадцать минут в дверь постучали. Рано. Жак говорил, что придет за нами в девять. Я выглянула в коридор. Дворецкий в фирменной куртке с эмблемой в виде красного ромба на груди протянул мне букет цветов.

– Мадам, вам записка.

Маленький белый конверт с золотыми буквами «АА». Такие выдают всем постояльцам при заезде в отель. У Ани в сумочке их уже пять штук. Один день – один конверт.

Я взяла цветы и закрыла дверь.

Нежные розовые розы, вперемешку с крошечными ромашками. Аромат необыкновенный.

– Мам, кто тебе подарил цветы? – спросила дочка.

– Сейчас узнаем.

Я открыла конверт.

«Приятного вечера, Вера»

Написано на французском, ровным почерком.

Жак. Оказывается, он романтик. Цветы, пара строк. Приятно.

Через пятнадцать минут он уже стоял у нас на пороге. В шикарном светлом костюме и блестящих ботинках.

– Вера, вы прекрасны! – сказал он искренне. – И вы, маленькая барышня.

«Барышня» была произнесена на ломаном русском. Он кое-как выговорил непонятное для его разума слово.

Мы спустились на лифте вниз. В холле уже столпились люди в разноцветных нарядах. Кругом суматоха, праздничное настроение. Кипят, бурлят страсти. Со всех сторон слышны разговоры на разных языках.

Старуха оказалась права. Молодежи почти не видно, одни пожилые люди и обслуживающий персонал.

И все красивые, дух захватывает. В ушах у женщин сверкают бриллианты, мужчины в элегантных костюмах. В шикарном отеле трудно встретить купальные шорты, соседствующие с вечерним платьем, клетчатый пиджак, рядом со строгим смокингом, домохозяйки смешались с деловыми дамами, мажоры с бизнесменами. За стенами звучит музыка, звенят бокалы.

Сердечко забилось быстрее. Я сильнее вцепилась пальцами в рукав Жака.

Когда в жизни происходит что-то хорошее или плохое, мой организм начинает вести себя необычно. Первый реагирует желудок. Тончайшие иголочки вонзаются в нежную кожу, потом подключается мозг и происходит сортировка информации, разделение на положительные эмоции и отрицательные. Не важно, что я испытываю в данный момент – боль все равно появляется. Затем отпускает, и я начинаю осознавать происходящее.

За время отдыха в Каннах, в желудке поселилась одна иголка. Каждый день, каждую минуту колет и колет, не давая мне забыть, что я нахожусь в самом прекрасном месте на планете. Две – это уже много. Если вторая иголка появляется – значит, происходит что-то из ряда вон выходящее. Три иголки – я чувствовала, когда родила Аню. Четыре – умерла моя бабушка. Пять – никогда еще не было.

Сегодня в желудок вонзилась вторая игла. Положительная эмоция. Праздник!

– Мне уже нравится, – еле выговорила я, схватившись рукой за живот.

– Вы еще не видели самого главного. – Улыбнулся Жак. – Потерпите. Сейчас нас запустят в ресторан, и начнется торжество.

Открыв от удивления рот, дочка прижалась к моей руке и с интересом огляделась по сторонам. Ее внимание привлекли блестящие шары под потолком. С лестницы, украшенной бегущими огоньками, спускаются люди в вечерних нарядах. Пушистые ковры под ногами усыпаны разноцветными цветами, официанты в белой форме носятся по огромному залу с подносами в руках, раздают гостям программки. За высокой резной дверью послышались звуки оркестра. Скоро начнется представление.

Из золотого сектора спустился лифт. Александр в коротких шортах и спортивной футболке сразу же растворился в разноцветной массе людей. Прошел вдоль ресепшена, а потом хотел выйти на улицу, но увидел Аню. Девочка махнула ему рукой.

– Мам, там Александр. Смотри, он идет к нам.

– Кто это? – спросил Жак, взглянув на парня. – Ваш друг?

– Скорее, это друг мой дочери.

Через секунду парень оказался рядом с нами.

Его внешний вид никого не удивил. Молодые ребята обычно игнорируют подобные мероприятия, стараются в такие моменты улизнуть от присмотра сердобольных родителей.

– Добрый вечер, – вежливо сказал Алик. Снова не меня не смотрит.

– Привет! – ответила Аня. – Ты тоже идешь на праздник?

– Что тут делать? – Он улыбнулся только уголком губ. – А ты сегодня красивая.

Повернувшись к нему боком, девочка продемонстрировала свое розовое платье.

– Мне его папа купил.

– Классное.

Тут я вмешалась в разговор.

– Ты снова идешь на пляж?

– Мы с ребятами хотели немного поплавать.

Теперь он взглянул на меня. Пришлось. Воспитание не позволяет, не отвечать на вопросы.

На лбу так и красуется прыщ, челка поднялась кверху, нижняя губа ободрана до крови. Он постоянно дергает пальцами тонкую кожу.

– На улице уже темно, – вставил свое слово Жак, – и ветер поднялся. Будьте осторожны.

– Все нормально. Мы не пойдем в воду, если будут волны. Просто посидим на пляже.

– Я тоже хочу, – заныла Анютка, состроив несчастную мину. – Тут скучно. Одни взрослые и музыка занудная.

– Согласен, – поддержал Александр.

– Аня, хватит. Нельзя так себя вести.

Последнюю фразу я сказала на родном языке, так, чтобы она меня хорошо поняла.

– Ну, мам…

– Нет. Успокойся.

Александр тоже перешел на русский.

– Я могу взять ее с собой. Там будет приличная компания. Все ребята ее знают.

– Ей пять лет, – строго сказала я.

– Почти шесть, – вставила слово Аня.

– И что?

– Ничего.

– Ее никто не обидит, – убрав руку от лица, сказал Александр. – Она будет со мной.

– Зачем она тебе?

– Кто?

Снова начал тупить.

– Твою кочерыжку! Аня?

– А-а. Да, просто. Тут ребенку скучно, а на пляже хорошо.

– Она будет мешать.

– Кому?

– Вам. Вы будете плавать, пить вино, развлекаться. Зачем вам маленькая девочка в компании?

– Я им не помешаю, – взмолилась дочка, преданно взглянув на своего защитника. А он взглянул на меня.

Трудно отказать, когда так смотрят. Огромные синие глаза, из-под густых длинных ресниц. Да, еще его улыбка. Нежная, наивная.

– Ты за нее отвечаешь.

– Угу.

– Я дам тебе свой номер телефона. Если, что…

– Угу.

– Не пускай ее в воду.

– Угу.

– Саша…

– Меня зовут Александр или Алик. Не называйте меня Сашей.

– Ладно. Алик, если она устанет, позвони мне.

– Угу.

Я повернулась к дочке.

– Слушайся Александра.

– Угу. – Махнула она головой и чуть не завизжала от радости. – Не волнуйся, мам.

Она схватила парня за руку и, пока я не передумала, потянула его к выходу.

– О чем вы говорили? – спросил Жак. – И куда они пошли? Что происходит, Вера?

– Ничего. Они немного прогуляются.

– Это ваш знакомый?

– Он русский.

– А, – загадочно произнес он.

С одной стороны, он удивился, с другой – ему на руку, что мы остались одни, без ребенка.

Через десять минут двери в ресторан открылись, и мы оказались в волшебном месте. Где играем оркестр, столы ломятся от угощений, шампанское льется рекой.

Два часа пролетели, как один миг. Я не успела в полной мере насладиться живой музыкой, вдоволь потанцевать, попробовать заморские закуски. Жак заполнил собой весь вечер: своим обаянием, своим умом. Мы выпили по два бокала шипучего напитка, а потом танцевали под нежный голос Селин Дион.

Вскоре мой ухажер вывел меня на террасу.

– Ты удивительная, – прошептал он мне на ушко.

И поцеловал. Нежно, так, как умеют только мужчины с большим сердцем.

Кровь в жилах закипела.

Никто меня не целовал, кроме мужа. Он первый и последний. Сегодня свершилось чудо. Я нашла своего принца, и полностью потеряла голову. Вот так бывает, когда чувствуешь страсть, а не эмоции по принуждению.

– Поднимемся ко мне в номер? – скромно предложил Жак. – Или…

Я оказалась не готова. Вернее, готова. Я ждала этого момента всю жизнь. Мечтала! Но, не так быстро и не на пьяную голову.

– Не сегодня, Жак. Мне надо забрать дочку.

– Хорошо. Я не тороплюсь. Пойдем.

«К моему стыду мне никогда не стыдно». Так бы выразилась моя мама, окажись она в подобной ситуации. А мне стыдно. Хочу изменить мужу, а сама испугалась, прикрылась ложной скромностью.

Как позволить чужому мужчине прикоснуться к себе? Мое тело всегда принадлежало только Юре. А тут… Вдруг мне не понравиться, или я покажусь ему скучной, неопытной? А может иностранцы занимаются любовью не так, как русские?

От этих мыслей я почувствовала себя всесторонне недоразвитой личностью.

Мы спустились к пляжу.

Звездное небо прикрылось легкими облаками, вода превратилась в огромное, сверкающее зеркало. Тепло, песок все еще обжигает пятки. Уже полночь, а мы не спим. Вот так бы идти босиком в обнимку с красивым мужчиной, и не останавливаться никогда! Его сильная рука нескромно лежит на моем бедре, волосы развевает легкий ветерок.

Дочка увидела нас издалека и побежала навстречу.

Александр, в обнимку с симпатичной девушкой, спрятались под тонкий навес. Двое парней гоняют мяч по песку, некоторые ребята полезли в воду.

– Мамочка!

– Привет, солнышко. Ты не устала?

– Немного.

Она не привыкла, так поздно ложиться спать.

Я махнула головой Александру, показав, что мы забираем Аню. Он улыбнулся.

В номер мы зашли около часа ночи. Дочка помыла руки и сразу же упала в кровать, не сняв платье и не развязав ленточки на косичках.

Рано утром дворецкий снова принес мне цветы. На сей раз белые розы. И записка.

«Вы мне нравитесь, Вера»

Уже написано по-русски.

Пытается угодить. Воспользовался словарем или попросил кого-нибудь из русских написать пару строк.

Мы встретились на пляже. Жак принес Ане мороженое, а мне красную розу.

– Доброе утро, – сказал он на самом красивом языке мира.

– Как ты спал?

– Плохо. Всю ночь думал о тебе и о нашем поцелуе.

Я бы ответила так же, но… проспала всю ночь, как убитая.

– Спасибо тебе за вчерашний вечер и за цветы.

Он взглянул на розу у меня в руке.

– Это всего лишь малость. Я хочу, подарить тебе гораздо больше. Целый грузовик цветов. Море роз.

Аня с Филиппом ушли на спортивную площадку, там снова собралась молодежь. Девушки приняли детей в команду поддержки, а парни показали несколько приемов с мячом. Вскоре появился Александр. На сей раз на его соблазнительных бедрах красуются черные шорты. Волосы прикрыты бейсболкой. Тут же одна из девиц кинулась ему навстречу. Аня тоже подбежала, и он поцеловал ее в щеку. Когда Игорь говорил, что Алик русский, я не поверила. Уж слишком он смазливый для русского мужика, все время вытягивает губки при разговоре и жеманно прикрывает рукой рот.

– Ваш друг, – заметил парня Жак. – У него что-то случилось.

– Почему ты так думаешь?

Я забеспокоилась.

– Смотри, у него на спине выскочили прыщи, вчера такой же был на лбу. Это нервное. В его возрасте не должно быть проблем с кожей.

Как он увидел? Мы сидим далеко от площадки.

– Может у него кожа жирная. Тут жарко. К тому же у многих мужчин раздражение от бритвы.

– На спине и на лбу? Какая бритва, Вера? Это нервное, – повторил он. – У парня что-то происходит. Возможно, любовь? Вон та девочка постоянно целуется с ним.

– Он молодой и еще не женат.

– Самое лучшее время. Ты еще ничем не обременен, и девочки в этом возрасте такие нежные.

Он прав. Только я этот возраст пропустила. У меня не было первой любви. Я знала Юру с детского сада, потом пошли вместе в школу, а после восемнадцати лет поженились.

– Ты любил свою жену? – нагло залезла я в личную жизнь Жака.

– Первую очень любил. Мы были молоды, встретились в Париже, и я сразу сделал ей предложение. Вторая, была моим лучшим другом. Знаешь, так бывает в жизни. В определенный момент ты нуждаешься в поддержке, и появляется человек, готовый, тебе помочь. Ты пользуешься им, а потом понимаешь, что должен ответить взаимностью. Расплатится за долг.

Точно. Юра всегда был моим другом, и я не знала, как с ним расплатиться. Поэтому вышла замуж.

– Эта ситуация мне знакома.

Жак больше ничего не сказал, а лишь загадочно улыбнулся.

Наш курортный роман начался не внезапно. Я его ждала, и Жак был готов к такому повороту событий. Мы оба созрели для чего-то особенного. Он снова превратился в пылкого мальчишку, а я, наоборот, почувствовала, что выросла для настоящей любви.

Вечером мы отправились изучать город: его маленькие, узкие улочки, уютные кафешки, спрятанные в самых неожиданных местах, светящиеся витрины модных бутиков. Зашли в винный магазин, заглянули в сувенирные лавки, а потом снова вернулись к морю. Оно здесь – самая большая достопримечательность.

После прогулки по суматошному городу, дочку потянуло в сон. Жизнь кипит, а мы устали. Наелись, напились, глотнули свежего воздуха. Получили массу эмоций, а силы не рассчитали, утром потратили, купаясь в море и играя в мяч.

Наш огромный отель приготовился ко сну. Свет в окнах погас, на стоянке притулились дорогие автомобили, лифты, несущиеся то вверх, то вниз, наконец-то сбавили темп.

– Спокойной ночи, милые дамы.

Жак проводил нас до номера.

Я открыла дверь, пропустила Аню вперед, а сама задержалась.

– Спасибо за прекрасный вечер.

Он прикрыл рукой дверь. Я обняла его.

– Вера.

– У.

– Ты мне нравишься.

– Ты мне тоже, Жак.

– Я хотел тебе это сказать.

– Ты мне это написал.

– Написал? – удивился он. – Когда?

– В записке.

– Ты – выдумщица.

Он поцеловал меня.

Как не хочется, что бы этот прекрасный вечер заканчивался.

И он не уходит, и я подпираю спиной дверь. Но, пора расставаться.

– До завтра, – грустно прошептал Жак.

– До встречи.

Он ушел.

Ближе к полуночи мы легли в кровать и позвонили бабушке.

Аня не выдала меня, только рассказала, как провела ночь на пляже в веселой компании. Я описала праздник, но не заикнулась про Жака.

Моя мама – женщина строгая, не романтичная. Папа, бывший военный, и то мягче, чем она. Для людей старой закалки не существует понятия «устала от невнимания мужа». Мама тянет семью на своих хрупких плечах вот уже больше тридцати лет и не жалуется. Вырастила меня с братом, терпела многочисленные папины командировки, пока тот не устроился на работу в строительную компанию в службу охраны и не осел на месте.

Я не такая сильная как она. Нет стойкости и желания…

Только девочка уснула, как в дверь постучали. Я как раз вышла из душа и успела натянуть ночную сорочку на влажное тело.

Снова постучали. Теперь уже неуверенно, тихо. Я приоткрыла щелку, а сама спряталась за дверь. Резкий свет ослепил глаза. Черная фигура скользнула в номер. Открыла полностью дверь и просочилась, отодвинув меня в сторону. Я растерялась. Теплые руки схватили меня за плечи и прижали спиной к стене.

Жак. Неужели он решил вернуться? Нет. Запах не его. И ниже ростом.

Пальцы проникли ко мне в волосы. Горячее дыхание обожгло щеку. Я сразу узнала его, как только он вздохнул. Вернее, вдохнул. Аромат моих духов на коже.

Я обняла его.

Безумие. Лишь бы он ничего не говорил, не останавливался. Продолжал вдыхать, ласкать пальцами мою шею. И он продолжил. Только время остановилось, и мое сердце.

В желудок воткнулись три иголки.

Сорочка оказалась на полу. Его одежда мгновенно исчезла. Хрупкое тело сильнее прижалось к моей влажной коже. Вдох. Я расслабилась. Позволила себя целовать так, как не целовалась никогда раньше.

Диван. Ветерок шевелит шторы на окнах, подглядывают звезды. Два тела сплелись, как одно целое, медленно двигаясь в такт. Кожа блестит от пота. Тихие стоны. Не мои, а его. Он что-то шепчет, но я не понимаю. Голова полностью отключилась. Я словно дышу под водой, пытаюсь поймать ртом воздух, а он такой горячий, густой, обжигает легкие, доводит до безумия. Тонкие губы тоже не дают мне вдохнуть. Накрывают, а потом спускаются ниже и ниже. Ласкают, мучают. Руки. Ноги. Его стальные мышцы под смуглой кожей. Глаза. Синие, глубокие.

Душ. Я встала под струю горячей воды, вытянула руки вперед, дотронулась пальцами до холодной плитки на стене и наконец-то вдохнула. Глубоко, будто делаю это впервые. Легкие чуть не взорвались от напряжения.

Я почувствовала спиной его нежную кожу. Руки скользнули по моему животу. И началось все сначала. Поцелуи, ласки, стоны. Он прихватил с собой аромат моих духов, и теперь его волосы пахнут цветами, а моя кожа пропиталась табачным дымом.

Рано утром я проснулась на диване. Аня спит в другой комнате. Дверь на балкон полностью открыта, слышен шум прибоя. Я перевернулась на бок. Никого нет. Я одна, голая, прикрытая лишь тонкой простыней. А на столе записка.

«Ты восхитительная»

Тот же почерк, что и в других записках, с закорючкой в букве «в». Так это был он! И его цветы.

Сегодня мы не пошли на пробежку. После бурной ночи у меня до сих пор трясутся ноги. На груди красуются два маленьких синяка от его пальцев. Тело ноет. Голова все так же не соображает. А в воспоминаниях его тихие стоны.

Как такое забыть? Невозможно. Только свихнуться, если не думать об этой ночи.

– Мамочка, ты заболела? – спросила Аня.

Я бледная, молчу.

– Нет, милая. Все в порядке. Просто плохо спала.

Мы вышли на пляж и увидели Александра. Он снова плавает в море, когда все нормальные люди еще спят, а вода прохладная.

Солнце слепит глаза. Со стороны холма подул теплый ветерок, принес из кафе за углом сладкий запах корицы.

– Мам, почему он плавает так рано?

– Не знаю. Может, ему нравится.

Алик вышел из воды, подтянул шорты на бедрах и легкой походкой направился к нам.

– Привет! – крикнула Аня.

– Привет. Вы снова бегаете?

Теперь он смотрит только на меня и улыбается.

– Сегодня мы не бегаем. Мама плохо себя чувствует.

Мои синяки не остались без внимания.

– У вас что-то болит? – спросил он.

– У меня все хорошо. А ты как?

– Тоже хорошо.

– А где бабуля? – Аня дернула парня за руку, но он даже не взглянул на нее. – Ты меня слышишь?!

Ей пришлось повысить голос.

– А? – очнулся Алик. – Что?

– Где Дуся?

– Она с бабушкой в отеле.

– Почему она не гуляет?

– Не знаю, – рассеяно ответил он. – Я ушел, когда она еще спала.

– Ты рано встал? – изобразила я удивление.

– Очень.

Он показал белые зубки, а потом снова прикрыл рот рукой. За ночь на подбородке появился новый «дружок». Не такой воспаленный как на лбу, но тоже заметный. И спина вся красная, в точечку.

Я не стала акцентировать внимание на его прыщах.

– Мы пойдем.

– Угу. Увидимся.

Он махнул рукой и снова побежал в воду.

Стесняется. Молодой парень, а тут такая неприятность. Да еще на видном месте.

Во время завтрака к нам присоединился Жак. Я прикрыла синяки высоким воротником на блузке, а на лицо нанесла тональный крем, чтобы скрыть мешки под глазами и не выглядеть, как сонная курица. Он пришел в белой рубашке, расстегнутой до самой груди. Демонстрируя мышцы и красивый загар.

– Ты бледная, – сразу заметил он. – Плохо спала?

У меня глаза блестят, как у дикой кошки, а он говорит про сон.

– Все нормально. У женщин бывают проблемы со здоровьем.

Он воспринял мои слова по-своему. Как профессиональный женский доктор.

– Ну, это не страшно. Пройдет.

Я улыбнулась. Пройдет. Это было мимолетное увлечение. Удовольствие, которое я не забуду никогда.

Но зачем Алик писал мне записки? Отправлял цветы? Для того чтобы затащить в постель? Глупо. Я даже не знала, что они от него. Или я ему, действительно, нравлюсь? Но, почему? Мы совсем друг друга не знаем. Он видел, что я встречаюсь с Жаком. Даже забрал у меня Аню и оставил нас вдвоем на празднике.

Я махнула головой, разогнала тяжелые мысли. Сейчас не время и не место. Рядом сидит мужчина моей мечты. Принц, которого я так ждала. И хватит, думать о мальчишке.

Не получилось. Только я переключилась на Жака, как в ресторан вошел Александр с той самой девушкой, с которой целовался на пляже. Он меня не заметил, за то я заметила его руку у нее на бедре. Они прошли в золотую зону и скрылись из вида, прихватив со стола бутылку воды.

На этом неприятности не закончились. После завтрака Жак ушел по делам в город, а мы встретили в лифте Виолетту Филипповну. На удивление, она улыбнулась Ане, а потом даже наговорила мне кучу комплиментов.

Я решила воспользоваться ее приподнятым настроением.

– Ваш внук еще учиться? – спросила я, когда мы вышли на улицу.

– Да, и довольно хорошо. Он умный мальчик.

– Я слышала, он будущий финансист?

– Наверное, – равнодушно ответила она. – Алик не предсказуемая натура. Кем он будет, никто не знает. Даже он сам.

– Почему?

– Если бы вы его лучше знали, то не задавали бы таких вопросов. В мире существуют выдумщики, и мой внук самый изощренный из них.

– Он врет?

Я пошла в атаку. Прямо, без сожаления. Мне нужно знать о нем хоть что-нибудь.

– Еще как! – засмеялась старуха. – Он самый хитрый парень, из всех кого я видела за свою жизнь. Наглый, подлый. В этом он пошел в своего деда. Тот тоже любит преувеличения. Даже щепка в глазу, для него превращается в бревно. Так же и Алик, видит только то, что хочет. И совсем не обращает внимания на то, что есть на самом деле.

Он – выдумщик. И бабка его за это лупит. Отец сидит в тюрьме. Прекрасная семейка! Поэтому, он нервничает, еще больше врет и покрывается прыщами. При этом хорошо учился в школе, но в университете стало сложнее, и он не справляется с программой.

Мы распрощались с Виолеттой Филипповной, и пошли на пляж. Старуха не любит солнце и предпочитает скрываться в салонах красоты, где ей делают бесконечные массажи и уколы молодости. Даже Дусю с собой прихватила и прислугу.

Весь день мы провели в лежачем состоянии. Жак позвонил и сказал, что задержится в городе. У него встреча с каким-то важным человеком. Я обрадовалась и подставила солнцу свои синяки. Пусть немного поджарятся. Аня уснула у меня под боком. Ближе к обеду мы вернулись в номер, улеглись на кровать, включили телевизор и принялись уминать мороженое, которое нам принесли в номер от неизвестного доброжелателя.

Этот самый доброжелатель и, по совместительству мой новый поклонник, снова появился ночью у меня на пороге.

Я не заперла дверь. Почему-то подумала, что он придет. И он пришел.

Телевизор включен, свет притушен, дочка спит в комнате. Александр приоткрыл щелку, заглянул в номер и бесшумно прошел. На сей раз, он принес огромную охапку ромашек.

Не проронив ни слова, парень уронил цветы к моим ногам. Я хотела встать с дивана, но не успела. Он подошел, наклонился и завладел моими губами. Сначала медленно, нежно, потом повалил на спину, лег сверху, придавив всей своей массой, и стал изводить меня поцелуями. Руки не участвуют, мышцы не напряжены. Работают только губы и язык. И так очень долго. Минут двадцать мы только целовались, пока наши чувства не раскалились до предела.

Сегодня мы не уснули. Он лег на живот, раскинув широко ноги и руки в стороны. Я положила голову на его плечо и провела пальцем вдоль позвоночника.

– Болит? – тихо спросила я, боясь разбудить дочку.

– Немного, – в подушку ответил он.

– У меня есть хорошая мазь.

– Она не поможет.

– Давай, попробуем?

– Делай, что хочешь.

Он сказал без эмоций. Устал. Готов на все, лишь бы я оставила его в покое.

В ванной комнате в косметичке нашлась аптечная мазь. Обычно я пользуюсь ею при ушибах или порезах. Она снимает воспаление и зуд.

Я села на Алика сверху, открыла тюбик, выдавила белую жидкость на палец и аккуратно смазала прыщи мазью. Это не возрастные прыщи. Жак был прав. Это раздражение, или сыпь.

– На лбу тоже.

– Только не на подбородке, – пробурчал он. – А то, я не смогу тебя целовать.

Он перевернулся на спину. На лбу самый обычный «друг молодежи». На подбородке тоже.

– Не щиплет?

– Вер, я люблю тебя.

От такого признания я чуть не свалилась с дивана.

Быстро. Мы разговаривали всего один раз, когда я встретила его на пляже во время пробежки, а теперь он признается мне в любви.

– Алик…

– Ты мне не веришь?

– А ты сам себе веришь?

– У меня такое впервые. Увидел тебя и сразу влюбился.

– И когда это произошло?

Я постаралась скрыть сарказм в голосе. Но, он ответил серьезно.

– В первый день. Вы заехали в отель утром, а вечером пришли на пляж.

– В это время вы не играете в мяч.

– А я и не играл. Я плавал, а вы заняли место рядом со спасательной вышкой.

Точно. Я его тогда не видела. А он помнит.

– Почему, Алик?

– Что?

Он удивленно взглянул на меня.

– У тебя есть девушка. Почему ты здесь, со мной?

– Я хочу быть с тобой, – просто ответил он. – Та девушка – моя подруга.

– Вы целовались.

– Это она меня целовала, а я смотрел на тебя.

Он потянул меня за руку. Я оказалась под его телом. Губы коснулись моего лица, пальцы проникли в самые потайные места. Нежно, смело. Я выгнула спину, сильные руки сжали мои бедра.

– Ты восхитительная, – прошептал он, – любимая… волшебная…. сладкая, Вера…

Голова снова отключилась, по телу побежала дрожь. Никогда мне не было так хорошо.

– Ты не уйдешь? – спросила я с надеждой.

– Во сколько Аня просыпается?

– Около семи.

– Я уйду в шесть. Хорошо?

– Хорошо. Только нам придется спать на этом кожаном диване.

– Мне он нравится. Но я не собираюсь спать, и тебе не дам.

Я согласилась.

Через час мы все же уснули. Он захрапел, как только голова коснулась подушки. Мы оба устали. И ночь выдалась жаркая, утомительная. Чувства забрали все силы.

Он обнял меня сзади, и я очнулась только около семи часов.

Аня! Она сейчас проснется. Я толкнула Алика в бок. Никакой реакции. Крепко спит, с открытым ртом, и дрожат длинные ресницы.

– Проснись, – снова прошептала я. – Алик.

Синие глаза через узкие щелочки взглянули на меня.

В комнате послышался голосок дочери. Черт! Я снова толкнула его, он свалился с дивана. Быстро вскочил на ноги, натянул шорты, еще раз поцеловал меня в губы, поднял майку с пола и исчез за дверью.

Хватило минуты.

Из комнаты вышла сонная Аня. Если бы она была взрослым человеком, сразу бы догадалась, что здесь произошло. Я лежу на белом кожаном диване, закутанная в простынь, волосы торчат в разные стороны, глаза опухли от недосыпа, в вазе стоят ромашки, на тумбочке и на полу разбросаны блестящие обертки от презервативов, под столом остались трусы и один носок.

– Мам, ты здесь спала?

– Да, милая. Я смотрела телевизор и уснула, – спрятав под простынь мужские трусы, ответила я.

– Хочу, есть! – заявила девочка и прямиком направилась в ванную.

Пока она умывалась, я убрала простынь в спальную, сложила в пакет трусы с носком и выкинула в мусорное ведро. Причесала волосы у зеркала, достала из холодильника кусочек льда и привела лицо в порядок. Уже лучше. Щеки приобрели здоровый цвет, но глаза все еще неестественно блестят.

Аня привыкла к моим причудам. Я натура взрывная, непредсказуемая. Могу запустить тарелкой в стену, могу накричать, если что-то не понравилось. Но в данном случае я не злюсь и ни с кем не ссорюсь. Мои эмоции связаны только с приятными ощущениями.

Позвонил Юра.

– Привет.

– Ты уже на работе?

– Как обычно. Гоняю пацанов по залу.

– Бедные. Они даже в каникулы занимаются.

– Это называется – дисциплина. Они спортсмены, а не дети.

– Когда ты уезжаешь в лагерь?

– Завтра.

– Ты нас не встретишь с самолета?

– Конечно, встречу. Папа хотел, но я отказался. Найду пару часов, чтобы отвезти вас домой. По Аньке очень соскучился.

Только по ней? Ничего не меняется. Вот она расплата за дружбу.

В десять часов мы вышли на пляж. Жак в ресторане не появился, за то встретил нас у шезлонга. Принес мне цветы, а Ане большой леденец на палочке.

На площадке я заметила красные шорты Александра. Он хотел подойти к нам, но вовремя заметил Жака. Махнул Ане рукой, а мне подарил нежную улыбку. Даже издалека я увидела его веснушки на висках.

Синяки на моей груди не исчезли. Я снова замазала их тональным кремом, а сверху густо присыпала пудрой. На плечи накинула парео.

– Мне так жалко, что пропал целый день. – Взяв меня за руку, Жак грустно скривил губы. – Я вас не видел. Даже не успел на ужин. А так хотел, снова прогуляться по городу, поговорить с тобой, выпить бокал вина в кафе за углом.

– У нас еще два дня, – напомнила я.

– Всего два дня. Время летит быстро.

– Я замужем, Жак.

– Помню. Ты говорила.

Аня поделилась с Филиппом леденцом. Растаявший на солнце сахар, сразу же оказался в волосах, прилип к ладошкам, растекся по щекам.

К нам подошла мама мальчика.

– Доброе утро, – на ломаном французском сказал она. – Я мама Филиппа, а там его отец.

Она показала пальцем на красивого мужчину в соломенной шляпе.

– Да, я вас знаю.

– У сына завтра день рождения. Мы хотели собрать всех детей в кафе. Мы можем, забрать у вас Анну на несколько часов?

– Вы хотите, собрать детей без родителей? – вмешался Жак.

В его глазах блеснула надежда.

– Это детский праздник. Но, вы не волнуйтесь, мы будем за ними присматривать. На всякий случай возьмем ваш номер телефона.

– В каком кафе? – спросила я.

– Вон в том. – Она показала в сторону города. – Рядом, на соседней улице.

– Где нарисована пчела?

– Да! Там отличное кафе! Девочке понравится.

Аня не слышит наш разговор, но следит за моей реакцией. Даже дышать боится.

– В какое время вы ее заберете?

– В два часа. Праздник продлиться до шести.

– Хорошо. Мне самой ее привести?

– Если вам удобно?

– Удобно.

– Тогда, до завтра.

Мы распрощались, и она вернулась к мужу. По пути показала детям большой палец, и они завизжали от восторга. Аня тут же подбежала к нам.

– Мамочка, я тебя люблю!

Даже Филипп повис у меня на шее с поцелуями и радостными криками.

– Ура! Завтра пойдем в кафе!

Они убежали. Жак наклонился ко мне.

– Завтра наш день?

– Конечно. Я вся в твоем распоряжении.

Пора. Это знак свыше. Жак – мой принц, в этом нет сомнений.

День мы провели вместе. С утра плавали в теплой воде, загорали под палящим солнцем, позже пошли на обед. Выпили вина, посидели, поговорили. Днем дочка вздремнула в номере, мы с Жаком перебрались на балкон. Бутылка холодного шампанского составила нам компанию. Потом Жаку позвонили и сказали, что завтра, в первой половине дня, состоится незапланированная конференция.

– Она будет не долгая, – заверил меня он. – К часу постараюсь освободиться. Ну, может в два, не позже. Я встречу тебя возле кафе.

– Хорошо.

Вечером Жак ушел в свой номер, готовить доклад к завтрашней встрече с коллегами. Мы с Аней поужинали в гордом одиночестве, а потом пошли на пляж.

На улице тепло, с серого неба посыпал мелкий дождик. Люди спрятались в отели, а мы, как истинные северяне, привыкшие к лягушачьей погоде, отправились гулять по сырому песку. Море спокойное, цветущие кустарники вдоль дорожки все также источают сладкий аромат. Возле соседнего отеля мы встретили Виолетту Филипповну с Дусей на руках. В жару обычно они прячутся в номере, а сейчас с наслаждением дышат свежим воздухом.

– Девочки! – Обрадовалась она, когда мы подошли ближе. – Я знала, что встречу вас на пляже. Только русские люди не боятся дождя. Посмотрите! Все попрятались в норы, словно крысы. А на улице, так хорошо!

– Дуся не боится дождя? – спросила Аня, погладив забавный хвостик собачки.

– Она обожает прохладу. Хотя трудно назвать эту духоту – прохладой. С утра было тридцать пять, а к вечеру температура еще поднялась на три градуса.

В Каннах всегда жарко, песок раскаленный, вода – парное молоко.

– Я завтра иду на праздник к своему другу, – тут же выдала Аня.

Старуха сменила улыбку на оскал.

– Одна?

– Да. Филипп – мальчик, там будут только дети.

– Вот и хорошо. Мама немного отдохнет от тебя. Она тоже хочет погулять.

Девочка не поняла о чем идет речь, за то я чуть не задохнулась от возмущения.

– Мне не мешает ребенок.

– Я сказала это без дурных намеков, – ласково проговорила бабуля. – Не обижайтесь на старую женщину. Я всегда была романтична. В голове всякая чепуха.

Сладко поет, но смотрит на мое обручальное кольцо. Ведьма.

– А где Александр? – спросила Аня. – Он не пошел с вами гулять?

– У него своя гулянка. Он с ребятами собирается в ночной клуб. Прихорашивается.

– Что такое «прихорашивается»? Наряжается?

– Да, деточка. Причесывает волосы, бреется, одевает красивую одежду. Это русское слово, многие его не применяют в общении.

– А куда он идет? Скоро уже надо спать.

– Надо. – Пожала плечами старуха. – Он идет на день рождения своего друга.

– Какого?

– Винсана.

– А! Я его знаю. У него сегодня день рождения?

– Завтра будет.

Ночью Алик не придет. Слава Богу! Высплюсь нормально. А то, завтра свидание с Жаком, а я хожу, как сова, с опухшими глазами и синяками на теле.

– Что-то вы, Вера, сегодня вялая? – заметила Виолетта Филипповна. – Плохо спали или заболели?

Цепкий взгляд просканировал меня с головы до ног.

– Жара утомляет.

– Вы еще долго пробудете в Каннах?

– Две недели.

– Из какого вы города?

– Из Санкт- Петербурга, – гордо ответила девочка.

– Так мы земляки? Я тоже живу в Петербурге.

– И Александр?

– И он.

Она снова обратила внимание на мое обручальное кольцо. Пришлось спрятать руку в карман. Не дает оно ей покоя. Губки, накрашенные яркой помадой, недовольно сместились в одну сторону, глазки бегают, то вниз, то вверх. Прикидывает в уме стоимость моего скромного наряда: сарафан из дешевого бутика, сандалии из непонятно зверя, в ушах крошечный жемчуг.

Когда мы распрощались – отлегло на сердце. Не люблю лицемеров. Жестокая, деспотичная, к тому же наглая и беспринципная особа.

В эту ночь я спала крепко, а утром увидела записку под дверью.

«Сегодня еду в Монако. Приглашаю. Буду ждать в два часа в холле»

Только я убрала записку в карман халата, как в дверь постучали. Александр решил, еще раз напомнить о своем приглашении.

Я открыла дверь. Он снова надел голубые шорты. Лицо свежее, как будто не гулял всю ночь в клубе.

– Ты видела записку? – прошептал он, чтобы не разбудить Аню.

– Видела. Только…

– Ты когда-нибудь была в Монако?

– Я ни разу не была в Европе.

– Вот! – воскликнул он, а потом опомнился, заглянул в номер и тихо спросил: – Она спит?

– Да.

– Когда ты еще увидишь Монте-Карло? А мне туда надо слетать на пару часов.

– На самолете?

– Да, ты что! Нет. На машине. Это рядом.

– Алик, я не могу.

– Почему? Ане понравится. Я куплю ей огромное мороженое.

– Ее пригласил Филипп на день рождения.

– А.

Он расстроился.

– Я отведу ее в кафе к двум часам.

Синие глаза засветились от счастья.

– А сама?

– Сама пойду гулять.

– Куда гулять?

– На пляж или в город. Меня Жак пригласил.

– Ты согласилась?

– Мы вчера договорились.

– А как же я? – с наивным видом спросил он.

– Позови свою подругу.

Сказала, и самой стало противно.

– Угу.

Повернувшись ко мне спиной, он медленно пошел в сторону лифта.

Я выбежала в коридор.

– Алик!

Он тут же вернулся назад, будто ждал, что я его позову.

– Проведи со мной этот день. Пожалуйста, Вера.

Чтобы не попасть в объектив камеры наблюдения под потолком, я втянула его в номер и закрыла дверь.

– Хорошо. Я поеду с тобой.

Он бросил взгляд в сторону комнаты, а потом прижался губами к моей щеке. Рука легла на талию. Халат плотный, но я чувствую, как дрожат его пальцы.

– Я буду ждать тебя в холле.

– Хорошо.

Я первая поцеловала его, не стала ждать, когда он решиться.

– Давай, отложим это на потом. – Он снова открыл дверь. – У нас будет еще время.

– Ладно.

– Я отвезу тебя в рай.

– Я согласна.

– Пока?

– Пока.

Он выполнил свое обещание.

В два часа Аня была в кафе. А мы сели в шикарную машину с откидным верхом, и помчались в сторону рая.

Я с удивлением взглянула на Алика. Неужели это тот самый парень, что приходит ко мне по ночам? Буквально несколько дней назад он казался самым обычным мальчишкой: невысоким, щуплым, непривлекательным. И что теперь? Другой человек. Голубая рубашка, белые брюки, золотые часы на руке, на носу очки известной марки. Волосы блестят на солнце, улыбка сводит сума.

Он с легкостью управляет резвым автомобилем, крутит руль одним пальцем, тело расслаблено, глаза внимательно следят за извилистой дорогой. «Золотой» мальчик. На вид скромный, но нашел же он смелость, подойти ко мне. И не только подойти, умудрился залезть в постель к замужней женщине.

Мы въехали в темный тоннель. Так начинается Монако.

Слоеный пирог. Один дом находится на голове другого. Все дороги узкие, магазинчики стоят в один ряд, на улице безлюдно.

– Где ты поставишь машину? – спросила я. – Здесь так тесно.

– Не волнуйся. Я знаю место.

Оказалось, он хорошо ориентируется в городе. Его не пугают крутые повороты и улочки, больше похожие на лабиринт.

– Это твоя машина?

– Взял на прокат.

– Красивая.

– Ты бы видела мою. Вот она красивая, а эта – так себе. Консервная банка.

Хвастается бабушкиным подарком. Сам еще копейки не заработал, а уже распустил хвост.

Тут же вспомнилась ипотека на двадцать лет и кредит за бюджетную машину.

Мы остановились около бутика.

– Заскочу на пару минут, а ты можешь прогуляться до смотровой площадки. Она за тем поворотом. Я потом тебя найду.

Он исчез за стеклянной дверью магазина, я перешла на другую сторону дороги.

До княжеского дворца – рукой подать. Свернула за угол и… перехватило дыхание. Красота необыкновенная! Сквозь белые, кучистые облака проглядывают солнечные лучи, отражаются в лазурной воде Средиземного моря, блестят, манят, дразнят, как будто говорят о том, что это самое великолепное место на всей планете. Кругом дома, упирающиеся крышами в не преступные Альпы. Благоухают цветы, пальмы прикрывают туристов своим огромными кронами, в прохладном пруду плещутся золотые рыбки. Если посмотреть вниз, а высота сумасшедшая, (такая, что ноги трясутся от страха) можно увидеть скалистые берега, дорожки, спускающиеся к причалу. И яхты, яхты, яхты, яхты. Разных цветов и размеров.

По темно-коричневой брусчатке бесшумно передвигаются смешные автобусы с круглыми, от потолка до пола, окнами. Транспорт без водителя я видела только в фантастических фильмах, а здесь они уже существуют и никого не удивляют. Туристы, столпившиеся у дворца, фотографируют местные достопримечательности. Я тоже сделала пару снимков, а все остальное время только стояла, разинув рот, и пыталась охватить взглядом огромную площадь.

Сзади подошел Александр, обнял меня и, чуть коснувшись губами моего уха, прошептал:

– Вот там наша яхта.

Он показал пальцем вдаль.

Их сотни. Тысячи. Одна больше другой. Есть даже с бассейном и теннисным кортом.

– Какая?

– Вот та. С красной полосой по борту.

Острый носик закопался в мои волосы. Какая тут яхта? Невозможно стоять. Ноги задрожали, и я сильнее прижалась спиной к его груди. Он громко вдохнул аромат моих духов.

Мой мальчик.

– Теперь это место связано с тобой.

– Как это?

– Вот так. Я закрою глаза и каждый раз, когда буду приезжать сюда…

– Будешь вспоминать обо мне?

– Буду. И твои глаза, и запах волос.

– Именно здесь?

– Угу. В этом месте, под этим деревом.

– А что я буду вспоминать?

– А что ты хочешь?

– Ромашки.

– Ромашки?

– Я их люблю.

Мое ухо раскалилось от его горячего дыханья.

– Тебе хорошо?

– Очень.

Мне нравятся его поцелуи, и нравится вид на море. Рай. Наш мимолетный рай. Недолгий, непрочный, но такой чудесный, что хочется остаться навсегда.

– Ты голодная? Здесь недалеко есть ресторан.

– Я не хочу тратить время на еду.

– Я тоже.

Мы прошли по улице, взявшись за руки.

Совершенно незнакомый парень подарил мне два часа счастья. Кто он? Откуда взялся? Каким волшебным образом оказался в моей жизни? Мы не проронили ни слова. Целовались, любовались пафосными красотами, делали селфи на фоне изумрудного неба. И не заметили, как пролетело время, как над горизонтом собрались черные грозовые тучи. Секунда, и рай остался лишь в воспоминаниях.

– Не устала? – спросил Алик.

– Нет, – ответила я. – Здесь красиво. Никогда не видела ничего подобного.

– Наш город тоже красивый.

Меня порадовали его слова. Не все молодые люди ценят свой город. Особенно богатые, те, что часто выезжают за границу. Избалованные.

– Как долго вы пробудете в Каннах?

– Мы отдыхает здесь все лето, каждый год.

– А дедушка с вами не приезжает?

– Он работает. А у меня каникулы.

– А бабушка?

– Что бабушка?

Он удивленно поднял брови.

– Она не помогает мужу в работе?

– Да, ты что? – Он посмотрел на меня как на дуру. – Бабушка никогда в жизни не работала. У деда своя строительная компания, им хватает денег.

– Ты тоже будешь работать с ним?

– С кем?

– С дедом?

– Где работать?

Снова тупит. С ним такое происходит. Не часто, но бывает.

– Ты сам сказал, что у деда строительная компания.

– И что?

– Ой, ладно! – махнула я рукой. – Забудь.

Мы сели в машину.

Алик включил музыку, я откинулась на спинку кресла.

– А как называется фирма твоего деда?

Почему-то спросила я и, оказалось, не напрасно.

– Ты такую не знаешь. Мой дед не просто строит дома. Он строит дорогие отели, банки, театры. Ты когда-нибудь слышала про отель «Pharaon»? Он расположен в Арабских Эмиратах в Абу-Даби.

– Не слышала. Он какой-то особенный?

– Он сделан из золота. Вернее, отделка многих элементов здания выполнена из чистого золота. А в Нью-Йорке есть стеклянная библиотека. И тот отель, в котором мы сейчас живем. Его строил мой дед. Его компания.

– «Сокол», – сказал я. – Так?

Мы чуть не врезались в джип, мирно припаркованный на обочине.

– Откуда ты знаешь? – спросил Алик бледными губами.

– Так ты внук Соколова Александра Ивановича?

Неприятное чувство проникло в душу. Хоть бы он ответил «нет».

– Да.

Сокол. Я его знаю. Не самого, а компанию. В ней мой отец много лет трудится в отделе службы охраны.

– Я даже знаю твоего дядю.

Теперь он еще больше удивился.

– Откуда?

– Мой отец вместе с ним учился в школе. А потом твой дядя пригласил его на работу.

– А как зовут твоего отца? Я всех знаю в офисе.

– Васильев Игорь Петрович.

– Он заместитель моего дяди. Я с ним часто общаюсь.

– Правда?

Теперь удивилась я.

– Он классный дядька. Мы даже с ним один раз ездили в Москву. Он сопровождал деда.

– Помню. В прошлом году.

– Угу. Я тоже был с ними.

Неожиданный поворот событий! Канны – маленькая деревня. Надо же было встретиться именно здесь? В одном отеле, в одной постели!

Теперь я испугалась. Соколов известная личность в Петербурге. Богатейший человек, создавший много лет назад империю, равной которой нет в России. Он строит здания по всему миру, получает такой доход, который нормальный человек даже не сосчитает.

Александр – его внук.

По спине побежал мороз. Во что я вляпалась? Эти люди не нашего уровня, с другой планеты, из далекой галактики. Они купят себе таких как я и моя дочь, целую армию. Превратят в рабов, а потом выбросят на помойку или сдадут в ломбард, чтобы еще немного подзаработать.

Вся дорогу до отеля я молчала. За то у Алика рот не закрывался. Он все рассказывал про могущество деда, да про свою красивую машину, оставшуюся в загородном доме под Питером.

Мы въехали в город около шести часов.

– Мне нужно забрать Аню, – сказала я, когда мы остановились возле отеля. – Спасибо за прекрасную экскурсию.

– Вера, – он схватил меня за руку, – что с тобой? Я тебя чем-то обидел?

Я хотела выйти, но остановилась и жестко сказала:

– Мы не можем больше встречаться. Извини.

Он открыл рот, но я уже вышла из машины. Понадобилось время, чтобы понять смысл моих слов. Я прошла почти всю улицу, и только тогда он догнал меня. Снова схватил за руку, развернул к себе лицом. В глазах блеснула слеза.

– Что ты от меня хочешь? Что я сделал не так? Или дело в моих родственниках? Ты ненавидишь богатых людей?

Глупый ребенок. Как предсказуемо.

– Малыш, тебе нужно подрасти. Ты еще не поймешь…

– Чего?! Объясни!

– Ты знаешь, сколько мне лет? Двадцать восемь.

Он не ожидал. Но сдержался, ничего не ответил, дернул пальцами кожу на верхней губе. Я стукнула его по руке.

– Прекрати. У тебя все губы ободраны.

– Училка, – с обидой произнес он.

Только сейчас я заметила, что его прыщи исчезли. Остались лишь темные пятнышки, которые почти не видны на загорелой коже.

Я развернулась и пошла дальше по улице. Он больше не побежал за мной.

Два дня я его не видела. И Жак больше не появился. Он узнал от дворецкого, что я уехала с Соколовым. А это удар ниже пояса. Променять взрослого, умного мужчину на сопливого мальчика.

Короткая передышка пошла нам с дочкой на пользу. Мы ни под кого не подстраивались, а только плавали в море и много спали. Расставание с Жаком меня не расстроило. Приятный человек, но сердце не дрогнуло, в желудок не вонзилась ни одна иголочка. Третья жена ему не нужна, а меня не устроят отношения на расстоянии. Получили мимолетное удовольствие – и хорошо.

На третий день, после ссоры с Аликом, я позвонила папе. Вдруг его уволили из-за меня?

– У меня все хорошо, – заверил отец. – А вы как?

– Прекрасно! – ответила я бодрым голосом. – Аня хотела с тобой поговорить, но уснула. Сегодня почти сорок пять градусов. Такая жара, что тяжело дышать. А она целый день прыгала, бегала.

– Представляю. У нас пятнадцать градусов. И сыро.

– Снова льют дожди?

– Как обычно.

Я так соскучилась по нему, что чуть не расплакалась. Громко хмыкнула в трубку и тут же утерла нос рукавом халата. Не хватало еще, чтобы папа переживал за меня.

В отличие от мамы, он всегда скажет ласковое слово, приголубит, приласкает, погладит по голове и даже поинтересуется личными делами. Мама никогда не лезет в нашу с Юрой семейную жизнь. Выдали замуж – живи самостоятельно, руку протянем в трудную минуту, но долго держать не будем.

– Юра уехал в лагерь, – сообщил папа.

– Знаю. Он вчера звонил.

– У вас все в порядке?

– Что ты имеешь в виду?

– Он сильно похудел.

– Наверное, устает. Ты не знаешь, что такое работать с детьми. Очень тяжело.

– Все мы много работаем, но здоровье надо беречь. Если в молодости не отдыхать, то в старости уже не захочется.

– Он успевает отдохнуть, – ехидно заметила я. – И пиво выпить с друзьями, и на рыбалку сгонять в Астрахань.

– Уж много он пьет пиво? Скажешь тоже!

– Каждый день, вот и потолстел за зиму на десять килограмм. Его чуть не уволили с работы. Тренер не должен запускать себя.

– Ну, доча! Любишь ты сгущать краски. Юрка никогда не был толстым.

– Тогда, с чего он похудел?

Папа не стал возражать, только упрямо фыркнул.

– Как дела у мамы?

– Все так же. Ворчит на внуков, а недавно поссорилась с дворником из-за мусора возле лавки. Помнишь, там всегда сидят мужики с бутылками? Вот ее и заело – почему, да зачем? Во дворе, где гуляют дети, постоянно валяются окурки и пивные банки.

– Она права.

– Скажешь тоже! Мужики за собой бутылки убирают, это молодежь безобразничает.

– Тебе лучше знать.

Папа знаком со всеми пьяницами в округе. Держит их в узде, все старается перевоспитать.

– У тебя деньги-то есть? – вдруг спросил он. – Не надо подкинуть?

– Нам хватит. Мы с Аней много не тратим, стараемся обходиться малым.

– Если, что…

– Спасибо. Я скажу.

– Только не экономь на ребенке. Когда она еще увидит Францию?

– Мы не миллионеры. Пусть привыкает, – жестко отрезала я.

И тут он завел старую песню. Провожал нас в аэропорт – вздыхал да охал – и сейчас, не устоял и снова вспомнил о наших бесконечных долгах.

– Надо было обменять путевки на деньги, погасили бы часть ипотеки. Сумма солидная, ни копейки.

– Пап! – одернула я его. – Мы уже говорили на эту тему. Путевки не меняли на деньги. А если бы меняли, я все равно бы не согласилась. Мы мечтали поехать во Францию.

– Полмиллиона.

– И что?

– Можно было машину оплатить.

– Еще оплатим. Понемногу.

– Ладно, – сдался папа. Спорить в такой поздний час – нет смысла. – Поговорим, когда вернетесь домой.

– Так будет лучше.

– Не заводись, Вера. Я желаю вам только лучшего. Когда сама станешь бабушкой – поймешь, как сердце болит за внуков.

– Я не завожусь, а люблю тебя.

– Подлиза. Поцелуй за меня Аню.

– А ты маму.

– Спокойной ночи.

– Пока.

Я выключила свет в комнате. В дверь постучали.

Аня давно уснула, завернувшись с головой в одеяло и тихо посапывая. На улице темно. В номере прохладно. За окном бушует море.

Вытянув руку вперед, я пошла в гостиную. Если это Александр, то я…

Он сразу же поцеловал меня, как только дверь открылась.

– Прости меня, – прошептал он, оторвавшись от моих губ.

– Малыш…

– Прости.

Я притянула его к себе.

Только под утро мы смогли поговорить. Снова бессонная ночь, тихие вздохи, признания в любви и синяки на груди.

– Где ты был? – забравшись к нему под бочок, спросила я сонным голосом.

– В Ницце. Ездил на пару дней.

– У.

– Бабушка попросила кое-что купить.

– Это продается только в Ницце?

– Там есть один классный магазин, в нем продаются духи и прочая косметика из натуральных продуктов. Бабушка много лет ей пользуется.

– Поэтому она не стареет?

– Наверное.

Он засыпает. Только губы шевелятся, а глаза закрыты.

– Я думала, ты сбежал от меня?

– Нет.

– Алик.

Уснул. Уткнулся носом в мои волосы и дышит. Горячо, громко.

Мой мальчик.

Никогда не думала, что буду так скучать по нему. Сначала радовалась его отсутствию, а сейчас понимаю, как мне было одиноко.

Я провела пальцем по его бровям. Густые, жесткие. Здесь тоже появились веснушки. Волосы на голове, как шелк. Тонкие губы с ободранной кожей. И новый прыщик возле носа. Ничего особенного, но такой родной, будто знаю его всю жизнь. Хотя не знаю ничего, только фамилию и запах тела. Мы мало разговаривали, но уже занимались сексом, и он признался мне в любви. Это много, или все же недостаточно, чтобы называть «отношениями»?

Рано утром он разбудил меня. Уже оделся и сходил в ванную.

– Мне пора.

Он наклонился, я обхватила руками его за шею. Губы встретились. Все как во сне.

А после завтрака дворецкий принес огромный букет красных роз и записку. «Люблю».

– Папа, нам каждое утро приносят цветы, – сообщила Аня по телефону. – Да. Да. Всем. Такой отель. Что? Маму? Сейчас дам.

Я еле открыла глаза.

– Привет.

– Что за дела? – строго спросил Юра. – Вы что, важные гости? Почему вам приносят цветы? Это входит в стоимость путевки? Нам не придется за них доплачивать?

– Успокойся. Здесь всем дарят цветы. Ты помнишь, сколько стоит путевка?

– Помню, – уже другим тоном ответил он.

– Вот и подумай – что для них букет роз? Так… копейки.

Больше он не стал затрагивать эту тему. Снова позвал дочку и еще долго мучил ее расспросами о море.

Перед завтраком мы вышли на пляж и снова встретили старуху с собакой. Сегодня она надела красивое синее платье в пол. В ушах золотые серьги с крупными камнями, на ногах туфли на высоких шпильках.

Только русская женщина выглядит так шикарно в восемь часов утра с собакой на прогулке.

– Какая вы красивая! – искренне сказала Анютка.

Виолетта Филипповна расплылась в улыбке. Даже пустила слезу от счастья. Ей редко делают комплименты от всего сердца. Обычно, только врут в глаза, да целуют пятки.

– Спасибо, детка. Я старалась. Сегодня особый день, поэтому я встала раньше обычного, накрасилась, надела платье. А тут Дуся! Приспичило! Вот теперь хожу по песку в туфлях.

– У вас праздник? – спросила я.

– У моего мужа день рождения. В обед я улетаю домой.

– Сегодня?

– Да.

– Александр тоже с вами?

– Алик?

Она насторожилась.

Зря я спросила. У нее только вид дружелюбный, в душе это все та же хитрая старуха.

– Послушайте, Вера. – Черные глаза блеснули, как два бриллианта. – Вы умная девушка и понимаете, что Советский Союз давно распался. В нашей стране больше нет равенства. Каждый живет в том мире, к которому должен принадлежать. Ваша семья относится к интеллигентам, вот и живите интеллигентно. Не лезьте в ту среду, которая вам не по зубам. Учите детишек, ездите на дачи, размножайтесь.

– Вы считаете себя высшей кастой?

Я не смогла сдержать улыбку, чем еще больше разозлила ее.

Хорошего человека и обидеть приятно.

– Мы добились всего умом, а не воровали у государства. Мой муж ночами не спал, прежде чем создал свою империю. Не доедал, не видел семью. Только пахал, как негр на плантации. Вы знаете, что такое свой бизнес? Прежде всего – это риск, потом ты лишаешься всех человеческих удовольствий, а потом уже не замечаешь, как проходит жизнь.

– Тогда зачем столько работать, если не получаешь удовольствие от жизни?

– Вам этого не понять.

– Конечно! Мы земные люди работаем ради жизни. Вы правильно сказали. Мы учим детей, ездим на дачи, размножаемся. Это и есть жизнь! А что видите вы? Как часто вы общаетесь с сыновьями, с внуками? И каким способом?

– Я люблю свою семью!

– Особенно внука!

Пока мы грызли друг другу глотки, Аня отошла в сторону. Нашла в песке лопатку и принялась строить башню.

– Вы ничего не знаете про Александра. Этот мальчик мог погибнуть, если бы мы не забрали его от непутевых родителей. У него больное сердце, а они даже не лечили его. Не обращали внимания на проблему. Да, мне не повезло с младшим сыном, но старший всегда рядом с нами и его дети. Все они вкладываются в общее дело. Это и есть семья!

– Алик боится вас.

– Вы ошибаетесь. – Теперь она улыбнулась. – Не верьте, тому, что он говорит.

– Я верю своим глазам.

– Он и их обманет. Вы работаете с людьми, учите их, а сами не видите главного.

– А что главное?

– Любовь, милая. Только она превращает таких подонков, как Александр, в нормальных людей. И мы с моим мужем много прилагаем усилий к этому процессу.

Что тут ответить? Я совсем ничего не знаю об Алике. И то, что видела, может не соответствовать действительности.

Я всегда боялась вляпаться в неприятную ситуацию. Вроде спокойно живу, а тут… Бам! По морде получили? Распишитесь. Сама искала приключения, вот и получила. Вместо принца судьба послала мне странного человека, со странными родственниками и со странной жизнью.

Мой принц сбежал, а мальчик остался, к которому я ничего не чувствую, кроме сострадания и страсти. Жалость – привычна в моей работе, а страсть… Ее я раньше не испытывала, но она меня испытала на прочность, закалила, а теперь преподала самый важный урок. Никогда не ищи счастья на стороне и не изменяй мужу.

Сегодня Алик осмелился подойти к нам на пляже на глазах у всех постояльцев отеля. Я, как обычно, заняла свой шезлонг, Аня с Филиппом бегают по горячему песку.

– Привет.

Он сел ко мне в ноги.

– Привет.

Я приподняла очки.

Мокрый. Только что вышел из воды.

– Я хотел пригласить вас вечером на прогулку.

– Куда?

– Можно пройтись по городу, а можно прокатиться на яхте.

– Ваша яхта в Монако.

– Ее сегодня пригнали в Канны.

– Нет, – отрезала я, – не хочу.

– Чего не хочешь?

– Я с тобой никуда не поеду.

Опешив от такой грубости, он не вымолвил ни слово. Только уставился синими глазами в сторону моря.

С черных волос вода капает на широкие плечи. Пальцы снова потянулись к губам.

Я села.

– Алик.

– У.

– Расскажи мне о своей семье. За что твой отец попал в тюрьму?

Снова жалость. Надо его прогнать, а я копаюсь в чужих проблемах.

– Мой отец?

– Твой. Не тормози. Я задала простой вопрос.

Снова завис. Взгляд пустой.

– Он пьяница.

– А твоя мама?

– А что она?

– Она работает?

– Да.

– Где?

– Она продавец в магазине.

Еще лучше. Сноха Соколова работает обычным продавцом.

– А кем работал твой отец?

– Стоматологом.

Трудно с ним разговаривать. Приходится вытягивать каждое слово.

– Расскажи?

– Что ты хочешь знать?

– Все.

– Я их ненавижу, – жестко сказал он через плечо. – Они для меня умерли. А я для них.

– Почему?

– Не важно.

Он встал и быстро пошел к воде. Я вскочила на ноги.

– Не уходи!

Пока я бежала за ним, чуть не угодила ногой в новую яму, вырытую детьми. Алик обернулся, увидел, что со мной все в порядке, и зашел в воду. Взмахнул руками и быстро исчез из поля видимости.

Вечером, когда мы пришли в ресторан и заняли свой столик, к нам подошел официант в белой форме.

– Мадам Соколова приглашает вас отужинать с ней.

Неожиданно, но я приняла приглашение. Интересно, что на сей раз придумал ее извращенный мозг?

Мы с Аней прошли в «золотую зону». Здесь все те же старички с внуками. Вокруг столиков кружатся молодые мальчики с подносами в руках. Блестят украшения, звенит посуда, повсюду слышны разговоры на разных языках.

– Вы не уехали? – спросила я Виолетту Филипповну.

Она показала рукой на соседний стул. Аня села напротив нее.

– Я вылетаю ночью. А сейчас решила поужинать.

– Зачем вы нас пригласили? Чтобы показать, чем отличается наша пища, от вашей.

– Нет, Вера. Мне нужна приятная компания. Я отвыкла от общения с молодежью. К тому же ваша дочка самое милое создание, находящееся в этой дыре.

Девочка улыбнулась, старуха потрепала ее за щечку своей морщинистой рукой.

– У вас есть внук.

– Вы колючая девушка, – спокойно произнесла Виолетта Филипповна. – Но, мне нравится ваша манера общения. Вы не боитесь меня, в отличие от многих людей.

Боюсь. Жутко. Никогда не встречала человека, который гораздо сильнее меня по характеру. Я – стерва, но она гораздо опытнее. Если бьет, то в самое сердце.

– Я работаю с детьми. Они страшнее вас.

Старуха засмеялась. Заскрипела, как ржавые петли на двери в сарае.

– Это точно!

В двери показался Александр. В черной тонкой рубашке и в белых брюках.

Так вот зачем она пригласила меня. Чтобы понять, есть ли между нами отношения. Долго не пришлось ждать, он сразу себя выдал. Как только увидел меня за столом, тут же встрепенулся, остановился на секунду. В глазах зажглись звезды, щеки побледнели.

– Садись, – приказала старуха. – У нас сегодня гости.

Аня бросилась обнимать друга.

– Привет, малышка.

Он поцеловал девочку в щеку.

Снова французские манеры, и губы – трубочкой.

– Принесите нам вино, – сказала Виолетта Филипповна молодому официанту, а потом обратилась ко мне: – Или шампанское?

– Мне все равно.

– Тогда шампанское!

Покорно махнув головой, парень исчез.

– Мы что-то отмечаем? – робко спросил Алик и тут же метнул испуганный взгляд в мою сторону.

– Сегодня у твоего деда день рождения, – напомнила ему старуха.

– Угу. Ну, да.

Впервые мы вместе ужинаем. Оказалось, Алик не ест мясо, употребляет только овощи и рыбу. Поэтому он такой худой.

Я так подумала…

– У Александра строгая диета. Ему врач прописал.

Парень промолчал. Ткнул вилкой в огурец и скривил губы.

– Это из-за сердца? – спросила я.

– Да. Ему не так давно делали операцию, а теперь посадили на строгую диету и прописали специальные упражнения для верхней части тела. Только он предпочитает больше плавать, чем заниматься на тренажерах.