Солнце мое

15. ЗАПЛАНИРОВАННОЕ И НЕ ОЧЕНЬ

ЧТОБ С ГОЛОДУ НЕЧАЯННО НЕ ПОМЕРЕТЬ

С новоленинских баз мы заехали на другой край города, на продуктовую оптовку, и тут я поняла, зачем Василич сегодня пристегнул к ниве прицеп. Куль сахара. Куль муки. Оба по пятьдесят килограмм. Потом они постояли, порядились и решили, что малина только началась, а скоро же ещё смородина, вишня, облепиха, да ранетки… Взяли сахара ещё куль. Две пятилитровых бутыли растительного масла. Здоровенные пакеты макарон, круп — кончается у них на даче. Потом пошли консервы, по десять да по двадцать банок всяких — чтобы было. Ну, а вдруг опять — бац, и всё поисчезает? Снова голые полки с гигантскими пирамидами консервированной морской капусты, которую есть никто не хотел?

Дальше мама забрела в угол с бытовой химией и набрала всякого целый воз — говорю же, все боятся двух вещей: что всё испарится неизвестно куда и что цены вырастут. А так стоит у вас запас и есть не просит.

Я тоже кое-что прикупила, но без фанатизма, так-то, вроде, у нас с бабушкой основное всё есть.

Но когда мы остановились у подъезда, Василич скомандовал:

— Ольге с бабушкой продуктов отложи! — и мама начала-таки откладывать.

Первым делом я получила толстый полиэтиленовый пакет с макаронами (пять кило) и команду отнести наверх и вернуться — так-то у меня ж ещё и свои сумки были. И я поволоклась. У входа в квартиру меня догнал Василич с какой-то коробкой и ещё пакетом гречки (тоже пять кило, а вдруг…).

В общем, мы сходили ещё два раза, и они умчались на дачу, а я осталась посреди зала среди куч этой бакалеи в некоторой растерянности — куда я всё складывать буду? Нижние отделы стенки и так все забиты. Потом я взбодрилась мыслью «зато с голода не помрём!» — и стаскала всё это богачество к бабушке в комнату, составила в уголок. Главное, чтоб мыши не завелись.

Внезапно зазвонил дверной звонок. Никого не ждала, вроде… заглянула в глазок — мама!

— О! Вы что, забыли что-то? — я поспешно отстегнула свою шпингалетную суперзащиту.

— На! — она перешагнула через порог, сунула мне ещё коробку и заглянула в зеркало — на всякий случай, понимаете ли, а то мало ли, возвращаться — плохая примета.

— А это чё?

— «Ангара», — мама деловито поправила причёску. — В понедельник за деньгами пойдёшь — отнесёшь. Оля, — она посмотрела на меня со значением, — только никому не давай и ничего не потеряй, я за тебя поручилась!

— Ясно!

Буду как хрустальная ваза ходить.

— Всё, пока! — мама чмокнула меня в щёку и умчалась окончательно.

Как говорит наша тётя Валя: «Попылила!» Почему-то это слово вызывает у меня неизменный подъём настроения. Я запаковала двери и помчалась смотреть костюм.

ДЛЯ СПЕКТАКЛЯ…

Платье оказалось шикарным. Правда. Из тяжёлого голубого атласа, отделанное широкой серебряной тесьмой… мне оно показалось просто сказочным. Кто-то, кажется, хотел сделать его похожим на бурятский костюм, но не очень представлял, как это должно выглядеть — треугольный вырез декольте переходил в нечто типа полустоячего воротника, тоже в серебряных кружевах. А в плечевые швы было вшито нечто прозрачное и шифоновое, типа воздушной голубой мантии — это, понятное дело, чтоб от Енисея убегать красиво, со шлейфом.

А ещё у этого платья были офигенные двойные рукава. Внутренние — из более светло-голубого атласа, длинные и пышные, с высокими серебряными манжетами, напоминающими поручи. А внешние — короткие, по локоть, но очень широкие, как крылья — шифоновые. Всё под струящуюся воду, опять же.

К платью прилагался большой кусок голубого шифона — на голову. И такая штука типа венца или обруча, чтоб этот платок на голове держался. Венчик на ощупь был внутри картонный, обшитый атласной тканью, поверх — той же серебряной тесьмой, а на висках были прикреплены пластмассовые висюльки-бусы под вид жемчужных нитей, как на бурятских шапочках. На затылке под тканью прощупывалась резинка для лучшей фиксации.

Я примерила на себя всю эту красоту и усомнилась: прилично ли будет этак выпендриться, если люди приедут в плащах из занавесок? Даже неудобно как-то…

С другой стороны, больше мне надеть всё равно нечего.

Немного поразмыслив, я решила, что комплексовать из-за того, что платье слишком хорошо — глупо, по крайней мере. А вот в чём Вовка поедет?

Я припомнила все эти средневековые картинки, которые попадались в разделе старинной европейской литературы. Нет, вряд ли я смогу что-то такое без выкройки и размеров изобразить. Кстати, где-то мне встречалось про переход от свободного кроя к зауженному… А вот если до перехода?

Я зашла в комнату… О! футболка Вовкина с длинным рукавом! Ура! Белых кусков ситца у меня в шкафу полно, сейчас мы по этой футболке сварганим что-нибудь простое и квадратное…

Вовка приехал в пятницу к обеду. Довольный, с каким-то пакетом.

— Глянь, чё я привёз! Оставлял у них…

Он извлёк на свет коричневую кожаную жилетку.

Кожа — это было круто. Два постоянных хита (мода держалась, не соврать, лет пять уже) — кожа и джинса́. Это было не то что спортивные костюмы — а сразу на порядок выше!

— Ух ты! А я тебе рубашку сшила на игру, померяешь?

Не знаю, исторично я сшила эту рубаху или нет, но с кожаной жилеткой поверх она смотрелась вообще замечательно (к тому же эта жилетка скрывала большую часть возможных косяков, ха!), а брюки, он сказал, обыкновенные пойдут, камуфляжки — так что к игре Вовка теперь тоже был готов.

Уже вечером, лёжа у него на плече, я вспомнила:

— Слушай! Маминому мужу тут предложили… как это… халтуру, короче. В медицинском садоводстве свет протянуть. Деньги хорошие. Но одному сильно неудобно, он судорожно ищет напарника, понимающего в электричестве. Спрашивал меня про знакомых. Ты не хочешь? Сказал, работы дня на три-четыре.

На самом деле, я опасалась, что он откажется. Про обтяжку «рояля» помните? Так вот, Вовка ж никуда не полетел. Значит, что? Денежки на спирт остались. Ну, или спирт, который легко можно превратить обратно в денежки. По крайней мере, особого безденежья не ощущалось, и я предполагала, что затея покажется ему не особо интересной.

Но он сказал:

— Надо послушать: сколько работы, какие деньги. Так-то можно было.

На этом мы и уснули.

ВНЕЗАПНОЕ ЗНАКОМСТВО

15 июля.

В субботу утром неожиданно заявились мама с Василичем. Хорошо хоть не в восемь, а в десять, и мы как чувствовали — одетые в кухне сидели. Я пошла открывать и страшно обрадовалась этому последнему факту.

— А чьи это туфли такие?.. — с некоторым ужасом спросила мама, и в воздухе прямо повисло «огромные» и, главное, «мужские».

Вовка вышел из кухни:

— Добрый день.

Мне показалось, или Василич с мамой как-то немножко подвинулись друг к другу? Сплотили ряды, типа. Почему-то стало смешно.

— Познакомьтесь, это мой друг, Вова. А это моя мама, Галина Николаевна и её муж, Александр Васильевич.

— Большой, большой… — несколько растерянно пробормотала мама.

Да, как-то вот так вышло, что вся родня у нас не очень высокорослая.

Зато Василич не растерялся:

— А, так это тот Вова, который в электрике понимает? — обрадовался он и протянул руку, — Александр!

— Владимир.

— Ольга говорила? Есть подработка, хорошо платят, но одному мне никак…

Они ушли в комнаты и там стали обсуждать свои электрические темы.

— Оля, — шёпотом спросила мама, — это просто знакомый или прямо друг?

— Прямо друг, мама. Только никому не говори, чтоб не сглазить.

— А. Ладно, — она явно растерялась.

— Вот так внезапно вырастают дети, раз — и всё, да?

— Да ну тебя! Всё твои шуточки опять⁈

— Ну почему, — я усмехнулась, — Мы дружим. Я надеюсь, что всё будет хорошо, но в жизни же всякое бывает, правда?

Она вздохнула.

— И не говори.

— Ну, не кисни! Пошли чай пить.

— А с чем?

— С пирогами же!

Мама зашла на кухню и увидела на стуле книжку.

— Оля! Что ты читаешь! «Осколки челюсти»…

Я с трудом сдержалась, чтобы не заржать, аки конь.

— А точно «осколки челюсти»?

Мама схватила книжку и прочитала по слогам:

— Ло-ис Ма-к…мас-тер, — согласна, шрифт на обложке так себе, — Ос-кол-ки чес… А! Осколки чести! — и тут мы начали неудержимо ржать. Просто вот с подвываниями. Это у нас фамильное, что ли. Придурь такая. Ржали, пока Василич не заглянул и не спросил, что тут с нами такое странное происходит.

Ой…

Ладно, сели чай пить.

ВЫХОД В ЛЮДИ

16 июля.

В воскресенье пришлось встать рано. Боже, для меня это всегда подвиг! Я сова, классическая сова, и если надо мной не висит меч обязательств являться куда-то в утренние часы, мой график очень быстро сбивается в режим «ложусь в два ночи, встаю в десять утра». А тут пришлось встать полшестого! Потому что в семь с копейками уходила нужная нам электричка, а до неё ещё добраться надо.

Садились мы на «Академической». На перроне толклась кучка знакомых нам ролевиков. Да, в принципе, и незнакомых можно было определить по характерно обмотанным в тряпки мечам и прочим саблям. У Вовки тоже был с собой топорик с ненастоящей головой, резиновой какой-то.

Парни с каждым новым приходящим церемонно здоровались за руку, как это в мужских компаниях принято, громко ржали и обсуждали малопонятное.

Женская часть выглядела более томно и держалась куда менее сплочённо. Тут никто навстречу друг другу не кидался, ограничиваясь изысканными кивками и лишь в исключительных случаях — жеманными обнимашками с вот этими «поцелуями», когда две девицы чмокают губами воздух около щёк. Это сейчас вообще модно, а я вот не могу. Ну не могу — и всё. Для меня человек почти родным должен быть, чтоб я с ним обниматься согласилась — и неважно, какого он при этом пола. Очень у меня личное пространство чувствительное.

Так что я ограничилась общим приветствием и села на свободную лавочку, приготовившись наблюдать за этим новым для меня сообществом. Нравится мне это — наблюдать со стороны. Вовка пристроил около меня наши сумки и отправился совершать ритуал рукопожатия. В точке его внедрения в толпу сразу забурлило, сделалось громко и шумно. Девки с любопытством косили в ту сторону и изо всех сил старались не выказывать интереса. Забавно.

Отдельные девчонки… ой, погодите, они же величали себя исключительно «дамы»!.. — так вот, отдельные дамы были сразу в платьях, а сверху, для тепла по утренней свежести, — в плащах. Смотрели они на «простых смертных» не иначе как взглядами принцесс в изгнании.

Я подумала, что плащ — это, так-то, неплохо. Надо будет обзавестись. А на счёт того, чтобы прямо в костюме по городу щеголять — это я, конечно, тоже могу, но только не в чужом. Посмотрю вот, если мне эти игрища понравятся, своё что-нибудь пошью, чтобы не ходить, не выпрашивать.

Подошла электричка, и мы загрузились в один вагон — в предпоследний с конца — в котором уже заняли места те, кто ехал с Ново-Ленино и с главного ж/д вокзала. На следующей остановке к нам подсели ещё люди, потом — ещё, совсем уж не много, и мастера́[13] пошли по вагону, раздавая листочки с ролями, иногда отводя кого-нибудь в сторонку и шушукаясь.

Вовка получил свой листок довольно бодро, а я — под самый конец. Девушка, подсевшая ко мне, смотрела с некоторым сомнением:

— Слушай… Оля, да? А ты когда-нибудь в ролевые игры играла?

Я, как дочь дошкольного педагога-новатора, могла бы вступить в дискуссию касательно того, какие ролевые игры в принципе существуют, но предпочла ограничиться односложным «нет» — понятно же, не о том разговор.

— Хм-м-м… — мастерша порылась в немногих оставшихся листках.

— Мне бы что-нибудь несложное, — решила подбодрить её я, — и такое не особо напряжное. Я бы походила сегодня, посмотрела, как это всё…

— О! — она уставилась на меня с новым интересом. — А давай мы тебе вот это дадим? — она быстренько пошуршала своими бумажками. — Роль вообще простая!

На обычном листе формата А4, в верхней половинке было написано:

Призрак дева озера (и далее — какого озера, как её звали при жизни и почему она, собственно, у этого озера взялась бродить)

В нижней части несколькими общими фразами были обозначены правила игры, бо́льшая часть которых меня, как призрака, не касалась вовсе (всякие там хиты, какой меч кого убивает, за сколько ударов и в какие места).

— А там есть озеро? — уточнила я.

— Там речка. Ты чё, на полигоне вообще не была ни разу?

— М-м, — я отрицательно помотала головой.

Я и про то, что место игры называется полигоном, сегодня только первый раз услышала.

— Короче, там Олха протекает, она в том месте неширокая и мелкая совсем. По сюжету она у нас вместо озера. Твоя основная локация будет там, но в принципе можешь ходить где хочешь. Иногда мастера могут попросить тебя сказать конкретному игроку что-то. Ну — если вдруг понадобится, — она выжидающе распахнула на меня глаза — явно же, мастерам нужен кто-то, кто может заявиться и вывалить любую ахинею, которая потребуется.

— Ясно. Давай.

Я взяла листочек.

— Погоди, я себе запишу… — она сделала пометку в своей тетрадке. — Мы тебе кусок прозрачной ткани дадим. Это условно моделирует невидимость.

— Да у меня своя есть, если что.

— Ладно, только покажешь перед началом, — она подскочила и оглянулась на вагон: — Так! Кто у меня ещё без роли остался?..

— Чё там у тебя? — полюбопытствовал Вова. Я показала бумажку. — А не скучно тебе будет?

— Посмотрим. Я ж поглазеть еду, нормально. А у тебя?

Он показал мне свой листочек — какой-то рыцарь чего-то там… Вот блин, я их настоящие-то имена не могу выучить — а тут ещё поверх — вре́менные, на одну игру!

— Ты чего? — спросил Вова.

— Не клуб ролевых игр, а прям шпионская школа, — проворчала я. — Как всё это запоминать? Или я призрак, и мне можно не париться? Не могли придумать хоть бумажки с именами к платьям пришпиливать, что ли…

— Да и не парься, постепенно всё само запомнится.

Тут к нам подсели какие-то парни, и оставшуюся часть пути они воодушевлённо обсуждали, как из одних железяк (преимущественно бытовых) можно смастерить другие (почти что настоящие боевые). Интересно, конечно, но ничего не понятно. Я попыталась себе представить превращение стального чайника в рыцарский шлем, и картинка эта была настолько сюрреалистичной, что я незамедлительно плюнула на эту затею и благополучно продолжила слушать их увлечённый трёп.

НА ПОЛИГОН

От станции топать пришлось не так уж и мало — через луг и потом через лесок. На траве всё ещё не просохла роса, и длинные платья самых дамских дам махом стали сырыми по колено. Идея ездить на полигон в красивом волшебном платье мгновенно показалась мне не такой привлекательной, как раньше. Хорошо парням в берцах! Это ещё дождей в последние дни не было, а то тут местами, наверное, впору в резиновых сапогах ходить, особенно по самым низинкам.

Мост, перекинутый через Олху, с дальней стороны был перекрыт древним шлагбаумом, под который все подлезали.

— Здесь раньше пионерский лагерь был, — Вова кивнул на виднеющиеся в лесу домики. — Нас с Железногорска именно сюда отправляли на соревнования по спортивному ориентированию.

— Прикольно! И как?

— Первое место, конечно!

Ой, любят мужики хвастаться, сил нет.

Тропинка уходила налево и мы ещё минут десять шли, пока мастера не объявили, что «стоп», и вот здесь всё оно и будет происходить.

Люди начали активно обустраивать лагерь — точнее, несколько лагерных пятачков с будущими костерками, среди которых был один самый большой, в загорожке, обтянутой ленточками. Назывался эта дивная конструкция «трупятня», и сюда полагалось приходить тем, кого безвременно убьют — отсидеть небольшое штрафное время и получить новую роль.

Услышав о том, что у кого-то явно будет не одна роль а две (или даже больше) я вообще забила на заучивание имён. Да пошло оно в пень! Они, значит, по десять раз помирать будут, а я парься тут, имена учи…

Вовка внёс лепту в общее благоустройство за себя и за меня, организовав собственно костёр и натаскав про запас кучу дровин, и мы с чистым сердцем сместились чуть в сторонку и начали переоблачаться в игровое.