Солнце завтрашнего дня

Глава девятая

«Женщины приглашают тебя присоединиться к ним за кофе». Голос Тэа продолжал звучать в ее ушах на всем пути в женскую половину.

Телли неуверенно прошла через высокую арку дверного проема. Уже в коридоре она услышала шум голосов и двинулась в громадную комнату, вдоль стен которой стояли низкие скамьи и были разбросаны шелковые подушки.

При ее появлении вес замолчали, обернулись к ней. И вдруг наперебой начали приветствовать. Засуетились, освободили Телли место на подушках. Смущенная повышенным вниманием девушка сделала вид, что приводит в порядок свое платье.

— Красавица, — сказала одна женщина, другая подошла потрогать волосы Телли.

— Здравствуйте, — робко пролепетала Телли, кивая всем сразу и стараясь не нервничать. Не трусь, уговаривала она себя. Они не кусаются.

Зато могут не одобрить ее. Ведь для шейха выбор жены имеет громадное значение — ему бы подыскать себе пару из собственного окружения, из своего рода.

Женщины продолжали сиять, ожидая чего-то, и улыбка Телли слегка померкла. Что, если она никогда не уедет? Не сможет выпутаться?

Телли вновь впадала в ярость. Ничего не получается. Возможно, Тэа — неплохой собеседник. Возможно, у них были волнующие моменты вдвоем, но в конечном счете это какое-то мгновение, а суть остается прежней.

Не должны мужчины похищать женщин. И не может она уважать человека, отказывающего ей в праве принимать решения, навязывающего ей свои собственные законы. Должны же быть нормы морали. Принципы. Определенные ценности. Тэа о них понятия не имеет. Делает, что вздумается.

— Его бы самого похитить, — злобно пробурчала она, уставившись на балдахин над кроватью — шелк цвета апельсинового мармелада.

Оранжевый шелк вызвал чувство голода, а мармелад навел на мысли о тостах с чаем. Оказаться бы сейчас у себя дома! Там есть собственная кухня и собственные продукты. Надоело зависеть от других, вечно нельзя делать то, чего хочется.

Вот как сейчас. Хочется перекусить и потом послоняться по улице. А тебя отсылают спать только потому, что уже темно и все хорошие женщины разошлись по своим комнатам.

Телли схватила малиновую подушку, богато расшитую золотом, собралась швырнуть ее через всю комнату и внезапно передумала.

А почему бы не приготовить себе что-нибудь? Примерное расположение кухни ей известно. Почему бы не взять там еды, раз она проголодалась?

Отложив подушку в сторону, Телли набросила халат и отправилась на поиски еды и питья. Не прошла она и нескольких шагов, как ей повстречался какой-то человек. Он не остановил ее. Не заговорил с ней. Она продолжила свой путь и на лестнице столкнулась еще с одним человеком. Потом еще. Стражники Тэа, что ли?

Тэа был начеку — вероятно, ему немедленно доложили, — стоял в ожидании внизу.

— Убегаешь? — мягко поинтересовался он.

— Проголодалась. — Она стрельнула в него глазами. — Это разрешено, мой господин?

— Ах, если только это. — Жестом он велел ей следовать за ним. — Поднять кого-нибудь из поваров — дело минуты.

— Не хочу я будить поваров.

— Но ты ж голодна.

— Знаю, но я сама могу справиться.

— Боюсь, наши кухни отличаются от американских. Тебе придется трудновато.

— Как насчет простого тоста с чаем?

— Я мигом подниму повара.

— Забудь, — вздохнула Телли. Как жарко. Голодно. Мерзко. — Я возвращаюсь в свою комнату.

Тэа следовал за ней по пятам.

— Что не так?

Она скорчила гримасу.

— А ты как думаешь? Я голодна — не привыкла есть одну козлятину, — и у меня нет книг, письменных принадлежностей, и камеры тоже нет. Мне тоскливо. И еще жарко, очень-очень жарко.

— Голодно и жарко.

— Да.

— И ты устала?

— Нет. Не устала. Просто все надоело. Чувствую себя, как… кошка в клетке. Я привыкла все время быть в движении и не могу больше сидеть взаперти.

— Ты говоришь, как кое-кто из моих людей, слишком долго пробывших в Бер-Джумане. Есть такие, что постепенно начинают маяться в четырех стенах.

На третьем этаже Телли повернула к своей комнате, но Тэа слегка дотронулся до ее плеча.

— Погоди. Я хочу тебе показать кое-что достойное внимания.

Заинтересовавшись, Телли последовала за ним. У дверей его комнаты она отпрянула назад. Тэа иронически усмехнулся.

— Ты решила, что я хочу продемонстрировать некую часть своего тела?

— Нет, — вспыхнула она.

— Она достойна внимания, — насмешливо блеснул он глазами, — но привел я тебя не за этим. Погодим до свершения свадебной церемонии.

— Которой никогда не будет.

— Не надо спорить. Погляди лучше вот на что — Тэа провел ее по комнате и вывел через стеклянные двери напротив входа.

Телли ожидала, что за ними окажется балкон с видом на пустыню. Но они оказались в громадном дворе, который, скорее, можно было назвать висячим садом, мерцающим подлунным светом.

Бассейн. Настоящий, прекрасный… и холодный, наверное.

Тэа с понимающей улыбкой наблюдал за ней.

— У тебя свой бассейн?!

— Я же шейх.

Перед Телли внезапно открылся новый мир, в существование которого верилось с трудом. И она находила этот мир ужасно, катастрофически привлекательным.

Ты не позволишь себя купить, строго напомнила она себе. Вспомни о высоких целях, что ты перед собой ставила. Но, если честно, высокие цели казались сейчас куда менее интересными.

— Можно мне поплавать? — просительно коснулась Телли руки Тэа. — У меня нет купальника, но все равно темно, и ты не будешь смотреть. — Она застыла, опомнившись. — Или может, у тебя найдется купальник?

— Нет.

— Так твои подружки не держат тут купальников? — спросила она, зная, что пускается на хитрость, но не в силах удержаться. Ей ведь тоже любопытно.

— Нет.

— Они плавают обнаженными? — настаивала Телли.

Тэа подошел, ловко снял с нее халат и бросил к ее ногам. Его взгляд медленно скользил по формам Телли, очерчиваемым полупрозрачным шелком.

— Да. Обнаженными.

Телли задохнулась, жар снова начал расползаться по телу. Пытаясь скрыть нервозность, она отошла от Тэа, остановилась на краю бассейна. Присев, попробовала воду. Не горячая и не холодная. То, что надо.

Глядя на воду, попыталась угадать глубину. Тут не мелко. И пространства довольно. Бассейн, где можно плавать, тренироваться.

— Ты мочишь свою рубашку, — произнес он в полутьме.

— У меня нет купальника.

— И что же ты собираешься делать?

Внезапно Телли решилась. Вода оказалась великолепной, такой прохладной, освежающей. Девушка легла на спину и улыбнулась небу.

— Погляди на эти звезды. Великолепная ночь. Множество звезд — целые галактики.

Тэа присел на одно из низких кресел у края бассейна.

— Лучше?

— Да. Это просто чудо. У тебя бассейн в середине скалы.

— Чем богаты, тем и рады.

Телли радостно рассмеялась.

— Никогда не видел тебя такой счастливой, — произнес Тэа, следя, как она пересекла бассейн, затем вернулась обратно.

— Я чувствую свободу, — пояснила Телли, переворачиваясь на спину и вновь засмотревшись на небо, черное, украшенное блестками. — Столько неба. Звезд.

Ребенком она часто сидела на заднем дворе и глядела в небо, загадывая желания и строя планы, обещая себе пережить все, что пока недоступно, — приключения, все великие моменты, запретные для нее, потому что она недостаточно красива, а се семья бедна.

— В детстве я мечтала стать принцессой — красивой, знаменитой, богатой. Я правда считала, что, выйдя замуж за принца, сразу стану счастливой.

Его темный взор неотрывно следовал за ней.

— И ты до сих пор думаешь, что, став принцессой, всего добьешься?

Она мягко рассмеялась.

— Нет. Я уже не хочу этого, но все равно многого хочу. Практически всего.

Тэа не мог оторвать глаз от плавающей Телли, ее бледной кожи, сияющей в лунном свете. Она околдовала его. Со своими капризами, вспышками ярости и слезами. Огонь, не женщина. Казалось, ничто не может сломить ее дух, и то, что она не боялась его, он приветствовал. Пусть и дразнил ее немилосердно. Ему нужна женщина типа Телли, та, что будет честна с ним, выскажет свое мнение. Слишком много людей его боятся, а женщины либо обожают, либо бегут в ужасе. Ему не нужны ни пьедестал, ни беспрекословное послушание.

Телли напоминала Тэа о прошлом, когда он был веселым, беззаботным, простодушным. В шесть лет его послали в Англию на учебу. Ему и в голову не приходило, что назад он вернется многие годы спустя шейхом, вождем. Никогда ему не хотелось руководить. Нравилось учиться. Веселиться.

Веселиться. Вид резвящейся в воде Телли вызывал желание к ней присоединиться. Сбросить халат и вместе с ним ответственность. Но нет. В жизни случаются ужасные вещи, и Тэа следует быть готовым ко всякой неожиданности.

Первым уроком жизни стала смерть отца. Отозванный из Кембриджа Тэа вернулся домой в изменившийся мир. Мир, где Запад был злом. Нервный солдат посчитал отца Тэа опасным и поспешил нажать на курок. Иностранные правительства прислали свои извинения, но этим человека назад не вернешь.

Как будто смерти отца было недостаточно… Обострились приграничные конфликты, началось бесконечное кровопролитие. Тэа пытался оставаться беспристрастным, справедливым, пока война не пришла к нему в дом.

Аре следовало его слушаться. Но нет, Ара была горда, красива, уверена, что сможет самостоятельно справиться со всем, что жизнь поставит на ее дороге. Боль снова пронзила сердце, перед глазами замелькали яркие круги. Если б Ара не открыла тогда ворота… поступила так, как он всегда ее учил. Если б она послушалась, не была бы такой храброй…

Кулаки Тэа сжались и разжались. Как ему их не хватает. Жены и сына. Заки, истекающий кровью на его руках… Тэа прикрыл глаза. Я никогда не забуду тебя, сынок.

— Тэа.

Нежный, ласковый голос прошептал его имя, и на мгновение ему показалось, что он слышит голос Ары.

— Тэа. О чем ты думаешь?

Нет, конечно, это не Ара. Ара умерла.

Тэа открыл глаза и, зная, что Ары больше нет, почти ожидал увидеть ее перед собой, свою бедную храбрую женушку.

— Тэа. — Телли выбралась из бассейна — голая, мокрая, дрожащая. — Ты так далеко отсюда. О чем ты думаешь?

Тэа взглянул на хрупкую прекрасную женщину и протянул к ней руки. И она пришла к нему, словно это было самым естественным поступком в мире. А может, так и было.

Телли ощутила руки Тэа на своем теле. Ей было холодно, а потом стало жарко. Инстинктивно она подняла лицо за поцелуем, желая его, нуждаясь в нем, чувствуя, что именно сейчас и Тэа нужен поцелуй. Мужчины сложны и просты одновременно — жестки, самоуверенны и… нежны в своей изначальной потребности в женском прикосновении. В женской любви. Он, со своими шрамами через всю грудь, был ранен по-иному. Она не знала, что это за раны, но они важны для нее.

Он важен для нее. Может быть, больше, чем ее собственная свобода.