Солнечная воительница

5

Мари знала, что ей нужно сделать. Она не вполне понимала, как, но она должна была спасти Ника – а если это означало спасти Племя и Город-на-Деревьях, значит, ей просто нужно было спасти и их.

Она обогнала медленно бредущих Псобратьев и усталых Землеступов и отыскала в голове колонны Изабель и Ригеля недалеко от нее. Щенок поприветствовал Мари отрывистым лаем и подскочил к ней за коротким объятием, а потом вернулся на свое место и затрусил рядом с Изабель.

– Ты молодец, Изабель. Спасибо, что не испугалась Ригеля.

Изабель отважно улыбнулась.

– Не могу сказать, что он меня не пугает, но я постепенно к нему привыкаю.

– Его не нужно бояться. Даю слово, он безобиден. – Мари немного ускорила шаг. – Нам нужно идти быстрее. Из-за дыма сложно определить время, но что-то мне подсказывает, что мы идем почти целый день.

– А мне что-то подсказывает, что мы идем почти целый год, – простонала Изабель.

– Я тебя понимаю. Изабель, когда мы доберемся до Поляны собраний, я помогу всем разместиться и оставлю тебя за главную, а сама побегу за Зорой.

«А когда я расскажу Зоре, что происходит, и она отправится на помощь, я пойду спасать Ника», – пообещала она себе.

Ригель отрывисто гавкнул и свернул к знакомой вишневой рощице.

– А вот и Поляна собраний, – радостно сказала Мари и обратилась ко всем: – Поляна прямо за этой рощей. Там вы сможете отдохнуть, пока я…

Ригель приветственно залаял, отчего разом растерял вид свирепой взрослой овчарки и стал похож на несмышленого щенка, и помчался галопом мимо цветущих вишен. Мари потеряла его из виду, но тут до нее донесся удивленный визг, сопровождаемый истерическим хихиканьем.

– Что…

Она заспешила вперед – остальные, напротив, попятились – и обнаружила Зору, которая сидела на земле и, хихикая, вяло отбивалась от Ригеля, радостно вылизывающего ей лицо.

– Мари! – выдохнула она, одной рукой утирая лицо от собачьих слюней, а другой крепче обнимая щенка за шею. – Богиня великая, как же я рада тебя видеть. Я так беспокоилась! Сказала Дженне и Даните оставаться на месте, а сама пошла тебя искать. Но этот дым, Мари! Что происходит в Племени и…

Зора замолчала и уставилась на Изабель, вынырнувшую из дыма.

– Изабель? Это правда ты?

– Она самая, – улыбнулась девушка. – И не только я.

Изабель шагнула в сторону, открывая ее взгляду выстроившихся неровной линией женщин Клана.

Зора вскочила и бросилась к Землеступам, обращаясь к ним по именам, касаясь их, успокаивая. Мари, светясь от гордости за подругу и ученицу, внимательно наблюдала за ней. У нее определенно есть задатки великолепной Жрицы Луны. Она захватила с собой большой мех с водой и теперь, пустив его по кругу, вынимала из сумки баночки с целительной мазью. Мари почувствовала, как страшное напряжение в груди начало ослабевать.

Тут на поляну вышел маленький отряд Псобратьев, и суета тут же прекратилась.

Мари приблизилась к Зоре.

– Зора, это О’Брайен, кузен Ника.

Зора посмотрела на О’Брайена с выражением, которое Мари истолковать не удалось. Затем она медленно склонила голову.

– Здравствуй, О’Брайен. Ник хорошо о тебе отзывался.

– И о тебе, Зора. – О’Брайен неуверенно улыбнулся.

– Вот как? Он не говорил, что я предлагала бросить его на произвол судьбы?

Улыбка О’Брайена стала смелее.

– Ну конечно, говорил. Но еще он сказал, что ты передумала.

Зора фыркнула.

– Я не передумала. Это Ник заставил меня изменить решение. – Она перевела взгляд с О’Брайена на Псобратьев у него за спиной. – Кто твои друзья?

О’Брайен с явным облегчением представил ей женщин, после чего Зора оценивающим взглядом посмотрела на Мари.

– Так что мы будем с ними делать, Жрица?

– Не мы. Ты. Я надеюсь, ты захватила гель из алоэ от ожогов?

Зора кивнула.

– Конечно. А еще велела Даните и Дженне собрать как можно больше алоэ и приготовить из него гель и мази. Я подумала, что они тебе понадобятся.

– Все правильно, – кивнула Мари. – Собрать побольше алоэ – отличная идея.

– Спасибо. – Зора усмехнулась. – Что дальше?

– Обработай гелем раны Псобратьев. Лидия и Роза пострадали больше всех. Только не трать на это слишком много времени. Сейчас главное – добраться до надежного укрытия.

– И где ты его найдешь? Сколько их тут – человек двадцать пять? И добрая половина ранена.

Пока Зора говорила, Мари взяла ее под локоть и потянула в сторону, подальше от посторонних ушей. Зора последовала за ней, продолжая изучать выживших, большинство из которых устало опустились на землю.

Когда они отошли достаточно далеко, Зора закашлялась. Кашель был мокрый, хриплый и не сулил ничего хорошего. Она отвернулась, пытаясь справиться с приступом, но Мари видела, как содрогаются ее плечи.

– Ну чего? – Зора вытерла рот и уставилась на Мари.

– Ты больна, – мягко сказала Мари. Она потянулась к Зоре, чтобы ее осмотреть, но Жрица Луны отступила, замотав головой.

– Нет-нет. Я в порядке.

– Ты больна, – повторила Мари. – Кожа бледная, щеки горят. У тебя лихорадка?

– Мари! – Зора схватила ее за запястье и оттащила Мари еще дальше. – Я в порядке. По крайней мере, насколько можно быть в порядке после того, как на меня напали, а потом покусали и едва не изнасиловали люди, которых я с детства считала друзьями и не только.

– От такого не заболевают, – Мари покачала головой.

– Неужели? Вот уж не согласна. И потом, я читала дневник твоей мамы. Думаю, она бы тоже не согласилась. Мой иммунитет определенно был подорван. Вот почему я себя отвратительно чувствую. Но сейчас я, увы, не могу позволить себе залечь на неделю в норе, попивая чай и гоняя твое чудище за всякими вещами.

– Ты хочешь, чтобы Ригель носил тебе вещи? Ты точно не бредишь?

Зора нахмурилась.

– Между прочим, он умеет делать самые невозможные штуки. Он, можно сказать, мысли читает. Вот я и подумала: раз уж я все равно больна, он мог бы носить мне разные вещи. Я пока не придумала, какие, но когда все закончится и у меня появится возможность отдохнуть, я собираюсь воспользоваться ею сполна и свалить все свои обязанности на него. Ты постоянно говоришь, какой он умный – так вот, я с тобой согласна. Наконец-то. – Зора наклонилась и потрепала Ригеля по голове. Он улыбнулся по-собачьи и облизал ей руку. Зора скривилась. – Одного не могу понять: почему он такой слюнявый?

– Он же овчарка. А значит, от слюней и шерсти никуда не денешься. – Мари с улыбкой посмотрела на Ригеля. – Ну ладно. Так и быть. Я сделаю вид, что ты здорова, если ты хорошенько изучишь записи мамы о том, что следует делать Жрице Луны, когда она заболевает.

Зора вздохнула.

– Я уже все прочла и собираюсь следовать ее указаниям. Буду мыть руки. Как можно чаще. А если кашель усилится, повяжу на лицо маску, чтобы никого не заразить.

– И будешь заботиться о себе так же, как заботишься о своих пациентах.

– Да, да, когда у меня появится время. Так вот, возвращаясь к нашим беженцам. Сколько их тут? Человек двадцать пять?

Мари кивнула. Зора говорила правду: у них действительно не было времени на постельный режим из-за несвоевременной простуды.

– Примерно. Я хочу, чтобы ты отвела их к родильной норе. Помоги им обустроиться. Обработай раны. Накорми их. Изабель тебе поможет – и Дженна, если она сможет оставить Даниту одну, – сказала Мари. – Вообще говоря, Даните будет полезно отвлечься на чужие нужды, так что захвати и ее тоже.

Зора задумчиво пожевала губу и медленно кивнула, после чего откинула с влажного лба волосы и согнулась в очередном приступе кашля.

– Звучит неплохо. По крайней мере, в родильной норе хватит места для всех, а если женщины мне помогут, то мы сможем починить дверь и забаррикадироваться на ночь. – Тут она нахмурилась, словно суть слов Мари дошла до нее только сейчас. – Минуточку. Пока я всем этим занимаюсь, что будешь делать ты?

– Спасать Ника.

Мари бежала. Она запретила себе думать о тревогах Зоры, о страхах Клана, о беженцах-Псобратьях, которых она оставила на попечение незнакомцев и врагов. Она думала только о том, чтобы не отстать от Ригеля. И о Нике.

Я не дам ему умереть. Я не дам ему умереть. Я не дам ему умереть. Слова стучали у нее в голове, пока она взбиралась по склонам, карабкалась по камням и огибала упавшие деревья. Только один раз она остановилась у ручья и, подозвав Ригеля, затащила его в воду, тщательно пропитав влагой его густую шерсть и хорошенько намочив собственную одежду. Потом она заглянула в мудрые глаза своего спутника.

– Ригель, ищи Ника! – повторила она команду, которую дала, когда они покинули территорию Землеступов.

Овчарка выбралась из воды и кинулась к плотной серой завесе. Мари оторвала от рукава своей изодранной туники кусок ткани, обвязала его вокруг носа и рта и поспешила за псом, мысленно приказывая ему избегать людей – всех до единого, кроме Ника.

Она знала, что Ригель ее понял. Она не сомневалась в нем и не задумывалась о том, куда он ее ведет, а просто петляла вокруг деревьев и кустов, время от времени резко останавливаясь, чтобы не попасться на глаза очередной группе раненых.

Чем ближе она подбиралась к горящему Городу-на-Деревьях, тем сюрреалистичнее становился день – если то, что происходило вокруг, можно было назвать днем. Дым окутал весь мир и полностью заволок солнце; от его едкого запаха у Мари слезились глаза, щипало в носу и першило в горле. Интересно, подумала она, сумеет ли она когда-нибудь смыть его с волос, с кожи, изо рта. Ветер гудел, не стихая, трепал деревья, менял направление так, словно никак не мог определиться, и нес с собой чарующий аромат далекой грозы.

Избегать Псобратьев оказалось проще, чем она думала. Люди, которые брели ей навстречу через задымленную мглу, двигались так, словно у них не осталось энергии ни на что, кроме как переставлять дрожащие ноги.

Мари было их жаль. Большая ее часть – та, что принадлежала ее матери и Клану – стремилась исполнить долг целительницы, собрать раненых вместе и позаботиться об их страшных ранах. Но она не могла. Ей нужно было идти вперед. Ей нужно было найти Ника.

Никто не обращал на нее внимания. Из-за прикрытого тряпкой лица и спутника-овчарки ее принимали за одну из Племени, а потому она беспрепятственно приближалась к самому сердцу Города-на-Деревьях и ненасытному лесному пожару.

Ригель вывел ее к широкому чистому ручью, в который они с облегчением вбежали, чтобы глотнуть холодной воды. На этот раз Мари не пришлось уговаривать щенка окунуться. Он сам плюхнулся в ручей, жадно глотая воду. Мари быстро умылась, смочила водой волосы и одежду и поправила повязку на лице. Когда она закончила, Ригель поднялся на ноги, но на берег выбираться не стал. Вдвоем они побрели по воде, приближаясь к центру Племени.

Она услышала и ощутила пламя еще до того, как увидела его. Огонь ревел по-звериному, как живое существо, пожирающее древние сосны и Город-на-Деревьях, и чем ближе они подходили к городу, тем сильнее ощущался исходящий от него невыносимый жар. Пот, смешанный с сажей и водой, струился по телу Мари. Когда они с Ригелем добрались до плавного поворота ручья, овчарка остановилась и, неожиданно попятившись, тихо зарычала.

Мари тут же выбралась из воды. Она двигалась медленно и осторожно, пробираясь вперед дюйм за дюймом и прислушиваясь к сердитым голосам, которые доносились до нее сквозь дым, подобно разгневанным духам. Спрятавшись за толстой гигантской сосной, она выглянула, пытаясь понять, что именно происходит в нескольких ярдах впереди. Она протерла глаза рукавом, чтобы лучше видеть, и внутри у нее все перевернулось.

На дальнем конце бурного ручья стоял, прижимаясь спиной к недавно поваленной сосне, Ник. Лару стоял рядом, обнажив клыки на окружающих их людей. Даже сквозь крики людей и рев бушующего совсем близко огня до нее доносилось низкое предупреждающее рычание, адресованное мрачным Псобратьям под предводительством Тадеуса, на лице которого застыла недобрая ухмылка.

Мари обвела людей взглядом, пытаясь понять, что они собираются делать. Тадеус раздувался от ярости. Знакомые Мари Псобратья, видимо, были Охотниками, потом что у каждого из них был терьер, и все они, явно смущенные, толпились у Тадеуса за спиной. Мари узнала Псобрата, которого Ник называл Дэвисом. На ее глазах он и его маленький пшеничный терьер отделились от отряда Тадеуса и скрылись в дыму.

Были там и другие Псобратья – мужчины и женщины без псов, которые с мрачной решимостью валили деревья и расчищали заросли, исподтишка поглядывая на окружающую Ника толпу.

– Я велел схватить этого проклятого предателя! – Пышущий ненавистью голос Тадеуса разносился далеко над водой. – Этот пожар устроили он и его шлюха-землерылиха!

Слова Тадеуса обрушились на Мари, как удар в живот, но она не упала на колени, а впустила его гнев и позволила ему расти внутри себя.

Ее отца убила ненависть таких, как Тадеус.

Ее мать и отца Ника убил сам Тадеус и его слепой фанатизм.

Мари не позволит этому яду уничтожить еще и Ника.

На секунду она пожалела, что не взяла с собой пращу и корзинку камней. Она даже пошарила вокруг себя и подобрала идеально круглый булыжник, который легко лег ей в ладонь. Мари сжала его покрепче, хотя и понимала, что ни камень, ни праща не помогут ей вытащить Ника из передряги. Ей нужна была настоящая сила – прямо сейчас.

Мари опустила взгляд на Ригеля. Молодой пес взглянул на нее в ответ. Мысленно она послала ему одну-единственную цель, облеченную в простую изящную форму, подобную раскрывающемуся бутону: мы спасаем Ника.

А потом Мари вышла из своего укрытия и зашагала вперед, чувствуя рядом мощное плечо Ригеля.

Псы заметили Ригеля раньше, чем их спутники. Терьеры задрали носы в дымный воздух и повернули головы к щенку. Мари скорее почувствовала, чем увидела, как вредный терьер Тадеуса переключил внимание на них с Ригелем и предостерегающе заворчал – на удивление злобно для такого маленького создания.

– Это она! Землерыльская шлюха!

Ник вскинул голову, и Мари увидела, как изумленно распахиваются его глаза при виде подруги.

Толпа вслед за Тадеусом переключилась на Мари.

– Взять ее! – рявкнул Тадеус.

Пара Охотников шагнула к ней.

Реакция Ригеля была мгновенной. Задрав уши и хвост, он закрыл Мари от приближающихся мужчинам. Густой черный мех на шее и спине вздыбился; он оскалил зубы и плотнее прижался к Мари. Из крепкой широкой груди вырвался рык – совсем как у Лару.

– Это всего лишь щенок! Прогоните его и хватайте девку! – закричал Тадеус, брызжа слюной.

Мари не отступила. Она не удостоила Тадеуса даже взглядом. Она кинулась к Нику. Ригель помчался за ней, и его рычание перешло в резкий, не по возрасту грозный лай. Терьеры, стоявшие между Мари и Ником, бросились врассыпную, прижав уши, поджав хвосты и признавая его превосходство, и через несколько мгновений она уже стояла рядом с Ником. Он распахнул объятия, и она бросилась ему на шею, позволив себе на короткий миг почувствовать себя под защитой, наслаждаясь его силой и заботливостью.

– Я же говорил: это его землерыльская шлюха, – сказал Тадеус.

Мари развернулась и встала плечом к плечу с Ником. Лару и Ригель застыли перед ними, оскалившись на Охотников.

– Он начинает повторяться, – заметила Мари так буднично, словно они вовсе не стояли перед толпой недовольных Псобратьев и их псов.

– Да, Тадеус никогда не отличался красноречием.

– Довольно разговоров! Взять эту суку и ее любовничка-предателя! – закричал Тадеус.

– Остановитесь!

На поляну выбежали рослый мужчина и темная овчарка, а за ними – юный Дэвис, его пшеничный терьер и еще несколько высоких Псобратьев со взрослыми овчарками. Они выглядели устало, были покрыты потом и сажей и надсадно кашляли во влажные тряпки, которыми обмотали лица и шеи. Но голос высокого мужчины был тверд и полон сил.

– Тадеус, ты не можешь приказать арестовать Николаса и эту женщину. У тебя нет такой власти.

– Уилкс, ты спятил? – завопил красный от гнева Тадеус на Воина. – Ты же был у Канала, когда эта дрянь выпустила землерылих и все подожгла!

Когда Уилкс, чеканя слова, заговорил, Мари могла поклясться, что заметила отвращение на его лице, обращенном к Тадеусу.

– Я там был, но дело было не совсем так, как ты говоришь. Кроме того, остается еще смерть нашего Жреца Солнца – и эта смерть на твоей совести, Тадеус. Пожар – единственная причина, почему до сих пор не арестован ты.

Мари следила за лицами Псобратьев, на которых отражалась целая буря эмоций от потрясения и горя до гнева. Уилкс сделал шаг в их сторону, словно хотел поговорить с Ником лично. Лару и Ригель отреагировали мгновенно и насторожились с одинаковым предостерегающим рычанием.

Реакция крупного черного пса Уилкса была такой же быстрой, а вместе с ним отреагировали все псы на поляне – и овчарки, и терьеры. Они прижали уши и хвосты, опустили головы и отказались подходить ближе. Похоже, позиция Лару, альфы Племени, была сильна, как прежде.

– Я вижу, Лару выбрал тебя в спутники, Николас. Это правда? – спросил Уилкс.

– Да, – подтвердил Ник. – Лару решил жить со мной, а не умереть с отцом. – Ник с трепетом опустил руку на голову спутника и погладил его. – За это я буду благодарен ему до самой смерти – а может, и после.

Лару завилял хвостом, продолжая пристально наблюдать за толпой своими янтарными глазами.

Уилкс внимательно посмотрел на своего спутника, и Мари почти почувствовала между ними связь. Затем высокий Охотник кивнул – и себе, и своей овчарке.

– Наши спутники приняли решение. Они, как и прежде, признают Лару своим вожаком. По традиции, выбор остается за нашими спутниками, и изменить его нельзя. Я предлагаю работать вместе и остановить пожар, а когда Племя будет в безопасности, мы соберем Совет и позволим людям решать, куда двигаться дальше, что делать с гибелью нашего Жреца и какие меры нам предпринять – если это действительно необходимо – против Ника и его землерылихи.

– Я Землеступ, – поправила его Мари сильным, уверенным голосом. – Мой народ зовется Землеступами. Называть меня землерылихой – значит оскорблять меня; кроме того, вам следует знать, что я Землеступ лишь наполовину. Мой отец был вашим соплеменником, Псобратом по имени Гален.

Мари увидела, как на лице Уилкса промелькнуло удивление. Это же удивление прокатилось по всей толпе – особенно отчетливо оно проступило на лицах старшего поколения.

– Она говорит, что она одна из нас, – оскалился Тадеус.

– Ей необязательно это говорить, как и тебе необязательно в это верить, – сказал Ник. – То, что ее выбрала овчарка, делает ее одной из нас.

– Ник прав. Не кровь делает тебя Псобратом, а сердце, душа и любовь к псам, – сказал Уилкс.

– И у Мари есть все, – Ник улыбнулся, с гордостью глядя на нее. Потом он обратил взгляд на толпу и возвысил голос, чтобы все на поляне его услышали. – А еще Мари знает, как лечить паршу.

– Ложь! – завопил Тадеус.

– Это правда! – отрезал Ник. – У меня была парша. Мари меня вылечила. И у О’Брайена, как вы знаете, тоже, а теперь он здоров.

– Пустые разговоры! Никто не видел О’Брайена с тех пор, как начался пожар, – сказал Тадеус.

– Я видел.

Всеобщее внимание переключилось на юношу по имени Дэвис. Он нервно переступил с ноги на ногу, и его маленький терьер повторил его движение. – Я видел, как он помогает Розе спасти помет Фалы. Возможно, он не выжил, потому что пожар отрезал его от нас обоих, но я точно его видел и могу поручиться, что он был здоров.

– Он выжил, – заверил его Ник. – Я видел его после этого. Он спас всех щенков Фалы и вел их с Розой в безопасное место.

– О, ну тогда все в порядке! – издевательски фыркнул Тадеус.

Мари надоело молчать. Она неприязненно помотала головой.

– Тадеус, ты худший из лицемеров, потому что ты еще и лжец. Это из-за тебя погибла моя мать. Из-за тебя и того старика Землеступы у Канала запаниковали, и начался пожар. Это по твоей вине отец Ника, ваш Жрец Солнца, мертв. И если сегодня мы погибнем в огне, то только потому, что ненависть для тебя важнее жизни. – Она окинула взглядом Псобратьев. – Для вас ненависть тоже важнее жизни?

– Не смей говорить со мной в таком тоне, землерыльская шлюха! – Тадеус, кажется, окончательно потерял над собой контроль и бросился вперед, протягивая руки к ее горлу.

С диким рычанием Ригель набросился на него и повалил на землю, а потом встал над ним, остерегающе рявкая и оскалив зубы у самой его шеи, в то время как Лару прижал к земле злобного терьера Тадеуса, вынуждая его открыть шею и брюхо.

Остальные псы дружно попятились от Лару и Ригеля, опустив головы и безропотно поджав хвосты.

– Ник, Мари, отзовите овчарок, – сказал Уилкс. – Тадеус, нам нужно сосредоточиться на борьбе с огнем. Позже мы решим, как поступить дальше, – если выживем. А до тех пор держись от Мари и Ника подальше.

Лару и Ригель вернулись к Нику и Мари. Тадеус и его терьер медленно поднялись на ноги. Где-то вдалеке раздался раскат грома, и ветер снова переменился, хлестнул порывисто с севера и принес с собой искры, дым и голодный вой приближающегося пламени.

– У нас мало времени! Нам нужен солнечный огонь, чтобы потушить пожар, но без Жреца Солнца…

Уилкс торопливо обратился к окружающим, и все переключились на него – все, кроме Мари. Она продолжала наблюдать за Тадеусом, размышляя, как один полный ненависти человек так круто изменил ее жизнь, когда заметила, что его рука потянулась к маленьким ножнам на поясе. Он с ненавистью посмотрел на Ригеля и одним отточенным движением вынул из ножен метательный кинжал.

Мари захлестнул страх.

– Не трогай его! – завопила она на Тадеуса и дала волю гневу, который бурлил в ней с того момента, как он впервые назвал ее шлюхой. Она выбросила вперед руку, и сорвавшийся с пальцев огненный шар ударил в землю у самых ног Тадеуса и подпалил ему штаны, заставляя его выпустить из рук кинжал, который упал острием вниз и вонзился в бок Одиссею. Мужчина и пес одновременно закричали от боли. Тадеус кинулся к ручью, пока Одиссей с мучительным визгом пытался ухватиться за рукоять кинжала зубами.

– Помогите ему! Помогите Одиссею! – закричал Тадеус из воды. Двое Охотников бросились вперед, чтобы вынуть кинжал из бока терьера и зажать кровоточащую рану.

Мари в ужасе уставилась на раненого терьера, разрываясь между пониманием, что никто не позволит ей помочь псу, и инстинктивным желанием это сделать. Должно быть, она невольно шагнула вперед, потому что Ник вдруг положил руку ей на талию.

– Это Тадеус ранил своего пса. Не ты. Держись, Мари. Ты только что призвала солнечный огонь. Ты доказала, что в тебе течет кровь Псобрата, – шепнул он.

Псобратья на поляне во все глаза смотрели на Мари. Она отвернулась от раненого пса, вскинула подбородок и смело встретила их взгляды.

– Вы еще сомневаетесь, что мой отец был одним из вас?

Тадеус выбрался из ручья и заковылял к Одиссею, грубо оттолкнув двух Охотников, которые обрабатывали терьеру рану. Он опустился на колени рядом с маленьким псом, который продолжал поскуливать от боли, и впился в Мари наполненными ненавистью зелеными глазами.

– Грязная тварь! Ты заплатишь за то, что сделала с Одиссеем!

Ник открыл рот, но на этот раз Мари остановила его, накрыв его руку своей.

– Ты хоть когда-нибудь берешь ответственность за свои действия? – поинтересовалась она и с отвращением покачала головой. – Все видели, что произошло. Ты угрожал моему псу. Я призвала солнечный огонь, чтобы тебя остановить. Это ты уронил кинжал, который предназначался Ригелю, и ранил Одиссея. Это была твоя вина!

– Этого бы не случилось, если бы ты не лезла на чужую территорию. И пожара бы не было, и Сол бы не погиб, – огрызнулся Тадеус.

– Все очень просто, – подал голос Ник. На Тадеуса он даже не смотрел. Вместо этого он обратился к наблюдающим Псобратьям. – Вы хотите упиваться ненавистью вместе с Тадеусом и пожинать плоды своей злобы – или вы готовы впустить в свою жизнь нечто новое, непривычное, нечто хорошее?

Повисшую тишину разорвал незнакомый голос.

– Все еще проще. Вы хотите напасть на единственного человека, который способен призвать солнечный огонь и спасти нас всех?

Мари распахнула глаза, когда из-за стены дыма вынырнул мужчина. Он вбежал в ручей, обдав их брызгами холодной чистой воды. Но Мари смотрела не столько на него, сколько на существо рядом с ним.

– Это рысь, – тихо пояснил Ник. – А ее спутник – наемник.

Несмотря на опасность ситуации, Мари распирало от любопытства. Животное было крупным – гораздо крупнее любого терьера. Мех, хотя и грязный и опаленный, выглядел густым и мягким. Огромные лапы почему-то наводили на мысли о гигантском кролике. Уши рыси украшали черные кисточки, напоминающие перья, а когда она посмотрела в сторону Мари, девушка оторопела, потому что ее желтые глаза сверкали, как маленькие солнца.

– Антрес прав, – сказал Уилкс.

Тут мужчина поднял голову, и Мари с удивлением заметила, что цвет его глаз в точности повторял цвет глаз его рыси. Он вытер лицо рукавом туники и произнес:

– На случай, если до вас еще не дошло, знайте, что прямо за огнем – то есть прямо за мной и Баст – рой насекомых пожирает все, что пропустил пожар.

– Рой? – повторил Уилкс. – Рой идет сюда средь бела дня?

– Да, если это можно назвать «белым днем». – Антрес махнул на затянутое дымом небо и скрытое пеленой солнце. – Времени нет. Если вы можете потушить пожар, делайте это сейчас. Если не можете, приглашаю следовать за нами с Баст. Нас отрезало от Канала, когда ветер переменился, но мы пойдем мимо Города-Порта в сторону Увилки.

За спиной Антреса что-то взорвалось. Мари заметила, что, прежде чем отреагировать, мужчина бросил взгляд на рысь, после чего кивнул и выскочил из ручья.

– Или можете остаться здесь и лаяться, как шавки. Мне все равно.

– Лаяться, как шавки? – повторил Тадеус. – Ты оскорбляешь нас в сердце нашего же Племени?

Антрес с Баст замерли напротив Тадеуса и Одиссея. Наемник был на несколько дюймов выше тонкокостного Охотника и смотрел на него сверху вниз.

– Я больше не вижу Племени. Я вижу толпу препирающихся детей.

– Ты, грязный кошколюб… – начал Тадеус, но тут рысь молнией метнулась между своим спутником и Охотником. Она выгнула спину и зашипела, опасно сверкая желтыми глазами.

Тадеус отшатнулся, и Антрес улыбнулся.

– Да, Баст не подчиняется вашим правилам. Она не станет валить тебя на спину, чтобы показать свое превосходство, – она просто тебя выпотрошит. Подойди ближе, собачник, и дай ей размяться.

– Тадеус, назад! – приказал Уилкс. Затем он кивнул Антресу. – Я не стану просить тебя остаться. Это не твое Племя, и пожар – не твоя забота. Я лишь попрошу, чтобы ты оставлял за собой метки – тогда Племя сможет при необходимости пройти твоим путем.

– Хорошо. – Антрес почтительно кивнул Уилксу и вместе с рысью растворился в лесу.

– Наш гость прав, – сказал Уилкс. – Мари, ты нам поможешь?

Мари ответила быстро и четко:

– Только если вы позволите нам с Ригелем свободно покинуть территорию Племени. А также Нику и Лару – и любому, кто захочет уйти с нами, когда с пожаром будет покончено.

Уилкс недоверчиво уставился на Ника.

– Ты хочешь уйти? С альфой и женщиной, которая, как ты утверждаешь, умеет лечить паршу?

Ник ответил, не раздумывая:

– Я иду с Мари.

Мари видела, какое действие оказали на Племя слова Ника. Люди смутились и явно не знали, как им реагировать. Ей было их жаль: их город горел, друзья и родные были в опасности, а теперь им еще и приходилось иметь дело с ней – незнакомкой, которая вторглась на их территорию… и была их единственным шансом на спасение.

Да, она испытывала жалость, но она не была глупа. Мари возвысила голос, чтобы перекричать вой ветра и рев огня, который подбирался все ближе.

– Я призову солнечный огонь и спасу вас. Кроме того, я даю слово, что вернусь и позабочусь о ваших раненых, а также поделюсь с Племенем секретами целительства Жриц Луны, но только если ваш Совет пообещает, что вы никогда больше не возьмете в рабство ни одного Землеступа.

– Ее слово ничего не значит, – сказал Тадеус, отрывая рукав от туники и принимаясь перевязывать Одиссея. – Если вы ее отпустите, то вернуть ее получится, только выследив ее и притащив назад на веревке, как дикого кабана.

Мари заглянула в полные ненависти глаза Тадеуса и обратилась лично к нему:

– Если ты не закроешь рот, я заставлю тебя замолчать навсегда.

– Ты смеешь мне угрожать, дрянь?

Ригель со свирепым рычанием сделал по направлению к Тадеусу пару шагов. Мари чувствовала ярость Ригеля – и черпала из нее силы. Она впустила ее в себя, и ее собственное лицо исказилось оскалом. Затем ярость ее спутника шевельнулась внутри нее, и все ее тело до последней клеточки затопил жар, который желтым пламенем пылал одновременно над ней, вокруг нее и внутри.

Ник отдернул от нее руку, словно обжегся, но ободряюще улыбнулся:

– Вот оно! Ты снова это делаешь. Ты призываешь солнечный огонь!

– Всем назад! – выкрикнул Уилкс. – На другую сторону Барсучьего ручья! – Племя бросилось бежать, а Уилкс направился к Мари и Нику. – Призывать солнечный огонь так близко и в таких количествах слишком опасно. Ник, помоги ей подняться вон на тот берег, – он махнул на склон, под которым ручей лениво менял направление и уходил в самое сердце Племени.

Ник кивнул, и все трое вместе с собаками поспешили на вершину склона.

– Что теперь, Ник? – шепнула Мари.

– Способность призывать солнечный огонь у тебя в крови, – заговорил он торопливо и тихо. – Она твоя по праву рождения – так же, как способность призывать силу луны. Просто прими то, что уже наполняет твое тело. Позволь огню использовать тебя, Мари. Выпусти его на волю.

От волнения у Мари засосало под ложечкой, но она кивнула и повернулась туда, откуда на них, пожирая все на своем пути, надвигался огонь.

Она закрыла глаза и размеренно вздохнула – один раз, два, три, – нащупывая опору, отрешаясь от окружающих ее жара и дыма, страха и ненависти и сосредотачиваясь вместо них на собственном дыхании. Мари представила, как дым над ее головой расступается, и перед ее внутренним зрением возникло масляно-желтое солнце, гордо сияющее в лазурном небе.

Она чувствовала жар, чувствовала силу. Солнце было там, где должно было быть. Она подняла руки, потянулась и ощутила, как золотистый филигранный узор, дремлющий под ее кожей, пробуждается, заполняя ее тело ни с чем не сравнимым желтым жаром.

Но он не кипел. Не становился мощнее, не накапливался, не рвался наружу.

Она открыла глаза и беспомощно уронила руки.

– Я не могу. Не получается.

– Ты можешь! – Ник обнял ее за плечи и развернул лицом к себе. – Я знаю, что можешь. Ты уже делала это раньше, у ручья, когда умерла твоя мама.

– В тот раз я не думала, Ник. Это случилось само собой – как только что, когда я швырнула в Тадеуса огненный шар. Внутри меня закипает жар, а потом он вдруг вырывается наружу. Но я не знаю, как заставить его закипеть.

– Может, так же, как ты призываешь луну? Наверняка это что-то близкое, – предположил Ник.

– Нет, это совершенно другое! Я знаю луну, а она знает меня. Я призывала ее всю свою жизнь.

– Что такое? – Уилкс держался чуть в стороне, чтобы не мешать Мари и Нику, но теперь встревоженно подошел ближе. – Что-то не так?

Ник начал объяснять, но Мари мягко коснулась его руки, и он замолчал.

– Я не знаю, как призвать солнечный огонь. Я делала это всего два раза, и оба раза все получалось само собой.

– Хочешь сказать, тот огненный шар ты кинула в Тадеуса не нарочно?

Мари кивнула.

– В первый раз это произошло, когда погибла ее мать, – сказал Ник. – Я собирался попросить Сола заняться ее обучением, но… – Он умолк.

Уилкс на секунду прикрыл глаза, а когда открыл их снова, поймал взгляд Мари и произнес:

– Пожалуйста, прости меня.

Мари недоуменно гадала, что он имеет в виду, а Уилкс тем временем снял с пояса плетеный пеньковый ремень. Затем он стремительным движением выбросил вперед руку, накинув получившуюся удавку Ригелю на шею, и дернул за веревку с такой силой, что сбил молодого пса с ног и, подтянув его к себе, сдавил ему горло, так что овчарка начала вырываться и хрипеть.

– Убери руки! – завизжала Мари и в ярости бросилась к Уилксу, готовая вцепиться ему в лицо ногтями.

И тут она увидела, что Уилкс прижимает к шее ее спутника нож. Они с Ригелем замерли одновременно.

– Нет! Не надо! Пожалуйста, не трогай его!

– Если ты не призовешь солнечный огонь, я перережу ему горло.

Мари никогда не забудет, как бесцветно звучал в ту минуту голос Уилкса. Она заглянула Псобрату в глаза и поняла, что он готов это сделать – готов убить ее Ригеля.

Злость, страх, ярость и отчаяние захлестнули Мари с головой. Она чувствовала, с каким трудом дышит Ригель, видела, как мутнеет сознание в глазах ее овчарки, а нож все сильнее прижимается к шее. Он уже проколол толстую шкуру, окропив папоротник у ног Уилкса алыми пятнами.

Мари задышала глубже. Она потянулась к Ригелю через их загадочную мистическую связь и впустила в себя страх, гнев и боль молодого пса.

Жар внутри нее начал нарастать, и Мари с готовностью приняла его – приняла злость, страх, боль и силу, исходившие сперва от ее овчарки, а потом от нее самой, пока она не погрузилась в них целиком. Тогда Мари подняла руки и закричала, и переполнивший ее жар хлынул из ладоней жидким огнем, пронесся над головой Уилкса и над ручьем и обрушился на поваленные деревья, а вместе с ним, подобно вулканической лаве, полилась наружу ее ярость.

Никогда еще Мари не испытывала ничего подобного. Это была не холодная сила серебристой луны. Эта мощь – этот текучий жар – была величественна и страшна. Поток огня рвался наружу, набирая силу, и Мари оставалось лишь бессильно за ним наблюдать. Она увидела границу пожара. Казалось, пламя тянется к ревущему солнечному огню, как мотылек к свету. Когда две силы встретились, Мари ощутила лесной пожар внутри себя. Он был голоден – ненасытен! – и пытался поглотить ее солнечный огонь, чтобы продолжить пиршество.

– Нет! – закричала она.

Она знала, что ей нужно больше солнца – больше силы, больше жара. Она зажмурилась и открылась редким лучам солнца, которые пробивались сквозь дым, и они хлынули в ее тело с какой-то непонятной ей готовностью. Жар, который обрушивался на пожар, усилился, и страшное пламя словно взревело в ответ.

– У тебя получается! – зашептал ей в ухо Ник. В его голосе звучали радость и гордость. – Остановись, когда я скажу. Солнечный огонь может быть не менее опасен, чем лесной пожар. – Он немного помолчал, а потом крикнул: – Хватит, Мари!

Мари открыла глаза. Она вгляделась в поток пламени, который продолжал литься из ее ладоней, и по ее лицу заструились слезы. Ее начало трясти, и она с ужасом подумала, что в любую секунду у нее могут подкоситься колени. Она попыталась сжать кулаки. Попыталась остановить струю пламени, но у нее ничего не вышло. Она призвала солнечный огонь и теперь не знала, как его контролировать.

– Я… н-не могу. Он н-не прекращается, – выдохнула она, стуча зубами.

Руки Ника тут же оказались у нее на плечах. Она почувствовала, как его ладони скользят по ее коже до запястий, касаются кистей рук. Он взял ее руки в свои, мягко накрывая тыльную сторону ладоней прохладными пальцами, и тихо сказал ей на ухо:

– Посмотри направо, Мари.

Она оторвала взгляд от огненного водоворота на другой стороне ручья и увидела, что Уилкс отпустил Ригеля. Молодая овчарка прижималась к ее правой ноге и, заглядывая ей в лицо, умоляюще поскуливала.

– Ригель в безопасности, – сказал Ник мягким, успокаивающим тоном. – Ты в безопасности. Я и Лару в безопасности. Больше не нужно злиться или бояться, Мари. Сделай вдох. Расслабься. А потом направь огонь вверх и верни его солнцу.

Мари, не отводя глаз от Ригеля, сосредоточилась на любви, которую он ей посылал. Она вдохнула и выдохнула, отпуская гнев и страх и представляя, как они уходят в небо вместе с жидким огнем.

В ту же секунду солнечный огонь покинул ее тело. Она пошатнулась и упала бы, если бы не сильные руки Ника, который помог ей удержаться на ногах.

– У тебя получилось! – Он крепко ее обнял. – Получилось! Пожар закончился!

Мари вытерла лицо и повернулась в его объятиях. Только сейчас она увидела, как странно он держит ладони – неуклюже, отведя их в сторону.

– Ник, что с твоими… – начала она, но слова застряли у нее в горле, когда она взяла его ладони и увидела, что они покрыты ожогами и окровавлены. Ее снова затрясло. – Это сделала я. Я тебя обожгла!

Ник тыльной стороной ладони погладил ее по мокрой щеке.

– Мари, я готов терпеть ожоги весь день, если это поможет спасти Племя от пожара. – Он засмеялся. – Ты была великолепна!

– Но у тебя ожоги! Из-за того, что ты прикасался ко мне.

Мари, борясь с тошнотой, принялась отрывать от его туники полоски ткани и заматывать ему руки.

Ник улыбался во весь рот, словно мечта его жизни только что исполнилась.

– Что ж, Жрица Луны, похоже, тебе придется со мной повозиться. Снова.

Прежде чем Мари успела ответить, воздух начал вибрировать. Они с Ником развернулись и с ужасом уставились на зависшее перед ними рваное черное облако. Еще дальше земля рябила и дрожала, а из пепла выгоревшего леса поднимался рой, покидая свои темные лежбища и надвигаясь на Племя.