Губы Соловейки пылали каждый раз, когда она подносила к ним пальцы. Казалось, это не собственные руки, а требовательные настойчивые губы князя. Колени подкашивались, когда она думала о том, что он её поцеловал. Князь Остромысл её поцеловал, забрав себе весь первый трепет. Она ничего не помнила, кроме ощущения твёрдых, напористых губ князя, от одной только мысли о нём у неё кружилась голова так же сильно, как тогда и перед глазами всё плыло. Неужели так всегда бывает?
Её уже пытались целовать хмельные парни. Они тыкались бородами в лицо и вдавливали свои губы в её. Соловейка ничего не чувствовала, кроме желания сбежать. Её тискал за талию Райнар на празднике. Её схватил за зад молодой дурак во время ритуала – она только смеялась их глупостям и убегала.
А тем утром убежать не смогла. Соловейка не помнила, пыталась ли.
Очень хотелось у кого-нибудь спросить, почему всё так – по-другому. Или хотя бы просто рассказать. Но Соловейка не могла. Будто князь Остромысл и в самом деле забрал у неё часть слов, превратив в самую страшную тайну. Оставалось только кусать губы и взволнованно ходить по терему.
Аяр забрал с собой десяток дружинников, на дворе стало так тихо, что собственные мысли звучали оглушительно. Что же ей теперь делать? Соловейка коснулась пальцами губ и закрыла глаза.