Совершенная мечта

Глава 9

Пашка несколько мгновений пристально разглядывал мужчину, стоящего у входа.

— Дорогая, — наконец произнес он охрипшим голосом, — возьми нашего особенного сына, — и, не поворачивая голову в мою сторону, протянул мне ребенка.

Я сначала даже не пошевелилась. Только бросила удивленный взгляд на Пашку. Мало ли кого он может дорогой называть?

— Вика, возьми ребенка, пожалуйста, — нетерпеливо повторил он.

Я спрыгнула с диванчика и осторожно взяла сверток. Не понимаю, что здесь происходит, но надеюсь, что сейчас не получила ребенка в подарок. Хотя, кто знает, какие у них тут порядки? Мамулька моя без зазрения совести бросила меня на своего мужа. Может быть, и на чужого человека бросила бы, если бы отец не оставил меня себе.

Павел медленно, как сонный, направился к двери. Седовласый, заметно прихрамывая, двинулся ему навстречу. Потом остановился, улыбнулся и сказал:

— Ну здравствуй, брат.

Эти простые слова словно разбудили Пашку. Он кинулся навстречу мужчине и, обхватив его за плечи, рывком прижал к себе. Потом отстранился, хлопнул его по плечу и выдохнул:

— Эландор, слава богам и первородной матери-волчице, я уже не надеялся встретить тебя на этом свете.

— Да знаю, как ты не надеялся, — засмеялся мужчина, — говорили мне, какой скандал устроил, требуя искать меня. Все твердил, что чувствуешь, что я жив.

— Потому и отстранили от поисков, чтобы дров не наломал.

— Каких еще дров? — изумился Эландор.

— Такое выражение есть в мире моей супруги. Означает, что поспешностью можно больше вреда принести, чем пользы. Или что-то подобное.

Павел внимательно оглядел Эландора с головы до ног.

— Да, друг мой, вот и исполнилось твое желание блондином быть, как я.

— Исполнилось, — задумчиво произнес Эландор, — правда, хромым и слепым на один глаз я быть не мечтал.

— Слишком серьезные повреждения были, или долго обернуться не мог?

— Меня сразу у портала захватили, как только взрыв произошел. А потом машина подорвалась, на которой меня везли. Да и вряд ли они собирались с меня петлю Грослена снимать, — невесело усмехнулся Пашкин друг.

— Я виноват, — чуть не заскрипел зубами Павел, — нужно было тебя затащить внутрь.

— Кто же знал, что так случится? Ты и так столько волок меня.

— Недостаточно, значит, раз не доволок.

— Что это за петля такая? — рассеянно пробубнила я, отогнув краешек одеяльца, прикрывающего лицо ребенка. Малыш — как малыш.

Реснички ребенка дрогнули и поднялись. Любопытные черные глазенки с интересом уставились на меня. Наверное, сейчас испугается и заплачет.

Но крохотный мужичок похлопал глазками и вдруг улыбнулся во весь свой беззубый рот.

— Весьма неприятная штука, — ответил на мой вопрос Пашка, поморщившись. — Магическая петля, которая не дает принять вторую ипостась. А оборот может решить многие проблемы со здоровьем. Не все, к сожалению, но все же. И снять ее может только маг, самому даже пытаться бесполезно.

— И все-таки я попытался, — продолжил Эландор и, оттянув ворот рубахи, продемонстрировал тонкий рубец, опоясывающий шею.

Мужчина перевел взгляд на Пашку.

— Я ведь тоже предположил, что ты погиб. Тряхануло неплохо. Думал, что тебя вместе с порталом завалило.

На несколько секунд воцарилась тишина. Нарушила ее Иреим. Смахнув слезу со щеки, она преувеличенно бодрым голосом провозгласила:

— Все! Хватит о грустном! За стол, мальчики. У вас еще будет время поговорить. Тони, а ну-ка, усаживай друзей.

— Вика, — Пашка повернулся ко мне. В его взгляде явно промелькнула какая-то просьба. Он с сожалением посмотрел на Эландора, и я сообразила — он хочет посидеть в мужской компании и поговорить с другом, которого уже отчаялся увидеть живым.

— Иреим, — обратилась я к хозяйке дома, — простите, но я не голодна. Может, мы, девочки, попили бы чайку на улице, если вы не против?

— На улице? — растерянно переспросила женщина. — Но хозяйка должна, когда гости в доме…

— Думаю, гости не обидятся.

— Нет-нет! — энергично закрутили головами парни, которым наверняка не терпелось выпроводить нас подальше, а Пашка вдобавок благодарно улыбнулся. — Совсем не обидятся.

Они быстренько уселись за стол и вполголоса начали беседовать.

— Мика, — позвала Иреим. Девочка, вернее, волчица, которая все это время, положив косматую голову на передние лапы, с интересом наблюдала за происходящим, поднялась и снова стала растрепанной девчонкой, — проводи гостей в беседку, а я пока чай приготовлю.

— Особенная мать, — остановил меня тихий голос. Не успела я отреагировать, как мама малыша опустилась на одно колено и протянула ко мне руки, — могу я забрать своего сына?

Я даже не сообразила, что ответить. Просто молча подала ей ребенка.

— А это обязательно — меня так называть? — нерешительно спросила почему-то у старшей женщины.

— Нет, — та засмеялась в ответ, — теперь ритуал завершен. Если ты согласна, можете обращаться друг к другу просто по имени.

— А почему бы мне не быть согласной? — изумилась я.

— Я антрацитовая, — пояснила молодая мамочка. По-моему, стало еще непонятней, чем до объяснения. — Мы с вами враги.

— Вот как?

— Слишком много наших пострадало в противостоянии двух кланов, поэтому многие здесь Салиру недолюбливают, — осуждающе сказала Иреим, — хотя все знают: она спасла Эландора и прятала его. К тому же и парой оказалась парню. — Ну, что стали? — сердито проворчала хозяйка после небольшой паузы. — Идите на улицу. Какой ужас, я выгоняю гостей из дома!

— Это точно, — мне стало смешно: так много возмущения было в голосе женщины. Я протянула руку девушке с ребенком и сказала: — Меня Викой зовут.

— Я Салира, — девушка подала мне руку, другой покрепче прижав ребенка к груди.

Мика открыла дверь, первая проскользнула в нее и позвала нас:

— Пойдемте.

Мне кажется, что никто из мужчин даже не заметил, что мы покинули помещение. Склонили свои головы почти впритык друг к другу, и что-то сосредоточенно обсуждали.

Странно, но меня ничуть не задело, что Пашка обо мне как будто совсем забыл. Я прекрасно понимала, что сейчас ему не до меня и не до моих обид. Как говорят у нас в мире: встретились братья по оружию или однополчане.

Я, пропустив вперед Салиру с малышом, двинулась следом за ними, а Иреим метнулась в другую комнату. Уже переступив через дверной порог, я обернулась. Не знаю, почему вдруг захотелось это сделать. Просто почувствовала, что мне это необходимо.

И сразу встретилась взглядом с голубыми глазами, которые провожали меня. В них было сожаление и разочарование, но стоило Павлу увидеть, что я оглянулась, как он сразу же принял совершенно невозмутимый вид, даже улыбнулся мне и снова повернулся лицом к столу.

Уж не показалось ли мне, что Пашка смотрел на меня так, как будто прощался навсегда? Вряд ли показалось. Потому что на сердце мне легла непонятная тяжесть. Я столько раз просила, чтобы он оставил меня в покое, а когда Павел действительно согласился это сделать, я растерялась.

Возможно, мое отношение к нему немного изменилось после того, как мы попали в этот неведомый мне мир? А может, теперь, когда я точно знаю, что если сейчас вернусь домой, то никогда больше не увижу этих голубых глаз, насмешливо прищуренных или серьезных, этих умопомрачительно-сексуальных губ, изогнутых в насмешливой или ироничной улыбке, не смогу ощутить их жаркое прикосновение к своим губам? Я не уверена, что это — именно то, что мне хочется.

Я быстро выскользнула на улицу и прикрыла за собой дверь. Да-а-а… Женская логика — вещь непостижимая, временами даже для самой женщины.

— Виктория, ну ты там где? — нетерпеливо окликнула меня Мика. Она и Салира стояли уже у самого угла домика, ожидая меня.

— Иду-иду, — проворчала я, прибавляя шагу, — уже почти дошла.

— Не совсем, — заливисто засмеялась девчонка, — пойдемте, — развернулась и поскакала дальше. Мы с молодой мамой последовали за ней.

То, что Иреим назвала беседкой, совсем не выглядело как беседка. А может, я просто не так поняла со своим знанием-незнанием местного языка. Скорее, это был навес из какой-то плотной ткани с уклоном на одну сторону, натянутый над небольшой площадкой из материала, подобного тому, из которого была сделана тротуарная плитка.

Посередине площадки стоял круглый стол, вокруг него были расставлены невысокие плетеные стулья. Туда и направилась наша провожатая. А мы со смуглолицей девушкой за ней следом.

Не успели мы разместиться за столом, как примчалась Иреим. На небольшом подносе она принесла высокий чайник, несколько чашек и блюдо, почти доверху наполненное тонкими палочками, похожими на соломку. Только явно не печеными.

Я взяла одну и с интересом осмотрела. Нет, пожалуй больше похоже на леденец, чем на соломку. Такая же полупрозрачная.

И вдруг с изумлением обнаружила, что вещичка начала менять цвет. В шоке таращилась на порозовевшую "конфетку", пока не заметила, что порозовела-то конфетка не просто так. Зеленоватое освещение медленно уступало все более насыщенному розовому, и это было так красиво…

Я уже открыла рот, чтобы поинтересоваться столь странной метаморфозой, как увидела, что из-за дома Иреим и Тониро показался краешек нового светила. На этот раз — красного.

— Уже утро? — спросила, когда чуть-чуть пришла в себя.

— Нет — засмеялась хозяйка дома, сноровисто разливая чай по чашкам, — это полночное светило, значит сейчас…

— Сейчас заполночь? Какой ужас! Никогда не ходила в гости к незнакомым людям в такое позднее время. Иреим, мы в самом деле тебе не мешаем?

— О чем ты, деточка? — засияла доброжелательной улыбкой женщина. Как-то странно слышать, когда тебя называет "деточкой" дама, на вид не намного старше тебя. — Я очень рада вас обеих видеть у себя дома в любое время суток, — она перевела взгляд на Салиру: — Тебя это тоже касается. Пора уже прекратить прятаться от всех.

— Не могу я, — помрачнела жена Эландора.

— И зря, тебе здесь жить.

— Они все смотрят на меня, будто я убийца какая-нибудь, — срывающимся голосом прошептала Салира, — еще, наверное, и над Эландором смеются за то, что привез меня сюда. А я не могу этого видеть и не промолчу, если над ним станут насмехаться. Он и так расстраивается, когда слышит в мой адрес оскорбления.

— Не выдумывай! — строго одернула чуть не плачущую девушку Иреим. — Никто над Эландором не смеется. И куда ему было тебя везти, как не к себе домой? А к тебе будут относиться так, как ты себя поставишь. Будешь вести себя уважительно, привыкнут и думать забудут, что ты нездешняя. Только прекрати скрываться хотя бы от соседей.

Я слушала их разговор, и мне даже стыдно стало немного. Я-то считала, что у меня проблемы. Что же тогда говорить об этой девушке, молодой мамочке, не уверенной в завтрашнем дне. А вдруг, не дай Бог, конечно, с ее мужем что-нибудь случится, сможет ли она чувствовать себя здесь в безопасности? А если нет, и ей придется вернуться туда, откуда ее привез седовласый красавец, то сможет ли она забрать своего ребенка с собой, и что ее там ждет?

Если даже я озаботилась этими вопросами, что тогда говорить о Салире?

— Виктория, пей чай, — скомандовала Иреим, обратив наконец внимание на то, что я рассеянно верчу перед глазами то, что полагается запивать чаем. — Не играй с едой.

— А что это?

— Ешь, не отравишься.

Осторожно откусила маленький кусочек и даже глаза закрыла от удовольствия. Неповторимо-удивительный вкус и аромат тающей во рту "конфетки" с чаем, в котором я сразу же узнала тот напиток, которым угощала меня Пашкина мать, — это нечто. Даже не заметила, как прикончила штук пять необыкновенно вкусных палочек

— Виктория, — перебила мне все удовольствие Иреим, серьезно глядя на меня, — ты, пожалуйста, не обижай Наридиса. Этот мальчик заслужил хоть немного счастья.

Я чуть не поперхнулась от удивления. Я? Это я его могу обидеть? Вот это номер! Да его обидишь, как же.

— И не нужно на меня так удивленно смотреть, сама знаешь, как наши мужчины от нас зависят.

Я совсем глаза вытаращила:

— Что ты имеешь в виду?

Ответить моя собеседница не успела.

— Вика, — окликнул меня Павел, выходя из-за угла и направляясь к нашей теплой компании. — Нам пора. Зейли нас уже ждет.

Черт! Ну что же он так не вовремя? И не скажешь: «Подожди минутку, Павлуша, мне тут как раз кое-что интересное должны сообщить». Даже если и не очень интересное, то, по крайней мере, правду.

Не думаю, что Иреим стала бы что-то сочинять. А тут такой момент узнать действительно что-то нужное. Даже если я вернусь домой после разговора с Пашкиным начальником и больше никогда никого не встречу никого из жителей этого мира, один из его представителей все равно навсегда останется моей матерью. Поэтому я должна знать хотя бы то, что касается меня.

Не случится ли однажды так, что я где-то на корпоративной вечеринке обернусь волчицей? Хоть до сих пор меня обходила чаша сия, что тоже требует объяснения. Если я в самом деле являюсь дочерью представителей двух разных рас, что, в общем-то, еще не доказано, то почему я ни разу не обернулась? И правда ли, что у оборотней дети рождаются только при наличии пары, или это сказочка для любительниц фэнтези?

Если не сказочка, то, возможно, я — не дочь Вероники. Кстати, я даже фамилию ее не знаю. Все-таки придется ее зажать где-нибудь в укромном уголке и заставить наконец все мне рассказать.

И вдруг у меня внутри похолодело. Слишком не понравилось мне мое очередное предположение. Если моя мать — оборотень, в чем меня настойчиво уверял Павел, а дети у оборотней получаются только от истинной суженной, что так же еще не доказано, то… Боже мой! Неужели мой отец тоже не человек???

— Вика! — как сквозь вату услышала я голос Павла. — Что с тобой?

— Ничего, — еле выдавила я сквозь сжатое спазмом горло. Только теперь обратила внимание, что на меня с тревогой смотрят все, включая Тониро и Эландора, которые следом за Пашкой вынырнули из-за угла. — Все нормально.

— Уверена?

— Да, — уже более твердым голосом произнесла я, — все хорошо.

Хотя ничего хорошего в сложившейся ситуации не видела. Не могла поверить, что отец мне тоже всю мою жизнь врал. Насчет матери я даже не заморачивалась. От нее всего можно было ожидать, но папа… Одно предположение, что он меня обманывал, причиняло почти физическую боль.

— Тогда пойдем? — Павел протянул мне руку.

— Пойдем, — я выползла из-за стола и помахала рукой женщинам.

Хотела захватить с собой парочку сладких соломок, потом передумала — аппетит пропал.

— Виктория, — окликнула меня Иреим, когда я уже взяла под руку ожидавшего меня блондина, — не забывай, что я жду тебя в гости. Надеюсь, что ты часто будешь приходить к нам.

Я лишь головой кивнула. Не стала говорить, что это моя последняя встреча с ней.

— Эландор, — переключилась Иреим на седовласого красавчика, — твою жену это тоже касается. Повлияй ты уже на свою женщину, нечего ей все время в четырех стенах сидеть. А здесь мы всегда найдем, чем заняться. Да и девочки подружатся, я уверена.

Эландор бросил быстрый взгляд на Пашку и, пожав плечами, с сомнением в голосе проворчал:

— Посмотрим.

Парни направились к беседке, а мы с Павлом, обогнув дом, пошли почему-то не к воротам, а к небольшому строению, прилепившемуся в углу двора.

— А куда мы? — удивленно притормозила я.

— Здесь есть путь покороче, — усмехнулся блондин.

Подозрительно смерила его взглядом:

— Насколько короче?

— Совсем короткий, — открыв стеклянную дверь, Павел вошел внутрь и втащил меня за собой.

Я огляделась. И где тут, интересно было бы знать, этот путь? Дверь одна, вход есть — выхода нет. Только посредине почти пустого помещения стоит странная конструкция, формой напоминающая большую бочку. Вот не нравится мне эта бочка. Представить страшно, зачем она здесь. Сразу сказка о царе Салтане припомнилась.

— Это портал? — нерешительно поинтересовалась.

— Нет, малышка, это нечто вроде вашего лифта.

Так и знала, что какая-то подлянка. Куда может вести этот лифт, даже предположить не берусь. Неужто начальственный Зейли живет где-то под землей?

Не обращая внимания на столбняк, неожиданно поразивший меня, Пашка открыл выдвижную дверь в стенке "бочки" и втащил меня внутрь.

Дверь легко скользнула на свое место, отрезая нас от окружающего мира, и потолок засветился мягким розовым светом.

— Вика, — подозрительно ласковым голосом проворковал Пашка, заключая меня в крепкие объятия, — мы сейчас быстро поедем.

— Б-быстро? — напряженно переспросила, даже не пытаясь отстраниться.

— Очень быстро, — подтвердил он, — я предупреждаю, чтобы ты не испугалась. Эта дорога специально проложена, чтобы при необходимости патрульный не терял времени. Иногда промедление может стоить кому-то жизни.

Ну вот, может же, когда захочет! Неужели нельзя всегда нормально себя вести, без всяких тайн и недомолвок? Теперь хотя бы знаю, чего ожидать. Значит, можно не бояться.

Но когда пол ушел из-под ног, и возникло ощущение, что я с сумасшедшей скоростью лечу в бездну, визжала я не менее оглушительно, чем делала бы это, не зная того, что меня ждет.

Но Павел все-таки предупредил о том, что произойдет прямо сейчас, а это уже прогресс в наших отношениях.

Когда движение неожиданно замедлилось и наконец полностью прекратилось, я даже не могла пошевелиться от пережитого всплеска адреналина, поэтому секунду-две просто не двигалась и не открывала глаза.

С тихим скрипом скользнула дверь, и я поняла, что "лифт" или, скорее, капсула, которая нас везла, теперь находится в горизонтальном положении.

И мы как бы тоже не стоим, а очень даже лежим внутри ее. Причем я с относительным комфортом устроилась сверху, на своем спутнике.

Осторожно приоткрыла один глаз и уперлась взглядом в крепко сжатые губы. Открыла второй и приподняла голову. На меня уставились напряженно прищуренные голубые глаза.

Да-а, поза у меня сейчас идеальная для того, чтобы "немного пошалить". Очевидно, такая же мысль посетила и Пашкину голову, потому что его широкие ладони, державшие меня за талию, медленно заскользили вниз и крепче притянули меня к горячему мужскому телу.

О-ох! Хоровод мурашек закружил по моей спине, потом меня бросило в жар.

Из горла Пашки вырвался судорожный вздох, а в бедро мне уперлось… Тоненький внутренний голосок целомудренно пропищал, что это вполне может оказаться колено, но кто ж такому поверит? К тому же я отметила еще один момент, на который не обратила внимание сразу: мои руки собственнически обхватили блондина за шею, а пальцы интимно запутались в его мягких волосах.

А если учесть, что я лежу на нем, как будто мне в порядке вещей на мужчине разлеживаться, то неудивительно, что это было воспринято как приглашение.

Погладив меня пониже спины, одна Пашкина рука снова стала скользить вверх, нырнула под пиджак, и вот уже его ладонь осторожно прикасается к моей спине.

Дыхание замерло в моей груди, и все мое существо потянулось навстречу мужчине, так бережно и нежно поглаживающему меня по обнаженной коже. Наверное, все же стоит признаться хотя бы самой себе, что я хочу его? Хочу этого самоуверенного, невозможно притягательного, избалованного вниманием женщин красавчика.

Дыхание Павла потяжелело и стало неровным. Мне сразу же захотелось поменяться с ним местами: оказаться под его телом, ощутить его приятную тяжесть, взглянуть снизу в его затуманенные желанием и возбуждением глаза. Мама дорогая, о чем я думаю? Да в любую минуту сюда может кто-нибудь войти и застукать нас в весьма пикантной ситуации.

Я отдернула руки и попыталась отодвинуться. Несколько секунд Павел удерживал меня, а потом ослабил крепкий захват и отпустил меня. Его лицо нахмурилось и потемнело.

Я легонько прикоснулась губами к Пашкиной щеке и слезла с него. Только потом осознала, что, собственно, сейчас произошло. Я поцеловала его, даже не задумываясь. Желание это сделать возникло спонтанно, неожиданно даже для меня самой. И что самое непонятное, так это то, что я не могу объяснить свой внезапный порыв тем, что Павел как-то воздействовал на мое сознание. Потому что как раз сейчас он изумленно уставился на меня и даже ни одного движения не сделал, чтобы подняться. Просто лежал и смотрел.

Интересное дело, а ведь я наблюдала разные проявления его эмоций: как он злится, радуется, но никогда не видела, чтобы он удивлялся. И вот, пожалуйста. Чего таращится, интересно?

— Наридис, — я быстро обернулась, услышав за спиной холодный мужской голос, — Зейли спрашивает, не заблудился ли ты?

Како-о-ой мужик! Вернее, парень. Высокий, спортивного телосложения, одет в костюм зеленого цвета, немного напоминающий кимоно, светло-русые длинные волосы заплетены в свободную косу.

Большие серые глаза сердито и оценивающе смерили меня с головы до ног, и он мне сразу разонравился. Он смотрел на меня как на досадное недоразумение, нечаянно нарушившее его планы. С какой стати? Я вижу его в первый и последний раз, а он зыркает на меня, как на врага народа.

— Передай, что я сейчас подойду, — Пашка поднялся на ноги, помог мне вылезти из капсулы, потом выпрыгнул сам.

Парень кивнул и, еще раз бросив на меня из-под ресниц злой взгляд, направился к выходу.

— Слай, — окликнул его блондин, — я был не прав.

Вот, значит, кто это: мужчина, который первым приветствовал Пашку по прибытии домой, а тот на него наорал. Ну, не то, чтобы наорал, но и приятельской беседой то, что произошло, не назовешь.

— Ладно, — проворчал Слай, открывая дверь, — забыли. Пойдем скорее, Зейли уже злится.

Когда мы вышли на улицу, розовый свет второй луны полностью поборол зеленый, и было уже почти светло, так, как у нас бывает в ранние сумерки, когда садится солнце, и его пурпурные лучи окрашивают облака в нежно-алый цвет.

По дорожке, которая начиналась прямо у постройки с чудо-лифтом, мы двинулись к двухэтажному дому. Не доходя метров пять до здания, Слай, идущий впереди, остановился и достал уже знакомую мне пластинку. Провел над ней ладонью и сказал:

— Зейли, пропусти нас.

Прямо перед его носом вспыхнула, искрясь всеми цветами радуги, полупрозрачная стена и медленно растаяла под моим ошарашенным взглядом.

Дальше мы уже двигались без остановок. Но направились не в дом, а, обогнув его сбоку, вышли в сад или парк, не знаю, как правильнее — деревья здесь росли, насколько я успела рассмотреть, и плодовые, и декоративные.

По дорожке между деревьев мы пришли к небольшой поляне, посередине которой на невысоком холме лежал здоровенный белый волк. Шерсть его переливалась в свете луны золотыми и розовыми бликами.

Я, глядя на него, чуть не засмеялась. Поза у него была ну точно, как у вожака в мультике про Маугли. Того самого Акелу, который со Скалы Советов руководил своей волчьей стаей.

Потом мне стало вовсе не до смеха. Мы остановились у края поляны, Пашка, выйдя чуть вперед, спокойно произнес:

— Приветствую тебя, Зейли.

Волк поднялся, но в тот же миг вместо него перед нами предстал молодой парень примерно моего возраста. Его длинные светлые волосы легли почти до пояса. Безупречно красивое лицо без единого проблеска эмоций как будто выточено искусным скульптором. Ледяные глаза уставились в упор на Пашку.

— Подойди ближе, — почти не разжимая губ, процедил Акела местного разлива. Правда, теперь он больше походил на того персонажа, который устроил смертельное представление бандерлогам.

Павел оглянулся:

— Подожди здесь, малышка, — и сделал по направлению к Зейли несколько шагов.

Что-то не нравится мне хозяин дома. Да и хозяин ли он? Больше смахивает на обычного мажора. Наверное, папа — очень большая шишка, вот сынок и строит из себя невесть что.

— Наридис, — меж тем продолжил блондинистый начальник голосом холоднее арктического льда, — ты ничего не хочешь мне объяснить?

— Нет.

— С каких это пор мои патрульные вызывают друг друга на поединок? Вам что, больше заняться нечем?

— Был не прав, — невозмутимо ответил Павел, — я уже сказал об этом Слаю.

— Слай? — Зейли перевел глаза на мужчину, стоящего передо мной.

— Так и было, — парень с косичкой сделал несколько шагов вперед и остановился рядом с Пашкой.

— Наридис, — возвратился к допросу мажор, — что ты дальше собираешься делать?

— Верну свою женщину в ее мир, — едва заметно пожал плечами мой муженек.

— Ты совсем спятил? — грозно рыкнул начальник. — Да от тебя уже сейчас несет неудовлетворенностью, даже сюда слышно! Чем ты думал, когда связал себя с непризванной? Не мог подождать немного? Она же еще щенок неразумный!

— Сам дурак! — не осталась я в долгу. А что? Какой-то недоросль смеет меня оскорблять, а я должна смиренно слушать и молчать? Хоть и не собиралась ругаться, но он сам вынудил меня, честное слово.

— Что?! — пророкотал Зейли.

Я только подбородок гордо вздернула. Он что, испугать меня хотел своим грозным окриком? Не на ту напал! Только спину еще выпрямила и плечи расправила, как будто мне море по колено.

Пашка со Слаем обернулись и тоже уставились на меня. Вот под взглядом трех пар мужских глаз мне как-то не по себе стало. Ну чуть-чуть…

Смотрели все трое на меня по-разному: русоволосый уставился на меня как на самоубийцу — испуганно и с небольшим интересом, Зейли — с таким изумлением, будто восьмое чудо света увидел (наконец-то хоть какие-то эмоции, не совсем, значит, чурбан бесчувственный). А Пашка едва сдерживался, чтобы не рассмеяться. Хорошо, что чурбан не-совсем-бесчувственный не видит сейчас его лицо. Еще бы за это прилетело моему муженьку.

— Малышка, вообще-то, Зейли — наш Верховный Альфа.

Вот черт!

— Предупреждать надо, — буркнула я. — Ну альфа и альфа, что мне теперь, канкан на столе перед ним станцевать?

Зейли еще несколько секунд сверлил меня взглядом, а потом вдруг расхохотался.

— Ну, знаешь, Наридис, твой зверь под стать тебе выбрал девицу, — отсмеявшись, простонал он. — Такая же нахальная.

Не успела я парировать очередное оскорбление, как Пашка, опередив меня, сказал:

— Есть немного.

Я вполне справедливо возмутилась и сердито прищурилась на него.

— И что такое — этот таинственный канкан? — бросил на меня заинтересованный взгляд волчий начальник.

«Еще один любитель задавать вопросы, а не отвечать на них», — молча сверкнула на него глазами.

— Потом как-нибудь расскажу, — усмехнулся Павел.

— Ладно, — посерьезнел Зейли, вмиг снова превращаясь в холодного и недосягаемого альфу. — Твое решение, Наридис, я считаю необдуманным и необоснованным, поэтому запретил пропускать тебя сегодня к порталу. Надеюсь, ты понимаешь, зачем я это делаю. Вам нужно спокойно выяснить свои отношения и, по возможности, договориться, потому что я не хочу терять одного из своих лучших патрульных. К тому же ты сам прекрасно знаешь, как эта девочка нам нужна, и мне просто непонятно, почему она не признала до сих пор твоего зверя, раз он ее выбрал.

Зейли помолчал пару секунд, но не дождался в ответ ни возражений, ни возмущений, поэтому продолжил:

— У вас есть сутки, чтобы выяснить все недоразумения, потом можешь воспользоваться порталом, если тебе все-таки придется это сделать. После этого сразу явишься ко мне, я решу, чем ты будешь заниматься в дальнейшем, — сделав многозначительную паузу, уже тише договорил: — Очень надеюсь, что до этого не дойдет.