Хотя до традиционных часов, отведенных для визитов – с двенадцати до трех пополудни, – оставалось довольно много времени, подруги не отправились на свою обычную прогулку. Чтобы не пропустить прихода Сомерсета, когда бы тот ни явился, они расположились в гостиной и принялись терпеливо ждать.
– О чем собираешься с ним беседовать? – спросила Маргарет.
– Да на обычные темы, – ответила Элиза.
Этим утром она даже составила список.
– Я спрошу, какие есть новости о его семье, о Лондоне, о…
Маргарет состроила гримасу.
– А о чем вы обычно разговаривали? – задала она следующий вопрос. – В смысле, когда он за тобой ухаживал.
– Когда мы только познакомились? Разговаривали о книгах, общих друзьях, о том, что происходит на войне.
– А потом? – продолжила расспросы Маргарет.
А потом… В какой-то момент между отрывочными беседами на балах, пикниках, в театрах свойственная ему сдержанность и свойственная ей робость покинули их настолько, что они обнаружили не только общие склонности, но и глубину взаимного притяжения.
– Почему тебя так интересуют наши отношения? – не ответив на вопрос, сама спросила Элиза.
Ей не хотелось отдаваться ностальгическому томлению, которое только усилило бы ее нервозность.
Маргарет пожала плечами:
– Поскольку сама я никогда не влюблялась, мне ничего больше не остается, как интересоваться твоим опытом.
– Ты в самом деле не встречала никого, кто стал бы тебе небезразличен? – спросила Элиза.
– Встречала тех, с кем мне нравилось флиртовать, – задумчиво сказала Маргарет. – Но совершенно точно нравилось не настолько, чтобы отнестись к этому серьезно. Наверное, положение богатой вдовы вроде твоего и способно вдохновить девушку, но где взять уверенность, что муженек умрет достаточно скоро?
– Если не желаешь нанести долгий визит в Ньюгейтскую тюрьму, то нигде, – поддела Элиза.
Часы пробили двенадцать. Снизу донеслись звуки. Парадная дверь.
Элиза встала и пригладила ладонями ткань юбки. Сегодня она оделась очень тщательно – в облегающее фигуру черное креповое платье, скромность которому придавал высокий воротник.