Глава 29

Николас сидел в расписной ванне Чарли, а Алекс стояла у него за спиной и осторожно смывала кровь с волос. Его признание потрясло ее до глубины души, но она не успела никак отреагировать. Слуги принесли горячую воду, и это дало ей время понять, что в нем, вполне возможно, говорит бренди. Алекс сконцентрировалась на мытье его головы, удостоверившись, что рана больше не кровоточит.

– Выглядит неплохо, Ник, кровь остановилась. Вот, – она протянула ему кувшин, – допей. Он мне нужен, чтобы сполоснуть тебя.

– Спасибо, сердце мое. – Он поймал ее руку и пожал. – Точь-в-точь как во снах, которые я видел во Франции; правда, в них мы принимали ванну вместе.

Александра вспыхнула.

– Ты выпил слишком много бренди.

– Нет, любовь моя, я совершенно трезв.

Ей отчаянно хотелось поверить в это. «Я поверю ему, только на одну ночь. Ничего страшного не случится, правда ведь?» Она забрала у него пустой кувшин, улыбнулась и начала поливать его водой, смывая мыльную пену. Вода каскадами стекала по широкой спине и покрытой черными кудряшками груди, мускулы играли и перекатывались под влажной кожей. «Какое у него красивое тело. Меня так и тянет к нему». Она поставила кувшин и провела кончиками пальцев по ключице. Внезапно его петушок поднялся и высунул из воды бархатную головку.

– О! – выдохнула она, опустив ресницы. Как такое могло случиться? Ведь он ранен. – Боль отступила?

– Я сейчас только об одной голове могу думать, о той, что между ног, и она чертовски болит, – печально признал он.

Ей вдруг захотелось взять его пенис в ладонь и облегчить боль. Она потянулась было к нему, но тут же отдернула руку, шокированная своим распутным поведением.

При одной мысли о том, что она хочет коснуться его члена, Ник чуть из кожи не выпрыгнул. Его губы изогнулись в предвкушении, ему нужно лишь преодолеть ее застенчивость. Он заметил румянец на ее щеках, и сердце его запело от радости. Несмотря на неодолимое стремление познать мир, Александра была невероятно наивна, и разбудить ее может именно он.

– Не пытайся выбраться из ванны самостоятельно, – сказала Алекс. – Я возьму полотенце и сразу же вернусь.

Она встала перед ним в тоненькой промокшей рубашке, еще больше возбудив его. Ему показалось, что он умер и попал на небеса. Из горла вырвался резкий смешок. Разве он не сатанинское семя, которому одна дорога – в ад?

Алекс вернулась из гардеробной с чистыми простынями из черного атласа и двумя сухими полотенцами, перестелила постель и лишь после этого подошла к ванне.

Она развернула полотенце и приказала:

– Обопрись на меня, не то упадешь.

Ник встал, но не подошел к ней.

– Я никогда в жизни ни на кого не опирался и не собираюсь. Но давным-давно пал, этого, боюсь, уже не исправить.

«Не намекает ли он на то, что давным-давно влюбился в меня, невзирая на все запреты?» Сердце сжалось от радости, сладостное волнение опустилось в живот и поселилось между ног. Она смотрела, как он выходит из ванны, берет у нее полотенце и энергично растирается. Во рту у нее пересохло.

«Если он и голову будет так же вытирать, рана снова откроется!»

– Волосы я сама тебе вытру, Ник. – Алекс вдруг поняла, что слишком мала и ей попросту не дотянуться. Она поискала глазами скамеечку для ног и побежала за ней.

Стоило Алекс наклониться, и короткая рубашка задралась, обнажив ее очаровательный зад.

– Алекс, Богом клянусь, ты нарочно искушаешь меня, ты прирожденная кокетка!

Девушка резко выпрямилась.

– Нет, это ты искушаешь меня, дьявол во плоти!

– Хочу, чтобы это был твой единственный покров, любовь моя.

Она взяла второе полотенце, придвинула скамеечку и встала на нее, опираясь на плечи Николаса.

– Я не сделала тебе больно?

– Чуть не поставила меня на колени, и наверняка поставишь, бесенок.

– Ты можешь хоть на минуту стать серьезным? Замри и не шевелись, пока я буду вытирать затылок. – Она прижала полотенце к ране, дожидаясь, пока пушистая ткань не впитает воду. – Ну вот, почти как новенький, – промолвила она наконец.

Николас повернулся к Алекс, забрал у нее полотенце и бросил на пол. Потом стянул с нее мокрую рубашку и отправил следом за полотенцем. Взял ее личико в ладони, восхищенно заглянул в зеленые глаза, привлек ее к себе и нежно поцеловал.

– Ты просто богиня, Алекс.

У нее ком подкатил к горлу. Как нежны его руки и губы! Его поцелуи становились все более требовательными, ладони скользнули по мягким изгибам ее тела. Между ними не осталось ничего, кроме его восставшей плоти, и она судорожно вдохнула.

– Так будет лучше, доверься мне.

Он просунул член между ее ножек, коснувшись горячего влажного бутончика. Она поднялась на цыпочки, устраиваясь поудобнее. Ник застонал.

– Ты словно на пьедестале стоишь, любовь моя. Теперь всякий раз при виде скамеечки для ног я буду вспоминать тебя.

Его поцелуй лишил ее последних сил, и она задохнулась от желания. Когда ее соски касались кудряшек на его груди, ей хотелось кричать от восторга. Его сильные, властные руки ласкали ее тело, глубокий, охрипший от страсти голос нашептывал ей на ушко сладкие глупости, серые глаза затуманились.

Ее реакция на Николаса была настоящей катастрофой, и она знала, что это не имеет никакого отношения ни к романтической обстановке борделя, ни к поджидающей за дверью опасности. Целых пять лет она мечтала об этом смуглом красавце, но реальность не шла ни в какое сравнение с наивными девичьими фантазиями. От его ласк у Алекс подкашивались ноги. Она буквально сгорала от страсти, грудь налилась и прижалась к его стальным мускулам.

У Ника голова шла кругом от прикосновения к ее шелковой коже, аромата золотистых кудрей и медового вкуса губ.

– Боже, меня трясет от тебя, – выдохнул Николас.

– Не от меня, тебя знобит от потери крови! Ложись в постель, Николас. – Она пристально всмотрелась в его лицо, опасаясь, как бы он не впал в беспамятство.

– Может, нам действительно лучше лечь, ведь до полуночи все равно не удастся выйти отсюда.

Алекс отодвинулась от него, пенис скользнул по ее животу и игриво уперся в пупок.

– Я хочу отнести тебя, сердце мое.

– Вот поправишься, тогда будешь меня хоть день и ночь на руках носить. Если захочешь.

– Захочу. – Он провел кончиком языка по ее губам, взял за руку и помог сойти с пьедестала.

Когда Николас направился к кровати с балдахином, Алекс застеснялась и попятилась, но он не выпустил ее руки, задернул полог, растянулся на черных простынях, положил ее на себя и поцеловал.

– Поднимись, я хочу полюбоваться тобой, – прошептал он.

Она села рядом с ним на колени, и его восхищенный взгляд заскользил по ее телу, не пропуская ни одной детали.

Алекс тоже не сводила с него глаз. Смуглый красавец на черном атласе был само искушение, сама мужественность, темные ресницы обрамляли два серых озера, таких глубоких, что в них можно было утонуть.

Он взял ее за запястье.

– Дотронься до меня, – попросил Николас.

Она погладила мускулы на его широкой груди. Ник направил ее руку вниз, к животу и чреслам. По участившемуся дыханию она поняла, что ее прикосновение сводит его с ума. Он положил ее ладонь на восставшую плоть, Алекс провела по ней кончиком пальца, и ее глаза распахнулись от удивления – пенис увеличился и стал твердым как камень.

– А теперь возьми меня за руку и веди.

Она сомкнула пальцы на его запястье и поднесла его руку к своим губам. Потом опустила ниже.

– Слышишь, как бьется мое сердце?

Он кивнул, и она накрыла его ладонью свою грудь. Он провел пальцем по соску, и с ее губ сорвался полустон-полувздох. Набравшись смелости, Алекс перенесла его руку на вторую грудь и тут же получила вознаграждение. Затаив дыхание, она положила его руку на живот и задрожала, когда он провел пальцем вокруг ее пупочка и пощекотал ямочку. Она судорожно вцепилась в его запястье, не решаясь опустить его руку еще ниже, но сгорая от желания сделать это. Затем раскрыла ладонь, предоставив ему полную свободу.

Николас запустил пальцы в рыжие кудряшки, окутавшие ее лоно.

– Ты хоть представляешь себе, сколько раз я проделывал это в мечтах? Я хочу, чтобы ты села на меня верхом, любовь моя.

Алекс не могла раздвинуть ноги настолько, чтобы выполнить его желание. Она села сначала на одно бедро и почувствовала, как ее колена коснулся тяжелый мешочек. Ник застонал.

– Тебе больно? – встревожилась Алекс.

– Нет, любовь моя, я на пределе, но, молю тебя, не убирай колено! А теперь откинься немного назад.

Она исполнила его просьбу, завороженно наблюдая за тем, как он играет ее кудряшками и запускает в них палец.

– Николас! – воскликнула она, когда он коснулся чувствительного бугорка.

Он двинулся дальше, поглаживая ее горячее лоно. Она решила было воспротивиться, но его палец сотворил чудо – ей захотелось чего-то большего.

– Николас, нет!

Он тут же убрал палец, накрыл ее лоно ладонью, сжал его, преодолевая боль, потом протянул к ней руки:

– Иди ко мне, любовь моя.

Она прижалась к нему, подставила ему губы, и он запечатлел на них страстный поцелуй. Одна его рука скользнула по ее спине, вторая обхватила грудь, горячая плоть вжалась в ее живот.

– Ник… пожалуйста!

Он посмотрел на нее, не веря своим ушам.

– Александра, любимая, я не собираюсь лишать тебя девственности в борделе, на черных простынях!

Однако Алекс забыла обо всем на свете. Здесь, на занавешенной со всех сторон огромной кровати, в волшебной атмосфере любви и сказки, никто не мог их разлучить. В объятиях этого смуглого властного мужчины Алекс окончательно потеряла способность здраво мыслить. Она поцеловала его в ямочку на подбородке.

– Откуда у тебя такие странные понятия о благородстве?

– За последний год мой кодекс чести претерпел катастрофические изменения. Но тебя это не касается, Александра. Благородство либо есть, либо его нет. Это в крови.

Александра еще крепче прижалась к нему. Долгие годы благородство заставляло Ника держаться от нее на расстоянии, поскольку она была предназначена другому. Неужели он и дальше будет вести себя подобным образом? Алекс охватило отчаяние. «Если он снова меня отвергнет, я умру».

Однако Николас развеял ее сомнения. Он нежно погладил ее грудь, и волны наслаждения понесли ее к райским берегам. Ее лоно касалось его бедра, и с каждым его движением возбуждение нарастало. Его губы коснулись ее шеи, превратив кровь в поток расплавленного золота. Осыпав поцелуями ее грудь, он устремился к животу и ниже, к сокровенному местечку. Алекс изогнулась и потерлась о его ногу.

Ее чувственность ошеломила Ника. Нужно продержать ее в таком состоянии, пока они не доберутся до его кровати на Керзон-стрит. Только там он даст волю так долго сдерживаемой страсти. Язык Николаса проник в горячую пещерку. Пальцы раздвинули золотистые кудри, вошли в розовую щелку, нащупали крохотный бутончик и принялись поглаживать его, призывая раскрыть лепестки.

Наконец Алекс взлетела на вершину блаженства и закричала.

Николас накрыл ее лоно ладонью, наслаждаясь ее судорожной пульсацией. Он хотел, чтобы это происходило каждую ночь всю оставшуюся жизнь – он погружается в нее, она извивается под ним в неистовстве. Изнывая от желания, он уткнулся в ее грудь, провел языком по затвердевшему соску и обхватил его губами.

Затем стал покусывать. Алекс почувствовала жар между ног и поняла – а ведь он вполне может снова доставить ей наслаждение. Алекс захотелось понять, что заставит Николаса стонать от желания и кричать от страсти, каким образом она может утолить его голод. «Женские штучки, всякие хитрости, их наверняка неисчислимое множество!» Алекс смело потянулась к его чреслам, однако Ник перехватил ее руку:

– Не надо, любовь моя, иначе я приду к финишу.

– А ты не хочешь? – прошептала она.

– Конечно, хочу, но не сейчас и не здесь. – «Как же ей объяснить?» – Мне понадобятся все мои силы, – придумал он на ходу.

– О, Ник, я такая бессовестная, думаю только о собственном удовольствии. Могу ли я что-нибудь сделать для тебя?

Он сжал зубы, стараясь не излить семя прямо на нее.

– Поговори со мной, это поможет. Расскажи, что делаешь у Чарли Шампань.

Алекс набрала в легкие воздуха и пустилась в объяснения, пытаясь представить свои действия в наиболее выгодном свете.

– Ты был прав, потешаясь над моим желанием стать писательницей, Ник. Я очень быстро поняла, что продать роман практически невозможно. Правда, переодевшись мужчиной, я сумела получить работу в «Политикал реджистер» и написала несколько статей для газеты, но, даже когда я добавляла к ним карикатуры на Принни, мне платили гроши.

– Переодевшись мужчиной? Бред какой-то.

– Так проще бродить по трущобам Лондона, где царят бедность и порок. Ты был прав, Лондон имеет свою оборотную сторону, теперь я поняла, почему ты не хотел показывать ее мне.

– Бродить по трущобам Лондона, где царят бедность и порок? – Николас ушам своим не поверил.

– И еще маскарад позволил мне посетить такие места, как «Уайтс» и заведение Чарли Шампань.

Ник приподнял ее и заглянул ей в лицо.

– Ты приходила к Чарли в мужском платье?

– А как еще я могла поговорить с первоклассной куртизанкой?

– Действительно, как еще? Продолжай, сердце мое.

– Оказалось, здесь очень прилично зарабатывают, и это стало для меня настоящим откровением. До Чарли я видела только уличных проституток, обычно в сопровождении сутенера.

– У меня нет слов, Александра! – «Это чудо, что ее не изнасиловали и не убили!» Николас прижал ее к себе. «За ней действительно нужен глаз да глаз, хотя бы затем, чтобы защитить ее от нее самой!» Однако он не мог не восхищаться ею. Она не сидела дома и не вышивала с подружками салфеточки, пока он воевал с Наполеоном!

– А потом я нашла свою мать в доме на Рукери в Сент-Джайлсе. Она была очень больна и нуждалась в уходе. Я перевезла ее домой к Дотти и все расходы взяла на себя. Именно тогда я и пришла к Чарли со своим предложением.

– Что же, поступок вполне благоразумный.

– Я знала, что леди Эмма Гамильтон занималась этим, и подумала, что заведение Чарли только выиграет от таких представлений. Чарли согласилась, и вот я здесь.

– Да, здесь, голая, с мужчиной, который не знает, то ли отшлепать тебя, то ли уложить в постель, и, вполне возможно, до восхода солнца сделает и то и другое!

– Я никогда не выступала голой. У меня было белье телесного цвета, закрывавшее тело от шеи до колен, – часть костюма, в котором Дотти изображала Годиву. Но со временем белье развалилось, и сегодня мне пришлось выйти на сцену обнаженной.

– Значит, само провидение привело меня к Чарли!

– Никакое это не провидение, Николас Хаттон! Это чистой воды риск и безрассудство! Неужели ты действительно ограбил принца Уэльского?

– Да, – признался Ник, – вместе с Фредериком и их кузеном Глостером. Мой нечестно добытый барыш лежит в мешке под этой самой кроватью.

Александра зашлась хохотом.

– Мы с тобой два сапога пара! Безумцы, у которых дерзости больше, чем ума.

Где-то часы пробили полночь.

– Принеси вещи, я тебя одену. – У него пересохло во рту при мысли о том, как он натягивает чулки на ее стройные ноги и застегивает подвязки.

Чарли застала их при полном параде.

– Без рубашки я обойдусь, но придется попросить у тебя сюртук, моя драгоценная Шарлотта.

Она окинула его оценивающим взглядом.

– Если только у слуг одолжить. Не могу же я стянуть сюртук у одного из моих клиентов, как бы он ни спешил избавиться от него.

Когда Чарли вернулась с бордовым фраком, Ник вежливо поблагодарил ее. Но когда она протянула Александре сотню гиней, Ник помрачнел.

– Каприс больше не вернется, – заявил он.

– Я уже поняла, да и тебя теперь не дождешься, Хазард Хаттон, – спокойно проговорила Чарли. – Похоже, ты нашел свою половинку!


Николас первым вышел на Пэлл-Мэлл и позвал Александру, лишь удостоверившись в том, что никто не собирается его арестовывать.

Оказалось, Николасу Хаттону не стоило волноваться. Принц-регент и его спутники сурово отчитали и гвардейца, который выбежал на улицу с криками «Держи вора!», и офицера конной полиции, который стрелял в грабителя, а потом устроил на него охоту. Принни не желал привлекать внимание к собственной персоне, тем более по пути в игорный притон под названием «Лисья нора», куда они обычно вызывали девочек Чарли Шампань. Если бы все это было предано огласке, призывы к проведению реформ превратились бы в настоятельные требования.

Загрузка...