Как там говорят? Если любишь — ….?

Я всё больше растеряна, не знаю ведь, рада? Так долго страдали… Неужели награда?

Заклинание на изменение внешности и подавление собственной энергии требовало много крови, пролитой из вены, предельной концентрации и недюжинной силы, однако месяцы тренировок помогли провернуть сей фокус относительно легко. Майкл следил за ней с того самого момента, как она и демон отправились в зал состязаний. Издалека было недостаточно, чтобы делать выводы и, разумеется, чертовски мало для того, кто истосковался как псина.

Благодаря заклинанию Майкл абсолютно не отсвечивал и не привлекал к себе внимание, что позволило спокойно пройти сквозь толпу и встать позади нужной ему парочки, так потом они и сами приблизились к нему, подальше от ринга, что позволило включить магию на максимум, чтобы уловить каждый кусочек их разговора и её мягкого, успокаивающего, дурманящего тембра голоса. Лэнгдон, оставаясь тенью, впитывал жадно все-все эмоции и интонации девушки и не переставал почти в открытую разглядывать её. Как же изменилась! Родную Делию он узнал в ней моментально, но назвать её той наивной кляксой уже язык бы не повернулся. Перед ним стояла настоящая Королева, даже в споре это было заметно. Какая стать, какая уверенность в каждом грозном всплеске рук! Она стала ещё очаровательнее, в разы красивее, манила даже на расстоянии. У него при одном взгляде на хрупкое тело, на идеальную осанку и приподнятый подбородок дыхание спёрло и во рту пересохло. Вот такая Верховная его немного пугала.

А ещё Гуд покрылась льдом. Это не бросалось в глаза, да и Астарот, ублюдок, судя по репликам ей в ответ, видел милого котёнка, и сама Делия так зародившуюся холодность не выпячивала. Однако Майкл наблюдал поразительный контраст даже в мельком проскочивших глазах, когда она извинилась, задев его локтем. Эти глаза больше не блестят так наивно и открыто, и он не знал, восхищён он или разочарован.

Диалог с Корделией позволил только упрочиться в своих выводах, перед ним вполне взрослый человек, который не поведётся ни на слёзы, ни на крики, ни на манипуляции. Перед ним чётко вышагивает уставшая высшая особа, внушившая себе, что ей здесь нравится. А может, действительно, нравится, Астарот был вполне мил с ней. О, видеть, как сладко они целуются, ещё и заигрывая, было не то чтобы больно, скорее противно. Антихристу хотелось бы разорвать демона в клочья, устроить скандал, вызвать на ринг и раньше времени раскрыться. Но он давно не тот вспыльчивый мальчишка, действующий исключительно на эмоциях. Всегда есть время остановиться и подумать. Это он усвоил на отлично. А меж тем, одна собственническая яростная мысль в голове проскочила: «Какого хера она курит?! Совсем, что ли, на собственное здоровье положила? Делия, серьёзно, что за детский поступок? Ну неплохие курильщики, выяснила это, поняла, но на кой начинать-то самой? Вот где-то ты взрослая, а где-то… Ух! Полнейший абсурд, карамель, полнейший!».

А ещё ведьма сказала, что он не кажется ей инфантильным и вспыльчивым. Дома он обязательно над этим посмеётся. С другой стороны, приятно, ему ведь хотелось, чтобы она оценила его старания. Да, увидеть что-то родное в этой бестии перед собой, ещё и смотреть, выражая взглядом полный восторг, мог только тот, кто по-настоящему любит, иначе просто сказал бы, что Корделия стала другой, не пожелав в этом разбираться. Неважно, что многое пошло ей на пользу, как Антихрист успел заметить, это не отменит пережитых страданий, в которых виноват он и только он.

Татуировка жжёт и нестерпимо просится показаться. Да, месяц назад он совершил то, что ему казалось самым правильным — отпечатал её на себе. Не простит — хоть так будет напоминать, что не была прекрасной иллюзией пьяного сознания. Это было своеобразным выплеском эмоций, которые парень не знал, куда девать и что с ними делать. Малышка. Как сильно он соскучился, словами не передать. Всё нутро вопит-кричит и сыплется. Дорвался, наконец.

— Майкл?! — Корделия выглядит ошеломлённой, напуганной, застигнутой врасплох. Антихрист довольно улыбается. Больше ему не нужно притворяться кем-то иным и ходить вокруг да около.

— Здравствуй, Делия, — выдержано отвечает блондин. Главное, оставаться в трезвом уме, сохранять спокойствие. Он отчего-то был уверен, что его истерики она даже слушать не станет.

Корделия замолкла и шокировано разглядывала гостя из прошлого. Не мираж. Лэнгдон собственной персоной. Ведьма поверить не могла своим глазам. Как он смог сюда пробраться? Такой…другой. Взрослый, ещё больше раздавшийся в плечах, пугающий своим спокойствием. Делия отчаянно пыталась собраться и не броситься в бой. Зачем он пришёл?! Она ведь только успокоилась.

Майкл, видя замешательство на прекрасном побелевшем личике, шагнул ближе. Он многого мог ожидать, но никак ни того, что ведьма резко отшатнётся назад, испуганная и раздосадованная. Она что-то пробормотала одними губами и развернулась, идя прочь от места встречи. Парень, мысленно матерясь, нагнал девушку в два счёта, схватил за запястье и потянул на себя, крепко-крепко обнимая.

— Ты не представляешь, как сильно я этого ждал, — прошептал Антихрист, со всей силы втягивая до боли знакомый аромат, сдавливая колдунью, не позволяя выдохнуть.

— Отпусти! — она начала толкать его и поспешила стукнуть пару раз маленькими кулачками в бока. — Отпусти, Господи! Отойди! — нервно закричала ведьма и вырвалась, наконец, отпрянув. — Зачем ты пришёл, Майкл?! — Делия негодовала, еле сдерживая гневный поток ругательств в сторону парня. Лэнгдон был немного обескуражен такой досадой, но виду не подал и лишь шагнул опять к ней ближе, убирая руки за спину и вздыхая.

— Я пришёл к тебе, — мягко отвечает мужчина, ни капли не сорвавшись. — Я обещал вернуться, ангел мой. Почему ты так злишься, милая? Я не собираюсь причинять тебе вред.

Делия закрыла лицо руками. Вдохнуть поглубже, ещё раз, ещё десять раз, вымученно простонать и вновь взглянуть на него, такого родного, но такого далёкого и чужого.

— В этом нет смысла, Майкл. Уходи, пока тебя не заметили, — девушка старается не смотреть на него дольше пары секунд и складывает руки на груди, повернув голову в сторону.

— Делия, я и не надеялся на тёплый приём, но такого отрицания от тебя, признаться, не ожидал, — он звучит совсем чуть-чуть обиженно, так, что этого почти не чувствуется, и она предпочитает думать, что его голос по-прежнему ровен и холоден. — Впрочем, я прекрасно понимаю, почему ты так реагируешь и прошу тебя, давай поговорим.

— Майкл, — ворожея разворачивается, всплескивая руками, почти безвольно. Только сильный шок и неспособность верить и чувствовать в полной мере позволяет держаться. Она не знает, как говорить с этим Лэнгдоном. Этот какой-то слишком уверенный в себе и каменный. Он больше физически, и кажется, в несколько раз умнее прошлого. Ей не хочется спорить с ним, она чувствует, что в этот раз он подготовился. В голове быстро созрел план: попытаться, как в старые добрые, вывести на эмоции, поддеть, тогда он распсихуется и уйдёт, предварительно осыпав недобрыми выкриками. — Ну вот чего тебе неймётся? Я же знаю, что у тебя всё хорошо, что ты изменился, что ты учишься и учишь других, не порти себе жизнь, оставь меня, пожалуйста. Уходи.

— Хватит прогонять меня, Делия, я вижу, что ты этого не хочешь. Тебя трясёт, если ты не заметила, ты взволнованна, — начал перечислять мужчина, но его перебили.

— Давай я сама разберусь, какая я, — ощетинилась ведьма, — не нужно убеждать меня в том, что я хочу, чтобы прямо сейчас ты остался, Лэнгдон. Убирай своё напускное спокойствие и прекрати вести себя, как всезнайка.

На ребёнка никто из них похож не был, но вот она вполне сошла бы за злобную истеричку. Майкл даже был восхищён. Мгновенно защищается, да ещё и безо всякого стеснения и сглаживания углов, показывает, кто главный.

— Тише, — осадил парень и осторожно, но настойчиво смотря, взял её влажную ладошку в свою горячую, сухую и крепкую ладонь. Он поднёс ручку к губам и терпко прикоснулся, проводя ею по своей щеке и шепча, — я не намерен ругаться с тобой, родная, прекрати. Просто выслушай и перестань огрызаться.

Делия заткнулась, не зная, что сказать. Майкл не нёс угрозы, не стремился её зажать и не кричал, что нужно непременно бежать отсюда, ничего. Пора было признать, что перед ней не ребёнок, хотя об этом она и не думала. Назвать ребёнком такого мужчину всё равно что язык сломать. Ворожея, зачарованно заглядывая в глаза блондина, не заметила, как нервно поджала губы и напряглась. Она так скучала. Он ведь ни раз ей снился, такой родной и любимый, такой упрямый, язвительный, красивый. Она же поэтому спит с Астаротом, прижимаясь посильнее, чтобы случайно не увидеть во сне или бреду, как Майкл притягивает её к себе, как говорит о любви и ласкает. С демоном было легче, и сниться кудрявый перестал, может, магия брюнета, но сейчас парень навевал все-все-все воспоминания, просто оголял её душу, чем злил неимоверно. Делия хотела заплакать, но плакать больше не умела. Если бы у неё сейчас спросили, больно ли ей, то она ответила бы, что нет, просто неприятно. Та давно, сама этого не осознавая, взрастила в себе стену из цинизма и льда, блокирующего эмоции. Теперь даже их хозяйка не могла дать названия своим ощущениям, иногда думая, что не испытывает совершенно ничего.

— Знаешь, Корделия, — он отстранился и положил руки ей на плечи, — я прошёл огромный путь, чтобы стать тем, кем являюсь сейчас. Сначала у меня не получалось ничего, и я не могу сказать, что достаточно старался. Я просто тонул в жалости к себе, тонул в алкоголе и крови. Со мной были Эйден, Миртл и Амелия, они вытаскивали меня из болота ярости и отчаяния, и может быть, я сдох бы без них, но… Но главным моим маяком была ты, моя милая. Моя маленькая звёздочка, что отдала свою жизнь, чтобы такая паскуда, как я, имел второй шанс. Я, представляешь, сначала даже не понял, насколько сильно ты любила меня. Всё думал, зачем же ты такая упёртая и сильная, почему не можешь просто вовремя замолчать и довериться. Ревновал, надумывал себе всякого, пока просто не понял, что слабый. Я был эгоистом, Корделия, уже писал тебе об этом. Мой мир, думал, вертится вокруг тебя, но он вертелся вокруг меня же. Мне стоило открыть глаза пошире и посмотреть подальше своего оскорблённого эго, тогда бы всё было иначе. После той нашей ссоры я подумал, что больше и знать тебя не хочу, раз для тебя всегда был таким мразотным. Но позже дошло: какой бы тварью я не родился и не был, ты всё равно полюбила меня, ты была рядом, ты принимала, и это, малышка, навсегда сделало меня твоим.

Когда я со скоростью улитки начал выкарабкиваться из болота, обходясь полумерами, тогда Амелия начала полностью соглашаться со мной во всём, поддерживала, несмотря ни на что. В этот момент мне показалось, что с ней я могу не лезть вон из кожи, не строить из себя кого-то и не бояться разочаровать, как боялся разочаровать тебя, — он криво усмехнулся, — но потом я осознал, что это деградация и нежелание трудиться достаточно, чтобы что-то изменить. Я очень многое переосмыслил и пришёл к выводу, что всё произошедшее с нами исключительно моя вина, ангел мой. Мне было сложно справиться с этим грузом, но я справился. Ты права, всё налаживается, Делия, я учусь на правозащитника, помогаю в шабаше новеньким, не пью, не убиваю, подрабатываю. Но ты ошибаешься в одном: я не чувствую и толики счастья. Я вижу мир в сером цвете. Как бы мой разум не пытался забыть тебя, сердцу не прикажешь, и счастливым я могу быть только с тобой. Знаешь, когда я чувствовал себя наполненным? Когда укладывал тебя спать на аванпосте, когда несколько раз вытаскивал отсюда, когда менял сорт яблок в нашей оранжерее. Всё, чего я хочу, заботиться о тебе, родная, и знать, как раньше, что ты так же позаботишься в ответ. Ты умеешь успокоить, как никто другой, ты так классно массируешь мне голову и играешься с моими волосами, что мне кажется, что мир вокруг всего лишь декорации, картонки, и есть только мы с тобой, Делия. Только ты, навсегда и навечно.

Это не совсем то, что парень хотел выразить, но когда пришло время говорить, он всё забыл. При взгляде на неё осталось только желание прильнуть к ней, расслабиться и завыть от того, как сильно тот тосковал всё это время. Вот она, перед ним, живая и настоящая, но в её глазах он видит, сколько опасений в этой милой головке, сколько страха перед ним. Они сильно отдалились друг от друга и оба чувствуют, что между ними пропасть. Делия в очередной раз шумно вздыхает.

— Я не знаю, что тебе ответить, Майкл, — девушка отворачивается от него и утыкается лбом в холодную стену. — Ты всегда так внезапно появляешься… Я…Мы же такие разные, почему ты этого не видишь? Думаешь, так просто всё? Думаешь, одной любви хватит для счастья? Нам всегда было нелегко вдвоём и…

— Нам было нелегко, потому что ты боялась, что я могу тебя разлюбить, — Антихрист говорит как-то даже грубо, чеканит. Он ведь не дурак, всё всегда видел. — Вспомни себя на аванпосте, Делия? Ты отстранялась осознанно, не позволяла себе чувствовать, почему? Ты боялась обмана, боялась того, что я банально найду кого-то получше. И я не в праве винить тебя за это, это вполне нормально. Я тоже многого боялся, считал себя недостаточно умным и опытным для тебя. Но Корделия, — она чувствует тепло его пальцев на плече. — Почти три года прошло. Я разлюбил? Нет. Разве этого недостаточно? Ангел мой, я действительно был совершенно точно ребёнком и наивно полагал, что отношения — это признания в любви, секс и цветочки. Но теперь я знаю, что этого мало, не волнуйся. А насчёт того, что мы разные, — Майкл тихонько, бережно, но надёжно обвивает её талию со спины и делает то, что так долго желал все эти годы — зарывается в блестящие карамельные, свежие кудри носом, готовый растаять прямо здесь, — мы оба были с людьми, которые полностью подстраивались под нас, которые совпадали с нами. Я не был счастлив ни минуты. Это ужасно. Скучно, будто твой партнёр кукла без собственного мнения и увлечения.

— В этом и проблема, Майкл, — она разворачивается и мягко убирает его руки, сжимаясь, но смотрит прямо и сожалеюще, — ты был несчастлив с Амелией.

— Что ты хочешь этим сказать? — приподнимает бровь блондин и скрещивает руки на груди.

— Думаешь, мы смогли бы простить друг друга? Я не хочу тебе врать и говорить, что все эти годы были Адом и ужасом. Да, первый год, может, чуть больше таким и был. Но, — она хотела бы посмотреть виновато, но вины своей не чувствует, ни в этот раз, скорее сожаление, — но потом всё изменилось. Мне было хорошо с Астаротом, — либо он выйдет из себя сейчас, и ей будет проще, либо…она понятия не имеет, чего ждать. Она изменилась и больше не может, как её прошлая версия, безрассудно броситься по зову чувств вновь в неизвестность. Да и уйти без разрешения демона всё равно не выйдет.

— Хорошо не отлично, Делия, — всё ещё стойко держится.

— Тц, — злится ведьма, — ладно. Мне было отлично, так понятнее?! Раз в отношениях должно быть доверие, слушай, — девушка сжимает руки в кулаки, — он любит меня, и мне это нравится. Любит безо всяких жертв и ссор, он поддерживает меня и никогда не обвиняет. И мне нравится, когда, — притормаживает на минуту, думая, делать ли ему ещё больнее. Ну раз хотел уверить, что они смогут всё забыть, пожалуйста, — когда он трахает меня по полночи, ясно?! Нравится так, что я готова это повторять снова и снова, даже если без любви! — белокурая тяжело дышит и выжидающе смотрит, анализируя. Майкл не выдерживает, как и ожидалось. Однако слов о том, что она вся такая виноватая предательница, ворожея не слышит. Он резко наступает, заставляя её вжаться в стену, заключив в тупик, ставя руки по бокам от её головы и злобно смотрит.

— Хотела сделать мне больно? Сделала! Довольна? Думала, я свалю после этого? Так вот, Гуд, обломись и послушай меня, — Антихрист наклоняется ближе к её лицу, — то, что тебе хорошо, говорит о том, что ты просто устала от лежащей на тебе ответственности, во-первых. Во-вторых, ты не меньше инфантильна, чем я, Корделия, даже не думай это отрицать. Тебе нравится не его любовь, а то, как ты выглядишь рядом с ним. Тебе здесь спокойно, на этом твоя симпатия и основывается, не более. И неужели тебя нужно затаскивать куда-либо силой и издеваться над тобой, чтобы ты позволила о себе заботиться? Да ты мазохистка, моя дорогая. Только вот я давно не мальчик, и мамочка мне не нужна, так что если хочешь тотальной заботы — я в клочья разорвусь, но дам тебе её. Только в отличие от Астарота это забота не будет смешиваться с тотальным контролем. А в данный момент, Корделия, тебе нужен не мужчина, не партнёр, а папочка, что спрячет от проблем, которые ты не хочешь решать. Ты боишься пойти со мной не потому что не уверена во мне, ты в себе сомневаешься. Ты научила меня тому, что отношения — это работа над собой, это компромиссы и уступки с обеих сторон, это труд и старания. А ты больше не хочешь стараться. Тебе удобно, когда всё делают за тебя, ты боишься, что у тебя после этого не будет получаться работать с партнёром, а я не боюсь, я готов к этому. Да, мы столкнёмся с проблемами, да, будет пиздецки тяжело, но ты будешь счастливой. Помнишь, как мы мирились после ссор? Даже осадочек не оставался, потому что даже во время скандала нам всё равно было хорошо, мы любили друг друга. А теперь ты не хочешь напрячься и создать свой комфорт, предпочитая оставаться на готовом. Вот только все твоё удовлетворение — лишь последствие изменённого сознания. Ты внушила себе, что Астарот просто ошибся, когда был паскудой, чтобы не сойти с ума. Но факт остаётся фактом: ты здесь была и будешь заключённой, и никакая его даже самая искренняя, блять, любовь, не изменит этого!

Да, он был прав во всём, она не спорит. Достал из глубин то, в чём себе Гуд отчаянно не хотела признаваться. Вот только если он считает, что это поможет…

— Рада, что мне не пришлось говорить об этом самой, спасибо. Да, Майкл, ты прав, — ведьма наклоняется и выскакивает из тупика, отходя в сторону, с грустным сожалением смотря на парня. Поумнел, повзрослел, возмужал. Такой любой понравится. И незачем ему страдать с ней. — И я не хочу менять свой комфорт, пусть и скучный и с «изменённым сознанием» на эфемерное счастье. Я не знаю, насколько наши отношения реальны. И Астарот ни за что не даст мне уйти отсюда.

Майкл снова сокращает расстояние между ними, не слушая почти, что говорит эта особа. Он знает, что она это из вредности, отыгрывается на нём за все обиды, видит, как ей это необходимо, ужалить побольнее. От хорошей девочки мало чего осталось, но ему и такая нравится. Кудрявый обнимает её, поплотнее, пряча от всего, прижимая к оголённой из-за расстёгнутой рубашки груди и целует. Целует уверенно, не оставляя шанса отвертеться от него, порывисто, импульсивно и горячо, как умел он и только он. И она вновь не успевает понять, как ответила на этот спасительный поцелуй. Ворожея возвращает объятие, приподнимаясь на мысках и обвивая руками его широкую шею. Кофе и миндаль, она сейчас с ума сойдёт. Вот он, запах, который кружит ей голову, провались этот Лэнгдон в бездну. Каждую клеточку окутывает спокойствие, не вымученное, не деланное, а настоящее спокойствие, и Делия забывает, что она и где она. Любимые губы такие сочные и нежные, давно сменили ярость на милость, ласкают и утешают и девушка чувствует, как сгорает.

— Так я и думал, — улыбается сын Дьявола, опуская ладонь ей на затылок и целуя в лоб, — ты всё ещё любишь меня, — и его самого охватывает такое недостающее умиротворение. — Плевать я хотел, как ты там трахаешься с ним, рад, что тебе нравится. Мне с Амелией сначала тоже неплохо было, чтоб ты знала. Но меня тебе не заменить, как и мне тебя. Хватит мучиться, Делия. Прошу, просто скажи «да». У меня есть план, как вытащить тебя отсюда.

— Лэнгдон, — она целует собственное имя на его груди. Чёрт, а он смог ошарашить её. — Какого хрена ты себя разрисовал? Скажи, что это временно, прошу.

— Даже не мечтай. Я просто не знал, как ещё выразить свои чувства. Ты для меня — самый важный на Свете человек, родная, и я хочу, чтобы все об этом знали.

— Я на знаю, что тебе ответить. Опять же, не буду врать. Прости, но мне не хочется так вот, за спиной, уходить. Делить меня никто из вам не собирается, и я действительно всё ещё тебя люблю, но ответить тебе сейчас взаимностью, Майкл… Я не могу. У меня здесь целая жизнь со своими знакомыми, связями… — она чуть было не выпалила «отношениями», но осеклась. — Я ненавижу тебя, Майкл, ясно? Вечно ты путаешь мне всё, как гром среди ясно неба… И сейчас всё, чего мне хочется — съездить по твоей всё ещё наглой роже, которая остаётся наглой, несмотря на годы, — ведьма шипит и скалится, и ей правда хочется чуть ли не убить засранца, несмотря на жар в теле и приятные ощущения. Майкл вздыхает.

— Я приду через три дня за ответом, Корделия, — серьёзно говорит тот. — Подумай, пожалуйста. Скажешь да, и я положу мир к твоим ногам. И это не пустые слова, поверь. Откажешься — уйду навсегда и не буду тебя тревожить. Подумай, счастье с тем, кого искренне любишь, или серый покой в этих унылых декорациях и вечно навязывающимся ублюдком.

— Это манипуляция, — ей не нравится последняя фраза.

— А это, — Майкл кладёт её ладошку на татуировку, от которой она всё никак не может оторвать взгляда, — твоё имя, под которым бьётся моё бесконечно любящее сердце. Заранее спокойной ночи, карамелька, — поцелуй в лобик, и она остаётся одна в пустом коридоре.

* * *

Перебинтованный Астарот подошёл сзади, утыкаясь лбом в спину своей маленькой девочки. Вчера он сразу после боя завалился спать, пока ведьма настаивала на том, что его надо подлатать, хотя чувствовал себя демон почти хорошо. Он победил с лёгкостью, его лишь немного задели. Как оказалось, паника из-за чьего-то возможного восстания была ни к чему, его вызвали бороться новички, расстроив лёгкостью боя. Сегодня Делия была какой-то не такой, как обычно, что мужчину пугало и настораживало. Он не мог читать мыслей, но мог остро чувствовать, что Корди вновь приглашает его покататься на эмоциональных качелях. Девушка была отстранённой, видно, что прочно засела в собственных мыслях, всё грустно поглядывала на демона, что-то анализируя, как будто решалась на важный шаг. Астароту такая хрень ой как не нравилась, и он чувствовал, что заводится, раздражается, Делия это тоже чувствовала, но не подавала виду, коль он уж держит себя в руках, можно и промолчать.

— Малыш, — жалобно прошептал демон, прижимаясь к ней, — я так по тебе скучаю.

— Мы же вместе, почему ты скучаешь? — девушка прижалась к его груди и запрокинула голову на крепкое плечо, задирая голову и заглядывая в глаза.

— Ты со вчерашнего дня такая холодная, — он отстранился, — что случилось?

— Астарот, — она вздохнула и потянулась к кружке, одним глоток допивая чай, — пойдём ляжем? Кино посмотрим, отдохнём, обнимешь меня. Мне неспокойно, — Делия потупила взгляд, давая понять, что чем-то озадачена, но не хочет, чтобы ей задавали вопросов.

— Пойдём, сладкая, — Астарот натягивает улыбку и подхватывает её на ручки, давая привалиться к своему тёплому плечу.

Корделия, когда они оказываются в комнате, удаляется в ванную, решив сразу быстренько искупаться, чтобы больше не вставать. Демон в это время снова уходит, нагревая чайник и возвращаясь с ним же и большой кружкой, чтобы расслабить малышку. Это уже рефлекс: видит хоть намёк на грусть и сразу же делает всё, чтобы исправить ситуацию. Демон уже даже не подмечает в себе этих моментов, всё делается автоматически, подсознательно, и он не то чтобы этим доволен. Быть её псом пусть и приятно, но ужасно опустошает.

Ведьма выходит из ванной и прыгает к нему в постель, залезая под одеяло и кладя голову на обнажённый торс. Делии тепло. Она молчит и думает обо всём, что произошло вчера. Где-то в глубине души она понимает, что если откажет Лэнгдону, то всё равно не сможет уже так добродушно относиться к демону. Майкл вчера разрушил всё, что они с Астаротом так долго строили. Всё внутри ведьмы наивно рвалось к Антихристу, тело отзывалось на зов кого-то родного, привычного, но разум отчаянно сопротивлялся. Делия не могла поступить так с Астаротом.

Кто бы мог подумать, что появится возможность убежать, такая некогда желанная, а она не будет знать, хочет ли. Ведьма и вправду совершенно запуталась. Она не понимала, хочет уйти или нет. Не просто боялась, а думала, выбирала. Ей Ад уже как дом родной. Здесь не нужно стараться, не нужно страдать, что-то доказывать, ни с кем ссориться. Тут она любима просто так и, надо признать, избалована. Ну не хочется ей снова душу рвать, переживать и расстраиваться. Однако теперь и лживого счастья с демоном тоже не хочется, сердце тянется к другому, почувствовав проблеск надежды.

Делия взглянула на демона, что размеренно пропускал её волосы через свои пальцы, смотря куда-то в потолок. Такой…свой. Она знает его. Знает, чего ожидать, как успокоить, как попросить. Каждая мелочь между ними не оставалась незамеченной. И хоть ведьма в большинстве своём выглядела холодной, своего демона знала наизусть. Да, не любила, да не фантазировала о нём в роли мужа или, например, отца своих детей, не мечтала жить с ним на поверхности, но… Такие паршивые чувства охватывали Верховную при мысли, как поменяется его любящее лицо, когда она вот так, втихую, не прощаясь, уйдёт. Он ведь многому научил её, поддержал. Своими извращёнными методами взрастил в ней независимую личность.

— Астарот, — тихо зовёт девушка, слегка отстраняясь, чтобы заглянуть в его глаза.

— Да, милая? — так же тихо спрашивает мужчина, чувствуя, что между ними натянулась струна.

— А нежелание стараться что-то делать, преодолевать препятствие и жить на готовом, это…инфантильность?

У брюнета что-то внутри оборвалось. Эту фразу можно было интерпретировать абсолютно по-разному, сотни вариаций, но он сразу понял, к чему это она. Чёрт, неужели Лэнгдон объявился? Её поведение вполне могло об этом говорить. Но нежелание? Что это значит? Нежелание уходить от него? Бред ведь, он не может быть её любимым.

— Похоже на то, — бесцветно отвечает красноглазый. — Все мы эгоисты, Делия, все быстро привыкаем к хорошему. Это нормально, не желать сталкиваться с трудностями, когда уже понял, что и без этого всё может быть хорошо. Да только вот гордиться собой не получится, разве что, но не всем это важно.

Она уткнулась в его грудь и тяжело-тяжело вздохнула. Как же сложно. Так хочется быть собой. А какая она, базовая? Она и не знает уже. Верховная вчера ходила к Фионе, убедившись, что Астарот ещё не вернулся, и услышала то, чего ожидала бы, например, от Миртл: «Я не любила твоего отца, Делия, зато он был готов мне ноги целовать. Как видишь, его любовь его же и убила. Я сожалела два дня, ни больше, ни меньше. Это было страшным облегчением, освобождением. Иногда я внушала себе, что люблю, мне нужны были деньги. Я чувствовала себя зависимой от него, но не более. Если бы я не отказалась от человека, которого единственный раз в жизни любила, я была бы счастлива, но его бедность и плачевное положение претили мне. Вот так. Просто послушай себя, тут тебе никто не советчик. И ради всего святого, перестань думать, что не хочешь снова увидеть своих сопливых девочек и носиться по Академии вся в делах». Ей было бы раз в двести проще, скажи Фиона, что ведьме незачем рыпаться ради какой-то там искренней любви.

— А ты бы поверил мне, если бы я сказала, что люблю тебя? — ей просто интересно, насколько они честны друг перед другом, насколько Астарот слеп или наоборот. Он усмехается.

— А ты бы себе поверила? — он произносит это таким тоном, что она слышит: «Малыш, ты действительно думаешь, что я настолько наивен? Прекращай!»

Это заставляет её выдохнуть. Он реалист, к счастью. Значит, она сможет аргументировать свой уход, если всё-таки решится.

Мужчина совершенно неожиданно встаёт с постели.

— Куда ты? — беспомощно выдаёт она, отчаянно желая не оставаться в одиночестве.

— Я обещал помочь Аббадону с подчинёнными, — он наклоняется и целует её, быстро, но с чувством, — ложись одна. Я приду ночью и обниму тебя.

— Останься, — резко, едва ли не умоляюще.

— Нет, — почти холодно и твёрдо говорит он и в полной тишине движется к выходу.

В ту ночь он так и не пришёл.

* * *

Он решил подтвердить или опровергнуть свои догадки. Кто к ней приходил? Мисти с письмом от Майкла или он сам? Астарот не был так уверен, но всё же эти её вопросы выдавали ведьму с головой. Найди она сама выход из Ада, сказала бы об этом спокойно или ушла бы, не задумываясь. И чтоб её в котле варили, она мечется! Гуд, несносная стерва, ещё думает! Разумеется, демон не ожидал, что ведьма намеренно, в этом он не сомневался, будет показывать свои метания и палить, что что-то произошло. А сейчас она что хочет сказать этим? Влюбилась, привыкла, что, блять, ей надо?! У него крышу рвало не по-детски. Можно предположить, что блондинка будто бы неосознанно просила связать её и затолкать поглубже в одну из нежилых комнат, спрятать заклинанием и на цепи держать. Он усмехнулся. Не знает, бедная, чего хочет. Вот только её метания, вопреки ожиданиям, не грели душу и не тешили самолюбие, а рвали на куски. Он-то знает, что до любви к нему ей ещё лет пять прочистки мозгов, вот тогда точно его. Она любит Лэнгдона, и он устал с этим бороться. Думал, сможет перекроить, но видит лишь, что ведьма сомневается, думая только о собственном комфортном существовании. Ну и боится обидеть его, значит, ценит. Это, конечно, приятно, тут спору нет. Оставалось два варианта: встретить Антихриста напрямую и пояснить, что ему тут не рады, перед этим наложив на крошку заклинание подчинения, или…отпустить. Помахать ручкой на прощание и уйти в забвение на пару лет, отогреваясь в объятиях бывшей жены, что умела так напоить отравой, что мозги просто выключались, выжигалось всё живое и человеческое, что впоследствии ставило на ноги. Они, вообще-то, так и познакомились, когда он, только пару месяцев назад бывший ангелом, пришёл совершенно подавленный, хоть уже и властный, за живительным зельем, о котором услышал от других.

На следующую ночь Астарот вернулся, попросив прощения, сказав, что накатило после боя и обнимал её так крепко, как в последний раз. Делия не отстранялась, не брыкалась, нежно целовала и тряслась. Тогда он понял, что пришёл Майкл, не иначе. Паршиво, хуже просто некуда. «Ну зато я научил котёнка заботиться о себе. Поистине стерва, ничего не скажешь». Однако то, что она явно сожалела, подкупало, показывало, что её эмпатичная и добрая натура всегда будет с ней, что человека в ней ему сохранить удалось, а большего и не надо.

Сейчас он сказал Делии, что ушёл, а сам при этом выжидающе сидел в их комнате за столом, используя заклинание на невидимость. Корди спокойненько читала себе книжку, дрыгая ногой в такт, наверное, собственной мелодии из головы.

Вдруг появился портал, и девушка вскочила. Ну да, Лэнгдон, кто же ещё.

— Делия, — с придыханием произнёс Антихрист и подлетел к ней, заключая в объятия, — я скучал.

Астарот видит, что она, не думая, отвечает на объятия, не мнётся, как с ним, но потом так же резко отстраняется.

— Привет, — волнуется.

— Я пришёл за ответом, — чеканит парень и выжидающе смотрит на малышку, решая не церемониться, — ты пойдёшь со мной?

— Майкл, я, — вздыхает и опускает голову, сама себя поглаживая по руке, — я…хочу. — виноватой она точно не выглядит, что удивляет демона. Хотя она никогда не была виновата в их с Антихристом разрыве.

— Ну и что тебе мешает, ну? Корделия, я не хочу давить на тебя, просто хочу понять. Я люблю тебя, а ты любишь меня, так в чём проблема? Ангел мой, если хочешь, ты можешь вообще ничего не делать, никак не напрягаться, я сделаю всё сам для наших отношений.

Она надрывно смеётся, и Астарот этот смех понимает. «Ну да, малыш, я тоже так думаю. Шило на мыло менять смысла нет, это верно. А сама напрягаться боишься. Ну чудо просто».

— Я готова ко всему с тобой, Майкл. Но пойми, если у нас не получится — я уже не смогу собрать себя по кусочкам. Этот раз почти убил меня.

— Я знаю, — парень выдыхает и спокойно, устало продолжает. — Но я не собираюсь доводить до края, до разрыва. Мне просто хочется знать, что мы старались и сделали всё возможное. Мне нет покоя без тебя, вот и всё. Я больше не могу видеть, как ты прикасаешься ко мне во сне. Давай попробуем. Мы нужны друг другу.

Он измотан и высушен, это бросается в глаза. Они с Делией друг друга стоят, очаровательны в своей подростковой привязанности и наивности.

— Если у тебя есть способ сбежать, то я бы не хотела делать этого за спиной у Астарота, — режет прямо по сердцу обоим.

— О чём ты говоришь, Делия?! Он ведь не отпустит, покалечит и…

— Майкл, хватит. Я сказала, что будет так и никак по-другому.

Они поворачиваются, слышал шорох. Делия ахает, видя, как демон направляется к ним. Майкл сжимает руки в кулаки и готовится к атаке. Ну уж нет, сейчас он будет просто зрителем.

— Ну привет, Лэнгдон, — усмехается демон, всё приближаясь к ведьме.

— Привет, ублюдок, — Майкл стал умнее, поэтому ринуться в бой всё же не спешит. Если Делия откажет ему, нет резона ссорить их, чтобы потом он заново начал измываться над ней.

— Астарот…

— Чшш… — мягко и грустно улыбается мужчина, кладя палец ей на губы. Такая милая, когда удивляется. Он обнимает её, прикрывая глаза, втягивает аромат ванили и пионов, сжимает резче и сильнее и отпускает, заглядывая в душу. И говорит то, чего сам от себя, наверное, до последнего не ожидал. Никто не ожидал. — Если хочешь — можешь идти.

Комментарий к Как там говорят? Если любишь — ….?

Ну что же, что ж. Вот такая развязочка, а что поделать. Не знаю, может, кто-то и надеялся на отношения Корделии и Астарота, в том числе и какая-то часть меня. Но, пересмотрев кучу эдитов с Делией и Майклом и вспомнив, что фанфик изначально про них, я подумала, что так будет правильно. Всё же ведьма попала к демону насильно, а это аргумент, я считаю, на всю вечность, и просто стереть это из памяти нельзя. Красивой сказке тут не совсем место, пусть демон останется демоном, а Делия не сможет переступить через любовь к Антихристу. Надеюсь, беседы всех этих троих вас не разочаровали, карамельки. Отписывайтесь, пожалуйста, целую.

Загрузка...