Спрятанная

АРКА ПЕРВАЯ. ИССА И ЯН

АННОТАЦИЯ:

Говорят, что колдунам чуждо благородство. Наёмникам, что за деньги разыскивают пропавших принцесс, оно неведомо и подавно. Но если ты - беглянка, и помощи больше ждать не от кого, то придётся рискнуть.
Две девушки, связанные таинственной меткой, что якобы приносит несчастье
Два "спасителя" не по своей воле
Обмен парами
Приключения
Другие миры
Брошенные мужья
и прочие неприятности.

Глава 1. Исса

Пахло дурманяще сладко: разнотравьем и медом. Теплый ветер приносил запах с луга, что раскинулся под холмом. Исса часто приходила сюда, пропадая иногда до самого вечера. Ох и ругалась же старая Кора! Грозилась, что запрет девушку дома и не выпустит до самой свадьбы. А там уж передаст из рук в руки будущему мужу и вздохнет, наконец, спокойно. Ведь куда ей, разменявшей пятый десяток – совсем старуха по сельским меркам – уследить за такой несносной девчонкой.

Исса слушала ворчание Коры и серьезно кивала. Она бы и рада сидеть дома и не расстраивать опекуншу, но… это было выше ее сил. Ее манило небо, стекающее горкой к горизонту, звали птичьи трели, уносящиеся вдаль; ветер приходил за ней с равнин, стучал в окно, сворачивался кошкой у покосившейся двери и ждал. Там, за пределами их поселка, за лугами и лесом, там, куда ведет желтая, покрытая мелкой пылью дорога, раскинулся целый мир.

Иссе хотелось верить, что с холма она может увидеть огни далекого города, дым множества труб, окрашивающий облака в серое – может ухватить хоть самую капельку чего-то большого. И как не твердила верная Кора, что Холмград слишком далеко, чтобы можно было рассмотреть хоть что-то, девушка упрямо возвращалась сюда снова и снова.

Чтобы побыть одной, подумать.

Раньше она мечтала о той, другой жизни, что у нее будет, когда мама за ней вернется. Исса не помнила ее – безжалостная память не сохранила ни единого воспоминания. Будто до Залесья и не существовало ничего.

Ей было около трех лет, когда мать отправила ее прочь. Кора говорила, что после этого та вышла замуж за состоятельного человека – без ребенка на руках это оказалось делать намного проще. Но о дочери она не забывала и регулярно присылала деньги на содержание. А иногда – письма.

Ровные линии слов на плотной бумаге. Черное на белом. Сургучная печать – алая, как кровь. И запах терпко-сладких духов. Слишком инаковый. Какой-то фальшивый.

Все письма адресовались Коре. Всегда. Когда Исса была маленькой, та читала ей. Иногда несколько раз кряду, а потом на ночь вместо сказки, и утром, едва всходило солнце. Девочка заучивала их наизусть. Пустые фразы, за которыми ей виделось иное. Сокрытое.

Кора сама учила Иссу читать и считать, преподавала основы естественных наук. Порой из города им присылали книги: по истории и географии, собрания сказаний и легенд. Девушка зачитывала их до дыр.

Кора не одобряла, но и не запрещала.

Они жили в достатке – небольшой, но добротный домик. Огород и фруктовый садик. Мясо и свежий хлеб даже поздней зимой и весной. По хозяйству им помогала девушка из местных. Кора заботилась об Иссе, оберегала… и получала за это серебром каждый месяц.

Потом Исса перестала ждать, поняла, что мать не приедет. Понимание оказалось горьким и болезненным. Как пощечина отрезвляющим. В той, другой жизни, она не нужна женщине, что когда-то произвела ее на свет. О ней заботились из долга и только.

Когда ей исполнится восемнадцать, ее выдадут замуж. «Так часто бывает, - сказала Кора. – Особенно в больших городах. Родители сами подыскивают супруга или супругу для своих детей. Родительская воля – закон». Ее саму когда-то выдали замуж по договоренности, но говорить об этом опекунша не любила. И мужа никогда не вспоминала. Он умер пятнадцать лет назад, вскоре после этого Кора устроилась работать к матери Иссы.

Тогда девушка подумала, что может быть это и неплохо, если матушка – а может и сама Кора – найдет ей жениха. Тот точно будет из города – молодой, образованный и красивый – и заберет ее с собой.

А если и не из города, то и у них в поселке найдутся достойные женихи. Третий сын кузнеца, Мил, высок и статен, и пусть лицо у него квадратное, а на подбородке ямка точно шрам, но он рукаст. На праздник урожая в прошлом году, он подарил Иссе кулон, выкованный собственными руками. Носить его Кора запретила и даже хотела отобрать – негоже девушкам такие подарки принимать – но все-таки разрешила оставить. И девушка хранила его в сундучке под кроватью вместе с письмами.

Или вот Рем, единственный сын пасечника. Пусть у него конопушки и уши торчком, зато танцует он лучше всех в поселке. А уж сколько историй забавных знает! С таким не заскучаешь.

Есть еще сын мельника Кир. Исса замечала взгляды, которыми он провожал ее. И хоть Кора считала это неприличным, девушка будто бы случайно выбирала такую дорогу, чтобы шла она через мельничий дом. Красавцем Кир не был, но мельник – самый богатый человек в поселке! С таким нужды знать не будешь…

Исса любила размышлять об этом, лежа на мягкой траве возле ветвистого дуба, росшего у края холма. Это была своеобразная игра. Забавная, но не более. Нет, ее муж будет особенным. И очень красивым. И умным. Состоятельным, конечно же, ведь ему суждено увести ее из этого всеми забытого поселка. Он покажет ей мир. Да, это было главным – показать ей огромный мир. И именно об этом она просила у духов, принося дары.

…Да, иногда она позволяла себе думать о том самом – особенном. Высоком, темноволосом, с нездешним говором и необычными глазами…

А потом пришла зима, за ней весна и вот наступило лето, которым ей исполнилось восемнадцать лет. И теперь эти детские мечты забавляли ее все меньше.

Глава 2. Исса

Он был стар. И страшен. Вытянутое лицо с желтой пористой кожей, глубокие морщины, а из-под кустистых бровей на Иссу смотрят две дыры – в пустых глазницах копошится тьма. Волосы заплетены во множество косиц, перетянутых алыми лентами. И, кажется, они шевелятся будто змеи. И даже шипение их утробное различимо в тишине.

В этих снах всегда тихо. Хоть Исса видит, как ветер качает деревья, и рвет подол ее платья – кружево и шелк, как у невесты. Закручивается волчком поднятая пыль, а с запада несутся на них кобальтовые тучи, подсвеченные заревом – будто брусничным соком плеснули. И холодно, всегда очень холодно. Но вокруг еще лето и ломятся от тяжести красных плодов яблони.

Исса узнает места – это их поселок, и стоит она на дороге, тянущейся сквозь него. Только все окружающее поддернуто маревом, дрожит, колышется. Мнится, что шевельнись, и иллюзия растает туманом, разлетится клочьями.

Но пошевелиться она не может – тело словно одеревенело. От ужаса и холода бегут по коже мурашки, хочется кричать, но крик застревает в горле. В этом месте не существует звуков.

Старик открывает рот. Тот красен и похож на рваную рану, и с него не срывается ни слова. Голос звучит прямо у Иссы в голове. Колючий, царапающий. Будто вороний грай.

«Такая чистая. Такая красивая…- вот страшилище в человечьем обличье стояло поодаль, а вот – уже прямо перед ней. – В тебе так много силы. Так много жизни…»

И руки, костлявые, обтянутые иссушенной кожей, касаются ее волос, тонут в белокурых прядях. От ужаса Исса сильнее распахивает глаза, хотя единственное что ей хочется – не смотреть. Хотя бы не смотреть.

А ледяная тьма в пустых глазницах ухмыляется. Она жадна и всегда голодна. Она почти всесильна. И ей нужна Исса.

Ему нужна Исса.

«Ты будешь моей, - страшный старик склоняется к ней, изо рта его тянет кладбищенской землей и гнилью. – Уже очень скоро. Договор заключен».

А потом его губы смыкаются на ее губах. И тогда Исса все-таки кричит. И просыпается. В поту, с разметавшимися волосами, со взвившейся до груди сорочкой. Дрожащими руками зажигает жирную свечу, и тени – серое на черном – с шипением, нехотя расползаются по углам. И девушка не спит до утра. Не может сомкнуть глаз.

Исса не рассказывала про сны Коре из суеверного ужаса, что стоит вспомнить об этом при свете дня, а тем более произнести вслух – и кошмар сделается явью. А еще потому, что знала, кто является ей во снах. И если она расскажет – он узнает, и это навлечет беду и на нее, и на Кору.

Но скоро она выйдет замуж, и все закончится. Муж сможет защитить ее. От всего, даже от дурных снов.

Исса поежилась от внезапно налетевшего холодного порыва ветра. Вечерело, пора возвращаться домой. Она шла не торопясь, пока впереди за поворотом не показался дом колдуна. Он стоял на отшибе, за поселком. Двухэтажный, за высоким забором, каждый колышек которого отмечал замысловатый символ. На закрытых двухстворчатых воротах дремал, опустив длинный клюв, огромный ворон. Но, точно почувствовав приближение Иссы, встрепенулся и повел головой, провожая девушку взглядом.

Тишина сгустилась, проглатывая даже звук собственных шагов. Холодно. И сыростью пахнет. Тени от деревьев слишком длинные и дрожат, тянутся к дороге.

Исса не выдержала и побежала, подхватив длинную юбку. В спину ударил порыв ветра и до ушей донесся хрипловатый смех.

Не оборачиваться! Не смотреть!

Дурное место. Вот и сны от того только, что Исса часто ходит мимо. Если бы только до ее холма была другая дорога. Так нет же, будто нарочно по другую сторону тропы земля изрезана овражками. Неглубокими, но коварными, поросшими густой травой – сразу и не приметишь.

Только когда перед ней выросла изгородь ближнего огорода, Исса остановилась, переводя дух. И обернулась.

Дом колдуна отсюда казался не больше ларя с зерном. Темный, будто бы окутанный тенями. И все же девушке показалось, что она видит стоящий у приоткрытых ворот силуэт.

Видит больше, чем должна бы: и длинные, заплетенные во множество косиц волосы, перетянутые алыми лентами, и желтоватую изрезанную морщинами кожу, и пальцы с длинными черными ногтями, держащими на уровне груди огонек. Тот мерцал желто-красным светом, точно маленькая молния.

А потом красные губы разошлись и вновь сложились – неспешно – в ее имя.

Точно так же как в ее сне.

Глава 3. Исса

Колдун жил тут, сколько она себя помнила. Местные говорили, что приехал он сюда лет двадцать назад. Работников, что дом ему ставили, аж из города привел – никто из селян бы помогать не взялся. Дом вырос за одно лето. И не только потому – как сказывали работники – что платил, тот не скупясь, а потому что хотели как можно скорее покинуть столь необычного нанимателя.

Колдунов боялись. Сторонились. Уж больно крепко было убеждение, что от этой братии ждать хорошего не следует. А если все же приходилось обращаться за помощью – колдун мог многое: и от хворобы вылечить, и урожай обильный у земли выторговать, и даже умершего родственника на разговор вызвать – готовили кошель тяжелый, да амулеты от дурного глаза.

Но колдун не бедствовал – просители порой приезжали даже в зимнюю стужу. На холеных конях, а то и вовсе на богатых повозках. Иногда колдун сам уезжал – то ли запасы свои колдовские пополнить, то ли еще за какой надобностью.

Лет восемь назад колдун пропал надолго – все решили, что уж и не вернется. Вернулся. Но не один – с мальчиком. Черноволосым и бледнолицым, очень худым, с острыми скулами, выдававшими нездешнее происхождение.

Ученик колдуна изредка появлялся в поселке. Но был молчалив и хмур. Смотрел диковато из-под темных бровей разноцветными глазами. В длинные волосы вплетал разноцветные перышки и стеклянные бусины, и – вот уж невиданная диковинка – осколки зеркал.

Одежду он носил черную, точнее таковой она была до того, как поистерлась, посерела. И явно с чужого плеча. Наверное, молодой колдун смотрелся нелепо, но никто не думал даже улыбнуться при виде его.

Никто, кроме Иссы.

 Они встретились на узкой тропинке за поселком. До этого она видела того только издалека и не сразу поняла, кто перед ней.

Растрепанный, с похожими на воронье гнездо волосами, он шел, пиная перед собой камешек, и насвистывал незнакомую ей мелодию. Из одного уголка рта в другой, будто папиросу, гонял зеленый колосок. Тощий и долговязый в истертых до дыр сапогах, в широкие голенища которых наспех заправлены видавшие виды штаны, рубаха с вырезом нараспашку не скрывает выпирающих костей – он был похож на огородное пугало, слезшее с шеста и отправившееся по своим несомненно важным делам.

Исса не удержалась и прыснула со смеха.

Парень запнулся и остановился, выронив травинку. Медленно поднял голову, и из-под челки глянули на нее разноцветные глаза – черный и желтый. Этак с удивлением глянули. Растерянно даже.

И маревом задрожал воздух между ними, повеяло холодом – морозом зимним посреди летнего дня.

Громко прокричал над головой одинокий ворон, и наваждение схлынуло, как не бывало. А может и не было. Показалось.

А парень двинулся к Иссе, все так же, не сводя с нее жутковатых глаз. В одном точно виделась ей беззвездная ночь, в другом – восковый лунный свет.

Ученик колдуна был выше нее на голову, хоть и сутулился. И нет, он больше не казался забавным. И когда бледные губы его тронула усмешка, Исса отшатнулась. Нога соскользнула с дороги в овражек. Взмах рук, в тщетной попытке поймать равновесие, и неминуемое падение…

…упасть ей не дали. Ладонь крепко обхватила за запястье и дернула назад на дорогу. Сильнее, чем следовало бы, дернула. И Исса ткнулась носом в грудь спасителя. Больно. Немножко.

И страшно. Пусть он еще и не совсем настоящий колдун, но и такому порчу навести, да еще и через прикосновение – так тетушки на улице говаривали – раз плюнуть. Ей бы отшатнуться, но Исса замерла, не решаясь отнять руку.

- Я не хотела тебя обидеть… Прости.

Он повел плечом:

- А я не обиделся. Иначе разве стал бы тебя спасать? - говорил он странно, слишком мягко произнося одни звуки и совершенно проглатывая другие. – Меня зовут Ян.

Пауза. Тепло чужих пальцев на запястье. Надо же, столько лет прошло, но и сейчас Исса казалось, ощущала это прикосновение. А кстати, сколько прошло? Четыре года? Пять? Ведь и не девчонка она уже была – почти девушка.

От Яна пахло потом и ягодами, кисло-сладко. Терпко. А вот и краска сока в уголках губ.

Исса резко отвела взгляд.

И он отступил, разжал хватку:

- Мне не нужно твое имя. Не бойся.

Говорили, что настоящий колдун через имя может получить полную власть над человеком. Но только если назвать его добровольно. Глупые сказки из старых времен. Даже книга, в которой Исса это прочла, истрепалась от времени, пожелтела страницами.

А ученик колдуна уже развернулся и двинулся прочь. Прочертив круг в небе, ворон опустился на плечо парня. Не ворон даже, вороненок еще. Такой же растрепанный, несуразный.

- Исса! Меня зовут Исса.

Ян обернулся. Показалось, он хмурится.

Молчание и теплый ветер бросает выбившиеся локоны ей на лицо. Взгляд разноцветных глаз пронизывающ, и Исса инстинктивно обхватила себя руками.

А потом парень улыбнулся:

Глава 4. Исса

Дом встретил непривычной тишиной. Даже половицы под ногами скрипели вполсилы. Пахло скисшим молоком и густым прогорклым запахом свечей. Букетик из лютиков, что Исса набрала накануне, повял. Свесили будто в изнеможении серо-желтые головки цветы, что еще утром радовали ярким цыплячим окрасом.

Кора сидела за столом. Спина ее, закутанная шалью с разноцветной бахромой, горбилась.

- Что-то случилось?

Не оборачиваясь, опекунша указала на соседнюю лавку.

- Письмо из города, - пауза кажется бесконечной. – Твоя мать умерла.

Глухой болью отозвалось сердце. И – пустота. Осколки слов и никак их не собрать. Рассыпаются.

Внезапная смерть. Она не болела. Просто остановилось сердце…

И снова недосказанность, Исса чувствует это. Что-то нехорошее случилось, но разве ей скажут? Нет, даже если будет просить. А она не будет. Зачем ей, которая не знала о том, как жила ее мать, знать, как та умерла?

Женщина из ее фантазий, которой и не существовала никогда, не умрет. А та, из города, где небо серо от дыма и пыли, что открещивалась от родства до последнего вздоха – чужой человек. Исса ведь так и не узнала даже ее имени.

А все-таки глухая боль не унимается. Стискивает грудь.

И от запах застоявшейся воды и кислого молока мутит.

- Я скоро уеду. Моя работа здесь закончена, - голос Коры сух.

И она по-прежнему не смотрит на Иссу.

Нет, дело не только в смерти женщины из далекого города.

Девушка до боли впивается пальцами в колени:

- А как же я?

Она знает ответ, но наивно надеется, что он будет другим.

Не будет.

- Твоя мать уже сговорилась с будущим мужем. Давно.

Давно? Почему давно? Насколько давно? И почему Иссе ничего не говорили? Значит он из Холмвилла. Конечно… Мать позаботилась о ее судьбе заранее. Может и правда предполагала, что с ней может что-то случится.

Муж из города, как и мечталось. Только почему вместо облегчения Исса чувствует все возрастающий страх? Что-то не так. Кора обеспокоена, подбирает и не находит слов.

- У меня есть ее волеизъявление. Заверенная во всех инстанциях бумага… Все уже решено, ничего изменить нельзя.

А ведь молоко было свежее, соседка только утром принесла. Когда только скиснуть успело? Хранили они его на леднике, а в нем даже камень заговоренный был.

Что за дурацкие мысли? Не о том, думать надо.

И Исса слушает Кору. Не слова – сам голос. Чужой. Ломкий. И говорит та со спешкой, будто боится не успеть.

- Твой будущий муж приходил сегодня. Сказал, что жрец не нужен будет. Здесь церемонию и проведем. Он сам проведет. У них… свой ритуал. Особый.

Исса зажмурилась до ярких кругов перед глазами. Онемевшими вдруг руками растерла виски.

- В следующем месяце…

В следующем месяце, когда бока яблок нальются багряным цветом.

- Платье уже есть. Из города прислали, - Кора повернулась, и Исса увидела у той на коленях сверток. Шелк. Бледный, как крыло моли. И бусины на нем прозрачные, как глаза рыб. Кружево – тонкая паутинка. Облепит – не вырваться.

- Красивое, - губы Коры изгибаются в улыбке.

Кружево и шелк. Невеста. И чудится, как невидимый ветер треплет широкий подол. Ах, нет, это дрожат руки опекунши.

И Исса почувствовала, как леденеют щеки. Попыталась подняться, но ноги не слушались.

- Куда же ты?..

- Мне нехорошо.

Из свертка выпадают алые ленты, и словно змеи сворачиваются у ног.

Ленты цвета крови в волосах. Утробное шипение.

- Мне приснился сон. Это ведь только сон… плохой сон. Чудовищный.

- Сон? – Кора смотрит на нее в удивлении. – О чем ты?

Уйти. На воздух, что пахнет ночными цветами и остывающей землей. Прочь.

Исса держится за стену, каждый шаг по раскачивающемуся полу дается с трудом. Кора не пытается ни остановить, ни помочь. Так и сидит, сжав в желтых старушечьих пальцах крыло моли… свадебное платье.

Исса толкает дверь. И еще раз.

Заперто.

Как? Почему? Когда?

За окном силуэты людей. А она ведь видела следы копыт, когда шла домой, но не придала значения. Слишком торопилась. Мать или Кора все предусмотрели, и теперь не сбежать.

Нет, Исса не согласна. Если придется, то она будет драться. И плевать, что воля родителей – непреклонный закон. Разве та женщина ей мать?

- Успокойся, пожалуйста, - Кора смотрит на нее, но в глазах нет сочувствия. –  Твоя мать решила, что так будет для тебя лучше.

Глава 5. Исса

Утро не принесло облегчения. Кошмар, что развеивался с первыми лучами солнца, в этот раз не спешил исчезать. Вчерашний вечер, свадебное платье из бледного шелка, скисшее молоко и увядший букет в горшке – все было. И сейчас еще не выветрился несвежий дух и чужая, тягучая сила ощущалась в воздухе.

Колдун был здесь, пока Исса ходила на холм, и о чем-то договорился с Корой. Та не выглядела удивленной и обескураженной – заранее знала о том, кого мать прочила Иссе в супруги. Ее продали уже давно.

Бежать. Куда угодно – лишь бы подальше из этого места. Время еще есть, а способ она найдет. Обязательно.

Данное себе обещание позволило немного успокоиться. Колдун никогда не коснется ее. Никогда.

Кора, слишком хорошо знавшая свою подопечную, не спускала с Иссы глаз даже дома. Тянулись дни, однообразные и беспросветные. В первый девушка сожгла письма, что присылала мать. После этого у нее отобрали свечи и зачарованный искристый камень. Боялись, что она подожжет дом?

- Смирись, девочка, - только и сказала Кора, когда Исса отказалась есть. – Ты выйдешь за колдуна. Он вовсе не стар и не так страшен, как тебе кажется. В городе к ним относятся с уважением и очень ценят. Это селяне суеверны и боятся собственной тени. И он защитит тебя.

Девушка только качала головой. От кого ее было защищать колдуну? Глупая ложь.

Кора ушла.

А вечером к ним пришел гость. И Иссе пришлось выйти из комнаты.

- Меня зовут Дуваф.

Колдун все-таки был стар, но не дряхл. В сухом неказистом теле чувствовалась сила – такой проживет еще десяток лет, так что стать счастливой вдовой Иссе не грозило. Он был невысок и узок в плечах, плавен в движениях, но суетлив. И чем-то неуловимо колдун напоминал девушке змея.

Длинные волосы заплетены в косицы и стянуты на затылке желтым шнурком, одет он во все желтое, с вкраплением коричневого. Ткань лоснится. Дорогая. Из завернутых манжет торчат тощие запястья и узкие ладони, с тыльной стороны которых тянутся вены-змеи, и шевелятся, ползут куда-то при каждом движении пальцев. Ногти желтые - лаковые, как у девицы.

Иссу передернуло от одной мысли, что эти руки могут коснуться ее тела. Нет-нет, никогда.

Молчание затягивалось.

- Исса! – Кора нахмурилась, а в пухлых руках задрожал платочек. Она боится.

Иссе тоже страшно. С колдуном пришли тени и расселись, как зрители в круг сцены – по углам. И по полу тянуло холодом и сыростью, запахло землей и сухими цветами.

- Вы знаете мое имя, - наконец, тихо произносит она, не поднимая взгляда. Смотреть на Дувафа почти больно. И так хочется пить, что в сухом горле першит.

- Вижу, ты не рада мне, - голос у колдуна чистый, красивый даже. Таким бы песни петь. Колыбельные, убаюкивающие. – Ничего, понимаю. Я старик, а ты… такая молодая, такая красивая…

- Зачем вы приходили в мои сны? – Исса сжала кулаки и все-таки подняла взгляд. Не выдержала и отвела.

- В твои сны? – смешок. – Разве так можно? Я простой колдун, живу на отшибе у самого леса, немного разбираюсь в травах, умею задаривать духов… Только и всего. Твоя наставница сказала, что ты много читаешь. Легенды, мифы, сказки… Реальный мир он не такой. И я не умею ходить в чужие сны.

Против воли Иссе хочется верить этим словам. Да и разве такой голос может обманывать? Он обволакивает, дурманит…

Она тряхнула головой, сбрасывая наваждение. Сглотнула сухим ртом. Голодовка – это правильно, но от глотка воды вреда ведь не будет.

А Дуваф уже пододвигает к ней полную кружку настоя. Он сладок и пахнет яблоками и медом. Только на языке остается полынная горечь.

- Я уже был женат. Давно. Моя жена ушла после долгой болезни, и я никак не мог ей помочь. Тогда я покинул большой город… Мне хотелось покоя.

Желание заесть горчинку было раздражающе настойчиво, и Исса потянулась к ягодной лепешке. Вкусная. Аж пальчики оближешь.

- Я не выйду за вас.

Ахнула Кора. Зашипели возмущенно тени.

- В мое время слово родителя не обсуждалось, - колдун склонил голову набок. – Кому, как не произведшему на свет человеку знать то, что будет правильно для его дитя?

- Самому дитя.

В узких глазах под нависшими веками плескалась тьма – ледяная, безжалостная. По спине Иссы пробежали мурашки, дрогнули руки, сжимавшие лепёшку. Потек по тонким пальцам красноватый сок.

- Твоя дерзость пройдет, - Дуваф поднялся и тени скользнули к его ногам, как верные псы. – Я научу тебя быть покорной женой. Если ты откажешься есть – то я накормлю тебя силой. Решишь сбежать – путами стяну руку и ноги. Вздумаешь еще раз мне дерзить… - ледяные пальцы обхватила ее подбородок. – Вырву язык. Женщине он ни к чему. – Колдун медленно повернулся к Коре и та отпрянула. - Я думал сыграть свадьбу через несколько недель, в Ночь полных лун, но вижу, что тянуть не стоит. Подготовь ее, у тебя три дня.

Глава 6. Исса

В минуты слабости Исса думала о том, что будь жива мать, она бы не позволила ей стать женой такого чудовища. Она даже верила, что Кора откажет Дувафу – он ведь и ее напугал до полусмерти. Тщетные надежды.

Та, как и обещала, начала готовиться к отъезду. Дом пустел – исчезали памятные с детства вещи, а место их занимала тягучая тишина. И Исса чувствовала себя похороненной заживо – еще живой, но уже обреченной.

Колдун ей больше не снился. Но даже днем она постоянно ощущала его незримое присутствие. За ней следили тени, или же существа, обитавшие в них. Ночами она слышала их тихий шепот, от которого в животе стягивался тугой комок страха.

Три дня пролетели незаметно.

Сегодня с самого утра истопили баню. Запарили травы. Какие-то, Исса видела, прислал сам колдун, и к запаху ромашки и чистотела примешивались пряные горьковатые нотки.

В небольшой баньке стоял густой, горячий пар, от которого кружилась голова. Иссу раздели донага и терли, терли, терли. Потом семь раз обливали настоянной на травах водой. И чем дальше продолжалось это изматывающее таинство, тем менее реальным казалось девушке все происходящее.

Стоило прикрыть глаза, и она видела себя со стороны: у девушки тонкая талия, округлые бедра, длинные стройные ноги, волосы цвета льна рассыпались по белоснежной коже… и все тонет в дурманящей дымке. И даже сердце, кажется, бьется тише. Спокойнее. Только щиплет глаза, и текут по щекам слезы.

Бесконечное количество раз провели частым гребнем по ее волосам, так, чтоб не осталось ни одного спутанного. И стянули в тугую косу, закрутили вокруг головы. Впиваются шпильки, царапая кожу, но даже боль ощущается отстранено.  

Вот она уже в доме, и, наконец-то, можно вдохнуть полной грудью. Пахнет хлебом, мясной похлебкой и густо – яблоками и цветами. На столе, застеленном белой скатертью, букет из полевых цветов. Зачем? Все равно же повянет, стоит колдуну переступить порог.

Принесли платье. Холодная ткань стянула грудь, и кружево трет шею. Неудобно.

- Съешь, - пихает в рот вязкую кашу Кора. – День долгий, нужно подкрепиться.

Переслащено. Гадко. Но Исса послушно глотает, и одобрительно шипят тени в своих, уже обжитых углах. Послушная девочка, это хорошо…

Опекунша усаживает ее на низкую скамеечку, и подол стелется по полу, очерчивая призрачно-белый круг. Теперь только и остается, что сидеть и постараться не лишиться чувств.

Туман выветривается из головы, все делается четче, реальнее, больнее.

И Исса уже не смотрит на себя со стороны. Ноет затекшая спина – ее спина. Заходится в груди сердце – ее сердце. И руки… как же дрожат руки. Только ноги все еще будто чужие – не слушаются, немеют.

Она облизала пересохшие губы сухим языком. Надо бы попросить воды, но куда все делись? Помощницы, что старательно прятали глаза, разошлись, и вот в доме они снова одни с Корой. Та суетится, расставляет свечи. Толстые, янтарно-желтые, как змеиные глаза.

- Не нужно. Я сам все расставлю, - бархат, сквозь мягкость которого прорезает спокойная властность.

Исса вздрогнула и резко вскинула голову. Его голос изменился, как и манера говорить – стало в ней меньше чуждого, прихваченного из далекой страны, где он родился. Он и сам изменился. Вырос и раздался в плечах, стала шире грудь и крепче руки.  

И больше он не выглядел нелепо. Статный, с прямой спиной, иссиня-черными, как крыло ворона волосами. В гладких густых прядях прятались тоненькие косички, с плетенными в них черными же бусинами. И притаились, едва заметные, несколько темных перышек.

Его лицо тоже изменилось, хоть в чертах еще сохранилась юношеская мягкость. Разноцветные глаза – агатовый и янтарный – смотрят сосредоточенно и колко, тонкие губы поджаты – белесые на белом. Ян по-прежнему бледен, почти болезненно. Неправильно.

И одежду носит черную. Свободные штаны из простой, но добротной ткани, мягкие сапожки, рубаха навыпуск с зашнурованным под горло воротом – все по размеру, будто на заказ шито. Связка амулетов на кожаном шнурке – косточки, перья и бронзовая капелька застывшего янтаря.

На пальцах костяные кольца. Широкие, с вязью танцующих знаков.

Кора отступила молча. Сцепила перед собой руки и замерла у стены. Как же она постарела за последние дни – сердце Иссы кольнуло жалостью. Пухлое лицо осунулось, новые морщины залегли на лбу и возле губ. Опухли и без того тяжелые веки.

Исса отвела взгляд.

Ян тем временем закончил расстановку свечей – сплел из них не то замысловатую тропинку брачующимся в новую, безусловно, счастливую жизнь, не то вывел тайный символ. А потом просто щелкнул пальцами – костяной перестук колец – и вспыхнули язычки пламени. Синеватого, колдовского.

Приглушенно охнула Кора.

- Рассыпь это у входа, - Ян протянул ей тканевый мешочек. И видя нерешительность и страх женщины, пояснил. - Всего лишь заговоренная соль. Человеку не повредит….- но стоило мешочку упасть в дрожащую ладонь, добавил. – Однако, лучше все-таки на нее не наступать и не прикасаться… на всякий случай.

Глаза Кора сделались широкими от ужаса. Ну, надо же, а Иссу уверяла, что страх к колдунам – это суеверное для необразованных селян. При других обстоятельствах девушка рассмеялась бы.

У Яна дрогнул уголок губ. Улыбка? Презрение?

А потом он повернулся к ней. Взгляд скользнул по Иссе и сквозь нее. Равнодушный, пустой. Не узнал? Или узнал, но это ничего не значило? Да и правда, с чего бы ему помнить мимолетную встречу, случившуюся годы назад?

- Мы с твоей опекуншей будем свидетелями, что ритуал совершен правильно, - смотрел он куда-то Иссе за спину и в задумчивости покусывал губу. – Когда мастер Дуваф войдет – поднимешься. Встанешь рядом с ним. Ничего не говори, пока не спросят.

Глава 7. Исса

Алые ленты в тонких косах. Лицо покрыто тонким слоем желтоватой глины. Она уже подсохла и пошла трещинами. Жутко. Глаза обведены черным и выглядят, как бездонные провалы. Рот очерчен красным. И кажется, что за этой нарисованный маской скрывается и не человек вовсе – один из бесов-теней, что недавно плясали на стенах.

На колдуне длинный балахон, темно-синий с багряной вышивкой – точно пронзенное молниями грозовое небо.

Он остановился в дверях, окинул неспешным взглядом комнату и удовлетворенно кивнул. А потом двинулся к Иссе. И против воли, не чувствуя собственного тела, она поднялась навстречу. Встала по левую руку. Откуда только пришло это знание?

Отрешенно подумалось, что ничего уже от нее не зависит. Она просто кукла в умелых руках, надо лишь дернуть за ниточку, и Исса сделает все, что нужно. Как нужно.

А потом оказалось, что и думать ей тоже не полагается – цепочка мыслей оборвалась, и они рассыпались бусинами. Прочь. Исса чувствовала, как чужая сила вытесняет ее из собственного тела, дурманит разум.

Но так ведь нельзя!

И как потом Исса ни пыталась, но не могла вспомнить всего таинства. Оно ускользнуло из памяти. Было песнопение – язык незнакомый, тягучий, и мелодия все рассыпалась, не желая сплетаться в единый мотив. Символ, выложенный из свечей мерцал, грозясь погаснуть. А колдун стискивал ее ладонь все сильнее и сильнее, причиняя боль. Холод его пальцев проникал под кожу… Дуваф ломает ее волю, поняла Исса. Если поддаться сейчас, то шанса спастись уже не будет.

- Трижды ты должна подтвердить согласие стать моей женой.

Колдун смотрит на нее провалами глаз. И Исса открывает рот, чтобы сказать: «Нет», но с губ срывается:

- Да.

Нет, нет, нет. Трижды нет!

По лбу Дувафа катится пот, размывая маску. Его рука дрожит, и дыхание делается чаще.

Но губы сами уже размыкаются, чтобы вновь произнести согласие…

Из последних сил Исса прикусила язык и даже не ощутила боли. Только густая соленая жидкость наполнила рот. Молчать! Она будет молчать, чего бы это ни стоило. Пусть колдун убивает ее прямо здесь, сейчас. Какая разница – если она сделается его женой, то все одно ей не жить.

Молчание тянется неприлично долго. Краем глаза Исса видит, как хмурится Ян, как прижимает трясущиеся руки к груди Кора… чувствует, как вскипают за ее спиной тени и тянутся, готовые впиться острыми зубами, разорвать…

Ян цыкнул, и они отхлынули, точно волна.

Нарисованное лицо Дувафа искажается то ли от ярости, то ли от натуги. И Иссу пронзает боль, от нее темнеете в глазах, и сознание ускользает. Со стороны она слышит свой голос, дающий согласие стать женой колдуна. И еще одно – третье.

А потом ноги ее, наконец, подкосились. Исса бы упала – Дуваф и не думал ее поддерживать, напротив, разжал руку – но ее подхватили. Ян? У Иссы уже нет сил пугаться… чувствовать хоть что-то кроме обреченности, удавкой стянувшей горло.

- Отнеси ее в повозку, - голос Дувафа сипит. И сам он изможден, едва держится на ногах. – Я отвезу жену в ее новый дом.

Темнота, наконец, проявила милосердие и поглотила Иссу…

Дорогу она не помнила вовсе. Может и не было ее. Зачем колдунам кони и повозки, если они сквозь тени ходить могут. Шаг и – раз ты в другом месте. Исса читала о таком.

Она очнулась от щелчка.

Щелк. Вспышка перед сомкнутыми веками.

Щелк. Вспышка.

Щелк…

Исса открыла глаза. Ночь, чужой двор, укутанный в темноту. Она сидит на чем-то твердом. Ступени. А так хочется просто прилечь, закрыть глаза…

- Не спи… - Ян щелкает пальцами перед ее носом и вспыхивает синий огонек.

Маленькая мерцающая звездочка парит над ладонью, а вот их уже две, и они кружат-кружат-кружат… И пахнет как после дождя – свежестью, от которой в голове легко-легко. И легкая ее голова раскачивается, как колосок от дуновения ветерка. И сама Исса всего лишь травинка, но заканчивается лето, а значит, скоро ее короткой жизни придет конец.

Щека коснулась чего-то теплого и мягкого. Плечо? Пускай. Мужчина, сидящий рядом, пахнет дымом, солоноватой кожей и грозой. Он пытается отстраниться, но Исса сжимает его рукав – рядом с ним не так страшно.

Другой голос – шипящий, пропитанный ядом, как зубы змеи – врывается в ее короткое забытье. И сидящий рядом отстраняется, так резко, что Исса падает руками на ступени. Больно. Дуваф стоит над ней – глиняная маска, скрывающая лицо растрескалась, как кора старого дерева, размазалась вокруг рта краска. Он страшен. И в черных глазах тлеет злость.

Исса взглядом пытается найти Яна – сама не знает зачем. Может потому, что оказаться наедине с колдуном слишком страшно. Но того нигде нет. Ушел. Ну да, в первую брачную ночь третий – уже лишний.

Глава 8. Исса

Дуваф резко вздернул Иссу на ноги. Затрещала ткань.

- Пошли.

Со скрипом распахнулась дверь в дом, и в нос ударил травяной запах – горьковатый и душный. С Иссой не церемонились – больно подхватив под руку, колдун волок ее следом сквозь темноту узких коридоров. Витая лестница наверх. На втором этаже – почти чердаке – низкий потолок и приходится пригибаться. Длинный коридор и самая дальняя дверь. На ней тяжелый засов, скрип петель, и девушку вталкивают в комнату.

Все освещение – от окна у противоположной стены. Но луны сегодня светят ярко и небо безоблачно. Кровати нет, постелено прямо на полу, рядом низенький длинный столик, а может скамейка. Вот и всё убранство.

Дуваф с грохотом захлопнул дверь, и Исса вздрогнула. Она ведь и не представляла никогда какой та будет, ее первая ночь с мужем. Хоть Кора и воспитывала девушку в строгости, о том, что происходит между мужчиной и женщиной после свадьба она знала.

Кричать? Плакать? Просить? Духи всемогущие, она была готова даже упасть на колени, если бы знала, что это поможет. Но колдун не отпустит, не пощадит. Теперь Исса принадлежит ему…

Нет! Она не давала согласия! Этот брак – обман. И человек этот не имеет на нее никаких прав.

Только Дуваф считал иначе. Он шел к ней медленно – растягивал удовольствие? – и Исса отступала, пока не ощутила спиной стену. Больше деваться некуда.

Удара она не ожидала. Кора никогда не била ее, даже не кричала. Щеку обожгло болью, голову мотнуло и на несколько мгновений потемнело в глазах.

- Я обещал научить тебя быть хорошей женой? – лицо колдуна было так близко, что его нос едва не касался ее щеки.

От него пахло старостью, желудочными болезнями и болотной глиной.

- Вздумала сопротивляться… напрасно. Мне много лет, и времена, когда я ценил в женщинах характер и строптивость давно прошли. Ты будешь покорна. Будешь служить, как и полагается жене. И тогда, возможно, я и смогу защитить тебя, как и просила твоя мать, - пальцы вцепились ей в подбородок, вынуждая смотреть в лицо. – Плачешь? Противен тебе? Глупая девчонка! Ты ничего не знаешь…

- Так расскажите.

- Когда придет время. Правду нужно заслужить, - красные губы расползлись в оскале. – А сегодня ты меня очень рассердила.

А ведь он тоже едва на ногах держится. И руки дрожат. Много сил потратил вовремя насквозь фальшивого ритуала бракосочетания – не так-то просто оказалось справиться с обычной девчонкой. Эта мысль оказалась приятной, и Исса едва не улыбнулась – спекшиеся от крови губы не позволили.

Но Дуваф что-то прочел в ее взгляде. Ноздри раздулись, дыхание сделалось хриплым, злым, как у цепного пса, почуявшего возле калитки чужака. Пальцы сильнее сжались на подбородке, с силой запрокидывая ее голову назад. А потом, как в кошмарном сне, его рот сомкнулся на губах Иссы. Она испуганно дернулась, но колдун всем телом придавил ее к стене. И без того ослабевшая, она не могла даже пошевелиться.

Ничего более гадкого Исса и представить не могла. Ее разбитые губы сдавили, вырывая стон боли, и внутрь тут же скользнул чужий язык, заполняя рот.

Исса оцепенела, забыв, что нужно дышать. Зажмурилась, молясь всем духам лишь об одном – чтобы это скорее закончилось.

Дуваф оторвался от нее, тяжело дыша, глаза его блестели, краска размазалась по лицу. Чудовище. Взгляд его потек вниз, к туго обтянутому шелком телу. Рука, стискивающая подбородок, разжалась и последовала за взглядом. Замерла на груди. Сдавила. Жадно и нарочито сильно, желая причинить боль.

Дувафу пришлось отстраниться, и, почувствовав свободу, Исса снова дернулась из последних сил. И почти вырвалась. Почти. Мужчина, что считал себя ее мужем, ухватил подол ее платья, намотал на кулак, притягивая девушку к себе и одновременно оголяя ноги.

- Пусти! – Исса все-таки закричала. – Ты не смеешь! Ты обманщ…

Желтая иссушенная ладонь стремительно взвилась возле ее лица, сжимаясь в кулак. Вырывая из Иссы голос. Горло точно ледяной водой опалило. Девушка захрипела от боли, открыла беззвучно рот...

Она онемела!

- Это твое первое наказание, - колдун опирался стену, его трясло. – Право говорить тоже еще нужно заслужить… - мутный взгляд вернулся к ее обнаженным ногам. Второй рукой мужчина так и продолжал стискивать платье. – А сейчас покажи-ка мне…

Он не договорил, рванул Иссу на себя, явно не рассчитав своих сил, качнулся и начал заваливаться назад, продолжая тащить ее за собой. Девушка беззвучно вскрикнула, затрещало кружево, брызнули искры бисера… Она упала на пол, рядом с колдуном, быстро сориентировалась и, перевернувшись на живот, поползла прочь, пытаясь отбрыкиваться ногами.

Дуваф зашипел. Зашипели тени, преграждая Иссе путь. Не убежать. Некуда.

Плевать. Пусть хоть убивают, лишь бы не это… не с этим…

Уползти не удалось.

***********************************************Обращение к читателям**********************************************

Глава 9. Исса

Дуваф нагнал ее, когда Исса почти дотянулась до двери. Придавил коленом к полу. Он шипел и ругался, называя ее самыми грязными словами. Теперь милосердия ждать точно не стоит, поняла Исса. И все же чувствуя его слабость, она продолжала бороться.

Ей задрали подол.

- Утихни, иначе хуже будет. Я только посмотрю… пока только посмотрю…

Ледяные пальцы сжали нежную кожу, оставляя синяки, и поползли выше. Исса плакала беззвучно, но на нее не обращали внимания. Ладонь замерла на бедре, рядом с родимым пятном. Большое, с раскиданными пятнами точек, образующими непонятный узор, оно верно показалось колдуну уродливым. Это хорошо.

Он потер его пальцем. Надеялся стереть? Исса дернулась от боли и отвращения.

- Уже стало видно… Плохо. Даже колдовство не может сдержать… Но я уж позабочусь о тебе, Исса. Спрячу. Только попроси…

Старик скатился с нее и тяжело поднялся, держась за стену.

- Я оставлю тебя, но ненадолго.

Щелкнул с обратной стороны засов. Удаляющиеся шаги. И собственные беззвучные рыдания.

Исса свернулась на полу, не в силах даже пошевелиться, и обхватила себя руками.

Родимое пятно, вопреки названию, появилось у нее не с рождения. Во всяком случае, пока ей не исполнилось десять лет, Исса его не замечала. Может оно было очень бледно, а она невнимательна? Лиловые пятна, проступающие на коже, она увидела случайно. Это не были синяки – не болели, даже если надавить. Тогда подумала, что грязь. Но та не отмывалась, чем бы девочка ни терла.

Испуганная, Исса бросилась к Коре. Она больна и скоро умрет?

Та рассматривала пятнышки внимательно, поджав тонкие губы. Что-то неразборчиво шептала, кажется, припоминая всемогущих духов. А потом сказала, что от этого Исса не умрет, но все равно это нехороший знак – печать духов – и он может принести несчастье его обладательнице. Поэтому строго-настрого запретила показывать ему кому-либо и даже просто упоминать.

В тот же день она отправила в город письмо. Ответ пришел незамедлительно, но это письмо Кора так и не отдала Иссе, а после и вовсе сожгла. Вместе с ним прислали деньги – девочка видела, как прятала в кошель золото Кора и как уходила с ним в сумерках.

Через день у них в доме появилась сильно пахнущая мазь. Колдовская, сразу поняла девочка. Но раз родимое пятно оставили ей духи, то и обычное лекарство тут не подойдет.

Снадобье втирали в кожу дважды в день. Пятнышки не проходили, но стали очень бледными, чуть заметными. С годами Исса так к ним привыкла, что пропустила, когда они снова начали темнеть. И мазь больше не помогала…

Исса замерзла и перебралась все-таки на кровать, укуталась тощим одеялом, пропахшим пылью. Слезы кончились. Она лежала, глядя в низкий скошенный потолок и пыталась не думать, потому что мысли, посещавшие голову, были одна другой страшнее. Но даже на то, чтобы бороться с ними, сил не осталось.

Она чувствовала себя выпитой досуха, почти неживой. В тенях, что расселись по полу, и то было больше жизни. Они перешептывались меж собой, и голоса их чудились полными осуждения. Дом дышал, вздыхал протяжно, скрипел половицами и ступенями – и каждый раз сердце Иссы замирало. Но никто не приходил.

В горле пересохло невыносимо, и хотелось есть. Сон не шел, да и засыпать она боялась. Даже просто сомкнуть веки было страшно – чудилось, что тогда тени бросятся на нее всей стаей и…  Да и пусть бы растерзали, пусть бы выпили остатки сил. Умирать уже не так страшно – страшнее остаться жить тут, с колдуном.

Тени кивали – закрывай, закрывай.  Мы не убьем, и все не выпьем, только самую малость… Им ведь тоже холодно, и хозяин не кормил давно – вон как они отощали. И надо-то им немного – капельку человеческого тепла. От крови бы они тоже не отказались. У Иссы ее достаточно, почему бы не поделиться? На всех хватит и ей самой еще останется.

Ночь была бесконечной. Самой страшной в жизни, возможно – самой первой в череде таких же ночей.

Щелкнул, отворяясь, засов, и у Иссы в груди все оборвалось. Сжалось сердце и тут же пустилось вскачь. Как же так? Не было же шагов! Она бы услышала….

Дверь открылась, впуская темный силуэт. Он замер на пороге, чуть склонив голову – Исса видела краем глаза, боясь просто повернуть голову. Может он решит, что она спит и уйдет. Наивная глупость! Не для того, он вернулся…

- Пшли прочь! – сквозь зубы процедил вошедший.

И тени всполошились, заметались по комнатке в поисках убежища. Не выйдет – здесь так тесно и пусто, что и спрятаться не куда.

- Пшли, я сказал. И чтоб не возвращались.

Тени жалобно запищали, расползаясь, точно побитые щенята. И Иссе даже стало их жаль. Совсем немножечко. Они же ни в чем не виноваты…

- Завтра сам накормлю, - будто смилостивившись, бросил человек.

Тени исчезли, и тут же стало свободнее дышать. А еще стало светлее. И Исса все-таки повернулась. Слух не подвел – в дверях стоял не Дуваф.

Глава 10. Исса

Тьма стелилась по его широким плечам, стекала вниз и, казалось, что у Яна за спиной черные крылья.

Ян. Зачем он пришел? Ночь на дворе… Закончить то, что колдун не сумел? Кто знает, как у них принято… А она потом и пожаловаться на сможет – немая же. Да и кому жаловаться? Дувафу? Исса тряхнула головой – мысли совсем распоясались и предлагали варианты один мрачнее другого. Всемогущие духи, уж не с ума ли она сходит?!

Исса не ощущала угрозы, но все же подобралась, готовая ко всему. В кулаке она сжимала шпильку – не самое хорошее оружие, но все же лучше, чем ничего.

Ян щёлкнул пальцами и над ладонью взвился уже знакомый огонек, осветив синим комнату. В свободной руке обнаружился небольшой поднос, прикрытый тканью. Он поставил его рядом с постелью, огляделся и, проигнорировав лавку-стол, уселся на пол у стены.

Молчание.

- Он не придет, - Ян говорил тихо, и приходилось прислушиваться. – Израсходовал слишком много сил, придется восстанавливаться… - и, отвечая на незаданный вопрос, добавил. – Сон, еда, лунный свет, лес – самые простые и безвредные способы восстановить энергетический баланс. Есть и иные, но применение зелья и заряженных амулетов в таких случаях может быть чревато…Кхм… Я просто хотел сказать, что мастер Дуваф спит и проснется еще нескоро.

Исса молчала. На языке крутились десятки вопросов, и она испытывала почти физическую боль от того, что не может их задать.

- Я принес немного еды. Ты должно быть голодна.

Интересно, это он сделал по распоряжению учителя, чтобы не дать пленнице испустить дух? Не похоже. Если уж Дуваф, забыв о безопасности новоиспеченной жены, оставил с ней стайку голодных сущностей, то и об остальном вряд ли вспомнил.

 Исса скинула тряпочку, прикрывавшую поднос. Лепешка с козьим сыром и вода. Родниковая, сладковатая, холодная даже. Исса глотала жадно, и чудилось, что ничего вкуснее она не пила. А вот лепешка оказалось жестковатой и клеклой. Кто же так готовит? Наверняка, сами, ведь найти помощника по хозяйству, когда ты – колдун, и к тебе близко подойти боятся, ох, как непросто.

- То, что ты сказала перед началом церемонии… Как это может быть правдой? – Ян перекидывал на ладонях пламя и не отрывал от него взгляда. – Мастер Дуваф… сложный человек, но… он не стал бы неволить. Мы вместе были у твоей матери, она подтвердила твое согласие.

 Исса встрепенулась. Ян видел ее мать! Говорил с ней.

- Я мог бы подумать, что ты просто испугалась в последний момент… и решила соврать, - он мотнул головой, точно отгоняя эту крамольную мысль. - Но я видел: во время ритуала… происходило что-то неправильное, - Ян резко вскинул на нее взгляд. – Или мне просто хочется так думать? Хочется думать, что… - Ян оборвал себя на полуслове, будто испугавшись того, что хотел сказать. Закусил губу и сжал огонек, рассыпавшийся искорками. - Что ты не та, кто выходит за старика ради его богатства.

Исса молчала, слова, что она не могла произнести комом стояли в горле. Ян предлагал ей помощь? Поверил ей или хочет верить. Это единственный шанс на спасение… хотя бы на надежду. А она молчит, крошит в стиснутых пальцах лепешку и молчит.

Ученик колдуна бесшумно поднялся. Только что сидел, а вот уже на ногах.

- Я пойду, мне нельзя здесь находиться. А ты доедай, потом все заберу. Поспи, никто не потревожит… Исса.

И на миг замер на пороге, будто хотел, чтобы она остановила.

Не остановила. Не смогла.

Беззвучно сорвалось с губ его имя. Он не услышал, ушел. Щелкнул тяжелый засов.

А она готова была кричать, что помнит… помнит тот летний день, помнит тепло его пальцев на запястье и следы ягодного сока в уголках губ. Помнит его имя. Помнит обещание, данное будто бы в шутку.

И ей нужна помощь! Очень нужна его помощь. Потому что никого кроме него – мальчика из далекого воспоминания – у нее и не осталось.

Глава 11. Исса

Проснулась Исса поздно. За окном ярко светило солнце, только лучи его неохотно заглядывали внутрь, оттого в каморке царил сероватый сумрак. Пыльно, паутина по углам – серебристая, плотная. Пахнет затхлостью и мышами, а вчера она и не заметила.

Воспоминания о прошедшей ночи были смутными, болезненными. Если бы Исса не проснулась в этом месте, то не поверила бы, что все это произошло наяву, а не в кошмарном сне. Но нет, ныли разбитые губы, а в ладони они так и сжимала шпильку. И платье порвано – хотя его ни капельки не жалко. Если найдет во что переодеться – выбросит без жалости.

Во что – нашлось здесь же. Пустой поднос пропал, зато у двери появился очень знакомый сундучок. Исса бросилась к нему – так и есть, ее одежда! Кора собирала. Платья, белье, кое-какие украшения, обувка и даже гребешок.

Девушка скинула свадебное платье и, выбрав самое скромное из присланного, надела. Переплела косу. За каждодневным ритуалом легче было не думать о настоящем, о том, что делать дальше.

Звук привлек ее внимание, и Исса обернулась. Большой черный ворон сидел на окне и, казалось, рассматривал, склонив на бок голову. На подносе еще оставались крошки от вчерашней лепешки, и Исса, собрав их в ладонь, кинул на пол под окном. Птица приподняла крылья и, вытянув шею, каркнула. Или усмехнулась. Иссина подачка насмешила. Не за хлебом она сюда прилетела.

Ворон спрыгнул на пол, но вовсе не за крошками. Поймал клювом одну из рассыпавшихся прозрачных бусин, последний раз глянул на Иссу – показалось, что насмешливо – и был таков.

Она подскочила к окну. Взору открылся широкий двор: тут и сарайчик, колодец свой, и грядки с какими-то травками, и даже лохань для стирки. Яблони виднеются. А еще внизу обнаружился Ян. Босой, в свободных штанах и распахнутой на груди рубашке. И волосы растрепаны, а в них перья и бусинки, монетки блестящие.

Исса не ошиблась, кому принадлежал ворон. Тот, покружив для порядка над двором, уселся хозяину на плечо, уронил в протянутую ладонь бусину. Хрипло закаркал, тряся взъерошенной головой. Никак жаловался на куцую подачку.

Ян улыбнулся и поднял взгляд на Иссу. Махнул рукой, мол, спускайся.

Дверь и правда оказалась не заперта.

Темный, узкий коридор, вдоль стен пушистые пучки с травами. Мелиса, зверобой и чистотел, кровохлёбка, бесогон… один из сухих пучков затрясся, и из-за него выскочило что-то черненькое, не больше мышки. Посмотрело на девушки красными глазками и проскочило сквозь стену.

Страшно? Страшно, но уже не так, как ночью. Ян ведь обещал, что ее не тронут. Да и днем дом не выглядел таким уж пугающим. Да, он продолжал быть странным, иным. Живым. Он присматривался к Иссе, не враждебно, но с ревностью. И когда под ногами вдруг протяжно скрипели крепкие, казалось бы, половицы, сердце у нее в груди сжималось.

Лишь бы Дуваф не услышал, не проснулся!

Где выход, дом тоже подсказал сам. Скользнул под ноги солнечный зайчик и заскакал, запрыгал перед ней, маня за собой. Дверь наружу открылась бесшумно, а ведь вчера, когда она впервые попала в дом, та скрипела. И Иссе невпопад подумалось, что возможно она и смогла бы здесь жить… неплохо даже жить, если, конечно, прибраться хорошенько. А она бы прибралась и обед сготовила вкусный – она хорошо готовит. Только не для Дувафа…

День был теплый, безоблачный, пахнущий яблоками. Одно из них, с наливным боком, с хрустом жевал Ян, сидя на краю колодца. Исса пошла к нему, остановилась в нескольких шагах, сцепила перед собой руки, как часто делала Кора, когда волновалась.

- Если хочешь умыться, я набрал воды, - указал он на полную лохань. – Отхожее место, за домом… Вообще, можешь осмотреться тут.

Исса кивнула, но с места не двинулась.

- Мастер Дуваф еще спит и сомневаюсь, что проснется раньше сумерек, - парень подбрасывал на ладони надкусанное яблоко и на Иссу опять не смотрел.

А вот она на него смотрела. Если бы не бледность – может быть Ян болен? – она бы назвала его красивым. Даже несмотря на разноцветные глаза под насупленными бровями. При свете дня один был цвета переспелой вишни, другой – прогретого на солнце речного песка.

- Я не должен был приходить вчера, - он сжал яблоко в ладони. – Не должен был сомневаться в учителе. И говорить все это не должен был.

Важно расхаживающий по крыше колодца ворон, каркнул. Поддерживал или обвинял в малодушии?

Исса только безмолвно открыла рот – точь-в-точь выброшенная на берег рыба. Да что он такое говорит! Как смеет сейчас, когда уже подарил ей надежду!?

- Он считает, - кивок на ворона и кривая усмешка. – Что я просто завидую. Не умею смиряться…

Если бы могла, Исса спросила бы, чему именно должен завидовать Ян: то, что у Дувафа есть жена или что его жена – Исса? Да и что за глупая мысль! С чего Яну хотеть именно ее?..

- Я никогда не желал чужого, - Ян отшвырнул яблоко, и с глухим треском оно ударилось в забор. – Но в чем-то он прав, я не беспристрастен.

В черных волосах блеснула бусина с Иссиного платья.

Глава 12. Исса

Яблоки, что росли в саду у колдуна, были приторно сладкие, казалось, вместо сока по губам стекает прозрачный мед. Их аромат дурманил.

Жарко. Ни ветра, ни облачка на высоком белесом небе. Даже тише переговариваются птицы – слушают далеко ли гроза. Исса припала к щелке в заборе. Там, где макушки деревьев касаются неба, нарождались иссера-синие тучи.

Ворон сидел на воротах и не сводил с девушки глаз. Под этим осуждающим взглядом – во, что ты втягиваешь моего хозяина, случайная женщина – было неуютно. Из тени под крыльцом за ней следили. Сбились кучкой и шептались. Вот же неугомонные создания! Сегодня голоса их звучали благодушнее – существа были сыты и благодарны за это Иссе.

С глухим хлопком упало на землю яблоко. Дернул головой ворон. Зашелестел листвой первый порыв пропахшего дождем ветра.

Исса как раз успела дорезать в глубокое блюдо яблоки. Сполоснула в холодной воде липкие пальцы, приложила холодные ладони к лицу.

Яна она нашла на кухне. На плоском зачарованном камне кипела кастрюля с супом… точнее чем-то отдаленно его напоминающим. Сам он возился с тестом. Жидковато выходило, из такого пироги хорошими не выйдут.

Исса водрузила тарелку на стол и жестами показала, что поможет. Ян сопротивлялся недолго, выглядел он уставшим, по бледному лбу стекал пот. А ведь в доме вовсе не жарко.

Он не ушел далеко, уселся тут же на лавку. Смотрел на то, как хлопочет Исса задумчиво, не говоря ни слова. А ей нужно было отвлечься. Привычные дела успокаивали, и, погрузившись в них, она почти забыла, где находится. Налепила пирогов – и ничего, что руки немного трясутся – и отправила печься.

Тем временем доварился суп, Ян достал ржаные сухари и две тарелки, стряхнул со стола старые крошки – уборку господа колдуны не жаловали – и предложил:

- Пообедаем?

Пророкотал первый раскат грома – гроза надвигалась. Небо потемнело, налилось густой синевой, как спелая слива.

Есть Иссе не хотелось, но она налила по тарелке супа себе – самую капельку – и Яну. Села напротив. Обманчивое спокойствие. И ложку не донести до рта – трясется рука.

…Ян вскинул на нее растерянный взгляд и замер, не зная, что предпринять. Исса плакала беззвучно, текли по щекам слезы, капая в нетронутый суп. Она бы и рада остановиться, сделать вид, что сильная и ей не страшно. Ведь стоит поддаться слабости и пути назад не будет. Но сейчас это было выше ее сил. Она слабая, беззащитная и совершенно не знает, что предпринять. И слезы не приносили даже подобия облегчения.

Исса, как во сне, поднялась из-за стола, закрыла лицо руками. Издалека доносился перестук капель – начался дождь. Темный коридор – прибежище теней – она преодолела бегом. Распахнула дверь.

Шаг с крыльца.

Еще один.

Крупные, холодные капли с силой бьют по хрупкому телу. Грохочет уже совсем близко. Вспыхивает молния, окрашивая небо в цвет засохшей крови.

- Исса! – Ян стоял в дверях.

Пусть смотрит, теперь и не поймешь слезы ли на ее лице или дождь. А гроза… гроза ее не пугает. И алые молнии-змеи, что ползут по почерневшему небосводу. Пусть жалят, если хотят. Пусть.

Прикосновение пальцев к предплечью, и сквозь мокрую, прилипшую к телу ткань, они чудятся раскаленным.

- Пошли в дом.

Лицо Яна серьезно, но глаза смотрят встревоженно.

Я не твоя забота. Уходи. Не хочу, не желаю верить в помощь, которой не будет. Моей матери были безразличные мои чувства, Коре, что воспитала меня, тоже… Так какое же тебе дело до меня, Ян? Ничего со мной не случится. Уходи!

Он стоит. Сжимает ее руку и не отрывает взгляда. Черные пряди прилипли к бледному лицу, дрожат капли дождя на ресницах. Грохот и алая вспышка. Ловит блики бисер в волосах.

- Так, так, так… - шипящий, пропитанный ядом голос.

Ян вздрагивает, разжимает пальцы. В том месте, где его пальцы касались руки, холод ощущается сильнее.

На крыльце стоит Дуваф. На лице – ни следа усталости, в глазах – черная ярость.

- Моя жена и мой ученик… - он скрипит желтыми зубами и стискивает дверной косяк. – Неблагодарный! Думаешь, я не знаю, что происходит в моем доме, пока я сплю? Думаешь, не вижу, как ты смотришь на нее? Не слышу, что говоришь? – И Ян отступает еще на шаг. – Восемь лет я отдал тебе, мальчик. Восемь лет и все знания, что накопил за долгие годы, требуя взамен лишь верности и уважения. Неужели это так сложно?

Колдун спустился с крыльца и замер на нижней ступени. Шаг его легок, будто и не было за плечами прожитых лет. Исса смотрела на него, не в силах отвести взгляд, не в силах пошевелиться.

- Завтра утром ты уедешь, - на ученика он больше не смотрел. – Срок твоего обучения подошел к концу. А ты, жена, сейчас пойдешь со мной.

Он манит ее тощим пальцем, и Исса идет, не чувствуя ног.

- Время продолжить то, на чем мы вчера остановились.

Дуваф впился ногтями ей в руку и потащил за собой.

В дверях она обернулась – Ян сгорбившись стоял под дождем, нахохлившийся, словно ворон. И на нее не смотрел.

Глава 13. Ян

Привратницу он встретил на затерявшемся посреди бескрайнего моря скалистом островке. Ян оказался там с человеком, которому его продали за жалкие медяки, просто, чтобы избавиться от «порченного» - отмеченного иной стороной мальчишки. У родителей ведь были и другие дети - нормальные.

Ив был странствующим лекарем. С ним Ян провел почти год: деревушка за деревушкой, ночевки под открытым небом, голод и холод. Однако это было хорошее время. Ян был свободен. Он говорил с духами, а они, вечно занятые, отвечали ему.

Они и стали первыми его друзьями.

О том, что Ян должен покинуть это место, сказали тоже духи. Они никогда ничего не объясняли, не стали и в этот раз – он должен отправиться в плавание. Далеко. Через Туманный остров. 

Что это за остров Ян не знал, не знал и Ив. И все же последовал за учеником, может, верил, что там, куда указали духи, и он найдет лучшую жизнь.

 Корабль, на котором плыли Ян с Ивом, попал в сильный шторм и стал тонуть... 

…Волны вынесли их с Ивом на камни возле самого берега. Здесь были тихо – даже обостренный слух Яна не мог уловить ни звука. Тут не жили духи – он и не знал, что существуют в мире такие места. Густой, молочный туман стлался над землей. Из него, казалось, были сотканы и скалы, и хрупкие кривоватые деревца, изломанные ветрами.

Все вокруг мнилось нереальным, точно он попал в сон.

Скалу, из которой бил родник, они нашли под конец первых суток. Изможденные, голодные и замерзшие. Вода пахла металлом и обжигала язык - Ян выплюнул всё, не проглотив и капли. Ив пил долго, жадно, будто не ощущая странности. Он умер еще до рассвета. 

И Ян остался один. Он ждал, сам не ведая чего. Не могли же духи над ним просто посмеяться, отправив на верную смерть? Или могли?..

Она появилась, когда он склонился над водой, подставив под ее холодные потоки ладони - Ян так хотел пить, что стало почти все равно. Незнакомка была древней – плоть от плоти соли морской. Как не силился потом Ян, но вспомнить, как она выглядела, не мог. Иногда ему казалось, что лицо ее постоянно менялось. Иногда – что и не было лица вовсе, лишь серая тень, испещренная будто бы хлопьями снега.

- Зачем ты пришел? – спросила она, усаживаясь рядом.

От нее пахло морем, грозой и снегом с вершин гор.

Зачем? Ян знал, что то, как он ответит на этот вопрос очень важно. Искал ли он лучшей доли, как Ив? Нет, Яну нравилась та неказистая жизнь, что у них была. Ему принадлежали все дороги мира, все истории, которыми готовы были поделиться духи.

 - Это была еще одна дорога… - тихо сказал он. – Просто дорога.

Женщина улыбнулась – во всяком случае, так помнилось Яну.

- Про дороги я знаю многое, родившийся в ночь Ворона, - она потрепала его по волосам. – Особенно про те, что пересекают миры. Когда-то я пыталась подчинить их и сама попала в плен. Вечно на распутье, всегда ни там и ни тут. Но ты ведь пришел не для того, чтобы слушать старушичьи байки.

Ян пожал плечами, ничего против он, в общем-то, не имел.

- Зачем вы убили Ива?

- Я никого не убиваю… просто некоторых я не желаю спасать. Пошли.

- Куда?

Она пожала призрачными плечами:

- На еще одну дорогу, - и взяла его за руку. Пальцы у Привратницы были жесткими и сильными. – Ты ведь странствующая птица, мальчик. Как и я когда-то.

Они шли через туман. Иногда в нем Яну мерещились города – похожие на те, что он видел, и вовсе не узнаваемые. Иногда – руины из камня, костей или железа. Он видел великанов с одним глазом и карликов с длинными бородами, что жили в глубинах гор, видел красивых людей с острыми ушами и тех, кто пил кровь.

- Что это?

- Иные миры, - просто ответила Привратница. – Их много. Одни похожи на тот, в котором живешь ты, в других ты не нашел бы ничего знакомого.

- Я не знал, что миров много. Их тоже создали боги?

- Боги? – провожатая задумалась. – В мире, откуда я пришла не верили в богов. Мы верили в науку, - смешок. – И вот я тут. Призрачная привратница, ни живая и ни мертвая.

- Расскажите?

Она заговорила, когда Ян перестал ждать:

- Мир, в котором я родилась по развитию намного опередил тот, что мы оставили за спиной. Опередил многие из известных миров… Все. Прогресс, достижения науки и техники, генная инженерия, оружие, разрушительную силу которого ты и помыслить не можешь, - откровенно говоря, Ян вообще с трудом понимал, о чем говорит эта странная женщина. Но слушал и запоминал, чувствовал, что когда-нибудь эти знания пригодятся ему. – Мы отправились покорять космос… но разумная жизнь оказалась намного ближе. На нашей собственной же планете. Мириады разумных жизней. Теория множественности миров подтвердилась, правда, не совсем так, как видел это ее создатель. И мы нашли способ путешествовать по ним. Телепорты… особые врата, открывающие дорогу сквозь толщу материи… ты все равно не поймешь, - Привратница тяжело вздохнула. – Мы наблюдали, иногда вмешивались – привносили свою культуру, экспериментировали…  Много всего было. Часто вмешательство не проходит бесследно, а аборигены оказывались не готовы к нему. А мы искали… пытались понять, почему наш мир ущербен.

Глава 14. Ян

Ян смутно помнил свою жизнь до. Иногда казалось, что это все: маленькая хижинка в горной деревушке, родители, Ив, разговоры с духами до самого рассвета, туманный остров и Привратница – ему только пригрезились. Возможно, так оно и было…

Он провел в бреду – на границе жизни и смерти – несколько недель. Его нашли в черте городских стен без сознания. Что мальчик одарен поняли сразу, благо в Белом городе хватало тех, кого называли колдунами. Его выхаживали в самой Белой башне.

Ян выжил, но был слаб. Первые два года он жил и обучался вместе с другими одаренными детьми, но всегда был чужим, слишком непохожим на других. Учеба давалась ему сложней. Не потому что он был менее одарен. Его сила, которую он запросто мог использовать интуитивно, не желала подчиняться правилам. Зажечь огонь? Яну было достаточно просто пожелать этого. Но так было не положено – сначала медитация, визуализация, потом уже позволялось трансформировать силу по своему усмотрению.

В том мире, который возможно только приснился ему в горячке, не нужно было подчинять силу. Она и так принадлежала тебе. Сколько влезет. Нужно просто попросить.

Закончилось все тем, что мальчику нашли учителя. Мастер Дуваф долго жил в большом городе и даже какое-то время служил местному князю. Его уважали.

Тот оказался плохим учителем, и, как позже понял Ян, он нужен был ему совсем для другого. И – смирился с этим. С ценой, что пришлось платить.

Дуваф, и правда, многое знал, но вот делиться знаниями не спешил. Даже крупицы их нужно было заслужить. Но Ян был терпелив. Он умел наблюдать и примечать. Его не пугали бессонные ночи за томами хоть по травоведению, хоть по бесологии. Он выучил две тысячи трав и знал имена трех сотен бесов: от тех, что прячутся в тенях и не выносят солнечный свет, до тех, кто разгуливает среди людей и остается незамеченным.

Он знал, как задабривать духов. Хоть они больше никогда не разговаривали с ним – может в этом мире они не обладали голосом? – он всегда ощущал их присутствие. Он знал пять сотен узелков и столько же плетений: от защитных, до тех, что привлекают желаемое. Ян разбирался в камнях и заклятиях. Выучил символы трех тайных алфавитов и знаки силы…. Ему нравилось учиться.

 И все же он мечтал о том дне, когда время его учебы подойдет к концу. В этом году ему исполнился двадцать один год, а значит, уже очень скоро он будет свободен. Думать об этом, о десятках дорог ждущих его, было сладко. Одно лишь омрачало это ожидание.

У нее были синие, как море, глаза. И волосы, цвета льна. Она любила улыбаться и слушать ветер. Рассказывал ли он ей те же истории, что слышал от него Ян? Она любила зеленый цвет и ромашки. И почти каждый день приходила на холм за поселком.

Когда-то в шутку она назвала ему свое имя, даже не зная, что это значит. А может в этом мире – иногда Ян путался, что было настоящим, а что он принес с собой из грез об иной жизни – это ничего и не значило.

Исса.

Конечно же, девушка давно забыла об этом.

Она станет женой его учителя. Это прозвучало как приговор. Приговор его глупым мечтам. Она согласна, подтвердила ее мать, женщина с холодным пронзительным взглядом. Было в ней что-то неправильное… Но что именно, Ян не успел понять.

Он надеялся уехать до того, как состоится свадьба, но Дувафу нужен был свидетель на таинстве. Тот мог бы попросить кого-нибудь из колдунов через Ковен… но зачем, если у него под рукой есть почти готовый. Свой.

Позже у Яна появилось иное подозрение, почему тот выбрал именно его – надеялся, что вчерашний мальчишка не поймет, что процедура нарушена. Да Ян бы и не понял, если бы на месте Иссы была другая девушка. Слишком уж хотелось ему верить – до последнего – что она… не такая.

А может все же он увидел то, чего и не было. Принял страх невесты перед столько важным шагом за что-то иное. 

Ян колебался. Ощущая себя предателем за то, что смеет худо думать об учителе и за то, что не откликается на зов о помощи Иссы. В итоге он дал себе слово первым же делом отправиться в Ковен и рассказать о своих подозрениях. Они не оставят это без внимания. Будет проведение проверка, и если Дуваф правда с помощью силы заставил Иссу дать согласие, то это вскроется. Брак признают недействительным, и Исса будет свободна. А Дуваф понесет заслуженное наказание.

Да, Ян сделает все правильно.  

…Дождь, что есть силы колошматил его по спине, по плечам, по голове. Бил по щекам, точно пытался добудиться.

Перед Яном были две дороги: правильная и… еще одна. Просто дорога. Его дорога. И если он ступит на нее, то закон больше не будет на его стороне. Что ж, если будет нужно, он понесет наказание…. Потом.

Он позволил – все эти годы позволял! – Дувафу пользоваться его силами, он же и заберет их назад.

Ян мысленно ухватился за незримую нить, по которой утекала его магия, и рванул, разрывая связь. Боль отозвалась во всем теле, заставив согнуться. Он ухватился за перила, покачнулся. Нужно было перетянуть пуповину, чтобы через нее не вытекали силы. Но это заняло бы время, а его не было.

И Ян, пытаясь не думать о пульсирующей боли в груди, вошел в дом.