Среди огнистых камней

ПРЕДИСЛОВИЕ

Эта книга для того, кто ищет необыкновенной удивительной любви. Того, кто понимает с полуслова, и отдает больше, чем получает. Кто готов жертвовать своим временем и вниманием ради того, что поначалу кажется (или многими считается) маловажным и несущественным. Но впоследствии оказывается значимым, ценным и судьбоносным. Для того, чья интуиция приводит к успеху, и чья доброта властвует над надменным разумом.

ПРОЛОГ.

До меня доносились звуки, отдавая коридорным эхом, превращаясь в слова. Голоса были приятные, родные, до боли знакомые и любимые. Но чьи они, кому принадлежат, я не помнил.

Мягкий голос интересовался:

– Все в порядке? Мы его здесь оставим?

Низкий голос прозвучал с нежностью:

– Он здесь в безопасности. Его никто не найдет, никто не причинит ему вред.

– Но как он будет жить здесь один, в чуждом мире, такой длительный срок? – в голосе слышались волнение и неподдельная забота. – Тебе не кажется, что одиночество слишком тяжко для него?

– Он справится, он самодостаточный, найдет, чем занять себя,– мне показалось, что обладатель низкого голоса улыбается. – Лишив его памяти, мы откроем для него новые двери, его развитие пойдет по другому пути, не причинив вреда ему и никому вокруг. Он слишком дорог мне, чтоб потерять его,– голос слегка дрогнул.

– Я тоже люблю его, отец. Но может лучше держать его рядом, чтоб защитить, а не оставлять его одного так надолго?

– Что такое время, сын? Разве нам оно не подвластно? Все будет хорошо, все будет замечательно. Его время не будет тягостным. Оно не станет для него бременем, несмотря на его новую форму, … если только кто-то не нарушит эти границы… – голос стал задумчивым. – Думаю, такого не случится. Нам пора, он скоро очнется.

– Мы что, вот так просто уйдем, не объяснив ему ничего?

– Все, что ему надо знать для новой жизни, я вложил в него.

– Его тело… Это странно прозвучит, но оно красиво. Может это лишнее?

– Пусть ему будет удобно и радостно, как и раньше. Мне тяжело оставлять его одного, но это необходимо… Я люблю тебя, сын.

Что-то теплое и волнительное прикоснулось ко лбу, затем к волосам. Я почувствовал родной запах, но не мог вспомнить, чей он.

– До встречи, родной. Будь терпелив.

– Как ему имя, отец?

– Пусть сам назовет себя. Так будет безопасней.

– Прощай, брат,– что-то прикоснулось к руке, теплое и приятное.

Голоса исчезли. Ни звука. Я не мог пошевелиться. Спокойствие и расслабленность завладели мной. Я заснул, впервые в жизни.

Пробуждение было резким. Я сразу сел и открыл глаза. В комнате с высокими потолками и прохладным воздухом, стены из камня пропускали слабый свет. Сквозь них пробивался рассвет. Дверь из комнаты была наполовину открыта, и влажный морской воздух заполнял мои легкие. «Легкие?.. У меня есть легкие?» – поразился я, не зная почему. Спрыгнув со своего ложа на пол, я перевел взгляд на то, где спал. Похоже на медицинскую кровать, такую же, как в реанимации, только провода и трубки ко мне присоединены не были. «Я в больнице?» Я осмотрелся. Не очень-то похоже на больницу, как и на жилой дом. «Лаборатория?» На эту мысль меня навели заполонившие столы микроскопы, пробирки, колбы и всякая подобная утварь, которую я видел по телевизору. «Я смотрел телевизор? Бред». Мне казалось, что у меня раздвоение личности. С одной стороны, я помнил все мелочи человеческой жизни, с другой – это было мне чуждо, я не был человеком и помнил это. Кто-то другой жил этой жизнью, а не я. «Я? Кто я?» – на этот вопрос у меня пока не было ответа, но это меня не испугало. Я был спокоен. Ко мне пришло понимание, что знание обо мне где-то внутри. И я все вспомню, не стоит торопиться.

Я прошелся по комнате. Гулкая вибрация, идущая от пола, привлекла мое внимание. Пол состоял из каменных плит, а обут я был престранно: в высоких сапогах, какие носят… кто? … мушкетеры? Какая нелепость! Мне сделалось весело. Смех вырвался из моего горла. Звук моего веселья удивил меня. Это не должно было так звучать. Я выкрикнул:

– Есть кто-нибудь? – эхо вернуло мой вопрос.

Мне захотелось выйти из помещения. За дверью простирался освещенный широкий коридор. Свет сочился сверху, и я поднял голову. Выпуклый витражный купол, переплетенный множеством прозрачных камней, светлых пастельных тонов, завис надо мной. Мне понравилось. Впереди я заметил большую массивную дверь и направился туда, посчитав ее выходом. Я не ошибся. Незапертая дверь без усилий открылась внутрь.

Мой первый рассвет сразил меня. Моя жизнь начиналась заново. Я это знал. Пелена упала с моего разума, и знания о моей новой жизни во всей полноте влились в меня. Я понял, что я один, я в безопасности. Мне было хорошо, я был почти счастлив. Я был один, но не одинок. Я кого-то сильно любил, и меня тоже любили. Но мне предстоит жить здесь и что-то меня немного тревожило. Почти ничего я не мог вспомнить из своего прошлого. Но странно, не это обеспокоило меня. Незавершенное дело. Я что-то должен сделать здесь… Что? Через секунду понимание озарило меня:

– Создадим человека.

Часть первая.

Начало пути.

СОБЫТИЕ

«Придурки!!!» – падая, я успела сообразить, что запросто могу свернуть себе шею, спасая их никчемные жизни. Мое беспомощное тело с произвольной траекторией вышвырнуло с дороги прямо в овраг, в ветвистый сухой кустарник. «Только не бросай меня в терновый куст, братец Лис»,– вспомнилось из детской сказки. Что ж, именно туда я и свалилась. Чудесно. Что за день! Пацаны остановились на своих велосипедах (их было четверо) и весело ржали. Целость и сохранность моих шейных позвонков их вовсе не заинтересовала. Сели на велики и покатили дальше, как ни в чем не бывало.

Рассчитывать на них не приходилось, придется самой выбираться из ракитника. Ободранные об сухие ветки руки и ноги, саднило. Схватившись рукой за ветку в надежде помочь себе встать, я вскрикнула от резкой боли. Сустав на запястье торчал вбок, и кисть опухала прямо на глазах. «Вот, дрянь! Сломала руку»,– слезы злости и боли потекли из глаз.

Бросив оценивающий взгляд на куст – как бы встать, за что схватиться, – в поле зрения подвернулась толстая ветка над самой головой, и я решила, что запросто дотянусь до нее здоровой рукой. Слезы не давали сосредоточиться. Быстро осушила их тыльной стороной ладони, но взгляд все равно затуманился пеленой, будто все еще мешали слезинки, переливаясь на глазах. Здоровой кистью еще раз прошлась по ресницам. Они стали сухими, но ничего не изменилось. На ветке, за которую я намеревалась схватиться, по-прежнему ненавязчиво сияло какое-то мерцание.

«О-о,– в отчаянии взвыла я, осененная ужасной мыслью,– я повредила себе зрение… или ударилась головой и повредила зрение, что одно и то же». Правда боли, ни в голове, ни в глазах не было. «Надо встать»,– я решительно ухватилась за ветку и рывком поднялась на ноги. Но тут же, потеряв равновесие, стала падать все в тот, же распроклятый куст. «Что за дела?» – глаза машинально сомкнулись, чтобы не навредить им незапланированным падением. Видимо, пора звать на помощь, сама я не выберусь. Что-то не так с моей координацией!

Странно, но падение в кустарник не принесло мне, ни страданий, ни вреда. Мое тело покоилось на чем-то нежном и мягком. Запахло травами. Открыв глаза, меня ошеломило заходящее солнце, такое большое, словно я смотрела сквозь увеличительное стекло. Оно не сияло и не слепило глаза. Оно казалось очень близким, но в то же время скрытым какой-то невидимой преградой. Мое сердце бешено отбивало ритм, где-то в горле. Сознавая, что произошло нечто необъяснимое, мой взгляд заскользил вокруг.

Огромная поляна, а возможно и луг, с мягкой, шелковистой, зеленой травой раскинулся до самого горизонта. И нигде не произрастало ни одного кустика. Исчезла дорога, с которой я упала, испарился мой скутер. Опираясь о траву здоровой рукой, я вскочила и быстро огляделась: никого нет, ничего нет. Хотя… вдалеке паслось животное, по-моему, лошадь. «Пойду туда, раз есть лошадь, должны быть и люди»,– логично заключила я.

Зубы непроизвольно застучали, рука пульсировала от боли, наливаясь отеком. В этот судьбоносный момент мне попросту было страшно – я не понимала, куда попала, куда иду и что мне делать. Было просто очевидно, что все вокруг не такое, как должно быть, все совсем другое. Трава под ногами чересчур яркая и сочная. Так бывает только весной, а не летом в августе. Земля – уж очень мягкая и ровная, ни одной кочки или вмятины, сплошное поле для гольфа. Воздух… слишком чистый и вкусный, им легко дышалось. Было и тепло и свежо одновременно. А небо было таким синим! Все вокруг меня излучало безмятежную радость. Только мне не становилось от этого спокойней. Зубы продолжали клацать от страха, и мое тело билось мелкой дрожью.

Я уже подкралась достаточно близко к лошади. Белоснежный конь, с длинной ухоженной гривой и длинным хвостом, перестал щипать траву и с почти человеческим любопытством наблюдал за моим приближением. Фыркнув, он двинулся навстречу. Я напряглась. Хоть я и выросла в сельской местности и знакома со многими домашними животными, красота и величавость коня произвели на меня впечатление. Он смотрелся необычно: тонкие стройные ноги, длинная гибкая шея, подтянутое туловище. Животное выглядело сытым, холеным, шкура блестела на заходящем солнце, а бока лоснились. Большие, умные глаза пытливо разглядывали вторженку в моем лице. Конь коротко заржал и закивал головой. Колебание воздуха вокруг или даже рябь, побудили резко оглянуться.

Шагах в пяти от меня стоял парень, (ну, конечно же, молодой и красивый), в темной рубашке и черных джинсах, похоже, мой ровесник. Он был высок, с черными волосами и необычными черными глазами, которые пристально изучали меня. В их глубине мерцало любопытство. Откуда он взялся? Кто он такой? Мне стало невыносимо жутко.

«Кто ты? Откуда ты взялась?» – он задал мне те же вопросы, но я тут же отметила, что он и рта не раскрыл. Всматриваясь в странные ночные глаза, я почему-то нелогично заключила, что бояться его, все-таки не стоит. Кроме изумления, в этих глазах светились доброта, уверенность и спокойствие.

– Я не знаю, где я и как сюда попала,– прохрипела я, едва не щелкнув зубами.

– Как тебя зовут? – теперь его губы шевелились.

– Маша.

– Ма – ша́? – с ударением на второй слог спросил он.

– Нет. Маша. Мария.

– Ага, Мария,– удовлетворенно кивнул он. – Ну что ж, Мария… Как ты сюда попала, что произошло? – его голос был участлив.

– Не знаю, как я здесь оказалась. Я каталась на скутере. Навстречу ехали подростки, перегородив всю дорогу. И я, чтоб не сбить их и избежать аварии, решила объехать по обочине. Наверное, там колесо попало в ямку или еще что-то, но я скатилась вниз, в кустарник. И, когда попыталась из него вылезти, то оказалась здесь,– сбивчиво, словно оправдываясь, объясняла я.

Парень очень внимательно слушал, и в темных глазах отражалось понимание и сочувствие, затем мелькнула искра юмора.

– Ха, ты очень удачно упала. Просто невероятно, что это произошло! – глаза незнакомца лучились то ли от веселья, то ли от радости.

– Что тут смешного? – возмутилась я.– Где я? И как мне попасть домой?

Теперь глаза сделались серьезными.

– Не волнуйся, Мария, с тобой все будет хорошо, и я отведу тебя домой,– его взгляд сосредоточился на моей руке. – Только вот с рукой у тебя неважно, и вид у тебя помятый. Позволь помочь тебе,– убедительно попросил он.

– Как? Тут что, есть больница? – я еще раз огляделась кругом.

Вокруг простирался только зеленый луг, насколько хватало глаз.

– Я сам доктор. Я позабочусь о тебе,– серьезно ответил он.

– Ты доктор? Сколько тебе лет? – удивилась я, поскольку выглядел он слишком молодым.

Он спокойно ответил:

– Достаточно, чтобы вылечить твою руку.

«Возможно»,– тут же согласилась я, присмотревшись к нему повнимательней. «Может ему все двадцать пять, а не как показалось вначале». Его глаза уже не казались мне такими уж молодыми. Потом он деловито шагнул к коню и схватил его за шею, подталкивая ко мне.

– Что ты хочешь делать? – перепугалась я.

– Пешком идти далековато, а рядом транспортное средство,– немного лениво пояснил он. – Не возражаешь, если мы чуток прокатимся?

– Что? Я не умею ездить верхом! – завизжала я.– Я даже не знаю, как подойти к нему!

– Не бойся, он сам подойдет к тебе. Я помогу тебе, успокойся,– уговаривал он.

Мое сердце неистово колотилось о ребра. «Боже, где я? Что все это значит?» – беспомощно роились мысли в моей голове, зубы вновь застучали. Парень подошел поближе и, заглянув мне в глаза, четко разделяя слова, произнес:

– Не волнуйся. Пожалуйста. Все будет хорошо. Я помогу тебе. Никто здесь тебя не обидит. Можно тебе помочь?

Он протянул мне руку. Я расслабилась и неуверенно подала ему здоровую правую ладонь. Но он обхватил мой локоть и сказал, обращаясь к коню:

– Сэт,– конь упал передо мной на передние колени.

Странный молодой человек обвил своей рукой мою талию и, сжав мой локоть другой рукой, легко устроил меня на коне. Я тут же вцепилась в мягкую гриву. Парень ловко заскочил ему на спину позади меня и цокнул языком. Грациозное животное осторожно поднялось на передние ноги и двинулось шагом. Незнакомец цокнул еще раз, и поступь коня перешла в рысь.

– Не бойся,– обратился он ко мне,– мы быстро приедем. Я буду держать тебя.

– А сам за что будешь держаться? – я повернула к нему голову, так как не увидела на коне ни повода, ни уздечки, ни, естественно, седла.

– Я умею держаться ногами.

Конь, нелепо раскачиваясь из стороны в сторону, несся в неведомом мне направлении. Никакого намека на обычную рысь здесь и в помине не было, и ничего подобного видеть мне не доводилось. Но скакать оказалось не так страшно, как я предполагала, и, в общем-то, мы достаточно быстро передвигались. Я цепко стискивала здоровой рукой белую гриву, прижимая больную к груди. Теплые крепкие мужские руки надежно удерживали мою талию. Все это было так необычно, словно я попала в некий фантастический фильм. Страх мой рассеялся, но тревога осталась, впереди поджидала неизвестность.

Наконец показалось высокое строение, едва ли напоминавшее привычное жилище. Пожалуй, за́мок или дворец, только не внушительный, а миниатюрный. Его окружали аккуратно подстриженные кустарники, множество гравиевых дорожек расползались от дома в разные стороны. Все строение состояло из серого полупрозрачного камня со слабым сиреневым отливом. Высеченные по краям крыши зубчатые башенки придавали замку статусность, но не лишали домашнего облика. Он казался уютным домом. Сюда мы и подъехали. Незнакомец ловко соскочил с коня, обхватил мою талию и проговорил приятным теплым голосом:

– Расслабься, я помогу тебе слезть.

Завороженная его тембром, я доверчиво потянулась к нему, и он аккуратно, даже не напрягаясь, снял меня с коня, и поставил на землю.

– Добро пожаловать в мой дом,– улыбнувшись, пригласил он.

Я растерянно посмотрела на «дом», затем на него и спросила:

– Кто ты такой? Как тебя зовут?

– Раоль. И я здесь хозяин,– он с радостным достоинством окинул взглядом свой миниатюрный замок.

Я удивилась его необычному имени, поскольку тогда не уловила звукового различия, а он не объяснил, не поправил.

– Ра́уль или Рау́ль?

– Именно Ра́уль,– подтвердил он, тряхнув головой и чему-то улыбаясь.

– Странное имя, как из книжек,– мне сразу же вспомнился роман Дюма «Виконт де Бражелон», его имя было Рауль.

С его губ сорвался смешок:

– Именно так,– и устремился к дому впереди меня.

Распахнув двери, он остановился в ожидающей позе. Я подошла поближе и заглянула внутрь помещения. Там было прохладно и светло.

– Прошу,– пригласил меня Рауль.

Я шагнула в длинный широкий коридор. Сверху лился свет через куполообразную крышу. По обеим сторонам коридора расположились двери, а также сам коридор

заканчивался большой массивной деревянной дверью.

– Вторая дверь налево,– предупредил Рауль и обогнал меня, чтоб отворить дверь передо мной.

Мне открылось чистое светлое помещение. Непонятно, что являлось источником освещения, свет словно просачивался сквозь стены. Баюкая свою пострадавшую руку, я боязливо вступила в комнату. Она не выглядела большой, может быть, как наша гостиная в доме, только почти без мебели. Слева находилось оборудование, похожее на солярий, стоящий вертикально. Недалеко от него стоял стол с компьютером и стул. Медицинская широкая кушетка расположилась вдоль стены, а рядом раковина с краном и, вероятно, что-то еще за перегородкой. У меня возникло ощущение, что эта утварь не являлась теми вещами, которые я знала. В них было что-то неоднозначное.

– Где мы?

– Это мой диагностический кабинет. Я хочу посмотреть твою руку, и вообще тебя, на предмет травм.

– Что значит «вообще тебя»? – испугалась я.

– Успокойся, Мария, тебе повезло. Ты в гостях у лучшего в мире доктора,– он по-доброму ухмыльнулся,– и тебе не грозит никакая опасность. Доверься мне, я позабочусь о тебе. Я вылечу твою руку и не обижу тебя. Потом я отведу тебя домой.

Он сказал это с такой искренностью и теплотой, что я ему тут же поверила и протянула больную руку. Со мной еще никто так не разговаривал – сила простоты, ясности и доброты сломила мой страх. Его рука снова обхватила мой локоть, и он подвел меня к «солярию».

– Извини, тебе надо войти сюда. Ничего не бойся, это мой ДК – диагностический комплекс. Пять минут, а может меньше, и я буду знать, что с тобой.

Он открыл выпуклую дверь-купе своего ДК. Кабинка осветилась мягким матовым светом. Мне было страшновато – все-таки я понятия не имела, кто такой этот Рауль, что у него на уме, не причинит ли он мне вред, а самое главное, где же я нахожусь. Мой тревожный испуганный взгляд впился в темные глаза, ища поддержки. (А у кого мне было искать ее в этом безлюдном месте?) В спокойных глазах светилась забота и доброта. Молодой человек безмятежно улыбался и терпеливо ждал, когда я войду внутрь кабинки.

– Я боюсь,– нервно призналась я.

– Не волнуйся, если захочешь выйти – дверь открыта, в любой момент,– он ободряюще кивнул головой в сторону ДК.

Пришлось рискнуть и войти в эту распахнутую дверь.

– Постой спокойно несколько минут,– попросил он и прикрыл дверь. Та мягко, без щелчка закрылась.

«Пока не так страшно»,– подумала я.

Матовая дверь просвечивала, и я без труда разглядела силуэт Рауля. Он сел за компьютер. Что-то тихонько щелкнуло и у меня в кабинке с трех сторон мягко зажужжали плоские экраны, которые до этого были незаметны. Тревога вновь охватила меня с новой силой, мурашки побежали по спине. Все это так странно, необычно и непонятно!

«Где я? Что все это такое? Я его не знаю, может он меня сейчас расщепит на атомы или еще что-нибудь сделает»,– паниковала я.

– Мария, спокойно! – донесся до меня мягкий голос. – Это не перелом. Сложный вывих со смещением и разрывом связок. Подожди немного, я проверю, есть ли еще травмы.

«Разрыв связок – это хуже перелома»,– промелькнуло в голове. Учеба в медицинском колледже позволяла мне понять, что к чему. Прошла еще одна минута тревожного ожидания и жужжание прекратилось. Я увидела приближающийся силуэт, и дверь быстро распахнулась. Рауль протянул мне руку, приглашая выйти. Его лицо выглядело озабоченным.

– Не так уж и страшно. Ты очень смелая,– похвалил он. – Я полечу твою руку, чуть позже. Болит?

Скосив глаза на кисть, я обомлела: она выглядела устрашающе – синяя, распухшая, кривая. Боль же была пульсирующей, горячей. Рауль принес откуда-то стакан с жидкостью и предложил:

– Выпей, пожалуйста. Это обезболивающее. Заодно успокоишься. Не знаю, заметила ли ты, но у тебя еще продолжается шок. Прошу, выпей, чтоб я мог полечить твою руку,– уговаривал он.

Перехватив стакан, я сделала глоток. Приятный, освежающий напиток, похожий на фруктовый, не вызывал подозрений. Я выпила все. Глаза Рауля радостно засветились.

– Пока подействует, приглашаю на ужин.

– Ужин?! Сколько времени? Мне надо быть дома, меня ждет мама! – ужаснулась я.

Сколько же я здесь нахожусь? Ведь я упала около полудня.

– Мария, не волнуйся, я отвезу тебя, куда тебе нужно и во сколько нужно,– твердо заявил он. – Прошу.

И мне ничего не оставалось, как последовать за ним.

Прямо по коридору находилась огромная двустворчатая дверь, как в старинных замках, наверное, дубовая, тяжелая. Рауль отворил ее на удивление легко.

– Вау! – не удержавшись, воскликнула я.– Как в кино. Откуда это?

Посреди огромного зала с необъятным потолком стоял длинный стол из какого-то полупрозрачного зеленоватого камня. И этот громадный стол с одной стороны был накрыт. Вдоль стола, по обе стороны, стояли мягкие стулья, их спинки были отделаны таким же полупрозрачным камнем. Я насчитала с десяток стульев с одной стороны. Каменные плиты, напоминающие розовый мрамор, по центру выстилали пол зала. Через необычные стены просачивался свет заходящего солнца. Все это смотрелось просто великолепно, шикарно.

– Досталось по наследству,– засмеялся он. – Прошу к столу. Угощайся и не смущайся.

Я опустилась за этот чудесный стол, и вкусный аромат наполнил мой рот слюной. Мне сделалось неловко. Некоторые блюда были мне не знакомы, и я побоялась к ним даже прикоснуться из-за своего смущения. Мое внимание привлекли рыба и овощной салат. Рауль налил мне что-то в высокий бокал и сел напротив. Он смотрел на меня с интересом, прищурив глаза. Я с трудом проглотила немного салата и окончательно стушевалась.

– Я не могу так есть,– честно призналась я, отложив вилку.

– Извини,– он отвел взгляд. – Как рука?

– Не болит,– поразилась я.– Странно, я даже не заметила, когда это произошло.

Выглядела она по-прежнему паршиво.

– Так значит, Мария,– проговорил Рауль, будто все еще не веря, что меня так зовут, и снова устремил на меня испытывающий взгляд.

– Вообще-то, я – Маша. Мария записано в паспорте,– я тоже сузила глаза и нервно затеребила волосы около виска, машинально накручивая их на палец.

– Маша,– задумчиво произнес Рауль. – И как же ты сюда попала, Маша? Ведь это просто невозможно.

– Почему? Где я? – неспешно прожевывая рыбу, я ждала объяснений.

Рыба мне показалась очень вкусной, (а может я сильно проголодалась), но я с аппетитом ее уплетала.

Рауль распахнул в удивлении свои темные глаза и, криво улыбнувшись, изрек:

– Где? Ты в моем мире, Маша. И сюда нельзя попасть за просто так.

Я непонимающе округлила глаза:

– Что значит в «твоем мире»? Я что, не на Земле?

Он негромко грустно рассмеялся, разминая в пальцах хлебный мякиш:

– На земле, только на моей.

– Я не понимаю, объясни,– попросила я.

– К сожалению, на это не хватит времени, тебе пора домой.

– Пожалуйста, пока я ем, расскажи мне чуть-чуть.

Он отрицательно покачал головой, пребывая в своих мыслях:

– Фантастика. Ты… у меня… в гостях.

Его лицо выражало крайнее удивление, граничившее с недоверием. Рауль замолчал, продолжая меня разглядывать. Краска заливала мое лицо под его пронизывающим взглядом и у меня в голове роилась целая туча вопросов. Я не знала, какой вопрос задать первым. Сдается, что он не ответит ни на один. Уплетая ужин, я все-таки не выдержала:

– А почему тут никого нет? Ты живешь один? Где люди? И что за «твоя земля»?

Я захлопнула рот, осознав, что вопросы вылетают один за другим, не давая мне возможности выслушать ответ. Его губы расползлись, обнаружив мое замешательство.

– Отвечаю на твои вопросы. В общем-то, я живу один. Люди есть, но в основном это… персонал. Они ушли домой, так как уже вечер и им пора отдыхать.

– А чем ты тут занимаешься один?

– Живу, работаю, радуюсь.

Еще немного и его улыбка перерастет в смех. Что смешного?

– Все это странно и непонятно,– раздраженно бросила я, поскольку его ответы ничего не объясняли, но порождали еще больше вопросов.

– Да,– коротко согласился он, и в воздухе повисла грусть.

– Почему ты не ешь? – поинтересовалась я.– Между прочим, очень вкусно.

– Аппетита нет,– улыбнулся он, рассеянно прокручивая в пальцах хлебный шарик.

Внезапно на моем лбу проступил пот, и меня прошибла безумная мысль: еда отравлена. Моя вилка со звоном стукнулась о фарфоровую тарелку. Я застыла с открытым ртом и ошарашено уставилась на Рауля. Его глаза почернели и расширились, он вскочил со стула.

– Что случилось, Маша?

– Ты меня… отравил?

Я пыталась справиться с дрожащим голосом.

– Что? – Его дыхание сбилось. – Как тебе такое в голову пришло?!– черные глаза возмущенно сверкнули.

– Ты не ешь…, и я тебя не знаю! Я нарушила твое уединение, и ты мог подсыпать мне что-нибудь! – выкрикнула я, срываясь на визг, и на мои глаза навернулись слезы.

– Ну что ты! – огорченно воскликнул Рауль. – Вот, смотри.

Он наколол вилкой кусок рыбы и проглотил его, практически не разжевав, после чего быстро подцепил салат и отправил его в рот, так же, не прожевав. Затем быстро налил себе в бокал напиток и выпил его одним глотком. Я заворожено наблюдала за его действиями и постепенно успокаивалась.

– Запоздалая реакция на стресс,– констатировал он. – Выпей, пожалуйста; питье не отравлено. Как ты могла подумать такое?

– Не знаю,– равнодушно буркнула я, и тоже залпом выпила содержимое бокала.

Напиток был приятным. Я взглянула на Рауля, он еще был расстроен.

– Извини,– тихо проронила я и почувствовала обволакивающий уют вокруг себя.

И мне вдруг стало так хорошо и спокойно, словно я лежу в детской колыбели, и чьи-то руки раскачивают меня, нежно и осторожно. Я всматривалась в глаза Рауля, черные, теплые, ласковые. Больше я ничего не видела, я погрузилась в сон.

СНЫ

Я не просто заснула, я отключилась, провалилась в пропасть. Из ее глубины доносился мягкий, бархатный голос:

– Поспи, все будет хорошо.

Мое тело расслабилось и мне снилось: Рауль, красивый и сильный, взял меня на руки и понес в другую комнату. Он положил меня на высокий стол. Я почувствовала холодный камень.

– Лелия! – сквозь вату в ушах пробивался его голос.

Прошуршали чьи-то легкие шаги, и едва касаясь меня нежными пальцами, кто-то снимал с меня одежду. Я не могла пошевелить даже пальцем. Странное ощущение теплой маслянистой жидкости, заставило пробежаться мурашкам по всему телу.

Опять сон, как вспышка: Рауль, счастливо улыбаясь, снова несет меня на руках, словно маленького ребенка, прижимая мою голову к своему плечу. Мне хорошо и спокойно. Темные волосы Рауля трепещут на ветру, отливая пепельным цветом. Черные глаза просто лучатся золотистыми искрами. Сильные руки опустили меня на кровать. Все.

– Машка, ты что заснула? Когда ты приехала? – надо мной склонилась мама. – Иди, помоги мне на кухне.

Мама ушла, а я продолжала лежать, силясь удержать сон и вспомнить, что со мной было. Хотя я и не забывала о своем приключении, ощущение было такое, что прошло гораздо больше времени, и мне было непонятно, как я оказалась дома. Часы показывали 12.30, то самое время, когда я каталась на скутере, и будто время замерло, пока я спала. Но я четко осознавала, что сон, а что реальность.

Резво подскочив с кровати, я подлетела к зеркалу, чтобы осмотреть себя. Ни ссадин, ни царапин. Мой взгляд упал на левую руку, она была в порядке, такой же, как и всегда. Покрутила кистью, не больно. Пострадала только одежда – майка немного порвалась, а на джинсовых шортах проступала зелень сочной травы. Это все было по-настоящему!

– Маша! – услышала я настойчивый мамин голос, доносящийся из кухни.

Прежде чем идти, надо бы переодеться. Увидев мой потрепанный вид, мама сразу догадается, что я свалилась со скутера. И зачем ее беспокоить? Маму надо беречь. Я надела блузку и бриджи, а снятые вещи закинула в стирку.

– Маша, ты где? – снова позвала меня мама.

Издав вздох полный смирения, я отправилась к ней. Мама хлопотала над обедом и нуждалась в моей помощи. Сегодня возвращался мой папа из командировки, и, конечно, маме хотелось порадовать его вкусным обедом. Папа работал вахтовым методом, и это очень всех утомляло, особенно маму. Вечные встречи и расставания. Папа работал с месяц, потом недели на две приезжал домой, и снова по кругу. Но выхода не было. В нашем городишке хорошей работы не найти, и папе повезло, хотя и нужно было жить в разъездах. Мы все терпели и старались поддерживать друг друга. Нелегкая работа нас и кормила, и одевала, и даже баловала. В прошлый приезд папа как раз и подарил мне скутер. Он хотел приурочить мне его ко дню рождения, но его отдых не совпал с моим восемнадцатилетием, и я получила подарок на две недели раньше. Теперь я пользуюсь любой возможностью разъезжать по поселку, и в город съездить, если понадобится. Это так здорово, не надо мчаться на автобус и трястись в нем в толкотне.

Я помогала маме и усердно чистила овощи, мыла зелень, бегала на огород за помидорами. Но моя голова была занята не этим. Что со мной было? Кто такой Рауль? Как я очутилась дома? И еще море вопросов, на которые не было ни одного ответа, кружились в моей голове. Мама, в конце концов, заметила, что я не такая, как всегда и поинтересовалась:

– У тебя что-то случилось?

– Нет, просто задумалась.

– О чем, если не секрет?

– Да, так,– уклонилась я.

Ведь не могла же я рассказать, что грохнулась со скутера, попала неизвестно куда и неизвестно к кому, что какой-то молодой и интересный мужчина, по версии самый лучший доктор, необыкновенным образом исцелил меня и непонятным способом доставил домой, причем спящую. При всем при этом, время замерло.

– Не хочешь поделиться? – выпытывала она.

– Да все нормально, мам. Просто хочется еще раз прокатиться,– соврала я.

Мне не хотелось рассказывать маме о том, чего я и сама понять не могла.

– Скоро папа приедет. Ты же не хочешь уйти сейчас? – встревожилась она.

– Нет, конечно,– я беззаботно улыбнулась, чтобы мамина тревога улеглась.

Но на самом деле, мне не терпелось рвануть в то самое место, где я слетела со скутера. Но из-за папиного приезда, я должна оставить эту навязчивую мысль до завтра.

Папа приехал к обеду. Мы все радовались и обнимались. Живя столько лет вместе и испытывая частую разлуку, чувства моих родителей не ослабевали. Они по-прежнему стремились быть вместе и старались радовать друг друга даже в мелочах.

Мой папа молодо выглядел, несмотря на то, что ему было уже пятьдесят лет. Его глаза светились озорством при виде нас, и морщинки вокруг глаз расположились так, словно он все время смеялся. Из-за этих глаз люди часто и ошибались с его возрастом, скидывая десяток лет.

У нас с папой был одинаковый цвет глаз – серый, дымчатый. У моей мамы тоже были серые глаза, но с другим, зеленоватым оттенком. Мы с мамой были одного роста и мою маму считали симпатичной и говорили, что я на нее похожа. Я заключала из этого, что и я ничего, хотя, смотрясь в зеркало, ничего особенного в себе не находила. С папой я замечала больше сходства. И по характеру мы с папой были больше похожи, чем с мамой. Он всегда подмечал разные мелочи, творившиеся со мной, о которых мама даже не догадывалась. Я легко могла бы скрыть от мамы что-то, но папа бы заметил сразу, что со мной что-то не так. Он был наблюдательный и понимающий.

Во время обеда папа рассказывал о своих делах и интересовался нашими. Было весело и хорошо. Мы ходили на огород, и папа изумлялся, как поспели наши помидоры. Потом мы отправились в сад, к нашей старой яблоне и набрали яблок, осыпавшихся с дерева. Старые металлические качели, стоявшие неподалеку от яблони, тихо поскрипывали, напоминая, как я качалась, будучи ребенком. Папа предложил покачать меня по старой памяти, и я согласилась. Несмазанные качели скрипели теперь под моей тяжестью, и я заявила, что они уже не годятся для такой взрослой особи, как я. Мы с папой посмеялись над моим признанием. Он осмотрел дом и наш сарай с хозяйственной точки зрения, где надо починить, где подремонтировать, и взглянул на мой скутер. Как хорошо, что после моего падения он не повредился и не поцарапался. Меня вдруг осенило, а как же это мой скутер попал домой? Ведь я не вернулась на нем! Я ни разу не задумалась об этом. У меня из головы вылетели все странные события, произошедшие со мной сегодня.

Вечером мы все вместе смотрели телевизор, наслаждаясь уютом, будто папа никуда не уезжал, а я все еще была маленькой девочкой. Он расспрашивал, как я езжу на скутере и куда, нравится ли он мне. Папины глаза при этом лучились спокойствием и довольством. Его доброта согревала нас, и он очень любил нас, а мы его.

В этот вечер сон сморил меня слишком рано, и я ушла в свою комнату прежде родителей, хотя обычно все было наоборот. Дойдя до кровати, я кое-как разделась и просто рухнула от усталости. Я сразу же провалилась в свою пропасть, и мне опять приснился сон, даже сон во сне.

На кровать присел Рауль. Теплый взгляд, направленный на меня источал любовь и заботу, и мне нравился этот взгляд. Он не тяготил меня, не смущал. В нем не было двойственности и намеков, как бывает в моем мире, на моей Земле, когда на меня обращает внимание противоположный пол. Рауль погладил мои волосы и положил обе руки на виски, как будто держал мое лицо. Его глаза закрылись и он задумался.

Внезапно возникшее видение заставило меня вздрогнуть. Космос, дыра в пространстве, черная дыра, закручивающаяся спиралью и заглатывающая в себя космические тела. Воздух шумно входил в мой рот, и сердце бешено колотилось. Мое бренное ничтожное тело висело над этой дырой и что-то, еле видимое, заструилось по нему. По непонятной причине меня не утягивало в эту дыру, кто-то удерживал меня, пристально рассматривая. Я видела себя со стороны: мои глаза в ужасе плотно закрыты, я вся дрожу. Ночная рубашка слабо колышется от легкого дуновения, но не ветра, а того, что струилось вокруг меня. Это струящееся розовое вещество (или существо, я не знала, что или кто это) изучало меня и что-то требовало от меня. Я с усилием держала свои глаза закрытыми, а мое тело мелко подрагивало. Потом… все кончилось. Я снова оказалась в руках Рауля. Его руки сползли с моего лица, и он тихо простонал:

– Горг…

Ладони прикрыли его искаженное мучением лицо, и голова закачалась вперед-назад, словно укачивая себя и успокаивая. А после, уставшие руки резко опустились, и его лицо преобразилось в решительное, глаза яростно сверкнули и он устрашающе заявил:

– Ты не попадешь сюда,– после чего взглянул на меня, спящую, и вновь погладил по голове. – Не бойся, спи спокойно. Я буду рядом.

Рауль наклонился и поцеловал меня в лоб. Его губы были одновременно и мягкими и упругими, и моя кожа под ними казалась бархатной. Тепло от соприкосновения с его губами наполнило меня изнутри восторгом. Спокойствие и радость разлились по телу. Мне хотелось, чтоб он еще раз поцеловал меня, так как я не испытывала ничего подобного раньше. Эти ощущения делали меня счастливой. Но Рауль осторожно встал с кровати, и та даже не скрипнула, сделал шаг назад, воздух замерцал и он исчез. С его исчезновением я ощутила потерю. Все стало обыденно, как всегда. Я продолжала спать и мне больше ничего не снилось.

НЕОЖИДАННОЕ ЗНАКОМСТВО

Следующим утром я поехала в город купить что-нибудь из продуктов – это официальная версия. На самом деле, я рвалась обследовать роковой кустарник, мой «терновый куст». Я рассчитывала что-нибудь обнаружить, что помогло бы немного прояснить ситуацию. Вчерашний горький опыт научил меня не быть беспечной, и я надела шлем, так, на всякий случай. Обычно эта дорога не была загружена транспортом, здесь катались все подростки легко и непринужденно, словно по велосипедной дорожке.

Вот и место моего падения. Узнать его по примятому кустарнику и сломанным веткам было проще простого. Оставив скутер на обочине дороги, я спустилась вниз. Да, вот тут я лежала, вот и ветка, за которую я хваталась. Внимательно всё осмотрев, я обошла кругом куст и… ничегошеньки не нашла. С озадаченным видом я потрогала ветку и тут услышала хохот с дороги:

– Машка, ты что, все еще не выбралась из куста? Всю ночь сидела с ним в обнимку что ли? А может там еще кто-то был, чтоб тебе не скучно было?

Громкий голос Ивана, одного из мальчишек, с которыми я чуть не столкнулась вчера, не спутаешь ни с кем. Только сегодня он сидел не на велике, а на заднем сиденье крутого мотоцикла. Его рот растянулся до ушей, он думал, что он остряк. За рулем сидел незнакомый мне парень в шлеме с поднятым стеклом, и смотрел на меня с нескрываемым любопытством. Мне опять-таки показалось, что он был моего возраста или немного старше. Издав недовольный вздох, я поплелась к своему скутеру.

– Ну, ты и дебил, Ванька! – накинулась я на него. – Я вчера чуть руку себе не сломала из-за вас! Кто тебя учил так ездить по дороге? Я вас чуть не сшибла.

– Сама неслась,– огрызнулся он, но видя, что я не собираюсь устраивать разборки, миролюбиво предложил:

– Ты в город едешь? Поехали вместе, мы с братаном решили прокатиться.

Я удивилась, у Ваньки не было брата, только сестра, с которой я училась в колледже.

– Ты – Маша? – спросил незнакомец, не снимая шлема.

– Маша,– лениво подтвердила я и подумала: «А ты кто?»

– Я – Воронов Егор, Ванин сводный брат. Вчера приехал,– ответил на мой, невысказанный вслух вопрос, незнакомец. – Прокатимся? – предложил он.

– Ну, поехали,– согласилась я и села на скутер, надевая шлем.

Егор легко тронулся и обогнал меня. Ванька обернулся и скорчил мне рожу. Я поехала следом. Я не торопилась, зачем мне это? Пусть едут по своим делам, а я по своим. Тем более что мне сейчас не до них. Я была подавлена тем, что ничего не обнаружила, никакого намека на мое необыкновенное приключение. Честно говоря, мне до смерти хотелось увидеть Рауля и просто побыть с ним рядом, как вчера. Его добрые необычные глаза всплывали в памяти, и светились заботой и участием. Видимо, я больше его не увижу. От этой мысли защемило сердце. Но почему? Я же его совсем не знаю. Может, он опасен, может он вовсе не человек? Весь этот мир, в котором я побывала, ведь это не мой мир, не «моя Земля», как сказал Рауль. Досвидос, нераскрытая тайна!

Я медленно подкатила к магазину и припарковала свой скутер. Вдруг подъехал Егор и остановился рядом. На его синем мотоцикле я прочла надпись «Honda cb 400». Более чем круто. Он снял шлем, и я обалдела. Вот так красавчик! В моем духе и стиле. Светлые волосы, не белые, а светло-светло русые, зачесанные назад, пронзительные, ярко-голубые глаза, черные брови и длинные ресницы, прямой нос и красиво очерченные губы. Наверное, вид у меня был, как у дурочки, глаза круглые, челюсть отвисла, потому что Егор усмехнулся, глядя на меня. Мой рот с усилием захлопнулся и я подумала: «Ну, и где же ты был раньше?» Такие парни сводили меня с ума. И обычно с ума сходила я, а не они. Ведь я считала себя посредственностью, ну, не совсем, но и не очень интересной. У меня были поклонники, но я никого не поражала своей красотой. Так, обычные отношения, с чуть большей долей симпатии. Дальше дружбы, и таких же дружеских объятий и поцелуев дело не шло, да и не сильно хотелось. В моих мечтах я представляла себе «своего парня» высоким, сильным, гибким, с лицом, как у Егора, и, в общем-то, если оживить мои мечты…, так это он и есть! От такой мысли мне стало как-то не по себе. Совершенно неожиданно встретить парня своей мечты, который стоит рядом, смотрит на тебя улыбаясь, ждет и хочет проводить в магазин – со мной такого не случалось ни разу. Есть от чего потерять голову. По позвоночнику пробежал холодок, руки вспотели, а ноги превратились в трясучее желе.

– Двинем в магазин? – предложил он, улыбаясь одной стороной своего совершенного лица.

Так как я продолжала стоять и таращиться на него, он пожал плечами и, размахивая шлемом, все, также криво улыбаясь, пошел в супермаркет. Ванька, потешаясь над моей неподвижностью, осклабился во весь свой рот, и протопал вслед за Егором, бросив мне на ходу издевку:

– Маха, ты где? Проснись.

Придя в себя, я сунула свой шлем подмышку и последовала за ними. В магазине я избегала Егора, мне было неловко за свою реакцию. От него точно не ускользнуло, как я была поражена его внешностью и теперь он возомнит о себе неизвестно что. Не буду показывать, что он заинтересовал меня. Моя продуктовая корзина наполнилась хлебом, батоном, печеньем для папы, «колой» для себя. Поездка в этот магазин была бесполезной, ведь все, что я взяла, можно было купить и в нашем поселке. Я просто слонялась между рядов, рассматривая товар. Может, вспомню действительно, что-то необходимое. Краем глаза я заметила приближение Егора. Сердце подпрыгнуло в ожидании: «Что ему нужно?»

– Можно, я помогу тебе? – предложил он и потянул мою корзину.

Я отпустила ее, почувствовав, с какой настойчивостью он тянет.

– Она не тяжелая.

– Тебе со шлемом подмышкой не совсем удобно,– его улыбка казалась осторожной.

– А тебе? – я кивнула на его шлем.

– Нет проблем, я все-таки мужчина,– продолжал улыбаться он, и синева его глаз прожгла меня насквозь.

– Я заметила,– пробормотала я и, чтоб опять не уплыть в своих мечтах, направилась к кассе.

Иван стоял уже там с полной корзиной продуктов. Мое внимание сфокусировалось на большом количестве пива, и я ехидно бросила ему:

– Тебе нет восемнадцати, тебе не отпустят товар.

– Зато Егору есть,– парировал он.

Егор поставил мою корзину на кассу и пробрался вперед меня к Ваньке, оплатить покупки. Молодая кассирша с большим интересом посматривала на него. Видимо, парень тоже казался ей привлекательным. Улыбка не исчезала с лица Егора. Было заметно, что он привык к такому вниманию. «Но внешность еще не все»,– строго напомнила я сама себе, стараясь взять под контроль свою симпатию к Егору. – «Каков ты изнутри? Может ты, избалованный вниманием болван». Именно эта мысль принесла мне удовлетворение, и я почувствовала себя уверенней. В надежде, что парни уехали, я в смятении покинула магазин. Но мои надежды не оправдались, братья стояли рядом с моим скутером, явно поджидая меня.

– Мы сегодня собираемся повеселиться,– заговорил Иван,– в честь приезда братана. Посидишь с нами?

Моей первой реакцией было отказаться, но Егор произнес тихим голосом:

– Я приглашаю. Познакомимся поближе.

– Я не пью пиво,– кивнула я на бутылки,– и вообще, у вас будет, наверное, семейная вечеринка.

– Ничего такого, просто посидим,– ответил он. – Кстати, я тоже не пью. Это так, для компании. Придешь?

– Не знаю,– пожала я плечами.

– Я буду ждать тебя, Маша,– его голос стал бархатно-вкрадчивым, и у меня по затылку пробежались мурашки. – До встречи,– он сел за руль.

Иван уже умостился позади, и Егор с ревом рванул вперед.

«Выпендривается»,– подумала я, но мне все равно понравилось.

Я уселась на свой скутер и не спеша поехала домой.

Днем мы с мамой и папой отдыхали на пляже водохранилища. День выдался жаркий, и находиться около воды было наслаждением. Пожалуй, я так веселилась последний раз в детстве – мы плавали с папой наперегонки, ныряли по очереди с мостика, кто глубже. Мама сидела на берегу, подставляя лицо солнцу, и любовалась нами, ее глаза были наполнены счастьем. Мы пробыли на пляже до вечера, и я совсем забыла про приглашение Егора, ведь я не собиралась туда идти. Поэтому я очень удивилась, когда подъехав с родителями на такси к дому, приметила синий мотоцикл Егора, с сидящим на нем Иваном.

– Здрасте,– смело поздоровался он с родителями, а потом обратился ко мне. – Поедешь к нам?

– А что у вас? – с улыбкой поинтересовался папа.

Ванькина непосредственность и бесхитростность нравилась папе.

– У нас небольшая вечеринка в честь приезда моего брата,– радостно заявил Ваня.

– Разве у тебя есть брат? – удивилась мама.

– Сводный,– подернув плечами, подтвердил он,– от первого брака. Он жил в другом городе, а сейчас гостит у нас,– он помолчал и снова уставился на меня. – Ну, так как?

– Если хочешь, сходи,– сказал мне отец,– не все же тебе дома с родителями сидеть.

Я пожала плечами, ехать не хотелось. Но Ванькино упрямство почувствовали все – он от меня не отстанет, пока я не дам согласие.

– Ладно, только переоденусь.

Я вошла в комнату и стала рыться в шкафу в поисках нужной одежды. Что бы надеть? Не была я на таких вечеринках, и мне казалось это дело семейным. Возможно, длинная юбка с блузкой будет уместной к такому вечеру. Я быстро оделась, слегка подкрасила глаза и вышла на улицу, махнув на прощание маме рукой. Подойдя к мотоциклу, я озадаченно остановилась. Как я в такой юбке залезу на него? Сосредоточившись на самом мероприятии, я совсем не подумала, что моя длинная узкая юбка тут не к месту. Правда, сбоку имелся небольшой разрез. Издав глубокий вздох, я подошла к сиденью крутой «Хонды», и подтянула юбку до колен. Ванька обернулся, уставившись на мои голые ноги, и осклабился.

– Не скалься,– с досады рявкнула я на него и кое-как уселась сзади. – Трогай,– толкнула я его в спину.

Рыкнув, мотоцикл легко поехал. В сущности, ехать было не обязательно, так как Ванина семья жила на соседней улице. Но ему же надо было повыделываться перед дружками дорогим мотоциклом, и он поехал не прямиком к себе домой, а покружил по соседним улицам. Когда мы подъехали к его дому, Ванькино лицо светилось самодовольством. Я кое-как слезла с сиденья из-за своей юбки и пообещала себе, что ни за что на свете обратно я не поеду на мотоцикле. Пусть он и сто́ит как машина, я пойду только пешком.

– Прошу,– пригласил меня в дом Иван,– Карина ждет тебя, и еще кое-кто,– опять его лицо источало нахальство.

Мне захотелось дать ему подзатыльник, но я сдержалась. Не в его же доме! Я боязливо шагнула внутрь. Там негромко играла танцевальная музыка. Из зала выглянула Карина, сестра Вани. С самого детства она напоминала мне не то лисицу, не то кошку. На полных щечках ее лица сидело немного веснушек, круглые карие глаза были идеально подведены стрелками кверху, делая разрез глаз кошачьим. Длинные черные волосы отливали рыжим цветом. У Ваньки тоже были черные волосы, но без рыжины, и его глаза как у сестры, с намеком на хитрость, светились любопытством.

– О, привет, Машка! – деланно обрадовалась она. – И где же ты пропадала? Я тебя несколько дней не видела.

– Папа вчера приехал, я была дома.

Я вошла в гостиную и остановилась как вкопанная, так как увидела Егора. Он сидел в кресле у окна, все такой же красивый, и смотрел на меня своими яркими синими глазами. Мне показалось, что он ждал меня, потому, как только я появилась, напряжение из его глаз исчезло. Меня необоснованно обрадовало, что этот красавчик рад моему появлению. Он встал и вежливо кивнул мне, уступая свое место в кресле. Я села, испытав неловкость: что я тут делаю? Я чувствовала себя лишней в чужой семье. Из кухни пришла тетя Люда, Ванина мама, и принесла нам огромную пиццу. Заметив меня, она по-доброму улыбнулась:

– Здравствуй, Маша,– я поздоровалась в ответ. – Не смущайся, посиди с нами. Егор тоже чувствует себя не в своей тарелке,– обмолвилась она и покосилась на Егора.

Ее глаза были такими же, как и у Карины.

Губы Егора на мгновение растянулись. Я не поняла, что это значит, но подумала, что тете Люде не сладко. Откуда ни возьмись, объявился взрослый пасынок, как снег на голову. Интересно, она хоть знала о его существовании? Потому что Карина никогда не рассказывала ни в школе, ни в колледже, что у нее есть сводный брат. А поговорить она любила. Хотя, может этот факт никого не радовал, потому и молчала.

– Я буду с отцом на кухне, а вы посидите тут, пообщайтесь. Карина, пойдем со мной, возьми бутерброды, салат.

– Мам, можно мне немного пивка? – заныл Иван. – Я чуть-чуть, не все же отцу.

– Тебе не стоит, ты и без пива ведешь себя неприлично,– строго произнесла тетя Люда. – А девочкам и Егору можно.

– Я сейчас вернусь,– Карина встала и ушла с матерью.

Иван поплелся вслед за ними, канюча что-то про ма-аленькую бутылочку безалкогольного пива.

– Тебе тут не по себе? – тут же выпалил Егор.

– Да,– смущенно призналась я.– А тебе?

– Мне тоже,– засмеялся он, почувствовав облегчение от признания этого факта. Я напряженно покивала головой, не зная, что сказать. – Видишь ли, я тут чужой, можно даже сказать лишний. Прости, что втянул тебя в это. Мне просто показалось, что с тобой я переживу этот вечер.

– Твой отец не рад тебе? – осторожно спросила я.

– Это было для него неожиданностью, для тети Люды шоком. Иван рад, а Карина,– не знаю. Она странно на меня смотрит, будто подозревает в чем-то, чего я еще не сделал,– открыто улыбнулся он.

– А где твои родители? Ничего, что я спрашиваю?

– Я вырос без отца, а мама погибла недавно, в июне, в аварии. Маршрутка, в которой она ехала, перевернулась. Я остался один и ничто больше меня не держит в том месте. Вот, решил познакомиться со своим отцом поближе, прежде чем начну самостоятельную жизнь.

Я выслушала его с глубоким сочувствием. Остаться одному, это так…

– Мне жаль, что это случилось с тобой,– мой голос сорвался, так мне было его жалко.

Вошла Карина, поставила на стол бутерброды и салат. Ее брат горделиво вышагивал следом и нес «колу» и все-таки пиво. Он открыл бутылку и хотел налить мне в бокал. Я запротестовала – не люблю пиво. Егор тоже отказался. Ванька вздохнул и, не предложив сестре, стал пить из бутылки. Сделав несколько демонстративно громких глотков, он повернулся к Егору и сказал:

– С приездом, братан! Я вообще-то рад этому. Это лучше, чем иметь сестру,– его глаза стрельнули в сторону Карины.

– Замолчи, Ванька! Тоже мне подарок,– огрызнулась Карина. Ее нежный взгляд переместился на Егора и она ласково прокурлыкала:

– Я тоже рада, что ты приехал. Иметь такого брата гораздо приятнее. Налетайте на пиццу,– предложила она.

Мы с Егором взяли по кусочку, и стали молча жевать, запивая колой.

– Чем займемся? – спросил Ваня.

Я пожала плечами. Мне захотелось смыться отсюда и побыть с Егором вдвоем, узнать о нем и о его дальнейших планах побольше. Его откровенность зацепила меня.

– Давайте, что ли в карты сыграем,– глупо предложил Иван и достал из кармана потрепанную колоду.

Ну что, мы сыграли, потом еще. Ванька высосал свою бутылку и сказал:

– Хотите, фокус покажу? – и стал показывать примитивный детский карточный фокус.

Мне стало смешно. Карина метнулась глазами в сторону Егора и постучала пальцем по Ванькиной голове, намекая, что он полный идиот. Ванька не сконфузился.

– Чего? Вы и так не умеете!

Егор протянул к нему руку, прося дать карты. Когда колода оказалась в его руках, он начал делать что-то невообразимое. Карты переплетались у него между пальцев, появлялись из ниоткуда. Глаз не успевал уловить, как он это делает. Карина сидела с открытым ртом и восхищенными глазами. Ванька радостно кричал «Вау!» каждый раз, когда чего-то не понимал. Затем мы по очереди загадывали карты, и Егор с первого раза находил их в колоде. Мы пробовали загадывать карты в уме, но он все равно находил их в колоде с первого раза.

– Как ты это делаешь? – удивленно спросила Карина.

– Врожденный дар,– засмеялся Егор и посмотрел на меня.

– Ты что, телепат? – предположила я.

Егор пожал плечами:

– Не совсем. Просто ловкость рук и… я знаю секрет карточных фокусов, который не раскрою.

Я столкнулась с его пристальным взглядом и смутилась, внезапно почувствовав, что мне пора домой. Мое тело самовольно подскочило с кресла.

– Ты что, уже уходишь? – одновременно спросили Карина и Ваня, и посмотрели друг на друга.

– Да, я думаю мне пора. Спасибо за угощение, и поблагодари от меня свою маму,– обратилась я к Карине.

– Ладно, пока,– кисло проговорила она.

– Я отвезу ее домой,– сказал Ваня.

– Ага, сейчас,– сверкнула на него глазами Карина. – Ты высосал целую бутылку пива.

– Я провожу тебя. Можно? – спросил Егор.

– Тут идти два шага. К чему вся эта суета,– но мне было приятно, что Егор хочет меня проводить. Я отнекивалась только для Карины. Она была чем-то недовольна. – Всем пока,– сказала я и направилась к двери.

Егор двинулся за мной. Мы, молча, вышли на улицу. Он шел чуть позади и искоса бросал на меня заинтересованные взгляды.

– Как тебе вечер? – спросил он.

– А тебе?

– Невежливо отвечать вопросом на вопрос,– ослепил он меня быстрой улыбкой и в вечернем свете ярко блеснули его глаза. – Мне было скучно,– признался он. – Настоящие деревенские посиделки. Ты часто бываешь на таких?

– Первый раз,– усмехнулась я.

– А чем ты занимаешься в свободное время?

– Я люблю читать. А когда папы нет дома, часто провожу вечера с мамой. Иногда гуляю с подругами, ходим в кино, на танцы в местный клуб. Но последнее я не люблю.

Егор с интересом слушал и на последнее замечание кивнул головой, словно бы одобрял меня.

– А ты? – спросила я.– Можно узнать, чем ты любишь заниматься?

– Я люблю музыку, играю на гитаре. Тоже люблю читать и очень люблю вылазки на природу, особенно к реке, с ночевкой и костром.

«Вот это да! Такого я не ожидала»,– подумала я, а вслух спросила:

– С кем же ты ходишь в свои походы?

– У меня было несколько друзей, пока я жил с мамой. Летом мы частенько уходили, если погода позволяла,– он грустно улыбнулся. – Мама часто волновалась за меня.

– Тебе тяжело без нее? – с участием и жалостью произнесла я.

– Мне ее не хватает. Я стараюсь не думать об этом,– неохотно проговорил он.

– Прости.

Я взяла его за руку и пожала пальцы, показывая, как я ему сочувствую. Он ответил на пожатие. Мы двинулись дальше, держась за руки. Навстречу нам попадались знакомые, и с удивлением осматривали нас. Егора они видели впервые, и немое любопытство ясно читалось в их глазах.

Солнце почти зашло, наступил теплый вечер. Мы подошли к моему дому.

– Скажи,– обернулась я к Егору и посмотрела в его лучистые глаза,– ты надолго сюда приехал?

Этот вопрос крутился в моей голове с нашей первой встречи.

– Думаю, что несколько дней здесь осилю,– сверкнул он своей ослепительной улыбкой.

– А потом? Куда ты поедешь, чем займешься? – закидала я его вопросами.

– Еще не знаю,– вяло ответил он. Посмотрел на меня из-под нахмуренных бровей и робко спросил:

– Давай завтра сходим куда-нибудь?

– Куда? – обрадовалась я.

Ободренный моей реакцией он предложил:

– Давай съездим на моем мотоцикле в город. Погуляем, может, в кино сходим, или куда ты захочешь. Я еще не знаю вашего города.

– Идет. Значит завтра, во сколько?

– После одиннадцати, не рано? – он смотрел в мои глаза ожидающе и с надеждой.

– О ̓кей, буду ждать. До завтра,– и в бессмысленном радостном порыве, не ожидая от себя самой, я чмокнула его в щеку, и тут же сгорела со стыда.

«Что я сделала? Как это вышло?» Глаза Егора вспыхнули и губы зашевелились:

– Спасибо, не ожидал.

Он увидел, наверное, что я вся красная и проникновенным голосом сказал:

– Мне было очень приятно, не переживай.

Я не знала, что ответить и, не прощаясь, побежала домой. От стыда на глазах выступили слезы. «Что он обо мне подумает? В первый же день я вешаюсь к нему на шею». Я пробралась в комнату и на ходу крикнула родителям:

– Мам, пап, я дома и ложусь спать, я устала.

Я быстро переоделась в хлопковые шорты и майку и свалилась на кровать лицом в подушку. Кожа лица пылала и в голове стучало. «Что за несдержанность»,– ругала я сама себя. Дверь приоткрылась и мама спросила:

– Маш, у тебя все хорошо?

– Да,– буркнула я,– голова разболелась.

– Ладно, спокойной ночи,– прошептала мама и закрыла дверь в мою комнату, оставив меня в одиночестве.

Но спать совсем не хотелось. Я перевернулась на спину, закрыла глаза и вспомнила лицо Егора: его синие глаза, длинные ресницы, его заинтересованный взгляд. Неужели я ему нравлюсь или ему здесь очень скучно и одиноко? Может, ему просто нужна поддержка и дружеское участие, ведь он оказался в непростой ситуации. Чем я могу ему помочь? Только отвлечь от тягостных мыслей о его беде. Мне очень захотелось сделать для него что-то доброе, хорошее. Может, ему подарить что-нибудь? Он говорил, что любит музыку, а у меня большая подборка музыки. О-о, но я не спросила, что он слушает, что любит: рок, попса, классика? Стоп, он играет на гитаре. Может, что-то для гитары? Какое-нибудь украшение или безделушка? Но я не знала, нужны ли на гитаре безделушки. А если для мотоцикла? Да! У меня где-то был красивый брелок в виде орла. Завтра подарю ему.

Мое возбуждение стало спадать, и я успокоилась. На смену спокойствию пришла серьезная задумчивость. «Как странно,– размышляла я,– эти два дня словно не из моей жизни. Какие необычные события. Вчера – необъяснимый, фантастический день с Раулем. Ведь я только сейчас вспомнила о нем. Сегодня – Егор, с его непостижимой красотой и интересом ко мне, с его грустной историей. Я опять вспомнила лицо Егора, его тихую затаенную печаль, и в глазах ожидание. Не знаю, почему, но я тревожилась за него. Потом вспомнила Рауля, его темные лохматые волосы и черные теплые глаза. Волна солнечной радости захлестнула меня. Мне так захотелось увидеть его. Как найти его? Я подумала, что он ведь тоже очень красив. Только его красота спокойная, будто смотришь на залитую солнцем лужайку, полную ароматных цветов. Действительно, от него пахло полевыми цветами! И только сейчас я вспомнила это. Ведь, когда мы встретились, у меня был шок от всего. Как глупо я себя вела! Я вспомнила про «отравленную» рыбу. Ужас. Как же он вылечил мою руку? Никаких следов вывиха, даже синяка нет. «Это невероятно»,– запоздало восхищалась я. Да, эти два дня слишком насыщены для меня. Егор, с его пронзительным взглядом и Рауль, с теплыми глазами. Внезапно сон похитил меня.

Я стояла рядом с Егором ночью, где-то в городе, и он целовал мою шею, медленно подбираясь к губам. Мое сердце замирало, и голова кружилась от его страстного дыхания. Почти теряя сознание от возбуждения, я готова была ответить на его поцелуй.

– Мария, нет! – прозвучал голос Рауля в голове.

Он был напуган и разъярен. Трудно было представить его таким, поэтому я повернула голову, выискивая его. Тщетно, и Егор тоже исчез. Я осталась одна ночью на улице, и мне стало страшно и обидно. С мокрыми солеными дорожками на щеках я завопила:

– Рауль, где ты?!

МИСТИФИКАЦИЯ

Проснулась я с мокрыми ресницами и горячей головой. Универсальное средство врачевания моей эмоциональной разбитости всегда происходило в душе под ливнем теплой воды. Мама уже ушла на работу в библиотеку. Папа давно позавтракал и сидел перед телевизором, слушая новости. Увидев меня, он крикнул:

– Привет, дочь! Как спалось? Прошла голова?

– Доброе утро, пап! Все нормально, я в душ.

После душа я заварила себе кофе на кухне. Папа подсел ко мне за стол.

– Какие планы на сегодня?

– Собираюсь в город с Егором.

– Это сводный брат Ивана, у которых ты была вчера? Так, что там произошло? – поинтересовался папа, пытливо всматриваясь в мое лицо.

Я постаралась убрать с лица тоскливое выражение и взволнованно заговорила:

– Да понимаешь, пап, это совсем ужасная история. Два месяца назад у него погибла мама. И у него вроде как больше никого нет, кроме дяди Коли и тети Люды. Он приехал на несколько дней, чтобы познакомиться с ними и, чтоб потом начать свою самостоятельную жизнь. Ему так тяжело, а я не знаю, чем помочь. Покажу ему сегодня наш городишко. Что я еще могу?

– Да-а, действительно история,– протянул папа, не сводя с меня глаз. – А сколько лет парню?

– Не знаю, не спрашивала. Около двадцати,– «Мне самой это интересно»,– промелькнуло в голове. – А ты что будешь делать сегодня?

– Поработаю дома, по хозяйству. Мама просила там починить, сям сделать,– улыбнулся он мне. – Когда поедешь, не забудь про сотовый, и не гони по дороге.

– Пап, я на его мотоцикле.

– Возьми свой шлем. И, если что, звони.

– Не волнуйся, я уже совершеннолетняя.

– Но все равно, ты все еще мой ребенок.

В эти последние недели августа стояла солнечная и жаркая погода. Скоро кончится лето, каникулы, начнется учеба в колледже и, прощай свобода! Помня о вчерашнем неудобстве юбки и не считая нашу встречу свиданием, я решила облачиться в тонкие бриджи серо-зеленого цвета и белоснежную футболку. Расчесала свои волосы и схватила их резинкой в высокий хвост, оставляя шею открытой, чтоб было не так жарко. Пожалуй, захвачу солнечные очки, не люблю щуриться на солнце. Все побросав в свой мини рюкзачок (очки, сотовый и кошелек), я стала рыться в своих побрякушках, отыскивая брелок, который наметила подарить Егору. Отыскавшись, он занял место в отдельном кармашке, дабы при случае сразу оказаться под рукой.

– Маша! – позвал меня папа. – Иди, по-моему, это Егор подъехал. Ждет на дороге.

Я закинула рюкзак за спину, схватила шлем и радостно припустила на улицу. Во взгляде Егора сквозило напряженное ожидание. О чем он думал? Когда я подошла поближе, яркая улыбка осветила его лицо, глаза засияли, и он с облегчением негромко проговорил:

– Привет.

– Привет, – смущенно ответила я, обрадованная его реакцией на мое появление. – Можно садиться?

– Давай.

Я надела шлем и легко заскочила позади Егора. Оглянувшись на свой дом, я заметила пристальный обеспокоенный взгляд папы, и помахала ему рукой. Его прощальный кивок означал для меня ободрение, а не одобрение. Егор легко тронулся, и мы неспешно поехали. В этот раз он ехал спокойно и равномерно. Гибкая и сильная спина невольно привлекала мое внимание. Под теннисной футболкой просматривались бугорки мышц, на плечах рельефно выделялись мускулы. Я вздохнула, его красота еще раз подчеркивала мою обыкновенность. Вряд ли я ему понравлюсь по-настоящему. Мне почему-то захотелось прижаться к мужской спине, почувствовать его тепло и запах.

И что за мысли! Словно услышав их, Егор быстро оглянулся в попытке поймать мой взгляд. Но что особенного увидишь через наши шлемы? Скоро мы подъехали к парковке около супермаркета. Я слезла первая и сняла шлем. Егор соскочил с мотоцикла и пристегнул свой шлем рядом с сиденьем.

– Давай сюда свой,– сказал он.

Я вручила шлем Егору, и он прицепил его рядом со своим.

– Ну что, куда пойдем? – улыбаясь, поинтересовался он, и сконфузился.

Я пожала плечами:

– Можно в парк пойти, там много деревьев, и фонтан есть. Или просто по городу пошатаемся, в кафе посидим.

– Ну что ж, начнем с парка,– бодро произнес Егор.

Неторопливым шагом мы направились в сторону местной зоны отдыха. Он снова шел в полушаге от меня, и опять его глаза наблюдали за мной с интересом. Эта его манера следовать позади, создавала для меня неудобства. Мне хотелось видеть его, и я остановилась, чтобы пристроиться к его темпу и двигаться с ним наравне. Его удивленный непонимающий, как у ребенка взгляд столкнулся с моим. Я объяснила:

– Мне неловко идти таким способом, мне кажется, что мы не гуляем, а я веду тебя, как в какой-то стае. У меня такое чувство, будто ты исподтишка подглядываешь за мной,– я даже покраснела от своей откровенности.

– Извини,– Егор искренне смутился. – Мне просто нравится смотреть на тебя.

– Почему? – по-моему, и моя шея покрылась красными пятнами.

– Ты такая… естественная, простая, без всяких этих девчачьих заморочек. Мне с тобой легко,– признался он.

Мне было приятно и необычно услышать такое открытое признание, и оно меня не смутило. Интересный для меня факт. Ну, что ж… Я решила воспользоваться сегодняшним днем, временем, которое мы проведем, друг с другом, и приступила:

– Скажи, Егор, чем ты занимаешься? Ты учишься или работаешь?

– Я учился до нынешнего лета. Окончил четвертый курс медицинского института,– отрешенно и задумчиво начал он. – Но из-за того, что случилось с мамой…– он замолчал, нахмурив брови.

В его взгляде мелькнула острая боль, но он тут же подавил ее. Мне опять стало его так жалко, что я непроизвольно дотронулась до его руки, желая поддержать и утешить. Он вздохнул и монотонно продолжил:

– В общем, я взял академический отпуск. Планирую немного развеяться, осмотреться, прежде чем продолжу учебу. Тем более что мне придется подзаработать на продолжение обучения.

– Ты учишься на платном отделении?

Его взгляд проследовал поверх моей головы, словно он что-то припоминал.

– Нет, я бюджетник, более того, я отличник и проблем с учебой никогда не было. Просто я не смогу одновременно учиться на дневном отделении и работать, обеспечивая себя. Постараюсь за этот год заработать достаточно, чтобы мне хватило на следующий учебный год и на практику с госэкзаменами. Уверен, что смогу жить скромно, и мне хватит этих средств. Я не сильно избалован, – улыбка опять тронула его губы, но глаза остались грустными.

– А можно узнать, на кого ты учишься, каким врачом ты будешь?

– Не-ет! – застонал он. – Тебя мой ответ шокирует.

Он искоса взглянул на меня, пряча смущенно-лукавую полуулыбку. Я продолжала ждать ответа, но он таинственно молчал. Меня это заинтриговало: почему он не решается сказать? Может, стоит проявить настойчивость?

– Ну, пожалуйста, скажи. Мне не вполне понятно, почему профессия врача должна меня шокировать.

– А-а,– протянул он,– не сама профессия. Просто некоторые люди, а особенно девушки, так странно на это реагируют, что сейчас хочется промолчать, чтобы не испортить приятный момент нашей с тобой прогулки.

Оказавшись в парке, мы брели в тени старых деревьев, подгоняемые легким ветерком. Я вела Егора к фонтану, к прохладной воде. Что же он скрывает? Силясь догадаться, я перебирала в уме названия врачей-специалистов. Выдержки не хватило.

– Скажи мне, и я обещаю отнестись к этому с пониманием,– заверила я его, но мое любопытство разгоралось.

– С пониманием? – его улыбка стала шире, а в глазах заплясали веселые искорки. – Я – будущий акушер-гинеколог,– произнес он, четко выделяя каждое слово и ожидающе уставился мне в глаза – какой эффект произвели на меня его слова.

Первая моя реакция действительно походила на шок. Но помня об обещании, я постаралась взять себя в руки, и даже ободряюще улыбнулась ему, покачивая головой, мол, все нормально, с кем не бывает, а вслух проговорила:

– Ничего, хорошая специальность, очень нужная, особенно для женщин.

Пристальный взгляд Егора с удовлетворением наблюдал за моей реакцией и он с чувством рассмеялся. Я опешила.

– Что? Ты смеешься? Ты разыграл меня?

– Нет,– сдерживая смех, ответил он. – Просто все, о чем ты думаешь, написано на твоем лице. Смущаться должен был я, а не ты. Но ты умеешь держать себя в руках,– похвалил он. – Ну, ладно, я огорошил тебя, теперь объяснюсь. Многим непонятен выбор моей специальности. Но мне всегда был интересен процесс зарождения жизни.

Он замолчал и с опаской быстро взглянул мне в глаза, следя за моей реакцией на его признание. Пришлось придать своему лицу спокойный интерес к его рассказу. На самом деле в моей голове промелькнула красочная картинка: вот, я прихожу на прием к гинекологу, открываю дверь и вижу за столом обалденного красавца-врача, перед которым мне надо будет раздеться и так далее. Мне это показалось сродни съемкам в порнофильме, ибо таких красавчиков можно найти в фильмах эротического содержания.

– Ты слушаешь? – спросил он, заметив мой блуждающий взгляд. – Все началось с мамы. Когда она забеременела мной – это было чудом. Мама не могла иметь детей, и знала об этом. Поэтому она даже не помышляла избавляться от незапланированного ребенка. Родители не собирались строить отношения. Так, мимолетная связь,– горько добавил он. – Отец не хотел жить с мамой и не скрывал, что ребенок ему не нужен. Но мама была счастлива сохранить меня. Они расстались сразу, отец иногда присылал маме деньги, но на этом все их общение заканчивалось. До моего приезда мы даже ни разу не виделись.

Я часто задумывался, каким образом моя мама смогла зачать меня? Врачи тоже недоумевали, ее диагноз не оставлял никакой надежды. Я подумал,– он горько усмехнулся,– что может дело в отце, может он особенный какой. С тех пор как я повзрослел, и мама рассказала мне все, я загорелся узнать об этом как можно больше. И мой интерес плавно перерос в выбор этой профессии, я специализируюсь по бесплодию. На практических занятиях я встречал женщин и мужчин, которые жаждут иметь ребенка, но не могут. Мне хочется дать им шанс.

Да, такого признания я не ожидала. Это было даже благородно. Мне и в голову не могло прийти, что парнем движут не низменные интересы, а он преследует более высокие цели. С особым уважением я посмотрела на него и поняла, что передо мной он поднялся уже на недосягаемую высоту. Во всем хорош. Я тихонько вздохнула: что я, рядом с ним? Мой вздох не остался незамеченным.

– Что ты об этом думаешь? Мои слова, они огорчили тебя?

– Нет, что ты, наоборот. Ты такой,– я запнулась, подбирая правильное слово,– молодец, – выдохнула я, и сдержанно улыбнулась.

– А можно узнать, где ты учишься?

– А разве ты не знаешь? Я думала, что Карина тебе сказала, ведь мы учимся вместе.

– Ты учишься в медицинском колледже? – поразился он.

– Да, перешла на третий курс. Сестринское дело.

– Хм, мы с тобой коллеги.

Мы стояли рядом с фонтаном, и ветер осыпал нас бисером из мелких брызг. В прохладной воде копошились дети, подставляя то руки, то ноги струям воды. Здесь было свежо, и наши волосы сверкали мелкими капельками в лучах солнца. Глаза Егора сияли синим бархатом, отражая хорошее настроение. Он задумчиво повернулся ко мне:

– Ты знаешь, я получил облегчение после нашего разговора. Не все так хорошо воспринимают мой выбор. Отца это покоробило, тетя Люда стесняется меня, Карина в недоумении…

– А Ванька ржал,– продолжила я, представляя Ванькино лицо.

– Да, так и было. Кроме моей мамы, ты единственная, кто проявил понимание. Не знаю, в чем тут дело, ведь много же работает врачей мужчин в такой сфере и никого это не шокирует.

По-моему его привлекло обескуражено-смешливое выражение моего лица.

– Что?

– Ты не понимаешь?

Мой взгляд утонул в удивленно-невинных глазах. Он пожал плечами, давая понять, что не понимает.

– С твоей внешностью впору в фильмах сниматься, а не быть гинекологом. Что придется думать бедным женщинам, когда они попадут к тебе на прием? Они будут пялиться тебе в глаза и не смогут вспомнить, зачем они здесь.

– Ты меня тоже так воспринимаешь? – неожиданно спросил он.

Я сообразила, что проговорилась и пошла на попятную:

– Я же не на приеме у врача.

– Нет, скажи, ты считаешь, что моя внешность будет смущать пациентов?

– Конечно. Знаешь ли,– съязвила я,– женщины они ведь такие, смотрят на то, что блестит.

Мой взгляд невольно задержался на нем, он и, правда, весь блестел – разлохмаченные ветром светлые прядки волос сияли от влаги, синие глаза лучились, ровные зубы блеснули в усмешке. «Блестящий»,– подумала я, а вслух сказала:

– Может, пройдемся? Просохнем немного,– предложила я, так как футболка сбоку уже вымокла от брызг.

Мы покинули фонтан, и неторопливо пошли по аллее к площади. Парень с красивой девушкой приближались к нам навстречу. Молодой человек нежно обвил ее талию, а она придерживала своей рукой его обнимающую руку. Влюбленные многозначительно улыбнулись друг другу и их губы встретились, как раз проходя рядом с нами. Они выглядели такими счастливыми.

Словно, прочитав мои мысли, рука Егора потянулась ко мне, наши пальцы переплелись. Я затихла. От его руки по моему телу ощутимо пробежали волны тепла и слабости, и остановились в животе. Мои ноги ослабели, повелевая присесть немедленно, и сердце заколотилось, перехватывая дыхание. Всего одно прикосновение, и какая реакция! Что со мной? Разве так проявляется влюбленность? Проверяя свою догадку, я потихоньку из-под ресниц взглянула на Егора, но встретилась с его голодным взглядом. Синие глаза полыхали неведомым мне желанием. Моя голова мгновенно закружилась, рука парня выскользнула из моей. Ватные ноги понесли меня к скамейке, и я опустилась на нее, стараясь незаметно вдохнуть ртом больше воздуха, чтоб восстановить дыхание и усмирить свое сердце. Он присел рядом, невозмутимо заглядывая в мои глаза.

– Тебе плохо? – участливо прозвучал чуть вкрадчивый голос.

– Нет, ничего,– едва пробормотала я.– Что-то голова закружилась,– изо всех сил мне хотелось скрыть свою реакцию.

– Здесь много солнца. Хочешь я куплю тебе мороженое или попить что-нибудь?

– Давай,– вяло согласилась я.

У меня возникла острая потребность освежить свою голову от нахлынувших чувств. Мой разум нуждался в уединении, слишком сильные переживания пробудил во мне Егор. Все случилось так неожиданно и непонятно, что я пребывала в некоем шоке.

Пока он направлялся к торговой палатке с другой стороны фонтана, у меня было время успокоиться и подумать. Что со мной не так? Почему я так бурно реагирую? Сейчас, когда Егор отошел от меня, я чувствовала себя спокойно. Но, вспомнив его жадный взгляд, я опять взволновалась. Что это было? Возможно, он обладает каким-то личным магнетизмом, особой гипнотической харизмой? Любопытно, реагирует кто-нибудь еще также неадекватно, как и я, на его прикосновение или взгляд? Может, это только я такая? Чтобы скрыть свои растерянные глаза, я надела солнечные очки. Егор подошел и протянул мне мороженое и несколько напитков на выбор. Я схватила баночку колы, он взял себе минеральную воду. Еще у него был квас, который он поставил на скамейку, рядом со мной. Егор бросил на меня участливый взгляд, и обеспокоенно спросил:

– Тебе лучше?

– Спасибо, теперь все хорошо,– я сосредоточилась на поедании мороженого.

– Хочешь, уйдем отсюда в кафе или куда скажешь,– его сапфировые глаза оставались невозмутимо спокойными.

– Если мы перейдем через площадь, то можем сходить в пиццерию,– предложила я, доев мороженое.

– Отлично, пойдем,– он встал и снова протянул мне руку.

Я жалобно взглянула на него, опасаясь повторной бурной реакции, но Егор был спокоен и даже не улыбнулся. Радовало то, что он не заметил моих опасений. Когда ничего не произошло от соприкосновения наших рук, я расслабилась. Мы пошли, снова держась за руки к площади. Запотевшая бутылка с квасом осталась лежать на скамейке.

В пиццерии оказалось немноголюдно, что было необычным. Мы выбрали уединенный столик на двоих около непрозрачного окна, и сделали заказ. В ожидании пиццы и чая, темой нашего разговора стала музыка. Ответ на мой вопрос о его музыкальных интересах, оказался неоднозначным – ему нравилась и классика и современная музыка. На гитаре он любил исполнять испанские и африканские мотивы. Мне очень захотелось послушать, но он не взял гитару в эту поездку, поскольку берег ее.

– Егор,– спросила я, когда нам принесли заказ,– куда ты поедешь потом?

Вопрос о его предстоящей поездке все еще волновал меня.

– На синее-синее море,– задумчиво проговорил он. – У меня наметилась кое-какая работа, я уже заключил контракт и с сентября должен быть там.

Я огорчилась, что он все-таки уедет, хотя и не сказал куда. Ведь я лелеяла крохотную надежду, даже не надежду, а намек на нее, что он может остаться здесь, (и я боялась признаться самой себе), из-за меня. Значит, у меня начнется учеба, а у него работа и мы больше не увидимся.

– Почему ты расстроилась? – от него не укрылось мое погрустневшее лицо, и в прищуре пристальных глаз застыл интерес выяснить причину моего огорчения.

Мне не хотелось раскрывать ход моих мыслей, и, пряча от него свой взгляд, я тихо проронила:

– Все в порядке,– я откусила от пиццы кусочек, чтобы отвлечься. – А почему ты не ешь?

– Мне что-то не хочется,– безучастно ответил он, и в этом ответе мне послышалась знакомая интонация…

Рауль! Егор был похож на Рауля! Я перестала жевать и мои глаза округлились.

– Ты подавилась? – испугался Егор, видя мое застывшее изумленное лицо.

Я молчала с приоткрытым ртом, пораженная своей догадкой. Но где, же сходство? Внешне его абсолютно не было, две противоположности. Но повадки, манеры, мягкость движений, грация и что-то неуловимое и недосягаемое для моих пяти чувств. Возможно они родственники, или…

Этот его отказ от еды убрал пелену с моих глаз, как озарение.

– Маша, ты в порядке? – уже паниковал Егор, склонившись над столом, приблизив свое лицо к моему. – Скажи что-нибудь,– требовал он,– не молчи.

– Все хорошо,– в очередной раз за сегодняшний день выдавила я из себя, и рискнула проверить догадку. – Пицца, по-моему, не отравлена, попробуй,– намекнула я на схожие обстоятельства.

Бровь Егора поползла вверх от изумления:

– Я не голоден, Маша,– это было сказано таким тоном, будто он думал, что у меня что-то не в порядке с головой.

Хорошо, попробуем иначе.

– Можно спросить?

– Да,– в его голосе все еще звучало изумление.

– У тебя случайно нет брата?

– Есть, Маша, и ты его знаешь. Его зовут… Ваня. Еще у меня есть сестра – Карина, если ты забыла.

Я почувствовала себя полной дурой, и продолжила, остервенело уничтожать свою пиццу, избегая недоуменного взгляда Егора. В голове крутился вопрос: как же докопаться до правды? Сосредоточенно кромсая грибную начинку, я физически чувствовала на себе изучающий взгляд. Мое сердце учащенно билось. Егор не выдержал:

– Маша, ты скажешь мне, что случилось? Ты сама на себя не похожа.

Я смогла только покачать головой и прошептать:

– Потом как-нибудь.

Егор шумно вздохнул, и с издевкой проворчал:

– Если бы я тебя не знал, подумал бы, что ты с головой не дружишь.

– А разве ты меня знаешь? Мы только вчера познакомились,– заметила я, и одним махом выпила свой чай.

Он окинул меня растерянным взглядом, точно я поймала его, и выдал:

– Ты все-таки намекаешь, что у тебя не все в порядке с головой?

– Может, ты хоть чай выпьешь? – жалобно и невпопад предложила я, все еще проверяя свою гипотезу.

Не отрывая от меня недоверчивого взгляда, Егор не нашел слов и со стоном выдохнул. За столиком воцарилось молчание. Оно становилось тягостным. Нетронутая чашка моего визави сподвигла меня опять произнести чушь, желая ее превратить в правду:

– Этот чай не отравлен, смотри,– я выразительно подняла на него глаза, потянула его чашку и быстро выпила.

Глаза Егора распахнулись до предела; поджав губы, он уже с интересом рассматривал меня и барабанил пальцами по столу, ожидая, что я еще выкину. В интригующем молчании я тоже искала в его глазах хоть какое-то замешательство или намек на мою правоту, на его связь с Раулем. Он вдруг язвительно предложил:

– Может тебе еще чаю заказать? Убедишься, что и там нет яда.

Меня вдруг прорвало громким смехом. Я представила, а вдруг я ошибаюсь насчет Егора. Я не могла остановиться, и мне показалось, что терпению Егора сейчас придет конец, и он уйдет. На моих глазах выступили слезы. Рука парня поднялась, призывая официанта.

– Принесите девушке еще чай.

А мне он сказал тихим голосом:

– Я не знаю, что случилось, но у тебя истерика. Сходи в дамскую комнату и приведи себя в порядок. Я буду ждать тебя.

Его глаза стали спокойными и серьезными. Я тут же успокоилась, едва увидела, что его раздражение прошло, и он не бросит меня. Согласно кивнув головой, не говоря ни слова, я вышла в туалет. Около рукомойника я оглядела себя в зеркале и ополоснула свое разгоряченное лицо. Как хорошо, что я не накрасилась. Умываясь, я старалась привести в порядок и свои эмоции, смывая психическое напряжение. Ха, что-то неладно с моими нервишками. Мои мысли снова вернулись к сходству Рауля с Егором. Каким-то шестым или энным чувством я знала, что они связаны. Ладно, пока буду держать свои подозрения при себе. Может, он сам выдаст себя. У меня есть еще несколько дней, чтобы проверить свою теорию. Глубокий вздох снова вырвался из груди, я еще раз взглянула на себя в зеркало, и, убедившись, что мои эмоции под строгим контролем, вернулась к Егору.

Если б я только знала, кем он был, я не была бы так самоуверенна и беспечна. Я бы ушла, сбежала бы прямо сейчас. Мое неопознанное чувство не обманывало меня.

Он сидел все также за столиком, откинувшись на спинку стула и постукивая пальцами по столу. Красавчик пребывал в глубокой задумчивости, глаза прикрыты и длинные ресницы оттеняли кожу под ними. С осторожностью я присела на свой стул, не решаясь вспугнуть его мысли. Но яркие глаза сразу же открылись и окатили меня волной синевы. Его настороженный взгляд пробежался по моему лицу, отыскивая признаки волнения и, не найдя их, он успокоился.

– Выпьешь еще? – кивнул он на чай, который принесли в мое отсутствие.

– Спасибо, хватит. Давай выйдем на улицу,– предложила я.

Он согласно кивнул головой и стал искать в карманах деньги, чтоб расплатиться.

– Можно, я заплачу? Ты даже не притронулся к еде,– робко попросила я.

Снисходительные глаза обдали меня холодом, словно я сморозила очередную глупость.

– Только не начинай,– положил деньги на столик и мы вышли.

Мне захотелось как-то загладить его испорченное настроение, и я вспомнила, что у меня есть подарок для него. Сняв со спины рюкзак, я достала из кармашка брелок.

– Егор,– позвала я, и дрожащим голосом добавила,– это тебе.

Я протянула ему орла, избегая его взгляда и сомневаясь, что подарок ему понравится, или может это не уместно в данный момент, после моего, более чем странного поведения. Он с интересом взглянул на меня и взял с подрагивающей ладони брелок. Теперь глаза лучились теплотой, он оттаял, а я замерла, наблюдая за его реакцией.

– Спасибо, очень красивый,– неожиданно в голосе зазвучала признательность.

Глаза Егора сделались странными. Он спросил:

– Можно, я еще раз поблагодарю тебя?

Не вполне соображая, что он имеет в виду, я кивнула. Парень наклонился ко мне и коснулся шелковистыми губами моей щеки. От неожиданности я вздрогнула, покраснела, у меня подкосились ноги, и я покачнулась. Егор подхватил меня за талию. На его лице сияла довольная широкая ухмылка.

– Маша, ты знаешь, что ты эмоционально неустойчивая? Я сегодня целый день наблюдаю перепады твоего настроения и не могу найти причины. С тобой всегда так?

– Обычно нет, раньше такого не случалось,– удрученно оправдывалась я.– Прости, если испортила тебе день или настроение.

Егор довольно рассмеялся.

– Что ты! Я получил массу удовольствия, наблюдая за тобой. Ты такая искренняя и непосредственная, просто чудо! – заключил он.

Мы опять вернулись к аллее, рядом с фонтаном. Людей около фонтана стало больше, и мы побрели дальше. Мы бродили, не замечая времени, пока не заныли ноги, в основном у меня. Я устала и захотела присесть. Егор заметил и предложил:

– Может, вернемся к мотоциклу и я тебя покатаю?

– Хорошая идея.

Мы так и сделали. Егор неторопливо колесил по городу, осматривая его улицы. Я сидела позади и наслаждалась его близостью. Интересно, почему на меня волнами накатывает влечение, как сейчас, делая меня безвольной? Как хорошо, что я находилась вне зоны видимости Егора, и он не мог наблюдать мое превращение в мягкотелое существо. Я могла бы так сидеть бесконечно, хотя и приходилось подавлять в себе безотчетные желания – прислониться щекой к его спине, обнять сзади и прижаться к его гибкому телу, дотронуться губами его шеи и вдыхать запах его кожи. Любопытно, испытывал ли Егор подобные желания? Хотелось бы думать.

Внезапно мотоцикл рванул быстрей и мы стремительно помчались. Это было слишком неожиданно и резко, я испугалась и инстинктивно обхватила его тело, (тело, о котором я думала только что!), своими руками, силясь удержаться. После такого внезапного рывка, я хотела убрать руки с его талии, но он порывисто удержал меня, прижимая мои ладони крепче к своему телу. Мое сопротивление тут же угасло, и он убрал свою руку опять на руль. Я заметила, что мы возвращались домой. Уже вечерело. Не доезжая до моего дома, он остановил мотоцикл и, сняв шлем, повернулся ко мне:

– Давай, пройдемся к твоему дому.

Он повесил шлем на руль и поймал меня, когда я, неудачно слезая с сиденья, зацепилась ногой; у меня кружилась голова. Я оказалась в его объятьях, так близко к его губам. Он снял с меня шлем и опустил его свободной рукой на сиденье.

– Поймал,– прошептал он, и провел своими губами по моей голове, вдыхая запах моих волос. – Как пахнут,– выдохнул он.

Я замерла и совершенно не знала, что делать, так как мгновенно утратила свою волю. Абсолютная беспомощность и осознание, что он может делать со мной, что хочет, испугали меня. «Волк утаскивает овечку в лес»,– мелькнула в голове живописная картинка. Его лицо медленно приближалось к моему, и его намеренья были ясны, а я не имела сил противиться этому. И в этот критический момент, у меня за спиной раздался телефонный звонок. Мой сотовый. Егор замер, чуть отстраняясь. Телефон продолжал звонить, и я с трудом сообразила, что надо бы ответить. Руки плохо меня слушались, я продолжала смотреть в глаза Егора, растворяясь в них. Наконец-то я нащупала телефон и посмотрела, кто звонит. Не знаю, как описать мое состояние, когда я увидела надпись звонившего, – ступор, шок, прострация. Там значилось имя – РАОЛЬ. Мой мозг отказывался воспринимать информацию, заполнившись туманом, в нем плавали облака из синевы глаз Егора. Неловкие пальцы все-таки справились с кнопкой ответа. Взволнованный, полный тревоги голос, негромко произнес, как заклинание:

– Что бы он ни делал, не отвечай взаимностью. Не целуй его ни за что! А лучше иди домой, оставь его.

Звонок прервался, я была ошеломлена. Егор заметил мое изменившееся лицо, и спросил:

– Опять что-то случилось? Кто звонил?

– Папа…– выдавила я.– Мне пора домой… извини.

Его рука отпустила меня, он вздохнул:

– Я провожу тебя.

Небольшой остаток пути к моему дому мы прошли в молчании, он больше не делал попыток обнять меня, чувствуя мое поменявшееся настроение.

– Мы завтра увидимся? – тихо спросил он.

– Давай, только ближе к вечеру. Я буду занята весь день.

– Хорошо, до завтра,– неуверенно сказал он.

Я кивнула ему на прощанье и стремглав ворвалась в дом.

Лежа в своей кровати, глядя в ночное окно, я размышляла о сегодняшнем дне, о моей догадке. Егор – Рауль. Мне не давало покоя поразившее меня сходство внешней красоты, пронизывающего взгляда, проникающего до глубин моего сознания. Возможно, они обладают таким даром, как читать мысли. Ведь Егор реагировал на мои невысказанные вслух желания. Еще… оба они появились в моей жизни фактически за одни сутки. А еще оба они врачи… впрочем, как и я. Я тоже имею к этому отношение. Они очень похожи в манере общения, никто из людей моего круга и возраста, так не разговаривал со мной. Их речь была слишком правильной, можно сказать книжной, не современной. А может быть они не люди? Куча киношных сюжетов промелькнула в голове. Как бы узнать это?

Стоп! Откуда у меня в телефоне номер Рауля? Мы не обменивались номерами! Как он смог позвонить мне? И что значит его предостережение насчет Егора? Рауль все-таки знает его? Он опасен? Столько вопросов, сейчас попробуем получить на них ответы.

Кувыркнувшись с кровати, я нашла свой рюкзак, достала телефон и торопливо, сгорая от нетерпения, стала искать номер Рауля. Что за фокусы! Я чуть не взвыла от негодования, его там не было. Кто-то просто издевается надо мной! Кто мог удалить номер? Егор, папа, мама? … Абсурд. Я опять осталась ни с чем. Можно подумать, кто-то играет со мной. До того злосчастного дня, как я упала со скутера, моя жизнь была проста и понятна. В ней присутствовали обычные вещи: учеба, друзья, моя семья, с ее маленькими проблемами и радостями. Сейчас же, в эти несколько дней, моя жизнь превращалась в фантастический триллер, с элементами мелодрамы. Что-то закручивалось вокруг меня. Кто я в этом жанре? Жертва? Я ничего не могла больше придумать, и мои глаза закрывались от усталости и бесплодных размышлений. В предупреждающе тревожных снах черные глаза Рауля искрились от гнева, они приказывали мне: «Не смей целовать его», но в голосе звучала неподдельная забота.

Я проснулась с чувством вины, словно что-то натворила, но не помнила, что. Сегодня я решила провести день в домашних заботах, с папой. Ни на секунду не забывая о предстоящем вечере с Егором, чувство опасения закрадывалось мне в сердце. Предупреждение Рауля сыграло свою роль, хотя, зачем бы мне верить ему. Его я также мало знала, как и Егора. Егор все-таки являл собой более реальную личность, он был рядом, а Рауль был, как сон. Меня весь день мучил вопрос, в какой же переплет я попала? От папы не укрылась моя сосредоточенность на своих мыслях, и он тихо наблюдал за мной, не мешая мне суетиться с уборкой по дому и приготовлением обеда, пока мама была на работе.

После обеда ко мне вдруг заглянула Карина. Ее приход был полной неожиданностью, мы ведь были не особенно дружны с ней, разве что учились вместе. Чувствовалось, что она пришла не просто так, а с определенной целью. За обычным разговором она нерешительно пыталась несколько раз сменить тему. Мне стало интересно, что же ее волнует и чего она добивается. И, вот, наконец, она спросила:

– Как вы вчера отдохнули с Егором? Где были? – по ее напряженному тону и тому, как она старалась придать ему небрежность, я поняла, что это и есть цель ее прихода.

– По городу гуляли, катались на мотоцикле. Ничего особенного.

– Знаешь, он вчера какой-то расстроенный пришел. Я подумала, что вы поссорились или что-то случилось.

Карина ждала подробностей нашей прогулки. По-моему, это невежливо выпытывать детали чужого свидания, мы даже не были близкими подругами. Длинный путь от детского сада до колледжа не сблизил нас ни капли. В детском саду она кусалась, в младших классах дразнилась, в старших – задирала нос и знала все обо всех, а в колледже была ходячим новостным каналом. Карина нежно розовела под моим испытующим взглядом. Ну, что ж! Пусть сама сочинит захватывающий дух мелодраматический сюжет, я не собираюсь с ней делиться. Я вообще не смогу никому рассказать о том, что происходит!

– Мы расстались на дружеской ноте.

– Сегодня вы опять встречаетесь? – продолжая краснеть, выспрашивала она.

– Он говорил, что зайдет вечером.

– Куда вы собираетесь пойти, если не секрет?

«Что за допрос?»,– я начинала закипать, но вслух сказала, стараясь придать голосу ледяной оттенок и намекая этим на конец разговора:

– Не знаю, мы ни о чем конкретном не договаривались.

– Ну ладно, я, пожалуй, пойду. Заходи как-нибудь,– поняла мой намек Карина.

Но я видела, что она до конца не высказалась, ей не хватило решимости.

Вечером пришел Егор. Дверь ему открыл папа.

– Здравствуйте,– поприветствовал он и тут же представился. – Егор.

– Алексей,– протянул ему руку мой папа,– можно дядя Леша.

Пожав друг другу руки, папа пропустил Егора в дом. Вышла мама и увидела Егора. Егор почтительно поздоровался, наклонив голову, и назвал себя. Мамины глаза изумленно раскрылись и она на секунду замерла. Похоже, моя мама тоже испытала на себе его чары. Но, что касается меня, сегодня я твердо намеревалась контролировать свои чувства и эмоции. Уверенность в том, что Егор не простой парень, не охладила мой пыл ответить на его вызов. Я наивно решила отнестись к этому должным образом, с большей осторожностью, полагая, что кто предупрежден, тот вооружен.

– Ну что ж, я готова. Куда пойдем?

– Ты не будешь возражать, если мы поедем в город, в кино? У вас в поселке мало куда можно сходить.

– Не возвращайтесь поздно,– попросила мама.

– Возьми свой шлем,– напомнил мне папа, недоверчиво зыркнув на Егора.

– Машин шлем у меня, она его вчера забыла.

Обворожительная улыбка была адресована родителям.

– Так, ладно, пошли,– нетерпеливо бросила я.– Пока, родители.

Мы опять вдвоем ехали на мотоцикле. Я ждала, возникнут ли вчерашние побуждения, захочется ли мне прикоснуться к Егору. Пока все было спокойно. Вплоть до того, как мы сели в кинотеатре на свои места, я не испытывала ничего волнительного, словно я с обычным парнем пришла на фильм. Егор был вежлив и мил, и когда он взял меня за руку ничего не произошло. Неужели он отключил свою способность?

В зале погас свет. Фантастический боевик «Звездный путь» подошел бы больше мальчишкам-подросткам. Где-то на середине фильма я заметила, что Егор со снисходительной улыбкой смотрит на меня. Он поймал мой взгляд и наклонился ко мне.

– Если тебе не нравится фильм, мы можем уйти.

Бархатный голос звучал настолько обворожительно, что я покрылась мурашками. В свете экрана его глаза сияли, и он ожидал моего ответа. Мой ответ затерялся где-то в голове, не имея возможности добраться до языка. В опьяненном мозгу промелькнуло: «опять началось», я не могла контролировать свое состояние. Меня тянуло прикоснуться к нему, но я с усилием покачала головой и слабо выдавила из себя:

– Нет, давай останемся.

Теперь я боялась находиться с ним наедине. Егор усмехнулся и поднес мою руку к своим губам, нежно прижался, а затем, повернув ее ладонью вверх, поцеловал запястье. Искры прошлись по моим венам, и сердце учащенно затрепетало. От моего оборвавшегося дыхания в животе возник холодок, который, опускаясь ниже, вызвал во мне неясные желания. Егор поднес мою ладонь к своей щеке и прижал ее к бархатной теплой коже. Горячие волны устремились от его щеки по моей руке и дальше по телу, заменяя холодок в животе на теплые импульсы, которые становились все жарче. Влечение вновь с силой охватило меня, и я познала выражение «жаркая страсть», у меня возникла потребность прижаться к Егору и слиться с ним воедино, целуя его мягкие жаждущие губы.

– Может, уйдем? – вновь прошептал он, касаясь губами моего уха.

В отчаянии, в борьбе с собой, я отрицательно качнула головой. Инстинкт самосохранения еще был предан мне, когда разум окончательно сдал позиции. Егор не отодвинулся, но продолжал губами касаться моей шеи, опускаясь к ключице. Я утратила способность двигаться и готовилась к потере сознания, поскольку почти не дышала. Тут Егор вздохнул и остановился, пристроив свою голову на моем плече. Он спустился с кресла, удобно устраиваясь на моем плече, и прижался ко мне ухом.

– У тебя сейчас сердце выпрыгнет,– тихо прокомментировал он мое состояние. – Успокойся,– его рука нежно прошлась по моей щеке.

«Успокоиться? Как?» – мой разум не мог найти ни одной лазейки для спасения. Я безумно хотела быть с Егором, растворяясь в нем. Таких сильных и непонятных желаний я никогда не испытывала, и даже не подозревала о них, я не представляла, что такое бывает. Меня не существовало, мое «Я» исчезло. Я хотела быть не с Егором, а прямо в нем, ощущая себя его частью, его составляющей. Меня не имелось в наличии, лишь только Егор, а я – его рука или глаза, или любая другая часть тела. Инстинкт самосохранения вдруг завопил во мне, и в моей голове прозвенело единственное слово, имя – Рауль. Слово стало спасительным и растворило державшие меня оковы. Мое дыхание успокаивалось, и сердце начало биться ровней. Едва двигая губами, я прошептала: «Рауль». Егор тут же приподнял голову и спросил:

– Что? Что ты сказала?

– Ничего, кое-что вспомнила.

Тут в зале загорелся свет. И фильм, и моя пытка, закончились. Егор медленно поднялся, пытливо вглядываясь мне в глаза. Я смогла выдержать его взгляд, отметив в красивой синеве мелькнувшее подозрение, сомнение. Он слегка улыбался, и, взяв меня за локоть, осторожно подтолкнул к выходу. Мы вышли на улицу, где уже начало темнеть.

– Отвезешь меня домой? Я хочу пораньше вернуться,– тихо попросила я.

Егор ничего не ответил, только кивнул. Его огорчение распространилось и на меня. Я вспомнила разговор с Кариной, что вчера вечером он тоже вернулся расстроенным.

– Ты грустный. Тебе фильм не понравился?

С моей стороны было неразумно его задирать. Ведь только что, я чуть не умерла со страху. Но ощутив минутное единство с ним, я считала приемлемым это поддразнивание.

– Ничего особенного.

– А вчера? – решила уточнить я.

Его бровь удивленно взлетела вверх, в немом вопросе он спрашивал меня, что я имею в виду?

– Мне Карина сказала, что вчера ты тоже был печальный.

– Ей показалось. У Карины свой интерес ко мне.

– Можешь сказать?

Его губы раздвинулись в довольной усмешке:

– Она считает, что я, возможно, ей не кровный брат. Я ей нравлюсь, и она питает надежды. А еще она, по-моему, ревнует к тебе.

– Видимо, ты на весь женский пол так влияешь.

– Как так? – удивился Егор.

– Ну, … очаровываешь, – с трудом подобрала я слово, которое не совсем отражало суть его действия на меня, но я не знала, как называется это влияние.

Он опять усмехнулся:

– Видно, не на всех,– и пронзительно глянул мне в глаза.

Мы подошли к мотоциклу, и я неуверенно предложила:

– Поехали?

Он отстегнул шлемы и бережно надел мой мне на голову. Я избегала его глаз, боясь попасть в их плен, и снова стать безвольной. Именно в этом состоянии я испытала безотчетный страх перед Егором, страх потери себя. Мое чутье подсказывало, что простым соблазнением тут не обойдется. Что-то мощное, и даже могущественное, было заключено в Егоре и рвалось наружу. Такое впечатление, что в нем уживалась не одна личность. Слишком быстро он менялся, превращаясь из обаятельного парня в опасного соблазнителя. Может, мне не надо ехать с ним? Вдруг он маньяк или шизик?

Егор вскочил на свое сиденье, завел мотоцикл и кивнул мне:

– Садись, поехали.

Я села сзади и притихла, ожидая, когда мы тронемся. Он плавно отъехал от парковки, а потом мотор взревел, и мы понеслись. Скорость была просто бешенная. Я испугалась, что в темноте мы можем перевернуться. Крепко зажмурившись, я схватилась за рубашку Егора, давая понять, что мне страшно. Он тут же сбросил скорость и половину пути мы проехали в таком темпе. Внезапно скорость снизилась и он остановился. Мое сердце затрепетало, я встревожено вскинула голову, чтобы осмотреться, где мы и что случилось. Егор сидел за рулем, замерев, низко опустив голову. Было темно, только свет одинокой фары мотоцикла освещал дорогу. Полная луна еще не набрала свою силу.

– Егор,– срывающимся голосом позвала я,– что случилось?

Егор не ответил, он медленно стянул шлем и повесил его на руль. Сердце в моей груди сжалось от тревожного предчувствия. Рулады сверчков только усиливали чувства моего одиночества и беспомощности.

– Я уезжаю, Маша,– проговорил он, и в его голосе звучала боль. – Я хотел бы попрощаться с тобой прямо здесь,– он соскочил с мотоцикла, чуть не задев меня.

Я сняла свой шлем и обескуражено произнесла:

– Как уезжаешь, почему? Прямо сейчас? А как же твои родные?

– Я уже сказал им «до свидания»,– криво усмехнулся Егор.

В свете фары его точеное лицо было печальным и даже страдальческим. Все с той же улыбкой он спросил меня:

– Можно на прощание я тебя поцелую? Потом я отвезу тебя домой, а сам сразу же уеду.

– Как же ты ночью…

Только и успела произнести я, как попала в плен его лучистых синих глаз. В них жили боль и желание. Я распахнула глаза и замерла, не в силах пошевелиться.

– Ну, так как? – подходя ближе, Егор потянул меня за руку, стаскивая с мотоцикла. – Можно я тебя… поцелую? – его губы шептали уже рядом с моим лицом.

Вместо ответа, я потянулась к нему, и он прикоснулся к моему лбу. Моя кожа сразу же воспламенилась в этом месте, и жар распространился по лицу. Я не ожидала, что он поцелует меня в лоб, я думала, он найдет мои губы. Егор прижал мою голову к своей груди, и я ощутила его сердцебиение. Его губы прильнули к моим волосам, с каким-то тихим стоном, и он прошептал:

– Прощай, Маша, будь счастлива.

Жар от лица растекался по телу, вынуждая мой разум скукожиться. «Что значит, прощай? Я не могу отпустить его». Мои губы скользнули по его подбородку. Его дыхание участилось, и крепче прижав меня к себе, он еще раз поцеловал мои волосы. В каком-то страстном порыве я стала целовать мягкое бархатное лицо, старательно избегая его рта. Он тихо стоял, не говоря ни слова, прижимая меня к себе, и его руки ласкали мне спину и волосы, его взволнованное дыхание порождало во мне желание. Мне захотелось большего. Я провела тихонько своими губами по его мягким губам, стараясь не увлечься сильно, и тут его страсть сокрушила меня. Его руки и губы были везде. Я даже вздохнуть не успела, как его губы овладели моими, и я задохнулась от нахлынувшего желания. И нечто большое, розовое, искрящееся обволакивало меня. Отрывочные мысли, что Егор все-таки не человек никак не помогли мне. Затуманенный рассудок бесповоротно оставил меня, и сознание хотело отправиться туда же. Ноги отказывались держать меня, и, по-моему, руки Егора подхватили мое безвольное тело. В голове мелькнуло разъяренное лицо Рауля, и вроде бы наяву донесся его голос, пробивающийся через туман моего сознания.

– Мария! – прозвучало страдальчески, как будто непонятливому ребенку уже сто раз объясняли правила, а он делает все по-своему.

Сильная рука Рауля вырвала меня из объятий и отшвырнула от обомлевшего Егора. Но я, отлетев, не упала. Егор оторопело и с изумлением всматривался в Рауля. Я стояла, дрожа всем телом, устремив свой взгляд на двух мужчин или существ, не знаю. Они оба излучали свет. Их глаза полыхали неведомой мне страстью: болью, страданием, яростью и … любовью. Бархатно-синий и золотисто-черный. Тела завибрировали.

– Ты-ы! – взвыл голос из открытого рта Егора. Но это был не его голос, а смутно-знакомого мне существа, он был наполнен усталостью и ожиданием. – Я знал, что здесь что-то не так! Все пошло не так, как я задумал, мне стоило догадаться, что это ты! – заключительные слова он просто выплюнул.

– Горг, тебе стоит покинуть эти места,– непререкаемо произнес Рауль.

– Х-ха-а, я сто-олько сде-елал,– растягивая слова, говорил он,– столько вложил, чтобы… оставить это,– последние два слова прорычал Егор или Горг.

Его голос изменился до неузнаваемости, создавалось впечатление, что не одно, а несколько существ говорили одновременно. Я стояла позади Рауля и была этому рада, чувствуя себя беззащитной перед Горгом, так как он смотрел на меня жадными, плотоядными глазами, и я не знала, что он собирался со мной сделать. Но что бы то ни было, я чувствовала себя под защитой Рауля; он стоял, обороняя меня, не давая никакой возможности подойти Горгу ближе.

– Я проник в ее существо, я воплотил себя в ее мечты, она моя! – тяжело выдохнул Горг. – Она желала меня, барьер сломан! Она вся, с рождения принадлежит мне!

– Как? – пропищала я, услышав это чудовищное утверждение.

– Спроси у своей матери! – рявкнул на меня Егор, хлестнув холодной синевой своих глаз, как будто тысячи иголочек вонзились в мое тело.

– При чем тут ее мать? – сдержанно вопросил Рауль.

– При том! Она не могла иметь детей и ходила, обращаясь ко всему и всем, моля о ребенке. Никто не хотел слышать ее нытье… Я услышал! И дал ей тебя! – он посмотрел на меня злыми глазами. – Ты принадлежишь мне!

– Нет, Горг, не обманывай сам себя. Помочь страдающей женщине – это было твое решение, и это ни к чему ее не обязывает, тем более ее дочь. Нет такого правила.

– К черту, правила! Она желала меня,– прохрипел Горг, устремляя на меня алчный взгляд,– она ответила на мой поцелу-уй.

Слова стали рассыпаться, превращаясь в звуки, и тело Егора потихоньку таяло и уплывало вверх, как будто он возносился, облекаясь в розовый яркий свет. Рауль тоже стал меняться, но не в физической форме. Вокруг него нарастало сияние, оформляясь в яркий желтый искрящийся купол, который накрыл и меня.

– Ты хочешь помешать мне? – деланно рассмеялся Горг.

Я видела его тело, похожее на ветер, он мерцал розовым цветом драгоценного камня и струился вокруг купола. Причиняя сосущую сердцу боль, память всколыхнула во мне видение черной и страшной космической дыры.

– Послуш-шай, ты знаеш-шь, что я пра-ав, и я возьму свое-е. Оставь девчо-онку, и иди, зализыва-ай раны. Я не потрево-ж-жу тебя, я все еще привязан к тебе,– шипел он, растягивая слова.

Затем, видимо, проявив самообладание, сказал множественным голосом:

– Хотя… ты меня интригуешь и бесишь. Хотел бы я увидеть, где ты обосновался. Неужели здесь? Тесен мир! Или ты выслеживал меня? Где ты пропадал так долго? Ты знаешь, я искал тебя, я был расстроен, что мы повздорили. Но ты как в воду канул, ни намека на след. Неужели папочка постарался со своим святошей? – его голос звучал издевательски оскорбительно. – Он лишил тебя имени, вот в чем была проблема, он хорошо постарался в своей нелепой страсти защитить тебя.

Рауль оставался спокоен и даже не напряжен, выслушивая эти издевки. Его уверенность передалась мне, и я немного расслабилась.

– Послушай, Горг! Эта девушка не будет твоей. Ты забыл самое главное условие, как всегда. Ваши отношения ничем не скреплены, она свободна.

– Что?!– его голос булькнул от возмущения. – Любовь?! Ты опять пытаешься ее протащить? Это… – от слепой ярости он не мог подобрать нужное слово и продолжить свою мысль. Наконец, он прошипел:

– Мер-зо-ость! Вранье-е,– тянул он слова и вдруг взвился ввысь, крутанулся в воздухе, и стремительно понесся вниз.

Полет был похож на хвост кометы, падающей на землю. Он весь искрился синими и розовыми точками, и с силой врезался в купол Рауля. Купол загудел, и по нему пошла вибрация, но он не раскололся от мощного удара Горга. Посыпались еще точечные удары, похожие на то, как дятел долбил дерево. Ни намека на трещину. Мой ужас сменился восторгом. Рауль, все также оставаясь спокойным, поднял руку и из нее высвободился желтый свет, похожий на факел. Он легко вышел за пределы купола и слегка дотронулся до Горга. Его светящееся тело подскочило, и демонстративно рухнуло на землю.

– Ты хочешь убить меня, брат? – вкрадчивым притворным голосом произнес он.

«Все-таки брат»,– промелькнуло в моей голове.

– Я не вправе,– грустно ответил Рауль. – Покинь этот мир, чтобы у меня не было соблазна в этом.

– Хорошо… на время…, но не надейся, что я сдамся. Ты знаешь,– вдруг его голос изменился и стал похож на обычный человеческий голос Егора. – Мне хотелось бы, чтобы ты был рядом со мной и разделил мои замыслы. Ты – единственный, с кем я мог бы поделиться абсолютно всем.

– Оставь мне Марию,– четко произнес слова Рауль.

– Как хочешь,– с готовностью ответил Горг,– бери ее.

Его тело начало густеть, приобретая форму Егора. Контуры не были четкими, они расплывались, как в тумане.

– Мы могли бы быть вместе, хочешь – здесь, хочешь – в другом мире. А хочешь – мы создадим свой. Ты и я – партнеры. Ты своим благоразумием будешь сдерживать мои порывы. Вместе мы сможем достичь многого. И кто знает, может через достаточное количество времени, наш отец простит меня. Мы могли бы когда-нибудь стать вновь единой семьей. Пойми,– убеждал он горячо Рауля,– мы с тобой состоим из одной сущности. Кто, как не я лучше поймет тебя и кто как не ты, лучше знает меня? – в ожидании ответа он замолчал.

– Ты прав,– признал Рауль, и глубина его глаз засветилась опасным огнем. – Лучше нас друг друга никто не знает. И поэтому я говорю тебе – убирайся со своими интригами! Я еле сдерживаю себя, чтобы не причинить тебе вред, и мое терпение не безгранич-чно-о,– его голос тоже стал меняться, превращаясь в шипение,– уходи-и-и или ты-ы узна-аеш-шь о моих-х новых-х спосо-обностях-х!

Страх появился в призрачных синих глазах Егора-Горга. Он стал таять и растворился в воздухе.

– До встречи,– прошипело у меня в голове.

Тон был угрожающим.

РАУЛЬ

Рауль повернулся ко мне. Его глаза поблескивали тревогой.

– Ты как? Сильно напугана?

– Сейчас уже лучше,– призналась я.

Быстрая улыбка осветила лицо Рауля, и подействовала на меня успокаивающе.

– Мне придется тебя ненадолго похитить, чтобы сбить со следа Горга. Не возражаешь?

Я отрицательно мотнула головой. После сегодняшних событий ничто уже не могло испугать меня. Рауль внушал мне чувство глубокой безопасности. Я безосновательно доверяла ему, даже отринув тот факт, что он спас меня. Он протянул мне руку, и я вцепилась в нее, не раздумывая.

– Пойдем ко мне,– не предложил, а констатировал, как факт Рауль.

Что-то замерцало около моего лица. Мы сделали шаг вперед и, «клинь», щелкнуло в моих ушах, мы оказались на знакомом мне лугу. Только-только здесь начинался рассвет, было прохладно. Но местные сверчки уже распевали с надеждой, а не с безысходностью. Белый конь стоял рядом с нами, понуро опустив голову, он спал. Держась за руки, мы подошли к жеребцу. Голова его вскинулась, и он коротко заржал.

– Мы опять поедем на коне? – спросила я.

– Да. Ты снова боишься? – глаза Рауля изучали мое лицо, стараясь в предрассветном воздухе определить мое настроение.

– Мне просто непривычно, в прошлый раз я сидела на лошади впервые в жизни.

– Я знаю, что тебе пришлось пережить жестокое испытание, но потерпи еще немного, скоро мы будем дома.

Обхватив шею коняги, он потянул его вниз, и тот снова упал на колени передо мной. Рауль помог мне залезть на него и сам вскочил позади меня.

– Держись за гриву, а я буду придерживать тебя сзади,– тихонько подсказал мне мой спаситель.

Его забота очень успокаивала. Рауль сжал бока коня ногами, и мы поскакали. В этот раз я обратила внимание на странную поступь коня, мы не подскакивали на нем, а раскачивались из стороны в сторону. Я уныло поинтересовалась:

– Рауль, почему он так странно скачет, не как все лошади?

– Он иноходец, Маша.

– О, я только читала об этом, но никогда не видела.

В этот раз мы доехали быстрей. Около замка стоял плечистый молодой мужчина, и по его торопливой походке было заметно, что он заждался нас. Скакун остановился рядом с ним, и мужчина схватил его за шею, ближе к холке. Рауль спрыгнул на землю и, повернувшись ко мне, протянул руки, ожидая, что я в них спрыгну. Я не обманула ожиданий, и буквально свалилась на него. Он даже не покачнулся, и крепко подхватив меня, поставил на землю.

– Маша, это мой помощник, Рикро,– указал Рауль на молодого мужчину. – Рикро, это Мария.

Рикро в безмолвном почтении склонил голову, и пошел впереди нас. Его сильная и высокая фигура привлекала к себе внимание, а легкая походка придавала движениям непринужденность. На губах мужчины играла улыбка. Он распахнул перед нами дверь в замок и провел нас прямо по коридору к огромным дубовым дверям, в тот зал, где Рауль угощал меня ужином.

Что ж, и снова все было по-прежнему. Зал поразил меня своим пространством и красотой. Свет в этот раз не просачивался сквозь стены, а сосредоточился на них, отчего на светло-сиреневых камнях плясали его отблески. На столе опять стояло несколько блюд. Рауль предложил мне, тепло улыбнувшись:

– Давай перекусим. Легкий завтрак, чтоб снять напряжение. А потом ты отдохнешь.

– Рауль, я волнуюсь за родителей. Уже рассвет, а они не знают, где я. Они, наверное, с ума сходят.

– Ты забыла, Маша, что ты на моей Земле, здесь время течет по-другому. У меня рассвет, у тебя вечер. Пока ты здесь, в твоем мире время не сдвинется ни на секунду. Расслабься и отдохни, домой ты попадешь вовремя, никто не заметит твоего отсутствия.

Должно быть это правда, я вспомнила, как в прошлый раз попала домой вовремя. Тогда отлично, у меня есть масса времени, чтобы успокоиться и удовлетворить свое любопытство. С чего начать? Но мысли тупо разбегались, и Рауль не дал такой возможности.

– Мария, прошу,– он указал на место за столом.