Станешь моей сейчас

Глава 1

Автомобильное движение в Нью-Йорке даже по воскресеньям было таким же плотным, как в будние дни. Езду затруднял еще и ледяной дождь и гололедица. Сегодняшняя погода располагала к тому, чтобы сидеть дома. Бабушка Ханны Микс говорила, что такая погода «хороша, если ты утка». Только сейчас утки были достаточно умны, чтобы не вылезать из своих гнезд.

Однако у Ханны не было выбора. Клиника настаивала, чтобы она приехала к десяти, и даже предложила выслать за ней машину, если она не сможет доехать на своей. Ханна не представляла, чем вызвана такая срочность. Она вовремя оплатила все взносы, и ее беременность протекала без осложнений.

Пока она набирала код на въезде на территорию клиники, ее рука успела заледенеть. Холодный дождь усилился, и «дворники» уже не справлялись с потоками воды. Оглядываясь, она поискала парковочное место поближе к крыльцу здания. Ей повезло. Она приткнула машину справа от лестницы, заняв почти два места. Она не стала выравнивать свой седан, так как ей нужно было пространство, чтобы пошире открыть дверцу – иначе как бы она вылезла из машины с большим животом.

Глянув на себя в зеркало, Ханна вздохнула. Она редко делала себе макияж, а до того момента, когда можно будет сменить брэкеты на ретейнер, оставалось еще несколько месяцев. И с чего это она решила, что короткая стрижка – хорошая идея? Она совсем не подходит для ее вьющихся волос. Сколько она ни распрямляла волосы, они все равно закручиваются на кончиках. И сейчас она похожа на шестилетнюю девчонку, которая сначала кухонными ножницами обрезала себе волосы, а потом напялила бабушкины очки в роговой оправе.

Ханна надела шапку, натянула перчатки, застегнула куртку и положила в сумку телефон и ключи. Стекло водительского окна уже начало запотевать. Она попробовала открыть дверцу и обнаружила – вот дела! – что она примерзла. Ну и что делать?

Ханна нащупала в сумке телефон, намереваясь позвонить в клинику и попросить о помощи, но в этот момент слева от крыльца припарковался внедорожник. С пассажирского места выскочил мужчина, раскрыл зонтик и распахнул заднюю дверцу. После того как из машины вылез еще один мужчина, первый захлопнул дверцу, и они быстрым шагом пошли к крыльцу.

Ханна несколько раз нажала на гудок и резкими движениями протерла стекло.

– Помогите! – закричала она. – Прошу прощения! Вы можете мне помочь?

Она услышала, как один из мужчин что-то спросил на языке, очень похожем на арабский. Оба были в шерстяных пальто и без головных уборов, у обоих была смуглая кожа, черные волосы и аккуратная короткая борода.

– Мне нужна помощь! – еще громче закричала она. – У меня дверь не открывается.

«И мне еще десять минут назад надо было в туалет. Катастрофа, господа».

Тот, который держал зонтик, что-то сказал, но другой решительно забрал у него зонт, в котором не было никакого смысла, так как резкий порыв ветра в одно мгновение вывернул его. Мужчина вернул его своему спутнику, подошел к машине Ханны и наклонился к очищенному от тумана пятну на стекле.

У нее сжалось сердце – то ли от удивления, то ли от тревоги, то ли от страха. А может, от проблеска желания?

Мужчина хоть и хмурился, но был красив. Под пальто виднелся темно-синий костюм, явно сшитый у хорошего портного. Что тут странного – ведь клиника обслуживает только очень богатых. Сама она попала в нее на благотворительной основе, после того как оказала огромнейшую услугу жене одного человека из руководства клиники.

– Что у вас случилось? – спросил мужчина.

– У меня дверь примерзла. Я не могу выбраться! – Она несколько раз подергала за ручку и плечом надавила на дверь.

Мужчина попытался открыть дверь снаружи, но безуспешно. Тогда он обошел машину, сильно дергая за ручки других дверей. Ни одна не открылась.

Он что-то сказал своему спутнику, боровшемуся с зонтиком, наклонился к водительскому окну Ханны и спросил:

– А у вас, случайно, не заблокированы двери?

«О господи», – подумала она. Ей захотелось провалиться сквозь землю. Она нажала кнопку и услышала, как щелкнул центральный замок.

Ее так и не состоявшийся спаситель открыл дверцу и помог ей выбраться на пронизывающий холод. Все это он проделал с бесстрастным выражением на лице.

– Простите меня, пожалуйста. – Интересно, он слышал о том, что у беременных может поехать крыша? – Я совсем забыла, что заблокировала двери. Знаете ли, я боюсь, что на светофоре в машину может запрыгнуть угонщик.

Он не знал о такой опасности. Любому угонщику было достаточно одного взгляда на него, чтобы понять: к нему соваться не надо.

Мужчина продолжал смотреть на Ханну с выражением утомленного пренебрежения, а ветер тем временем играл его короткими густыми волосами. Глупый ветер: ничто не могло лишить этого человека невозмутимости.

Он перевел взгляд на огромный живот Ханны и подал ей руку.

– Я сама, – отказалась она, неуклюже закидывая на плечо ремешок сумки и прикидывая, как бы добраться до крыльца и не поскользнуться.

– Вы уверены? – с сарказмом осведомился мужчина. – Дайте мне руку. Я не хочу нести ответственность за то, что позволил женщине в вашем положении упасть на этом катке.

– Спасибо. – Ханна оперлась на его руку, ее сердце снова пропустило удар.

Она ожидала, что его ладонь будет мягкой, однако рука оказалась мозолистой и невероятно сильной. Чувствуя себя неловко, она с грацией новорожденного бегемота сделала шаг и одарила своего спутника нервной улыбкой. Ответной улыбки не дождалась. Судя по его лицу, она не вызывала у него ни малейшего интереса, и он спешил поскорее довести ее до клиники и расстаться с ней.

К ним присоединился мужчина с зонтиком. Ханна решила, что из двоих главный тот, на чью руку она опирается. Тот же, что с зонтиком, рванул вперед, чтобы закрыть дверцу ее машины. Из внедорожника выскочил третий мужчина и взбежал на крыльцо. Сработал датчик, и двери клиники разъехались.

– Вы самый настоящий герой, – сказала Ханна, взбираясь по скользким ступенькам.

Мужчина с зонтиком тщетно силился закрыть своего патрона от дождя, но тот что-то бросил на арабском и отмахнулся от него.

Они прошли через первые двери, и Ханна, с облегчением выдохнув, когда под ногами почувствовала ковры, выпустила руку своего рыцаря и устремилась вперед. Поравнявшись с регистратурой, она бросила: «Ханна Микс» – и скрылась в дамской комнате, где не раз бывала в свои прошлые визиты.

Несколько минут спустя, ощутив комфорт и успокоение, она попыталась немного поправить свой внешний вид. Дело оказалось гиблым. Из-за шапки тонкие каштановые пряди наэлектризовались и торчали во все стороны, образуя нимб вокруг ее лица с красным от холода носом.

К счастью, подумала Ханна, когда она выйдет из дамской комнаты, ее спасителя в коридоре уже не будет. А вот если бы она снова столкнулась с ним, она бы предложила ему свои услуги по проведению какого-нибудь сложного исследовательского проекта. Проведение исследований – это был ее единственный профессиональный талант, востребованный на рынке, и она его успешно применяла, занимая должность университетского библиотекаря. Интересно, спросила она себя, кто ее рыцарь? И кто те двое других, что были с ним? Похоже, телохранители. Судя по многим признакам, он богат, поэтому неудивительно, что ему нужна защита. Но зачем он пришел в репродуктивную клинику? Чтобы сделать пожертвование?

Ханна посмеялась над собственным предположением и решила больше не думать о незнакомце. Он сам наверняка уже давно забыл о ней. Что тоже неудивительно. В том, что ее легко забыть, она убедилась примерно год назад, когда случайно столкнулась с молодым человеком, который в первый год ее учебы в университете лишил ее девственности. Она окликнула его по имени, и он тупо уставился на нее, пораженный этим. Униженная, она отговорилась тем, что они якобы познакомились на факультетском мероприятии.

Игнорируя душевную боль, навеянную воспоминанием, Ханна натянула на живот толстый коричневый свитер, однако он тут же задрался вверх и открыл на всеобщее обозрение черную майку, заправленную под эластичную вставку джинсов для беременных. Просто класс.

Ханна была не из тех женщин, которые расцветают во время беременности и чей живот кажется аккуратным, размером с мускусную дыню. Нет. Ее живот был размером с мяч для йоги, а попа – с развозной грузовик; грудь уже не умещалась в чашках бюстгальтера. Ее фигура, прежде изящная, с тонкой талией, стала напоминать яйцо. Не добавляли ей привлекательности и туристические ботинки – Ханна не переобулась после того, как заехала к бабушке на кладбище. Эта обувь как нельзя лучше подходила для того, чтобы бродить между надгробиями и читать надписи, но при этом напрочь лишала женщину красивой осанки и грации.

«У тебя девочка, – сказала бы бабушка. – Девочки крадут красоту матери».

Ханна вздохнула, сожалея о том, что бабушка не увидит своего праправнука. Хотя бабуля, сказала она себе, вряд ли одобрила бы тот способ, каким забеременела ее внучка.

В двадцать пять Ханна перестала ждать прекрасного принца. Она никогда не обладала красотой, которую можно украсть. Мальчики поступали с ней жестоко, мужчины легко забывали о ней. Даже продавщицы не замечали ее и не бежали к ней с вопросом: «Вам помочь найти свой размер?»

Ханна давно превратилась в стереотип библиотекарши – старой девы. Однако в какой-то момент она решила взять будущее в свои руки. Она всегда хотела иметь семью и не сомневалась в том, что детям будет безразлично, кривые ли у нее зубы, веснушчатая ли у нее кожа, сколько у нее лишних килограммов и насколько сильная у нее аллергия. Да, быть матерью-одиночкой непросто, но это все равно легче, чем быть одинокой.

Впервые в жизни она взглянула на свое будущее с оптимизмом. С радостью и уверенностью в успехе.

Ханна прекратила с горечью рассматривать свое отражение и вышла из туалета. У регистратуры ее уже ждала медсестра.

Наследный принц Бааки, шейх Акин бен Раджу бен Дагар аль-Шарраф, всеми силами пытался отмахнуться от того, во что трудно было поверить, но он вряд ли с таким успехом командовал бы вооруженными силами своей страны, если бы отказывался признавать очевидное. Его всегда отличали острый ум и умение распознавать и сглаживать мелкие конфликты до того, как они перерастали в войну.

Факты, которые он собирал в последние несколько дней, предрекали только один исход, катастрофический и взрывоопасный. Это обстоятельство выводило его из себя, и он искал иные объяснения, хотя в глубине души знал, что зря тратит на это время. Образец спермы куда-то пропал, и ради срочной встречи с руководством клиники ему пришлось оставить больного отца.

Вместе с медсестрой Акин ждал, когда беременная выйдет из дамской комнаты в коридор. Странная женщина. Пребывая в счастливом неведении относительно тяжести того положения, в котором они оказались, она открыла свой полный металла рот и заявила: «Спасибо за вашу помощь». Его телохранители очень встревожились, когда она начала гудеть и звать их. Он же догадался обо всем, едва увидел, как в клинику к назначенному часу прибыла одинокая женщина. И знал, что следующие несколько минут проделают зияющие бреши в его жизни. Он знал это наверняка.

Когда она снова появилась в коридоре, впечатление Акина о ней не изменилось. Грузная, неуклюжая, она держала куртку на согнутой руке. На голове у нее было нечто напоминающее асимметричную стрижку панк, что совсем ее не красило. Круглое лицо казалось голым без макияжа, а очки в темной оправе превращали ее глаза в коричневые бусинки. Ее губы были сжаты в тонкую линию – вероятно, предположил Акин, таким образом она привыкла прятать свои зубы.

– Здравствуйте, Ханна, – поприветствовала ее медсестра. – Доктор Питерс сейчас примет вас.

Ханна одарила Акина еще одной нервной улыбкой. Он отдал короткие приказы Омиду. Омид кивнул и достал телефон.

Ханна пошла по коридору. Акин двинулся за ней. Она оглянулась и озадаченно посмотрела на него.

– Вы здесь работаете?

– Нет, – ровным голосом ответил он.

– Тогда зачем…

– Мы пришли. – Медсестра постучала и толкнула дверь кабинета.

Доктор Питерс встал и приветствовал вошедших сдержанным кивком. От напряжения его лысина покрылась испариной и блестела. Дрожащими руками он разгладил лацканы белого халата и сделал шаг к Акину, намереваясь обменяться с ним рукопожатием. Однако Акин остановил его коротким жестом, давая понять, что нечего тратить время на ненужные любезности.

– Ваше королевское высочество, – доктор слегка поклонился, – вы уже познакомились с мисс Микс?

Мисс, не миссис. Может, хоть тут повезло? Акин лихорадочно обдумывал свои следующие шаги.

– Зачем так официально? Называйте меня просто Ханной. А вы, значит, королевское высочество? – Ханна в замешательстве переводила взгляд с одного мужчины на другого. Щелчок двери, закрывшейся за медсестрой, заставил ее вздрогнуть.

– Шейх Акин Шарраф. – Так как им с Ханной предстояло познакомиться поближе, он представился упрощенным вариантом своего имени и избавил доктора от необходимости произносить его полное имя.

– Наследный принц Бааки, – поспешил ошеломить Ханну доктор.

– Разве? – осведомился Акин тем небрежным тоном, от которого у его генералов тряслись поджилки.

Доктор побелел.

– Я не понимаю, зачем мы здесь собрались, – в замешательстве спросила Ханна.

– Сейчас поймете. Присаживайтесь, – сказал Акин.

Доктор рухнул в свое кресло и дрожащими руками стал перебирать бумаги на письменном столе.

Опираясь на подлокотник, Ханна осторожно села в кресло для посетителей, Акин же остался стоять. Он сложил руки на груди, словно приготовившись защищаться от бомб, которые могли обрушиться на него в ближайшее время.

– Полагаю, вы нашли пропавший образец? – спросил он.

– Какой образец? – встрепенулась Ханна.

Акин пришел к выводу, что она не утратила полностью способность к дедукции. Ее руки так сильно сжали подлокотники, что побелели костяшки. Она подалась вперед, готовая в любой момент вскочить на ноги.

Доктор Питерс шумно втянул в себя воздух и устремил на Акина долгий и полный раскаяния взгляд. Поняв, что взгляд на гостя не подействовал, он сглотнул.

– Чтобы ввести вас, мисс Микс, в курс дела, хочу сообщить, что брат шейха Акина…

– Скончавшийся наследный принц, – перебил его Акин.

– Да. Гм… Наследный принц Эйджаз был нашим пациентом. К сожалению, в марте он потерпел поражение в долгом сражении с раком. Перед началом лечения он отдал нам на хранение шесть образцов своей спермы – он надеялся, что останется в живых и женится, и решил позаботиться о том, чтобы у него была возможность произвести на свет наследника.

Почему Эйджаз выбрал нью-йоркскую клинику, оставалось загадкой. Вероятно, потому, что диагноз ему поставили именно здесь. Или из соображений удобства. Теперь же выяснилось, что клиника, прославившаяся своей великолепной репутацией, отнюдь не безупречна.

– Сочувствую вашей потере, – совершенно искренне сказала Ханна, – но я полагаю, что это печальное событие не имеет ко мне никакого отношения, – уверенно закончила она, отметая все возможные выводы.

Она снова откинулась на спинку кресла и съежилась, словно защищаясь от неизбежного.

– Недавно монаршая семья приняла трудное решение уничтожить образцы. В настоящее время признанным наследником… – доктор откашлялся, – является принц Акин.

Акин никогда не стремился взять на себя функции правителя, несмотря на неудачи отца и на полное отсутствие способностей у брата. И давно перестал переживать из-за того, что к нему относились как к «запасному». Необходимость принять на себя обязанности правителя вызывала у него лишь тоску, однако он все же начал готовиться к этому. И вот сегодняшняя встреча грозила снова задвинуть его в тень.

Ханна, хмурясь, смотрела на него так, будто видела его насквозь и понимала, какую бурю чувств он так тщательно скрывает.

– В ходе выполнения нашей задачи обнаружилось, что в банке имеется лишь пять образцов, – продолжал доктор Питерс.

Ханна перевела взгляд на него, облизнула губы и, тщательно подбирая слова, спросила:

– Вы просите меня применить упорство и настойчивость, присущие всем библиотекарям, и помочь вам найти его?

– Прошу вас, мисс Микс, давайте перестанем шутить. Дело крайне важное. – Доктор с ужасом покосился на Акина. – У нас есть образец крови, что вы сдали в прошлом месяце для нашей исследовательской базы данных. Мы использовали его для анализа ДНК, и он подтвердил, что образец принца Эйджаза был использован для того, чтобы произвести вам искусственное оплодотворение. Я очень сожалею.

Хотя Акин ожидал именно этого, он все же чертыхнулся. Ругательные слова громко и отчетливо разнеслись по маленькому кабинету. Однако он не извинился. Его мозг принялся анализировать различные варианты развития событий и строить планы, нацеленные на защиту флангов.

Ханна лишь недоверчиво фыркнула:

– Вы сожалеете? О чем? Раньше я не знала имя донора, а теперь знаю. Это будет полезно, если в будущем возникнут проблемы со здоровьем. Только ничего не изменилось. У меня есть ребенок, которого я хотела, и я совсем об этом не сожалею.

Акин не мог не восхититься ее напускной храбростью. По тому, как дрожал ее голос, он догадался о том, что она ни в чем не уверена, что она отлично понимает: реальность бесповоротно изменилась. Однако она делала вид, будто у нее все еще есть какой-то выбор. Будто она остается независимой.

– Когда вы должны родить? – спросил он.

Она вздрогнула. Он сообразил, что говорит с ней тоном, каким обычно отдавал приказы молодым солдатам. Ни один из его подчиненных не рискнул бы отказать ему в ответе, она же упрямо выпятила подбородок и сжала губы, словно нежелание отвечать на его вопрос могло помочь ей оставить ребенка при ней.

– Через шесть недель, – ответил доктор Питерс, заглянув в лежащую перед ним карту. – Двадцать девятого декабря. Пол ребенка… мужской. Мои поздравления. – Он улыбнулся Ханне. – Беременность протекает нормально.

– Чем вы тут занимаетесь, черт побери! Я же ваш пациент! – возмутилась она. – Я его не знаю. – Она указала на Акина. – Я не давала вам разрешения сообщать ему конфиденциальную информацию обо мне. Я даже не хотела знать пол ребенка. Вы что, полностью отказались от профессиональной этики и решили перевоплотиться в клоуна?

Точно подмечено, одобрительно подумал Акин. Ведь врач действительно ведет себя, как клоун.

Тем временем доктор Питерс продолжил:

– Мы понимаем, как это печально для вас, и берем на себя всю ответственность. Наши юристы уже уведомлены и возьмут на себя труд выработать справедливое соглашение для вас двоих.

– Как это по-американски, – саркастически заметил Акин. – Бросить юристов и деньги на то, чтобы избавиться от проблемы.

Клиника лишь выплатит более высокую страховую премию за халатность, но ее репутация не пострадает. Она только выиграет. Женщины выстроятся в очередь в надежде на шанс забеременеть от монаршей спермы. Что бы ни случилось с семьей Акина, вся эта история приведет к тому, что благосостояние и так небедных хозяев клиники вырастет, а никакой существенной компенсации никто не получит.

Им же с Ханной придется всю жизнь расхлебывать последствия.

– И все же я хочу знать, как это произошло? – спросил Акин.

– Сотрудников клиники начал косить грипп. Заболели и врач Ханны, и многие ключевые сотрудники. Дело в том, что мы предпочитаем не просить женщину подождать, если она уже подготовилась к процедуре. У нас очень плотный график, поэтому мы привлекли интерна…

– Все ясно, – оборвал его Акин, которому надоело слушать историю о полнейшей некомпетентности персонала клиники.

– Не знаю, будут урегулированы претензии или нет, но я не намереваюсь сдавать очередные образцы. – Ханна положила дрожащую руку на живот. – Так что никаких вопросов нет: этот ребенок мой.

Умно. Честное слово.

– Ей безопасно путешествовать? – спросил Акин.

– Если будут приняты соответствующие меры предосторожности. – Доктор платком вытер бусины пота со лба и робко посмотрел на Ханну: – Медсестра ждет, чтобы проводить вас.

– Куда? – Ханна ущипнула себя за руку. – Я бодрствую? Или я поскользнулась и впала в кому?

– Ханна, семейство Шарраф – очень состоятельное и могущественное. Я рекомендую вам сотрудничать… – начал доктор, но она перебила его.

– Нет, – отрезала она и встала, хоть и с трудом. – Мне плевать, что там накосячил ваш интерн и сколько денег у семьи вашего почившего пациента. Это мой ребенок. Не ваш, поэтому вы не имеете права его кому-то передавать. И не его. Я еду домой. Я выпью ромашкового чая и лягу спать. А когда проснусь, выяснится, что все это мне приснилось.

– Принц Эйджаз не давал разрешения на использование его спермы, – сказал доктор Питерс в поспешной попытке урезонить ее. – Если бы вы не уехали, мы бы настояли на прерывании…

– Даже не думайте!

Одной рукой прикрыв живот, Ханна другой хлопнула по письменному столу. Вид у нее был такой, будто она сейчас перепрыгнет через стол и вцепится врачу в глотку. Акин впервые видел, чтобы лицо женщины было столь грозным. Ее решительная реакция вызвала у него искреннее уважение.

– Доктор ошибается, – вмешался он. – Прерывание – не вариант. Ваш сын – следующий правитель Бааки. Это непреложный факт, на какой бы стадии беременности вы ни находились. Я готов умереть за него, для меня это почетный долг.

Ханна выпрямилась и с сомнением посмотрела на него.

– В этом не будет надобности.

– Вы этого не знаете, мисс Микс, – усмехнулся он. – Будущее непредсказуемо, о чем свидетельствуют нынешние обстоятельства. Ведь всего час назад никто из нас не ожидал, что наша судьба выкинет вот такой фортель. Не так ли?

– Моя судьба не изменилась.

– Она кардинально изменилась, – возразил он, вдруг испытав сочувствие к ней. – Наши правители, мисс Микс, должны появляться на свет в Бааки. Следовательно, вы едете со мной. Вы можете оставаться у нас в качестве гостьи и окружить мальчика любовью и заботой, но жить он будет там.

– У меня встречное предложение. Попросите доктора Питерса дать вам направление к психиатру, потому что вы явно не в своем уме. Прощайте.