Старшая служанка: тайны

7

Высоко вскинутые прямые ноги Шиаль с распростертыми пальцами и розовыми пятками покачивались, словно ветки на сильном ветру. У их основания находилась голова изогнувшейся подобно цирковому акробату Нээль, она интенсивно ублажала подопечную с помощью рта.

Черные волосы женщины при этом свисали с края алтаря, а под тонкой кожей спины проступали ребра.

Созерцание этой картины совпало с особо удачным движением ладони Мегеналь.

— Да-да, именно так ты кряхтел, когда вчера подслушивал за нами. Только теперь-то тебе нечего стесняться. Можешь ведь громче, а? Ну, давай!

После этих слов Мегеналь неожиданно наделась на член подростка ртом, где он скрылся до самого основания. Почувствовав узкую горячую глотку эльфийки, Берт выпучил глаза и издал высокий плачущий звук. Он было рефлекторно подался назад, но девушка придержала его за крестец.

Затем она с причмокиванием выпустила член изо рта и закашлялась.

— Извини, я неопытная. У меня в основном женщины были.

Пальцы по влажному члену заскользили быстрее. Мальчик решил, что все равно терять уже нечего, и не стал сдерживать рвущиеся из груди стоны.

— Вот так-то лучше, — заметила Мегеналь с удовлетворенной улыбкой.

Мальчик снова окинул ее тело липким взглядом, будто желая убедиться, что оно реально и никуда не исчезло. Такой же проверке он решил подвергнуть окружающих.

Эльфы без стеснения разглядывали обнаженные тела друг друга. Женщины с интересом оценивали других мальчиков, а, ловя чужой взгляд на своем, преисполнись, судя по всему, гордости за чадо. Сами же подростки не стыдились бросать жадные взоры на родственниц знакомых и приятелей, с которыми они еще вчера запросто болтали или играли во что-нибудь. Эти женщины, многие из которых были знакомы им с детства и даже, возможно, являлись героинями мокрых подростковых фантазий, предстали перед ними в совершенно новом виде, и этот вид юношам явно пришелся по душе. Берт прикинул, как, должно быть, странно видеть, как красивая молодая мать или сестра друга осматривает тебя с ног до головы с озорной улыбкой и поддразнивает, кокетливо поглаживая грудь или посасывая палец. В конце концов, у Берта тоже были приятели с симпатичными мамашами.

Хотя зрелище самих приятелей, стонущих от их ласк, его, скорее, смутило бы.

Замеченная им ранее крепкая девушка с огненными волосами лежала перед носатым лопоухим мальчиком на спине и ловко стимулировала его ступнями. Тот, придерживая их, активно двигал тазом, пялясь то на промежность, то на сплюснутую под собственным весом грудь женщины. Она же с интересом следила за тем, как филигранная брюнетка, стоявшая на коленях перед пыхтевшим долговязым подростком, совершала по птичьи резкие движения головой, плотно обхватив алыми губами член и ритмично позвякивая металлическими серьгами. Долговязый, держась за ее голову, часто поглядывал на женщину, которую Берт принял за альбиноса: она, сидя с ногами крест накрест, сжимала в охапке свой огромный бюст, настоящие винные бурдюки с большими красноватыми клапанами сосков. Курносый парень с зычным голосом, стенавший чуть ли не громче всех, загонял член в узкую щель между грудями, куда тот погружался на всю длину. При каждом толчке раздавался шлепающий звук и по грудям проходила волна, белые волосы, закрывавшие всю спину девушки, тоже колыхались. Она вдруг обернулась к Берту лицом с почти детскими чертами, которые плохо сочетались с такой фигурой, и приветливо улыбнулась. Тот смутился и перевел взгляд на своих соседей справа.

Та самая дама с серебряным обручем на голове, похожая на какую-нибудь графиню, вальяжно и с неким дворянским достоинством водила пальцами по члену и яичкам мальчика. Видимо, опыт у нее имелся немалый: парень просто ужом вился от ее прикосновений. Берт заметил, что он тоже посматривает на грудастую эльфийку с белой кожей. Судя по всему, он увидел ее улыбку, адресованную сыну барона, и воспринял ее на свой счет. Дрожащим голосом он обратился к ласкавшей его женщине:

— Мама, а можешь мне, как вон та тетя?..

Мама обернулась, кивнула знакомой, сдавила свою грудь с боков и выполнила желание сына, помогая счастливцу правильно двигаться и заставляя его подвывать от наслаждения.

Берт бы тоже попросил Мегеналь о чем-нибудь таком, но ему не хватало духу.

Он смотрел на то, как ласкают других мальчишек, чувствовал дикий прилив возбуждения и тут же неизменно корил себя за него, особенно если эльфы бросали на него ответный взгляд. Это было похоже на действие какого-то условного рефлекса, который никак не удавалось побороть, точно в его голове сидело два Берта, и они яростно сражались за место у штурвала.

Наблюдая за оргией, мальчик пытался соединить в своем сознании образы эльфиек, которые ходят на работу, читают книги, ухаживают за семьей — словом, живут обычной повседневной жизнью, — с этими разнузданными женщинами, у всех на глазах разнообразно ублажавших собственных сыновей и братьев. Ведь если, например, встретишь таких мамашу с отпрыском на рынке, то и не подумаешь ничего эдакого. А эта мамаша, может быть, только что за углом вытерла грудь от его семени. Ох уж эти эльфы... Невольно Берт задался вопросом, у скольких из виденных им людей есть подобная тайная сторона жизни, и чем конкретно они на ней занимаются.

Блуждающий взгляд мальчика вновь остановился на Мегеналь. В ответ на это девушка с прищуром и озорной ухмылкой на короткое время сильно ускорила движения рукой, добившись от подростка серии нелепых нечленораздельных звуков, которые ее рассмешили. Ей явно нравилось дразнить его.

— Столько красивых барышень вокруг, а ты на мою грудь уставился, — игриво сказала Мегеналь, — Неужто так нравится?

Мальчик застенчиво кивнул.

— Польщена, — ответила девушка с усмешкой, — Можешь потрогать.

Соблазнительные округлости бюста покачивались в каких-то сантиметров от Берта, но он не находил в себе храбрости протянуть к ним руку.

— Ой, да ладно тебе в неженку играть.

С этими словами Мегеналь схватила подростка за предплечье и положила его руку на свою грудь.

Первый раз в жизни Берт ощутил, какова она на ощупь. С замиранием сердца он сжал ее, податливая плоть под его пальцами легко промялась и восстановила форму, как только мальчик ослабил хватку. По ощущениям было похоже на клаксон для автомобиля, только значительно мягче и приятнее.

В ладонь юноши уперся бугорок соска. Раньше они казались почти плоскими, но теперь почему-то торчали. Облизнув губы, Берт помял сосок между пальцами — он напомнил ему ластик, какие крепятся к задней части карандашей.

Парень подключил вторую руку и стал щупать бюст с растущим энтузиазмом. Он сгребал его с широко расставленными пальцами, и вытесняемая плоть как бы просачивалась между ними, формируя упругие складки. Берт подныривал руками под груди, пробуя их на вес, осторожно прижимал к грудной клетке Мегеналь, чувствуя, как текуче они расплющиваются. Было что-то до дрожи великолепное и гипнотизирующее в том, как студенистые полусферы выскальзывают из-под пальцев, дрожат и прыгают, словно мячики.

— Я вижу, ты увлекся, — заметила Мегеналь, будто напоминая о себе.

Берта кольнул стыд. Его действия больше походили на опыты с физикой, чем на настоящие ласки. Смекнув это, сын барона постарался действовать с чуткостью, уделяя большее внимание соскам и мягко касаясь бархатистой кожи ключиц, плечей и шеи. Все-таки это тело было бы настоящей находкой для студентов-художников. Впрочем, увидев его, они могли бы и вовсе забыть про живопись.

Внезапно Берт подумал, что в обычных обстоятельствах ни за что не предположил бы, что девушка вроде Мегеналь заинтересовалась бы мальчиком вроде него. Но обычные обстоятельства остались где-то на другом конце железной дороги, и что-то в нем было безгранично благодарно им за это. Не прерывая неопытных, но усердных ласк, он стал активнее отвечать на движения Мегеналь, фактически совокупляясь с ее кулаком.

— М-м, а ты нежный, — сказала она, запрокинув голову и зажмурившись.

— Не нежнее...твоей груди, — комплимент чуть было не застрял в горле Берта, но тот все-таки выдавил его наружу, сразу, впрочем, сообразив, насколько по-дурацки выглядела эта попытка показаться галантным.

Девушка вскинула бровь и хихикнула.

— О-хо-хо, да вы джентльмен, сэр. Обычно мужчины столь учтивы ровно до того момента, как затащат даму в постель, а тут... — Мегеналь красноречиво сдавила в руке член Берта. Он ахнул.

— А вообще, моя грудь — это еще что. Вон погляди на ту женщину, белую, как снег. Ты не представляешь, как приятно зарываться лицом в ее буфера, — неожиданно призналась эльфийка.

Скачок возбуждения придал Берту заряд дерзости, и он спросил:

— А... Можно зарыться в твои?

Лицо Мегеналь приобрело выражение, исполненное глубокого сочувствия.

— Извини, милый: ты должен стоять прямо, я должна сидеть или лежать. Таковы требования. Да и надо же как-то сдерживать вас, молодцов — вам дай волю, вы священный ритуал вмиг превратите в банальный свальных грех. А мы же этого не хотим? Вернее, — девушка усмехнулась, — мы-то, может, и хотим, но не хотели те, кто придумывал ритуал. Да, и никакие хитрые лазейки вроде «любви по-собачьи» не проходят. Однако... — тут она заговорщицки подмигнула, — Может как-нибудь в другой раз, В частном порядке у меня обычно очень мало правил.

Перемены в физиономии Берта ее снова рассмешили.

— Ладно, если ты такой вежливый мальчик, то заслуживаешь особого обращения. Да, мой рыцарь?

Берт терялся в догадках, что она имела в виду, пока она не взяла головку его члена ртом, заставив мальчика вздрогнуть всем телом. Безумными глазами он смотрел, как язык Мегеналь гуляет по стволу его пениса, совершая лижущие движения. Девичьи пальцы коснулись яичек и стали перебирать ими, как четками для успокоения нервов. Насчет эльфийки вряд ли можно было сказать наверняка, но нервы Берта это точно не успокаивало: прикрыв глаза, он неожиданно громко и переливчато застонал.

Девушка, целуя мальчика в член, будто бы в лоб на ночь, спускалась губами все ниже, пока не достигла мошонки, мягко втянув ее в рот. Таких ощущений Берт еще не испытывал: было горячо, мокро и неприлично приятно. Женщине пришлось достаточно низко нагнуться, и он видел ее голую спину и внушительные окружности ягодиц. Мегеналь немного поиграла ртом с яичками, не прекращая усиленные ласки рукой, после чего наделась губами на член подростка. Он вновь почувствовал плоскую подушечку языка, докатывавшуюся аж до мошонки, и скользкие стенки горла, давившие со всех сторон. Хоть эльфийка иногда чуть задевала парня зубами, движения внутри ее рта сводили с ума.

Да него вдруг донесся слабый голос соседа:

— Мам, а можно теперь, как вон та тетя?

Подросток, как оказалось, показывал пальцем на Мегеналь.

Его мать, чьи щеки и бюст уже изрядно разрумянились, посмотрела на сосавшую у Берта эльфийку, на него самого, и исполнила просьбу сына к его огромной радости. Она заглянула Берту прямо в глаза, пикантно изогнув бровь и улыбаясь краешком рта. Было странно при этом видеть, как под ее щекой в это время перекатывался бугорок.

Юнец совершенно не мог понять, почему до сих пор не кончил — и, если уж на то пошло, почему не кончил еще никто из мальчиков. Удовольствия, которое получал Берт, хватило бы по крайней мере на пару десятков оргазмов, а воспоминаний о нем — на сотни. Но ни он, ни кто-либо из молодых эльфов не выглядел опытным героем-любовником, способным на продолжительные утехи, между тем времени с начала ритуала прошло порядочно. Под чутким руководством женщин мальчики были доведены до края, который не могли перешагнуть, словно их что-то сдерживало.

Несколько минут оральных ласк спустя Берт, отдавшись ощущениям, уже слабо соображал, что, по сути, довольно жестко сношает Мегеналь в глотку, не по-джентльменски вцепившись в ее грудь. Она выплюнула его член, подавив рвотный рефлекс.

— Ох... — вытирая губы ладонью, прохрипела она, — Что-то ты разошелся.

— И-извини... Просто было так хорошо, — мальчику казалось невыносима мысль, что он причинил эльфийке неприятные ощущения.

— Ладно, ничего. Надо тренироваться. — примирительным тоном заключила девушка.

Подул ветерок и Берт поежился: покрытым слюной гениталиям было несколько холодновато.

— Мурашками покрылся, бедолага. Сейчас мы тебя разогреем.

То, чего стеснялся попросить у Мегеналь мальчик, случилось: ее груди сомкнулись вокруг его члена. В ложбинке между ними было сухо и не так горячо, как у девушки во рту, но, пожалуй, мягче. Эльфийка стала совершать движения корпусом, и Берт отвечал ей, сначала не очень ритмично, но постепенно вписавшись в такт. Иногда девушка останавливалась и вылизывала пенис, иногда она обтирала им грудь, оставляя на ней влажные следы, и когда посреди мягкой плоти кончик головки натыкался на твердый сосок, мальчик подергивался.

Оглядевшись еще раз, он подивился причудам восприятия: теперь происходящее меньше походило на порочное варварское безумие и больше — на воплощенную мечту Берта.

Подростки изнемогали. Раскрасневшись и вспотев, как от тяжелого труда, они с перекошенными лицами продолжали двигаться в унисон с женщинами, тоже глянцевыми от пота. Молодые легкие работали будто не для дыхания как такового, а исключительно ради выбрасывания воздуха с громкими звуками. Каждый юноша, включая его самого, казался Берту раскаленным паровым котлом, который вот-вот разорвется от огромного давления.

Алчный взор его бросился на центр поляны, как нищий на жаркое.

В Шиаль трудно было узнать ту застенчивую девочку, какой она была в начале ритуала. Тогда она боялась лишний раз пошевелиться, теперь же ее тело двигалось беспрестанно. Она не знала, куда девать руки, пальцы на которых то распрямлялись, становясь похожими на карандаши, то сгибались крючьями, голова запрокидывалась и в следующее же мгновение касалась подбородком груди, пластичное лицо стремительно меняло выражения, что смотрелось даже несколько жутковато. Девочка то вцеплялась сумасшедшим взглядом в двигавшиеся руки Нээль, то смотрела на нее умоляюще, пока очередной порыв не заставлял ее зажмуриться, кусая губы.

Нээль же совсем не походила на страстную любовницу — она производила впечатление особы, которая точно знает, что делает, и делает это с почти механической расчетливостью. Ее пальцы умело порхали по дрожащему телу девочки, точно женщина играла на каком-то экзотическом музыкальном инструменте, виртуозно извлекая из него мелодии экстаза. Мурлыканье, писк и повизгивание Шиаль для ушей Берта были сейчас самой чудесной музыкой на свете.

Рассудок его, казалось, совсем помутился. Он как будто услышал у себя в голове голос Нээль, который произнес:

— Я не хочу, чтобы ты закончил, как человек. Я хочу, чтобы ты закончил, как оалви.

Оалви? Это же вроде значит «эльф»?..

Берт почувствовал себя странно, голова его пошла кругом. Разума коснулось что-то извне, как бы настойчиво просясь в гости, и мальчик неосторожно впустил его. Теперь он ощущал, как плоть Мегеналь словно обволакивала его. Мальчик встряхнул головой и посмотрел на девушку. Она резво скользила кулаком по члену, от усердия высунув язык. Он понял, что чувствует не только трение ладони, а всю женщину целиком, каждый сантиметр ее кожи, каждую ее клетку. Это можно было грубо сравнить с тактильными ощущениями пальца, с которого ободрали слой отмершей кожи: почти болезненная чувствительность, но в случае Берта боль заменялась дистиллированным удовольствием.

Это было настолько ошеломительно, что парень едва устоял на ногах. Заметив перемены в нем, Мегеналь расплылась в улыбке: она-то, скорее всего, понимала, что происходит. Эльфийка глянула исподлобья, точно бросая Берту вызов, и заскользила свободной ладонью по собственному телу. Каким-то невероятным образом подросток почувствовал, как она трогает себя, и от неожиданных ощущений стал хватать ртом воздух. Он взял ее за груди и ощутил ими свои мокрые ладони с дрожащими пальцами.

Юноша кинул взгляд на алтарь, как будто оттуда его окликнули.

С бешеной скоростью запуская в девочку два пальца, тетя Нээль доводила свою композицию до финальных аккордов. Берт понял, что Шиаль смотрит прямо на него пугающе широко распахнутыми глазами, и через крошечный отрезок вечности он услышал ее грудной вопль десятками пар ушей.

Непонятных ощущений стало слишком много, не было времени их осознавать, и годились только для того, чтобы пировать ими.

Парень чувствовал, как до предела напряглось тело Шиаль, как оно конвульсивно сотрясается, словно в приступе эпилепсии, и натянувшиеся нити сухожилий, казалось, вот-вот прорежут нежную кожу. Он чувствовал, как крепко стиснуты между пальцами рук и ног складки одеяния, в котором девочка явилась на поляну, и как из разверзнутого в крике рта по ее худой щеке течет слюна, а из закатившихся глаз — слезы.

Шиаль словно выпустила некий невидимый, но мощный импульс, который, наконец, выбил пробки из наглухо закупоренных подростков.

Воздух разорвался от множества исступленно кричавших голосов, и Берт не мог сказать, какой из них исходил из его гортани: все в равной степени принадлежали как ему, так и каждому юноше.

Ощутив ласки женщин, всех одновременно и каждой по-отдельности, он вспыхивал тремя десятками оргазмов, потому что был в этот момент тремя десятками мальчиков, всеми одновременно и каждым по отдельности. Семя эльфов выбрасывалось очень частыми сильными толчками, формируя почти непрерывный поток, который не иссякал удивительно долго, и это сопровождалось не по-человечески острыми ощущениями. Парень так же чувствовал, как жесткие горячие струи хлещут тела женщин, распадаясь густыми каплями, и видел перед собой тридцать корчившихся юношеских лиц, включая свое.

Грандиозная экзальтация, к которой Берт оказался не готов, подхватила и теперь швыряла его сознание, как смерч цыпленка. Он видел три десятка женских лиц перед собой. Его ублажали все мамы, сестры, тетушки и соседки на этой поляне, все их руки, рты, ступни, груди — все это было в его распоряжении. Из неистово мелькавшего перед глазами коллажа, хоть и не сразу, но удавалось выделить конкретные образы.

Неопытная девушка забавно жмурится, уворачиваясь от брызг. Женщина с металлическими серьгами, напротив, охотно ловит их на язык. Из щели между грудями «девушки-альбиноса» бьет настоящий фонтан, и она с непосредственной улыбкой размазывает жидкость по бюсту, отчего он сверкает на солнце. Рыжая «воительница» так и лежит на спине, мышцы ее живота сокращаются от неровно обдающей его струи. «Графиня» с закрытыми глазами массирует головку отпрыска кончиками пальцев, принимая брызги на благородное лицо, а тот срывающимся голосом повторяет слово «мама» как заведенный.

Берт, наконец, разобрал в этой какофонии собственные стенания и увидел мир своими глазами. А вот и Мегеналь. Девушка, улыбнувшись и смежив веки, отклонилась назад, словно подставляя тело ласковому солнцу. Уже даже не утруждая себя ласками, она устроила себе эдакий расслабляющий душ из вязких теплых капель, извергаемых мальчиком безо всякой посторонней помощи.

— Надо же, вы эяку... кончаете иначе. Как будто... — услышал Берт ее голос, который тут же уплыл куда-то и теперь слышался в отдалении, так что слов было не разобрать.

Спиной Шиаль Берт почувствовал мягкую, как подушки, грудь старшей служанки, а внутри себя — ее пальцы. Мальчик услышал, как издает долгий девичий стон, похожий на звук расстроенной скрипки. Кто бы мог подумать, что в эту худую грудную клетку вмещается столько воздуха.

Парню хотелось провести вечность в этой карусели из шестидесяти тел, упиваясь идеальными ощущениями. Это был бы лучший рай, чем мог вообразить себе любой святоша.

Однако, Берта крутило слишком быстро, его сознание не справлялось с нагрузкой, и все вокруг сливалось. Кажется, у него подкосились ноги, и мальчик упал. Или это был не он? Берт почувствовал, что соскальзывает куда-то.

«Нет, не отпускайте меня, я хочу остаться! Хоть ненадол...»