Стася из таверны «Три дороги»

Глава 8

Теперь я шла одна, держа кобылку за поводья. Я понимала, что раз уж присоединилась к шествию, то должна была выполнять условия старшего: шагать и не мешать молитвам. Мне было о чём и о ком подумать. Прежде всего о том, как мало я знаю о Братстве Великого Куба. С одной стороны, паломники великодушно приняли меня к себе, не спрашивая, кто я и что я. С другой стороны, они явно были сектой, поклонявшейся наследию эльфов, что было потенциальной угрозой для королевства.

Я не могла быстро составить о них мнение. Паломники не пытались привлекать меня на свою сторону, не взяли с меня платы, накормили. Но если они молились Великим Кубам, в которых, по слухам, как раз и были заточены ведьмы, с ними надо было держать ухо востро.

Если вдуматься, то со всеми надо было быть начеку. Родной папаша меня продал гоблинке в услужение. Бывший сосед, с которым мы делили детские забавы, пытался изнасиловать меня. Потом я чуть не была убита разбойниками. Смеян украл у меня платье… Смеян…

Я неожиданно вспомнила, как легко отпустила меня Матушка Скрыня. Тогда, быстро собравшись в путь с бравым красавцем, гвардейцем, я даже не обдумала, с чего бы так подобреть этой гоблинке. Той самой, что родного внука-младенца из дома выгнала без средств к существованию. Зимой тюльпаны не цветут, а хозяйка таверны не станет родной матерью. Значит, у Матушки Скрыни была своя корысть, и вероятнее всего, заплатил ей за мою отлучку именно Смеян. Конечно, это было просто предположение, но если он оплатил мастеру платье для торжества, а потом выкинул деньги за ночлег, ужин и завтрак, то… Уплатить Матушке Скрыне Смеян вполне мог. Но зачем, для чего? Мне всё больше и больше не нравилась история, в которую я попала.

Сама не знаю отчего, но ехать к сестре на свадьбу мне расхотелось. Я чувствовала какую-то смутную опасность, окружавшую меня со всех сторон. Смеян принёс мне платье от сестры. И чего это мне стоило? Я его надела, и словно оказалась в пыточной Серого Патруля. Тело пронзило сотнями игл, от боли я потеряла сознание. Платье было неновое, с историей. Но я не хотела бы знать, кто носил этот убийственно красивый наряд? Я в одном была уверена: Бася не знала о том, что платье может быть опасным, и потому прислала его в подарок.

Увы, мне не суждено было узнать тайну красного платья, об этом позаботился Смеян. Опять Смеян. Он догадался, что я владею простенькой магией, он искал тому подтверждение. Для чего? Мог бы сразу сдать Серому Патрулю или в Магистрат Челноков.

В наши времена достаточно навета, любого подозрения. Стоит только захотеть, любые доказательства найдутся. Ты выращиваешь травы? Ты умеешь остановить кровотечение? Вырываешь без боли зуб?

Если ты красавица – то отводишь глаза. Если ты уродливая старуха – на тебе отметина зла. Если богач влюбился в бедную – приворожила. Влюбился в богачку – тем более. С такой политикой в королевстве скоро женщин не останется.

Так я размышляла, и настроение становилось всё хуже и хуже. Было такое чувство, что я иду в логово страшного зверя, а судьба пытается мне помешать, создаёт всякие препоны на моём пути, точно шепчет: «Куда ты, глупенькая?» Но эта же судьба хранит меня, раз я до сих пор жива. Наверное, для меня припасена какая-то задачка, справиться с которой могу только я.

За такими размышлениями прошёл мой день и вечер. Паломники брели медленно, но не останавливались, и было в их монотонном шаге что-то неумолимое и заслуживающее восхищения. Никто не жаловался на усталость – ни женщины, ни юноши, ни старики. Никто не подшучивал над соседом. Тележку с припасами везли по очереди. Я подумала, ведь люди явно мало знают друг друга, это не община, живущая совместно. Они собрались на этом тракте с разных уголков королевства. Многие не знали даже имён соседей, с которыми шли бок о бок. Но каждый был готов подставить плечо другому. Их объединяла наивная вера в то, что какие-то Великие Кубы спасают мир от грядущих катастроф.

Мой папашка всегда смеялся над Братством Великого Куба и рассказывал, что эти здания построили в незапамятные времена эльфы. Чем уж они в них занимались, какой ворожбой – неведомо, но только после Бескровной Войны, эльфы ушли в Заоблачье. А эти странные кубы оставили. Войти внутрь не мог никто. То ли магия не давала, то ли была какая-то другая причина…

Придворные учёные бились над загадкой, что они такое эти странные здания. Ни время их не разрушало, ни непогода не влияла. Стояли они незыблемо. Как напоминание о великой цивилизации, которая всегда может вернуться и отобрать у нас всё.

Интересно, как Вильд нашёл способ помещать туда ведьм, чтобы те ткали щит от нападения из Заоблачья?

В детстве я всегда недоумевала: если эльфы были так сильны, отчего же они не стали бороться за землю. Я спрашивала об этом отца, а он в ответ смеялся. Говорил, что сильный не станет бороться со слабым. Эльфы своей великой магией могли в один момент разрушить всё сущее, но что они стали бы делать с этим пепелищем? Как бы они стали жить с мыслью, что убили всё живое, что не хотело им покоряться. Они нашли свой новый дом, и ушли. А в назидание нам оставили Великие Кубы, чтобы мы видели, что мир не разрушается благодаря тому, что восемь вершин подпирают небо и отталкивают от него землю.

Теперь паломники шли, чтобы проверить, было ли чудо, которое они называли «Неукротимые всходы». Я слышала, что из-под кубов не прорастает трава и побеги деревьев. Но очень редко они всё-таки появлялись, словно напоминая о силе нерукотворной природы. И тогда посмотреть на чудо стекались паломники со всего королевства.

Мы миновали слияние Северного Тракта и Срединного Торгового Тракта. Дорога стала намного лучше, идти было легче. Но через какой-то километр Старший Брат высоко поднял руку и объявил: «Привал!» Все зашумели, как и в прошлый раз, сошли на обочину и углубились в рощу. Там среди старых деревьев виднелась уютная поляна, не замусоренная и не загаженная. Было решено разбить лагерь для ночлега. Мужчины стали ловко протягивать верёвки между деревьями, устраивая подобие шатров. В запасе у них были одеяла и крепкие холсты. Хорошо на случай дождя.

Мне стало грустно. Из-за придуманной болезни никто не захочет со мной делить ночлег. И только я об этом подумала, как женщина, посоветовавшая мне измазать лицо грязью, подошла ко мне и сказала: «Могу дать подвесной гамак. Тепла, конечно, не будет, зато не на земле лежать.

Я обрадовалась, хотя ни разу не спала в гамаке. За этот поход с паломниками я, похоже, многому научусь.

Пока моя лошадка мирно паслась, я уплетала ужин. Сердобольная женщина принесла мне кусок хлеба с солониной и налила в кружку взвара. Я была готова благодарить не только четыре верхние вершины Великого Куба, но и четыре нижние за доброту этой паломницы. Темнело, возле костра все собрались на молитву. Я бы с удовольствием погрелась у огня, потому была согласна присоединиться к стройному хору паломников. Однако едва я успела дожевать последние крошки, как моя лошадка беспокойно завертелась на месте, точно учуяла что-то. Тут Каурка резко рванулась и побежала в чащу, плохо завязанный поводок волочился за ней. Я вскочила и бросилась вдогонку. Как же я потом пожалела!

Вскоре я оказалась на поляне. Прямо передо мной стоял высокий мужчина в куртке с бахромой на рукавах. Это был тот самый разбойник, что сбежал после неудачного нападения. От удивления я раскрыла рот и застыла. Моя Каурка гарцевала перед своим хозяином.

– Позвольте представиться, я – господин Верейка. А вы, я так понимаю, невестка господина Вильда.

Мерзкая перекошенная рожа разбойника не таила улыбки. Я поняла, что Каурка заманила меня в ловушку. Стоило её хозяину свистнуть, как она забыла обо мне и бросилась на зов. Я хотела удрать, но Верейка метнул в мою сторону верёвочную петлю и резко дёрнул. Он поймал меня, как козу, я не удержалась на ногах и упала, резко вскрикнув.

Верейка прыгнул ко мне и зажал рот ладонью.

– Если пикнешь – прирежу. Будешь помалкивать, я тебя пощажу. Поняла?

Я извернулась и укусила его за руку. Верейка немедленно ударил меня по лицу и грязно выругался. В глазах у меня потемнело, и я отключилась, только мысль мелькнула: «Бедное мое лицо! Синякам никогда не сойти!»

Очнулась я быстро и обнаружила, что во рту меня кляп, туго примотанный платком. Я лежу поперёк крупа лошади со связанными ногами. Я дрыгала руками и ногами, но и Верейка был ловок. Он связывал мои руки с таким хладнокровием и выверенными движениями, точно ежедневно выполнял работу ката. И хотя я сильно ободрала его лицо, шею и руки до крови ногтями, Верейка не смущался. Он награждал меня пощёчинами, пока не связал руки. Покончив со мной, разбойник повел Каурку под уздцы вглубь леса. Я мычала и дрыгалась, но свалиться с лошади мне не удавалось. Неужели паломники не слышали возню? Конечно, слышали. Возможно, они наблюдали из кустов, как за постановкой передвижного театра, но не вмешивались. Ведь кто я была для них? Заразный чужак. Для чего им было связываться с вооружённым разбойником? От отчаяния и злости я заплакала.

Не знаю, сколько мы выходили из леса, но когда я почувствовала сильные порывы ветра, то поняла, что мы на открытой местности, скорее всего, на Срединном Торговом Тракте. Другой дороги в этой местности не было, а покров ночи позволял разбойнику беспрепятственно двигаться туда куда вздумается.

Кстати, я совершенно ничего не знала о намерениях Верейки. Куда он ехал, зачем похитил меня? Упоминание господина Вильда сильно меня смутило. Если Верейка считал его своим другом, что было вполне логично, ведь оба были редкостные мерзавцы, то зачем было брать меня в плен самым жестоким образом? Если Верейка враждовал с могущественным ростовщиком, то вполне закономерно разбойник должен был меня убить, чтобы отомстить Верейке. Убить меня было можно ещё на поляне, когда я побежала за предательницей Кауркой, которую разбойник позвал свистом. Но Верейка меня не убил. Он мог меня прирезать ночью, подкравшись к лагерю паломников, но почему-то не стал ждать окончательной темноты.

Я была нужна Верейке здесь и сейчас, он куда-то явно торопился. А судя по тому, что ехал он по Срединному Торговому Тракту вперёд, а не обратно, вполне возможно, он собирался в имение Вильда. Вот потеха: я наконец-то прибуду на свадьбу к сестре, верхом и в сопровождении охраны. Всё, как и планировала Бася, передав мне платье и деньги на дорогу.

У меня не было ни платья, ни денег, ни шанса спастись из неприятностей.

Постепенно я стала терять счёт времени. Моя голова висела вниз, и я почти ничего не видела в темноте, к тому же голова начинала побаливать. И не только потому, что меня избил Верейка, но и потому что я находилась в такой позе, когда кровь приливает к голове. Мои волосы растрепались и висели безжизненной паклей. Где была моя шапка – я не знала. По-видимому, она свалилась с головы ещё в лесу. Я поняла, что долго так не выдержу, и просто взорвусь, потому я стала мычать изо всех сил, привлекая внимание Верейки.

Наконец он остановился и оглянулся.

– Молчи, дура. По малой нужде ходи под себя,– прикрикнул Верейка, но я не сдалась, замычала громче и задрыгала ногами, ударяя лошадь под брюхо, от чего Каурка начала взбрыкивать, норовя скинуть меня.

Верейка спешился и двинулся ко мне, похлопывая хлыстом по ноге. Затем он легко, но ощутимо ударил меня по спине. Я завизжала и задрыгалась изо всех сил. Верейка заорал на меня, но хлестать по спине не стал, а стащил с лошади и начал трясти, как ореховый куст. Яростно рыча, он развязал платок и вынул кляп.

– Заткнись, дрянная девчонка! – выпучив глаза, орал он мне в лицо, обдавая смрадным дыханием, – Чего тебе неймётся? Не хочешь живой остаться, так я тебя тут прирежу на дороге.

– Господин Верейка, – заверещала я, пытаясь перекрыть своим тонким голосом его злобный рык, – что будет, когда рассветёт?

– Что?

– Как вы собираетесь везти меня по тракту, когда рассветёт? Или вы рассчитываете, что до Солнечных Холмов мы доедем в одиночку?

– Ещё раз и помедленнее!

Я набрала в грудь воздуха и повторила. Разбойник почесал в затылке.

– Позвольте мне ехать верхом, я никуда не убегу. Я не могу висеть вниз головой, я так умру, ей-богу. Можете меня привязать

Разбойник наклонился и развязал мне ноги.

– Хорошо, – буркнул он, – только шапку тебе надо надеть. Чтобы лишнего внимания не привлекать.

Он вытащил из моего узла, привязанного к седлу лошади шапку и надел на меня. Оказывается, этот крохобор её прихватил! Мои волосы висели по плечам, толку было маловато.

– Ох, ты, гоблинская шлюндра, – выругался разбойник, – Отрастила лохмы. Что с тобой делать?

Он больно схватил меня за волосы, закрутил их кое-как жгутом и упрятал под шапку. Я терпела, только старалась не свалиться с ног. Затем Верейка неожиданно развернул меня и развязал руки, которые были скручены за спиной. Он заставил меня выставить кулаки вперёд и снова завязал их хитрым узлом, но уже впереди. Моё сердце буквально возликовало, но хитрый разбойник привязал мою ногу к своему туловищу, затем взгромоздил меня на Каурку.

– Если вздумаешь бежать, тебе не поздоровится, поняла?

– Да, – пролепетала я.

Руки оставались связанными, но я уже не роптала. Первую уступку разбойник допустил. Там глядишь и…

Мы снова поехали, я устала и чувствовала, что свалюсь с лошади, если усну. Мне долго приходилось балансировать, но я всё равно не удержалась и прислонилась к холке Каурки. Разбойник немедленно обернулся и начал браниться, угрожая мне всяческими пытками и мучениями.

Я, прошедшая целый день с паломниками по Северному Тракту, не чувствовала ни ног, ни рук, кроме тех мест, что натирала мне грубая верёвка. Я жалела, что от усталости не потеряла сознание. Моё положение усугублялось и тем, что ночной холод пронизывал меня насквозь. Через тонкую рубашку он колол своими холодными иглами, проникал под кожу, добирался до костей. У меня так громко зубы стучали, что Верейка с руганью спешился, вытащил из седельной сумки старый плащ и укутал меня им. В этот момент я почти испытала благодарность к разбойнику.

– Зачем вы везёте меня к Вильду? – спросила я несколько раз, но Верейка не удосужился ответить. Мы плелись медленно, и я дремала в полглаза, однако вскоре первые лучи солнца коснулись вершин холмов, и я с удивлением заметила, что роща закончилась, и попадались то там, то здесь только отдельно стоящие деревья, чахлые и тощие. Впереди были солончаки, и я помнила, что от них до имения папашки, следовательно, и его соседа Вильда полдня быстрой езды.

И тут, откуда ни возьмись, впереди на дороге выросли два всадника. Это был стражники Серого Патруля. Высокие и худые, в мундирах крысиного цвета.

Верейка дремал вполглаза, но ветер донёс до него цокот копыт и скрип телеги, тащившейся за всадниками. Он пришпорил коня и рванул в бок, в сторону солончаков, верёвка между нами натянулась и я заголосила.

– Помогите, помогите! Разбойники!

Верейка мчался, не собираясь останавливаться, и мне пришлось ударить в бока Каурку, чтобы она тоже поспевала за его лошадью. Что мне оставалось? Иначе я бы упала, и Верейка потащил бы меня по земле. Хватает мне на лице синяков, а сломать руку или ногу – тут уж увольте! Я увидела, как один стражник обогнал меня и поскакал наперерез Верейке. Он что-то вытащил из-за пояса. Грянул гром. Верейка свалился с лошади, и я за ним кубарем шлёпнулась в пыль. Мимо моего лица промелькнули копыта Каурки, я услышала её фырканье. Я лежала лицом вниз, шапка слетела с моей головы, и я с ужасом ждала, что же будет дальше.

Сильные, грубые руки встряхнули меня и поставили на землю, я в испуге посмотрела исподлобья. Рожа у стражника была не лучше разбойничьей. Сам блюститель закона был мощным, рослым мужчиной, на его толстых боках мундир трещал по швам.

– Куд-да! – грозно крикнул он, хотя я никуда и не собиралась убегать.

– Дяденька, – как можно жалобнее заныла я, – меня разбойник похитил, я к сестре еду, к госпоже Вильд. Я жертва.

– Разберёмся! – рыкнул стражник. Второй уже тащил Верейку, который упирался и брыкался. Стражник заломил ему руки за спину. Державший меня за плечи толстяк вытащил из-за голенища нож и перерезал верёвку у моей ноги, и я поблагодарила его, со слезами на глазах.

– Кто такие? Зачем убегали?

– Еду к господину Вильду по особому делу, – сказал нагло Верейка, – я никуда не убегал, моя лошадь понесла как заколдованная.

– Да это же ведьма! – вскричал толстобокий стражник патруля, державший меня за плечи. Он отпрянул, точно его в лицо сорока клюнуть решила.

– И точно ведьма, – кровожадно подхватил Верейка, – глаза мне отвела. А для пущей убедительности переоделась в мужское платье.

– Разве какая девка напялит на себя драные портки? – спросил второй стражник патруля, высокого роста и с густыми торчащими в разные стороны усами, – у них одни наряды на уме. Это она точно так для ворожбы вырядилась!

Верейка хитро улыбался, явно прикидывая, сколько он может выручить за ведьму. Он уже понимал, что опасность ему не грозит. Я начала путано объяснять, что я Стася, дочь дворянина Лучика, который должник господина Вильда… И я еду на свадьбу к сестре.

Стражники густо заржали, таких дворянок они ещё не встречали.

Верейка мерзко захихикал:

– А вы, господа стражники, загляните в её узелок. Может там бальное платье или туфли сафьяновые? Или дворянская грамота.

Он свистнул, и Каурка-предательница шустро прибежала к нему, виляя хвостом, как собака. К её седлу был привязан мой узел с пожитками. Я скривилась и закрыла глаза. Толстобокий стражник схватил мой узелок и порылся в нём. Крякнув, он извлёк пузырёк с мазью и сунул его мне под нос.

– И что это такое? – спросил грозно усатый стражник, повернувшись ко мне, – Для ворожбы? Чтобы облик изменить?

Толстобокий стражник вытряхнул все мои пожитки на землю. Конечно, никакого свадебного наряда там и в помине не было. Усатый стражник пнул меня сапогом в бок, и я упала на колени.

– Собирай своё тряпьё, – брезгливо скомандовал он.

Я поняла, что рот надо держать на замке, и рассказывать стражникам о том, что произошло со мной на самом деле, бесполезно. Единственное, что можно было предпринять – усыпить их бдительность и попробовать улизнуть при первой удачной возможности.

– Ух, какая строптивая! – хмыкнул усатый стражник и схватил меня за шиворот, поставив прямо. Я старалась не смотреть в глаза. Видно было по всему, что дерзостью я могла только навредить себе.

– Вот тебе награда за поимку ведьмы, – сказал стражник Верейке и вытащил из кармана кожаный кошелёк. Не слишком тощий, но и не туго набитый. Я покосилась на него. Что стоит нынче жизнь ведьмы? Стражник вынул две серебряные монеты и отдал их разбойнику.

– Что? – возмутился Верейка, – Всего-то?

– Бери, пока дают, остолоп, – засмеялся стражник, – не то мы и тебя свяжем да отведем в Суд Короны. Скажем, что сообщник. Как-никак вместе ехали.

– Ладно-ладно, – согласно закивал разбойник, – я что? Я ничего.

– Хвала нашему королю Хенрику! Дежурство даром не прошло, непустые поедем в Челноки. Тюрьма заждалась.

Разбойник вскочил на лошадь и рванул с места, пока до него справедливая очередь не дошла, Каурка припустила рядом с ним.

Я смотрела вслед Верейке и моей предательнице, а по лицу текли крупные слёзы. Я беззвучно глотала их. Усатый стражник стянул мне верёвкой руки за спиной, и повёл к повозке. Она была запряжена худой костлявой кобылой неопределённой серой масти. На козлах сидел синегубый кучер в потрёпканном сером мундире с оборванными нашивками. Он безразлично посмотрел в мою сторону и зевнул. Стражник бросил мой узел в повозку и скомандовал лезть следом. Я заглянула за бортик, на дне лежали какие-то вонючие тряпки. Я неловко задрала ногу и свалилась в пыль, не удержав равновесие со связанными руками.

Стражники загоготали. Один из них схватил меня за шиворот и бесцеремонно швырнул в повозку как тряпичную куклу.