Стеклянная орхидея

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Джейк слонялся по огромному номеру люкс. Он был слишком расстроен, чтобы спать, и виной всему была эта голубоглазая блондинка. Не совсем так, конечно, признавался он, – портрет Анны тоже порядочно подпортил настроение.

Ему пришлось изо всех сил держать себя в руках, находясь в этой проклятой галерее и разглядывая портрет. Анна была для него самым близким человеком, и разглядывать ее в таком виде было для Джейка мучительно.

Картина называлась «Женщина в ожидании». Очень точно, размышлял он мрачно. Два года Анна ждала и надеялась, что Роберт Саммервиль женится на ней. Нахлынувшие воспоминания исказили лицо Джейка. Ему было двенадцать, когда родилась Анна, и для его приемных родителей рождение маленькой дочки казалось чудом. Джейк обожал малышку и видел, как она превратилась в очаровательную маленькую девочку. К этому времени ему исполнилось восемнадцать лет, и он покинул дом своих приемных родителей.

Ему следовало внимательнее приглядывать за ней. Но после университета он был полностью поглощен своей работой военно-морского инженера, а затем организацией собственного дела. У него не было времени часто навещать свою приемную семью, в основном это были дни рождения и праздники, но, когда он появлялся, казалось, что у Анны все замечательно.

Когда Анне исполнился двадцать один год, Джейк, уже глава огромной международной корпорации, устроил шикарную вечеринку на борту своей яхты в честь ее дня рождения. Анна казалась счастливой, уверенной в себе молодой женщиной, полностью увлеченной своей начинающейся карьерой художника-графика.

Но затем все пошло не так. Волна гнева и сожаления окатила его. Как могла она завести роман с человеком, который годился ей в отцы, да еще позировать ему обнаженной?! Как случилось, что она, сильно выпив, села за руль и убила себя? Почему позволила этому мужчине поступить так с ней? Ответов не было, и бремя собственной вины тяжело давило на Джейка.

Ему было известно о ее связи с Саммервилем. Анна рассказала все Джейку во время одного из редких совместных обедов в Ницце два года назад. В то время она еще работала и жила в квартире, которую он купил для нее. Хотя Джейк никогда не слышал о Саммервиле, он не усомнился в выборе сводной сестры, потому что она была так счастлива и уверена, что их свадьба всего лишь вопрос времени.

И сейчас, вспоминая, как пять месяцев назад Анна внезапно появилась в его доме в Генуе, Джейк опять проклял себя за то, что не навел справки об этом Саммервиле сразу, как только услышал его имя.

Анна превратилась в тень прежней себя и, рыдая, рассказала ему печальную историю своей любви. Она бросила работу и жила с этим человеком больше года, а затем Роберт отослал ее прочь за три месяца до своей смерти – и все из-за его дочери. Он объяснил, что она его единственный ребенок и сильно избалована своей матерью. Дочь очень ревностно относится к нему и наотрез отказывается встречаться с его подругой. Он не хотел расстраивать девочку, поэтому Анне пришлось уехать. Роберт убеждал, что это всего на несколько недель. Так получилось, что Анна узнала о смерти Саммервиля слишком поздно и не попала на похороны.

Трагическая смерть Анны спустя несколько недель после их последней встречи потрясла Джейка. Впервые за долгое время работа отошла на второй план. Последние три месяца он провел рядом с приемными родителями, убитыми горем из-за смерти дочери.

Во время своей первой после смерти Анны поездки за границу он наткнулся в гостинице на тот злосчастный каталог галереи, моментально разжегший в нем ярость. Сейчас эта картина была на пути к нему домой, в Италию. Джейк все еще злился, что ему не удалось помешать открытию экспозиции, но он собирался уничтожить портрет Анны, чтобы родители даже не узнали о его существовании. Это самое меньшее, что он мог сделать для них.

Джейк считал себя современным и искушенным человеком. Он любил женщин, у него было несколько романов с фотомоделями, которые множество раз появлялись обнаженными на обложках журналов. Это его вовсе не беспокоило. Но публичный показ портрета обнаженной Анны… Этого он принять не мог.

Встретив Шарлотту, он понял, что есть способ отомстить за смерть сестры, и даже вполне приятный…

Чарли последний раз взглянула на свое отражение в зеркале. На ней были серые брюки, подчеркивающие длинные стройные ноги, и мягкий розовый свитер из кашемира. Тяжелая цепь, опоясывающая бедра, застегнута на массивную пряжку. Серая кожаная сумочка и мягкие туфли дополняют ансамбль. Удобно и просто. Впрочем, у нее не было большого выбора: единственное платье она надевала прошлым вечером, оставшаяся одежда для отпуска состояла из пары брюк и нескольких топов.

Прошлой ночью, метаясь и ворочаясь в постели, Чарли никак не могла уснуть из-за мыслей о Джейке. У нее не было опыта любви, но эта страсть и влечение к Джейку, этот поток чувств, который завладел всем ее существом, должно быть, и есть любовь…

В свои двадцать шесть лет она была девственницей, вероятно потому, что всю жизнь была сорванцом и те немногие мужчины, которых она знала, считали ее скорее приятелем, нежели женщиной.

Прогудевший по внутренней связи голос швейцара спросил, следует ли отправлять наверх только что прибывшего мистера д'Амато.

– Нет, не надо, я уже спускаюсь, – быстро ответила она.

Когда наконец двери лифта открылись, Чарли сделала глубокий вздох и шагнула вперед, но сразу же застыла на месте, восхищенно уставившись на эффектного мужчину, прислонившегося к стойке. Вчера, в деловом костюме, Джейк выглядел изумительно, но сегодня… Он был одет в черные джинсы, обтягивающие узкие бедра, черную же рубашку, расстегнутую на груди, и черный кожаный пиджак, небрежно наброшенный на плечи.

Приказывая своему глупому сердцу успокоиться, она спрашивала себя, что такого особенного в итальянских мужчинах, что позволяет им одеваться с такой непосредственной элегантностью? Она заметила, как он слегка поднял голову, будто уловив что-то в воздухе, как какое-нибудь огромное животное из джунглей внезапно чует свою добычу, и затем повернулся к ней.

– Шарлотта-а, наконец-то, – протянул Джейк, плотоядно оглядывая ее с ног до головы и подходя ближе. И, прежде чем она смогла перевести дыхание, обнял ее и прижал к себе. – Я обещал тебе ленч, – прошептал он ей на ухо.

Чарли пришла в себя и, поняв, что смотрит на него с нескрываемым желанием, опустила голову и залилась румянцем.

– Конечно, – пробормотала она.

– Леди, которая до сих пор умеет краснеть от смущения. Мне это нравится, – говорил Джейк, когда они выходили в обнимку из здания.

– А где машина? – поинтересовалась она, держа его за руку и не спеша шагая по тротуару.

Джейк посмотрел на нее, снисходительно улыбаясь.

– Твое желание – закон для меня, – произнес он вкрадчиво. – Ты хотела побыть туристом и посетить музей. Большинство туристов ходят пешком. Разве нет?

Джейк сдержал слово. Они посидели в ресторане, который располагался во внутреннем дворе Британского музея, где выпили на двоих бутылочку вина. Затем немного поболтали за кофе с коньяком, а потом обошли все вокруг, осматривая разные выставки.

Было семь часов вечера, когда они пришли в его гостиницу.

Она чувствовала тепло его рук на своей талии, когда он остановился и спросил:

– Что теперь, Шарлотта? Поужинаешь здесь со мной или хочешь пойти к себе?

Чарли посмотрела ему в глаза и увидела свою страсть, отражающуюся в их мерцающей глубине. Она на мгновение лишилась дара речи от силы нахлынувших чувств.

– Мы можем это прекратить, – подал голос Джейк, внезапно охваченный приступом совести. – Он провел пальцем по ее гладкой щеке, ниже по шее и остановился на быстро бьющемся пульсе в ложбинке. Она хотела его, и Джейк знал это. – Что бы ты ни решила, я буду в Лондоне еще пару недель. – Улыбаясь, он медленно сгреб Чарли в охапку, чувствуя, как напряглась ее грудь под свитером, и посмотрел ей в глаза. – Сегодня мы прекрасно провели время, – он сделал паузу, лаская ее шею, – и я бы с удовольствием исследовал все туристические тропы с тобой, Шарлотта…

На самом деле ему хотелось исследовать каждый изгиб ее прелестного тела, каждый бугорок и тайную впадинку, до полного пресыщения.

Она глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.

– Я уже нагулялась сегодня.

– Я тоже. – Он взял ее за руку и повел в гостиницу.

Джейк подтолкнул ее из лифта прямо к двери напротив. Через секунду они оказались в номере. Он боролся с желанием подхватить Шарлотту на руки и отнести в спальню. Вместо этого Джейк снял пиджак и направился к бару.

– Что ты будешь пить? – спросил он, оборачиваясь, и застыл. Проклятие, она красавица, и этот розовый свитер так сидит на ней!

– Я буду… – она собралась попросить стакан сока, но не успела.

– К черту выпивку! – прорычал он и в два больших шага настиг ее и прижал к своей груди. Она издала тихий стон, когда он прильнул к ее губам.

Чарли не понимала, что ее поразило. Он целовал ее, разжигая страсть, которая и без того была накалена. Его руки крепко прижимали ее к напряженному телу, говорившему ей без слов, как сильно он хотел ее. Она потянулась к его широкой груди и взялась за верхнюю пуговицу рубашки.

Он улыбнулся и прошептал:

– Продолжай, сними это с меня. – Его глаза горели.

Краска хлынула на лицо Чарли, и она остолбенела, поняв, что он в самом деле думает, будто она достаточно опытна в этих делах. Ее пальцы нерешительно задержались около его груди. Решится ли она? Да, ведь это то, чего она хотела. Чарли расстегнула одну пуговицу, и ее обдало волной тепла, когда она задела горячую кожу под рубашкой.

– Не останавливайся, саrа,– хрипло сказал Джейк, поглаживая ее спину. – А может, ты хочешь, чтобы сначала я раздел тебя? – Он снова целовал ее губы и шею, и Чарли сдержала стон разочарования, когда он прервал поцелуй. – Терпение, саrа, – поддразнил он, понимающе улыбаясь. – Сначала дай мне избавиться от этого проклятого ремня. – Сильная мужская рука скользнула вокруг ее талии.

Пальцы Чарли со сноровкой, о которой она и не подозревала, быстро расстегнули его рубашку. Открывшаяся полоска загорелого мускулистого тела, покрытая черными мягкими завитками, заставила ее трепетать. Она неуверенно прижала руки к его обнаженной груди и почувствовала, как жар проходит сквозь ее ладони.

– Ты прекрасен, – прошептала она нежно, глядя ему в глаза.