Стерва

Глава 4

Фонтэн носилась по нью-йоркским магазинам с невероятной скоростью. Когда дело касалось покупки туалетов, никто не мог сравниться с ней в умении тратить деньги — разве что Джеки Онассис.

Она щедро пользовалась кредитными карточками, не тревожась по поводу того, что английский адвокат запретил ей подписывать новые счета.

Ее обокрали. Она имела право одеться перед возвращением в Лондон.

Армани, Черрутти, Хлое — дизайнерские туалеты всегда смотрелись на ней превосходно.

Она съела ленч с Алленом Грантом, мужем Сары. Он забавлял Фонтэн, желая затащить ее в постель посреди дня. Она колебалась. Предстояло сделать еще столько покупок. А завтра — улететь в Лондон. Фонтэн не хотелось обижать Аллена, но она уже спала с ним, и он был не в ее вкусе. Тридцатишестилетний мужчина показался ей слишком старым. Она отдала предпочтение свежему двадцатидвухлетнему актеру, похожему на молодого Марлона Брандо.

Фонтэн всегда пользовалась успехом. Мужчины не могли устоять перед ее необыкновенной фигурой. К тому же она обладала редким теперь достоинством — мягким, обволакивающим обаянием. Мужчины — особенно молодые — всегда попадали на этот крючок.

Она рассталась с Алленом и отправилась в «Генри Бенделс», где купила две пары туфель по сто восемьдесят пять долларов за каждую. Простая черная сумочка из крокодиловой кожи — четыреста долларов. Цепочка и серьги в стиле «арт-деко»— сто пятьдесят долларов. Косметика и духи — триста долларов.

Она оплатила покупки и велела доставить их в отель. Потом решила, что должна отдохнуть перед насыщенным вечером, и поехала на такси в «Пьер», где понежилась в роскошной ванне с шапкой искрящейся пены, тщательно нанесла на лицо специальную огуречную маску и проспала три с половиной часа.

Прежде чем покинуть свою обшарпанную квартиру, Джамп Дженнингс еще раз торопливо оглядел себя с головы до ног. Он был хорош собой и знал об этом. Вопрос заключался только в одном — достаточно ли он красив? Сегодня вечером он выяснит это.

На самом деле его звали Артуром Джорджем Дженнингсом, но в школе к нему прилипло прозвище Джамп, то есть Прыгун. Он был превосходным атлетом. Джамп — неплохое прозвище. Джамп Дженнингс. Звучит недурно. Когда-нибудь и его фамилия появится на афишах рядом с фамилиями Стрейзанд и Редфорд. Мир радушно примет Джампа. Его время придет. Он надеялся, что это случится сегодня вечером.

Он надел черные кожаные брюки, поправил воротник черной кожаной куртки. Стиль Сильвестра Сталлоне. Да, он подходил Джампу.

С чувством уверенности он покинул квартиру.

Фонтэн проснулась за час до того времени, когда за ней должен был заехать кавалер. Ее ждал восхитительный вечер. Открытие художественной галереи, две вечеринки, потом неизбежная «Студия — 54»— огромная дискотека, где могло произойти что угодно. И, как правило, происходило.

Наложив безупречный макияж, Фонтэн тщательно оделась. Она выбрала коричневую атласную блузку с глубоким V-образным вырезом, туго перехваченную поясом поверх узких крепдешиновых брюк. Обута она была в серебристые босоножки от Хэлстона на шпильках.

Один из помощников Лесли прибыл, чтобы уложить ее волосы. Когда он закончил свою работу, Фонтэн обрела сногсшибательный вид.

Конечно, этому способствовали ее бриллианты и изумруды.

В это время появился Джамп Дженнингс. Фонтэн вздрогнула. В своем наряде он напоминал беженца из «Ангелов ада». Не будут ли смеяться ее друзья? Во всем нужно соблюдать меру.

— У тебя нет приличного костюма? — язвительно спросила она.

— Чем плоха кожа? — агрессивно парировал Джамп.

— У тебя… очень мужественный вид. Но костюм… подошел бы лучше. Итальянский, двубортный… Джамп сузил глаза.

— Леди, если вы хотели увидеть меня в костюме, вам следовало купить его. Я — актер, а не жалкий манекенщик.

Так начался вечер. Джамп был хмурым и раздраженным. Фонтэн ощущала легкое напряжение.

После нескольких бокалов шампанского она расслабилась. Черт с ней, с этой кожей. В Джампе шесть футов роста, он состоит из одних мускулов и прекрасно подойдет для завершения вечера.

Джамп напоминал молодого Брандо и буквально валил всех с ног. Он мог трахнуть любую женщину — и не скрывал этого. Но все его внимание сосредоточилось на Фонтэн. Она была особенной.

Они познакомились несколько дней назад на вечеринке в деревне, и Фонтэн почти сразу увезла его к себе на квартиру. Там они устроили четырехчасовой секс-марафон, высосавший всю энергию даже из неутомимого Джампа. Вот это дамочка! Богачка, да еще и стильная. Ему надоели двадцатилетние дурехи. Он хотел, чтобы она взяла его с собой в Лондон. Он мечтал попасть в Европу.

— Веселишься?

Фонтэн подкралась к нему сзади.

— Готов подрочить от скуки. Она улыбнулась.

— Господи, как ты груб.

— Тебе это нравится.

— Иногда.

— Всегда.

Его рука скользнула по ее ягодицам.

Она оттолкнула руку Джампа.

— Не здесь.

— Тебе все равно понравилось бы.

— Я не в силах устоять перед твоей чувственностью и умом.

Он прижался к ней и ухмыльнулся.

— Ерунда — все дело в моем члене!

Они занимались любовью несколько часов подряд. Во всяком случае, так им казалось.

Фонтэн лежала в постели под простыней, откинув голову на подушку и держа в руке сигарету. В гостиничном номере было еще темно. Снизу доносились обычные звуки нью-йоркских улиц и вой полицейских сирен. Джамп спал, по-детски поджав колени к животу. Во сне его мускулистое тело иногда вздрагивало. Фонтэн слышала легкий храп.

Она пожалела о том, что он не уехал к себе. Она не любила оставлять мужчин на ночь. Единственным человеком, с которым ей нравилось проводить ночи, был ее бывший муж Бенджамин, но это не имело никакого отношения к сексу. Да, они иногда занимались любовью, но Бенджамин не мог похвастаться большой выносливостью. Двухминутная эрекция — все, на что он был способен. Поэтому сексуальные удовлетворения она находила в других местах. Кто мог обвинить ее в этом? На всю ночь Бенджамин становился приятелем, несмотря на деловые звонки, настигавшие его в любое время суток и раздражавшие Фонтэн. Однако теперь ей не хватало их дружеских отношений. Она с грустью думала о том, что когда-то Бенджамин любил ее.

Что любит эта гора мускулов, лежащая у изножия кровати? Что угодно, только не ее.

Возможно, она ему нравится. Наверно, он испытывает к ней уважение, думает, что она может оказаться полезной. Но любовь? Это исключено.

Большинство сексуальных гигантов этого мира используют в своих интересах женщин, которым продают свои тела. Она знала это, потому что сама поступала так.

Вздохнув, Фонтэн встала и направилась в ванную. Посмотрела на свое отражение. Волосы торчали в разные стороны, макияж размазался. Чудесно. Может быть. Джамп — какое нелепое имя — бросит на нее один взгляд и исчезнет. «Наверно, я старею, если думаю только о том, как избавиться от него», — подумала она с усмешкой на губах.

Она пустила воду и встала под колючие ледяные струйки.

Джамп пошевелился и проснулся. Пошарил рукой, пытаясь найти ногу Фонтэн, и понял, что ее нет. Он упрекнул себя за то, что заснул. После секса следовало бы побеседовать. Он был готов помчаться в свою квартиру, побросать в сумку кое-что из одежды и улететь с Фонтэн в Лондон. Что такое для нее лишний билет? Он добросовестно отработает его стоимость.

Он услышал шум льющейся воды. Выбрался из кровати и направился в ванную.

За полупрозрачной занавеской вырисовывалось тело Фонтэн. Джамп без колебаний шагнул в ванну и оказался под холодным душем. За две секунды мощная эрекция исчезла, и член сморщился до полутора дюймов!

Фонтэн не смогла сдержать смех; Джамп казался уничтоженным.

Когда он пришел в себя, Фонтэн уже энергично растиралась полотенцем. Она оттолкнула его, сухо обронив:

— Не сейчас, мне надо собраться. Подавленный Джамп решил воспользоваться последним шансом.

— Может, ты возьмешь меня с собой? — спросил он. — Мы могли бы чудесно провести время.

Фонтэн на мгновение представила свое возвращение в Лондон вместе с безмозглым двадцатилетним актером. Нет, она хотела продемонстрировать свету иной имидж.

— Джамп, — ласково сказала женщина, — актер прежде всего должен научиться красиво уходить со сцены. Ты прекрасно сыграл свою роль, но нью-йоркские гастроли закончились, а Лондон не слишком гостеприимен.

Джамп нахмурился. Он не понял глубокого смысла сказанного. Однако когда кто-то говорил «нет», он был способен это услышать.