Стоунлэнд

Глава 5

Идти по вечернему лесу в одиночку и так жутковато, да ещё, как назло, густой туман мешает разглядеть хоть что-нибудь впереди. Иногда коротко вскрикивают птицы, но в целом очень тихо, и потому любой шорох кажется оглушающе громким. По моим расчётам, дом должен быть совсем близко.

Останавливаюсь, безуспешно всматриваясь в белую пелену. Неожиданно сзади раздаются чьи-то шаги. Чувство тревоги зашкаливает. Внутренний голос кричит мне: «Беги!» Я устремляюсь вперёд и понимаю, что кто-то неизвестный гонится за мной. Постоянно спотыкаюсь, рискуя в любое мгновение упасть и встретиться лицом к лицу со своим преследователем.

Наконец, вижу двор. Осталось совсем чуть-чуть. Забегаю в дом и как можно скорее закрываю дверь. Вот и всё. Здесь я в безопасности. Мой преследователь тем временем уже стоит на крыльце. Я буквально слышу его тяжёлое, сбившееся дыхание. Стоп! Внезапно осознаю, что всё это уже было. Я каждый раз с ужасом бегу по туманному лесу и спасаюсь в этом доме неизвестно от кого.

— Кто ты? — впервые решаюсь спросить у человека по ту сторону двери.

Он не отзывается.

— Я тебя не боюсь! — громко говорю в большей степени для себя, чем для него, но в ответ слышу лишь приглушённый смех.

Понимаю, что так это никогда не кончится. Я должна увидеть, кто он, заглянуть в глаза своему самому большому страху, а дальше будь что будет. Решительно открываю замки и распахиваю дверь…

Она стоит, повернувшись ко мне спиной, на расстоянии не больше десяти метров. Длинные жгуче-чёрные волосы рассыпаны по ярко-красному платью. Медленно спустившись с крыльца, подхожу совсем близко. Почувствовав моё приближение, девушка резко оборачивается, и я невольно отступаю.

Передо мной моё собственное изменённое отражение. Отражение, искажённое какой-то невероятной внутренней злостью. Сначала она просто молча пронзает меня холодным, безжизненным взглядом, а потом её губы, вдруг исказившись в недоброй ухмылке, шепчут:

— Отныне ТЫ это Я! — зловещий смех разлетается оглушающим грохотом, заполняя всё вокруг.

— Нет! — кричу я, зажмурившись, и… просыпаюсь.

Всё хорошо. Я в своей квартире. Электронный будильник показывал четыре часа утра. Встала и включила свет, потому что в темноте после увиденного кошмара мне не по себе. Прошла на кухню и сварила крепкий кофе. Наступил новый день, а значит, до того, как я вновь усну, у меня шанс сделать хоть что-то, чтобы это прекратилось.

Прошла уже неделя, как я вернулась из поездки к Зинаиде. Тогда, когда я упала в обморок, едва ступив за порог её дома, мой кошмар с туманным лесом впервые обрёл продолжение. Несмотря на многочисленные попытки Кузьмича привести меня в чувства, я лежала без сознания и видела то же самое, что и сейчас. Точно так же моя демоническая версия убеждала меня, что теперь я стала ей. На этом же месте мой сон оборвался, я, вскрикнув, очнулась и увидела испуганное лицо проводника. Ни о чём не спросив, он отвёл меня в Лукашово, где мы и попрощались. Я вернулась домой, списав увиденное на излишнюю впечатлительность, не зная, что совсем скоро всё повторится.

С того дня этот ужасный сон терзал меня каждую ночь, заставляя с криком просыпаться в холодном поту. Мне казалось, что это не кончится до тех пор, пока я не найду Даниила. Я неоднократно порывалась позвонить Наташе, потому что именно она была человеком, разлучившим меня с ним. Но так как, по словам Зинаиды, она должна была САМА указать к нему дорогу, мой звонок мог оказаться слишком преждевременным, и я, едва набрав нужный номер, каждый раз нажимала на отбой.

Едва дождавшись рассвета, я вышла на улицу и отправилась к дому Лёши. Это направление было выбрано мной не из-за желания встретиться с бывшим парнем, а потому что нахождение в пустой квартире угнетало, конкретная цель утренней прогулки отсутствовала, а ходить без цели я не любила.

Алексей с недавнего времени жил в двух часах ходьбы от меня в просторной однокомнатной квартире вместе с той самой нахальной официанткой Лерой. Про квартиру он рассказал мне сам, ещё во время нашей совместной морской прогулки, а вот про Леру сообщила одна «доброжелательная» общая знакомая. Она искренне надеялась на шокирующий эффект данной новости, который должен был спровоцировать меня на страшную месть этой новоиспечённой парочке, даже не догадываясь о том, что личная жизнь Алексея мне уже абсолютно безразлична.

По мере моего продвижения, количество встречающихся на пути прохожих постепенно увеличивалось, на светофорах начинали скапливаться машины. Где-то к семи утра город окончательно проснулся. Ещё сорок минут спустя я вошла в небольшой дворик старого кирпичного дома, достигнув конечной точки своего маршрута. Теперь можно было смело разворачиваться и идти обратно, что, впрочем, я и собиралась сделать, когда услышала до боли знакомый голос.

— Олеся!

Обернувшись, увидела удивлённого Алексея, стоящего на крыльце у подъезда в нескольких метрах от меня.

— Здравствуй, Лёша! — приветливо поздоровалась я, стараясь не показать, что предпочла бы избежать этой встречи.

— Привет! А ты что тут делаешь? — спросил он обеспокоенно, будто бы моё присутствие здесь в столь ранний час могло означать только то, что случилось что-то страшное.

— Гуляю. Просто гуляю, — ответила первое, что пришло в голову.

Лёша недоверчиво покачал головой. Он прекрасно знал о моей любви к продолжительному утреннему сну и к тому же лишь с большим трудом мог представить, что я по собственной воле без какой-либо причины проделаю пешком столь длинный путь от своего до его дома.

— Давай сделаем так, — сказал он после непродолжительной паузы, — мы сейчас поднимемся ко мне, и ты всё подробно расскажешь.

— Ты же куда-то собирался? — попробовала возразить я.

— В студию, на репетицию, но ничего страшного. Попозже подъеду, — он открыл подъезд и жестом пригласил меня войти.

— А что, Лера уже ушла? — входя, поинтересовалась я, пожалуй, немного эмоциональней, чем следовало.

— А вы, барышня, однако, неплохо осведомлены, — Лёшка подмигнул мне, и на его лице засияла самодовольная улыбка. — Следите за моей личной жизнью?

Его игривая интонация на мгновение вернула меня в то беззаботное время, когда мы только начали встречаться и строили грандиозные планы на совместное будущее.

— Специально нет, но, как говорится, мир не без добрых людей, — перехватила я его тон. — Так ты не ответил?

— Валерия иногда остаётся у меня, но это бывает довольно редко. По крайней мере, в данный момент я могу тебе гарантировать, что она нам не помешает.

Его заверение мне даже несколько улучшило настроение, поскольку видеться с этой неприятной особой у меня не было никакого желания.

Съёмная квартира Алексея находилась на двенадцатом этаже. Обстановка была весьма минималистична. В комнате двуспальная кровать и квадратная тумба. На кухне стол, два стула и небольшой гарнитур.

Мы прошли на кухню. Пока закипал чайник, Лёша, сев напротив меня, начал свой допрос:

— Итак, Олеся Калинина, давай признавайся, что у тебя случилось. Сразу предупреждаю, когда ты врёшь, это написано у тебя на лице. Так что даже не пытайся!

Мне действительно хотелось придумать что-нибудь правдоподобное, но желание освободиться от тягостных мыслей взяло верх над здравым смыслом и… Я рассказала ему всё.

— Подожди, Лесь, ты утверждаешь, что Наташка в курсе всего этого? — как-то уж слишком осторожно поинтересовался Лёша, как только я закончила свой рассказ.

— Конечно! — незамедлительно ответила я.

— Но ты же сама сказала, что она считает, что ей ни разу не удалось побывать в этом мире? — с каждым сказанным предложением его успокаивающая интонация врача, разговаривающего с больным пациентом, нравилась мне всё меньше и меньше.

— Она просто ничего не помнит, но то, что её сон продлился больше суток, — это неоспоримый факт. Плюс ко всему этому Наташа была свидетелем всех происходивших со мной странностей…

— Вот именно, что с тобой, — перебил меня Алексей. — По сути, всё, что ты мне рассказала, никто, кроме тебя, не может подтвердить, — внезапно он на несколько секунд замолчал, сверля меня пристальным взглядом. — И вообще, получается, ты со мной рассталась только потому, что увидела во сне какого-то там Даню?

— Лёш, я с тобой рассталась, потому что ты решил на мне жениться! — возмутилась я.

— Ничего себе, причина! Да другая на твоём месте от счастья бы прыгала! — Алексей резко подскочил со стула.

— Вот другая пусть и прыгает!

Разговор явно зашёл куда-то не туда и мог в любую секунду положить конец нашим едва устоявшимся дружеским отношениям, поэтому, медленно встав, я демонстративно направилась к выходу.

— Леся, остановись! Мы ещё не договорили, — преградив мне путь, сказал Алексей уже абсолютно спокойным тоном.

— Хорошо. Давай договорим, — я без особого энтузиазма вернулась на место.

— Ты же знаешь, у моей мамы есть двоюродный брат, — начал Алексей издалека.

— Ага, припоминаю! — перебила я, поняв, к чему он клонит. — Психиатр. Верно?

— Ну, во-первых, не психиатр, а психолог, и весьма неплохой. А во-вторых, он действительно может тебе помочь.

— Вот интересно как? Диагноз установить? — съязвила я.

— Олеся! Прекрати! Я не утверждаю, что у тебя есть какие-то отклонения в психике. Я всего лишь предлагаю посоветоваться с квалифицированным специалистом. По крайней мере, он сможет решить твои проблемы со сном.

Лёша достал из бумажника и протянул мне белую визитку с именем «Андрей Фёдорович Синицын» и данными для связи, после чего мы всё-таки попрощались и я отправилась домой.

Бесцельно проведя несколько часов, не сильно рассчитывая на положительный результат, я решилась набрать номер, указанный на визитке.

— Добрый день! Центр психологической помощи Андрея Синицына, чем могу помочь? — ответил звонкий женский голос, не прошло и нескольких гудков.

— Здравствуйте! Я хотела бы записаться на приём.

— Через три часа есть окно. Пациент отменил посещение. Придёте?

— Да.

— Как вас записать?

— Олеся Калинина.

— Благодарю за звонок! Мы вас ждём в пятнадцать тридцать по адресу Луговой переулок двенадцать, корпус один.

Напрасно понадеявшись на отсутствие пробок, я вызвала такси за сорок минут до назначенного времени и едва не опоздала. Центр психологической помощи занимал два этажа и, помимо кабинета психолога, включал в себя две комнаты релаксации, помещение для солевой терапии, студию массажа и акупунктуры.

В кабинете Андрея Синицына были тишина и полумрак. Большой аквариум с золотыми рыбками на полстены, мягкие кресла и искусственный камин вместе создавали очень уютную атмосферу. Сам Андрей Фёдорович оказался серьёзным мужчиной лет пятидесяти, с большими усами и густым вьющимся волосом, цвета зрелой пшеницы.

— Здравствуйте, Олеся! Проходите, присаживайтесь, — поприветствовал меня психолог и жестом указал на чёрное кожаное кресло.

— Добрый день!

Я заняла предложенное место и приготовилась отвечать на вопросы, но Синицын не спешил мне их задавать.

— Сегодня такая погода хорошая. Здорово было бы выехать куда-нибудь за город, отдохнуть, а то работа психолога хоть и может показаться простой, но на самом деле очень сложная. Просто недооценённая. Поехал бы с любимой женщиной, детишек бы собой взяли, порыбачили…

Он говорил ещё несколько минут спокойно, размерено, не сводя с меня глаз.

— Олеся, понимаю, вы сейчас несколько удивлены. Только мой маленький рассказ о себе имеет непосредственное отношение к вам. Я много лет посвятил изучению физиогномики. Многие из моих коллег считают, что это псевдонаука, но я придерживаюсь иного мнения. В большинстве случаев лицо человека способно рассказать о его проблемах гораздо больше, чем он сам. Однако ваш случай меня несколько удивил. Вы здесь не из-за проблем на работе или в личной жизни. Вас не заботит вопрос материнства, у вас нет каких-либо страхов о будущем. Признаюсь честно, именно с этими проблемами сюда приходят практически девяносто процентов моих пациентов.

— У меня проблемы со сном, — облегчила я Андрею Фёдоровичу процесс вычисления моей проблемы.

— Но вы не страдаете бессонницей… — психолог задумчиво покачал головой.

— Нет, но каждую ночь меня мучает один кошмар.

— Расскажите поподробней, — Синицын придвинулся ближе к столу и выжидательно посмотрел на меня.

Я описала ему свой сон в его последней версии, опустив подробности о поездке к Зинаиде и обо всём, что связано со Стоунлэндом.

— Олеся, скажите, почему вас так пугает девушка из вашего сна?

— У меня ощущение, будто я смотрю в зеркало, но вижу ту, кем я никогда не была. Она злая, бессердечная, бесчувственная… — честно ответила я.

— Вы боитесь, что можете стать такой, как она?

— Нет, это невозможно! — яростно возразила я.

— Тогда в чём же дело?

— Не знаю. Собственно, поэтому я и решила к вам обратиться.

— Хорошо. Давайте, поговорим о том, что послужило толчком к возникновению этих снов…

Отвечать на вопросы, скрывая правду, оказалось сложнее, чем я думала. Наш психоанализ продлился чуть больше сорока минут. Синицын предложил попробовать гипноз, но я отказалась. В итоге психолог для борьбы с моими тревожными сновидениями рекомендовал курс как минимум из десяти сеансов.

Я пообещала подумать, попрощалась с Андреем Фёдоровичем, его ассистенткой и двумя тысячами рублей, после чего не без удовольствия покинула Центр психологической помощи. Теперь с чистой совестью можно сказать Лёшке, что я воспользовалась его советом.

На улице и вправду была чудесная погода: яркое солнце, редкие полупрозрачные облака. Я ненадолго остановилась, всматриваясь в лазурное небо. Милый мой Даня, встретимся ли мы ещё когда-нибудь?

Всё случилось почти мгновенно. Визг тормозов, глухой удар, чей-то истошный крик. Я лишь почувствовала, как тело стремительно приближается к асфальту, а потом… мир вокруг поглотила тьма.

— Доктор, вернитесь! Мне показалось, она пошевелила рукой! — послышался откуда-то издалека такой знакомый и родной голос мамы.

«Странно. Откуда она здесь? — спокойно подумала я, сидя на самом краю вершины невероятно высокой горы и беззаботно осматривая пейзажи неизвестной мне местности. — Стоп, а сама-то я тут, как оказалась?» Внезапно пришедшая мысль подействовала словно удар током, вернув былое здравомыслие. Последнее воспоминание заканчивалось картиной безоблачного неба. Нет, было что-то ещё. Что-то важное, только вот что…

Аккуратно встав на ноги, я на всякий случай отошла подальше от края. Спуститься будет непросто, но нужно попробовать. Медленно двинулась вниз. Неизвестно, сколько в действительности ушло времени на спуск, но у меня было ощущение, что как минимум часа три.

У подножия горы показались столь знакомые маленькие белые камешки. Вдали виднелось большое озеро. Невероятно, но всё определённо указывало на то, что я нахожусь в Стоунлэнде. Чувство радости от внезапного открытия молниеносно сменилось чувством тревоги. Камень я не нашла, а без камня мне сюда было не попасть, тогда что же произошло? И почему я слышала голос мамы?

Если это всё-таки Стоунлэнд, то логично было бы предположить, что и Даниил где-то здесь.

— Даня! Где ты?

Я шла к озеру, практически ни на минуту не переставая звать его. Вдруг вдалеке показался знакомый силуэт. Он стоял ко мне спиной и будто бы не слышал. Сердце радостно затрепетало в предвкушении долгожданной встречи. Я бежала к нему так быстро, как только могла, но почему-то расстояние между нами совсем не сокращалось.

— Даниил! Это же я, Олеся! Обернись!

Он не обернулся, а я, прикованная взглядом к нему, не заметила, как на пути возник широкий разлом. В последнее мгновение я попыталась затормозить, но не смогла удержать равновесие на краю и, вскрикнув, полетела в тёмную бездну.

— Она очнулась! — снова послышался мамин голос, но на этот раз совсем близко.

Едва открыв глаза, я зажмурилась от яркого света лампы, которая, казалось, висела прямо над кроватью. Мама сидела рядом на стуле, держа меня за руку, папа стоял у окна.

— Мам, я в больнице? Что случилось?

— Доченька, ты нас так напугала! Нам позвонили, сказали, что ты в обморок упала на улице. Там авария была страшная. Много людей пострадало, но всё произошло в стороне от тебя. А почему твой организм так среагировал, неизвестно. Все твои физические показатели были в норме, но врачам никак не удавалось привести тебя в чувства. Ты будто бы просто спала, только очень долго.

— Сколько? — тихо спросила я.

— Четыре дня. Ты же ничего никогда не рассказываешь о своём здоровье! Мы и предположить не могли, что у тебя какие-то проблемы. Врач спрашивал, было ли уже когда-нибудь что-то подобное, а я даже не знала, что сказать. Позвонила Алексею, так у него телефон оказался недоступен, потом Наталье. Она сказала, что вы давно не виделись. Вы поссорились?

— Нет, мам. Просто каникулы. Каждый занимается своими делами.

«Да, уж, чем дальше, тем интересней, — мысленно сказала я сама себе. — Сначала кошмары каждую ночь, потом отключка на четыре дня… Это что, на меня так психоанализ повлиял? Чушь полная! Ладно бы ещё на гипноз согласилась, а так…»

— Она хорошая девочка, — тем временем продолжила мама. — Так переживала за тебя. В больницу даже приезжала навестить.

— Когда?

— Сегодня утром.

— А она ничего не оставляла? — с надеждой спросила я.

— Оставляла. Сказала, что давно хотела тебе отдать, но всё не получалось, — мама встала со стула и обошла мою кровать. — Странная такая штучка, я в тумбочку убрала, сейчас покажу.

За пару минут ожидания от нахлынувшего волнения сердце едва не выскочило из груди. Мама открывала дверцу тумбочки безумно медленно, даже не предполагая о том, насколько мне было важно знать, что это за штучка. Наконец, я увидела его. Мой, казалось, навсегда потерянный амулет, мой зачарованный камень. Мама протянула мне красный шнурок, я взяла его и крепко сжала в ладони.

— Больше никто никогда тебя у меня не отнимет, — прошептала я еле слышно.

— Что ты говоришь, дочка? — удивлённо спросил папа.

— Ничего особенного. Просто мысли вслух.

Потом пришёл врач. Он без особого энтузиазма предложил провести дополнительное обследование, но я наотрез отказалась. Мне нужно было срочно вернуться домой, и потому я настаивала на немедленной выписке. Однако родители все же решили, что будет правильно до завтрашнего утра оставить меня в больнице, на всякий случай. Пришлось согласиться. Когда все разошлись, оставив меня в гордом одиночестве в одноместной палате, я без раздумья набрала номер Наташи.

— Да, слушаю! — прозвучал звонкий голос подруги.

— Привет! Это я. Нам нужно поговорить.

— Привет, Олеся. Я рада, что ты пришла в себя. Давай поговорим. Разговор не телефонный, как я полагаю? — спокойно спросила она.

— Можешь приехать ко мне в больницу?

— Могу.

— Жду. Адрес ты знаешь, — сухо ответила я и нажала на отбой.

Сдерживать эмоции в разговоре у меня получалось с трудом. Обида, перемешанная со злостью, больно терзала душу. Как она могла так со мной поступить? Я едва не сошла с ума за это время, пока она спокойно прятала камень у себя. Предательница!

С другой стороны, хорошо, что хоть сейчас вернула, а то неизвестно, когда бы закончился мой глубокий сон. Почему-то в том, что я проснулась именно благодаря амулету, у меня сомнений не было.

Наташа приехала через час.

— Привет ещё раз, — поздоровалась она с порога и, окинув меня беглым взглядом, с усмешкой сказала: — У тебя такой вид, будто бы ты меня убить готова.

— Если бы ты знала, во что превратилась моя жизнь из-за твоего обмана, мой вид бы тебя нисколько не удивлял!

— Если бы ты хотела, чтобы я знала, — я бы знала, — ничуть не смутившись, отозвалась Наташа. — Ладно, проехали. Ты же меня позвала не для того, чтобы обменяться любезностями. Верно?

— Почему ты меня обманула?

— Хочешь знать, почему я по правде от него не избавилась? — с вызовом спросила Наталья.

Я молча кивнула.

— Хорошо, тогда слушай. В тот вечер, когда состоялся наш разговор, я не сказала тебе главного. Приехав в свою квартиру, я стала разбирать вещи, потом подошла к зеркалу поправить макияж и на мгновенье увидела в отраженье огромный красный шрам у себя на лбу. В этот момент я всё вспомнила. Понимаешь? ВСЁ. Как оказалась в этом чёртовом Стоунлэнде, как ты меня нашла. Как потом твой ненаглядный Даня внушал мне, что это лишь иллюзия и ничего больше. Ты даже не представляешь, насколько мне стало страшно, Олеся! Но гораздо больше этих жутких воспоминаний меня пугало то, насколько ты легко ко всему этому относишься. А потом я узнала о том, что случилось с дочерью владельцев нашей дачи. Всё сложилось воедино. Мне казалось, что забрать этот камень у тебя, — единственное правильное решение. Я была уверена, что ты добровольно от него не откажешься, и оказалась права. Мне очень хотелось от него избавиться, но на всякий случай я решила повременить с этим и сначала понаблюдать, что будет, если ты прекратишь посещать этот Стоунлэнд. В общем, закопала камень на даче в том же сундуке, в котором он лежал. А вчера позвонила твоя мама и рассказала о том, что случилось. Я же знаю, что у тебя здоровье отменное всегда было, поэтому сразу поняла, что это как-то связано с этим камнем. Откопала его, привезла и вложила в твою руку. Ты сразу отреагировала. Зашевелилась, застонала, правда, не очнулась. Я немного посидела и уехала домой. Вот и весь рассказ.

Подруга замолчала, и в палате повисла гнетущая тишина. Я не знала, что ей сказать. С одной стороны, оказавшись на месте Наташи, я, скорее всего, поступила бы так же. С другой, учитывая то, что она всё вспомнила, могла бы для начала со мной поговорить, прежде забирать камень!

— Леся, не молчи! Повторяю, я всё это сделала ради тебя!

Голос Натальи, практически сорвавшийся на крик, молниеносно вывел меня из тягостных раздумий.

— Хорошо, — наконец, решилась ответить я. — Предлагаю заключить перемирие. Честно говоря, то, что происходит между нами, мне самой уже порядком поднадоело.

— Значит, мир? Я не ослышалась? И мы с тобой дружим, как раньше? — радостно протараторила она.

— Мир, мир, — заулыбалась я, видя её неподдельный восторг.

— Давно бы так! Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Ты даже не представляешь, как я по тебе соскучилась! — она вскочила со стула и крепко меня обняла, а после, вернувшись на своё место, почти в ультимативной форме заявила: — Пока не узнаю, как ты до такой жизни докатилась, никуда отсюда не уйду!

Я кивнула, принимая озвученное предложение, и не спеша начала рассказывать обо всём, что происходило с момента нашего расставания. Для себя я твёрдо решила: больше никаких секретов! В итоге мы незаметно проговорили несколько часов.

За окном стали сгущаться сумерки, и палата постепенно погрузилась в лёгкий полумрак. К счастью, за всё время разговора нас никто не побеспокоил. Видимо, в этой больнице не сильно заботились о соблюдении режима посещения больных.

— Знаешь, я бы больше удивилась, если бы узнала, что Лёшка во всё это поверил, — задумчиво произнесла Наталья, машинально нахмурив изогнутую бровь.

— Да, не спорю. Он же всегда был рационалистом. Просто мне тогда жизненно необходимо было хоть с кем-нибудь поделиться, вот я и сделала глупость.

— Зато теперь он наверняка не жалеет о вашем расставании, — усмехнулась она, — и благодарит судьбу за то, что она уберегла его от невесты со странностями.

— Да ну тебя! — рассмеялась я и запустила в подругу перьевой подушкой. — Можно подумать, его новая пассия — образец психологической устойчивости!

— Ну, она хотя бы по другим мирам не путешествует! — Наталья переняла мой шутливый тон и с азартом разыгравшегося ребёнка кинула в меня пойманной постельной принадлежностью.

В тот момент я как никогда отчётливо поняла, насколько сильно мне не хватало её всё это время. Подруга ушла только тогда, когда пожилая медсестра, заглянув в палату с безучастным видом, сообщила, что наступило время ужина. Мы попрощались, и я с интересом отправилась изучать меню местной столовой.

Заняв свободное место у окна, уже через несколько минут я стала счастливой обладательницей двух мясных тефтелей, приготовленных на пару, небольшой тарелки картофельного пюре с тушёными овощами и приторно-сладкого ягодного компота.

Взглянув на полученную еду, я внезапно поняла, что за четыре дня пребывания в сонном дурмане не на шутку проголодалась. Оказалось (хотя вполне вероятно, что после долгой голодовки просто показалось), что в этой столовой удивительно вкусно готовят! В общем, с ужином я справилась меньше чем за десять минут, после чего благополучно вернулась в свою одинокую палату.

Ночь пролетела как один миг, подарив мне вполне приятные сны. Впервые утром я проснулась без страха. Мой кошмар исчез также внезапно, как появился. После завтрака я, наконец, покинула больницу и вернулась домой. За время моего отсутствия здесь ожидаемо ничего не изменилось. Разве что атмосфера пустой квартиры мне теперь не казалась гнетущей, а интуиция ненавязчиво подсказывала, что теперь всё будет хорошо.

За домашними хлопотами вечер подкрался незаметно. Я расстелила постель и, одев красный шнурок с моим вновь обретённым амулетом на шею, выключила свет.

— Скоро мы встретимся, Даня, — прошептала я, глядя на яркую луну, расположившуюся прямо напротив моего окна. — Осталось совсем чуть-чуть…