Крылатая. Страшась полета

Глава 1

Мы часто лжем себе,

Боясь себе поверить.

Нам хочется летать.

Манят нас небеса.

Но нас страшит полет,

К земле нас тянут страхи,

И мы сидим в пыли,

Забыв про облака.

ГЛАВА 1

— Да вот же он! — орал ворон, слетая с комода на стол. — Что вы вошкаетесь, как умертвия новообращенные! Ловите!
— Где?! — отозвался молоденький боровичок, вылезая из-под стола.
— За комодом! — сообщила я, перехватывая ведро поудобнее и направляясь к месту дислокации мелкой нечисти.
Злыдень злобно оскалился и стрелой метнулся мне под ноги.
— И кто же это на ночь глядя пол метет?— слышались стенания ворона. — Да еще и от порога! Хмель, я тебе всю жизнь вдалбливаю, только к, а не от порога! К порогу и за него! Если эта тварь здесь укоренится, я тебя со свету сживу!
— Не сживет, — успокоила я, метнувшись за тварью. Но промазала и с гулом и грохотом приземлилась на пол. — Он такой же работник, как и мы.
— Я соучредитель! — не успокаивалась птица.
Хмель прекратил изображать новобрачную, прячась за кружевной скатертью, как за вуалью, и на четвереньках, рыча и ругаясь, погнался за явно потешающейся над нами нечистью. Тварь ловко увернулась от моей ноги и, изобразив премерзкую рожицу, показала мне синий язык. Точно потешается.
Злыдни вообще-то существа невидимые, но мастер Болот человек серьезный и еще с лета амулет от нечисти над дверью повесил. Так что, как только зловредина шмыгнула в дом, всем нам стало очень невесело. А потом уже весело, хлопотно и утомительно. Известно, что вывести укоренившихся злыдней из дому сложнее, чем не допустить их проникновения.

Это как с тараканами, один на виду, парочка сотен в щелях. Только злыдни еще и к обнищанию приводят. Так что беспокойство нашего второго владельца мастера Каратая я разделяла, он хоть и переродок, но за дело от всей души радеет. Злыдень повернулся к нам тыльной стороной своего округлого тельца и красноречиво похлопал по этому самому тылу когтистой ладошкой, выражая свое к нам отношение.
— Он еще и дразнится! — разозлилась я, вскакивая на ноги. В гневе я страшна, сама себя боюсь. — У, я тебя!
— Так над вами, убогими, грех не потешаться. Вы же как куры без голов носитесь. Шуму много, толку мало.
Мастер Каратай, он такой: злой, вредный, а еще едкий, противный и очень прижимистый.
— А вы с воздуха поддержку убогим оказать не желаете? — у меня тоже характер тяжелый. — А то болтать, это, знаете ли, не мешки ворочать!
— Я координирую наступление, — снизошел до ответа ворон.
— А амулет не должен был его того?— поинтересовался боровичок, раскорячившись загоняя злыдня ближе ко мне.
— Должен, — задумчиво сообщил ворон.
— Может, он бракованный? — предположила я.
— Кто? Амулет или злыдень? — в свою очередь уточнил ворон.
— Оба, — сжалилась я, с третьей попытки прихлопнув зловредность ведром. — Все!
Я устало шлепнулась на ведро. Хмель, отдуваясь и кряхтя, повалился на тот самый пол, который так неудачно подмел. Злыдень зарычал, зло стукнул в дно ведерка, да с такой силой, что меня даже подбросило.
— Сильный, — подытожил Хмель. — Давай я ведро лучше камнем привалю, а то твои кости он живо скинет.
— Мда, Хмель, — прокряхтела птица. — С такими манерами ходить тебе в бобылях до смерти.
— А что? — не понял боровичок.
— Ты ей еще про веснушки напомни, — расхохоталась птица. — И про волосы не забудь.
— Угу. Не забудет. Вы напомните, — отозвалась я с ездящего по полу ведра.
Боровичок сник и поплелся в кладовую за клеткой. Я укоризненно уставилась на ворона.
— Ну вот зачем вы над ним потешаетесь? — прошипела я.
— Данка, лучший способ бороться с проблемой — это смеяться над ней, — отозвался ворон.
— Робость Хмеля не проблема.
— То есть то, что он, как дурак, что думает, то и говорит, это нормально? — съехидничал ворон.
— Нет.
— Вот и не встревай! — рыкнул Каратай. — Мужика воспитывать нужно. А он от тени своей шарахается.
— Злой вы, — беззлобно огрызнулась я.
Ворон гордо выпятил грудь и добавил:
— А еще бессовестный, безжалостный и...
— Старый скряга! — раздалось со стороны кухни.
— Что? — ворон смешно вытянул шею, отчего перья на ней встали дыбом. — За что?
— За дело! — сообщила наша кухарка-боровичиха, выходя в гостиную. — Я анис какой просила?
— Какой? — теперь Каратай втянул голову максимально в плечи.
— Целый! — заорала Ольха. — А вы порошок купили!
— Так он же дешевле, — ощетинился ворон. — Вполовину!
— А из киселя я его как выковыривать буду? Он по вашей милости весь мутный!
— Но такой же вкусный, — решила я успокоить воинственную кухарку.
Вообще-то Ольха добрая, ласковая и смирная, но, когда они с Каратаем берутся за закупку продуктов, в доме лучше не появляться. Недели две точно, пока страсти не утихнут.
— Я его точно придушу когда-нибудь, — прошипела Ольха.
— Лучше отравить, так улик меньше, — предложила я, снова передвинувшись на скачущем ведре.
— О, светлые Боги! — простонал ворон. — С кем я связался! Женщины, вы в экономике ничего не смыслите!
— Зато в кулинарии смыслим! — рыкнула Ольха.
— И в ядах, — напомнила я.

Глава 2

Воздушный змей грациозно покачивался на ветру, покорный его порывам. Бечевка со звоном натягивалась в руках, словно игрушка норовила утянуть и меня в небесную синь, навстречу облакам и жгучему солнцу. Дети с визгом скакали вокруг, наперебой выпрашивая возможность подержать строптивую игрушку, так и рвущуюся из рук. Теплело не с каждым днем, а казалось, с каждым часом, и погода радовала уже не теплыми, а откровенно жаркими днями.
— Кйасивый, — протянула малышка у самых моих ног, тыча пальчиком в небо и снова засовывая его в рот.
— Марта, пальцы, — автоматически одернула я девочку.
— А славно вы придумали, ленточек ему на хвост навязать, — улыбнулась старшая девочка, подхватывая сестренку на руки и вынимая у той палец ото рта.
— А я все думала, зачем ты за мной по швейным лавкам ходишь? — с улыбкой протянула Уля, прищурившись разглядывая наше с ней творение. — Золотые у тебя руки, Данька.
— Просто чертеж хороший, — отозвалась я, медленно отматывая веревку.
Мы весело толпились на лужайке за городской стеной, развлекая детвору старой, как мир, игрой. Детям веселье, нам с подругой развлечение, и всем хорошо. К этой забаве мы готовились неделю, и вот, высыпали вечером в поле, порадоваться устоявшемуся теплу. Детей собралось много, всех возрастов и происхождения. Занятия в академии закончились рано и теплый солнечный диск еще высоко висел на небе. По лугу носились мухи и бабочки, мычали задумчивые коровы, разбредшиеся по лужайке в поисках наиболее питательной травы, а пастух дремал под единственным на лугу дубом.
— А вы еще такой сделать можете? — отозвался из толпы Велька.
— Могу, — кивнула я. — Тоже такой хочешь?
Веля неопределенно передернул плечами. Да ему Козай и драной мешковины не даст.
— У меня еще есть лоскуток подходящий, — подмигнула я пареньку. — Заходи через парочку дней. Смастерим.
— Правда? — с восхищением уточнил мальчик.
— Я поищу у себя старых обрывков, — подтвердила Уля и объявила на весь луг: — Так что открываем мастерскую по производству змеев.
Дети весело засмеялись и принялись хлопать в ладоши. Как мало нужно для счастья! Взрослые ищут поводы, способы, а дети… дети радуются малому. Я передала веревку Веле и присела на разогретую за день землю. Хорошо!
— Хорошо ты это придумала, —  сообщила Уля, усаживаясь рядом.
— Только теперь нам покой не светит, — хохотнула я, разглядывая трепещущего на ветру змея.
— Переживем, — хмыкнула Уля. — Оно того стоит. Смотри, какие они счастливые. А счастье полезно для здоровья.
— Слова истинного лекаря, — улыбнулась я.
— Тренируюсь, — усмехнулась подруга.
Дети визжали и смеялись, Веля, преисполненный гордости за оказанную честь, зорко следил за движением алого пятна в небе. Мы с Ульяной блаженно валялись на траве, щурясь на яркое светило. Земля дышала теплом и влагой, щекоча спину молодой травкой, в небе носились стрижи, плыли облака, летали ранние мошки. Просто хочется вздохнуть поглубже и улететь вслед за змеем, за облаками, за стрижами, прижаться к такому теплому солнышку и в обнимку с облаком раствориться в этом покое. Краем сознания я заметила, что дети как-то притихли, подтверждением, что что-то неладно, стал Улин тычок в бок. Нехотя перевела взгляд с бескрайнего неба на толпу детей, странно сгрудившихся в стайку, на побледневшего Вельку... Так. Теперь ситуация прояснилась. И вправду, стоило мне повернуться, как взору предстал Козай с налитыми кровью глазами. Ну, точнее, он за ворот налил, а глаза уже налились самовольно. Мерзкий тип, скандалист и просто скотина. А еще опекун Вели.

— Вот ты где! — гаркнул мужик, огибая нас с Ульяной.

— Я на минуточку только...

Веля всхлипнул и спрятал руки за спину. Под громкий вздох детей отвязавшийся змей взмыл в воздух, мазнув на прощание пестрым хвостом. Веля всхлипнул и, вжав голову в плечи, шагнул к дядьке. Я проследила за удаляющейся алой точкой и со вздохом поднялась на ноги. Вот принесла же его нелегкая!

— Тетка с утра спину гнет, а ты тут...

— А я видела, как Матрена на лавке с купчихой семечки грызла, гнутой спины не заметила, — встряла я, плавненько подбираясь к Веле.

Козай сощурился, скрипнул зубами, но смолчал. Студентов трогать боятся. Даже если сам не маг, поди знай, кто у него друг, так что Козай просто молча схватил Велю за руку и поволок прочь.

— Снова выпорет, — печально заключила Уля.

— Дать бы ему раз по шее, чтобы знал, как это, — зло рыкнула я.

— А толку? Велька-то с ним останется, — блеснула логикой Уля.

— Давай домой идти, — устало попросилась я.

Гадко от всего этого. Столько вокруг боли, а помочь не можешь. Велька часто возле нашей лавки ошивается, дабы домой не идти. Забрать бы его, да только Козай не отпускает. Опекун, чтоб его подняло и размазало. Ему не опекать хочется, а бесплатного батрака под боком иметь, вот и впился в мальчонку мертвой хваткой. А без его согласия мальчика нам никто не отдаст. Мы с мастером узнавали.

Дети разбрелись по поляне, Уля, помахав на прощание, утопала в общагу, а я поплелась домой. Веля все не выходил из моей головы, а я не понаслышке знаю, каково это, быть зависимым от воли того, кто старше. Сколько их, таких детей, одиноких сирот, брошенных на произвол судьбы, во власти злых и жестоких взрослых? Когда-то я тоже стала одной из них, выброшенная на обочину жизни девочка из знатного, но, увы, опороченного рода. И что такое побои, карцер и унижения, я узнала в полном объеме.

Та жизнь вспомнилась, словно во сне, далекая, нереальная... жестокая. Я родилась в семье придворного алхимика, любимая отцом, знавшая дворец как свой родной дом, носившаяся по коридорам с молодой княжной и княжичем. Я смеялась и веселилась, огражденная от злой правды жизни, веря, что мир — это сказка и зло всегда гонимо добром. Отец оберегал меня, потакая всем забавам и капризам, он думал, что защищает меня от жизни. Оттого ее удары стали для меня такими болезненными, убив навсегда ту девочку, что верила в добро и сказку. Увы, с того самого вечера, как на пороге я увидела стражников тайной службы, моя жизнь стала кошмаром на долгие годы. Отца обвинили в измене и, после скорого суда, так же скоро казнили, лишив всех титулов и имущества. Что спасло меня от ссылки, я не знаю по сей день, но мерзкое ощущение, что отец пошел на какую-то сделку с дознавателями, не дает мне покоя. Я попала в приют. "Радужная девочка" вмиг растеряла все свои краски, потеряв единственного близкого человека и попав к детям, выросшим на улице. Но с ними-то найти общий язык оказалось не так сложно, куда сложнее с взрослыми. Их видение послушания и прилежания были далеки от тех, что проповедуют в семьях. Порка, на их взгляд, была куда эффективнее слов. Надо сказать, пороли меня часто. М-да. "Веселое" было времечко.

Глава 3

Процесс практики занимательный, увлекательный, веселый и непредсказуемый. Но не у алхимиков. Был. Видимо, мастер Дорхе принял слишком близко к сердцу наши плачевные знания о нечисти и способах спасения от нее же, родимой. Поговорил с директором, обсудил с наставниками и, при полной поддержке руководства и учительского состава, выгнал нас — детей подвалов и библиотек — на полевую практику. Но кто ж знал, что она будет такой!
— Данка, а оно ядовитое? — орал Клим из параллельной группы, уворачиваясь от плевков какой-то мерзкой твари размером с корову и видом напоминающую кузнечика-переростка.
— Если плюется, то, видимо, да. Чего бы ему плеваться просто так? — в логике мне не откажешь.
— Мы его не проходили!
— Знаю...
— И что делать?
— Бежать, — пожала я плечами.
— Куда?
— В лес! Там деревьев много, оторвемся.

Я подобрала края мантии и припустила что есть духу в лесок, редеющий на горизонте. Клим сопел рядом. Жуткого вида фантом навьего монстра припустил за нами с утроенной скоростью. Страшно. Вот умом понимаю, что оно неживое и вреда не причинит. Но вот как подумаю о том, что такое из норы вылезет, когда я за ингредиентами для зелья полезу, так сразу ногами быстрее перебирать начинаю. По легенде, мы с Климом направились в горы за смолой для эликсира роста, а там из расщелины на нас поперло сие чудище, жутко ворочая глазами и плюясь зеленой жижей.
— Молодцы! — Дорхе развалился на валуне и лениво нам аплодировал. — Выжили.
— С-с-спасибо, — прохрипели мы с Климом.
— Мораль из произошедшего? — вопросил мастер, раскуривая трубку.
— Не лезть в горы самим, если все можно купить в лавке, — ответила я, стараясь не потерять сознание от бега.
Дорхе скривился и с надеждой глянул на Клима.
— Не шуметь в горах? — предположил мой однокурсник.
— Небезнадежен, — констатировал Дорхе. — На завтра повторить жителей водоемов.
— Я плавать не умею, — печально призналась я.
— От вас требуется не стать жертвой. Так что плавательные способности неважны, — отмахнулся от меня дракон.
— Ну как, пострадавшие есть? — бодро осведомился Ждан, мордовавший на лужайке вторую половинку моих сокурсников.
Учеба проходила в условиях, близких к полевым. Ребята-лекари ждали на полянке, пока мы тут уносили ноги от фантомов, а потом с фантомными же ранениями отправлялись для оказания первой медицинской помощи. Потом происходила смена групп. Так и лекари отрабатывали навыки бега, и мы — алхимики — навыки медицины. Куда ж без нее, когда работаешь в условиях повышенной взрывоопасности.

Но раньше нас больше учили, как помочь себе самому, если вдруг засыпало в башне, обрызгало кислотой, привалило книжным шкафом... меня тоже разок чуть не прихлопнуло. Страшно вспомнить. Кстати, последнее — самая распространенная травма среди алхимиков, а не смерть от лап василиска или кикиморы. По моему мнению, намудрили чего-то в этом году. Хотя, в общем и целом такая практика нравилась мне больше. Свежий воздух, адреналин, впечатления. Чувствуешь себя, словно настоящий маг.
— Пускай будут... — лениво заметил Дорхе и кивок на Клима, — ожог чего хотите, — кивок на меня. — Шок от испуга.
— Скорее наоборот, — улыбнулся Ждан, — Жваго в шок не впадет. Скорее, вашу нечисть до шока доведет.
— Такая стойкая?
— Такая вредная, — хмыкнул Ждан и подмигнул мне.
— Я согласна и на переломы, только бы лечь, — покаянно согласилась я.
— Ступайте, — благодушно махнул рукой Ждан. — У нас перерыв. Вас там мастер Каратай ждет на обед. Его подопечные уже отмучились.
— Бедные зомбики, — вздохнула я, глядя в сторону полигона некромантов.
Из-за пригорка как раз показался Хмель с корзинкой. На боровичке была традиционная шляпа маленького народа, благодаря которой они и получили такое странное название. Действительно, издалека невысокие человечки в огромных покатых шляпах очень походили на грибочки на ножках. Но шляпы у боровиков были на удивление универсальны, защищали от дождя, солнца, а при необходимости могли использоваться в качестве корзины. Ходили даже шутки о том, что боровики шляпы используют и как тарелки, и как лодки, и даже как колыбели для новорожденных. Призывно помахав мне, боровичок скрылся за горизонтом. Мы с Климом, держась за друг дружку, поплелись к вожделенной полянке. До сегодняшнего дня я думала, что я очень даже спортивная. Как я ошибалась! НЕНАВИЖУ ПРАКТИКУ!
— Мое почтение мастеру! — крикнул мне в след Ждан.— Жду вас после обеда на полянке.
Хороший мужик этот Ждан. Пьющий, но хороший. Может, ему зелья от пьянства подмешивать в чай? Я отлепилась от Клима и побрела туда, откуда плыл умопомрачительный аромат пирогов, испеченных Ольхой. Некроманты уже закончили измываться над нежитью и утопали отдыхать от практики, наши же студенты разбрелись по полянке с целью поедания бутербродов. Каратай и Хмель возились вокруг покрывала, расстеленного на траве, умертвия печально взирали на нас из-за магического контура. Да, им обед не светит.
— Данька, где тебя леший носит? — Каратай недовольно прыгал по покрывалу вокруг мясного пирога.
— Удирала от фантома плотоядного кузнечика, — созналась я, принимая тарелку от Хмеля.
— Сквирах,— констатировал Каратай. — Мерзость дикая. Жижей плевался?
— Да.
— Хорошая идея с практикой для вас, малахольных, а то слепнете в своих библиотеках. А так... романтика.
Я с сомнением глянула на "романтику", плотоядно взирающую на нас из-за мерцающей решетки. Даже есть расхотелось.
— Данка, ты жуй, я тебя у Ждана на обед отпросил, а не на весь день, — проворчал Каратай. — Так что быстро подкрепляемся и все. Рассиживаться некогда.
— А я вообще домой хочу, — прошептал Хмель, косясь на умертвиков.
— Страшно? — замогильным голосом осведомилась я.
— Да, — поежился боровичок, — А тебе?
— Мне? Нет, — коварно улыбнулась я.
— Ну да. По сей день кошмары после приюта... — проворчал Каратай. — Что ей мертвецы да сквирахи!? Ты хоть знаешь, как фанатики детей мордуют?
— Нет, — печально выдал Хмель.
— Вот и хорошо, что "нет", — улыбнулась я и принялась грызть пирог.
Мое приютское прошлое и вправду похлеще всяких там жуткостей навьего мира. Только в прошлом это все. Каратай клевал пирог, Хмель, боязливо косясь на зомбиков, грыз яблоко. Я настороженно разглядывала горизонт. Странно как-то все было. Воздух дрожал как над костром, и на душе как-то тяжело, жутко и тревожно. Я растерянно оглянулась. Другие студенты преспокойно жевали свой обед, на небе ярко светило солнышко, пели птички, а мне было страшно. На ровном месте. Я тряхнула головой и принялась за обед.
И тут началось. Сначала затихли птицы, потом стих ветер и дрогнула земля. Из ниоткуда на нас кинулся аспид. Жуткого вида тварь с тремя головами шипела, на ходу поплевывая огненными шарами. На поляне стало очень тихо, а потом кто-то восторженно выдал:
— Ну этот Дорхе и мастак в иллюзиях!
А мне эта иллюзия ой как не понравилась. Чудище выскочило на поляну и растерянно уставилось на студентов, студенты на чудище глядели с любопытством и разбегаться в священном ужасе не собирались. Аспид, озадаченный нетипичным поведением жертв, замер на лужайке, удивленно моргая и косясь на лыбящихся ребят тремя парами красных глазок.
— Хыыыыыыыыы, — рыкнул аспид.
— УУУУУ! — студенты стоя аплодировали умению мастера Дорхе.
— Мастер... — шепотом позвала я. — А это иллюзия?
Тварь стояла в паре локтей от нашего покрывала и выглядела на удивление реальной. Меня начали терзать сомнения. Очень неприятные сомнения.
— Данка, откуда здесь аспиду взяться? — хмыкнул Каратай. — Тут этих тварей отродясь не было. Это ж чистая навь. Иллюзия это. И довольно топорная.
А потом пришедший в себя аспид повторил свое "хууу" и край нашего покрывала жизнерадостно запылал, медленно скукоживаясь под натиском растущего пламени. Мы с Каратаем ошарашенно переглянулись, студенты на полянке оживились и, повизгивая, принялись впадать в панику. Аспид выглядел очень довольным и очень голодным.
— Тревога! — почему-то шепотом воскликнул Каратай.
— В рассыпную! — заорала я, отскакивая от очередного огненного шара.
И вот на полянке воцарилась организованная и шумная неразбериха. Студенты кинулись кто куда. Кто к валунам, кто в лесок, кто мертвым прикинулся. Сразу видно, что мы не боевые маги, те бы радостно бросились к чудищу с желанием попрактиковать воинское мастерство. А мы — детище науки, немощное, неуклюжее и потому небоеспособное, но находчивое. Аспид же пёр на нас с Хмелем. Логично, мы были ближе всего, еще и в окружении еды, этакая закуска с основным блюдом и десертом.
— Может, он мимо проскочит, если замереть? — предположил Хмель.
— Беги! — я, задрав подол, уже драпала прочь. — Изжарит!
Зверюга среагировала на мой визг веселым оскалом и радостным облизыванием. Экая я аппетитная, спасибо Ольхе, откормила — прямо как по заказу для аспида. Эх, видел бы он меня прежнюю — шарахнулся бы и мимо прошел. А может, еще бы и поесть предложил. И вот я, вся аппетитная, припустила в сторону леса, Хмель, не сбавляя визга и скорости, несся рядом. Каратай был брошен и забыт всеми по причине своей малой питательной ценности. Опять жалею о своей потерянной костлявости. Больше никаких булочек на ночь!
— Зигзагами! Петляйте, он видит плохо! — понеслась нам в след мудрость старших от Каратая.
Мы понеслись зигзагами по полю, уходя от огненных снарядов. Что-то мне это напомнило. Как-то часто я зигзагами бегаю в последнее время. Под ноги нахально лезли камни и какие-то ветки, невесть откуда взявшиеся, но жар, нагоняющий со спины, придавал мне прыгучести и маневренности. Ничто так не развивает гибкость и смекалку, как страх скорой и мучительной смерти. За спиной что-то шмякнулось и застонало. На ходу обернулась прикрикнуть на Хмеля и замерла в ужасе, наблюдая, как на споткнувшегося боровичка наступает жуткий монстр. Бледный Хмель неловко попытался подняться и снова шмякнулся на землю, то ли за корягу зацепился, то ли за камень.

Глава 4

На сей раз утро началось с пронзительного и истеричного визга. Предположительно, женского. Хотя знавала я мужчин, которые при определенных обстоятельствах визжат в той же тональности, что и дамы. Визг нарастал, грозя перейти в ультразвук. Я поморщилась и рывком села в постели. К одинокому визгу прибавился еще один, на одну ноту ниже. Пока я накидывала халат, с улицы доносился уже дружный гомон разной тональности. Из окна моему взору предстала огромная толпа, окружившая угол лавки недалеко от нашей. Послышался взволнованный выкрик "лекаря!". Кто-то поспешил в нашу лавку. Так всегда, чуть что, все бегут к Болоту, прямо армия спасения, а не лавка. Вниз по лестнице я едва не скатилась кубарем, на ходу заплетая косу и застегивая мантию. В дверном проеме показался направившийся на улицу мастер, боровички взволнованно топтались на пороге, не решаясь следовать за ним.
— Что там? — осведомилась я, подбегая к ним.
— Убили кого-то, — вздохнула Ольха.
Я потрясенно взглянула на увеличивающуюся толпу. Выскочила следом за мастером и, лавируя между замерших зевак, добралась до места происшествия. Мастер уже склонился над кем-то, лежащим на мостовой. Со стороны крепости спешили стражники во главе с мастером Бусом, люди встревожено шептались, разглядывая место происшествия. Подойдя ближе, я увидела лежащего на мостовой паренька с третьего курса магов-практиков. Парнишка лежал, широко раскинув руки, синяя мантия чернильным пятном расстелилась вокруг. Он равнодушно глядел в небо пустыми, безжизненными глазами, лицо посерело, волосы растрепались, напрочь утратив весь цвет. Передо мной на камнях дороги лежал полностью седой парень. Мы не дружили, но видеть мертвым того, кого не раз встречала улыбающимся в коридорах академии, было жутко. Болот задумчиво разглядывал накопительный кулон паренька. Я тоже скосила взгляд на обязательный для всех магов предмет. Амулет является своеобразным накопителем и координатором энергии мага. Молодые и неопытные студенты часто с трудом управляются с собственной энергией, а камень им в этом помогает, попутно сохраняя часть недорастраченной или, наоборот, накопленной энергии. Так вот, кулон погибшего паренька был выжжен. Камень выгорел в труху, а оправа из серебра оплавилась, застыв неровными потеками на груди умершего. Я рефлекторно сжала свой кулон. Каждый подбирался индивидуально, камень сам выбирал хозяина, меня вот горный хрусталь выбрал. Подвеска в виде капли поблескивала на солнце, трещинки внутри переливались от молочно-белого до розового, словно льдинка по весне.
-Что с ним, мастер?— осведомился добежавший Бус.
-Если я вам скажу, что не знаю, вы очень удивитесь?— мастер привычным жестом закрыл пареньку глаза и махнул стоящим в стороне стражникам. — Кто-то выпил всю силу мальчика, да так, что даже крохи в камне, и те высосал. Но применялась магия или нет, ответить, увы, не смогу. Уж извините.
Я поспешила к учителю, подхватила старика под локоть, помогая встать. Радикулит у мастера почти хронический. Еще бы мне его отучить на полу в лаборатории сидеть! Там ведь пол каменный. Но удобный, на нем все чертежи можно разложить, схемы всякие, карты. Да, сама подобным грешу.
— Нужен маг для подтверждения или опровержения догадки о магическом ударе, — мастер с печалью глянул на бездыханное тело.
— Селевар уехал к сестре в гости, — вздохнул Бус. — Вернется на будущей неделе. Не раньше.
— Божену или Ждана вызовите, — предложила я.— Они же лекари и маги.
— Мастер Ждан с утра к разговорам не пригоден, — улыбнулся Бус.
Бус кивнул в сторону улочки, по которой как раз брел мастер Ждан в своем привычном, изрядно потрепанном виде.
— Магии и вправду задействовано не было, — прозвучал знакомый низкий голос.
Бус и я обернулись к говорившему, мастер, отряхивавший полы мантии, поднял глаза.  Дорхе проводил взглядом уезжающую карету с телом, потом перевел взгляд на нас.
— Студент твой? — осведомился Бус, подходя к дракону.
— Был, — кивнул Дракон. — Учащийся третьего курса Наум Семаг.
Мастер Дорхе приблизился к Бусу, мужчины молча пожали друг другу руки.
— Мое почтение, учащаяся Жваго, — Дорхе галантно поклонился.
— Мастер, — я отвесила положенный по кодексу поклон.
К нашей компании подошел мастер Болот. Дракон первым протянул руку для знакомства. Представился. Болот протянул дракону снятый с трупа кулон. В нашей невеселой компании повисло тягостное молчание.
— Ничего не понимаю, — Дорхе нахмурился и сжал кулон в ладони. — Странный могильный холод, но никакой магии.
— Пойдемте-ка в лавку, — предложил мастер Болот. — Нечего под окнами болтать.
И мы пошли в лавку. Я и хромающий мастер первые, дракон и стражник за нами.
— Ольха, голубушка, — Болот кряхтя побрел к своему креслу, — чайку нам с гостями организуешь? Да и покушать бы...
Ольха молча кивнула и посеменила в кухню. Хмель метнулся расставлять на столе посуду, Вяз молча потянул меня за руку в сторону кухни. Там меня уже давно ждал столик с остывающим завтраком и дымящимся малиновым чаем. На кухне же находился и Каратай, виновато взиравший на меня с печной вьюшки. После происшествия на практике я с мастером не разговариваю, ибо — ДОСТАЛ! Я с тоской оглянулась на закуток, где расселись мужчины, живо обсуждавшие случившееся. Дорхе хмуро разглядывал кулон, мастер принялся листать один из своих талмудов, Бус беззастенчиво поглощал принесенные бутерброды. Я уныло ковырялась в тарелке, свесившись с края стула и пытаясь уловить хоть обрывки разговора. С моего места были видны лишь с аппетитом завтракающий Бус и профиль сосредоточенного Дорхе. Он и прервал мои эквилибристические потуги насмешливым:
— Жваго, сжальтесь над своим хребтом, — дракон оторвал взгляд от кулона и повернулся ко мне. — Берите свой завтрак и присоединяйтесь. Да и мнение мастера Каратая нам не помешает.
Я чуть со стула не грохнулась, Каратай поднял на меня полный вселенской скорби взгляд и слетел на пол. Из кухни мы выходили вместе, я с тарелкой и чашкой в руках и Каратай с гордо поднятой головой и цокая коготками. Мы с завтраком примостились за торговой стойкой, ворон демонстративно уселся рядом с Болотом. Хмель принялся вытирать пыль, Вяз разглядывал петли на входной двери, Ольха, не скрываясь, подслушивала, прислонившись к дверному косяку.
— Это не боевое заклинание и не силовой удар, — размышлял вслух Дорхе, вертя кулон в руках.— Что-то странное, потустороннее...
— И я не знаю ни одной навьей твари, способной выжечь мага дотла, — вздохнул мастер, захлопывая книгу. Мастер да, он навью фауну на зубок знает. — Да и, впрочем, не ясно, зачем ей кидаться на мага, когда вокруг полно людей?
— Мда, — вздохнул Бус. — Яр, точно не знаешь, что это? Стражи ведь не приедут, магия не задействована. Так что на тебя одна надежда.
— Так сразу и не скажешь, — Дорхе задумчиво вглядывался в пустоту, скрестив руки на груди. — Но ранее я с подобным не сталкивался.
— Думаете, оно пришло сюда намеренно убивать? — ужаснулся мастер.
— Будем молиться, чтобы это была не навь, ведь если это и вправду она, то смерть будет не последней, — Дорхе перевел задумчивый взгляд на меня, замершую с остывшим омлетом на вилке, и язвительно добавил. — Жваго, а вы на лекции не опоздаете?
— А она Листа ждет, — махнул рукой Бус. — Они вместе на лекции ходят.
Я кивнула и, бросив взгляд на часовую башню, засобиралась на занятия. У меня было в запасе еще три минуты. К слову, Листик вообще не опаздывает (ну, если его никто в грязной подворотне не избивает), мой друг всегда предельно пунктуален и собран. Вот и теперь, стоило мне вернуться в лавку с собранной сумкой, за окнами показалась тощая фигура в красном балахоне.
— Утро доброе! — весело возвестил нам Лист, поправляя очки.
Листик ввалился в лавку, пожал руки Хмелю и Вязу, чмокнул меня в щеку, отнял сумку и повернулся к сидящим за столом мужчинам.
— Здрасте, — выдал мой друг. В ответ получил два сдержанных кивка и приветливую улыбку Болота.
— Кушать хочешь, Листик? — отозвалась с кухни Ольха.
— Нет, тетя Ольха. Я ел, — отмахнулся Лист и дернул меня за руку. — Пошли?
— Пошли, — кивнула я другу.
Махнули всем на прощание и двинулись к выходу. По дороге поймала на себе напряженный взгляд Каратая. Многозначительно кивнула на Дорхе и зашагала дальше. Ворон вздохнул, спрыгнул на стол и нехотя потопал к задумчиво улыбавшемуся Дорхе. Но вот дракон на ворона даже не взглянул, весь мой путь до входной двери Дорхе, не мигая, глядел на меня. От подобного внимания стало как-то не по себе, я даже чуть в косяк не влетела. Спасибо Листу — уберег от тяжелой травмы.
— А что тут стряслось? — задал вопрос мой друг, когда мы уже миновали башню с часами и двинулись к академии.
— Студента-третьекурсника убили, — упавшим голосом сообщила я.
Снова вспомнилось бледное лицо паренька, потухший взгляд, выжженный кулон.
— Как? Здесь? Кто? — Лист был немногословен.
— Этого никто не знает. Что-то выжгло его силу, так что даже камень погиб.
— Ого, — Лист инстинктивно сжал свой кулон. — Это что же за сила такая?

Глава 5

— И никогда! Слышите! Никогда не смешивайте взрывчатые порошки на верхних этажах башен и в подвалах! — изрек наш престарелый лектор по химии.— Ибо из-под завала в сарае вас еще откопают, а вот из подвала вряд ли. Задохнетесь раньше.
Веселая лекция. Не знаю, как у других курсов, но алхимикам на каждом занятии напоминают, что экспериментаторская деятельность тесно связана с инвалидностью и смертностью среди алхимиков. Я же говорю, мы веселые соседи, а еще очень шумные, дымные, и... и селиться нам в черте города чаще всего не позволяют. А вы думаете, почему большинство алхимиков из разных книжных историй сидят в одинокой башне или замке? Так в город не пускают. Страшно.
В аудитории было тихо, сонно и безрадостно. Студенты автоматически записывали все сказанное лектором, лектор так же автоматически барабанил заученный материал. Мастер Нука питал особую слабость к практическим занятиям и впадал в полное уныние в период начитки лекции. Мы, если честно — тоже.
— Слышал, убили кого-то сегодня, — зашипел мой сосед справа, обращаясь к парню, что сидел впереди.
— Я слышал, его прибил кто-то из своих, — отмахнулся тот, что снизу. — Может, дуэль? Эти могут, магия внутри клокочет, вот и перестарались.
Я задумчиво оценивала сказанное. Произошедшее быстро обросло сплетнями, а ведь только вторая лекция. Страшно представить, что будет к концу дня. Хотя, теория с дуэлью имела право на существование. Маги-практики, они же среди нас самые магически одаренные, а оттого самые самоуверенные, самовлюбленные и вообще самые-самые. Сколько случаев было, когда из-за их выяснения отношений половина корпуса сгорала? А сколько всякой дряни, ими наколдованной, по коридорам академии носилось? Может, и вправду ничего такого в этой смерти и нет, повздорил Семаг с кем-то, а силенок не рассчитал.
— А может, обряд какой провели, запрещенный? — встрял в разговор мой сосед слева. — Может, призвали чего-то не того, а оно его и угробило.
И такая теория вполне логична. С обрядами у нас вообще беда. Директор лично проверяет все книги, находящиеся в свободном доступе, на наличие опасных. Но каждый год студенты находят такую литературу и обряд проводят. И чего наши преподаватели только не изгоняли?! Помнится, как демон один вырвался из круга и давай по территории носиться, благо она у нас магией оцеплена и вырваться ему не дала. Так он носился, носился по коридорам, пока на боевиков не нарвался. А они с учений шли, после Озима злые, горячие, новым боевым приемам обученные. Через час демон сам явился к директору и слезно умолял его изгнать по собственному желанию, ибо в пекле у них там поспокойнее будет. Так что теория с обрядом тоже имела место быть.
А лектор продолжал бубнить о своем, о наболевшем (в смысле о читаемом материале), и  попутно смешивал реактивы, расставленные на столе. По почерневшей столешнице потянулся сизый дым, свидетельствующий о правильно протекающей реакции, потом к сизым клочьям дыма прибавились лиловые и зеленые. Красиво, главное, чтобы не рвануло. Студенты заметно оживились, отслеживая изменения в процессе. Мастер тоже повеселел, дорвавшись до реактивов.
— А выделение едкого сине-желтого дыма при реакции свидетельствует не о ваших успехах в химии, а о выделении яда высшей степени концентрации и смертоносности. Так что смешивать породу из северных болот и пыль лунного камня в непроветриваемом помещении опасно для жизни, — гундосил Нука.
Студенты синхронно задержали дыхание, так, на всякий случай. Ибо это помещение было плохо проветриваемым.
— Ух ты ж! — вздохнул мой сосед справа. — Интересно. Но все равно у Дорхе лекции интереснее.
— А практика! — оживился мой сосед слева. — Это вообще нечто фееричное. Говорят, он для магов-практиков даже вылазку в запретный лес провел. От анчуток и аук еле отбились.
— Ух ты! — хрипел тот, что справа. — Вот бы нам так!
— Мы не отобьемся, — встряла я, продолжая фиксировать слова лектора. — Нас чуть фантом не угробил. Загонял до полусмерти.
— А как он ту образину огнедышащую смял! — фонтанировал восторгом левый.
— Ага, с такой силищей, что он у нас забыл? Ему бы в войске служить, — вздохнул правый.
— А я слыхал, что его из дозора того, — хмыкнул левый. — За драку. И еще там много чего было. Вино, женщины, неподчинение приказу.
Мои уши против воли принялись вслушиваться в болтовню соседей вместо содержания лекции. Похоже, пагубная бацилла сплетен подкосила и наши стройные ряды работников умственной сферы. А парни все трещали, как две сороки на суку, один бубнил мне в левое ухо, другой — в правое. А я? А я все еще надеялась записать произносимый лектором текст.
— Ага. Говорят, дочь цветочника ему обеды таскает.
Мда. Эту девицу я знала, она своего не упустит. Тут еще неясно, кто кого соблазнить пытается.
-Ариля? — простонал второй. — Она же такая красотка...
— А я о чем! Этот может. По нему половина баб в городе сохнет. А он только приехал, — вздохнул один из парней. — Такие, как он, женщинам нравятся.
И сказано с такой завистью. Я скосила взгляд на парня. Мда. Такие дамам не очень по душе. Ушки оттопыренные, нос картошкой, прыщи и веснушки. Хотя... в человеке главное душа. Да? Вспомнила Дорхе. Ханжой никогда не была. Кому нужна душа и кто на нее смотрит? Аж самой за себя стыдно. Но факт остается фактом — все мы визуалы.
— Данка, — вспомнили о моем присутствии парни. Может, и то, что я девушка, вспомнят?
— Что? — шепотом отозвалась я.
— Тебе Дорхе как?
— Никак, — буркнула я, стараясь отогнать видение полуобнаженного препода.
— Вот видишь! Не всем нравится, — хмыкнул второй паренек.
— Тебе, наверное, Бус больше нравится? — не унимался первый.
— Нет, — решительно мотнула головой я. — Мне мастер Нука нравится.
— А? — не поняли ребята.
— Лекция, — со смехом произнесла я и ткнула пером в сторону лектора.
— Рад, Жваго, что хоть у кого-то в зале описание процесса взаимодействия окиси железа и горючей смолы вызывает искреннюю радость, — оскалился мне мастер Нука. И я поняла, что пропала. — К доске! — рявкнул мастер.
Я обреченно отлепилась от скамьи и, с ненавистью глядя на притихших болтунов, потопала вниз. На столе перед доской уже красовались мензурки, порошки и жидкости разного химического назначения. Мне предстояло что-то смешать, при этом не имея представления, что должно получиться, ведь материал я так и не расслышала. Страшно. Хотя... окна прочные, стены огнеупорные, помещение полуподвальное. Рискнем-с? Мы, алхимики, народ рисковый. Я потянулась к первой пробирке и трясущимися руками принялась выливать ее содержимое в колбу. Послышался громкий "бабах", потом что-то грохнуло об стену и с визгом пронеслось по коридору мимо аудитории.

Глава 6

Выходной день проходил в спокойной домашней обстановке, в окружении кастрюль, казанов и гор неочищенных овощей. В общем, на кухне и в полной власти Ольхи. В планах нашей кухарки был грандиозный ужин, в глазах задор, в движениях уверенность и опыт. В моих глазах была печаль, ибо на столе красовалась огромная гора моркови. Вот куда ее столько впереть можно? Каратай просто крутился поблизости в надежде умыкнуть что-то вкусное еще до подачи на стол. А вот меня, занятую чисткой корнеплодов, мучили мысли, далекие от кулинарии.
— Тетя Ольха, — позвала я, оторвавшись от строгания морковки. — А я красивая?
— Пф... — решил ответить первым Каратай. — По сравнению с той доходягой, которую Болот сюда привел — красотка.
— А я вас! — Ольха беззлобно замахнулась на ворона полотенцем. — Все бы вам ерничать.
Каратай, наученный нелегким опытом уворачивания от покушений боровчихи, слетел на стул, со стула на комод и оттуда уже выдал в свою защиту:
— А чего она глупости говорит? Нормальная девка.
— Шли бы вы, мастер... — Ольха, она такая, когда злится, никакой субординации не соблюдает, — чай пить.
Каратай, пытаясь сохранить гордость, утопал из кухни, утащив попутно горбушку свежеиспеченного хлеба. Для меня, между прочим, срезанную. Паразит крылатый! Ольха, разглядывая меня, забралась на стул.
— Ну, он, конечно, прав, и я врать не буду, ты не красотка, — развела руками Ольха. — Ты хорошенькая. Ну и необычная такая, все же цвет волос такой редкий — огненный, глаза синие, кожа белая... тебя даже веснушки не портят.
— Ну, в общем, я обычная, — осторожно подытожила я.
— Не совсем, — пожала плечами Ольха. — Внешне ты, может, и обычная, но вот когда с тобой поговоришь, все меняется. Есть в тебе что-то такое, солнечное, светлое. Как костер среди пурги, садишься рядышком и сразу так тепло, спокойно, и хочется руку протянуть, и сидеть рядом, и греться, и уходить не хочется. Вот и ты такая, с тобой рядом тепло. Посидишь с тобой, поговоришь и легче становится, ты даже ничего такого не делаешь, только улыбаешься, а на душе уже не так пасмурно. Жизнь тебя так била, а ты не обозлилась, как была светлой, беззлобной, так и осталась. Вот твой секрет.
А в голове всплыли слова Дорхе: "вы крылатая".
— А вот в любовь с первого взгляда вы верите?
— Влюбилась! — обрадовалась боровичиха.
— Нет... просто, вот как вам кажется, бывает любовь, вот чтобы сразу раз — увидел, и все?
— Нет. Страсть да, а любовь из ниоткуда не рождается. А страсть сколько угодно — там, кроме гормонов, ничего не задействуется.
— Вот-вот, — хмуро поддакнула я. — Гормоны, они вообще коварная штука.
— А что так приуныла? Случилось чего?
— Ничего, — вздохнула я. — Просто гормональная буря нагрянула, а я не знаю, чего с ней делать.
Печально осмысливаю тот факт, что воспылать ко мне светлым и чистым чувством дракон просто не успел бы за то время, что здесь пробыл. Моя скромная внешность не способна вызвать всепоглощающую страсть у такого, как Дорхе. Да ее не хватит даже элементарный интерес разжечь. Думаю, в постели этого лукавого гада побывали такие красотки, рядом с которыми я даже за предмет декора не сойду, не то что за соперницу. Так что вывод очевиден — такое поведение для Дорхе привычно, он даже не отдает себе в этом отчета. И нечего тут нюни распускать, собираемся и перестаем думать о всяких там обаятельных особях драконьей наружности. А то губу раскатала! Да такой, как он, и не глянет на такую, как я! Вот. А жаль.
Из раздумий меня выдернул голос мастера Болота, точнее, его надрывное "ай". Выйдя на все еще доносящееся айканье, я обнаружила своего престарелого наставника, в задумчивости разглядывающего ящик у ног. Тело мастера было согнуто в пояснице под углом 90 градусов, отчего седая борода живописно свернула конец на полу, рука располагалась на пояснице, в глазах плескалась боль. Яснее ясного — прострел.

 — ЫЫЫ, — сокрушенно выдал мастер в тщетной попытке принять вертикальное положение.
— Опять на полу сидели? — со вздохом осведомилась я.
— Нет, — мастер стыдливо отвел глаза.
— И жилетку войлочную в лабораторию не надели, да? — я мастера как облупленного знаю.
— Да он и тапки те теплые не надел, — сдала с потрохами хозяина Ольха. — Так в сандалиях весь вечер там и отирался по холодному полу.
— Так не холодно же, — прокряхтел Болот, подбираясь к креслу. — Просто ящик неудачно поднял.
— Так, а зачем вы тяжести поднимаете? — разозлилась я. — Вяза попросите.
— Они с Хмелем на рынок уехали, — отозвался со шкафа Каратай, доклёвывающий мою горбушку. — А Болот опять про заказ забыл. Вот, спохватился отвозить.
— Да, запамятовал, — потер переносицу мастер. — А договорились, что снадобье для колодцев я сегодня привезу. Жара нарастает, еще "желтой хвори" нам не хватало. Выморит же деревню.
— На юг, значит, — кивнула я. — Давайте я отвезу.
— Ага, хромая, да? — съязвила из кухни Ольха, напомнив мне о горе нечищеных морковок. — У тебя нога еще как колода.
— Но я же прямо сидеть могу, — огрызнулась я. — А мастер в таком положении даже на нашей Березке не удержится.
— Я Вяза подожду, — вздохнул мастер. — Нечего тебе по полям одной носиться.
— Болот, это ведь недалеко, — встрял ворон. — Пускай Данка съездит. Там от портала саженя два. Туда — сюда, и к обеду дома будет. Если боишься — я с ней поеду.
— Давайте, мастер, — улыбнулась я. — Со мной сам великий некромант. Чего мне бояться?
— "Вестника" ей дай. И все, — кивнул ворон, уже деловито шагавший вон из лавки. — Если что, весточку пришлем.
— Данка, только очень осторожно, — вздохнул Болот. — И чуть что, сидишь и не высовываешься. Если что-то неладное почудится, весточку сразу шлешь.
— Хорошо, — я чмокнула старика в щеку и пошла собираться. — А что неладное может быть?
Мастер не ответил, только снова скривился и утопал в спальню.

***

Портал с треском и свистом выплюнул нас в поле. В прямом смысле выплюнул, заставив Березку пробежать еще шагов двадцать, прежде чем остановиться.
— Какого... — раздалось над ухом.
— Согласна, — кивнула я, — Но можете не орать так! Или с плеча слезайте.
Каратай нахохлился, но с плеча слезать не захотел. Я поправила сползшую на лицо шляпу и оглянулась на портал. Арка почернела, в каменном круге свистели и щелкали синие искры, камни оплавились.
— А так должно быть? — спросила я у ворона.
— Нет. И... — Каратай как-то странно нахохлился и предложил: — Давай еще отъедем.
Березка поддержала ворона громким "фыр", но... мы не отъехали. Нас отбросило мощным взрывом, взметнувшим в небо столб черного дыма.
— Съездили. Быстренько, — рыкнул ворон. — Болот, мать его...
— Мастер! — не выдержала я. — Кто ж знал! И ехать вы сами вызвались!
Ворон злобно нахохлился, Березка принялась завтракать (благо в поле травы завались), а я растерянно оглядывалась. Отправляя меня в дорогу с ящиком снадобий, мастер Болот выдал мне письмо градоначальнику, оплатившему изготовление зелья. В руках у меня была карта города, на случай, если меня не встретят.
— И где эскорт? — гневно осведомился ворон.
— Может, мы рано приехали? — Я растерянно поправила сползшую на глаза шляпу и огляделась. — Вон, там видны крыши. Поедем?
— Поедем, — фыркнул ворон. — Ждать их еще будем! Я тут на солнце окочурюсь!
— Все обещаете и обещаете, — под нос себе буркнула я и потянула за поводья.
И мы поехали. Солнце жарило нещадно, хотелось пить, спать и купаться. Каратай, все время дразнивший меня бледной поганкой, теперь малодушно жался на моем плече, прячась под полами моего головного убора. К слову, сие творение мне собственноручно изготовил Хмель, Ольха украсила яркой лентой с пышным бантом, и хоть шляпа мало напоминала те, в которых ходят боровики, но от солнца защищала не хуже. На покосившемся столбе нас встретила надпись "Речное", что означало название города.
— Еще и не туда закинуло, — вздохнул ворон. — Етить-колотить!
Порталы вообще вещь не очень надежная, и перемещаются на них только маги. Точность перемещения напрямую зависит от опытности мага. Построены порталы были на местах некогда существовавших ведьминых кругов, служивших для вызова всякой навьей гадости. Потом, после изгнания темных, эти ведьмины круги зачаровали и замкнули на одной функции — перемещении. Ведь использовать готовый портал легче, чем открыть новый. Вот сумеречный ковен, помимо охоты на чудищ и нечисть, и взял под контроль все порталы, следя за их безопасностью. В орденах есть разного уровня маги, одни сами могут портал создать, другие нет, так что портал вещь нужная и полезная, а для быстрого приезда вызванного мага так и вовсе необходимая. Но это почти дыры в пространстве, оставь их без присмотра — и вся нечисть полезет в наш мир, они как кротовьи ходы под землей, зная направление, выйти можно где угодно, хоть с другой стороны земли. Вот маги и носятся по этим ходам, выныривая из ниоткуда в любой нужной точке земли. Но, как и любая магическая штука, порталы иногда немного смещают траекторию перемещения. Но чтобы вот так!
Мы, алхимики, к магам только косвенно относимся, так что с нами всякое бывает. А мастер из своих прежних способностей только память и сохранил, так что на нас двоих был один недомаг и кобыла. Выверту портала я не стала удивляться, особо рассеянных и не так отшвыривало. Хотя активировал его мастер Болот... странно, конечно, ранее такого я не наблюдала. Но простой люд по старинке тракт топчет и не жалуется, одни мы, просвещенные ,через навь в явь скачем, вот и выходит все не как у людей. Ну, мы и не люди. Потянув кобылку за узду, направилась к самому вкусно пахнущему зданию — трактиру.
— Проголодалась? — спросил ворон.
— Пить хочу и дорогу спросить.
Трактир нашелся почти сразу, гордо возвышаясь на въезде в город. Высокое беленое здание с парой дымящихся труб, расписными стенами и приветливыми слюдяными оконцами. Из этих самих окошек струились и разливались по округе ароматы жареного мяса, тушеной капусты и прочих вкусностей, дурманя голову и будоража пищевод. В помещении было тихо, безлюдно и прохладно. Печально-сонный трактирщик меланхолично гонял мух, посягавших на его обед.
— Доброго здоровья! — отозвалась я, входя.
— И вам не хворать, госпожа лекарка. Отобедать желаете?
Наименование "лекарка" я сдержанно пропустила мимо ушей. Ну путает простой народ "лекарей" и "алхимиков". Нас и с магами путают, порой даже кладбище упокоить просят. А то, что мантии у нас красные, у лекарей зеленые, а у некромантов черные — это людей редко заботит. Но вот мастер молчать не стал. Как всегда, впрочем.
— Эй ты, дубина! — рявкнул ворон, легко увернувшись от моей попытки зажать ему клюв. — И когда же вы запомните, у лекарей эмблема — змей над колбой, а она алхимик, вон — сова с книгой на груди вышита. И мантия красная, а не зеленая.
— Дык, это... — дядька растерянно косился на ворона. — Поди разбери вас, магов...
— Она не маг. Она алхимик, — как умалишенному талдычил Каратай, а по мне, кем бы не обзывали, лишь бы пить дали.
— Это те шо трупов оживляют?
— Упокаивают... и нет. То некроманты! — взвыл ворон.
— А чего это он нервенный такой? — отойдя от шока, осведомился у меня мужик.
— Перегрелся, — пожала я плечами. — С утра самого буянит.
— Распустили вы зверушку, госпожа э... госпожа.
— И не говорите, — вздохнула я, махнув рукой на ворона. — Доброта меня погубит.
"Зверушка" злобно нахохлилась на плече, благоразумно прикусив язык. Правильно, мастер, прикиньтесь безмозглым зверьком и проблем меньше будет.
— Так чего изволите? — улыбнулся трактирщик.
— Дорогу спросить. До "Нижней Балки". И попить холодного, — улыбнулась я мужику.
— А... Далече вас закинуло. Снова их портал спроказничал? — усмехнулся мужик, доставая кружку.
— И часто он проказничает? — влез все-таки ворон.
— Да вот пару месяцев назад начал.
— А до "Балки" долго ехать? — осведомилась я, наблюдая, как на улице от жары плывет воздух.
— Полдня, — кивнул трактирщик, поставив передо мной кружку с квасом. Холодным, крепким. Ням. — Вы подождите. Солнце чуток остынет, поезжайте. Вечером в Балке будете.