Страсть и блаженство

Майкл встречает Хоуп

Майкл Флегг и Хоуп Спенсер Лоуренс посматривали друг на друга уже несколько недель, словно герои из романа Джеймса М. Кейна.

Это началось, когда он впервые зашел позавтракать и тут же обнаружил, что наблюдать за девушкой в рубиновом фартуке, готовящей кофе «эспрессо», уже само по себе доставляет эстетическое удовольствие: от симпатичной попочки, обтянутой синими джинсами, чудесных светлых волос, достигавших еще более божественной талии, и благоухающего сексуального возбуждения, источаемого каждой порой хорошо ухоженного тела. Майкл влюбился в новую продавщицу магазина еще до того, как та повернулась к нему своим изумительно красивым лицом.

Хоуп впоследствии будет думать, что тут не обошлось без романтического воздействия окружающей обстановки. Майкл взглянул на нее, и у него закружилась голова, а она смотрела на него, словно перед ней появилось божество.

Медленно опускаясь на табурет у бара, Майкл не мог оторвать глаз от новой Лорелеи из Рэнд-Пойнта, которая принесла ему сэндвичи, только что приготовленные для посетителя, расположившегося у камина.

— Вы здесь работаете? — спросил он, когда она скользнула за прилавок из вишневого дерева.

— Да, я работаю здесь. — Она протянула руку. — Меня зовут Хоуп.

— Майкл.

Он заметил обручальное кольцо и почувствовал некоторую неловкость. Однако на следующий день он снова пришел. Потом он стал приходить каждый день. Вскоре она с волнением ждала, когда стрелки покажут четверть десятого утра.

«Конечно, я все еще страстно люблю мужа. — Хоуп разговаривала сама с собой, глядя в зеркало. — Но это не означает, что я слепа к чарам короля кельтских воинов в безупречном твидовом костюме».

Хотя Хоуп любила Дэвида, ей хотелось видеть Майкла Флегга, признавая, что желает его и испытывает к нему нежные чувства, и она не могла удержаться от того, чтобы лишний раз не улыбнуться ему или не отрезать от немецкого яблочного пирога гораздо более толстый кусок, чем следовало.

Одним мрачным дождливым октябрьским днем она пришла в магазин в шерстяной юбке и свитере из кашемира, отделанном жемчугом, и кожаных туфлях-лодочках. Никто еще не видел Хоуп с зачесанными вверх волосами, и это произвело поразительное впечатление. Слоун, босс Хоуп, изощренный молодой человек, понимавший женский род лучше, чем кто-либо другой, понимал, к чему это приводит.

— Лучше будь поосторожней, — отругал ее Слоун, когда Майкл ушел.

— Следующий раз я отрежу кусок потоньше.

— Я говорю о Майкле Флегге.

— А что?

— Тебе следует поспрашивать народ, прежде чем увлекаться им.

— Кого мне спросить?

— Начни со своих подруг и соседок.

— Почему?

— Хоуп, у тебя снисходительный муж, но тебе не кажется, что ты заходишь слишком далеко?

— А что? Никто же не останавливал Дэвида, когда у него завязался роман с мисс Роуан.

— Совсем наоборот, ты остановила его. Ты свела ее с мистером денежным мешком в Вудбридже.

— Я поняла, что срочно надо что-то предпринять. Оказывается, что сейчас ей живется гораздо лучше. Я слышала, что они собираются пожениться.

— Смотри, не влюбись, — сурово предупредил Слоун.

— Я уже влюблена. В Дэвида.

— Должен сказать тебе, что Майкл тот мужчина, который улизнул от нашей Маргерит.

— Не может быть! — Хоуп почувствовала, как у нее сжалось сердце. Это ужасное известие изменило все. — Но она ведь сейчас замужем за мистером Бренвеллом.

— Верно, но у нее был тайный роман с Майклом всего лишь несколько месяцев назад.

— Не бог весть какой секрет.

— Так вот, в то время я был ее доверенным лицом. Поверь мне, ты причинила бы Маргерит ужасную боль, если без ее одобрения вступила бы в любые отношения с Майклом Флеггом.

— Спасибо, что сказал мне про это.

— Кроме того, подумай о Дэвиде. Хоуп, тебе должно быть стыдно. Ты очень плохая девочка.

— Почему?

— Как Дэвид сможет защитить твою честь против такого соперника, как Майкл Флегг?

— Ты не знаешь Дэвида. «О какой чести тут идет речь», — отрезал бы он, снисходительно сверкнув глазами, и это меня в нем подкупает.

Одним дождливым днем накануне Дня Всех Святых Хоуп пригласила Сюзен Росс и ее старшую сестру Лору в коттедж на чай, чтобы подробно расспросить их о Майкле Флегге.

— Он настоящий бог, — доложила Сюзен.

— Я так и думала! — выдохнула Хоуп.

— Все девушки влюблены в Майкла, — заметила Лора.

— Даже Маргерит?

— Маргерит особенно! — в один голос откликнулись Лора и Сюзен.

— А эта богиня ревнует бога? — поинтересовалась Хоуп.

— Ты знаешь богиню, которая не ревновала бы? — спросила Сюзен. — А в чем дело? Ты сама хочешь подкатиться к Майклу?

— Он каждый день приходит завтракать. Иногда задерживается на целый час.

— Должно быть, он рассматривает твой обтянутый зад, вихляющий за стойкой, — заключила Сюзен.

— Думаю, это одна из причин, — согласилась Хоуп.

— Хочешь узнать пикантный факт из жизни Майкла? — спросила Сюзен и продолжила: — Он раньше был женат на девушке из Сцены по имени Дамарис, которая сбежала и бросила его и в конце концов оказалась в «Башне» в Голливуде. Он ее нашел там и выпорол в Бишопе.

Сюзен назвала одну из башенок клуба, в котором Хоуп проработала год. Сюзен там однажды играла пару дней, именно тогда она встретилась с Хоуп.

— Садо-мазо мир действительно тесен, — дивилась Хоуп.

— Несмотря на это, их семейная жизнь продолжалась недолго, — сказала Лора. — Дамарис сейчас живет с моим бывшим супругом. А Майкл стал свободным.

— А ты не свободна, — напомнила Сюзен Хоуп.

— Наверно, Майкл вряд ли платит за сеансы, — лениво, как бы мимоходом сказала Хоуп. — Девид разрешает мне участвовать в сеансах.

— Только попробуй заставить Майкла платить за сеансы! — Сюзен эта мысль показалась уморительной.

— Не смейся! Не один красивый мужчина платил мне за честь властвовать надо мной, — высокомерно ответила Хоуп.

— Думаю, это великолепная мысль, — одобрила Лора.

— Итак, вы обе когда-нибудь играли с ним? — робко спросила Хоуп.

— Я играла с ним два раза, — призналась Лора.

— Однажды я провела с ним целую ночь, — сказала Сюзен с нескрываемой гордостью.

— По выражению ваших лиц могу сказать, что вам обеим это страшно не понравилось, — прокомментировала Хоуп.

— Мы влюблены в Майкла уж два года.

— Так почему жена сбежала от него?

— Она обнаружила, что он обманывает ее с Маргерит, — ответила Лора. — Видимо, она посчитала это оскорбление непростительным. Для Дамарис этот повод оказался достаточным для развода.

— Так почему же Маргерит не ухватилась за него, как только он освободился? — недоумевала Хоуп.

Маргерит сама ответила на вопрос Хоуп, как только обе впервые встретились в магазине.

— Я надеялась, что он сделает мне предложение. Но он ничего такого не сделал. — Она вздохнула. — И тут вдруг у него, похоже, появилась новая девушка. Поэтому я в конце концов разочаровалась в нем.

— О? Так у него есть девушка? — Сердце Хоуп больно сжалось.

— Она уехала их городка на зиму.

Плечи Хоуп расслабились, и она тихо спросила:

— Значит, вы разочаровались в Майкле и вышли замуж за Бренвелла?

— Именно так и случилось, — ответила Маргерит.

Хоуп бросила еще одно полено в камин. Был очередной дождливый, ветреный день, и пришлось затопить камин.

— Расскажите мне еще о Майкле.

— Откуда ты знаешь его?

— Он каждое утро заходит сюда позавтракать.

— Правда? С одной стороны бара ты, с другой — он? — как бы невзначай спросила Маргерит.

— Он всегда выпивает два двойных «капучино» и съедает две булочки со сливочным сыром и помидорами.

— Как долго это продолжается?

— Одиннадцать дней подряд.

Маргерит покраснела, и ее сердце забилось чаще.

— Похоже, мальчик влюбился.

— Такой соблазн не запретишь, — заметила Хоуп.

— Один милый мужчина как-то заметил, что единственный способ избавиться от соблазна — это поддаться ему, — рассудительно согласилась Маргерит.

Теперь Хоуп получила разрешение всех, кроме мужа, заигрывать с чрезвычайно привлекательным бывшим детективом, стрелы голубых глаз которого пронзили ее сердце. Следующим утром, не успел Майкл усесться на облюбованный табурет, как он почувствоват перемену. Хоуп была в прямой юбке, блузе с открытым воротом и с закатанными рукавами, туфлях на высоком каблуке, волосы были завязаны конским хвостиком, губы и ногти накрашены в темно-красный цвет. Аппетитную талию обхватывал широкий кожаный ремень, отчего та выглядела еще соблазнительнее. А в ее глазах плясали озорные огоньки.

Майкл улыбнулся, когда она поставила перед ним «капучино» и начала готовить его заказ. Она обворожительно улыбнулась в ответ, как скверная девушка с обложки дешевого романа.

— Как мне жаль, что вы замужем, — проворчал он, когда она положила серебряный нож и вилку на его белую салфетку.

— А что? Что бы вы тогда сделали?

— Ухаживал бы за вами.

— Кое-кто высоко ценит ваше мастерское ухаживание.

— Правда? Разговаривали с местным народом о вашем покорном слуге?

— Только с несколькими друзьями, которые давали вам самые высокие похвалы.

Хоуп украсила тарелку Майкла колечками только что нарезанного огурца и листьями салата.

— Похвалы?

— Как игроку, — пояснила Хоуп.

— Игроку? — Майкл не был уверен, верно ли он расслышал.

— Отличному властному игроку, — пояснила Хоуп тихо доверительным тоном.

— Вы играете на Сцене? Звучит так хорошо, что не верится.

— Я думала, что вы детектив. Вы заигрываете со мной одиннадцать дней и не потрудились навести справки обо мне?

— Вы правы, это на меня не похоже, — согласился Майкл.

— Мой муж все еще разрешает мне участвовать в сеансах, — услужливо сказала Хоуп.

— В сеансах? Вы?

— Вот именно. Дэвид впервые встретил меня в «Башне» в Голливуде.

— Вы шутите. Я там бывал.

— Да, я слышала, что вы от души выпороли жену в Бишопе. Мне это кажется ужасно романтично.

Майкл подпирал подбородок рукой и смотрел на нее во все глаза.

— Вы умеете находить подходящие слова. — Он похвалил Хоуп, прежде чем заняться красочной тарелкой, которую она с улыбкой поставила перед ним. — Хоуп, дорогая, с моего сердца свалился тяжелый камень, — признался Майкл, разрезая сэндвич на четыре части.

— Правда?

— Меня беспокоил муж. Только по этой причине я не осмелился ухаживать за вами. Но ваши слова меняют все.

— Представьте, как я взволновалась, когда мне сказали, что порка — ваш конек. Я не переставала думать о том, чтобы сыграть с вами роль покорной, — искренне призналась Хоуп.

— Я с огромным удовольствием провел бы с вами сеанс.

— Вы не шутите?

— Если будет весело, мы сможем устраивать такие сеансы регулярно, — предложил Майкл.

— Послушать вас, так это все так просто.

— Приходите ко мне домой, когда у вас будет выходной.

— Это будет завтра.

— Приходите.

— Запишите мне ваш адрес. — Хоуп передала ему визитную карточку и ручку.

— Вы придете?

— Запишите номер вашего телефона.

— Приходите в три.

— Хорошо.

— Гроза волнует меня, — сказала Хоуп на следующий день, свернувшись в кресле у окна в гостиной Майкла Флегга, глядя, как стремительные потоки дождя омывают стекло. — А ты выглядишь так, будто тебя нарисовал Том из Финляндии, царство ему небесное. — Хоуп воздала должное изящному атлетическому и чрезвычайно мужественному телу Майкла в черный джинсах «Левайс», черной вязаной рубашке, подчеркивающих скульптурное великолепие его рук и туловища.

В противоположность ему Хоуп, в юбке из ткани «в елочку», охваченная в поясе коротким и толстым черным ремнем, в белой блузке с открытым воротником, с закатанными до локтей рукавами, казалась вылитой кроткой Гвендолин. Майкл никак не мог оторвать глаз от гибкой гостьи в прозрачных черных чулках и туфлях-лодочках.

— Поверить не могу, что этот ремень делает с твоей талией, — нежно пробормотал он.

— Мне хочется почувствовать твои руки на ней, — призналась Хоуп.

— А я как раз собирайся этим заняться, — сказал он, поднимая ее с кресла и перенося к диванчику напротив камина. Он уселся, положив Хоуп себе на колени, и начал целовать так, как ему хотелось с первого дня их встречи.

Поцелуй длился минут десять, и Хоуп показалось, что Венера станет их путеводной звездой.

— Давай порвем с условностями, — опрометчиво сказала Хоуп, облекая свои мысли в слова.

— Что ты хочешь сказать?

Рука Майкла уже проникла под ее легкие нижние юбки и уже поверх чулок ласкала шелковистую плоть внутренней части бедер. Хоуп могла только стонать, пока его ловкие пальцы ласкали ее через трусики.

— Хоуп? Ты что-то собиралась сказать.

Хоуп не ответила и позволила ему целовать свою шею и за надушенными ушами, от чего ей стало щекотно, и она заерзала на его коленях. Вскоре его пальцы проникли в ее трусики, а язык в ее рот.

— Я уже совсем готова, — пробормотала она.

— Готова?

— Я свободна телом и душой. Поэтому не вижу причины, почему бы тебе не взять меня прямо сейчас!

— Взять тебя? Во время сеанса? Я думал, что хорошо воспитанные девочки такого не позволяют.

— Майкл, ты же знаешь, что сеансы — это лишь предлог, которым я могу оправдаться перед мужем за свое сегодняшнее присутствие здесь. Если бы нашелся другой оправданный путь, как встречаться с тобой, не причиняя боль Дэвиду, я бы предложила его.

— Может, мы как-нибудь устроим двойное свидание. Я приведу покорную девушку, и тогда можно будет меняться партнерами.

— Здорово. А сейчас позволь мне достать презерватив.

Хоуп спрыгнула с его колен, подошла к своей сумочке и достала «Неутомимого всадника».

— Ты собираешься отдаться мне во время первого свидания?

Майкл снова посадил ее на колени и обнял.

— Когда Дэвид узнает, как ты себя ведешь, он не позволит мне встретиться с тобой второй раз. К тому же я каждый день живу так, будто он последний. В Голливуде так принято. Но мне понравилась мысль о том, чтобы устраивать сеансы с тобой.

Он снял ее с колен и поставил перед собой. — Тогда ты точно будешь покорно выполнять мои приказы, и даже будешь терпеть унижения, не задавая вопросов. Только потому что мне это доставляет удовольствие.

— Правда? Ты скорее готов заняться чистым садомазохизмом, чем овладеть моим телом и душой? — Возмущенная Хоуп подалась назад.

— Если ты не совсем покорна, я, возможно, не захочу овладеть твоим телом и душой.

— О?

— Если ты пришла всего лишь ради обычного секса…

— Да?

— Это гораздо менее интересно.

Хоуп покраснела от разочарования, помня, что властные мужчины порой не любят, когда покорные женщины дают советы.

— Извини, — ответила она, избегая смотреть ему в глаза. — Ты меня влек сексуально. Поэтому я хотела почувствовать тебя внутри себя.

— Хоуп, помолчи. Иди, становись в угол, — приказал он, шлепнув ее. — И не думай, что я не накажу тебя за такие непристойные предложения.

— Я так и думала, — пробормотала она, отвернувшись лицом к стене, но поглядывая через плечо.

— У меня нет желания отдалить жену от мужа, — твердо заявил Майкл.

— Тогда почему ты только что так страстно целовал меня и ласкал мою грудь?

— Барышня, здесь вопросы задаю я.

— Ты запустил пальчики в мои трусики, — добавила она.

— И что? Думаю, мужчина может позволит себе некоторые вольности с покорной женщиной, которая ведет себя подобно тебе.

Лицо Хоуп начало пылать, пока она смотрела в стену, сожалея, что не может вернуться минут на десять назад и вести себя поскромнее.

Позвав ее к себе, он продолжал вести себя как и полагалось. Он положил Хоуп через колени и начал шлепать ее в таком стиле, как это делают подлинные энтузиасты.

Раздумывая над его подходом и будучи сильно взволнованной, она не почувствовала первые десятки шлепков, пока Хоуп не заметила, что в зеркале, расположенном прямо напротив большого кресла без подлокотников, которое он избрал местом ее наказания, отражалось ее лицо, профиль Майкла и его рука, непрестанно поднимавшаяся и опускавшаяся. Действо, совершаемое Майклом, заворожило Хоуп, и она трепетала от волнения всякий раз, когда видела быстро опускавшуюся руку.

— Я подумал, что тебе будет приятно посмотреть на себя, — сказал он. Хоуп надулась. Неужели все думают, что она такая самовлюбленная, как утверждал Дэвид? Она вспомнила их последний разговор на эту тему. Она уже была готова тогда собрать вещи.

Хоуп тогда произносила «Как я выгляжу?» так часто в течение дня, что Дэвид, оторвав глаза от домашних работ, без тени улыбки пригрозил побить ее палкой, если она хоть раз произнесет эти слова в его присутствии. После чего он прочитал безжалостную лекцию об ограниченности ее ума и эгоцентризме, которая довела Хоуп до слез.

Но когда она начала вытаскивать из шкафа свои вещи, он встат в дверях спатьни, скрестив руки на груди и с таким выражением лица, словно говорил: «Кого же ты хочешь обмануть?»

Хоуп знала, что Дэвид раздражен более обычного, потому что бросал курить, но от этого его ультиматум не стал менее жестоким. Она действительно все время повторяла «Как я выгляжу?» и не знала, сможет ли удержаться от этого вопроса, если попытается.

— Хоуп, ты не ветрена, но слишком часто даешь повод считать себя таковой. — Дэвид посыпал солью ее рану.

— Ты так думаешь, да? — Хоуп затолкала вещи в сумку.

— Хоуп, у тебя есть голова на плечах. А это гораздо интереснее вопроса о том, какой из своих сорока свитеров ты наденешь сегодня.

— Дэвид, ты уже сказал достаточно! — Но Хоуп не смогла продолжить. Она упала на кровать и заплакала. Дэвид присел рядом и обнял ее.

— Я не сожалею о том, что сказал так. Это надо было сказать, — сказал он, запустил руку в ее волосы и повернул ее лицом к себе. — Ты должна слушать, когда я даю тебе хороший совет.

Хоуп почувствовала, как у нее все переворачивается, когда он ради убедительности собственных слов сжал ей руку.

Она не успела опомниться, как Дэвид овладел ею на постели рядом с сумкой. Пока он входил в нее со всем необузданным энтузиазмом, ей стало интересно, хватит ли у него силы воли крепко наказать ее, если бы она не удержалась и спросила «Как я выгляжу?». Или он всего лишь строго посмотрит на нее, как это бывало, когда он чувствовал, что с ее губ вот-вот сорвется «Как это клево!». Точно нельзя было сказать, как бы он поступил, но ее это уже не волновало.

— Ты думаешь, я слишком озабочена своей внешностью? — Хоуп неожиданно спросила пленившего ее мужчину.

— Любая хорошенькая женщина любит смотреть на себя, — успокоил ее Майкл. — А ты самая хорошенькая.

Он умолк, чтобы потереть ее попочку. Хоуп взглянула на свое лицо в зеркале, пока он оказывал ей эту услугу. Она чувствовала, как он потирает ее попочку, но сбившиеся нижняя и верхняя юбки скрывали хорошее обозрение, что вдвойне усиливало эротическое ощущение. Вскоре с нее слетели трусики с кружевными оборками, и он велел ей раздвинуть ноги, шлепая между ними.

— К чему предлагать секс? — Он удивлялся вслух, шлепая ее. — Когда так много безобидных способов, как удовлетворить и твои неугомонные потребности вместе с моими.

В конце концов она удостоилась душевной порки и получила немалое удовлетворение, когда он проник в нее двумя пальцами, что чуть не привело к оргазму, благодаря их длине.

— Какое удовольствие ты получил от этого? — спросила она, приводя себя в порядок перед тем, как уходить.

— Я буду прокручивать эту сцену в уме, и она станет для меня источником вдохновения.

— Похоже, твой член поднялся, пока я лежала у тебя на коленях. Думаешь, я это не чувствовала? — поддразнила Хоуп.

— Может, в следующий раз, — уступил он, шлепнув по тыльной стороне ее шаловливой руки. — Веди себя прилично.

Майкл вызвался отвести ее домой, она вышла из машины недалеко от покрытой гравием дорожки, ведущей к коттеджу.

— Ты участвовала в сеансе, да?

Дэвид прочитал ее короткую записку и рассердился, потому как был голоден. Однако спустя некоторое время он нашел ужин под салфеткой, и к приходу Хоуп его плохое настроение почти улетучилось.

Она застала его в тот момент, когда он сидел за кухонным столом.

— Я верно поступила? — без обиняков спросила она.

— С кем ты встречалась?

— С новым человеком. Лора его очень рекомендовала.

— Да?

— Он бывший полицейский, но чрезвычайно приятен, играет на Сцене. Думаю, сейчас он свободный писатель. А может быть, он занимается установкой сигнализации.

— Сколько он тебе заплатил?

— Сто пятьдесят, — призналась она и покраснела.

— Ты так нарядилась за сто пятьдесят?

Хоуп пожала плечами, готовясь выдержать следующий залп критики.

— Почему ты так добра к этому бывшему полицейскому? — сердито спросил Дэвид.

— Ну, он постоянный посетитель книжного магазина, весьма приятный джентльмен и играет на Сцене.

— Сколько ему лет?

— Кажется, примерно твоего возраста. Возможно, ему уже сорок!

— Такой старик, а? Как он выглядит?

— Симпатичен, — призналась Хоуп.

— Конечно, я так и подумал. Особенно если учесть эту сумму в сто пятьдесят, — сказал Дэвид, возвращаясь к субботнему кроссворду, и добавил: — Думаю, ты захочешь переодеться.

Хоуп ушла сменить свой чопорный наряд на удобный пеньюар из синего атласа, халат и пару нарядных атласных тапочек на высоком каблуке в тон пеньюару.

Задрав пеньюар и халат, чтобы взглянуть в зеркале гардероба на подвергшуюся отменной порке задницу, Хоуп увидела, что темно-розовая окраска еще не сошла с обычно светлых щечек. Дэвид тоже скоро заметит, как основательно отшлепал ее Майкл Флегг.

— Разве я плохо поступила, участвуя в сеансе с приятным мужчиной по клубным расценкам? — спросила она, возвращаясь с распушенными волосами, что, по ее мнению, должно было тронуть его сердце.

— Признайся мне в одном.

— В чем?

Хоуп налила себе чашку кофе.

— Почему ты так краснеешь, когда говоришь о том приятном мужчине?

— Черт подери, Дэвид!

Хоуп села и поставила на стол кофе, сахар и молоко. — Что?

— Ладно, я вела себя плохо.

— Я так и думал! — Дэвид вскочил на ноги. — Ты влюбилась, верно?

— Нет!

— Да, ты влюбилась.

— Я люблю только тебя, дорогой!

— Ты только что сказала, что вела себя плохо.

— Не произошло ничего, кроме чистой садо-мазо игры, но только из-за того, что он вел себя честно, чего не скажешь про меня. — Хоуп сгущала краски.

— Правда?

Дэвид воспринял эту исповедь скорее с интересом, нежели гневно, уже оказавшись во власти ее изумительной красоты, оттеняемой ярким пеньюаром. Что бы Хоуп там ни делала, она все-таки же вернулась к нему домой.

— Дэвид? — Что?

— Если Майкл приведет красивую, покорную молодую леди, ты согласишься провести интимный вечер, играя с ней, пока Майкл будет играть со мной?

— Какая же нам известная леди согласилась бы на такое?

— Моя подруга Сюзен Росс. Она мне часто твердила, что находит тебя привлекательным.

— И она просто так придет, чтобы поиграть?

— Насколько я понимаю, участники местной Сцены нередко встречаются, чтобы поиграть.

— Ты и в самом деле хочешь снова играть с ним, да? Но тебе не хочется брать у него деньги за это.

— Нет. Деньги мне тоже нужны, — заверила Хоуп Дэвида.

— Лгунья.

— Дэвид, я все время думала о тебе.

— Это уж точно!

Дэвид отправился искать сигарету и, не найдя, вместо этого налил себе виски. Хоуп вздохнула.

— Хоуп, иди-ка сюда. — Дэвид позвал из спальни. Он разжигал огонь в камине. В коттедже имелось все для медового месяца, кроме простора. Но им было приятно находиться рядом друг с другом.

Они сели рядом на кровати, он потягивал виски из рюмочки, она опустила голову ему на плечо.

— Итак, если я правильно понимаю, ты легла бы в постель с клиентом, если бы он не проявил сдержанность?

— Я виновата.

— Я думал, что ты не спишь с клиентами.

— Обычно я так не поступаю. Но бывший детектив Флегг притягивает меня уже как минимум в течение двух недель. Я даже подумала, не завести ли роман с ним. Но, обнаружив, что он один из нас, я сменила роман на сеанс. И оказалось, что ему больше вообще ничего не нужно. Дэвид взглянул на нее и сказал:

— Этим признанием ты не вызываешь доверия к себе.

— Дэвид, я ничего не могу поделать с собой! Мне только двадцать шесть лет. В моей жизни было не так много приключений, если не считать клуба, а большинство из приходивших туда джентльменов не те, о ком мечтают. И вдруг я оказываюсь в Рэндом-Пойнте в окружении клевых игроков! Ты об этом не догадываешься, но я каждый день отбиваюсь от огромных соблазнов, чтобы вовремя вернуться домой и приготовить ужин!

— Расскажи мне об этих соблазнах.

Дэвид отстранился от нее и скрестил руки на груди. Хоуп встала, пошла к окну как раз в тот момент, когда сверкнула молния. Затем послышались раскаты грома и хлынул сильный дождь.

— Нет. Ты воспользуешься тем, что я скажу, лишь для одного — наказать меня.

— Как тебе кажется, ты заслуживаешь наказания за то, что изменила мне?

— Я не изменяла. Я лишь собиралась.

— Это еще хуже.

— Давай больше не будем об этом, — пробормотала она.

— Наклонись через край постели, — велел ей Дэвид, снова наполнив и опустошив рюмку.

— Зачем?

— Делай, как тебе говорят.

— Ты же не будешь ремнем? — умоляла она, наклоняя свое гибкое тело через край постели так, что попочка оказалась против камина.

— А почему бы не воспользоваться ремнем? — Он присел рядом с ней и погладил ее покрытую шелковым шармезом попочку, выпяченную над краем постели. Она повернула голову и увидела, что он приподнимает край ее халата. — Я вижу, что розовый цвет еще не сошел, — сказал он.

— Я же говорила, что он лишь отшлепал меня.

— Спорю, что он занимался не только этим.

— Почему ты говоришь так?

— Я уверен, он раздвигал тебе ноги, — сказал Дэвид, раздвигая ей ноги, — и заметил твою влажность. После чего можно лишь догадываться, что произошло дальше.

Дэвид прижал кончики пальцев к покрытому мягкими волосами лобку Хоуп, потом засунул средний палец во влажную розовую щель, разделявшую его. Хоуп затаила дыхание, почувствовав это нежное вторжение. Два раза за один вечер!

Она лишь взглянула на него через плечо, что дало ей возможность продемонстрировать свой очаровательный профиль.

— Думаю, он также тщательно обследовал вот эту область, ибо моя жена такая потаскушка!

Дэвид прижал палец к ее анусу.

— Возможно, что так случилось, но дальше этого дело не пошло!

— Вот здорово. Я потрясен. Он всего лишь трахнул тебя спереди и сзади!

— Я бы не сказала, что он трахнул.

— В этом я нисколько не сомневаюсь.

Дэвид поднялся и подошел к сосновой коробке для игрушек, нашел лопатку и маленькую плеть.

— Хоуп, становись на четвереньки.

— Зачем? — спросила она, опускаясь на колени.

— На этот раз ты легко отделаешься.

— Правда?

Хоуп присела на пятки, сбросила с плеч атласный пеньюар, обнажая свои прелести.

— Вот так. Я накажу лишь те части тела, которые пульсируют.

Хоуп обмякла, услышав такую угрозу, а Дэвид смог запросто устроить ее так, что голова и грудь покоились на постели, спина чуть выгнулась, колени широко раздвинулись, а ее задница оказалась высоко поднятой. В таком положении ее ягодицы оказались предельно раздвинутыми, а влагалище полностью открылось.

Он начал с более мягкой кожаной плети, слегка обмахивая между ее ягодицами, затем хорошо прицелился, чтобы угодить кончиками хвостов в анус. Эта плеть была специально предназначена, чтобы обхаживать изящные малодоступные или чувствительные места. Дэвид потчевал ею также срамные губы. Она вертелась, стонала и извивалась, но все время изгибала спину, чтобы наиболее изящно предложить ему свои раздвинутые ягодицы. Желание удостоиться подобного внимания говорило о том, что его опытная рука доставляла ей истинное наслаждение.

Спустя некоторое время кожу начало потихоньку жечь. Однако Хоуп уже парила в своих ощущениях. Она все хорошо чувствовала, но не испытывала неприятных ощущений. От унижения, что так обходятся с ее задним отверстием, она чуть не расплакалась, однако возбуждение, которое вызывали возникавшие ощущения, было неописуемо. То же самое произошло, когда он рукой шлепал холм Венеры. Когда Хоуп еще девочкой читала романы, выпускаемые «Гроув-Пресс», такое обхаживание срамных губ описывалось как жестокая и ужасная пытка. С тех пор она узнала, что такие обхаживания, если их умело применять, приносят удовольствие.

Чтобы Хоуп было легче держать спину, Дэвид засунул одну руку ей под живот и поддерживал ее тело, но не переставал легко шлепать уязвимые, широко раздвинутые прелести, пока не увидел, что она покрылась потом от возбуждения.

Он знал, что настало как раз то мгновение, когда можно овладеть ею. Она уже занимала верное положение. Он просто встал позади нее и расстегнул молнию, после чего проникнуть в жену до упора было делом нескольких секунд. Он притянул Хоуп за талию и поставил на четвереньки и изо всех сил стал долбить ее сзади. Воспользовавшись лежавшей под рукой деревянной лопаткой, он сумел побудить ее двигать стройными бедрами в такт с его толчками. Всякий раз, когда он стучал по правой или левой ягодице лопаткой, она от неожиданности переставала дышать. Затем он слышал запоздалое «Ой!».

Однажды он нанес слишком сильный удар маленькой деревянной лопаткой! Она вскрикнула и прикрыла рукой попочку, защищая ее от дальнейших ударов. Не выходя из нее, он поймал ее руку, прижал к талии и как ни в чем не бывало продолжал долбить жену, держа лопаточку наготове, чтобы в случае необходимости призвать ее к повиновению. Он заметил, как по бледной коже расходился розовый отпечаток от причинившего боль удара, и улыбнулся. «Она ведь заслужила это», — чувствуя собственную правоту, подумал Дэвид, наслаждаясь данной мужу властью.

Через две недели они стучались в дверь «Домика у скалы», куда их Сюзен Росс пригласила на ужин. Этот дом принадлежал Энтони Ньютону, но в его отсутствие он переходил в распоряжение Сюзен и ее сестры Лоры. Поскольку возвращение Энтони ожидалось в течение этой недели, Денниса и Сюзен прислали сюда пораньше, чтобы те позаботились обо всех деталях к возвращению работодателя. Поэтому именно он открыл дверь Хоуп и Дэвиду, забрал верхнюю одежду и отвел их в гостиную нижнего этажа, где находился камин из мрамора и тиковый бар со спиртными напитками, за которым Деннис тут же занял место, чтобы смешать коктейли для новых гостей.

Сюзен Росс вышла встретить их, таща за руку Майкла Флегга. Девушки обнялись, мужчины пожали руки. Дэвиду немедленно поднесли виски с содовой, чтобы тот мог пережить первые впечатления, которые произвел на него Майкл Флегг.

Сюзен тут же отвлекла его, удивив скромными, искренними словами о том, что она рада встретиться с ним при таких обстоятельствах и что ей хотелось играть с ним с того самого момента, когда их несколько месяцев назад представили друг другу.

— Здорово!

Дэвид не мог оторвать взгляд от молодой покорительницы сердец, ее миниатюрной фигурки, облаченной в тот день в скромное синее шерстяное платье, медовых волос, волнами свободно ниспадавших на спину, и крохотных ножек в туфлях с каблуком и Т-образным ремешком.

— Я в вашем распоряжении.

— Вы надели этот наряд, потому что я учитель школы?

— Не совсем. — Она рассмеялась.

— Он впечатляет.

— Я подумала, что он может вам понравиться.

— Мне нравится. — Дэвид кивнул, проглотил виски и почувствовал себя так, будто выиграл в этой лотерее порки благодаря женитьбе на Хоуп. Он отыскал ее глазами на другой стороне комнаты, она собиралась начать игру в бильярд с Майклом Флеггом. Дэвид почувствовал неожиданный прилив эмоций и оценил ее предусмотрительность. Ни одна женщина раньше не потрудилась предложить ему другую очаровательную девушку для телесного наказания, и от этого жеста он почувствовал себя подобно ребенку, которому угождают в Рождественское утро. Сюзен Росс отличалась не только красотой, но и умом, к тому же она была любовницей обладавшего большой властью мужчины. «Что же он такого сделал, чтобы заслужить подобных щедрот?» — дивился Дэвид. Но когда он увидел, как Хоуп, стоя на четырехдюймовых каблуках, нагибается в своем самом коротком кашемировом платье, чтобы ударить по шару, Дэвид подумал, что она поступает так отчасти ради того, чтобы успокоить собственную нечистую совесть!

— Дэвид! — Сюзен притопнула миниатюрной ножкой. — Вам не положено страдать о Хоуп, когда я отдаюсь вашей власти!

— Извините. Я просто задумался. — Он импульсивно взял ее руку, прижал к своей щеке, затем поцеловал и отпустил. — Но поверьте, это отнюдь не означает, что я не чувствую вашего обаяния.

— Деннис, налейте мистеру Лоуренсу. — Сюзен взяла рюмку Дэвида, как только та опустела. Деннис повиновался, но без большого воодушевления. Он ревновал мистера Лоуренса, чувствуя, что тому в этот вечер предложат сокровища, которые, с точки зрения слуги, тот скорее всего не заслуживает. И все же, хотя Деннис и был горячим обожателем богинь, его сильно отвлекали удивительные ножки Хоуп, когда ее каблучки ступали по толстому зеленому ковру.

— Мы с Деннисом весь день трудились над ужином, — призналась Сюзен, улыбаясь личному помощнику своего любовника, который обожал ее с тех пор, когда ей исполнилось девятнадцать лет и она впервые пришла работать на мистера Ньютона. — Деннис сделал большую часть работы, — поправилась она, — но я его вдохновляла.

— Что будем есть?

— Фаршированных диких кур, канадский рис, овощной полонез с клюквенно-апельсиновой приправой. И не волнуйтесь, у нас полно корнуэльских диких кур.

— Меня преследует мысль, что все это происходит по одной причине — Хоуп понадобился повод еще раз поиграть с Майклом, — словно не веря себе, тихо признался Дэвид.

— Дэвид, как вы можете так думать? Представьте, что вам посчастливилось участвовать в перекрестном опылении. Возможно, Хоуп любит пошалить, но посмотрите на себя. Моя подруга сказала, что вы настоящий гулящий кот. Насколько мне известно, в прошлом году вы несколько месяцев пороли инструктора из школы Браемара. Хоуп также говорила, что вы били тростью девушку, которая влюбилась в вас.

— Получилось не бог весть какое битье.

— Мне нравится не бог весть какое битье.

— Не знаю, Сюзен. Вы мне кажетесь слишком милой, чтобы я мог на это осмелиться. Да какие у меня могут быть причины для того, чтобы наказывать такую хорошенькую девушку, как вы?

Сюзен лишь улыбнулась и покраснела. Она находила Дэвида столь привлекательным, что не удержалась и обняла его. Дэвид обнаружил, что обнимать Сюзен весьма приятное занятие.

— Вам не кажется, что нам следует совершить эту процедуру до ужина? — решил он задать вопрос, сгорая от желания поцеловать ее.

— Как вы правы! — воскликнула Сюзен. — Терпеть не могу, когда меня шлепают после ужина! Давайте уединимся в моей комнате на полчаса. — Она взяла Дэвида за руку и, глядя через плечо, сказала: — Деннис, принесите, пожалуйста, наверх виски и еще одну рюмку!

— Ты уходишь? — Хоуп выпрямилась у бильярдного стола.

— Мы на полчаса укроемся в моей комнате, пока готовится ужин.

— Хорошая мысль. — Хоуп тут же согласилась, ища поддержки у Майкла.

— Разумеется. Только закончим нашу игру. — Он улыбнулся уходящим Дэвиду и Сюзен. Как только на лестнице послышались их шаги, Майкл бросил кий и заключил ее в свои объятия.

— Я думал над тем, что ты сказала, — сказал Майкл, поворачивая ее лицом к бильярдному столу и наклоняя над ним.

— Майкл, что я сказала?

— Что ты свободна духом и нет причин, почему бы я не мог взять тебя.

Хоуп неожиданно услышала, как разрывается фольга пакетика и расстегивается молния.

— Майкл, что ты делаешь? Здесь это нельзя делать! — шепотом возразила Хоуп, почувствовав, как огромный торчащий член сзади прижался к ее прилегающему платью цвета вереска, которое он тут же приподнял. Учитывая то обстоятельство, что это надо проделать быстро, он весьма осторожно поднял ее блестящую сиреневую комбинацию, облегавшую изящные ягодицы, словно вторая кожа. И тут он наткнулся на неожиданное препятствие — колготки!

— Колготки? Ты надела колготки? К сеансу порки? Как ты смела?

Он быстро нанес пять или шесть шлепков по доставившему неприятность предмету одежды. Хоуп почувствовала себя страшно униженной, когда он грубо стянул очень тонкие итальянские колготки из настоящего шелка, ради которых она проделала долгий путь до магазина «Бартлетт» в Вудбридже, словно это была пара шерстяных кальсон. Ее глаза тут же наполнились слезами, и горький комок подступил к горлу. Неужели она так крупно ошиблась? Или же она встретилась с неандертальцем? Разве ее ноги не казались верхом совершенства в этих колготках, за которые она отдала восемь долларов? Неужели они стали таким большим препятствием?

— Нет, — пробормотала она, отстраняясь от него. — Я не позволю тебе овладеть собой. Ты сейчас этого не заслуживаешь!

Тут Хоуп опустила голову на бильярдный стол и зарыдала.

— Боже мой, что… что случилось? — Майкл повернул ее лицом к себе.

— Я лучше умру, чем скажу тебе! — воскликнула она, осторожно надевая колготки. Казалось, что все идет хорошо. Слезы больше не текли, колготки остались целы. Сердце забилось медленнее, и она подавила рыдания.

— Черт подери, что происходит?

— Я хочу выпить.

— Что тебе налить?

— Ром с кока-колой. И побыстрее!

Хоуп успокоилась, пока Майкл приготовил ей напиток. К счастью, Деннис еще не вернулся после того, как отправился с подносом к Сюзен и Дэвиду.

— Извини, — сказала она, покраснев, когда он передал ей коктейль. — Своим поведением ты расстроил меня, но и я, пожалуй, вела себя как законченная истеричка.

Майкл дал ей допить коктейль, время от времени молча поглаживая ее по голове.

— Я поступил грубо, так набрасываясь на тебя. Это могло показаться проявлением неуважения. Из-за того, что я нахожу тебя совершенно неотразимой. Ты простишь меня?

— Все было совсем не так. Мне это понравилось.

— Тогда почему ты плакала?

— Терпеть не могу свои колготки.

— Колготки?

— Мои колготки. Они из настоящего миланского шелка. Ты буквально содрал их. После этого я почувствовала себя непривлекательной и сексуально бессильной! Это так несправедливо. Играя, я каждый второй раз носила чулки. Со швами! Но сегодня решила позволить тебе насладиться сексуальностью моих новых колготок. Видишь, что получилось.

Вспомнив обиду, Хоуп прикусила губу, чтобы снова не дать волю слезам.

Теперь настал черед Майкла покраснеть, и он покраснел так, как на это способен потомок кельтов. Хоуп встревожилась, заметив в нем перемену.

— Боже, извини! — сказала она, тут же почувствовав вину.

— Ничего страшного. У меня это пройдет, — заверил он, опрокинул в себя ее напиток и почувствовал себя намного лучше. — Это я обязан просить прощения. Я проявил плохой вкус, не оценив колготки.

От смиренного поведения Хоуп у Майкла исчезла тревога и тут же вернулось возбуждение.

— Вот какая ты девочка, — дразнился он, чтобы улучшить ей настроение. — Я первым делом должен отшлепать тебя за чувствительность!

Она смиренно выслушала этот приговор и почти обрела прежнее настроение, видя его таким кающимся.

Взяв Хоуп за руку, он подвел ее к большому креслу без подлокотников и тут же положил через колено.

— Хоуп Лоуренс, хотя ты во всем ищешь совершенства, уверен, что эти колготки больше не появятся на тебе, — сказал он, задирая ей юбку и комбинацию и обнажая блестящие, в прозрачную сетку, бежевые колготки со швом. Они были надеты на голое тело, и он через шелк ясно увидел кремовую, жемчужную плоть. — Ах, Хоуп, ты была права. Эти колготки очаровательны.

Рискуя порвать их своими грубыми руками тяжелоатлета, он правой ладонью легко провел по красивым овалам ее попочки. Сначала он легко хлопал ее по мягкому месту, затем чуть сильнее, потом изо всей силы.

— Видишь, как розовый цвет проступает через шелк? — Хоуп хотелось крикнуть. Но у нее была слишком нежная душа, чтобы второй раз обидеть своего повелителя. Вполне достаточно, что тот осознал собственную ошибку и был готов красиво признать ее! Хоуп извивалась на его больших коленях, но он держал ее крепко. Его огромные руки быстро согрели ей попочку. Похоже, шелковая сетка удерживала тепло и в то же время массировала ее нежную плоть. Хоуп вдруг вспомнила — одна из причин, по которой ее редко пороли в колготках, заключалась в том, что от шелковой сетки порка казалась больнее!

— Хорошо, я уже готова! — вдохновенно произнесла она.

— Готова?

— Ты ведь только что предлагал. Я опущусь в этом кресле на колени, а ты возьмешь меня сзади, как ты обещал.

Майкла не пришлось упрашивать дважды. Он быстро устроил ее в необходимой позе и не прекращал порку. На этот раз Хоуп старательно развела бедра и предложила себя. Но она не была готова к встрече столь внушительного органа и чуть не вскрикнула от первого толчка.

— Боже мой, полегче с этим инструментом! — умоляла она. Он вытащил на дюйм, затем чуть засунул и снова вытащил. — Ты ведь надел презерватив?

— Рад, что ты его не почувствовала.

— А ты чувствуешь?

— Да, но это не имеет значения. Я трахаю тебя. — Майкл протянул руку и потрогал плоский живот Хоуп, опустился ниже, до клитора, продолжая сдержанно долбить ее. — Спорю, ты сможешь принять мой орган целиком в анусе, — дразнился он.

— Пошел к черту! — она рассмеялась. Чтобы наказать ее, он вошел сильнее, после чего она затаила дыхание. Тем временем он прижал ладонь к нижней части ее живота так умело, что она испытала оргазм один за другим не меньше десятка раз. Наконец он вытащил свой орган.

— Они могут вернуться в любую минуту, — напомнил он, пряча улику их соития в карман пиджака.

— Да, нам следовало запереться в какой-нибудь комнате, — согласилась она, приводя в порядок одежду и посматривая на часы. — Прошло не меньше получаса. Они вернутся в любой момент.

— Верно. — Майкл вернулся к бару. — Надеюсь, продолжение последует.

Хоуп согласно улыбнулась, гордясь тем, что так хорошо управилась с первой внебрачной связью.