Страсть к мятежнику

ГЛАВА 3

В трактире «Белый Олень» страсти разгорелись не на шутку. Здесь собрались почти все, кто неделю назад был в библиотеке сэра Лоуэлла Стерлинга, только на этот раз не было ни напудренных и завитых париков, ни шелковых рубашек, а следовательно, не было и причин, чтобы сдерживать низменные порывы. Оскорбления, злобные выкрики и взаимные угрозы сыпались со всех сторон, раскаляя спертый, пропитанный запахами табака и эля, воздух. Казалось, даже полуденное солнце не желает заглядывать в полутемный зал, где собралось столь шумное общество.

– Они не обращаются с нами, как с истинными англичанами! – кричал Джозеф Раскин, стуча кулаками по столу, покрытому пятнами от пролитого пива. – Разве что, когда приходит время собирать налоги или размещать красномундирников по нашим домам! Когда придет время, я пошлю своих мальчиков… и может быть, пойду сам!

– Узколобые болваны! – с пеной у рта орал Джордж Даннинг, вращая налитыми кровью глазами. Пот градом катился по его багровому лицу. Он сжал кулаки и потряс ими. – У вас мозгов не больше, чем у тыквы! Вы недостойны называться англичанами!

– Да нас уже тошнит от этого слова! Какие мы, к черту, англичане, если у нас нет никаких прав! – Лемюэль Робертсон вскочил со стула и зло уставился на Даннинга. – И нас всех тошнит от тебя, Джордж Даннинг. Ты нам только вредишь своими разглагольствованиями! Уже пролита первая кровь, но еще не пролита последняя. Страна будет полностью залита кровью! Помяните мое слово, – зловеще проскрежетал он.

– Конечно, когда вокруг полно изменников! – заорал Джордж и едва увернулся от кулака Робертсона. Разъяренный до предела, он нанес ответный удар. Робертсон покачнулся, а когда Даннинг слишком широко размахнулся для второго удара, подставляя себя противнику, не замедлил ударить его в живот. Даннинг согнулся пополам и, поскользнувшись на мокром полу, упал прямо на угол стола. Тело грузно свалилось на пол, по виску заструилась кровь.

Наступившую тишину нарушало лишь прерывистое дыхание Робертсона. Все присутствующие понимали – грозный призрак гражданской войны замаячил совсем близко.

– Джентльмены, что происходит? – послышался холодный насмешливый голос. – Разборки между соседями?

Все разом повернулись к англичанину. Некоторые смотрели на графа с неприкрытой враждебностью. Гость он сэра Лоуэлла или нет, они сыты по горло великосветскими замашками и высокомерным видом.

– Ничего из того, что ваше сиятельство могло бы понять, – в тон ответил Робертсон, все еще потирая ноющую руку. – Мы говорили о борьбе за права и свободу.

– В том, что я не могу этого понять, вы глубоко заблуждаетесь, сэр, – граф вошел в таверну и в помещении сразу стало тесно. За приоткрытой дверью виднелись сопровождавшие его люди, оставшиеся снаружи. – Возможно, вы забыли, что чуть больше века назад такие же противоречия раздирали Англию. Мой прадед, еще будучи совсем юным, сражался под Моресби. За все земли и титулы заплачено пролитой кровью. И все Рутланды весьма успешно проливали свою кровь на полях сражений. Позвольте вам сказать, джентльмены, – он холодно улыбнулся и расслабленно откинулся назад, выставив вперед одну ногу и похлопывая по бедру перчатками из тонкой кожи, – в истории ничего, по-настоящему ценного, не достигалось без кровопролития. Человеческий прогресс оставляет за собой целые реки крови. Так что, если хотите добиться чего-то стоящего, – он с вызовом взглянул на Робертсона, – готовьтесь пролить кровь.

От этих слов у всех волосы на голове встали дыбом. Граф хладнокровно переводил взгляд с одного напряженного лица на другое. И плантаторы, не выдерживая его пронзительного взгляда, один за другим опускали глаза.

Граф подошел к распростертому на полу телу Джорджа Даннинга, нагнулся и пощупал пульс. Пока он находился спиной к Робертсону, тот чуть было не набросился на него с кулаками, но Джозеф Раскин вовремя удержал соседа.

Граф быстро вскинул голову и напрягся. Казалось, он даже был бы рад схватиться с Робертсоном.

Он медленно выпрямился и расправил могучие плечи, как бы давая понять, какому риску чуть не подверг себя неразумный плантатор.

Несколько мгновений стояла гробовая тишина, затем прослышался топот ног. Сначала из трактира вышли двое, затем трое. Граф прикрыл веки и скривил рот.

– Добродетельные колонисты! Где же ваше христианское милосердие? Или, подобно вашему гостеприимству, оно так же быстро улетучилось? – он насмешливо улыбнулся, затем взвалил на плечо бесчувственное тело Джорджа Даннинга и вышел, с трудом протиснувшись в узкую дверь.

Эрия сидела возле окна в гостиной наверху и пыталась сосредоточиться на вышивании подола нижней юбки. Это оказалось совсем не простым делом, поскольку клонившийся к закату летний солнечный день располагал к праздности. Оглядев пустую комнату, она сбросила новые, еще не разношенные туфли и, скрестив ноги, спрятала их под юбки. Облегченно вздохнув, девушка прислонилась спиной к стене и задумчиво посмотрела в окно. Перед ней расстилалась панорама «Королевских Дубов».

Усадьба располагалась в уютной долине среди живописных пологих холмов, покрытых лесами и сочными лугами. Сам Всевышний ступил здесь своей ногой, чтобы выровнять место для земледелия и скотоводства… Так всегда говорил Джордж Даннинг своей обожаемой маленькой дочке. Ее дом, ее жизнь. Эрия всегда чувствовала свою причастность к «Королевским Дубам», всегда восхищалась красотой окружающей природы. Из окна, возле которого сидела девушка, открывался самый чудесный вид, и она любовалась синеватой кромкой лесов на горизонте, золотистыми облаками, вдыхала аромат душистого сена и зреющих в саду яблок.

В последнее время Эрия пребывала в смятении… Мало того, что участились стычки с отцом, который постоянно находился в дурном настроении, еще приходилось бороться с собой, подавляя неизвестно откуда возникшие желания и мысли.

После того злополучного вечера не давала покоя мысль о приятных ощущениях, испытанных в объятиях графа Пенритского. Почему она никогда не испытывала ничего подобного с Томасом? Почему поцелуи Томаса оставляли ее равнодушной? Неужели только искушенный в таких делах негодяй мог вызвать у нее ответное чувство? Открытие, что ее тело жаждет плотских утех, не доставило особой радости.

И это открытие совпало с тем, что она по-новому взглянула на отца. Джордж Даннинг всегда был любящим родителем, лично следил, чтобы у нее всегда были хорошие учителя из Европы, дочь воспитывали, как настоящую аристократку. К счастью, она унаследовала красоту матери, но крепким телосложением пошла в отца, поэтому могла не только читать и писать, знала иностранные языки, искусство и музыку, но и прекрасно скакала на лошади. Отец тратил огромные суммы на ее обучение, и Эрия никогда не задумывалась, к чему он, собственно говоря, ее готовит.

Сейчас ее привилегированный мир постепенно разрушался, и девушка не в силах остановить этот процесс. Теперь она не сомневалась, именно отец помешал ей выйти замуж за Томаса. В последнее время его словно подменили, казалось, он вовсе не думает о счастье дочери, а озабочен лишь конфронтацией с соседями.

Однообразная, размеренная жизнь в «Королевских Дубах» не сразу позволила девушке заметить, что между отцом и давнишними друзьями и соседями что-то происходит. За последние три года у них было всего несколько званых приемов, а раньше гости съезжались в «Королевские Дубы» почти каждую неделю. Джордж Даннинг как бы отгородился от остальных жителей графства и все благодаря своей чрезмерной преданности английской короне.

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что задумал отец и каковы его планы относительно обожаемой дочери. Совсем не зря он пригласил на обед графа Пенритского – ждет, что дочь очарует его сиятельство. А ведь граф не только богат, но еще и не женат…

Эрия забросила пяльцы в дальний угол комнаты и принялась нервно расхаживать перед окном. Подумать только, отец надеется выдать ее за графа! Пригласил обедать, хотя Эрия питает к нему отвращение! Ведь отец знает о ее неприязни к графу!

Неужели отец искренне верит, что граф, едва переступив порог их дома, отбросит высокомерие и потушит похотливый огонь в глазах? Ведь отец – человек, умудренный жизненным опытом, ему следовало бы знать…

Эрия подбежала к окну, чтобы глотнуть свежего воздуха и немного успокоиться. По дороге, вьющейся среди полей, поднималось облачко пыли. Девушка раздраженно вздохнула, решив, что это возвращается из города отец. Совсем не хотелось с ним встречаться. Скорее всего, он уже пьян и разозлен извечными разговорами о политике, что отнюдь не способствует улучшению настроения.

Но что это? Кажется, там не одна лошадь, а две или три. Девушка прищурилась, пытаясь разглядеть всадников, но те въехали под густую сень вязов. Сквозь просветы среди деревьев удалось увидеть, что одна лошадь скачет без всадника… нет, кажется, поперек седла перекинуто чье-то бесчувственное тело. Эрия бросилась к двери.

Внизу тоже заметили приближающуюся кавалькаду и почти вся домашняя прислуга столпилась на центральной лестнице. Расталкивая их, Эрия подбежала к входной двери, предчувствуя недоброе.

– Джозеф, быстро, – на ходу приказала она появившемуся из боковой двери седому дворецкому, – приведи Друсиллу… кажется, произошел несчастный случай! – напуганная собственными словами, девушка послала одну из служанок за матерью, а сама схватилась за массивные входные двери.

– Дженни, помоги! – крикнула она, поскольку никак не могла справиться с ними. Затем быстро пересекла крыльцо, украшенное колоннами, и спустилась по ступенькам. Предчувствие не обмануло – через седло было перекинуто тело отца. Эрия бросилась к нему, до смерти напуганная видом запекшейся крови на лице и одежде.

– Отец! – она со страхом дотронулась до его головы и тут увидела красивое и циничное лицо графа Пенритского. – Что случилось? Что вы с ним сделали? – ей не понравилось, что, по всей видимости, графа развлекает ее тревога за отца.

– Я? Я лишь тот, кто привез его домой, – граф легко перекинул ногу через седло и спрыгнул на землю. – Он напился в трактире, затем, насколько я понял, возникла драка и его покалечил один из ваших милых соседей.

Закусив нижнюю губу, Эрия повернулась к отцу, стараясь не выдавать своего волнения.

– Не думаю, что есть причина для беспокойства, – граф подошел к девушке совсем близко. – Обычная шишка. Иначе я отвез бы его к доктору.

Эрия молчала, боясь, что ее выдаст дрожащий голос. Второй всадник тоже спешился и принялся развязывать кожаные ремни, которыми Джордж Даннинг был привязан к лошади. Затем вместе с графом они понесли Даннинга в дом, отказываясь от помощи слуг.

– Боже Милостивый… – Мэриан Даннинг встретила их в дверях и посторонилась, пропуская вперед. Ее красивое лицо стало белее мела. – Что случилось? – она тут же испуганно прикрыла рот рукой, – Кровь…

– Все не так уж страшно, мадам, – весьма учтиво ответил граф. – Он получил удар по голове.

– Сюда, пожалуйста… – Мэриан указала в сторону гостиной.

– Мадам, может быть, лучше отнести его в постель?

– Конечно, ваша светлость, – Мэриан Даннинг торопливо поднималась по ступенькам, ведущим на второй этаж, попутно прогоняя с дороги прислугу. – По мне бы не хотелось доставлять вам столько хлопот.

Граф слегка скривил губы, но это заметила только Эрия.

– Никаких хлопот, мадам, – тяжело дыша, проговорил он. – Пустяки.

Эрия поспешила в спальню и откинула одеяло на кровати отца. Но когда его уложили, мать загородила дорогу и не пустила ее к кровати.

– Эрия, Друсилла и я вполне справимся. Пожалуйста, проводи в гостиную его светлость и второго джентльмена и угости их бренди, – голос прозвучал ровно, будто Мэриан отдавала обычное распоряжение по дому.

– Но, мама… – Эрия едва могла поверить своим ушам. Однако, взглянув в глаза матери, поняла, что та встревожена не меньше, чем она сама, просто не хочет показывать это перед чужими людьми… особенно, перед людьми благородного происхождения. Джордж Даннинг никогда бы не простил жену, если бы та позволила им и дальше быть свидетелями его беспомощного состояния.

Подавив в себе раздражение, Эрия кивнула и повела графа и его спутника вниз. Граф с нескрываемым любопытством рассматривал все вокруг и совсем отстал от Эрии. Замедлив шаг, девушка недовольно оглянулась и увидела, что граф застыл, перед портретом ее дедушки.

– Сюда, джентльмены, – сухо сказала она, с трудом скрывая раздражение. Войдя в холл, Эрия вдруг с удивлением обнаружила, что мраморный пол неприятно холодит ноги. Только сейчас девушка поняла, что все это время пробегала в одних шелковых чулках. У нее возникло чувство, будто она совершенно раздета. Перейдя на скользящий медленный шаг, постаралась идти так, чтобы ступни не высовывались из-под платья, и благополучно добралась до гостиной, где на помощь пришли толстые ковры, застилающие пол.

Эрия позвонила в колокольчик, вызывая Джозефа, и запоздало вспомнила, что тот все еще находится в комнате отца. Джозеф был самым вышколенным из слуг, и ей вовсе не хотелось, чтобы вместо него явился кто-то другой.

Граф остановился на пороге, осматривая величественную комнату, а глаза девушки в свою очередь принялись разглядывать его. Светло-коричневый сюртук с узкими отворотами отлично гармонировал с бриджами и жилетом цвета кофе с молоком. Шелковую рубашку богато украшали кружева. Высокие сапоги из великолепной кожи доходили почти до колен. Рассматривать одежду было гораздо легче, чем его самого, тем не менее ей пришла в голову мысль, что граф слишком широкоплеч, слишком мускулист и мужествен для аристократа. Хотя, конечно, отлично сшитая одежда вполне соответствует титулу. Вспыхнув, Эрия вдруг осознала, что в мыслях уже отделила его от одежды. Что на нее нашло?

Мужчины медленно подошли ближе, и Эрия наконец обратила внимание на молодого человека приятной наружности и попыталась догадаться, какую роль тот выполняет при графе. То, что он не слуга, девушка поняла сразу, поскольку на нем был ладно скроенный сюртук, рубашка из тонкого полотна и дорогие сапоги для верховой езды.

– Мне хотелось бы принять вас в «Королевских Дубах» при более благоприятных обстоятельствах, – Эрия придала голосу максимальную мелодичность. – Хотя мы многим вам обязаны, сэр, я до сих пор не знаю вашего имени, – она мило улыбнулась незнакомцу, затем посмотрела на графа, ожидая, что тот представит своего спутника. Граф поставил на место фигурку из итальянского мыльного камня, которую разглядывал.

– Меррилл Джамисон, мой компаньон, родом из Массачусетса.

Джамисон что-то пробормотал, очаровательно улыбнулся и поцеловал ей руку. Граф нахмурился и с некоторым раздражением в голосе продолжил:

– Он здесь, чтобы сопровождать меня во время охоты.

– Вам очень повезло, ваша светлость, – сказала Эрия, заставив Джамисона слегка покраснеть. – Мой отец подрался, – она повернулась к графу. – С кем?

– Насколько я понял, это был некто по имени Робертсон.

– Лемюэль Робертсон… я могла бы догадаться.

– Вы меня звали, мисс? – раздался звонкий девичий голос, заставивший Эрию вздрогнуть. Левайна, рыжеволосая девушка, которую наняли для работы на кухне лишь потому, что она ловко таскала на своих плечах пятидесятифунтовые мешки с мукой. Эрия с трудом скрыла разочарование. – На кухне больше никого не было, мисс, – как бы прочитав ее мысли, сказала Левайна.

Эрия натянуто улыбнулась, отошла от гостей за спинку дивана, поманила девушку к себе и негромко спросила:

– Ты знаешь, где Джозеф хранит бренди?

– Конечно, – лицо девушки просветлело. – Мы все это знаем, мисс.

Эрия услышала, что граф издает звуки, похожие на сдавленный смех, и невольно покраснела.

– Тогда принеси графин бренди и стаканы, – она немного поколебалась, затем все же добавила: – На подносе.

Левайна округлила глаза и красными от работы руками разгладила белый передник.

– О… да, мисс, – девушка собралась уйти, но Эрия жестом остановила ее.

Пользуясь тем, что диван скрывал нижнюю часть ее фигуры, Эрия приподняла край юбки и показала ногу в чулке. При этом многозначительно перевела взгляд с лица Левайны на свою ногу и опять на лицо служанки. Увидев, что все ухищрения напрасны, Эрия опустила подол.

– Да, мисс? – Левайна затрясла головой и к ужасу Эрии подняла домотканую юбку и показала ногу, обутую в грубый башмак.

Эрия в отчаянии закатила глаза и недовольно поджала губы. Бестолковая девушка подбоченилась и довольно громко сказала:

– Мисс, я ничего не могу понять.

Граф еще больше развеселился и, подойдя к дивану, перегнулся через спинку.

– Полагаю, мисс нужны туфли, милочка. Принеси их, – деловито распорядился он и насмешливо прищурил глаза.

– О! – воскликнула Левайна. – Вы опять забросили их под кровать и не можете достать?

Эрия залилась краской и бросила быстрый взгляд на графа, затем повернулась к Левайне.

– Бренди. На подносе.

Служанка поспешно удалилась, а Эрия уселась на диван. Мысль, что отец лежит наверху и страдает, а она тем временем развлекает гостей, не давала покоя.

– Я должна еще раз поблагодарить вас, джентльмены, за то, что доставили отца домой. Не буду расспрашивать о подробностях. И кто же ваша жертва, мистер Джамисон?

– Жертва, мисс? – на лице Джамисона появилось растерянное выражение.

– Вы охотились, я полагаю. – Господи, почему сегодня никто не в состоянии ее понять!

Меррилл Джамисон с улыбкой кивнул.

– Да, конечно, – он взглянул на графа, но тот не отрывал глаз от подола платья Эрии. – Мы охотились на медведя, оленя, конечно, и пуму…

– Но, мистер Джамисон, в этих краях пума не водится. По крайней мере, последние пятнадцать лет ее никто не видел, – Эрия перехватила изумленный взгляд графа, и ее бросило в дрожь.

Что с ней творится? О чем она только думает? Отец истекает кровью, а она мысленно возвращается к той ночи в саду.

– …в горы, на запад, – Меррилл Джамисон постепенно замолк, чувствуя себя третьим лишним. Между графом и этой леди определенно что-то происходит. Молодой человек смущенно заерзал в кресле и занялся тем, что принялся рассматривать засохший комочек грязи на своем сапоге.

– Вот, мисс, – гнетущую тишину разорвал звонкий голос Левайны.

Эрия вскочила с дивана и пошла принять у нее поднос, но на полпути остановилась как вкопанная. Позади громко захохотал граф. Левайна держала в руках огромный поднос, на котором стоял хрустальный графин, стаканы и… пара кожаных туфель.

– М-мисс? – служанка никак не могла понять, почему так смутилась госпожа и что такого смешного нашел во всем этом гость.

Опасаясь, что дело примет еще худший оборот, Эрия взяла поднос из руку служанки, и тут же отпустила ее, а сама поставила поднос на столик, налила два больших бокала бренди и подала гостям, все время чувствуя на себе пронзительный взгляд графа.

Меррилл Джамисон удивительно быстро осушил свой стакан, встал и откланялся, сославшись на дела в городе. В холле он столкнулся с Мэриан Даннинг и повторил извинение.

– Слава Богу, Эрия, все обошлось, с отцом все в порядке, – сообщила Мэриан, входя в гостиную. – Джозеф очнулся, а теперь спокойно спит. Не могу выразить, как я вам благодарна, ваша светлость.

– Право же, госпожа Даннинг, для меня честь оказать вам услугу, – граф встал и учтиво поклонился.

– Вы должны остаться и отобедать вместе с нами, ваша светлость. Мой супруг не простит меня, если я отпущу вас, не оказав должного гостеприимства. Кроме того, вы должны осмотреть «Королевские Дубы». В конце концов, вы обедаете у нас завтра. Днем раньше, днем позже…

– Не могу ответить отказом на такое любезное предложение, – граф приложил руку к груди и тепло улыбнулся.

Мэриан сжала руки дочери.

– Дорогая, я сейчас все организую, а ты тем временем развлеки нашего гостя и покажи ему поместье.

Эрия осталась наедине с человеком, которого презирает, боится и к которому ее непреодолимо тянет прикоснуться. Чувствуя себя в ловушке, она с вызовом посмотрела в его сторону. Граф стоял, заложив руки за спину, и не спускал с нее глаз. Сардонически улыбаясь, он протянул ей туфли.

– Полагаю, они вам понадобятся. Помочь?

Эрия выхватила туфли, повернулась спиной и, опираясь на спинку дивана, почти до колен задрала юбки и сунула ноги в тесные туфли. Черт бы его побрал! Когда граф рядом, она совершенно не может притворяться или кокетничать… и вести себя, как подобает леди.