Страсть Селии

Желания графа…

Позднее в тот вечер граф д'Арси лежал на своей постели, готовясь отойти ко сну, хотя сомневался, что это удастся, и думал о юной англичанке, со сверкающими прелестями которой он познакомился всего несколько часов назад. Несмотря на то что в комнате было тепло, граф дрожал. Он не стал накрываться стеганым одеялом, чтобы прикрыть собственную наготу, а взял пульсирующую корону пениса в руку и выжал слезы из его отверстия. Достигнув требуемого увлажнения, он начал ладонью поглаживать обнаженную головку, сложив пальцы в форме клещей.

Увы, рука графа являлась плохой заменой той, которая как раз сейчас находилась на расстоянии нескольких футов, точнее, по другую сторону стены, у которой стояла его кровать, так соблазнительно близко, что он почти чувствовал ее на вкус. Обладая членом внушительных габаритов, который исторг из уст изнуренных леди не один резкий вздох, граф не сомневался, что легко войдет в розовую борозду, покорившую его сердце. Похоже, теперь ему оставалось лишь ждать. Если бы граф д'Арси из любопытства не заглянул в уединенное жилище сэра Хардвика, то не узнал бы о существовании этой девушки. Он и в самом деде сидел бы сейчас в салоне парижского дома, потягивая в одиночестве коньяк и куря сигарету вместо того, чтобы поглаживанием члена доводить себя до оргазма, вспоминая моргающее отверстие между ягодиц Селии… хотя в его распоряжении всегда были самые прекрасные леди города, каждая из которых отчаянно билась за то, чтобы сорвать с его уст комплимент. Действительно, любой акт, несмотря на его непристойность, не считался унижением их достоинства. А для графа чем он непристойнее, тем лучше. Однако теперь никто не шел в сравнение с маленькой очаровательной сучкой, за ловким язычком которой он наблюдал на первом этаже. Неудивительно, что сэр Джейсон вел себя столь загадочно!

Разумеется, графу показалось странным, что джентльмен положения Хардвика пожелал такой простой загородный дом, точнее, коттедж, если вспомнить величественный вид Дома на Пустоши. Ему следовало догадаться, что здесь происходит нечто особенное, раз сэр Джейсон просил устроить его в таком простом и тихом доме, какой только можно было найти, подальше от деревни или города. Конечно, этому человеку понравилась бы вилла или загородный дворец. Однако теперь, когда старый друг продемонстрировал ему свои намерения, все стало на свои места. Как иностранец в стране, где чужих нередко встречали без должного гостеприимства, сэр Джейсон принял мудрое решение раствориться в окружающей среде и не привлекать внимания ни к себе, ни к запретному характеру своих действий. Конечно, граф д'Арси понятия не имел, что угрюмый кузен сэра Джейсона находится в бегах, и подобная сельская местность, вероятно, является лучшим местом убежища. Присутствие молодого Хардвика в маленьком салоне казалось гостю загадочным с того дня, как его нога переступила порог этого дома, и осталось столь же загадочным при его отъезде.

Опущенные уголки рта графа устремились вверх в загадочной улыбке, когда он вспомнил открывшееся между ягодиц Селии ущелье. Он на мгновение поразился, но тут же пришел в восторг от отсутствия волос в интимных местах — несомненно, этот феномен возник благодаря самому сэру Джейсону. Только Хардвик мог дойти в пороке до такой степени, чтобы придать созревшей женщине вид девичьей невинности, а затем извратить эту невинность так, что это вызывало самую распутную форму похотливости. Даже мужчина с опытом графа д'Арси не был готов лицезреть, как розовая прелесть предлагается и зрителю, и участнику, да еще с такой стыдливой элегантностью. Он непременно выяснит, сколько в ней неподдельного и сколько искусственного.

После полного удаления шелковых колечек, свойственных женскому ландшафту, склонам и щелям Селии оставалось лишь раскрыть свои тайны перед мужчинами, из которых недавно прибывший стал третьим и, как он подозревал, наименее желанным гостем. Однако искреннее гостеприимство, оказанное графу хозяином, не имело для того никакого значения. Все его внимание было приковано к изящному созданию, оказавшемуся перед ним. Никогда он не встречал такой нежной красоты. Полностью ощипанная Селия вела себя подобно редкой птице, поразительное оперение которой редко видят поклонники, но охотятся за ней. Как сэру Джейсону удалось заманить ее в клетку?

Сердце графа д'Арси билось, как никогда прежде, когда проворный язык Селии подметал бусинки влаги с развернутых губ черноволосой женщины, лежавшей под ней. Граф знал, что брюнетка предпочитает язык и складки других женщин; она это не раз демонстрировала в парижском салоне. Но, возможно, не одна она отличалась подобными предпочтениями. С каждым движением языка Селии предательский кулон, пробивающий себе путь из ее вульвы, все больше краснел и, если острое обоняние графа не обманывало его, становился благоухающим. Как он завидовал партнерше Селии, которая обхватила жадными губами этот распустившийся бутон, а кончик ее носа погрузился в находившийся ниже сосуд. Он тоже получил бы большое удовольствие, погрузив свой нос в источник благоухания, в пенистый сосуд, такой красный и гладкий, словно засахаренная вишня. Задняя впадина Селии предвещала тот же румянец, столь же скромный, сколь и соблазнительный. Не было сомнения в том, что пенис сэра Джейсона не раз обжигался здесь. В самом деле граф вряд ли мог винить своего друга в безрассудстве, ибо сам тоже хотел броситься в этот вселенский пожар.

Не мог он также винить безрассудство партнерши Селии, вытянувшей шею, чтобы отведать языком вкус этого огненного отверстия и нырнуть в его неизмеримые глубины. Граф всегда поощрял подобные ласки, когда сам являлся их объектом, и, судя по хриплому вздоху, он не один разделял такое чувство. Да, у него с Хардвиком много общего, а самое главное — желание обладать молодой женщиной, задница которой только что целиком проглотила язык своей партнерши.

К удивлению графа, более пассивная участница этого представления неожиданно перешла в наступление, бросив главную героиню с черными, как смоль, волосами, впившуюся в ее холм Венеры, на живот, и начала ту же самую постыдную процедуру, которой подверглась сама. Граф д'Арси задавался вопросом, не инициировал ли сэр Джейсон агрессивные ответные действия Селии, подав ей тайный знак рукой или устами, прикрытыми рукой. Ибо он серьезно полагал, что подобные действия англичанки не могли быть естественной потребностью. Он легко представил угрозы, источаемые Селии ее развратным компаньоном, не говоря уже об их усердном осуществлении. Пожалуй, у сэра Джейсона есть чему поучиться.

Однако подобные угрозы, если дело обстояло именно так, привели к удовлетворительному сценарию. Как скрупулезно Селия ухаживала за задним отверстием партнерши! Никогда граф не видел, чтобы язык так страстно занимался этим делом. На мгновение граф испугался, что язык уже застрял там, но Селия, словно дразнясь, вытащила его и, убедившись, что глаза всех прикованы к ней, снова нырнула им в отверстие, чтобы еще раз отведать запретных наслаждений. Как раз в это мгновение граф совершенно забыл обо всем — флюиды вырвались из его пениса, перепачкав тонкую ткань брюк липкой жидкостью. В отличие от молчаливого кузена сэра Джейсона, который безнаказанно извергал свой тягучий экстаз, граф д'Арси не имел желания выставлять себя напоказ. Он предпочел удовлетворить себя позднее в уединении комнаты, предоставленной хозяином, где снова можно было пережить удовольствия, благодаря цепкой памяти и решимости завладеть голубоглазой исполнительницей, увлажненные слюной прелести которой чуть не довели его до попытки изнасилования.

Стоявший перед глазами язык Селии побудил графа ускорить движения руки, пружины кровати скрипели так громко, что скрип, без сомнения, проник через дальнюю стену, а там достиг ушей особы, которая распалила его. Он тут же достиг кульминации, поймав струю бульона в носовом платке. Потребовалось бы самообладание самого набожного монаха, чтобы не вломиться в комнату Селии и сделать с ней то, что она внизу перед глазами графа вытворяла с черноволосой женщиной. Граф д'Арси, без стыда признавался в том, что сам изголодался по выбритому кольцу ее ануса и отведал бы его. Он весьма тщательно обследовал бы все потайные углы и щели на теле Селии и доказал бы, что его соперница женского пола не идет с ним ни в какое сравнение. Затем, возможно, его оральные восторги принесут свои плоды, причем обильные. Ибо графу сперва просто необходимо было отведать таланты языка Селии, причинявшие головокружение.

Графа д'Арси поразила женщина, которая с таким удовольствием пускала в ход свой язык. Этот язык был столь же похотлив, что и тот, который он увидел выступающим из щели ее вульвы, Каков бы ни был темперамент леди, эти знамена из плоти нисколько не стеснялись заявлять о своих потребностях. И графу стало ясно, что у роскошной миниатюрной щели Селии потребностей было много.

Невзирая на плодотворное десятилетнее знакомство, сэр Джейсон мало знал о своем друге графе д'Арси. Честно говоря, он подозревал, что все это «графское предприятие» может оказаться всего-навсего прикрытием и симпатичный англичанин-эмигрант вовсе не граф. Ну да, у того были финансовые средства, чтобы обладать этим титулом, не говоря уже о развратном образе жизни. Однако с этим человеком что-то было не так, похоже, его прошлое оставалось тайной. В Уилтшире обитала титулованная семья д'Арси, но если она и состояла с графом в родственной связи, то он о ней ни разу не обмолвился. Десять лет назад граф д'Арси появился неизвестно откуда, широко раскрыл двери своего парижского дома перед людьми столь же состоятельными и таинственными. Сэр Джейсон сейчас даже и не вспомнил бы, как они познакомились, он только знал, что присутствовать на одном из экзотических званых вечеров графа считалось привилегией. И к тому же полезной привилегией, ибо как иначе мог бы он доставить языку своей пленницы так много сочной женской плоти?

Сэр Джейсон опасался, что неожиданное появление этого джентльмена на пороге его дома не предвещает ничего хорошего. Несмотря на тесноту в доме с голубыми ставнями, граф д'Арси особенно не торопился уезжать. Тонкие намеки сэра Джейсона относительно того, что его другу, наверное, не терпится вернуться в Париж, граф пропускал мимо ушей. Приближалось лето, и от нараставшей жары сэр Джейсон становился раздражительным и недоверчивым. Вдруг он начал замечать то, что казалось немыслимым… например, горящие карие глаза д'Арси, когда тот созерцал розовую наготу Селии, или недвусмысленно облизывал губы, когда девушка широко раздвигала бедра, обеспечивая доступ языку партнерши. Однако, вместо того чтобы положить конец этим спектаклям, сэр Джейсон решил проверить свои опасения. А что, если они отнюдь не плод воображения, а сущая правда? Будто ему и так не хватает забот со снедаемым любовью кузеном, который слоняется по дому и напрасно разбрызгивает семенем во все стороны.

Видя, что у него нет иного выбора, сэр Джейсон принял трудное решение сделать то, что обещал больше никогда не делать: показать свое искусство в присутствии чужого мужчины. Конечно же, своего младшего кузена он не относил к этой категории; потакать своим похотям перед Колином являлось частью его плана по наказанию парочки за все прегрешения. К сожалению, стало очевидно, что графу необходимы новые свидетельства того, в сколь полной мере хозяин обладает молодой женщиной, находившейся на его попечении. Новый спектакль способен раз и навсегда доказать его полную власть над Селией, которую не сможет нарушить появление какого-то английского денди.

На следующий день, пока граф д'Арси задумчиво разглядывал двух исполнительниц и особенно ту, выбритые прелести которой после того, как он подвинул стул, оказались в непосредственной близости от него, сэр Джейсон невольно вступил в сексуальную битву. К тому времени, когда его пенис извергнет мужские преподношения, ни у графа, ни у пленницы сэра Джейсона не возникнут сомнения относительно степени власти последнего. Сэр Джейсон начал спектакль с того, что некоторое время с удовольствием унижал Селию, а это лучше всего было сделать, войдя в заднее отверстие ее новой партнерши, хорошо ухоженный анус которой сверкал между широко раздвинутых ягодиц, словно раскаленный уголек. Он знал по встрече с тем же прославленным местом исполнительницы канкана, сколь эффектным может показаться такое вторжение как зрителю, так и самому объекту. Не успел Хардвик пристроить головку своего члена к напряженному и эластичному ободку, находившемуся перед ним, как его слуха достиг жалобный стон.

Еще раз наблюдать, помимо своей воли, за тем, как гигантский член сэра Джейсона проникает в заднее отверстие другой женщины, оказалось для Селии более унизительно, чем это впервые случилось в памятный день с Мартиной, особенно когда симпатичный граф стал свидетелем ее ухаживаний за пропитанными влагой женскими складками. Сэр Джейсон Хардвик прежде всего был мастером анальных искусств. С каждым умелым толчком члена розовая ткань, образовавшая устье влагалища и находившийся повыше соседний раздувшийся нарост плоти высовывались наружу, словно выражая недовольство габаритами столь твердого и назойливого гостя. Однако словесного выражения недовольства не последовало — слышны были непрерывные стоны, которые безошибочно свидетельствовали о наступлении экстаза. По велению сэра Джейсона Селия воткнула свой язык в сузившееся отверстие, причем ее клитор затрепетал, реагируя на это. Ее нос оказался в месте слияния, цилиндр атакующего члена сэра Джейсона запечатлел на его кончике не один десяток смачных поцелуев. Возбуждающий аромат этого слияния наполнял ей ноздри, и Селии стало ужасно стыдно. Однако ей скоро покажут истинные размеры позора.

Подлый кузен Колина припас для Селии еще немало унижений, чтобы продемонстрировать их в присутствии графа. «Моя дорогая Селия, думаю, тебе лучше лизать мой член каждый раз, когда он входит в очаровательную задницу твоей подруги», — заявил сэр Джейсон, расточая слова и облекая явный приказ в форму вежливой просьбы. Можно было подумать, что он попросил налить ему чашку чая, столь безобидным оказался его тон.

Слезы застлали ярко-синие глаза жертве жестокости сэра Джейсона, и она послушно вытащила язык из влажных глубин влагалища другой женщины. Прикоснувшись языком к стержню входящего пениса, Селия подняла глаза и заметила устремленный на нее изумленный взгляд гостя. Пожалуй, она тоже испытала удивление; вопреки унизительной природе ее действий, Селия не пыталась воздержаться от них. А не лучше ли положиться на милость графа и молить его о помощи? Попросить у него несколько франков, чтобы оплатить дорогу домой, даже если при этом придется оставить любимого Колина? Но Селия ничего подобного делать не стала, она высунула язык и без колебаний взялась исполнять свой долг.

При каждом глубоком толчке пениса сэр Джейсон преувеличенно стонал, словно привлекая внимание к своему сверкающему инструменту и рабским ухаживаниям за ним его пленницы. Разве он не знал, какие кулинарные яства достанутся ее скромным устам? Селия весьма старательно обхаживала разгоряченную поверхность его пениса. Хотя эти действия сильно возбуждали сэра Джейсона он не сомневался, что в запасе осталось достаточно толчков, прежде чем наступит кульминация. Он хотел отсрочить завершающее удовольствие до тех пор, пока не посчитает, что этот момент настал.

Стараясь выступить в роли мучителя и властного хозяина, сэр Джейсон покинул прямую кишку гостьи. Там ему оказали самый радушный прием, и он решил при случае вернуться туда на более длительное время. А пока свет дня еще отбрасывал тени и, самое главное, тени от находившихся в поле зрения женских складок и расщелин, ему предстояло многое успеть. По мнению сэра Джейсона, ни одна лампа, какой бы яркой она ни была, не могла состязаться с естественным и до жестокости правдивым освещением солнца. Даже самым позорным действиям не скрыться от его лучей. И зритель никоим образом не сможет превратно воспринять утонченное искусство одной молодой женщины, даже если ему захочется противоположного.

Пока солнце заливало пол блестящими лучами, сэр Джейсон поднес свой пенис ко рту Селии. «Думаю, ты заслуживаешь особой награды, моя дорогая, за то, что хорошо приняла нашего гостя». Его эрегированный пенис непристойно покачивался перед её лицом, от него исходили благоухающие волны жара. «Возьми его в рот!» — приказал он, ткнув выпуклой головкой ей в губы. Охи удивленной аудитории слились со звуками уст Селии, которая взяла предложенную ей пульсирующую плоть. Она с поразительной жадностью водила языком вверх-вниз по влажному стержню и даже под мешочком с яичками мучителя, не оставив ни одного нетронутого места. Сэр Джейсон ждал момента, чтобы перекочевать из рая ее уст в тот рай, который с самого начала предназначался конечным пунктом назначения. Каждое щедрое движение языка Селии извлекало бусинку влаги из крошечного отверстия на кончике его пениса. Подозревая, что для намеченной цели ему будет дорога каждая увлажняющая капля, сэр Джейсон распределил их по всей короне, не успокаиваясь до тех пор, пока не смазал нижнюю часть окружавшей ее толстой кромки.

Удовлетворенный тем, что совершил задуманное, сэр Джейсон отбросил медовые косы Селии к месту пира, ожидавшего ее между бедер партнерши, пиру, который он с гордостью устроил, а сам пристроился позади разведенных полушарий ее ягодиц. Селия казалась ему такой восхитительной, только когда выпячивала и обнажала зад, и, судя по вытянутым шеям Колина и графа д'Арси, они разделяли его ощущения. Хотя сэру Джейсону не терпелось приступить к делу, он выдержал паузу, чтобы незваный гость мог полностью оценить величие того, что сейчас произойдет. Воистину, природа не обидела сэра Джейсона, наделив его пенисом такой длины и окружности, что даже у джентльмена с репутацией графа д'Арси возник повод для зависти. Толстый стержень поднялся вверх и отклонился от живота, сверкая в лучах угасающего дня. Однако больше всего внимания привлек утолщавшийся конец. От прежних набегов он пылал доселе неутоленной жаждой. Когда сэр Джейсон направил эту непокорную головку к цели, ее озарил сверкнувший луч, выхватывая словно прожектором. Липкие капельки, сверкая, словно алмазы, струились с кончика и барабанили по полу. Селия повернула голову, желая выяснить, что творится позади, и ее глаза округлились от страха, когда она увидела, как этот исполнитель главных ролей ждет сигнала. Заметив тревогу в глазах намеченной жертвы, сэр Джейсон сжал пенис прямо под короной и без предупреждения вонзил эту багровую луковицу в устье ануса Селии.

Несмотря на последовавший за этим крик боли, люк, в который проник захватчик, был хорошо подготовлен плодами страстей, изливавшимися из соседнего отверстия, под чью радушную вишневую щель уже успела поместить себя гостья сэра Джейсона и с жаром громко обрабатывала ее языком. Сэру Джейсону было важно не ударить лицом в грязь перед графом, постепенно вводя член в заднее отверстие Селии. Он хотел предстать мастером своего дела, каковым и считал себя. Словно чувствуя важность момента, Селия оторвала свои блестевшие губы от не менее блестящих срамных губ партнерши, а ее полный восторга крик, вызванный этим жестоким вторжением, огласил весь салон и эхом звучал несколько последующих часов в ушах зрителей, один из которых поклялся, что скоро станет причиной криков еще большего восторга, введя собственный величественный экземпляр в то место, которым сейчас занимался его друг.

Сэр Джейсон никогда не догадался бы, что экстаз, который испытала его пленница от вторжения в анальное отверстие, отчасти был вызван присутствием графа д'Арси. Селию действительно обжигал его лихорадочный взгляд, она чувствовала, как глаза графа следят за стержнем сэра Джейсона, то вонзающимся в нее, то выходящим из нее. У девушки возникло ощущение, будто сам граф движется внутри нее, а крохотное отверстие на конце его пениса оставляет десятки горячих поцелуев в самой глубине ее существа. Обезумев от желания, Селия достала ягодицы, широко раздвинула их, дрожа от напряжения, которое вызвало глубокое проникновение такого огромного экземпляра. Ее язык нашел путь в анус партнерши, этот дружеский визит стал еще пикантнее и, что и говорить, постыднее благодаря слезам, которые проливал пенис сэра Джейсона. Каждый толчок загонял ее язык глубже в скользкую топку, умножая таким образом позор Селии, ибо она невольно будет вспоминать разврат, которому все трое предавались одновременно. Оргазм настиг ее быстро, устремляясь в рот партнерши, которая трудилась в поте лица, чтобы впитать каждую каплю из бьющего ключа. Таким же образом Селия испытает второй оргазм, воображая, что поглощающий ее дары язык принадлежит мужчине, которого она впервые увидела днем раньше.

Позднее, в тот вечер, когда Селия в коридоре недалеко от своей комнаты встретила таинственного компаньона сэра Джейсона, ее неожиданно и ярко вспыхнувшее лицо открыло ему все, о чем он догадывался. Несмотря на сумасбродное поведение друга, у графа, похоже, все еще сохранилась возможность побороться за обладание Селией.

В ту ночь сэр Джейсон спал как убитый. Он не сомневался, что по части похотливости поставил своего коллегу на место. Лениво поглаживая в кровати все еще твердый пенис, он недоумевал, почему раньше не прибег к соответствующей моменту выходке, ибо это непременно ускорило бы отъезд графа. Откровенно говоря, сэр Джейсон рассчитывал, что незваный гость будет уже далеко к тому моменту, когда он проснется. Однако, к своему удивлению, утром за столом он застал не кого иного, как самого графа д'Арси, уплетавшего обильный завтрак, который ему приготовила подозрительно раскрасневшаяся Селия. При виде раздраженного выражения лица хозяина уголки рта графа дернулись вверх в хитрой улыбке, а расщелина на его подбородке с каждой минутой становилась наглее. Неужели нет предела высокомерию этого человека?

Развалившись на стуле, рядом с графом сидел угрюмый Колин. К аппетитным ароматам жареных яиц, колбасы с зеленью и свежесваренного кофе примешивался резкий запах спиртного. «Что же Селия нашла в моем кузене?» — вопрошал сэр Джейсон. Сам он тут как тут, готов надеть боксерские перчатки, чтобы дать бой вероятному претенденту на её тело и сердце в то время, как его мрачный родственник, похоже, нашел утешение в спиртном и спокойно смотрел, как женщину, которую клялся любить, унижают и позорят при незнакомом мужчине. Не было сомнений, краткое пребывание парочки в Марселе надломило силы незадачливого парня. Было видно, что Колин отказался от борьбы и смелость окончательно покинула его. Неужели молчаливый родственник стал получать удовольствие от унижения его возлюбленной? Возможно, такие нечестивые нравы у них в крови.

Сэру Джейсону вдруг стало жаль удрученного Колина, однако на него тут же нахлынуло чувство отвращения к бесхарактерности кузена. Он уже хотел было предложить симпатичному графу распорядиться девушкой по собственному усмотрению просто ради того, чтобы увидеть, не произойдет ли что-нибудь, не пробудит ли это хотя бы остатки боевого духа в разбитом теле его пропитанного спиртным родственника. Конечно, Колин вскочит со стула при виде, как вспотевший член незнакомого мужчины, тем более такой, который составляет конкуренцию инструментам кузенов, вонзается и покидает заднее отверстие Селии, а при благоприятном стечении календарных дней — и ее щель. Возможно, кузен не придавал значения похотливым случкам возлюбленной с представительницами ее пола, вопреки очевидному восторгу, с каким она участвовала в них. Но ведь граф, заручившись поддержкой своего союзника, мог бы зайти слишком далеко.

Если бы только сэр Джейсон знал, какие мысли занимают ум кузена, то не спешил бы сбросить его со счетов. Если бы он стал свидетелем тайной ночи мести Колина — ночи, приведшей к взнузданным набегам на покрытые испариной отверстия Мартины, то переменил бы мнение о своем якобы опустошенном кузене. Ибо, храня молчание, Колин ждал своего часа, когда поставит родственника на место — раз и навсегда. В его расчеты не входило уступать мерзкому сэру Джейсону победу в битве за обладание Селией.

К сожалению, этот несчастный любовник не осознал, что еще один конкурент решил поднять брошенную перчатку — мужчина, возможно, даже более неистовый, чем сэр Джейсон. А пока Колин решил сидеть в сторонке и наблюдать, как ненасытный злодей, его единственный живой родственник, все больше затягивает веревку на своей шее; его нынешние проделки наводят на мысль о таком исходе. Ибо заносчивость сэра Джейсона в конечном итоге должна привести его к гибели. Колин поклялся, что когда это произойдет, он будет стоять рядом и смотреть, как тот болтается на веревке.

А пока Колин смирился с мыслью, что Селия для него потеряна… по крайней мере, на время. Пожалуй, ему следовало отзывчивее реагировать на ее запросы во время их короткого блаженства в прованском доме с голубыми ставнями и менее предосудительно относиться к их порочному характеру. Все же ее нельзя было корить за развратные страсти, которые в ней пробудил сэр Джейсон. Однако Колин посчитал, что с такими незаконными действиями покончено и Селия больше не желает участвовать в делах, столь не приличествующих молодой леди, а потворство им явилось результатом нечестивого союза с его кузеном. Еще совсем недавно он тешил себя мыслью, что Селия пожертвовала собой ради его безопасности. Но за Колина теперь можно было не опасаться, он убежал из страны, в которой необычный поворот судьбы сделал его объектом охоты. В Провансе его никто не знал, более того, не проявлял ни малейшего интереса к его делам. У Селии больше не осталось веской причины всецело отдавать себя в руки сэра Джейсона. Почему же она продолжает вести себя, как прежде? Колин заглушил в себе насмешливый голос, не желая услышать ответ.

Несмотря на недавнее возвращение к сексуальному пуританизму, младший Хардвик обнаружил, что новая игра кузена пришлась ему по душе. Она воскресила в памяти все встречи, произошедшие в прохладном особняке на пустоши — встречи, за которыми Колин ревностно следил и в которых сам с таким удовольствием принимал участие. Разумеется, он понимал, что виденное им очень и очень порочно, что подобное страшно унижает Селию, а также других леди. Однако чувствовалась какая-то разнузданная красота в этих противных природе слияниях, ставших чем-то вроде наркотика. Колин был вынужден наблюдать за ними вблизи. Разве мог он не видеть тонкого изящества в том, как один розовый бутон накрывает другой, такой искушенный в оральных ласках? И самое приятное — эти неправедные наслаждения давались безо всяких усилий. Никем не понукаемый Колин мог запросто развалиться на стуле, расслабиться и скрываться под угрюмой маской, в то время как его чувства возбуждали спиртное и трудившиеся перед ним языки молодых женщин. В этом крае, высушенном солнцем и благоухающем лавандой, он становился вполне довольным собой. Поскольку Колин переживал кульминации в одиночестве, у него, похоже, не было особой необходимости торопиться с осуществлением своего тайного плана по захвату короны кузена.

Да, впереди у него достаточно времени.