Стрекоза

Глава 1

Дом-мобиль дернулся, прорычал уходящую в басы трель и остановился.

— Эй, соня ушастая, приехали!

Только мне было позволено шутить над ушами Бейлира. Стоило кому другому затронуть гордость эльфа, как за шкуру весельчака не дашь и ломаного медяка. Из-за полога донесся томный голос:

— О... Госпожа Гарниетта, я не верю своим глазам. Ужель сей злосчастный транспорт доставил нас к вожделенной цели, не упав на полотно дороги малополезными частями?

Я закатила глаза. С одной стороны, эта речь означала, что сегодня мы будем сытно ужинать и спать под настоящей крышей, не трогая сбережений, и мне не придется убеждать эльфа оставить в покое горло, руки или ноги косо глянувшего на него существа. С другой — в лирические, как я их называла, дни мне самой хотелось придушить моего спутника голыми руками.

Прежде чем покинуть дом-мобиль, он взял на мандолине несколько аккордов, издал горестные звуки, и судя по паузе, что-то подкрутил. Повторив перебор еще раз и удовлетворившись звучанием, эльф спрыгнул на пыльную землю.

— Это... это невыносимо. Статочное ли дело — высаживать путников в этаком захолустье?

— Бейлир! — рявкнула я. — Приди в себя, мой друг, и перестань ломаться. Ты прекрасно знаешь, что мобили внутрь города не пустят. Так что, разомни нижние конечности, — я ехидно передразнила его манеру речи, — и приготовься шевелить ими поскорее, пока землю не окутала темная... тьфу ты. Пока не стемнело, нам нужно выбраться с окраин до приличных районов и предложить твой концерт.

Наш дом-мобиль был слишком большим для городских улиц. Шутка ли сказать — за креслом водителя тянулась дюжина локтей дерева и металла, скрывающих в себе две лежанки, столик со складными табуретами и выгороженный угол со стоком для воды в полу, где можно вымыться с помощью ковша и кастрюли, разбавляя кипяток водой и встроенной бочки — мы назвали его “омовейная”. В наш дом-мобиль уместилась даже кухонная стойка с нагревательным артефактом и раковиной для мытья овощей. Из трех шкафов один был занят нужными в хозяйстве вещами от посуды до инструментов, в другом висели два платья, три пары юбок-брюк и сюртуки эльфа. На верхней полке жили мои шляпки и берет напарника. Немногие оставшиеся вещи мы сложили в коробы под лежанки. Был еще третий шкаф, с зачарованными стенками, где пристроился охлаждающий артефакт: там хранились продукты.

Хитрый механизм умел выдвигать стены дом-мобиля так, что получалось место еще для двоих спящих, правда, им пришлось бы устраиваться на полу. За эту способность я прозвала наш мобиль Стрекозой. За пять лет “крылья” нам не раз пригодились, а при нужде можно поспать и между лежанками, и в проходе возле кухонной стойки.

Конечно, для городских улиц наш дом-мобиль чересчур громоздкий. Впрочем, будь это карет-мобиль для небольшой семьи, или даже крошечный дуо-мобиль, где с трудом помещаются двое, в город он бы всё равно не попал. У людей, эльфов и других существ много различий, но предрассудкам они подвержены в равной мере. Все жители Вавилонда с детства знают историю о том, как дварф Никотесла и его жена, мэтресса Лейс, создали первый магический механизм — маленькую карусель для своих детей. С этой затейливой конструкции из металла и зачарованных кристаллов началась магмеханика. Но большинство всё равно считает магмеханику порождением демонов, хоть и пользуется мелкими устройствами. Маг-мобиль обывателей и вовсе страшит.

Я перекинула через голову ремень дорожной сумки, приложила руку к артефакту защиты, незаметно встроенному в дверь Стрекозы, прошептала ключ-слова, дождалась тихого писка с сиянием рун и кивнула головой на дорогу в город:

— Пошли.

Через полчаса бодрого шага мы входили в двери приличной на вид таверны. Над входом покачивалась вывеска с двумя кружками пива и красным раком. Внутри было чисто, добротная мебель сверкала вымытыми столешницами, подавальщица заканчивала подметать пол — вечер только начинался, посетителей в таверне было всего трое. Разговаривать с хозяином я предоставила Бейлиру — сегодня он был в том настроении, когда одаренного музами эльфа видят с порога. Сама я стояла за его плечом молчаливым намеком, что жульничать с бардами не стоит.

Из трех доступных эльфам талантов Бейлир взял сразу два. Тех немногих, кто считал молодого эльфа с лютней легкой добычей, ждал сюрприз. Два коротких меча пели в его руках не хуже мандолины, а когда он снимал со спины лук, никто не мог приблизиться к нам на две дюжины шагов. Причем эльф доставал оружие с одинаковой скоростью в обеих ипостасях. И если с первыми лучами солнца я слышала "Прелестная погода стоит нынче, не находите?" это совершенно не значило, что в следующий момент он не мог бы перерезать кому-нибудь горло. Был и такой опыт. Но когда боевые экзерсисы выпадали на "лирические" дни, меня ждали бесконечные жалобы на жестокую судьбу, которая заставляет тонко чувствующего поэта, даровитого музыканта и в целом неординарную личность заниматься приземленным делом умерщвления зловредных существ.

Признаться, вторая сторона Бейлира — лихой боевик — мне нравилась больше. Бейлир-воин говорил по делу, без изящных выворотов, шутил не стесняясь, и вообще был чудесным товарищем. Жаль только, что заработать Бейлир-воин мог, только взяв долгий и опасный контракт на пару со мной. Так что, в те дни, которые начинались с "Подъем, подруга", я предвкушала приятное общение с напарником, трудные поиски нанимателя и, возможно, выуживание монет из тайника, где мы хранили наличные, пока не доедем до города с отделением Королевского банка. Если, конечно, у нас не было многодневного контракта, и вовсе не на музыкальные номера.

Иногда нас принимали за женатую пару. Более того, иногда мы сами изображали женатую пару. Почти все, с кем нас сводила судьба, были уверены, что если мы не супруги, то уж по меньшей мере любовники. Но нет, нас с Бейлиром связывала исключительно чистая дружба и взаимовыгодные дела. Когда мы встретились, и Бейлир-воин, и Бейлир-бард были одинаково неприспособленными к повседневности. Я диву давалась, как эльф, сумевший в одиночку раскидать четверых разбойников и при этом даже не запачкать сапог, давал себя облапошить мало-мальски ушлому прохиндею.

Глава 2

— Подъем, подруга!

О нет.

— Бейлир, тебе вечером выступать.

— Предлагаешь устроить им танец с кинжалами? Я давно не практиковался, но если никто не сунется на задний двор ближайшие полчаса... Впрочем, нет, пусть сунутся. Спорим, я им срежу все пуговицы, они и вякнуть не успеют?

— Слушай, остроухий, или ты к вечеру вернешься в барды, или я тебе такой контракт найду, что сопровождение близнецов из преисподней покажется небесными садами.

— Ха-ха! Ой, ты серьезно, что ли?

— Серьезно, серьезно. Так что, иди разомнись, но чтоб к вечеру был в музыкальном настроении.

Да, путешествие трехмесячной давности мы нескоро забудем. Тяжело больная вдова наняла нас отвезти ее десятилетних двойняшек к сестре. Через неделю, когда мы сдавали пассажиров на руки новой семье, я нервно озиралась в ожидании нашествия разноцветных лягушек, призрачных змеек и умертвия из ожившего одеяла и старого горшка, а у Бейлира подозрительно дергался глазик, поскольку разнимать драки брата и сестры довелось именно ему. А дрались они все то время, которое не придумывали пакости. О том, что оба владеют зачатками редкой магии, нас предупредить забыли. О том, что они способны устроить кавардак безо всякой магии — тоже.

Угроза подействовала, мой спутник переоделся в легкие штаны и свободную рубаху и пошел прыгать за конюшней. Дожевывая завтрак я заметила оживление среди подавальщиц и кухарок. Все как обычно.

Я закрутила волосы в низкий узел, как носили горожанки средних лет, переоделась в приличные для города юбку-брюки с жакетом и достала пару туфель на небольшом, расходящемся книзу каблучке. На пояс повесила сумочку, из которой ненавязчиво торчал кончик рукояти кинжала. Довершила наряд шляпка с короткими полями и булавкой с неброским навершием. По моему виду можно сказать, что госпожа я приличная, городская, медяки не считаю, какое-никакое образование имеется, но время провожу не только в модных лавках, и чаю с подругами предпочитаю заработок в дюжину гольденов. Юбка-брюки намекает, что ради последнего я не против переместиться из города А в город Б, или даже не город. Кинжал показывает, что мне по плечу не только мирные задачи. Наряд был отработан годами и приносил мне успеха больше, чем кокетливые блузоны, скромные платья или нарочито походные штаны. Всего должно быть в меру.

Через полчаса я поворачивала бронзовую ручку на дубовых дверях одной небольшой, но известной в узких кругах конторы.

— Я хотела бы поговорить с господином Фасталком.

— Минутку, госпожа...

— Раеналд. Гарниетта Раеналд.

Вскоре секретарь вернулся и проводил меня в кажущийся скромным кабинет. Никаких украшений, никаких резных шкафов, никаких статуэток. Между стеллажами простых форм проглядывают однотонные обои. Обстановка без особых притязаний... если только не знать, что мебель сделана из кораллового дуба и лилового клена, которые выращивают только три эльфийских клана, и за цену одного небольшого письменного стола можно приобрести спальный гарнитур из обыкновенного дерева.

Хозяин кабинета глянул на меня поверх круглых очков. Быстро пройдясь по всей фигуре от носков туфель до шляпки, он вопросительно поднял бровь. Я протянула руку, и господин Фасталк прижал пальцы к коже на запястье, вызвав светящийся бордовым рисунок: колесо, у которого вместо спиц кинжалы. Проверив мою принадлежность к гильдии порученцев он махнул рукой на обитый синим шелком стул. Я опустилась со всем приличествующим почтением — на мебели эльфийского производства обычным горожанам редко доводится сидеть. Лицо господина Фасталка слегка дрогнуло в удовлетворенной улыбке, и я поняла, что первый этап отбора я прошла.

— Госпожа Раеналд, чтобы подобрать вам наилучшее задание, мне нужно знать состав вашей команды и ваши умения.

— Я обладаю средними навыками человека-охранника без магии и вожу дом-мобиль, который находится в моей собственности. Мой напарник — боевик. У нас есть опыт сопровождения всевозможных существ всех возрастов и полов, доставки разнообразных грузов и документов. Мы предпочитаем не связываться с задачами, откровенно нарушающими закон королевства Вавлионд.

— Госпожа-а Раеналд, за кого вы меня принимаете? — протянул Фасталк. — Если уж я поручу вам что-нибудь на грани закона, то мы сумеем обставить дело наилучшим образом. Придраться будет сложно. Не обещаю, что невозможно, но придется постараться. Есть у меня кое-что. И пожалуй... да, пожалуй, ваш дуэт именно то, что нужно. — Его лицо приняло серьезное выражение. — Госпожа Раенальд, должен вас предупредить, что если вы услышите условия, пути назад не будет. Тайны такого рода не должны попасть в руки посторонних, а отказавшись, вы станете посторонней.

Я напряглась.

— Господин Фасталк, я задам вам откровенный вопрос: каковы наши шансы остаться в живых после этого задания?

Фасталк рассмеялся:

— Да, вижу, что вы опытный порученец. Задание и впрямь серьезное и опасное. Но и оплата, как понимаете, соответствующая.

— Надеюсь, сумма гонорара в тайну не входит?

Вместо ответа Фасталк написал на листочке несколько цифр и придвинул ко мне. Я едва удержала лезущие повыше брови. Да, наш самый крупный гонорар до сих пор был в три раза меньше. Но тайность задания... Впрочем, я давно поняла, что тихая жизнь компаньонки, гувернантки или учительницы пансиона не даст мне регулярно пополнять счет в банке значительными суммами. Кто не рискует, тот живет в скучной комнатушке и раз в неделю выбирается в недорогое кафе за парой пирожных. Кстати... пирожные... хорошая идея.

— Я согласна, господин Фасталк. Половина, как обычно, на мой счет сразу?

Фасталк кивнул, достал папку и вынул из нее лист бумаги. По мере чтения мои брови все-таки взметнулись вверх. Я, конечно, не ожидала от подобных жуков честной игры, но чтоб настолько... Жук ехидно улыбался:

— Вы сами сказали: предпочитаете не нарушать законы королевства Вавлионд. О других государствах разговора не было.

Глава 3

Поднимая столбы пыли, я гнала Стрекозу по селянской дороге, пока еще ровной, но все же это не засыпанный плотным гравием тракт. Завидев меня вдали, два пастуха так вопили и свистели кнутом, что коровы быстро разбредались по обочинам. Козы разбегались без понуканий, лишь таращили глаза и роняли пучки травы изо рта. Некий парень на коне без седла с гиканьем попытался нас обогнать, но как сообщил Бейлир, остановился, спрыгнул на землю и отбежал продышаться.

У эльфа было два важных дела. Во-первых, выспаться, поскольку вечерние заботы легли на него. Во-вторых, сшить две штуки женского белья. Второе дело я предложила оставить на завтра, когда дорога станет ровнее, но гордый эльф отказался. Иногда мне кажется, что мой спутник нарочно выбирает путь посложнее, и каждый раз у него находилось объяснение.

— Я хочу быть уверен, что успею к сроку, — пояснил он, раскладывая швейный набор. — Ты же не хочешь идти к хвостатым как есть.

Людей в княжествах оборотней не жаловали, но в городах кое-как терпели в роли прислуги для аристократов. По слухам, в последнее время стало модным завести служанку из человечек. Ценились женщины немолодые и округлые фигурой — наверное, в противовес оборотницам, которые могли быть худенькими и изящными, или поджарыми, сухощавыми, или крупными с обилием мышц — смотря, какой у них зверь, но никогда не "пышными", не "в теле".

У меня не было времени ни узнать заранее, как одевается прислуга в столице Белпеска, ни тем более приготовить такую одежду. Все, что я могла сделать — посадить эльфа за шитье нижней рубахи, которая топорщилась накладными боками, бедрами и грудью. На фальшивые телеса ушли обе наши подушки, и часами из-за спины я слушала ругань на всех трех эльфийских языках и вскрики от уколотого пальца, когда мобиль подскакивал на неровностях. Человек бы нипочем не смог шить в таких условиях.

Вторая моя идея сначала вызвала у эльфа скептический хмык, а потом смех с восторгом. Мы пожертвовали одной простыней, разрезав ее пополам, из нее эльф сшил нижнюю юбку-мешок.

Платье служанки мы будем добывать на месте.

Вечером я выползла из-за рычагов мобиля на краю леса, пошатываясь, сделала несколько шагов и рухнула на лежанку. Бейлир сшил юбку-мешок, раскроил накладные телеса, проспал полдня и сейчас развел костер, возле которого сел чистить овощи для похлебки. За пару часов она притомится достаточно, чтоб утром мы разогрели по плошке на завтрак, и еще на ужин осталось. Во втором котелке варилось зелье, отбивающее запах — необходимейшая в княжестве оборотней вещь.

Присматривая за котелками Бейлир пришел в лирическое настроение и глядя на звезды складывал новую песню. Когда же он определится, наконец, бард он или боевик?

Все эльфы тонко чувствовали прекрасное, понимали живых существ и умели постоять за себя. Но один из талантов развивался особенно хорошо: дар красоты, дар боя или дар жизни.

Одни становились музыкантами, певцами, поэтами, или же превращали в искусство любое ремесло, за которое брались, будь то ткачество или ковка металла.

Другие охраняли эльфийские леса от любителей поживиться или уезжали на край обитаемой земли уничтожать чудовищ и разбирать их на трофеи. Клыки, когти, сушеные кишки и кровь ценились магами, зельеварами, артефакторами и ювелирами во всех землях, а за редкие шкуры и мех портные готовы были драться. Но пока комплекты бегали целиком, с ними не мог справиться никто, кроме эльфов-боевиков. Однажды я видела убитое чудовище, которое доставили нетронутой тушей для изучения. Даже мертвое оно внушало невыразимый ужас. Увидев, какого монстра эльфы смогли убить единственным чистым ударом, я немедленно возвела хвалу небесным садам, что ни одно существо, обладающее хотя бы четвертушкой эльфийской крови, не может стать грабителем или головорезом по природе своей.

Третьи были лекарями, зельеварами, или растили животных, деревья, травы — словом, все, что могло расти. Эльфийские леса поставляли дерево, шерсть, шелк и шкуры таких видов и качеств, которых не найти больше нигде, но продавали их очень мало и очень дорого. Эльфийские леса неплохо зарабатывали на приеме больных изо всех прочих земель. Если ни лекари, ни маглекари не могут справиться с хворью — езжай к эльфам, но стоить это будет немало, не всякому под силу.

Небесные сады отвесили Бейлиру сразу два дара, но каждого — по половине. Его равно тянуло и к луку с мечом, и к мандолине, но эльфу рано пришлось смириться с тем, что ни как воин, ни как бард он не сравнится с собратьями. И тогда Бейлир приехал в Вавлионд искать свое место в жизни. Он пел, играл на разнообразных инструментах и слагал песни лучше, чем местные артисты, и ни один из встреченных нами наемников не мог тягаться с ним в бою, а я видела немало желающих помериться силами с моим напарником. В эльфийских лесах Бейлир не мог быть никем, здесь он мог стать и тем, и другим. Беда только, что он никак не мог выбрать. В жизни барда ему недоставало остроты, но стезя воина была слишком груба для его тонкой натуры.

Уснула я под звуки мандолины.

Едва рассвело, как мы снова пустились в дорогу. К полудню мы выехали на тракт. По гравийной дороге Стрекоза побежала намного быстрее и ровнее. Эльф снова засел за шитье, а я выжимала из магротора все силы. После полудня нам пришлось заплатить магу в большом селе за подзарядку кристаллов. Когда солнце уже ушло наполовину за горизонт, я провела Стрекозу по краю перелеска и въехала между деревьями на крохотную полянку. Что ж, один день нам удалось выиграть. Поужинав остатками похлебки, мы устроились спать.

* * *

— Подъем, подруга!

Я вскочила. Солнце уже стояло над горизонтом на два своих роста.

— Почему ты не разбудил меня раньше?

— Я ходил в селение договариваться про лошадей и вполне управился с этим сам. Зато ты будешь ехать на отдельной лошади, а не станешь лежать на моей спине, привязанная ремнем, чтоб не свалиться во сне под копыта.

Я фыркнула от такой наивности. Бейлир уже два года живет среди других существ, но никак не привыкнет, что способности обходиться без сна у людей хуже всех прочих.

Глава 4

Пересекать границу открыто было опасно. Если наткнемся на разъезд, оборотни наверняка учуят, что с нами едет не молодой лисенок, а девица княжеской крови. Зелье, отбивающее запах, кончилось, но я была уверена, что теперь оно не помогло бы. Пограничный разъезд — это не разленившаяся охрана княжеских башен, которая махнула рукой на то, что от служанки-человечки потягивает лисами. Мало ли, рядом с кем она терлась. Приграничные стражи будут во сто крат бдительнее.

Где есть граница, там всегда контрабандисты. После полудня на шестой день нашего путешествия мы засели на опушке леса и переговаривались с Бейлиром, решая, как нам убедить подозрительных оборотней перевести нас на ту сторону, не притопив в болоте, не кликнув стражей, не ограбив... и еще много прочих "не". Если б нам дали хотя бы две недели! Но секретность операции требовала быстрых действий, в этом я тайные службы понимала.

Наши сомнения разрешила сама Фырхитра. Она смотрела на утопающие в зелени домики с непонятной тоской:

— Меня в детстве летом к родне матери привозили в такое же селение. Хорошо было... я бы там и осталась. Почему мама не могла выйти замуж за кого-нибудь из местных? Нет, поехала в столицу на княжеский отбор. — Лисичка вздохнула. — Мальчишки в селении наверняка знают все тропки. Лучше мне с ними поговорить. Если кто-то меня узнает и сболтнет потом, что княжну на ту сторону проводил, кто ему поверит. Дети всегда выдумывают.

Она обернулась в рыжего зверька и шмыгнула в траву. Тени стали чуть длиннее, когда она вернулась с голенастым волчонком.

— Вот, он нас проведет за два серебряных. Только вы не обманите, я ему кровью поклялась.

Не знаю, насколько серьезны клятвы на крови для оборотней, и что будет, если клятву нарушить, но обманывать мальчишку мы не собирались. Когда, порядком извозившись в болотной грязи, на гудящих ногах, ошалев от комарья и от упрямства лошадей, мы вышли на поляну, волчонок коротко провыл и остановился.

— Кажется, мы пришли. Пришли? — спросила Фырхитра, повернувшись к нашему провожатому. Тот склонил голову.

Бейлир выложил перед ним три серебряка, и волчок подпрыгнул, вывалил от радости язык и застучал хвостом по бокам. Мы не стали ждать, пока он обернется, чтоб взять монеты. А может, понесет их в пасти? Сомневаюсь, что в селении водились артефакты зачарования одежды. Я с Фырхитрой вскочила на одного коня, Бейлир на другого, и мы двинулись дальше на запад.

Через три часа мы подъехали к роще, где спрятали Стрекозу. Бейлир отстал, чтобы отдать коней и вернуть хоть сколько гольденов. Я достала запас воды и показала княжне, где и как привести себя в порядок, пока я разводила костер, чтоб в кои-то веки поесть горячее. Эльф вернулся из селения, когда я сама уже вышла из омовейной, переодевшись в чистое, а княжна уверенно шуровала половником в котелке. Кажется, и правда, время в селении было для нее счастливым. И куда ее тянет, зачем ей дворец герцога, высшая аристократия, с утра до вечера на виду, даже одеваться по строгим правилам?

Когда мы поели, я глянула на солнце, которое прошло полпути от зенита к горизонту, и прикинула время. Если мы выедем прямо сейчас, то поздним вечером доберемся до того городка, где нас ждут. Мы проедем по дороге, что идет вдоль границы, и свернем на тракт, чтоб подъехать к месту встречи с запада, будто мы только что выехали от оборотней. Я сама не знаю, зачем такие предосторожности, но мой опыт порученца шептал, что лишними они не будут. И чем дольше я думала над этим делом, тем больше убеждалась, что торопиться не стоит.

— Что ты решила? — присел рядом со мной Бейлир.

— Отсюда нужно убираться, все же с пограничным разъездом на пути туда мы наследили. Если сложат одно с одним, могут и рейд устроить, по окрестным селам пошуршать. Сейчас поедем в сторону перекрестка, где поворот на Октанвил. Но все же.... демоны с ней, с премией. За час до места остановимся и переночуем. Может, что-то прояснится.

— Что тебя беспокоит? — Бейлир научился уважать мое чувство опасности, но старался допытаться до его источников. Нередко у него вполне получалось. — Давай подумаем. Кто-то мог увязаться за нами от столицы оборотней?

Я покачала головой. Нет, здесь мое чутье молчало.

— Ты заметила кого-то вокруг? Думаешь, нас мог сдать волчонок? Подозреваешь, что Фасталк сказал не все, что знал?

Нет, нет, все не то.

— Фырхитра не та, за кого себя выдает?

— Да, — внезапно поняла я. — То есть, она, безусловно, княжна Фырхитра, но что-то с ней не то. Иди спать, я за рычаги, подумаю еще, пока еду.

Вскоре мы двинулись в дорогу. Бейлир улегся на лежанку и пристегнулся ремнем. Фырхитра отказалась спать. Она еще ни разу не ездила на мобиле, поэтому заняла место справа от меня и с восторгом уставилась в переднее окно. Казалось бы, те же зеленые леса, засеянные поля, то же разнотравье лугов, те же разбитые колесами телег две колеи среди островков запыленной травы, но с высоты Стрекозы для лисички все было интересно, все внове.

Когда стемнело, я остановилась, укрепила на носу мобиля светляк-кристаллы и повела мобиль дальше. Скосив глаза на лисичку я улыбнулась. Смешная, совсем юная еще девушка. Зачем ей так рано замуж? Неужто такая... демоны! Такая любовь, что Фырхитра ни разу не вспомнила про герцога за эти дни? Да влюбленная девица должна была прожужжать мне все уши. И когда я ее впервые увидела, она сказала не "вы от него", а "вы от них". Вот что меня мучило все эти дни, зудело смутной тревогой и лишь сейчас обрело форму.

— Фырхитра, — обратилась я к ней. За время поездки мы перешли на ты и стали называть друг друга по имени. — Тебе не жалко, что ты выйдешь замуж не в главном храме столицы большого королевства в роскошном платье, в присутствии Его Величества, а в какой-то дыре, и будут у тебя на свадьбе пара порученцев и тайные агенты?

В ответ на мой невинный вопрос у княжны на мгновение забегали глаза. Она быстро справилась с собой, попыталась улыбнуться и мотнула головой, но поздно. Я похолодела от подозрений.

Глава 5

Проснулась я от рычания, но не того, которое издает рассерженный человек, а с отчетливыми звериными нотками. Открыв глаза я увидела Фырхитру, которая уперев кулачки в бока, загораживала меня от Бейлира.

— Пусть поспит! Это ты прохлаждался, а она полночи сюда гнала!

— Не расскажешь, почему вдруг? Нет? Я засыпал в мобиле, который тихо-мирно ехал к большому тракту, а проснулся в заднице лесного тролля с двумя вооруженными аборигенами под дверью!

— Они не аборигены, — пробормотала я, пытаясь проснуться. — Они тоже здесь прячутся.

— Тоже! — взвыл эльф. — Не разъяснишь, куда мы сорвались среди ночи, а, главное, почему?

— Куда — в глушь, чтоб не нашли. Почему... Это долгая история. В общем, задание и правда оказалось с душком, только я уверена, Фасталк и сам об этом не знал.

Я пошла в омовейную, оставив эльфа продыхиваться аки дракон перед боем (сама не видела, рассказывал путешественник после двух кружек крепкого эля, и верили ему мало, поскольку само существование драконов в наши дни под большим вопросом).

Освежившись и переодевшись я уступила закуток с водой сначала Фырхитре, потом эльфу, собрала несколько бутербродов и накрыла на стол. Нагревательный артефакт кипятил воду, и наша небольшая компания расселась вокруг.

Я вкратце пересказала положение дел, проговорив то, что не стала ночью добавлять к лисичкиным страхам — исполнителей подобных поручений в живых не оставляют, несмотря на все предосторожности, принятые в гильдии. Под каким-нибудь предлогом Фырхитру увели бы от дороги, и вскоре в ближайшем овраге загорелся бы неисправный дом-мобиль, похоронивший внутри двух несчастливых путешественников. Я уверена, что прежде чем поджигать "Стрекозу", нам перерезали бы горло — не из милосердия, а чтоб наверняка. Судьба самой княжны могла оказаться какой угодно: от подопытного образца в лаборатории алхимиков секретного отдела до производительницы потомства с кровью альф.

Теперь, при свете дня, когда у лисички прошел первый страх, я изложила всё кратко, жестко и откровенно, чтоб у Фырхитры не появилось мысли еще что-то скрывать.

Ребенок захлюпал носом и тут же получил в руки кружку успокоительного отвара.

Бейлир тихо кипел.

— Значит, так, — поспешила я подвести итог. — Мы живы, мы спрятались, никто не знает, где мы пересекли границу, никто не знает, что мы ее вообще пересекли, никто не видел нас с княжной. Кстати, о том, что ты княжна, можешь забыть.

Та лишь пожала плечами — мол, больно надо.

— Переодевайся назад в мальчишку. За человеческого парня лет тринадцати вполне сойдешь.

Бейлир отмер, обрел дар нецензурной речи, и я едва успела зажать ему рот, чтоб не оскорблял слух хоть и наворотившей дел, но все-таки юной девицы.

— Слушай, — примирительно сказала я. — Если бы Фырхитра не подала этому посольскому таракану прекрасную идею с побегом в лапы наших тайных служб, ее бы прирезали уже на следующий день, обставив как месть второй или четвертой жены.

Фырхитра охнула, Бейлир махнул мне рукой, мол, все, поздно уже пить настойки, когда уши отвалились.

— Гарни, ты понимаешь, что нас станут искать? Каждый стражник королевства получит приказ задержать дом-мобиль с человечкой и эльфом.

Я напрягла память.

— Я не говорила Фасталку, что мой напарник — эльф.

— Думаешь, не найдут через таверну?

— В таверне никто не знал, что мы — это мы. Имен я не называла, мобиля они не видели. Но через гильдию... да, рано или поздно узнают. Демоны... И с поручениями через гильдию придется распрощаться. Так... "Стрекозу" перекрасим. А сами...

Я присмотрелась к Бейлиру, прикинула — да, должно получиться, но на всякий случай отсела подальше.

— Как одеваются эльфийки-боевички?

Услышав вопль Бейлира, который пробился даже сквозь встроенные в стены чары, "аборигены" не выдержали и забарабанили в дверь:

— Эй, что у вас там происходит? Вы не поубивайте друг друга, мы ради ваших трупов лопатами махать не собираемся.

— Сейчас выйдем, — ответила я. — У нас совещание.

— А... хе-хе, — ответил дварф и отошел.

Мы доели. Я не уследила, как Бейлир налил себе успокоительный отвар, который я заваривала для Фырхитры, но, может быть, и к лучшему. На эльфов травки хорошо действуют. Вот и сейчас он задумчиво смотрел в окно, его лицо разгладилось, и будто даже уши вытянулись вверх. Мне давно казалось, что в боевом настроении кончики смотрят чуть в стороны.

— Что более порадует менестреля, чем драма с нуждой в перевоплощении? Мои бесчисленные таланты еще не раскрылись в умениях принять чужую личину и насладиться новыми, неизведанными ощущениями.

Запомним на будущее: успокоительный отвар на лету превращает боевика в барда. Чудесно. То, что надо.

Мои платья были Бейлиру до середины голени. Повседневному, которое поуже, обрезали подол и рукав по локоть. По словам Бейлира, похожие туники надевают эльфийки, когда хотят сохранить свободу движений. Под низ он поддел собственную рубаху и самые узкие штаны, подпоясался ремнем и в целом стал выглядеть вполне неплохо. Борода и усы у эльфов не росли, кадык выделялся мало. Достав коробку с гримом и прибавив мои краски для лица Бейлир занялся живописью у зеркала, и скоро овал стал выглядеть чуть уже и чуть нежнее, а глаза чуть ярче. Я вытащила тонкий весенний шарфик, и Бейлир накинул его, спустив концы на спину, чтоб прикрыть горло. Опробовав голос в более высоком тембре, он посмотрел на нас с Фырхитрой и остался доволен. Мы весьма польстили ему ошарашенным видом, причем ничуть не притворяясь.

С Фырхитрой обошлись еще проще. Она так и будет носить мою рубаху и штаны Бейлира, позже прикупим что-нибудь в селах. Никто не ожидает, что сирота будет выглядеть как с иголочки. Волосы Бейлир ей обрезал и придал им вполне сносную форму. Девочка стоически вытерпела надругательство над прической. Увы, пришлось признать, что ее судьба была предрешена в тот момент, когда она тявкнула на секретаря-шпиона. Если бы она рассказала нам все с самого начала, было бы легче подготовиться к пряткам в глуши — и только. Не возьми я заказ, его передали бы другим порученцам, и Фырхитру сейчас везли бы в застенки тайной службы, а некие наши коллеги догорали бы в овраге.

Глава 6

Две недели мы провели в лесу. По словам Секирда, такие хижины использовались для зимней охоты, когда день короток, и едва ты отошел от селения, как уже надо ночевать. Вряд ли мы могли бы встретить тут других существ. Бейлир отложил женскую личину на время, Фырхитра осталась в одежде мальчика — ей неожиданно понравилось бегать и прыгать не только на четырех лапах, но и на двух ногах, которые не путаются в подоле. Разумеется, как и положено вырвавшемуся на свободу подростку, она перестаралась и на третий день свалилась с дерева. Лавронсо разложило внушительный арсенал лекарского инструментария и заштопало девочке плечо. Ему понадобилась только кривая игла, пинцет и ножницы, но остальными он напугал нашу буйную лисичку достаточно, чтобы ребенок хоть ненадолго стал осторожнее. Назавтра Хитра снова скакала по лесу в обеих ипостасях — говорят же, "заживает как на оборотне".

Юный орк поведал нам, что ближайшее селение было смешанным человеческо-орочьим, причем уже и не разберешь, где чья семья. Парни с кровью орков в селах ценились. Орчанки, даже если засиживались в девках — ну как в девках, нравы у орков были испокон веков свободнее, чем у людей — все равно лет после тридцати были нарасхват у вдовцов. Женщины у орков не в пример крепче — и пасынков с падчерицами поднимет, и своих детишек родит, и мужичку пропасть не даст, и хозяйство твердой рукой поведет, а что мощна чересчур, так человеческие женщины в селе к этому возрасту тоже вширь раздавались. А не выйдет замуж, тоже не беда — орки не делали различия между детьми рожденными в браке и вне брака, чистыми орчатами или с примесью других кровей. Так что, если в городах орки жили своими общинами, в селах они неуклонно смешивались с людьми, причем потомки были по-орчиному дюжие и крепкие здоровьем, только кожа светлее, и лица тоньше и глаже. Думаю, лет через сто в селах чистых людей не останется, одни смески.

Секирд туда пробирался накануне нашего приезда и прячась по кустам посмотрел, нет ли в селении чужих. Чужие были и о чем-то селян расспрашивали, но те отнеслись к чужакам недружелюбно. Выходить Секирд не решился. У них с собой была буханка хлеба, и к нашему приезду они уже успели приуныть от надвигавшегося меню из горстки сухарей и травы.

Меня удивило, что Секирд слишком сведущ и разумен для подростка, даже для сельского подростка слишком разумен. Особенно для сельского. Но внешность не обманывала, уже к шестнадцати годами оркские парни обзаводились такими мышцами, до которых Секирду еще расти и расти. Лезть в душу я не торопилась. Нам с этой парой еще долго из одного котелка отвар пить. Успеется.

В первый же день, перекинувшись в лисицу, Хитра покрутила носом и вывела меня к маленькому ручейку. Натаскать воды для готовки и для какого-никакого мытья взялся Секирд. Парню нужно было дело, и носить ведра было вполне по нему. Порой он уходил побродить по лесу, и дварфо попросило меня не трогать юношу в эти часы.

Иногда мы с Хитрой гуляли вместе. В любой ипостаси она безошибочно находила пахучие травы для приправ, а обернувшись, гонялась за зайцами. Ужины мы готовили разнообразные: заячье жаркое, похлебку из зайчатины, запеченного на костре зайца или зайца тушеного с подливой. Картофель закончился, но я накопала достаточно съедобных корней, нашла заросли зелени для салата, а коробы с рисом, бобами и ячменем обеспечивали бы нас гарниром еще не один день.

Эльфы и дварфы не были дружными расами, мягко говоря, и всю обозримую историю спорили за звание самой мудрой и древней народности. Четвертушка эльфийской крови у дварфо и привычка уживаться с разными существами, которая появилась у Бейлира в Вавлионде, несколько сглаживали их противоречия. Но все же время от времени то один, и то другой задирал “соперника”. Шутки у них не отличались оригинальностью. Раз за разом дварфо намекало на эльфийские уши, а Бейлир проходился по пушку, который дварфо считало бородой.

— Эй, остроухий!

Я вздохнула и отложила книжку, которую взяла почитать за чашечкой ромашки. Крик Лавронсо просто не мог остаться незамеченным Бейлиром. И точно:

— Многоуважаемое донно Лавронсо, позвольте осведомиться, каким именно образом вы желаете закончить свое в высшей степени ничтожное существование на этой благословенной земле?

Я едва не подавилась отваром. Кажется, Бейлир нашел способ примирить оба своих дара: взял от каждого по его худшей стороне.

— Бейлир, задиристость с пафосом в одном эльфе одновременно — это слишком. — Я с грохотом опустила кружку на стол. — Может, как и раньше, чередовать?

— Всякое разумное существо должно стремиться к совершенствованию! Низводя мой образ мысли до тривиальнейшей неле... Белены объелось, бородатое?!

Ловко брошенный Лавронсо орех Бейлир поймал прямо перед носом, и теперь ошарашенно взирал на довольное дварфо. Мы с Секирдом зааплодировали.

— Дорогие мои существа, вы хотели о чем-то поговорить?

— Ага, — кивнуло Лавронсо. — Эй, остроухий, ты за сколько локтей в монету попадешь?

— В такую? — Бейлир повертел в пальцах медяк.

— Примерно, — покладистость эльфа озадачила Лавронсо.

— Сейчас проверим, — мирно сообщил Бейлир, щелчком запуская монету в прическу дварфо.

Хитра покатилась со смеху, а я сочла нужным вмешаться. Мериться монетками — не к добру.

Глянув на хитрый блеск глаз Лавронсо и невинную улыбку Бейлира, я поняла, что эти двое решили включить меня в свои развлечения. Не противника доведет до ручки, так хоть госпожа Гарниетта смешно потрепыхается. Похоже, скука вкупе с опасениями за жизнь действует на команду разлагающе.

Я хлопнула в ладоши:

— Донно, дамы, раз у нас появилось свободное время, предлагаю поучить высокий эльфийский, благо, у нас есть эльф.

Со стороны Бейлира послышался звук протеста.

— Начнем с простых команд, — продолжала я, — которыми мы пользуемся в случае, если нужно срочно менять наши планы, поскольку никто вокруг высокого эльфийского не знает.

— Не думаешь же ты, что я всерьез стану болботание ушастых повторять, — разворчалось Лавронсо.

Глава 7

Итак, мы отправляемся на юго-восток, через все королевство. Для начала нам придется проехать к востоку, чтоб обогнуть по широкой дуге столицу, зацепить край центральной провинции, и дальше наискосок к южному порту.

Вавлионд — самое крупное из государств, где вперемешку живут существа самых разных рас. Но есть и другие. К примеру, Померанцевые острова заселялись всеми расами сразу. Говорят, многие существа на островах сами не помнят, сколько кровей в них намешано. Секирд решил, что это место как раз для него. Лавронсо, кажется, сильно прикипело к своему спутнику. Помимо того дварфо надеялось, что на островах оно сможет доказать право на лекарскую практику. Хитра робко попросилась с ними — уж там ее никто не будет искать. Ну оборотень, ну и что, мало ли оборотней по свету бродит.

Обрадованная отзывчивостью любопытная лисичка решила расспросить Лавронсо о дварфах. Хоть магротор после его манипуляций шумел меньше, все ж их разговор доносился до меня слабо, поэтому я насторожилась, когда Лавронсо взревело:

— Мала еще!

Прислушавшись, я различила голосок Хитры. С детской непосредственностью она выпытывала у Лавронсо подробности дварфийской анатомии. К сожалению или к счастью, лязг Стрекозы, которую потряхивало на неровных участках, и взрыкивающий магротор не давали мне расслышать все дословно, но и того, что до меня долетело, хватило, чтоб от души посочувствовать дварфо.

— Рожального нет ничего, — смущенно объясняло Лавронсо. — Как сорок лет стукнет, придется определяться, в бабы или в мужики идти. И все нужное или так, или этак расти будет. Если мужское, то быстро, если женское, года за два.

Стрекозу снова тряхнуло, и я расслышала только конец следующего вопроса Хитры:

— … в кустики?

— Вот пристала…

Магротор рыкнул, я сдержала смех, а Лавронсо взвыло:

— Да хватит зубы скалить! Как у детей у нас, пока не определимся, у девочек! Всё, отстань! — и под хихиканье Хитры ушло вглубь.

* * *

Ближайший город мы проехали по окружным дорогам. Остановились мы лишь ненадолго у одного из рабочих предместий, оставив Стрекозу возле заброшенных мастерских. Рядом с обгоревшим зданием и кучей из битого кирпича, щебня и осколков стекла наш монстр-мобиль ничуть не выделялся. Секирд с Бейлиром вышли вместе, и полуорк держался настороже, нарочито поглаживая одолженные у Лавронсо кинжалы за поясом. В таких кварталах нужно ухо держать востро, но другие были не про нас.

Высокородная эльфийка "Берлиэль" со спутником зашла в продуктовую лавку и к старьевщику, который продавал ношеные и еще вполне годные вещи. У последнего Бейлир купил два рабочих платья для меня и чулки к ним из тех, что попроще. Себе выбрал вещи, из которых можно сшить эльфийские кафтаны, и немного мальчишечьей одежды для Хитры. Лавронсо вернулось с парой баночек непонятного содержимого, и пока мы потрошили покупки, полезло в магмеханизм Стрекозы.

Преобразившись, мы отправились в путь. Лавронсо что-то смазало и подкрутило в недрах магротора и кристалл-механики, и теперь дом-мобиль бежал резвее и тише. Все-таки двафийская выучка даст сто гольденов вперед человечьей, пусть даже и в специальной школе кристалл-механиков, которые сейчас открылись в крупных городах. Но Лавронсо пояснило: учили его чуть ли не больше, чем обычных дварфов, в надежде, что даже без дварфийского чутья оно сможет если не сравняться, то хотя бы приблизиться к пониманию материалов.

Я удивилась, что еще не во всех городах и селениях Вавлионда поселились дварфы-механики.

— Дварфам тяжко в одночку, без рода, — ответило Лавронсо. — Торговцы еще туда-сюда, привыкли мелкими ветвями и кое-как устроились. А если из магмехов кто едет, то целая семья сразу, и нужен хороший город, чтоб мастерские поставить и с людскими железячниками закорешиться. У нас строго, если такая семья в городе основалась, без их разрешения другая туда не поедет. Остальные магмехи из прочих существ набираются. Только в столице две семьи. Мастерские Карбидов отдельно, а род Оникса отдельно. Они две дюжины оникс-мобилей собрали. Это как ваш дом-мобиль, но внутри не живут, а только сидят. Ониксы всем родом из Синих гор ушли и возле столицы поселок себе построили.

— Погоди-погоди, что это за оникс-мобили? Зачем там сидеть?

— Да вместо дилижанса. Набивается туда по две дюжины существ и катят себе по дороге из города в город. Платить только надо втридорога, так и быстрее дилижанса. Магмеханика не стоит на месте! — c уважением воздело оно палец вверх.

Отдохнув за две недели в лесу и привыкнув к новой жизни, лисичка глазела в окно с высоты дом-мобиля. Секирд выражал свой восторг более скупо, но как мне показалось, тоже радовался новым впечатлениям. Что-то в нем меня смущало.

Лавронсо с Бейлиром рисовали на большом листе бумаги, укрепленном на стенке, некий механизм. Кажется, дварфо обрадовалось, что в кои-то веки нашелся собеседник, достаточно образованный для разговоров о магмеханике и не обливающий презрением за отсутствие дварфского чутья.

А я просто поворачивала и переключала рычаги, стараясь не думать о будущем. Пока мы живы, есть надежда. Куда-нибудь, да выедем.

* * *

Съехав к берегу реки, мы остановились на ночь. Разбившись на компании, мы отошли подальше друг от друга и вдоволь наплескались в чистой воде. Хитра норовила заплыть на середину реки, пока я не пригрозила, что случись ей тонуть, спасать ее отправлю Секирда. Лисица, конечно, фыркнула в ответ, но безобразничать стала меньше.

Секирд, пока мы резвились в реке, присматривал за похлебкой. Я вернулась и отпустила парня. Он пошел почему-то не в сторону, где слышались голоса мужчин, а подальше, за кусты. Не нравится мне, когда от нас что-то скрывают.

Тайна прояснилась под утро. Открыв глаза, когда небо еще только посерело наполовину, я выпрыгнула из мобиля и попала босыми ногами в холодную росу. Захотелось пройтись, пробежаться по берегу в тиши, в тот час, когда день еще только раздумывает, просыпаться или еще поваляться немного. И так хорошо, и будто внутри поет что-то, и нет ни тайной службы, которая мечтает меня убить, и нет горького прошлого, не страшно от будущего, есть только настоящее с росой, туманом над рекой и скрипкой, плачущей вдали.

Глава 8

Посмотрев на меня после двух дней за рычагами Лавронсо подговорило Бейлира, и вместе они заявили мне, что я не могу вести мобиль с утра и до ночи. Мы больше не будем вскакивать ни свет, ни заря, и останавливаться мы станем загодя, засветло, и чтоб еще можно было отдохнуть, за припасами сходить, иначе, сказали мне, человечка путешествия не выдержит. Я попыталась их убедить, что таким манером наш путь растянется, но меня обещали вытаскивать из-за рычагов силой.

Мы и правда раньше никогда не проводили в дороге подряд больше двух-трех дней, кроме того случая, когда везли буйных двойняшек, и то, милые детки попеременно требовали остановиться. Я была уверена, что устала от нашего "груза" больше, чем от дороги.

Но вскоре я была вынуждена признать правоту моих спутников. Мы редко выезжали на тракты. Я вела мобиль по извилистым проселочным дорогам едва ли быстрее верхового. Это тракт прямой и широкий, только дилижансы и повоздки объезжать приходится, а так — знай себе придерживай рычаг и думай о жизни. Там, где мы пробирались, приходилось беспрерывно двигать рычагами, чутко прислушиваясь к мобилю, просчитывая, пройдет ли он между деревьев, или придется сдавать назад, и уставала я намного сильнее.

В маленьких селениях, конечно, мобиль запомнят надолго, но королевские службы встречаются намного реже. Чем ближе к центру, тем чаще по трактам едут отряды стражей или военных. Пока же мы не встретили ни одного.

Я предложила Лавронсо поучиться водить мобиль, все ж оно имело дело с техникой, пусть и в ремонте. Дварфо, и правда, быстро запомнило назначение рычагов и последовательность управления, но странным образом уже через четверть часа оно принималось утирать холодный пот, и хоть хорохорилось, ворчало, что у нас тут жарко, но все было понятно — такая работа не для эльфийского нутра Лавронсо, а скорость на прямых участках грозила лишить его чувств.

Бейлира начинало трясти от одного прикосновения к рукояти стартового артефакта. В отличие от него Лавронсо, обученное в дварфийских мастерских, могло продержаться какое-то время, но после нескольких опытов мы решили, что бодрый лекарь нам важнее полуобморочного водителя.

Секирд не боялась, бесстрашно двинула рычагами и едва не загнала Стрекозу в кювет. После некоторых попыток мы поняли, что и ее эльфийская половина несовместима с магтехникой таких размеров. Хитре я и предлагать не стала — мала еще.

Поэтому за рычагами Стрекозы сидела только я. Повинуясь установленному дварфо распорядку, утром мы не торопясь вставали, сворачивали лагерь, убирали следы и выезжали. В обед мне приказывали остановиться. Лавронсо выгоняло всех из мобиля и заставляло размяться и перекусить. Мы ехали еще столько же и останавливались, несмотря на мои протесты, что можно было бы прокатиться еще часок-другой.

После сильного дождя дварфо с эльфом посмотрели на Стрекозу и решили, что придется снова пойти по лавкам. Подъехав в небольшому городку мы нашли место, укрытое холмами от дороги, и отправили Секирд за покупками. Ей понадобилось ходить дважды. Бейлир встречал девушку у окраины города и забирал ведра с краской: три с черной и одно с блестящей, будто жидкое серебро. После первого похода я пришла в ужас — даже с ее силами не стоило тащить сразу два ведра. Но эльф пожал плечами, мол, что уж сейчас, Секирд пошла за второй частью, не догонять же ее в городе.

В этот день мы куда больше никуда не поехали. Пристроив дом-мобиль у леса мы красили его бока, а покрыть серебристой краской крышу была идея Лавронсо. Оно сообщило, что им в горах давно известно: под таким навесом жары меньше скапливается.

Дело уже двигалось к вечеру, когда я заметила, как Секирд, поморщившись, отошла к кустам.

— Если тебе что-то женское нужно, ты только скажи.

Согнувшись вдвое девушка прошептала:

— Нет у тебя такого. Мне от болей настойка нужна особая, но закончилась. Нестрашно, полчасика посижу, и пройдет.

— Нельзя было тебе по два ведра сразу носить! Ох, не знала я, зачем ты идешь. А мужики… — я махнула рукой. И правда, сейчас уже поздно. — Сейчас Лавронсо позову.

— Нет! — взвилась Секирд, но тут же скрючилась снова и тихо сказала куда-то в сторону. — Он по женским делам не очень, его женским мало учили. Не надо его, пожалуйста! — теперь она смотрела на меня умоляющими глазами.

— Не хочешь Лавронсо, значит, как только боль закончится, пойдем к лекарю.

— Да не пойду я никуда, само пройдет. Подумаешь…

— Не пойдешь, скажу Лавронсо.

Мрачно глянув на меня, Секирд буркнула:

— Ладно, пойду.

Я надела парадное платье — мода сменилась, и теперь оно выглядело самым скромным из парадных или самым нарядным для повседневных. Витиевато уложила волосы, ярко, на грани приличий подкрасила лицо. Шляпки у меня было только две. Одна нарисована на объявлении о поимке, вторая и по нынешним меркам нарядная, но выбирать не приходится. Когда боль прошла, я объявила, что мне нужно сходить в банк и по женским делам в город, и я беру с собой Секирд. Полуорчанка привела себя в порядок и выглядела слугой, которого госпожа наняла носить покупки. Я не знала, на сколько затянется лечение, поэтому на всякий случай предупредила, чтобы раньше завтрашнего полудня не беспокоились. Лавронсо удивилось, но Бейлир кивнул, привыкнув к тому, что если Гарни говорит “надо”, значит, у нее есть на это причины.

До города мы дошли в ранних сумерках. Выбрались на улицу почище, и я обратилась к даме на скамье:

— Прошу прощения, госпожа, не подскажете, где я могу найти лекаря?

— Городская лечебница в пяти кварталах отсюда. Как пойдете по этой улице... — начала объяснять дама в голубой накидке, как ее перебила женщина, проходившая мимо, с которой моя собеседница только что обменялась кивками.

— И не жаль тебе госпожу, Миди? К этим коновалам я даже горничную не посылаю. — Она обернулась ко мне и махнула рукой в сторону раскидистого платана. — Как подойдете к дереву, посмотрите направо, увидите вывеску, красная капля на зеленом поле. Это частная практика доктора Ринс.

Глава 9

Я проснулась от хлопанья двери и резкого голоса где-то внизу. Судя по шуму, лечебница уже открылась. Я быстро привела себя в порядок и спустилась вниз. Из глубин, где располагались комнаты пациентов, доносились возмущенные голоса. Наверное, проснулась капризная дама и крикливый господин.

Я поздоровалась с девочкой в приемной и бодрым шагом дошла до главной улицы. Первая же прилично одетая дама объяснила, как добраться до отделения банка, и через полчаса я уже вернулась в лечебницу с деньгами.

— Можно увидеть доктора Ринс?

— Да, сейчас я проверю, не занята ли она.

Вскоре меня позвали в кабинет Одри. Увидев меня, она смущенно улыбнулась — неожиданно для такой бойкой женщины.

— Доброе утро, — я подала ей руку. — Надеюсь, ты не в обиде на меня за вчерашнее бегство?

Одри хихикнула и помотала головой.

— Нет. Мы… побеседовали. Пока рано говорить о чем-то определенном, он только попросил разрешения ухаживать... — она замялась.

— Но господин Чиркас уже намекал, что в городе, где он живет, не хватает хороших лекарей, — предположила я.

— Цинтия, все порученцы такие догадливые? — лекарь задрала брови в притворном ужасе.

Я ответила ей заговорщицким шепотом:

— Другие не выживают.

Одри понимающе улыбнулась. Эх, жаль расставаться. Где еще я найду такую подругу.

В дверь постучали, и помощница впустила Секирд. Одри предложила ей сесть и приняла строго-профессиональный вид.

— Судя по утреннему осмотру, манипуляции прошли успешно. Здесь настойка, — она придвинула к Секирд закрытую пробкой синюю бутыль с криво наклеенной этикеткой, где размашистым почерком было написано несколько непонятных слов. — По чайной ложке раз в неделю. Это поможет женским функциям восстановиться. Но я не советую еще полгода заводить дитя, лучше дать твоему телу выздороветь полностью. Впрочем, с этой настойкой у тебя и не получится зачать.

Секирд кивнула:

— Мне пока и не надо.

Одри повернулась ко мне:

— Повезло вам, последняя бутыль осталась. Отчего-то стало невозможно достать аунатико палимас. Теперь придется смешивать с харенае палимас, но эффект едва ли не вдвое ниже, и пить такую настойку придется дольше. Представляю, сколько мужей будет клясть меня почем зря, что жены не могут так долго обеспечить их наследником.

Она покачала головой.

— Я бы не сказала, что стоит обеспечивать наследником таких мужей, — фыркнула я.

— Думаешь, местным ку… женщинам это объяснишь?

Раздался стук, и голос девочки из приемной позвал доктора Одри к пациенту. Мы с Секирд встали и тепло попрощались с доктором Ринс.

На главной улице я огляделась и нашла вывеску с кренделем.

— Нам туда, — махнула я рукой и направилась в булочную.

Мы купили по два пирожка на каждую, и еще дюжину я попросила завернуть с собой. Во второй сверток отправились плюшки. Себя мы тоже не забыли. Флягу с водой я пополнила еще в лечебнице, и теперь мы сидели на скамейке под платаном, разложив выпечку на обрывке газеты. Булочная была не из дорогих, где водится плотная коричневая бумага, но и не из тех, где на просьбу завернуть приподнимают брови: если явилась без корзины, так неси в руках. Наверняка хозяйка выкупала нераспроданный тираж. Газета — товар, который портится быстро.

Я бросила взгляд на мелкие строки, которые чуть ли не сливались в единое полотно. В небольших городках газетная бумага подороже, чем в крупных — сюда еще довезти надо. А денег у жителей меньше. Вот и лепят печатники строки плотнее, чтоб побольше статей и объявлений уместить. Местная газета выпускалась в один лист, и на той стороне, которая выглядывала из-под булочки, кричали заголовками новости. Я взяла в руку сдобу и замерла: со страницы на меня бросилась знакомая фамилия.

Конечно, я встречала упоминания графского рода Меркатов за эти девять лет, и всякий раз у меня портилось настроение. Мне приходилось просматривать светскую хронику: никогда не знаешь, какие сведения пригодятся в работе. Последний раз я читала газету в тот день, когда говорила с Фасталком. Рассудив, что в такой глуши светские новости не печатают, я развернула листок текстом к себе. Меркаты упоминались в статье про мобили. В двух городах дварфы открывают не мастерские, а целые цеха, где будут собирать мобили один за другим. Третий цех уже открыт и успешно производит оникс-мобили, которые скоро станут бегать не только в центральной провинции, а и на периферии.

Ушлому журналисту удалось узнать, что Меркаты пытались договориться с дварфскими мастерскими, но по каким-то причинам дварфы не пожелали иметь с ними дела. Я удовлетворенно улыбнулась и попросила Небесные сады за неизвестных мне дварфов, которые отказались работать с гнилыми людьми. Некто, близкий к Меркатам, пожелавший остаться неизвестным, заявил, что Меркаты все же собираются создать собственную мастерскую. “Какие чудеса техники выйдут из-за ворот нового цеха?” — вопрошал журналист и сообщал, что под мастерские Меркаты отвели землю размером с десять городских кварталов и обносят ее высоким забором. “Рано или поздно мы узнаем секрет”, — обещала газета.

Я от души пожелала провала всем их начинаниям.

Дожевав булочку, которая теперь казалась уже не такой вкусной, я убедилась, что Секирд в порядке и способна на долгие переходы, и мы пошли на окраину города к Стрекозе.

* * *

Пока нас не было, Стрекоза окончательно почернела и приобрела вид техномагического агрегата из будущего — странного, страшноватого и непонятного. Блестящая крыша и правда будто отталкивала жару. Теперь артефакт холодного воздуха вполне справлялся с летним зноем.

Остатками серебристой краски Лавронсо с Бейлиром выкрасили некоторые детали на боках Стрекозы, и конструкция стала выглядеть как ужасный сон техномага. А надо бы неприметно! Но когда речь идет о красоте — в понимании наших "художников" — всякие соображения осторожности куда-то пропадают.

Из города мы выехали по тракту и встретили другие мобили. Если раньше на зеленую Стрекозу смотрели как на всякий другой недорогой мобиль, то теперь черно-серебристая Стрекоза вызывала завистливый восторг. Даже некая весьма небедная семья в карет-мобиле, отделанном спилами лилового клена, едва не свернула шеи, рассматривая наше чудовище. Все-таки стоило выбрать менее приметный окрас. Когда мы поехали по мелким проселочным дорогам, я вздохнула с облегчением.

Глава 10

Мы огибали столицу по краю центральной провинции. Я ехала в образе небогатой женщины ремесленного сословия, благо, стекла нашего мобиля были зачарованы, и рассмотреть, кто управляет мобилем, снаружи нельзя. Эльф сообщил, что без госпожи Гарниетты рядом его никто не опознает, поэтому переодевался в эльфийку только в "лирические" дни.

Двигались мы медленнее, чем предполагали. То впереди тащится длинный обоз, а повозки, кареты и верховые едут навстречу нескончаемым потоком, и обогнать селян нет никакой возможности. То зарядит дождь, и даже с чарами на стекле, которые отталкивали воду, мы еле двигаемся по раскисшей дороге.

Одним прекрасным утром мы с Секирд, возвращаясь из селения, где купили яиц, лука и моркови, вынуждены были отступить на обочину, чтобы дать проехать дом-мобилю, который домом как таковым и не был. Внутри он был набит существами, сидящими на скамьях вдоль стен. Кажется, это то, что Лавронсо называло оникс-мобилем. Управлял им дварф с окладистой бородой, рядом сидела дварфа с бакенбардами — наверное, для смены за рычагами, когда водитель устанет. Мы с почтением проводили глазами изобретение рода Ониксов. Надеюсь, рано или поздно оникс-мобили заменят дилижансы, и может, предприимчивый клан дварфов добьется, чтобы оникс-мобили пускали в города. Тогда и остальным мобилям будет легче.

К нашему приходу лагерь уже свернули. Бейлир с Хитрой прикрыли дерном след от кострища, Лавронсо поболтало в ведре воду, набранную из речки неподалеку, выпустило туда чуть магии, и когда я отвела Стрекозу на дорогу, полило следы от колес. Примятая трава быстро выпрямится, на проплешинах уже завтра вырастет новая зелень, и чтобы обнаружить нашу стоянку, придется очень пристально всматриваться. Догнав нас на обочине, Лавронсо забралось внутрь, и мы тронулись.

В центральной провинции, даже с самого краю, не бывает глухих мест, но все же попадаются леса погуще и широкие поля, на которых до осени никого не встретить. Лавронсо предлагало заложить крюк, чтоб проехать еще дальше от столицы, но дорога по северу тяжела из-за постоянных подъемов и спусков. На востоке королевства начинаются степи, где случись что — не спрячешься. Пришлось ехать через центр.

Сейчас мы приближались к Чернолесью — цепи лесов настолько густых, что кое-где не было видно солнечного света. Специальным указом деда нынешнего короля Чернолесье запрещалось вырубать, и вот почти в центре страны расположились красивейшие древние деревья. К счастью для нас, через лес проложили несколько дорог.

Вчера нам оставалось два часа до первого леса, и если бы мы успели доехать, я бы предпочла заночевать там, в глуши, но увы, глаза у меня начинали слипаться, а выпить бодрящее зелье Лавронсо не дало. Проверив ауру и поводя руками вдоль моего тела, оно заявило, что как лекарь оно запрещает мне пить всякую дрянь две недели, а лучше месяц.

Я не принимала Лавронсо на должность лекаря, но дварфо вовремя заметило простуду Хитры и напоило ее какими-то отварами с магией, залечило мой ожог и сняло ноющую боль от застарелого перелома, подобрало для эльфа травный сбор, который восполнял утрату цветов лиссуин — это растение, приносящее эльфийскому сердцу радость, остроухие сажали только в своих лесах и никогда и ни за что не продавали в другие земли... Словом, я не нашла, как возразить против его приказов.

На дороге по Чернолесью повеяло чем-то мрачным. Я бывала здесь несколько лет назад осенью. В то время солнце переливалось по готовой опасть листве всеми оттенками от желто-золотистого через пламенно-оранжевый и кроваво-красный к закатному багрянцу. Сейчас лес вставал стеной буйной зелени, от изумрудной до темной-темной, уходящей в бархатную черноту.

Я не спеша вела мобиль по широкой лесной дороге и чувствовала напряженность спутников.

— Притормози, подруга, — бросил эльф голосом, натянутым как тетива.

Я остановилась, он открыл дверь и сошел со ступеньки. Заглушив мобиль я тоже вышла наружу. Что он почуял? Солнце проглядывает сквозь облака, лес шумит под легким ветерком, кузнечики стрекочут в траве.

— Птиц не слышно, — нахмурился эльф. — Езжай осторожнее. Я приготовлю лук и артефакты. Не нравится мне это.

Он захлопнул дверь за собой, и я двинулась вперед. Чувства обострились.

Мы проехали мимо отворота, где узкая колея удалялась вглубь леса, будто туннель в переплетения стволов и ветвей. Через четверть часа подъехали к другой дороге, на этот раз пошире. Я не собиралась туда сворачивать, но Бейлир и Секирд одновременно крикнули мне остановиться. Я уже и сама увидела, что кусты на повороте ободраны будто большим неповоротливыми животным. Животным или... мобилем? Возможно, любители отдохнуть в тишине съехали здесь в лес, и если мы двинемся за ними следом, нарушим вожделенное уединение. А может, здесь прячутся такие же беглецы, как мы, только в отличие от нас они не обрадуются гостям и постараются заткнуть рты свидетелям. Но... слишком тих лес. Когда мы неделю прятались у заимки, весь день вокруг не умолкал птичий гвалт, а зайцы подбирались почти вплотную к стоянке, и Фырхитре не приходилось охотиться далеко. Здесь же я не слышала ничего, и даже стрекотание в траве будто стихло.

Я осторожно вышла, вглядываясь в тьму между стволов. Лавронсо и Бейлир последовали за нами. Девушкам махнули, чтоб сидели внутри.

Эльфийское и дварфское ругательства прозвучали одновременно.

— Мелкий огонь и молнии, — скрипнул зубами эльф.

— И что-то еще склизское, будто упругое, — добавило дварфо. — Путы?

Не все эльфы были магами вне своих даров, но чары ощущали любые. Про Лавронсо и говорить нечего, его магию я видела в деле. Стало понятно, почему смолкли птицы — они очень чутко реагируют на проявления агрессивной магии.

Я махнула головой в сторону Стрекозы, мы погрузились, я сдала назад и заехала на тропу, такую узкую, что едва-едва втиснуться. Дальше ехать не получится, только пешком. Пока мы раздумывали, что делать, Хитра вышла наружу:

— Слышу крики, плач... там, дальше.

Глава 11

Мы еще немного проехали на мобиле и остановились на обочине там, где показала Хитра. Дварфо одолжило мне одну из своих туник. Секирд быстро заплела мне волосы в две косицы — авось сойду за дварфу, не в платье же воевать. Мы пошли пешком за лисой по заросшей колее через лес. Нечасто на хутор повозки ездят. Я взяла привычный короткий узкий меч и кинжалы. Бейлир повесил на пояс меч побольше, а за спину — лук со стрелами, Секирд несла топорик, а Левронсо замыкало наше шествие с мечами-бабочками за поясом. Убедившись, что мы идем, куда надо, Хитра побежала вперед.

Хутор был бедным, с нечиненными покосившимися халупами, которые слепо глядели на лес мутными стеклами, а кое-где и вовсе оконные проемы забиты досками. Бурьяна было больше, чем огородных посадок. Да, чужаки сюда вряд ли заглядывают, нечего им делать в такой нищете. А вот прятаться тут хорошо.

Засев в кустах совсем рядом с плетнем ближайшего дома мы дождались вынырнувшую из травы Хитры, которая тут же перекинулась в обличье человека.

— Женщин заперли в курятнике, — девушка быстро облизнулась. — Один из селян хотел к ним сунуться, но ему тот бандюган, что постарше, дал в ухо и сказал, что... кхм...

— Говори, как есть, а не как учили, — подтолкнула я бывшую княжну.

— Сказал, что бабы не про его немытую рожу, их в городе в господский веселый дом продадут. Парень сидит вон в том доме, ноги ему связали, саквояж раскрытый на столе. Оттуда вынули какие-то склянки с оранжевым, рассматривают и, кажется, очень довольны.

— Ясно. Благодарю, — потрепала я Хитру по плечу. — Теперь возвращайся к Стрекозе и жди нас рядом.

Хитра встала на четыре лапы и убежала в лес, а мы устроили небольшой совет.

— Женщин нужно вызволять, — высказала я очевидное. Возражений ни у кого не было. — С парнем непонятно, кто таков. Может, перевозит что-то незаконное, с чем нам тем более связываться не стоит. А может, чистый.

— Оранжевый, — пожевало губами Лавронсо. — Не помню ни ядов оранжевого цвета, ни веселящих зелий. Если это что-то незаконное, то разве что, подати не платят.

— Значит, парня с его саквояжем тоже прихватим.

— А бандитов порешим, — мрачно отозвалась Секирд.

— И правда, Гарни. У мобиля было двое убитых, и женщин захватили, — уголок рта эльфа чуть дрогнул. Сегодня мой напарник в боевом настроении.

Эльфы не бывают головорезами, это правда. Никто с заметной долей эльфийской крови не убьет невиновного. Но только невиновного. Жажда крови в моем спутнике меня порой пугала. Если нам долго попадались исключительно мирные поручения, он находил самую буйную таверну в городе, дожидался "веселья" и ломал пару-тройку рук.

Хороший командир знает, когда нужно возглавить, если не можешь пресечь, поэтому я решила:

— Думаю, Вавлионд вздохнет спокойнее без этой пятерки.

Мы обошли дома и заняли позиции. Бейлир весело подмигнул мне и пропел во весь голос неприличный куплет про селян. Хорошо, что Хитра ушла. Надеюсь, она успела далеко отойти. Секирд еще не то слышала в своих странствиях, а меня напарник давно перестал стесняться. Я ехидно подумала, что нужно напомнить ему это выступление, когда он придет в "лирическое" настроение. В прошлый раз Бейлир-бард заломил брови и обвинил меня в неуместном потреблении семилистника, раз мне почудились подобные непристойности из его уст.

Из дома выглянул селянин и осмотрел двор. Я усмехнулась про себя — еще бы, через такие стекла едва землю от зелени отличишь.

— Ну что там? — послышался хриплый голос изнутри.

— А кто его знает. Может, Джош-дурак вернулся? Вродь, голос его, — мужик с сомнением осмотрел заросли.

Позади селянина мелькнул обладатель голоса в испачканной кровью рубахе и тут же упал со стрелой во лбу. Селянин присел, заверещал, поминая демонов час, когда связался с "городскими крысами" и уполз в дом. Изнутри послышались крики:

— Кто вы, что вам надо?

Мы молчали.

— Договоримся?

Мы молчали.

— Вы за железячником? Так он нам не надобен, можете забирать и проваливайте!

Железячник? Так на жаргоне малообразованных существ называются артефакторы. У меня заныло то место, которое предчувствует приключения, без коих мы вполне могли бы обойтись.

Я кивнула Бейлиру, и стрела разбила окно, вонзившись в верх оконного переплета.

— А-а! Не стреляйте! А ну пшел!

Дверь приоткрылась, и парень со связанными ногами и руками вылетел на землю. Он в ужасе оглянулся на убитого бандита и вжался в траву, прикрыв руками голову.

— Сейчас выйдут сзади и попробуют обойти с флангов. Секирд, поглядывай по сторонам, — шепнула я команде. Бейлира уже не было рядом.

Вскоре до меня донесся тихий чавк и короткий всхлип. Осталось трое.

— Лавронсо, стереги здесь, я к курятнику, Секирд, ты меня прикрываешь.

Короткими перебежками мы обогнули дом. Да, один из бандитов крался по огороду, в руках у него что-то блеснуло. Я покачала головой — вот до чего существ жадность доводит. Ему бы на коня, да прикрываясь деревьями рвануть отсюда, может, и ушел бы. Скрываться больше смысла не было, я метнулась к бандиту. Он еще успел принять стойку и замахнуться, но я парировала удар и всадила меч ему в бок.

Женщины вышли заплаканные, трясущиеся, но целые и невредимые, только перепачканные в помете испуганных куриц.

Бейлир возвращался с саквояжем.

— Еще один попытался через лес удрать, я его с коня снял. Пятого нигде не видно. Что с лошадьми делать будем?

Я пожала плечами:

— Селянская плата за рытье могил. Не с собой же их тащить. Только обыщем, может, что-нибудь важное найдем. Пойдем, заберем остальные бутылки, наверняка не все в саквояж закинуть успел, и поговорим с хозяином дома. Ах, да, нужно главный багаж не забыть.

* * *

Багаж сидел на земле и растирал руки. Его бежевый сюртук был порядком измазан в земле, но ни прорех, ни крови не было. Лавронсо ходило рядом, поигрывая мечами, которые ему так и не довелось пустить в дело.

Глава 12

Мэтра привели в чувство, и Бейлир, ехидно улыбаясь, вывел его к костру. Тот сел с краю скамьи, настороженно поглядывая на всю компанию. Кажется, он был готов дать деру в ночной лес.

— Доктор Лигатрик, мы не грабили никаких обозов, тем более, королевских. Это преступление Тайная служба повесила на нас, чтоб прикрыть свои темные дела. Стали бы мы освобождать вас и женщин, если б были преступниками?

Все же доктор артефакторики — умный человек. Он на мгновение задумался и несмело кивнул:

— Да, возможно, я поторопился с выводами. Мне очень хотелось бы вам поверить.

— Уж постарайтесь. Когда мы доедем до города, вы можете заявить властям, и пусть они ловят бандитов с вашим артефактом.

— М... Я опасаюсь, что все будет не так просто. Дело в том, что... м...

Я мысленно застонала.

— Доктор Лигатрик, если все не так просто, значит, вам нужна наша помощь. Но мы не можем вам помочь, не обладая всеми сведениями.

Тот вздохнул и решился:

— У этого артефакта есть ключ-кристалл, без которого он работать не будет. И это ключ остался у меня.

Отогнув высокий стоячий воротничок сшитой по последней моде рубашки, Лигатрик вытянул тонкую цепочку, на которой болталась плоская прозрачная пластинка в обрамлении металлических деталей.

— К счастью, — продолжил он, — бандит был столь счастлив от удачи с делом, что не стал проверять артефакт на хуторе, а сразу уехал.

— Этот артефакт не будет эффективен в своем назначении или не сможет работать?

— Не сможет работать, — понуро ответил мэтр.

Я не собиралась искать похищенный артефакт, но похоже, что похищенный артефакт будет искать нас, верней, тот бандит, в чьем кармане он сейчас болтается. Я вздохнула:

— Значит, сейчас где-нибудь в таверне бандит выяснит, что артефакт не работает, и завтра с утра явится на хутор, где ему расскажут про нашу компанию. Что они про нас знают? Стрекозу мы на дороге оставляли. Они видели эльфа, дварфо... — я задумалась, кем считают меня.

— Про тебя у меня спросили, жена или кто, я сказало, что жена, — усмехнулось Лавронсо.

— Это хорошо. Значит, бандит будет искать семью дварфов и эльфа.

— И меня, — с несчастным видом сказал артефактор.

— И вас, — подтвердила я. — Есть ли у вас родные, друзья или знакомые в других землях? Может быть, ваш эльфийский предок все еще жив?

Артефактор покачал головой:

— Я не знаю его имени.

Мы все призадумались. Везти с нами эту приметную личность очень не хотелось, но бросить его означало обречь на мучительную смерть. Артефактора наверняка будут пытать, чтоб добыть как можно больше сведений, а потом убьют или возьмут в рабство, будут держать в условиях хуже, чем скотину, и заставлять работать на бандитов.

— Дом Халцедона, — произнесло Лавронсо. — Они берут к себе даровитых чужаков и живут как раз в том углу Синих гор, что возле Вавлионда.

— Халцедон... — я пыталась вспомнить, что я о них слышала. — Кажется, это не самый сильный дом.

— Это один из низших, — усмехнулось Лавронсо, — потому и принимают безбородых. Эй, подельщик, поедешь к дварфам? Там тебе какие хошь кристаллы будут, коли покажешь, что в породах понимаешь. У дварфов тебя никто не достанет.

Безбородыми дварфы называли всех недварфов. Даже если человек не брился годами, и его растительности мог позавидовать любой горный житель, все равно — безбородый. Подельщиками для дварфов были все, кто не добился звания мастера — у дварфов, конечно же. Видно, артефактор знал о горном арго, и ничуть не обидевшись, задумался:

— Возможно, это было бы прекрасным выходом, но я не уверен, что смогу жить, не видя солнца.

— Пф... кто тебе такую дурость сказал, что дварфы наверх не ходят? Есть у нас места для гуляний. Халцедоны с Аметистами, Цитринами и Лазуритами долину делят. Коль понравишься, дадут тебе квартирку прям у выхода, может, даже с окошком наружу, у дварфов это так себе жилье считается. Я, как от своих Аметистов ушел, у Халцедонов осесть попытался, но не сложилось, слишком близко к моим. А тебе там хорошо будет.

— Да, вы правы, это вполне и вполне возможно. Вполне.

— Вот только ехать туда сколько, если на мобиле? — подала я голос.

— Если на мобиле, то не доехать, твоя таратайка по предгорьям не пройдет. Но туда и не надо. Доедем до Боулесина, а там есть Халцедонова община. От Боулесина до гор всего ничего, вот и обосновались, обозы водят, торгуют, из камня всякое режут, механичат помаленьку. Доставят нашего подельщика своим манером. Когда что ценное везут, на охрану не скупятся.

Я помнила дварфов-механиков по годам в Боулесине, и с мобилем я познакомилась в дварфской мастерской. Познакомилась и влюбилась в эти механические чудовища. Тогда я и представить не могла, что через несколько лет буду двигать рычаги внутри одного из них, да еще такого большого.

Вслед за воспоминаниями пришло осознание, что мне впервые за столько лет придется вернуться в Боулесин. Я поморщилась, и это не укрылось от Лавронсо и Бейлира, но мои умные компаньоны не стали ни о чем спрашивать.

— Если доктор Лигатрик согласен, мы едем в Боулесин, — кивнула я. — Секирд, будь добр, принеси карту.

Артефактор был согласен, и мы склонились над путаницей вавлиондских трактов и дорог, стараясь рассмотреть названия в свете костра.

— Кратчайший путь через столицу, но туда мы не поедем.

— Не поедем, — подтвердил Бейлир. — В нашем весьма непростом положении надобно выбирать дороги, поболее удаленные от престольного града.

Я прочертила пальцем путь, который покидал центральную провинцию, спускался к югу и сельскими дорогами в окружную подбирался к баронству Боулес. От взгляда на надпись меня все еще дергало внутри. Я столько лет старалась держаться от этого уголка королевства подальше, но у судьбы странные шутки.

— Около недели, — Лавронсо взъерошило пух на подбородке. — Получится?

Я пожала плечами:

— Или получится, или нет. Завтра с утра разложим по кошелям деньги, и всем держать монеты и документы ночью рядом, днем при себе. Если начнется заварушка, уходите кто куда может. Хитр, Секирд, в пекло не суйтесь. За нами теперь охота с двух сторон.

Глава 13

Мы двинулись, едва солнце приподняло край над горизонтом. Хитру не стали будить, Секирд уговорили занять мое место на лежанке и еще поспать. Обеих пристегнули ремнями, чтоб не свалились. Бейлира в виде Берлиэль я усадила рядом на пассажирское сиденье, объяснив ему идею. Лавронсо вытащило складную скамейку и устроилось возле нас в передней части мобиля, подложив свернутое в несколько раз одеяло. Артефактора переложили на подстилку между лежанками, и он снова уснул. Мне Лавронсо разрешило выпить только слабый бодрящий отвар без магии и настояло, что не позже чем через четыре часа мы остановимся.

Ехали мы по тракту никуда не сворачивая. Вокруг тянулось море зеленеющей ржи, кое-где тронутое спелой желтизной. Густые леса остались позади, лишь редкие полоски лип и осин высились строем поперек полей.

Пока я двигала рычагами, перед глазами снова вставала карта, а в голове щелкали шестеренки часов. По моим расчетам завтра около полудня мы должны проскочить Лусмеин, ближе к вечеру выехать из болотного края, и тогда можно возвращаться на селянские дороги. Обгоняя вереницу повозок, я снова и снова прокручивала возможности избежать столкновения. Будь мы вдвоем с Бейлиром, я бы не волновалась — еще и не с таким справлялись. Заманили бы бандитов в ловушку и перерезали тихо. Лавронсо тоже не выглядело новичком в потасовках. Про Секирд у меня было меньше уверенности. Но с Хитрой и артефактором на руках нам и вовсе нельзя ввязываться в бой.

Сейчас бандит, должно быть, уже на пути к лесному хутору. Селяне укажут, в какую сторону мы ушли, и если он не дурак, то найдет следы. Лесная дорога шла с севера на юг, тракт — с северо-запада на юго-восток. Очевидно, что искать нас надо к югу — назад на север нам возвращаться резона нет. Мы бы запутали следы, но северо-западная часть тракта проходит слишком близко к столице. Так что, нам и правда, только на юг.

Теперь главное — оторваться побольше. Дом-мобиль быстрее лошади. На ночь придется вставать не рядом с трактом, а проехав в сторону по дороге, где наши следы не станут приметными. Если ничего не случится, мы проскочим Лусмеин и затеряемся до того, как бандит соберет подельников и доберется до нас.

Около полудня я потянулась к бодрящему зелью, но Лавронсо заорало не хуже госпожи Билоп, преподавательницы “Лазурной волны”, когда я в отместку за опрокинутый мне на юбку клюквенный сок подлила зеленые чернила в баночку с мылом одной мерзкой аристократки. Девица с утра отправилась в лазарет, поскольку показываться на глаза с кожей вида "орчанка без примесей" ни за что не желала, а я два часа выслушивала нравоучения высокой тональности и невыносимой громкости. Возможно, не будь этого опыта, я бы ответила Лавронсо что-нибудь резкое и выпила зелье, но услышав знакомые интонации, я с удивлением обнаружила, что руки сами собой повернули рычаги и направили Стрекозу на обочину.

— Час сна! — постановило Лавронсо учительским голосом. И где только научилось.

— Четверть часа! — я все-таки сделала над собой усилие в противостоянии.

Сошлись на получасе. Лавронсо тем же тоном заставило всех замолчать, я подремала и снова села за рычаги. Здесь, конечно, останутся следы на пустой, незасеянной земле, но мало ли, какая семья на мобиле могла отдыхать.

Едва я отъехала, как встречный отряд стражей замахал нам, сгоняя в сторону. Мы законопослушно прижались к краю дороги. Уже менее послушно мы с Лавронсо быстро поменялись местами. Дварфо за рычагами, рядом с ним в кресле эльфийка, на низкой скамеечке женщина не то из бедных ремесленников, не то из селян — не понять. Но судя по тому, что сидит у ног, явно в услужении. Артефактор углубился в бумаги на сидении, парень-орк и сельский мальчишка-человек напротив него сидят, шушукаются.

Оглядев эту картину я удовлетворенно кивнула и сделала знак Секирд. Она приподнялась и толкнула дверь. Дварфо с Бейлиром развернули кресла внутрь мобиля, чтоб встретить опасность лицом к лицу. Спешившийся страж заглянул внутрь.

— Кто такие? Куда едете? Бумаги есть?

— В приморские края едем. Там, говорят, заработать можно, — солидно ответило дварфо. — Попутчиков прихватили, кристаллы дешевле выйдут. А баба, — дварфо кивнуло на меня, — за прислугу сойдет.

Лавронсо от стражей скрывать было нечего, и оно достало документ. Мэтр и Секирд сделали то же самое. Увидев по бумагам, что орк на самом деле полуорчанка, страж удивился, но, к счастью, вслух ничего не произнес.

— У пацана, конечно, бумаг нет?

— Откуда? — пожала плечами Секирд. — Подобрали сироту, будет на подхвате, потом пристроим куда.

— А ты, тетка?

— Селянские мы, бумаг не справили. Сын помер, невестка выгнала, так я в услужение подалась, — состроила я жалостливое лицо.

Среди стражей много парней из сел, таких историй они знают пруд пруди. По мне лишь мазнули взглядом с долей сочувствия и обернулись к Бейлиру. И тут было слабое место нашего плана. Документ Бейлира показывать было нельзя, чтоб не возбуждать подозрений. Эльф, мобиль, человеческая женщина... не стоит наводить стражей на ненужные мысли.

"Берлиэль" поддернула вверх бровь и приправив возмущение нотами начинающегося скандала осведомилась:

— С каких это пор от высокородных детей лесов ожидаются свидетельства беспорочности?

— Э... — лейтенант задумался. — Откуда мы вообще знаем, может, вы и не эльфийка вовсе, а притворяетесь.

Я закаменела. Небеса, прошу вас, не дайте лейтенанту сказать что-нибудь про эльфийские уши или тем паче потребовать проверить их натуральность. Надеюсь, мой напарник все же сможет удержать себя в руках, даже если этот безголовый вояка тронет его гордость. То есть, схватит за кончик уха.

Но Бейлир поступил иначе. "Эльфийка" приняла томную позу и пропела гамму от низких нот драматического контральто, заставивших вибрировать пол под ногами, до верхних звуков сопрано, от которых стражей вынесло из мобиля. Не рискуя приближаться к голосистой эльфийке лейтенант махнул рукой, мол, езжайте, и Секирд поторопилась закрыть дверь. Мы с Лавронсо быстро поменялись местами, и я повела Стрекозу дальше по тракту.

Глава 14

Нам связали руки и ноги, сняли кошель с моего пояса, а у мэтра вынули деньги из кармана сюртука. К счастью, артефактор взял с собой только немного монет. Опасаясь воров в таверне, документы и кошель он оставил в Стрекозе. Нас посадили в повозку и повезли по тракту. Судя по голосам, сопровождал нас тот же отряд, и бритый лейтенант был с ними. Это неудивительно, он славу поимки "разбойников" никому не отдаст.

— Госпожа Цинтия, мне кажется, я несколько... м... возможно у меня в голове все смешалось, — неуверенно проговорил Лигатрик.

— Вы что-то заметили? — насторожилась я.

— Голос лейтенанта. Я будто слышал его раньше, но в таких обстоятельствах...

Если б у меня не были связаны руки, я бы хлопнула себя по лбу.

— Представьте его с волосами и, думаю, с бородой.

Я услышала облегченный вздох, а затем стон:

— О-о... это тот самый бандит, что уехал с хутора до вашего появления!

— Тише! — зашипела я. — Ни слова больше. Я случайная попутчица, а вы сбежали от бандитов, и ни звука, что вы его узнали. Ключ по-прежнему у вас на шее?

— Да.

Артефактор носил рубаху с высоким воротником и повязывал шейный платок, как положено у аристократов и тех, кто пытается доказать, что ничем не хуже. Значит, пока его не будут полностью обыскивать, ключ не найдут.

— Теперь слушайте меня внимательно. Выдумайте что угодно, но не называйтесь ни артефактором, ни настоящим именем. Давайте назовем вас владельцем механической мастерской.

Лигатрик ответил мне стоном. Больше мы не разговаривали, зато стражи решили скоротать дорогу болтовней. Ехать им приходилось медленно, и я слышала, как они ворчат, что в Лусмеин привезли уже три карет-мобиля для стражей, но водят их пока только избранные, а рядовым стражам не дают, вот и приходится тащиться рядом с селянской повозкой. Но ничего, ничего, скоро лошадей на мобили будут менять, точно-точно. Вон курьеры некоторые уже на дуо-мобилях рассекают, им даже в города заезжать можно, если по делу.

То, что магтехника завоевывает свое место в Вавлионде, меня, конечно, радовало, но я очень надеялась, что нам удастся выпутаться из неприятностей до окончательной победы магроторов над лошадиной силой. Сейчас мобиль был нашим преимуществом.

Мы пару раз останавливались по дороге, чтоб стражи размяли ноги, и нас сводили в кустики. Воплями и возмущением я заставляла стражей отвернуться, но за это мне накидывали веревку на шею, мол, никуда не денешься. Без Лигатрика я и правда никуда не денусь.

До Лусмеина нас довезли, когда стемнело. Вытолкав из повозки у городской тюрьмы, нам распутали ноги, и под любопытными взглядами зевак провели внутрь. Я старалась идти, опустив голову и заслоняя лицо выбивающимися прядями. Лигатрик, напротив, шел с гордо поднятой головой, поглядывая на окружающих свысока.

Стражи записали наши имена. По счастью, Лигатрик внял моим увещеваниям, и назвался фальшивым. Не желая возиться, нас кинули в одну небольшую камеру и ушли, пообещав разбираться с нами утром. Освободиться от веревок было делом четверти часа — грубая металлическая скамья хорошо для этого подходила. Веревки я снимала осторожно, чтоб можно было накинуть их назад и сделать вид, что мы все еще связаны.

— Если я что-то понимаю в этой жизни, лысый офицер придет выбивать из вас ключ. Надеюсь, он терпелив и даст нам выспаться.

— Спать? Здесь?!

Я устроилась на скамье и откинулась на стену.

— Предпочитаете у мусорной кучи рядом с бездомными или в злачном месте среди городского отребья?

Артефактор, потеряв самообладание, сполз по стене, стукнулся пару раз затылком о неровный камень, и следующие четверть часа я слышала вопли вперемешку со стонами о его ужасной судьбе, пока голос артефактора не стал взвиваться свыше всякой меры. Из соседней камеры заорали, пообещав засунуть ему неприличные части тела в глотку, если он не заткнется, и мэтр перестал страдать вслух, лишь тихо всхлипывал. Тишина позволила мне вовремя расслышать шаги по коридору.

Я быстро накинула веревку нам на руки. Терпением бандит не отличался, а возможно, над ним нависли ужасные кары, если не привезет работающий артефакт.

Загремели ключи, дверь распахнулась, и лысый "офицер" вразвалочку вошел в камеру, поигрывая кинжалом. Чтоб не привлекать внимание других заключенных, а может, для пущей острастки, он прикрыл за собой дверь, хитро сощурился и зашипел:

— Ты, тля заумная, что со своей штуковиной сделал? Ща топаешь за мной ровненько. Бабу им оставим, пускай допрашивают. — Он поиграл кинжалом, — давай, подымайся.

В бытность мою порученцем не одного и не двух бандитов я поймала на мнении, что в паре из человечки-женщины и эльфа-мужчины опасным может быть только второй. Вот и лысый бандит не обращал на меня никакого внимания, неосторожно повернувшись боком.

Его беспамятное тело я мягко опустила на пол и быстро обшарила карманы. В одном из них нашелся некий странный предмет из кристаллов и шестеренок, прикрытый пластинами с двух боков и завернутый в тряпицу. Увидев, что мэтр сейчас закричит в восторге, я быстро зажала ему рот.

— Тот самый артефакт?

— Ум.. умгум!

— Ни звука.

Чесались руки свернуть бандиту шею, но я понимала неразумность такого убийства. Для стражей он сейчас свой. За убийство стража, случись нам снова попасться, арестовывать нас не будут, нас прикончат на месте. А мы непременно попадемся, потому что за своего стражи город перевернут, благо, он не такой большой. Поэтому я проверила пульс бандита и придушила еще чуть-чуть, но не до конца. Я подобрала веревку, прихватила ключи с кинжалом и сделала мэтру знак выходить. Закрыв дверь, я прокралась в конец коридора. Дежурный дремал за столом. На всякий случай его я тоже уложила "спать", но мягко и ненадолго, и кинула ключи ему в карман.

Конечно, если бы я выпустила из камер прочих обитателей, завтра стражам стало бы не до нас, но... этот город не сделал нам ничего плохого. Я все еще не собиралась переступать грань.

Глава 15

Отдав Лигатрику запасную рубашку и брюки, Бейлир отправил его в омовейную. Тот вздохнул, что ему жаль свой сюртук, но эльф намек "не понял". Он мягко посоветовал артефактору пошевелиться, не он один мечтает "смыть пыль и прах этого злосчастного города с весьма нелюбезными обитателями".

Я понимала, что мое место в самом хвосте этой очереди — вести Стрекозу я буду еще часа три, пока не закончится заряд в кристаллах. Потом поменяем на заряженные и поедем дальше. Я похвалила себя за предусмотрительность — на том, что у нас есть, можно проехать два дня и не мелькать рядом с местами, где нас слишком хорошо запомнили.

Мне дали протереть руки мокрым полотенцем и соорудили бутерброд из кусков хлеба и ветчины. Пить пришлось воду — кипятить отвар при такой тряске я не разрешала.

Едва мы выехали из болотного края, как свернули на лесную дорогу, на удивление хорошо разъезженную, так что, катили мы хоть и не как по тракту, но довольно быстро. Трясло при этом нещадно, но что ж поделать. Мы опасались, что бандит на карет-мобиле соберет стражей и бросился за нами в погоню, или у стражей самих магтехника найдется, поэтому стоит убраться подальше от населенных мест.

Путая следы, мы ехали то вдоль полей, то по лесу.

Едва мы выбрались из города, как вся компания, отдышавшись, устроилась в передней части мобиля. Хитра перелезла в кресло пассажира, Лавронсо сказало, что ему и на полу хорошо, а дорогу он видеть больше не может. Секирд постелила для себя и дварфо одеяла и устроилась с ним рядом. Бейлир сел на край лежанки, поскольку слух его достаточно хороший, чтоб оттуда к нам присоединиться.

Из рассказа девушек, Лавронсо и Бейлира, по обрывкам разговоров бандитов, которые они слышали, мне удалось составить более-менее полное впечатление о последних двух днях.

Выяснилось, что ускользнувший с хутора глава банды обладал кровями оборотней, поэтому слух у него острее обычного.

Как мы и предполагали, тем же вечером бандит обнаружил, что артефакт не работает. Утром злодей уже был на хуторе и вытрясал из селян нужные сведения. День у него ушел, чтоб добраться до дружков и найти контрабандиста с карет-мобилем, который согласился войти в долю. Вечером компания бросилась в погоню. По дороге они справлялись у встречных, кто видел мобили и где. Получалось, что мы могли ехать либо на медном карет-мобиле, либо на белом с деревом дом-мобиле, либо на ужасающем чудовище серо-черно-серебристого, с позволения сказать, цвета. Белый с деревом мобиль они вскоре догнали и проверили. Нашли перепуганную семью, но это были не мы. Бандиты даже кошель решили не брать, чтоб те не жаловались стражам.

Когда стемнело, контрабандиста-водителя напоили бодрящим и ночным зельями, сами тоже чего-то глотнули, и погоня продолжилась ночью, хоть и медленнее. Вскоре в поле увидели ночующий обоз. Бандиты растолкали селян и выспросили, кого они видели. Селянин вспомнил, что жуткий то ли мобиль, то ли непонятно что, свернул к леску вдоль реки. Бандиты решили проверить прежде всего там.

Двигаясь по дороге от тракта к лесу недооборотень приказывал поминутно останавливаться, выключать магротор и прислушиваться. Когда до его острого слуха донеслись голоса Хитры и Секирд (непременно выдам по шее за шум! Мы прячемся, а они визжат на весь лес), бандиты оставили мобиль и двинулись дальше пешком. Стрекозу увидели издалека и решили проверить, а не пассажирки ли мобиля ушли купаться. К берегу они вышли рядом с одеждой девушек, и по жилету Секирд поняли, что на хуторе были именно мы — селяне запомнили орка-недоросля.

Хитра и Секирд плескались на мелководье и визжали (шею намылю!) поэтому ни оборотничий слух Хитры, ни обычная настороженность Секирд им не помогли. Увидев, что из леса кто-то идет, и явно не свои, Хитра растерялась. Секирд потянула ее к ближайшему дереву. Обрастать шерстью на глазах у бандитов наша лисичка не стала, опасаясь, что за молодой оборотницей охота начнется втрое сильнее, и оставила этот козырь на крайний случай. Поэтому Хитра, подвывая от стыда, карабкалась голышом на дерево и плакала, но попасться в таком виде бандитам ей было еще страшнее.

Для Секирд, которая выросла среди орков, не обладающих чрезмерной стыдливостью, было важнее не подпустить бандитов близко. Она влезла второй и успела зарядить пяткой в нос самому прыткому — самому недооборотню. Когда второй вознамерился полезть следом, наша боевая полуорчанка, не жалея ногтей, наскребла сухой коры, свесилась вниз головой и щедро сыпанула ему в лицо. Оба пострадавших (один с разбитым носом, второй в слезах) остались под деревом, а еще трое отправились к Стрекозе, прихватив одежду девушек.

Услышав удаляющийся звук мобиля, Хитра зарыдала в голос. Бандиты хохотали, что если кто из компании и остался живой, то теперь улепетывает во всю прыть, бросив девок на произвол судьбы, так что, никуда не денетесь, слезайте, будем поласковей.

Эльфы умеют ходить по лесу неслышно — для всех, кроме эльфов и оборотней. Поэтому пострадавший недооборотень, услышав Бейлира, понял все правильно и заметался. На его счастье по реке спускалось три лодки деревенских мужиков и парней, собиравшихся на утреннюю рыбалку. Недооборотень подскочил к воде и замахал им руками, вопя что-то про девок, которые деньги взяли и на дерево влезли. Рассмотрев сквозь ветки неприкрытые тела, селяне заинтересованно пристали к берегу и окружили дерево одновременно с выскочившим из леса разъяренным эльфом.

Хитра визжала и плакала, стараясь закрыться ветвями, Секирд поносила бандитов и грубых селян, что не добавляло тем радости, бандит с красными глазами пытался что-то сочинить, и никто не заметил, что недооборотень сел в одну из лодок и направился к стремнине. Бейлиру лук поднять не дали — во-первых, непонятно, кого это остроухий решил прикончить, а во-вторых, нечего хорошую вещь портить, лодки нынче дороги.

Шестеро селян не были ни в чем виновны, кроме наивности и блудливых мыслей при упоминании "девок", а этого для эльфийской совести мало. У Бейлира заняло некоторое время усыпить их бдительность разговорами, исхитряясь при этом не дать второму разбойнику отойти, а после, в короткой стычке, одного за другим уложить отдыхать в беспамятстве — всех, кроме бандита. Того он уcпокоил навечно. Селяне отделались парой-тройкой треснувших ребер и фингалами.

Глава 16

Ночного зелья у меня остался последний пузырек, и Бейлир с Лавронсо уговорили его приберечь. Я не знала в этой части королевства мест, где можно надежно спрятаться, поэтому пришлось действовать наудачу. Установив светляк-кристаллы, я вернулась за рычаги, подкинула монетку и двинулась направо. Мы покрутились туда-сюда — Бейлир тщательно запоминал повороты и делал заметки — и, наконец, нашли полянку в стороне от дороги, где и остановились. Светляки я тут же потушила. Мы замерли, Бейлир прислушался, Хитра отошла в сторону, чтоб перекинуться не на глазах артефактора, но вернувшись, мотнула головой — никого. Эльф подтвердил — слышны только звери.

— Всё, всем спать! — объявила я и принялась вертеть рукоять на стене мобиля.

Двинулись шестерни, заскрипели цепи, и Стрекоза начала распахивать крылья. Бейлир с Лавронсо тут же отодвинули меня в сторону и занялись крыльями сами.

Мы заперли дверь, я зажгла охранный контур по корпусу мобиля, раскидали одеяла и упали, кто где.

Разбудили меня на рассвете. Я вышла, завернувшись в одеяло — утро выдалось прохладное. Обильная роса прибила траву к земле, а воздух можно было пить. Я поежилась. Судя по чистому небу, днем вернется жара.

Хитра уже поймала двух зайцев, их быстро освежевали и сложили в котелок вместе с клубнями картофеля, морковью и луком. Собрались все, кроме артефактора. Его все еще не считали своим, кроме того, для наших раздумий он был совершенно бесполезен.

Полчаса ушло на то, чтоб еще раз обменяться рассказами. Я только диву давалась, как эльф научился действовать в этих землях. Дварфо поклялось, что никогда больше не сядет за рычаги, даже не прикоснется. Ему теперь долго будут сниться кошмары. Мы чествовали Лавронсо как героя, а оно смущалось, краснело, отнекивалось, но чашку исправно поднимало.

Обсудив прошедшие дни, перешли к насущному.

— Мы можем пересидеть тут неделю, даже две, — проговорило дварфо, которое уже пришло в себя от вчерашней гонки. — Мы можем двинуться на юг по-быстрому, чтоб обогнать сведения о нас.

— У стражей стали появляться дуо-мобили как раз для курьеров, — вставила я слово.

— Значит, сидим, — заключило дварфо.

— За две недели ничего не изменится, — покачал головой Бейлир. — А на полгода мы здесь не поселимся. Давайте краску счищать. Гарни, какая Стрекоза под краской?

Я пожала плечами. Кто ж знает, мы ее купили голубой.

Стеная дуэтом, Бейлир и Лавронсо принялись освобождать мобиль от художественного хлама. Мне тоже взгрустнулось — я успела привыкнуть, что Стрекоза у меня красавица-чудовище. Увы, ничто не вечно, и черная Стрекоза с безумными конструкциями на боках должна исчезнуть.

Я опасалась, что трех бутылок на целый дом-мобиль не хватит, но зелье оказалось магическим, и его следовало разводить в воде. Вскоре из-под отслаивающейся краски заблестела бледно-золотистыми переливами латунь. В такой Стрекозе можно прятаться только в лесной глуши, иначе блеск и цвет увидят даже сквозь ветки, но что-то мне подсказывало, что моя жизнь на колесах подходит к концу. Слишком многие меня ищут, и когда развезем пассажиров, нам с Бейлиром придется хорошенько задуматься, чем заниматься дальше.

Мы провели в лесу неделю, очищая Стрекозу, отдыхая и приводя себя в порядок. Нашу новую стоянку окружали сосны. “Будто стражи стоят и смотрят”, — ворчало Лавронсо. Чуть дальше лес густел елями, кленами и дубами — их кряжистые стволы и низкие внушительные ветви полюбились Хитре для гимнастических упражнений.

До ближайшей воды оказалось немало топать, и Бейлиру с Секирд, нашим водоносам, пришлось потрудиться. Лавронсо приказали большую часть дня лежать. Это чудо из чудес, что в гонке швы не разошлись. Видно, зелья у лекаря крепкие. Но теперь ни-ни, лежи и выздоравливай.

Себя лекари пользовать магией не могут. На эту тему мы каждый день выслушивали нытье дварфо утром и вечером. В остальное время ему ныть запретили.

Хитра часто исчезала в лесу, возвращалась с подозрительным блеском в глазах и отказывалась от ужина. Лисичка шепотом советовалась со мной, а можно ли открыться Лигатрику, но я убедила ее, что пока не стоит.

Но этим разговором Хитра меня обеспокоила. Когда лисичка не шастала по лесу, она предпочитала крутиться рядом с мэтром. Ему тоже нашлось дело — он пересмотрел артефакты в узлах Стрекозы, что-то почистил, что-то починил, что-то привел в порядок, что-то перенастроил, и теперь, по его утверждению, Стрекоза будет тратить меньше магии из кристаллов, а при нужде разгоняться быстрее. И то хорошо.

Когда Лигатрик все наладил, я стала часто видеть, как он что-то увлеченно рассказывает Хитре, рисуя схемы на бумаге, а Хитра... Хитра смотрела больше на него, чем на рисунки. Я старалась не выпускать их из виду.

Мы с Бейлиром находили время днем, чтоб размяться с оружием и без. Бейлир честно пытался фехтовать в половину скорости, иначе толку от этих занятий для меня было бы мало, но все равно я быстро выдыхалась от такого темпа.

С большим трудом я призналась себе, что я счастлива. Бейлир, Лавронсо, Секирд и Хитра стали моей командой, с которой и лесная жизнь в радость. В прошлый раз, когда мы покидали схрон на заимке, мне слегка взгрустнулось, но слишком силен был страх за наши жизни. Теперь испуг притупился, и я наслаждалась компанией. Даже Лигатрик не раздражал, хоть своим для нас и не стал.

Я долго ломала голову, кем мне представляться публике. Горожанка моих лет у стражи на заметке. Прислуга — тоже. Чтоб изображать благородную госпожу, нужно зайти в пристойном виде к модистке, заказать гардероб и выждать пару недель, пока сошьют. На парня я не тянула. У меня нет выдающихся форм, но фигурой я обладала отчетливо женской. Дварфой я могла обмануть только селян из глухого угла. Для орков или гоблинов у меня слишком тонкая кость, и по чертам лица всякий скажет, что я даже не смесок.

На третий день утром я проснулась с ощущением, что меня только что отчитали как школяра. Мне снилась директриса из пансиона в Боулесине. Она качала головой и смотрела на меня, будто на неразумное дитя. Я подскочила с улыбкой озарения. Наложить мне краски так, чтоб я казалась сухой старой девой, у эльфа займет четверть часа. Осталось добыть седоватый парик.

Глава 17

На четвертый вечер я объявила, что завтра около полудня мы подъедем к селению недалеко от Боулесина, где мы с Лавронсо и артефактором пересядем на дилижанс. Остальной компании показываться в городе незачем. Хитра блеснула глазами и спросила, собираюсь ли я зайти в лавки. Я подтвердила, что непременно. Уже несколько раз я стирала платье вечером, чтоб с утра надеть его, все еще сырое, и мне обязательно нужно завести гардероб "сушеной рыбы". Я подозревала, что Хитра тоже хочет переодеться в что-то более пристойное, чем старые селянские штаны и рубаху, вид которой близок к лохмотьям.

Лавронсо достало пару бутылок вина. Мы все чувствовали, что имеем право отпраздновать близкий конец по крайней мере той части пути, которая свела нас с опасным артефактором. Сам мэтр попытался отказаться, но дварфо убедительно произнесло: "Это для снятия страхов. Ты, вона, до сих пор трясешься". Мэтр вздохнул и протянул кружку. Судя по тому, чтоб ему понадобилось совсем немного вина, чтоб взгляд стал блуждающим, а слова — тягучими, возлияния были для него редкими событиями.

Мы вспоминали приключения и веселились, перебирая особенно яркие моменты. Разговор свернул на способности смесков. Лавронсо упомянуло, что еще недавно, чуть больше сотни лет назад люди считали не только орков, но и любого, в ком частица оркской крови, недостойными существами. Мы осторожно обошли тему о том, что дварфы и эльфы до сих пор видят себя венцами творения и оспаривают друг у друга первенство. Хорошо, что у Синих Гор и эльфийских Лесов нет общей границы.

Разгоряченный вином артефактор желал продолжить разговор о том, что все существа — братья. Размахивая чашкой, Лигатрик утверждал, что главное — разум.

— Никакого, я утверждаю, никакого различия в разуме между существами многообразных фенотипов не наблюдается. — В его голосе прорезались явственно лекторские нотки. Очевидно, прошлое талантливого артефактора отмечено опытом преподавания. — Оттенки кожи, лицевые признаки и тем более строение скелета и мышц никоим образом не означает более низкий или более высокий интеллект. Допустим, мой нос по форме был бы сравним с орчанским, — он обозначил улыбку, дав воображаемым студентам возможность присоединиться к шутке преподавателя, — неужели сие обстоятельство не дало бы мне возможности получить диплом доктора артефакторики? — Он сделал паузу и благосклонно посмотрел на хихикнувшую Хитру. — Все имеют возможность пользоваться разумом, — с назиданием продолжил Лигатрик, — все, кто передвигается на двух ногах, говорит на понятном языке, чьим поведением правит мозг, не звериное чутье.

Он так разошелся, что я не заметил, как загоревшийся, было, взгляд Хитры заледенел, а личико девушки застыло. Ох, зря Лавронсо налил ему для снятия страха, зря. Пусть бы этот недоэльф сидел и дрожал.

— Если твой прапрадедушка, к примеру, — он махнул в сторону Секирд, — пил мампоэр из черепа врага, неужели сие обстоятельство не даст это тебе выучиться как и всякому в Вавлионде? Ты выучился, ты знаешь законы, потому что ты — суть разумное существо, и у тебя, — он постучал согнутым пальцем по виску, — голова всему начало. Но можно ли верить в разум существа, которое раз от разу шерстью обрастает? если нюх его ведет? Можно верить, что оно разумное? Был у меня... м... некоторый опыт близкого знакомства с орчанкой. Должен сказать, — он допустил легкое дрожание губ в намеке, — расе этой свойственна мощь и немалый огонь страстей наравне в очевидными признаками равно разумного существа. — Он цокнул языком не понимая, как нагревается воздух вокруг, и вовсе не от костра. — Оборотницы же... — Мэтр покачал головой и допил кружку до дна. — Нет... всякому должно быть понятно, что звериные инстинкты станут препятствием для работы ума.

На Хитру было больно смотреть. Секирд тихо закипала. Эльф посматривал на гостя так, будто прикидывал, куда всадить стрелу.

Я хлопнула в ладоши.

— Вот что, дорогие мои, завтра выезжаем рано утром, поэтому спать. Хитра, сегодня спишь на моей лежанке, — и глянула на нее так, чтоб никаких возражений у девушки не возникло.

Артефактора решили устроить в другом конце мобиля от греха подальше.

Идея идти спать ему не понравилась. Он забурчал и махнул пустой кружкой.

— Хорошо, — покладисто согласилась я, — Лавронсо составит тебе компанию. Бейлир, прошу тебя, помоги мне разложить одеяла.

Дварфо поняло намек, подсело к парню, плеснуло еще и принялось о чем-то расспрашивать.

Бейлир довел нас до Стрекозы и ушел в омовейную, а мы с Секирд сели вокруг Фырхитры, обняли ее и дали выплакаться.

* * *

На третий час у Халцедонов мне уже не приходилось разыгрывать малоприятную особу — именно такой я и стала. В конторе, ведущей дела клана, нас приняло совсем молоденькое дварфо. Сначала оно презрительно окинуло взглядом потрепанную тунику Лавронсо, затем глянуло на артефактора как на червя, меня же, человечку, проигнорировало вовсе. По итогам осмотра нас попробовали выставить нас вон. Лавронсо тут же продемонстрировало знание разнообразных диалектов дварфийского, и далеко не все они были предназначены для юных ушей. Изменившись в лице, молодое дварфо исчезло в глубине коридора, и к нам вышло дварфо постарше. Через пять минут разговора Лавронсо повторило часть прошлой речи. Наконец, появился тот, кому артефактор смог показать свое творение. Глянув на переплетения металла и камней, мастер нас позвал нас внутрь.

История повторилась, только в этот раз нас не выставляли вон откровенно, но пытались объяснить, что у них таких желающих по трое ежедневно. Артефакт они, так уж и быть, купят. При сумме Лигатрик попробовал подскочить на стуле, но наше дварфо прижало его лапищей, надавив на плечо. На подобные предложения Лавронсо отвечало с использованием дварфийских непереводимых выражений, перемешанных со специальными терминами. Ожидание между уходом одного дварфа и приходом следующего растягивалось все больше и больше.

К исходу четвертого часа мы добрались до того, кто мог оценить мэтра Лигатрика по достоинству. Нам с Лавронсо вынесли чай с пирожками, а Халцедон с седыми прядями в бороде увел мэтра на беседу в другой конец кабинета, к стеллажам, где выставлены камни, кристаллы и металлы. Седеть дварфы начинают лет в сто двадцать.