Стрекоза. Любовь прицеле

Глава 9

– Пойду, с парнями немного посижу у костра, выходной день, они отдыхают.

– Завтра во сколько выходишь? – спросил Сакулян.

– Часа в четыре, пока застава не проснулась. Меня дней восемь не будет, винтовку брать не буду, пусть у тебя полежит, я только туда и обратно. Лекарства Байсалу отдам, узнаю, как он.

– Будь осторожна, ты спасла жизнь сыну Хасана три года назад, но это не значит, что сам бандит воспылал к тебе любовью. Ты же знаешь, что я посылаю регулярно ему медикаменты, он не нуждается, сама могла бы и не ходить.

– Байсал будет ждать. Это возможно последний раз, когда увидимся, ему уже пятнадцать, Хасан скорее всего скоро заберёт его в банду.

– Ты как всегда права. Удачи тебе и будь осторожна, – притянул Марго в объятия доктор.

Вечер в военном городке на заставе протекал интересно, контрактники сидели у костра, кто-то принес гитару, играл армейские песни, другие играли в "ножички". Срочники наблюдали за эдаким праздником жизни издалека. Марго сидела в кругу, жарила на костре хлеб и весело смеялась вместе со всеми.

Давид выступил из сгущающихся сумерек всей своей фигурой, излучая недовольство. Его подчинённые контрактники как-то сразу подобрались, потом вспомнили, что он в отпуске и временно они поступили в распоряжение командира роты срочников, который мало того, что их слегка побаивался, сейчас сидел рядом с ними и травил веселые анекдоты, слегка расслабились.

Марго сидела рядом с капитаном и смеялась его шуткам. Капитан был на десять лет ее старше и служил тут третий год, поэтому у них были общие воспоминания. Поползновений в ее сторону он не делал уже давно, поэтому их скорее можно было назвать приятелями.

– Развлекаетесь? – хмуро уронил Давид.

– Милости прошу к нашему шалашу, – весело отозвался капитан Лежненко.

– Вечернюю тренировку почему не провели? – пошел в наступление Давид.

– Мы с утра рукопашку отработали, и полосу препятствий, поэтому, вечером только пробежку сделали, – отчитался капитан.

– Видел я, за кем вы бегали.

– У вас, лейтенант, ко мне претензии по работе с вашими подчинёнными? – перешел на деловой тон капитан. Как старший по званию предлагаю их решить в моем кабинете в рабочем порядке.

– Данил, вы видите, товарищу лейтенанту не даёт покоя то, что все тренируются, а он в стороне, ему тоже рукопашку хочется, – вставила реплику Марго.

– Кулаки почесать хотите, товарищ лейтенант? – обратилась Марго к Давиду, – готова с вами на спарринг. С учётом вашего ранения буду работать только одной рукой. Надеюсь, чемпион республики по борьбе сможет не ударить в грязь лицом, вступив в спарринг со слабой девушкой?

– Маргарит, батя запретил вам спарринги, – обратился к ней Лежненко.

– В случае чего, готова понести наказание лично, – игриво подмигнула ему Марго.

Марго так и распирало навалять лейтенанту. Да кем, он себя возомнил. Указывать тут всем вздумал, такой вечер испортил. Явился, как демон выступил из темноты. Встал в позу. Она резко перешла из благодушного настроения в состояние праведной злобы.

– Савченко, прошу в качестве рефери, вам в этом деле цены нет.

Давид опешил от такого напора, как-то растерялся, он совсем не этого хотел.

Получил фашист гранату, потирала в глубине души руки Марго.

– Прошу на наш импровизированный ринг, товарищ лейтенант, – кивнула в сторону зелёной поляны, – или вы только на элитном ринге выступать привыкли, где маты помягче, чтобы, падая попу не отбить?

Давид двинулся в ее сторону, желая схватить и наказать маленького демоненка, бить он ее конечно не собирался, но наказать стоило, и сквозь миг почувствовал себя лежащим на земле у ее ног.

– Соберитесь, товарищ лейтенант, что ж вы такой невнимательный, ещё спарринг не начали, а вы уже на ковре, – издевалась над ним, глядя сверху вниз.

Протянула руку, чтобы помочь ему подняться, Давид хотел опрокинуть ее на себя, но она, раскусив его планы, резко вывернула его руку, сделав болевой захват.

Давид оказался стоящим перед Марго на коленях с заломленной рукой. От боли в глазах чуть не потемнело, заныло раненое плечо.

– Думаю это можно считать поражением, или вы не согласны, товарищ лейтенант? – ядовито проговорила.

– Не знаю, как насчёт поражения, но ничем иным как наглое игнорирование приказа и нарушением дисциплины я это считать не могу, – раздался грозный рык из темноты, от которого все разом вздрогнули.

– Раз уж, вы, Маргарита Михайловна решили нарушить приказ командира батальона, то я думаю не откажитесь от своих слов, что готовы понести наказание, – проговорил батя, снимая китель.

– Как прикажете, товарищ полковник, – задрала подбородок Марго и сняла олимпийку.

Марго понимала, что бате в любом случае проиграет, во-первых, он всегда был сильней и одолеть в спарринге его мог только Гор, во-вторых, сам ее тренировал и знает слабые места, в-третьих, не могла она выиграть на глазах у его подчинённых, даже если бы очень и захотела.

Батя это все понимал не хуже, чем она, поэтому следовало действительно готовиться к наказанию. Просить пощады она не будет, это знали оба.

Вышли на поляну и встали в стойку друг напротив друга. Выражение лица дяди для Марго не сулило ничего хорошего, если сорвался сюда вечером, значит уже знает о ее планах на прогулку в горы, следовательно, попытается сейчас вывести ее из строя, организует ей в пылу схватки какое-нибудь лёгкое растяжение, чтоб по горам скакать не могла. Это как пить дать.

– Прошу, – сделал приглашающий жест батя.

– Что, вы, старшим надо уступать, – огрызнулась Марго.

В этот момент одновременно двинулись вперёд батя и Давид. Батя чтобы сделать атакующий маневр, а Давид, не думая, не осознавая, снова кинулся на защиту Марго.

Марго успела заметить Давида боковым зрением. Ничему жизнь дурака не учит, мелькнула мимолётная мысль. Додумывать эту мысль было некогда, быстро блокировала удар бати, поднырнула ему под руку, чтобы увести поединок в сторону от Давида и злобно выкрикнула:

– Капитан, убери его.

Лежненко сообразил сразу, подскочил к Давиду и что-то тихо размеренно стал ему втолковывать.

Батя действовал хитро, Марго уворачивалась от захватов, кулаками дядя в ее сторону махать не собирался, а вот захватить болевым приемом, это легко.

Попыталась сделать подсечку, чтобы свалить этого медведя, но он отклонился. Провела попытку серии болевых, бесполезно. Услышала возню со стороны капитана и плечо прошила боль, батя заломил. Вмиг оказалась на спине с заломленной рукой.

– Стучи, – скомандовал батя.

Марго раздумывала что можно предпринять, сдаваться было не в ее характере. Боль стала чуть сильнее, Марго сцепила зубы. Ладонь выпрямилась, чтобы постучать по земле, но батю с нее резко снесло. Пока Марго пыталась взять в фокус происходящее, батя уже прижимал к земле Давида.

– Товарищ полковник, товарищ полковник, отпустите, он дурак, не со зла, не надо, заговорила быстро Марго.

Вместе с капитаном Марго стаскивала полковника с Давида. Видно было, что он в ярости и готов превысить служебные полномочия, занявшись рукоприкладством. Испортить столько лет карьеры из-за ее глупости, это же неправильно.

Из глаз брызнули слезы, зашептала со всхлипами как маленькая девочка:

– Дядь Дим, пожалуйста, мне страшно, не надо, я уеду, я все что скажешь, не надо из-за меня.

Полковник на ее слезы среагировал мгновенно, наверное, потому что видел их редко и женских слез переносить в принципе не мог, а когда плакали его девчонки, тем более сердце кровью обливалось.

Подскочил с земли и крепко прижал ее к себе. Сжал так, что ребра затрещали, стал успокаивающе гладить по волосам.

– Ты, чего, дуреха, испугалась? Не реви, на чемпионате юниорском, когда дисквалифицировали и медаль отобрали не ревела, а сейчас чего?

– Ты же знаешь, за себя плакать не стану, за тебя страшно стало, ты же столько лет служишь и вот так из-за моей глупости....

Увидела поднявшегося с земли Давида, отлепилась от бати, подошла к Давиду, прижалась вплотную, сжала в кулаках футболку и быстро затараторила:

– Отстань, я тебя прошу, видишь же, что получается, не надо всего этого. Разные мы слишком, я сама себя привыкла защищать, а ты не готов это принять, – голос сорвался на шепот, – ни мучай ни себя, ни меня.

Марго сидела в кабинете Сакуляна на кушетке и пила теплый чай. Батя сидел у стола врача, сам врач развалился в своем кресле.

– Вроде столько лет знаю вашу семью, что мог бы и не удивляться, ан нет, вы каждый раз найдете что вычудить.

– Не начинай, – скривил лицо батя.

– Это я и не начинал, если бы ты ещё чуток не сдержался, и за тебя взялись особисты, вот тогда бы и начал, а так чего, лейтенант же цел остался, Маргарита вон в кои-то веки раскаивается, глядишь повзрослеет, начнет головой думать, а не пятой точкой.

Марго продолжала молча прихлебывать чай, уткнувшись в чашку.

– Ты уснула там что ли? – обратился к Марго, – удивительно, я даже не получу порцию сарказма в свой адрес за критику? Нехило тебя проняло. Дим, ты почаще на подчинённых с кулаками кидайся, глядишь, племянницы твои паиньками будут.

– Хватит, видишь ребенок не в себе, испугалась.

– То есть шастать по горам в одиночку с винтовкой или ещё лучше без нее она не испугалась, в рукопашной подраться с боевиками она тоже не испугалась, стрелять в офицера из винтовки ей как бы не сильно страшно было, а когда ты чуть подчинённому не засветил в глаз она вдруг забоялась. Я стесняюсь спросить, чего испугался этот ребенок-переросток?

– Не пыли.

– Дима, очнись, они тебя все годы, что здесь были, под статью подставляли и не один раз, хочу заметить. Так что если ты думаешь, что она испугалась как бы дядюшку, любимого с должности, не сняли, то ты, Дима дурак. За этого чудесного паренька из Дагестана она испугалась. И вот этого уже нам с тобой надо бояться.

До Марго вся эта философия доходила как сквозь вату. В тот момент ей действительно казалось, что защищает дядю, а по факту сама себе боялась признаться, что Давид первый, несмотря на ее к нему отношение, все ее колючки все равно был рядом и снова кинулся ее спасать.

Такого ни делал ни один из ее ухажёров, да она и не позволяла, хотя она и лейтенанту не позволяла, а он ее предупреждения и запреты игнорировал. Так мотылек обжигается, но все равно летит к огню. Этим огнем для Давида была она.

Надо уезжать. Слишком сильно он ко мне подобрался, желание уступить и поддаться ему становится все сильнее. Решено, завтра в горы, а потом домой, к маме под крылышко.

– Я спать, выхожу в четыре часа, – проговорила ровным голосом, лишенным эмоций, – поход на восемь дней, отдам лекарства Байсалу и вернусь своим обычным маршрутом из ущелья. По возвращении полечу домой, не стоит мне тут оставаться. Прости дядь Дим, я виновата.

Речь вышла короткой и сухой, большего выдавить из себя не смогла. По коридору шла быстро, чтобы не успели остановить. В голову лезли всякие мысли, их старалась прогонять. В походе нужна светлая голова.

Добралась до своего временного жилища и рухнула на кровать, отрубилась почти сразу и не слышала тихих шагов за дверью. Не знала, что после ее ухода долго беседовали три неравнодушных к ней мужчины.

– Разрешите войти, – после короткого стука спросил Давид у полковника.

– Заходи, – коротко отозвался комбат.

Давид прошел в кабинет и сел на кушетку, где совсем недавно сидела Марго. Такое поведение было не по уставу, но в сложившейся ситуации выполнять устав было как-то неуместно.

– Молчать собираешься или поведаешь начальнику как до такой жизни докатился?

Давид молча опустил голову вниз. Просить прощения было как-то глупо, и обещать, что поступит по-другому если вновь сложится такая ситуация он не мог.

– Тебя ведь по-хорошему просил не крутиться возле нее, что так чешется?

– Товарищ полковник, это не то, что вы подумали.

– А что тут думать, вас таких за лето ухажёров набирается до десятка, от контрактников, до салаг. Вы все на красоту ведётесь. Увидели девочку молодую и красивую и слюни распустили.

– Товарищ полковник.

– Ты понимаешь, что она через три недели уедет и неизвестно, когда вернётся, возле нее мужиков вагон крутится, от простых одногруппников из института, до именитых спортсменов. Вы из разных миров. Понимаешь ты это, – все больше распалялся полковник.

– Да понимаю я все, – взорвался Давид. Сделать с собой ничего не могу, как вижу ее, так дышать не могу, в груди больно. Говорить с ней не получается, косноязычным становлюсь, как пацан себя чувствую. Я не то, что про эти три недели думать не могу, мне внутренности скручивает от того, что она завтра в горы уходит, а я не знаю куда.

– Что ты будешь делать, – в сердцах сплюнул полковник. Два барана.

– Может, я завтра с ней пойду? У меня же отпуск, – попросил Давид.

– Это не безопасно, для вас обоих. Ты ее можешь подставить, это раз, и сам заиметь проблемы, это два. Мне тут только жертв не хватало.

– Не могу я ее одну отпустить, если не поможете, как собака по следу пойду.

– Не горячись, Давид, ты хороший парень, – вступил в разговор Сакулян, он всегда знал, как вовремя разрядить обстановку. Мы уже поняли, что у тебя намерения серьезные. Давай ты ее проводишь до перевала, и подождёшь там, координаты маршрута мы тебе обозначим. Связи там особо нет. Марго на глаза лучше не попадаться, поэтому выйдешь позже. Раз уж у тебя отпуск, заодно и прогуляешься.

– Моего мнения спросить не пробовал? – вступил в диалог командир.

– А тем, кто обижает подчинённых, слова не давали, – пафосно заявил доктор. Так что я постановил и более слушать никого не желаю, в конце концов, в своем госпитале я начальник и прописываю больному Алиеву прогулку по горам.

– Ты только не забывай, что твой пациент, все ещё мой подчинённый, и я пока разрешения не давал, – нахмурившись, заявил батя.

– Протеста вы, товарищ полковник тоже не изъявили, а молчание-это знак согласия, так что дуйте собираться в горы на восемь дней, молодой человек, – подмигнул Давиду доктор.

Давид решил ковать железо пока горячо.

– Слушаюсь, собирать вещи. Товарищ полковник, можно ещё товарищу майору задать вопрос? – обратился к командиру Давид.

– Чего тебе ещё?

– Можно узнать, где обитает Марго, я просто убедиться…

– В ВИП палате отсыпается, только тихо, не разбуди.