Строптивая любовь

Глава 7

Жюстина зашла в небольшое кафе на открытом воздухе, которое приметила еще утром, и выбрала столик, укрывшийся в тени раскидистого дерева. Она заказала чашечку кофе, салат и омлет и съела все это без всякого аппетита, заставляя себя избавиться от мыслей о Киле. В конце концов она решительно запретила себе думать о нем. А боль пройдет со временем, должна пройти.

В подавленном настроении она расплатилась, вышла из кафе и направилась к отелю. Надо хоть немного отдохнуть, чтобы унять головную боль виски все еще стягивал какой-то тугой обруч. Но и этому желанию не суждено было сбыться. Когда она вошла в холл, к ней тут же метнулся управляющий. Ей даже стало жаль этого маленького человечка, он ведь так хотел заполучить лучшего клиента, а на сей момент она как раз таковым и являлась. Сама виновата – никто не дергал тебя за язык сообщать ему, что у тебя собственный туристический бизнес. Может, в дальнейшем это тебя чему-нибудь научит, впредь будешь держать язык за зубами.

– Bom dia, мисс Хардести, надеюсь, вы хорошо провели день?

– Да, спасибо, я ездила на какой-то потухший вулкан. Это было потрясающее зрелище.

– Вам нужно объехать весь наш остров на катере, мисс. Виноградные террасы, водопады, горячие источники. Вам понравится. Знаете, Мадейра очень красива.

– Да, конечно, но мне необходимо завтра вернуться в Англию.

Он стушевался и неуверенно произнес:

– Я бы очень хотел показать вам весь отель. Вас не затруднило бы осмотреть его прямо сейчас? Не хотелось бы отнимать у вас много времени, у вас и так его мало, но все же…

Жюстина улыбнулась ему.

– Хорошо, с радостью. Не обращайте внимания на мое настроение, это все из-за руки.

– О, конечно, такое несчастье. Очень беспокоит? – участливо спросил он.

– Да нет, просто ноет немножко, – пробормотала Жюстина, чувствуя неловкость оттого, что приходится лгать этому доброму человеку.

– Тогда начнем, если вы не возражаете?

– Ну конечно. – Отказываться было неловко, к тому же непредвиденный обход здания смог бы отвлечь ее от тяжких мыслей.

Экскурсия по отелю оказалась чересчур долгой и утомила Жюстину. Под конец управляющий пригласил ее к себе в кабинет на чашечку чая с пирожными, и у нее не хватило сил отказаться.

– Вы придете сегодня вечером на fado?

– Fado?

– Да, это похоже на ваши народные песни. Они такие грустные, призрачные. У нас будет петь Изабелла Авейра – она здесь пользуется колоссальным успехом. Ее песни – о любви и печали, о боли расставаний и тоске. Они поистине прекрасны.

Как раз то, что мне сейчас нужно, уныло подумала Жюстина.

– А где она будет петь? – Если концерт состоится где-нибудь далеко отсюда, у нее будет отговорка, что она плохо себя чувствует.

– Как где? Здесь, конечно, прямо в отеле, в диско-клубе, – произнес он с гордостью. – А еще приглашен танцевальный ансамбль, они будут выступать в национальных костюмах. Ну как? Придете?

О Боже!

– Когда начало концерта? – обреченно спросила Жюстина.

– В восемь вечера.

– Я с радостью принимаю ваше приглашение. – Она постаралась произнести эту фразу с восторгом, что получилось довольно плохо. Она взглянула на часики – было всего пять. – Пожалуй, мне следует немного отдохнуть. Благодарю вас за экскурсию, обещаю обдумать ваши предложения. Жаль, конечно, что поблизости нет поля для игры в гольф, но в будущем можно будет наладить автобусное сообщение или что-то в этом роде. Пока не могу сказать ничего определенного, мне нужно сперва осмотреть площадку для гольфа. Но я обязательно обо всем этом подумаю.

– Это превосходит мои ожидания. Вы очень добры. – Тепло улыбнувшись, он проводил ее до лифта. Прежде чем дверцы закрылись, он отвесил ей поклон.

Людям с такими утонченными манерами трудно в чем-нибудь отказать, а здесь все – от подметальщика улиц до банковского клерка – блистали учтивостью и благовоспитанностью.

Первое, что бросилось в глаза Жюстине, когда она вошла в свой номер, был лиловый спортивный костюм, аккуратно развешенный на стуле. Она чуть было в сердцах не выкинула его из окна, чтобы ликвидировать это напоминание о Киле, о проявленной им когда-то заботе. Остановило ее только то, что горничная позаботилась выстирать и выгладить его.

Немного освежившись сном, Жюстина в семь часов сошла вниз к ужину. Кила нигде не было видно, и она с облегчением вздохнула, хотя его дух как бы витал над столом. Ей снова подали espada, рыбу-меч, все так же украшенную ломтиком жареного банана. Фу, какая гадость, подумала она, нет уж, это она не станет есть, просто кусок в горло не полезет.

Из ресторана она направилась в диско-клуб. Как ни странно, он буквально ломился от публики. Наверное, следовало бы пересмотреть свое отношение к этой певице: Жюстина ничего раньше не слышала об Изабелле, но это не значит, что она недостойна внимания. Она заказала фруктовый сок и нашла себе местечко в дальнем конце зала, подумывая о том, что пройдет совсем немного времени, она вернется домой и сможет доставить себе удовольствие расслабиться – купить водки и напиться. Жюстина единственная пришла на концерт в одиночестве, все остальные были разбиты на группки, и она уже начала жалеть, что не осталась в номере. Ей показалось, что взгляды, бросаемые на нее окружающими, выражали не столько интерес к ее персоне, сколько жалость, и это было неприятно.

Когда притушили огни, Жюстина огляделась и вдруг встретилась глазами с Килом. Он стоял, привалившись к стене, и смотрел прямо на нее. Как он красив. Боже, как он невозможно красив, с тоской подумала она. Отведя от него взгляд, она решительно уставилась на сцену, где уже стояла опустив голову молодая женщина, вся в черном. Никакого аккомпанемента, даже простой гитары. То, что Жюстина услышала дальше, было сверх всяких ее ожиданий. Голос певицы поверг ее в трепет, дыхание перехватило, сердце забилось в волнении. Незнание языка совсем не мешало, все было понятно и так. Грубоватый, хриплый голос пел о любви, о боли потери, об ужасной пустоте без любимого. Жюстина готова была расплакаться от боли и страдания. Не за себя, нет, собственные переживания показались ей несоизмеримо ничтожными по сравнению с тем, о чем пел этот голос, заставляющий каким-то непостижимым образом полностью забыть о себе. На всю оставшуюся жизнь запомнит теперь Жюстина странные протяжные гортанные звуки, исходящие из уст этой удивительной женщины. Вдруг голос замер, вокруг воцарилась напряженная тишина, как будто все перестали дышать, как будто остановилась жизнь. И внезапно – гром рукоплесканий. Зал вскочил в едином порыве, люди в неистовстве кричали и топали ногами. Жюстина, потрясенная, как никогда раньше, еще какое-то время оставалась на своем месте, скрытая беснующейся публикой.

Аплодисменты постепенно стихали, и Жюстина поспешила уйти. После такого потрясения ей совсем не хотелось смотреть выступление местного танцевального ансамбля.

С затуманенными от слез глазами она пошла к лифту, и тут ее окликнул Дэвид. Она нехотя остановилась, невольно поразившись той мольбе, которая прозвучала в его голосе.

– Прости меня, девочка, – вымученно проговорил он. – Я не хотел, чтобы все так получилось. Знаешь, я все время думаю о твоих словах. Ты права, я действительно негодяй и ужасный эгоист. И поверь, мне бы очень не хотелось расстраивать тебя.

– Это не имеет никакого значения, – безразлично сказала она.

– Нет, имеет. – Явно встревоженный, он положил руку ей на плечо. – С тобой все в порядке? Выглядишь ты не ахти.

– Голова болит, вот и все. Это пройдет. Спокойной ночи, Дэвид. Жюстина снова повернулась к лифту, но он схватил ее за руку.

– Я не могу просто так уйти, – произнес он с несчастным видом. – Знаешь, раньше мне и в голову не приходило подумать о твоих чувствах… ну, о том, о чем ты говорила. Но постарайся меня понять, я был просто потрясен, честное слово. Будь это кто-то другой, но он…

– Забудь об этом, – устало отмахнулась Жюстина. – Возвращайся к своей Кате и по возможности возьми себя в руки. Женщины, подобные твоей жене, ценят в мужчине сильный характер. А если ты так уж ненавидишь свою верфь, мой тебе совет – выходи из дела и займись чем-нибудь другим, что тебе больше по душе.

– Чем, например? Не могу же я вечно жить на Катины деньги!

– Рада это слышать. – Она не могла больше скрывать нетерпение. Господи, как она жаждала оказаться в своей постели, а тут Дэвид с этими дурацкими вопросами. Ему только и надо, что успокоить свою совесть, что опять доказывает его невыносимый эгоизм. – Почему бы тебе снова не заняться живописью? Когда-то тебе это нравилось, и ты достаточно преуспел в этом деле. Может, у тебя даже был настоящий талант.

– А как это сделать?

– Откуда я знаю? – раздраженно воскликнула Жюстина. – Ну, займись, например, рисованием яхт ваших заказчиков. Здесь, как мне кажется, может быть спрос. Люди, не чающие души в своих яхтах, вечно окружают себя изображениями любимых посудин. Обратись к какой-нибудь богатой знаменитости, сам найдешь, к кому именно. А продолжать горбатиться на верфи тебе при этом совсем необязательно.

– Да, я понимаю, но теперь ведь и гостиничное дело у нас накрылось… – О, ради всего святого! Только не обвиняй в этом меня. Я предупреждала и Катю, и ее чертова братца, что это было неизбежно!

– Да я тебя не обвиняю! Ты права во всех отношениях, я только хотел сказать, что она теперь стала какой-то беспокойной, раздражительной… ужас!

– Ну, это вполне понятно. Я не большой специалист в этих делах, но мне кажется, что беременным женщинам это свойственно. Как бы то ни было, разбирайтесь сами в своих отноше… – Увидев вдруг, каким напряженным стало его лицо, она протяжно выдохнула: – Господи, ты что, ничего не знаешь?

Он замотал головой, не в силах произнести ни звука.

– Что за трагедия? Разве ты не хочешь ребенка?

– Да. Нет. Ребенка? – выдавил из себя Дэвид. – Ты уверена?

– Ну, так по крайней мере сказал мне Кил…

– Ребенок. – Голос Дэвида был лишен всякого выражения. – А почему же она мне ничего не сказала? – вдруг встрепенулся он.

– Вот уж не знаю.

– А я-то хорош! Такого ей наговорил… Бросил ее совсем одну… И эта записка…

Жюстина, буквально падая с ног от усталости, сочувственно похлопала его по плечу.

– Право же, Дэвид, я очень устала. Спокойной ночи. Увидимся в аэропорту. Ты ведь заказал себе билет?

– А? Что? Билет? Ах да, заказал. Жюстина?

– Ну что еще? – Боковым зрением она уловила, что неподалеку стоит Кил и наблюдает за ними. Сжав челюсти, она бросила в его сторону: – Это частный разговор!

Неприятно ухмыльнувшись, он прошествовал мимо них к лифту. Жюстина вновь обратилась к Дэвиду:

– Так что же?

– Я только хотел спросить, где сейчас моя машина, – неуверенно произнес он.

Жюстина уставилась на него в полном изумлении и невольно рассмеялась.

– О Дэвид, тебя ничто не переделает!

– Я понимаю, тебя это совсем не волнует, – робко зачастил Дэвид, глуповато улыбаясь, – но для меня это очень важно.

– Я не знаю, где она, – призналась Жюстина. – Спроси у Кила, он отбуксировал ее куда-то в гараж…

– Что он сделал? Отбуксировал? – Дэвид пришел в неподдельный ужас.

– Не волнуйся ты так, у нее всего-то помято крыло, – поспешила она его успокоить. – Если ты обратишься в полицию, тебе там предоставят полный список поломок. Тебе, кстати, все равно придется пойти к ним для получения страховки. Не знаю, может, они уже дали Килу этот список. А теперь – спокойной ночи, – она подвела черту под их разговором. Убедившись, что Кил уехал наверх, она нажала на кнопку вызова. Дэвид все еще топтался сзади, и она нетерпеливо взглянула на него.

– Если для тебя это важно, я ему все объясню…

– Ни в коем случае, – резко прервала его Жюстина. – Я не желаю, чтобы ты ему что-либо объяснял! – Она действительно этого не желала, ведь, если Кил не поверил ей, он не станет слушать и Дэвида. Его – уж точно. К тому же теперь ей было совершенно безразлично, будет ли он знать правду или нет. Какая теперь разница? Все уже было несущественно, она не простит его, даже если он приползет к ней на коленях!

Под дверью ее номера лежала записка и авиабилет. Сунув, не глядя, билет в туалетный столик, она развернула записку. «Такси до аэропорта заказано на девять утра». Все. Даже подписи не поставил. Что означает «заказано»? Они едут вместе или ей придется самой позаботиться о машине? Жюстина швырнула записку туда же, где уже покоился билет, и приготовила себе постель. Затем упаковала вещи, оставив только необходимое на завтра, подошла к окну и раздвинула шторы, которые горничная почему-то постоянно задергивала. Выглянув наружу, она с изумлением обнаружила, что на улице накрапывает. Впрочем, что же здесь удивительного! Дождь вдет повсюду, даже на Мадейре.

Ночью слабый дождик превратился в самый настоящий ливень, и ей пришлось подняться и закрыть ставни. Черное небо прочеркивали зигзагообразные молнии, гром оглушительно гремел между вершинами скал, подобно какому-то фантасмагоричному оркестру. Жюстина и не надеялась заснуть при таком ужасающем шуме, но, несмотря ни на что, она все же отключилась и проснулась только тогда, когда утром горничная принесла ей чай.

– Вот dia, – приветствовала ее Жюстина хрипло. Горло ее было воспалено, в голове шумело.

– Вот dia, – улыбнулась в ответ горничная. – Там мокро. Очень мокро.

Надеюсь, самолет все-таки вылетит вовремя.

– Да уж, мне бы тоже не хотелось, чтобы рейс отложили! – воскликнула Жюстина. Она выкарабкалась из постели, поспешила к окну и раскрыла ставни. Мокро? Ничего себе! Снаружи сплошным потоком лилась вода! Бурлящие струи превратили дорогу в широкую реку. Жюстина высунулась еще дальше из окна и, к огромному своему удивлению, увидела, что жизнь продолжается и люди по колено в воде привычно снуют по своим делам. Зонтики служили им единственной защитой от разбушевавшейся стихии.

– И часто у вас здесь бывает такое? – безнадежно спросила Жюстина, заранее зная ответ, так как девушка реагировала на происходящее довольно спокойно.

– Sim, вода с гор всегда идет в город. Знаете, levada.

– Это еще что? Подъем уровня рек? Скопление воды в оврагах? – До нее постепенно стало доходить. Действительно, местность вокруг вся была изрезана оврагами, по которым стекала с гор талая вода. Если бы она задумалась над этим раньше, она поняла бы, что в случае дождя все деревни и городки оказались бы затопленными, особенно те, что лежали в низине, как, например, Мачико. Господи, а где находится аэропорт? Тоже в низине? Боже милостивый, взмолилась она, сделай так, чтобы наш рейс не отложили! Сама мысль остаться тут еще на несколько дней, да еще наедине с Килом, была ей невыносима.

К тому времени, как Жюстина спустилась вниз, Кил уже расплатился по счету за них обоих и в компании управляющего наблюдал из дверей за ливневыми потоками. Чтобы вода не проникла в холл, в дверях воздвигли какие-то немыслимые баррикады. Управляющий приветливо ей улыбнулся.

– Водитель такси уверяет, что приложит максимум усилий, чтобы не опоздать. Вылеты пока не отменены, но… – Он кивнул в сторону улицы. -Желаю вам благополучно долететь, но если что, возвращайтесь к нам, мы всегда будем вам рады.

– Конечно, – улыбнулась Жюстина. – Я вам дам знать о своем решении. Надеюсь, мне вскоре удается снова посетить ваш чудесный остров. – Слова ее прозвучали несколько высокопарно, она это прекрасно сознавала, но поделать ничего не могла – в присутствии Кила трудно было выбирать выражения.

Управляющий пожал им обоим руки и вежливо открыл перед Жюстиной дверь.

Кил предпочел место рядом с водителем. На Жюстину он даже не взглянул, как бы вовсе не замечая ее присутствия, что вполне ее устраивало. Она не желала больше иметь с ним ничего общего, и чем раньше они расстанутся навсегда, тем лучше. Машина тронулась, Жюстина помахала рукой управляющему и откинулась на сиденье, машинально отметив, что такая прозрачная еще вчера вода в заливе сейчас стала грязно-бурого цвета, на поверхности плавали ветви деревьев и еще какая-то дрянь.

Они поднялись на небольшую возвышенность, и Жюстина улыбнулась, уж больно смешными казались сверху люди – ног не видно, одни только черные зонты. Как будто какие-то водяные жуки совершали свой хитрый, понятный им одним танец. Ей захотелось поделиться своими впечатлениями, но вокруг не оказалось подходящего собеседника, и она промолчала.

Медленно, очень медленно они продвигались по направлению к аэропорту. Оставалось проделать всего миль пять, но с такой скоростью немудрено опоздать к вылету. Чем дальше от города, тем хуже становилась дорога. Неужели придется добираться пешком, в ужасе подумала Жюстина, она ведь тогда насквозь промокнет. Вот ведь идиотка, она положила свой жакет в чемодан, и сейчас на ней была только легкая хлопчатобумажная кофточка и джинсы. Вот Кил был поумнее – на нем красовался коричневый кожаный пиджак. Только она хотела попросить водителя притормозить, как машина, скрипнув тормозами, остановилась. Сквозь исхлестанные дождем стекла ей удалось разглядеть, что перед ними лежало непролазное болото, через которое им, конечно же, не проехать.

Мужчины выбрались из машины и начали что-то бурно обсуждать. Жюстина тоже вышла наружу и в одну секунду вымокла до нитки. В раздражении она пихнула ногой камешек.

– Легче стало? – язвительно спросил Кил.

Она круто повернулась к нему и проскрипела:

– Слушай, оставь меня в покое! Я еще хозяйка самой себе, и, если мне вздумается швырять ногами камни, будь уверен, я именно так и стану поступать. А могу и лечь немедленно наземь, если я того захочу!

Она резко отвернулась и уверенно направилась прочь по размытой круче.

Ярость придала ей сил, которых в обычных условиях она не смогла бы обрести. С усилием напрягая зрение и смаргивая с ресниц капли дождя, она разглядела вдали очертания аэропорта. До него примерно полмили – не так уж и далеко, решила она, вполне можно добраться пешком по тому, что раньше являлось дорогой. Еще одна ночь с Килом? Ну уж нет!

Оскальзываясь на липкой грязи, она вернулась к такси за своим чемоданом.

– Надеюсь, ты договорился с шофером? – холодно произнесла она.

– Да, не волнуйся. – В его тоне сквозила враждебность.

– Ну и отлично. – Она поставила чемодан на мокрую землю и нашарила в кармане те самые деньги, которые разменяла, но которыми так и не воспользовалась.

– Muita obrigada – С этими словами она сунула все деньги водителю, так и не взглянув на Кила. Затем подняла чемодан и пошла к аэропорту. Нести чемодан было неудобно, он все время бил ее по ногам, но она упрямо продолжала свой путь. Почему-то ей казалось важным добраться до аэропорта раньше Кила. Вдруг она поскользнулась и упала на колени. Кил, шедший следом, хотел поддержать ее, но она, чуть не плача от яростного бессилия, заорала: – Не дотрагивайся до меня! Сама справлюсь!

В крайнем раздражении Кил выхватил чемодан из ее рук и огромными шагами пустился от нее прочь. Как это ни странно, ему с легкостью удавалось удерживать равновесие на скользкой дороге. О, как же хотелось Жюстине пульнуть ему вслед камнем!

Грязной рукой она отбросила с лица мокрые волосы и с трудом поднялась на ноги. Когда она наконец достигла аэропорта, силы почти полностью покинули ее. Промокшая насквозь, вся покрытая грязью, прислонилась она к стеклянной стене, пытаясь перевести дух. Ни Дэвида, ни Кила не видно. Должно быть, им совершенно безразлично, останься она на той дороге навсегда, или сломай ногу, или еще что-нибудь в этом духе. Им-то какая разница? Их даже не хватило на то, чтобы подождать ее.

– Только что объявили наш рейс, – откуда-то сзади прозвучал голос Кила.

Все-таки он ее ждал, как оказалось. Спасибо и на том.

– Значит, нам надо идти на посадку, я так поняла? – язвительно осведомилась она.

– Именно. Твой чемодан я не смог сдать в багаж…

– Да? И почему же?

– Да потому, что багаж уже был отправлен в самолет, – процедил он сквозь зубы. Повернувшись на каблуках, он направился к терминалу. Презрительно фыркнув, она пошла за ним.

Место около Дэвида было не занято. Увидев, в каком ужасном состоянии ее одежда, он невольно вскрикнул. Жюстина мельком оглядела его самого. Естественно, он не вымок ничуточки.

– Знаешь, а я Кате позвонил! – сообщил он ей с обезоруживающей бесшабашностью. Раньше ей бы это понравилось, теперь же ее все раздражало.

– Что ж, отлично.

– Я все ей объяснил. – Его улыбка показалась ей крайне самодовольной.

– Представляешь, я в роли отца?

– Ага, смешно до колик.

Его укоризненный взгляд немного привел ее в чувство. Так нельзя, подумала она. Как только самолет взлетел, она прошмыгнула в туалет и там дала волю слезам, попутно кое-как очищая одежду от грязи.

В Хитроу погода была облачной, дул пронизывающий ветер. Им пришлось немного обождать, пока оформляли их багаж. Кил стоял неподалеку от Жюстины, прислонившись к стене. Высокий красавец, но чужой, совершенно чужой человек. От нее, конечно, не укрылись взгляды, которые бросали на него женщины, – наглые, приглашающие взгляды. Лицо его, правда, оставалось совершенно спокойным, он, казалось, ничего не замечал. Жюстина увидела, что к ним пробирается Дэвид, и поднялась ему навстречу, но тут ее сбила с ног какая-то пожилая женщина, спешившая выбраться наружу.

Кил с совершенно равнодушным видом помог Жюстине подняться и спросил скучающим голосом:

– Не ушиблась?

– Нет. – Жюстина поспешила высвободиться из его объятий и, без сомнения, упала бы снова, не подхвати он ее вовремя.

– О Господи, пойди посиди где-нибудь в сторонке. В этой давке нам еще не скоро удастся пройти таможню.

Она с радостью последовала его совету, тем более что у нее закружилась голова. Откинувшись на спинку скамейки, она прикрыла глаза. Как глупо, подумала она, что я не поела перед выездом из отеля! Ладно, скоро уже буду дома, там и перекушу. А вдруг у меня начинается воспаление легких? Вот тогда они у меня попляшут! Я ведь даже могу умереть, с некоторым мазохизмом подумала она.

– Идем, – послышался рядом голос Кила.

Она открыла глаза и с трудом заставила себя подняться на ноги. Дрожа от озноба, она с несчастным видом поплелась вслед за мужчинами. Наконец они дошли до машины, и Жюстина в изнеможении привалилась к ней.

Кил открыл дверцу и буквально втолкнул Жюстину на переднее сиденье. Затем в нетерпении стал наблюдать, как Дэвид впихивает багаж на заднее сиденье и забирается сам.

До ее дома они доехали в полном молчании. Жюстина нашарила ключи от квартиры и открыла дверь. Предоставив мужчинам полную свободу действий, она прямиком направилась в гостиную и в изнеможении опустилась на диван. – Ну же, напрягись, Жюстина, осталось совсем немного, – раздраженно воскликнул Дэвид и потребовал: – Давай их сюда!

– Кого?

– Да чертежи, черт возьми! Куда ты их засунула?

Она с трудом подняла на него глаза и прошептала:

– Не знаю. Может, в письменном столе?

Дэвид нетерпеливо крякнул и отправился на поиски. Кил же присел рядом с ней.

– Хочешь, я приготовлю тебе чай? – хрипловато спросил он.

Она отрицательно покачала головой. Сил не было даже отругать Дэвида за то, что он беспардонно вышвыривал ее деловые бумаги и письма прямо на пол. В конце концов он, выругавшись, с грохотом задвинул ящики.

– Там их нет! Куда еще ты могла их подевать?

– Ну не помню я. Посмотри на полочке в ванной, может, я случайно оставила их там.

Тяжелый вздох вырвался из ее груди. Голова раскалывалась, и Жюстина принялась медленно растирать виски, чтобы хоть как-то снять боль. Кил встал с дивана, присоединившись к Дэвиду, и она тут же улеглась, не обращая больше внимания на голоса, доносившиеся из ванной. Пусть их говорят, ей не было до них никакого дела. Кил что-то бормотал, чтобы Дэвид был поаккуратней, Дэвид требовал, чтобы тот заткнулся и не путался под ногами. Наконец, кончив разорять ее уютную квартирку, оба вернулись в комнату.

– Ничего нет! – с возмущением констатировал Дэвид.

С огромным напряжением она снова разлепила веки и невидящим взглядом уставилась на них. Господи, ну куда же она могла их подевать, в самом деле?

– Да я ведь не помню даже, что ты приходил сюда, и уж тем более не могу вспомнить, где могут быть эти чертежи! – жалобно воскликнула она.

В ярости Дэвид издал какой-то гортанный звук и повалился в кресло.

– Потрясающе! Мне, между прочим, надо думать сейчас о ребенке! Давай сюда чертежи, черт бы тебя побрал!

– Ну, хватит, прекрати истерику, – повелительным тоном приказал Кил, усаживаясь на диванный валик. – Давай, Дэвид, повтори шаг за шагом свой приход сюда в прошлое воскресенье.

– Что это даст? – раздраженно поинтересовался Дэвид.

– По крайней мере это может всколыхнуть что-то в ее памяти. У тебя что, есть идеи получше?

– Ничего у меня нет. – Тяжело вздохнув, Дэвид сжато, однако не упустив ни единой подробности, поведал о событиях минувшего воскресенья и постепенно дошел до того момента, как они с Жюстиной сели за стол.

– Ну, и что дальше? Ты ведь должен был прибыть в аэропорт за час, ну самое большее – за полтора часа до вылета, так ведь? Значит, отсюда вы выехали, скажем, в половине десятого вечера.

– Да, что-то вроде этого, – угрюмо подтвердил Дэвид.

– Так чем же вы занимались весь день и часть вечера? – в нетерпении воскликнул Кил.

– Все это время мы страстно предавались любви! – выпалил Дэвид. Забрались с Жюстиной в постель и…

– Мы смотрели какой-то старый фильм по телевизору, – тихо вставила Жюстина. Ее слова повисли в воздухе, наступила напряженная тишина. Она медленно села на диване и посмотрела на них обоих. Дэвид уставился на нее без всякого выражения, глаза Кила метали молнии, казалось, он готов был прикончить ее на месте.

– Вспомнила наконец, – ровным тоном произнес он.

– Да, – прошептала она не очень уверенно. Перед ней вдруг встала ясная, четкая картина – они сидят с Дэвидом, ну прямо как сейчас, он развалился в кресле, а она свернулась калачиком на диване.

– Слава Богу! – Дэвид саркастически всплеснул руками и, подавшись вперед, спросил: – Так куда же ты подевала эти чертовы чертежи?

Она изо всех сил пыталась ухватить какое-то мелькнувшее в памяти видение и ответила не сразу.

– К чаю у нас были тосты с сыром…

– К черту дурацкий чай! – заорал Дэвид. – Чертежи!

Она вздрогнула и медленно покачала головой.

– Не знаю! Ну не помню я! – Жюстина взорвалась, хлопнула кулаком по диванной подушке и неожиданно залилась слезами.

– О Господи! – простонал Дэвид.

Кил успокаивающе обнял ее за плечи.

– Дэвид, ступай на кухню, приготовь чего-нибудь. По-моему, нам всем не мешает немного перекусить.

– Почему я? Занимайся сам готовкой!

– Хорошо, займусь сам.

– Ладно уж, только не думай, что я оставляю вас наедине для того, чтобы ты снова начал ее соблазнять!

– Я же сказал, что займусь ужином. И я, между прочим, ее не соблазнял, – спокойно возразил Кил.

– Да что ты говоришь? – глумливо поинтересовался Дэвид. – Может, у тебя это как-нибудь по-другому называется? Она только-только из больницы, сама не понимает, на каком она свете, а ты тащишь ее в койку. Так как же, по-твоему, это называется? Дружеская забота о ее здоровье?

– Сам-то ты что, волновался больше моего? – Кил с угрозой поднялся на ноги.

– Уж я-то не затаскивал ее к себе в койку! Да она вообще не в твоем вкусе, так ведь? Красотой, прямо скажем, не блещет. Ты ведь это так, от нечего делать…

Жюстина испугалась, что возникшее между ними напряжение выльется в драку. Она с трудом поднялась и, собравшись с силами, во весь голос рявкнула:

– Заткнитесь вы оба, слышите? Я что вам, марионетка, что ли? Кто вам дал право думать, что моими поступками можно управлять? – И, яростно повернувшись к брату, она раздельно произнесла: – К твоему сведению, это я его соблазнила!

Он был настолько ошарашен ее словами, что при иных обстоятельствах Жюстина бы расхохоталась.

– Что ты сделала? – недоверчиво выдохнул Дэвид.

– Соблазнила его, – повторила она. – Как ты изволил только что мило выразиться, красотой я не блистаю. Девушкам, подобным мне, приходится ловить свой шанс. А Кил, согласись, великолепный экземпляр. А теперь убирайтесь отсюда, оба! Я сыта вами по горло. Обсуждаете тут меня, словно я какая-то брошенная кость, никому из вас не нужная, но обоим не хочется, чтобы она досталась другому. Кстати, Дэвид, я никак не могу взять в толк, с чего это ты вдруг начал интересоваться моими делами? Прежде ты снисходил до меня, лишь если сам во мне нуждался!

Ее распирало от ярости, она задохнулась и снова бросилась на диван, и тут раздался отчетливый хруст бумаги под диванной подушкой. Жюстина замерла от неожиданности, потом приподнялась на коленях и осторожно пошарила рукой под подушкой. Вытащив оттуда какие-то сложенные бумаги, она некоторое время завороженно на них смотрела, прежде чем передать их Килу.

– Извини, – прошептала она сокрушенно. – Я действительно не знала, где они.

– Ну, теперь все позади, – мягко произнес Кил.

– Да, теперь я все вспомнила.

В ее сознании наконец четко всплыло прошлое воскресенье. Она ясно вспомнила, как необдуманный поступок Дэвида вывел ее из себя, как она выскочила из его машины, вернулась к себе и сунула чертежи под подушку, чтобы потом отдать их.

Очухавшийся наконец Дэвид решил завладеть ситуацией и выхватил бумаги из рук Кила.

– Я отвезу их на верфь.

Кил пробормотал пренебрежительно:

– Поступай как знаешь, только не увези их куда-нибудь невзначай и на этот раз!

– Ну уж нет, такой оплошности я больше не допущу. Можно я возьму твою машину?

– Ты что, спятил? Конечно, нельзя. Возьми такси.

– На какие шиши?

– О Господи! – Кил подошел к своему пиджаку, который повесил в коридоре, входя в квартиру, и вытащил портмоне. Он протянул Дэвиду несколько двадцатифунтовых банкнотов. – Сдачу отдашь.

– Получишь, можешь не волноваться, – надулся Дэвид. – Жюстина, можно мне позвонить?

Она вяло махнула рукой в сторону прихожей и снова рухнула на диван. Пока за Дэвидом не захлопнулась входная дверь, ни Кил, ни Жюстина не произнесли ни звука. Потом Кил тихо сказал:

– Я приберусь. – Наклонившись, он стал рассовывать по ящикам стола разбросанные по полу бумаги, потом начал наводить порядок в книжном шкафу.

В полном изнеможении она следила взглядом за его движениями. Только бы он побыстрее убрался отсюда, билась в мозгу единственная мысль.

– Почему ты не подбросил его?

– Потому что я хочу поговорить с тобой.

– Нам не о чем больше разговаривать, – устало сказала она. Откинувшись назад, она рассеянно принялась теребить выбившуюся из обивки нитку. Кил подошел к ней и накрыл ее руку своей большой ладонью, отчего Жюстина подпрыгнула на диване.

– Ошибаешься, нам надо многое обсудить, – возразил он. – Но, поскольку ты выглядишь так, словно одной ногой уже стоишь на краю вечности, разговор придется отложить до лучших времен. Еще что-нибудь надо упаковать?

Она в изумлении уставилась на него.

– Прости, ты о чем?

Кил раздраженно махнул рукой.

– Не можешь же ты здесь остаться совсем одна.

– Это еще почему? Я живу тут, и совершенно одна, между прочим. Это мой дом.

– Я в курсе! – гневно воскликнул он. – Но ты больна, поэтому ты поедешь ко мне. И, пожалуйста, никаких возражений! Кстати, почему ты наврала Дэвиду, что соблазнила меня?

– Я так и знала, что ты спросишь об этом.

– Ну так почему ты так сказала?

– Только потому, что я думала, еще чуть-чуть, и ты набросишься на него с кулаками.

– Так бы все и было. Я бы с огромным удовольствием расквасил ему физиономию, да так, что и родная мать его бы не узнала. Так это была единственная причина?

– Именно так.

– А не потому ли, что ты недооцениваешь себя? – продолжал настаивать Кил.

– Вовсе нет, – безжизненным голосом возразила Жюстина. – Цену себе я знаю. – Это была правда, по крайней мере до встречи с Килом она была уверена в себе. Глупо, конечно, но она и сейчас, после всего случившегося, после всех нанесенных ей оскорблений, все еще желала его. Ей страстно хотелось подняться, обнять его, прижаться, положить голову на его могучую грудь и ни о чем больше не думать. У Жюстины вырвался вздох, и она тоскливо произнесла: – Давай сменим тему.

– Отлично. Поговорим, когда тебе станет лучше. Ты готова ехать?

– Нет, я…

– Хочешь не хочешь, Жюстина, но тебе придется поехать со мной.

– О Боже. – Спорить дальше было выше ее сил. Она нехотя встала с дивана.

В машине они опять молчали. Жюстина притворялась спящей, а Кил решительно сосредоточился на дороге. Когда они въехали в ворота, она открыла глаза. Парадная дверь оказалась незапертой, значит, экономка была начеку. Мелли вышла им навстречу, и Жюстина приветствовала ее вымученной улыбкой. Пропуская ее в дом, Мелли окинула ее с ног до головы внимательным взглядом.

– Вот горе-то! Что вы с ней сделали?

– Ничего я с ней не делал! – в сердцах рявкнул Кил. – Просто она подхватила грипп, вот и все.

У Жюстины не было сил возражать, и она позволила Мелли буквально внести себя в гостиную, а дальше сознание ее затуманилось. Она смутно, как во сне, чувствовала, что ее несут наверх по лестнице. И – все. Больше она ничего не ощущала вплоть до следующего утра.

Очнувшись от тяжелого, полуобморочного сна, она вспомнила вчерашний вечер и поморщилась. И какого дьявола ему понадобилось тащить ее сюда? Ни к чему хорошему это не приведет, только доставит ей лишнюю боль. Жюстина отбросила одеяло, выбралась из постели и пошла в ванную.

– Это еще что такое? Четой-то вы поднялись? – Дверь распахнулась, в спальню ворвалась Мелли и укоризненно уставилась на нее. – Вижу-вижу, нам уже лучше, – добавила она с ноткой сарказма. – Вам помочь?

– Нет, благодарю. – Жюстина закрылась в ванной.

Когда она закончила умываться и вышла в спальню, она увидела Мелли, сидящую на краешке кровати, и присела рядом.

– Ну и как, оправились уже, доказали свою независимость? – спросила экономка все с тем же легким сарказмом. – А я-то думала, что вы грипп схватили.

– Этот диагноз поставил мне Кил, – сказала она с выразительной гримасой.

Мелли кивнула и с трудом поднялась на ноги.

– Да, вы, конечно, не красавица, но уж в твердости духа вам не отказать. Да и мозги при вас, это уж точно. Приготовить завтрак?

– Да, пожалуйста, я проголодалась. – Жюстина чувствовала какую-то опустошенность внутри, вызванную, скорее всего, чувством голода. Вот поест, наберется сил и тогда сможет вернуться домой.

Мелли вышла, а Жюстина в подавленном настроении продолжала бесцельно сидеть на кровати. Надо принять ванну и вымыть голову. Или этим лучше заняться после завтрака? О, Жюстина, прими же наконец решение – что, даже на такую малость духу не хватает? Сморгнув непрошеные слезы, она было направилась к ванной, но дверь снова открылась. Что опять нужно этой Мелли? Она повернулась и с удивлением увидела, что на сей раз это был Кил.

– Можно войти? – спросил он с холодной учтивостью.

– По-моему, ты уже вошел, – язвительно сказала она.

С отчаянным вздохом он прикрыл за собой дверь, подошел к кровати и присел на краешек. Потом внимательно оглядел ее и хрипло произнес:

– Набрось, пожалуйста, халат. – Что?

– Твоя ночная рубашка совершенно прозрачная.

Жюстина вскрикнула, схватила халат и прикрылась им.

– Как это на тебя похоже, сказать мне это!

– А если бы я промолчал, ты бы обвинила меня в том, что я подглядываю. Ну ладно, как ты себя чувствуешь?

– Я в полном порядке, – с вызовом ответила она. – Тебе вовсе ни к чему было тащить меня сюда, если бы я просто выспа…

– Жюстина! – отчаянно завопил Кил.

– Ладно… – пробормотала она, пожав плечами. – Тогда давай ближе к делу. Ты хочешь мне что-то сказать?

– Я пришел извиниться перед тобой.

– Извиниться?! – Она не могла поверить собственным ушам.

Кил вдруг улыбнулся, а потом и вовсе рассмеялся.

– Ну же, сядь рядом, а то ты похожа на перепуганную девственницу, прикрывающую свои прелести халатом.

Она презрительно фыркнула и опустилась в кресло.

– Ты хочешь извиниться за поведение Дэвида?

– При чем тут Дэвид? – недоуменно спросил Кил. – Я не видел ни Дэвида, ни Катю, они уехали погостить к моей матери в Эдинбург. – Понятно. – Тогда с какими же извинениями он к ней пришел? Если с Дэвидом он не виделся и тот ему ничего не объяснил, значит, он так ничего и не понял. А как поступать тебе? Как быть с твоей клятвой никогда не иметь с ним больше дела? Вели ему убираться, упакуй вещи и закажи такси. – Я пришел просить прощения за то, как я себя с тобой вел. Я все время прокручиваю в голове твои слова, ты была права, во всем права. Я не думал о тебе плохо, и уж тем более мне не следовало говорить тебе в лицо гадости.

– Ну и что же тебя дернуло за язык?

– Не знаю. – Он вздохнул.

– Ничего себе! – Жюстина позаимствовала немного сарказма у его экономки. – У тебя что, привычка такая – говорить первое, что придет в голову? – Почему бы ей просто не принять его извинения, к чему становиться в какую-то дурацкую позу? Или ей снова не терпится рассориться с ним? Теперь настала ее очередь вздохнуть. Она встала и подошла к окну. – Ну так что же? – упрямо повторила она, глядя из окна в сад невидящими глазами.

– Да, наверное, – засмеялся Кил. – Все дело в том, что иногда ты просто выводишь меня из себя, и тогда я сам не соображаю, что говорю. -Он тоже подошел к окну и встал позади нее. Забрав у нее из рук скомканный халат, он помог ей одеться. – Я наблюдал за тобой, когда ты встретилась в баре с Дэвидом. У тебя было такое радостное лицо, что я просто взорвался. Наверное, это было нечто вроде ревности. Мне была нестерпима мысль, что ты можешь вот так смотреть еще на кого-нибудь, кроме меня. Даже на собственного двоюродного брата.

– Но я действительно искренне обрадовалась ему. Я подумала, что… – Оборвав фразу на полуслове, она повернулась к нему. Заглянув в его спокойное лицо, в его такие глубокие зеленые глаза, она тихо добавила: – Подумала, что, раз мы его нашли, у нас еще останется целый день. – «И мы с тобой будем вдвоем, – это она произнесла уже мысленно, – одни на целом свете». Но она не была уверена в его реакции и поэтому промолчала.

Как глупо все складывается! Она-то думала, что, пока она спала, Кил нашел возможность увидеться с Дэвидом, тот объяснил, что между ними ничего не было, и тогда он пришел бы к ней, и они бы говорили, говорили… Но с Дэвидом Кил так и не встретился, и вот теперь они, как два неопытных подростка, топчутся вокруг да около. Ну а если бы все недомолвки между ними исчезли, что с того? Он же не говорит, что хочет видеться с ней по-прежнему, а просто хочет уладить взаимоотношения, чтобы, когда им придется встретиться вновь по какому-нибудь нейтральному поводу – а это неизбежно случится рано или поздно, – они остались бы на дружеской ноге. Кил отвел от нее глаза и печально произнес:

– Я, по всей вероятности, испугался ответственности. У нас с тобой все так быстро произошло, так внезапно. Я так тебя хотел, ты и представить себе не можешь. И уж вовсе не потому, что считал тебя доступной, наоборот, ты мне очень нравилась, ты интриговала меня, волновала мое воображение. А потом появился Дэвид, и в мое сердце стали закрадываться положения – вдруг ты меня обманываешь? И Тогда я бы оказался в дураках. А если ты чиста, куда это все нас приведет? Туг-то я и струхнул: вдруг ты начнешь надеяться на продолжение наших отношений, ждать от меня чего-то, требовать.

– О нет! – воскликнула Жюстина. – Я же тебе ясно дала понять, что не жду никакого продолжения и ничего не требую от тебя. Неужели же ты думаешь, что я хоть на секунду могла вообразить, что ты, такой красивый, искушенный в любви, можешь заинтересоваться моей особой? – Не обращая внимания на его расширившиеся от изумления глаза, Жюстина быстро продолжила, боясь, что храбрость покинет ее: – То, что произошло, было для меня каким-то озарением, чудесным мигом, который я уже никогда не в состоянии буду забыть. И давай говорить откровенно: ты волновался не о моих чувствах, а о своих собственных.

Горькая истина ее слов явно не нравилась Килу, и он отвернулся. – Хорошо, ты права. – Тон его стал жестким. – Но неужто ты хочешь сказать, что совсем ничего от меня не ждешь и не думаешь остаться со мной? Ты что, не желаешь больше меня видеть?

– Нет, этого я не говорила, – сердито возразила она. – Я только пыталась внести ясность между нами. Ну так что же еще ты хотел сказать, Кил? Он резко повернулся к ней, сжав зубы.

– Извини! Это все, о чем я собирался поговорить. Прощения хотел просить, представь себе!

– Что ж, прекрасно. Ты уже извинился, у тебя это здорово получилось. – Жюстина опять повернулась к окну. Она чувствовала себя несчастной, мысли путались. А чего же ты ждала, дурочка? Что он предложит тебе руку и сердце?

– Я хотел наладить наши отношения!

– Повторяю, ты в этом преуспел. У тебя сложилось плохое мнение обо мне с первой же встречи, а теперь ты радуешься, что не ошибся.

– Зачем ты так? Ведь признайся, все, что говорила о тебе Катя – хоть я и выкинул это из головы, узнав тебя ближе, – подтвердилось при встрече с Дэвидом. А уж признать себя дураком никому не по нраву. Да и ты сама не лучше, ты-то думала обо мне тоже не самым лучшим образом, а теперь придираешься к нескольким неудачно сказанным словам…

– Неудачно сказанным? – Жюстина аж подпрыгнула. Снова повернувшись к нему, она выпалила: – Ты меня смертельно оскорбил!

– Да, я знаю, но я тогда был вне себя от ярости. Иначе я извинился бы прямо тогда.

– Но чем же была вызвана такая ярость? Я только попросила тебя быть честным.

– Говорю же, меня так и распирала злоба. В таком состоянии невозможно выбирать выражения. Представь, я всего-навсего человек, и ничто человеческое мне не чуждо. Я точно так же, как любой другой, могу совершать ошибки. А ты считаешь, что я какая-то бесчувственная машина, всегда и везде поступающая по правилам, так, как принято поступать. Ты что, сама такая? Интересно, как тебя за глаза называют твои друзья – Мисс Непогрешимость?

– Да как ты смеешь? – взорвалась Жюстина; но Кил, видимо, намеревался полностью излить свою душу.

– С тобой невозможно ладить, Жюстина, ты хочешь всех подогнать под себя, причесать всех под одну гребенку. Сама-то ты, разумеется, всегда права, это ясно, окружающие же тебя люди живут не так, вот ты и поучаешь всех кого не лень. А сама до смерти боишься где-нибудь оступиться. Бьюсь об заклад, ты бы с радостью проконсультировалась, правильно ли ты делаешь, что спишь со мной, если б было у кого. – Жюстина вспыхнула, потому что ее разговор с Дэвидом в какой-то мере можно было объяснить именно так. Кил жестко хохотнул и безжалостно продолжил: – Вполне понятно, что Дэвид сошел с катушек, выслушивая с одной стороны твои умничанья, а с другой – Катины жалобы и стенания. Тут действительно свихнешься! Удивительно, как это он столько лет терпел и не сбежал раньше. Только непонятно, почему он написал в своей записке, что ты не представляешь опасности для мужчин. Да с тобой же просто невозможно существовать, неужели ты сама этого не понимаешь? – Бросив на нее уничтожающий взгляд, он вышел из комнаты.