Строптивый трофей

Глава 12. Миалтэр Бойрэни (третий)

Достало!

Горячее желание придушить собственными руками этого мелкого паршивца чередовалось с другими не менее горячими желаниями. К примеру, опять затащить его в постель и заставить стонать от удовольствия, которое он в последнее время, помимо своей воли, начал получать от нашего с ним безумного секса. И это было просто невероятно восхитительно. Только вот потом, немного после, едва только отдышавшись, он опять становился таким… холодным.

Гадство! И не придерешься… Ведь мальчишка держит слово и выполняет все мои требования. Но только вот как? Ненавидит меня. Презирает. Пусть и пытается не очень удачно скрыть все это за полным безразличием к происходящему. Не хочу чтобы все было так. А хочу… Проклятье! Да я сам не знаю, чего хочу от него и это больше всего меня и злит…

На него даже роскошная обстановка прибывшего за мной корабля не произвела ни малейшего впечатления. Так, окинул мои личные апартаменты на нем равнодушным взглядом и, пройдя к креслу в кабинете, опустился в него с совершенно отстраненным видом. И вообще, как мне кажется, что за те три дня, что мы летим в сторону Виории, он просиживает в нем чуть ли большую часть дня.

Вот и опять… сидит, голова развернута чуть на бок, глаза полуприкрыты… вроде бы дремлет. Что и не удивительно, если припомнить, что и этой ночью спать я ему почти что не давал. И не только ночью…

Нда, надо бы немного притормозить, а то совсем мальчишку заездил. Вон, и щеки у него даже ввалились, и круги темные под глазами с каждым днем все больше становятся…

Нужно будет его хотя бы на сегодня в покое оставить. А что, пусть немного отоспится и в себя придет. Ведь вполне можно провести ночь в одной из гостевых кают в обществе согласных на все прислужников, которых я лично отбирал для своего корабля. Их тут не менее двух десятков, красивых, покорных, умелых, готовых раздвинуть передо мной ноги по первому же моему слову. Да и оголодали пареньки без моего внимания.

Едва я только на борт поднялся, так и вьются постоянно где-то рядом, стараясь попасться на глаза различными способами: от вроде бы и не слишком навязчивых призывных взглядов, до уже почти что пошлых жестов и вроде бы случайных ко мне прикосновений. Вот именно такими и должны быть хорошие наложники… Почтительными, услужливыми, готовыми на все, лишь бы их господин остался ими доволен. А этот? Такое ощущение нехорошее иногда возникает, что из нас двоих хозяин тут именно он. Один взгляд чего стоит. Дерзкий, несломленный… Упрямый несносный мальчишка! Кстати…

– Как тебя зовут? – неожиданно даже для себя, поинтересовался я у неподвижно сидящего в кресле пленника.

Нервно вздрогнувший парень поднял голову и уставился на меня, широко распахнув полные изумления глаза, чем вызвал у меня легкую досаду. На самого себя. И правда, с чего бы это я так? Ведь обычно имена тех, кто ублажал меня в постели, мало меня интересовали. И что поменялось теперь? Может быть это все из-за того, что этот строптивец задержался рядом со мной гораздо дольше, чем все его предшественники или предшественницы? И я к нему уже… привык… Хм… Да, наверное, как-то так.

– Я жду! – недовольно прикрикнул я, видя, что парень, так же, как и я, пытается осмыслить суть происходящего и на поставленный вопрос отвечать не торопится.

– Вейтар сил Коу, – сразу же очнулся от задумчивости пленник и смиренно опустил глаза вниз.

Ха! Можно подумать, что я не заметил, как при этом, всего лишь на мгновенье, они полыхнули такой яростью, что я помимо воли усмехнулся. Ну вот, это мне нравится уже гораздо больше, чем его предыдущее притворно-покорное поведение. Не хочу, чтобы именно этот… Вейтар стал таким же, как и все остальные мои рабы. Не хочу, чтобы он сломался. Но и его хорошо скрываемую ненависть терпеть тоже уже просто сил нет. Нужно просто его приручить. Ведь все, что он от меня видел, была лишь жестокость и ничего более.

Может быть попробовать с ним немного по-другому. Не как с рабом, а как с… почти что равным. Ведь многие мои фавориты из имперской знати сразу же меняли свое наигранно-холодное ко мне отношение, едва я начинал интенсивно за ними ухаживать и заваливать их подарками и другими знаками внимания. Только вот что-то я серьезно сомневаюсь, что с этим все будет точно так же, как и с остальными. Но и дальше терпеть в своей спальне ту тягостную атмосферу, которая поселилась в ней вместе с необычайно красивой и непокорной военной добычей сил уже почти не оставалось. А значит решением этой проблемы нужно начинать заниматься, не откладывая на потом.

– Веейтаррр, – задумчиво произнес я вслух имя мальчишки. Хм, интересно. Начало имени мягкое, а окончание твердое, такое же, как и просто невыносимый характер моего трофея.

– Я буду звать тебя Вейем, – непререкаемо заявил я парню, который, судя по моментально сжавшимся в кулаки пальцам, хотел что-то мне возразить, но вовремя вспомнив, чем именно это может окончиться, сразу же покорно склонил вниз голову.

– Как пожелаете.

– Вот именно, как я пожелаю! – чуть ли не заорал я, просто выведенный из себя этим мнимым послушанием, которое бесило меня с каждым днем все больше и больше.

Не могу! Даже смотреть на него не могу без мыслей о том, чтобы немедленно сорвать с него всю одежду, опрокинуть на спину и оттрахать. Чтобы с его лица слетела та безразличная маска, которую он теперь носил все время, за исключением моментов нашей, такой ненавистной для него близости. Тогда на его лице появлялась целая гамма чувств. От ненависти и тоскливого отчаянья до ненасытного желания секса и ленивой истомы после очередного сногсшибательного оргазма. В эти моменты я был почти что счастлив.

Только вот продолжались они совсем недолго… Ведь мальчишка сам себя ненавидел за то, что получал наслаждение от близости со мной. А я… я всеми силами старался не дать ему времени на размышление об этом, беря его снова и снова. Ведь тогда он обессиливал до такой степени, что терзаться ненужными размышлениями у него сил просто не оставалось. Но ведь так не может продолжаться постоянно. Поэтому нужно приложить все усилия для того, чтобы, не сломав его окончательно, заставить принять свою новую жизнь и смириться с ней бесповоротно. А для этого нужно дать понять ему, что то положение, в котором он находится, не является таким уж отчаянным. Ведь он не просто игрушка на одну ночь… Он…

А, собственно говоря, кто он? Он не наложник и тем более не фаворит… Раб? Пленник? Вот же! Я и сам уже запутался! Не знаю! Знаю только то, что хочу, чтобы он был со мной по собственной воле. А если не получится, то пусть и против воли, лишь бы со мной, рядом. Не отпущу! Как не отпустил тогда, в первый день, когда только увидел и заполучил. Хоть он просил… умолял не трогать…

Его глаза, полные недоверчивого понимания того, что должно было произойти, плавно перетекающего в отчаянный страх вперемешку с ненавистью до сих пор стоят у меня перед глазами. А теперь… сейчас он старается держать их почти всегда опущенными вниз, не давая мне возможности насладиться их просто нереальной синевой, так похожей на небо родной мне Виории.

– Раздевайся!

Одного лишь воспоминания о его извивающемся подо мной теле хватило для того, чтобы я снова моментально возбудился. Настолько, что сил наблюдать за тем, как… Вей, покорно принялся исполнять мое распоряжение уже не оставалось. С хриплым стоном проследив за тем, как парень, наконец встав с так полюбившегося ему кресла, не особо и торопясь стягивал с себя полупрозрачную тунику, я не выдержал этого издевательства и, подскочив к строптивцу, опрокинул его обратно в это же кресло. Сорвав с него штаны и отбросив их в сторону, уставился в его безразличные ко всему происходящему глаза. Ну что ж. Такими они будут оставаться недолго.

Ровно до того момента, как их затянет легкая дымка разгорающегося желания, которому он опять с завидным упорством будет пытаться противостоять. Только вот все это будет совершенно напрасно. Я уже знаю, что нужно делать для того, чтобы он забывал хотя бы на время о том, что так яростно меня ненавидит. Слегка приподнимаю покорное восхитительное тело за бедра и развожу стройные ноги мальчишки широко в стороны, закинув их на подлокотники кресла. Хм. Наконец-то… Разозлился, хотя и старается это скрыть. Ведь именно в этом кресле я его еще ни разу не брал. Нашел себе местечко, в котором чувствовал себя в некоторой зыбкой безопасности от меня? Неужели надеялся на то, что так будет продолжаться и дальше? Мой, и нигде не получится скрыться…

Облокачиваюсь на одно колено, ставя его в кресло как раз впритык к ягодицам мальчишки. Легко скольжу языком по упрямо сжатым, но все равно необычайно нежным губам. Легкое давление на них для того, чтобы строптивец приоткрыл рот и впустил меня внутрь. Не отказал. Просто не посмел. Плевать! Яростно врываюсь в слегка приоткрытые губы, одновременно с чем обеими ладонями жадно оглаживаю великолепное тело ненавидящего меня пленника.

Поцелуи… объятия… жаркая, сводящая с ума теснота его тела. Тяжелое дыхание вперемешку со стонами, просто невероятный оргазм… Продолжение. Только в этот раз мальчишку я усадил на себя сверху, приподнимая за бедра, тем самым задавая ритм его движений. Его пальцы, которые я с жадностью целовал, с силой вцепились в мои плечи, на которых на утро явно останутся отметины от его ногтей. Его обессиленное тело, после разрядки распластавшееся по мне приятной тяжестью и загнано дышащее на моем плече. Небольшой отдых и повтор. И потом опять…

После того, как я все же насытился и перетащил почти уже ничего не соображающего от усталости парня в кровать, с какой-то непонятной для себя тоской наблюдал за тем, как он засыпает. В рассеянном тусклом свете небольших настенных светильников, которые едва-едва освещали спальню, лежащий рядом со мной пленник выглядел невероятно изможденным. Запоздало вспоминая о своем решении дать ему хотя бы немного отдохнуть, я вдруг осознал, что, скорее всего, просто не смогу этого сделать. Одна только мысль о том, что вместо него подо мной будет извиваться другое тело, вызывало стойкое отвращение к притворным чувствам своих, в основном одноразовых, партнеров по сексу. Ведь я не могу припомнить того, что хотя бы кто-то из них вызывал во мне столь яркие и необычайно волнующие чувства, как этот ненавидящий меня мальчишка. Но от него мне хотелось видеть не ненависть. Хотелось… совсем другого.

Нет, это просто смешно! Только вот смеяться почему-то совершенно не хотелось. Хотелось завыть от бессильного понимания того, что ничего другого, кроме тех чувств, что… Вей испытывает ко мне сейчас я не получу. И что самое противное, виноват в этом был только я сам. Но откуда я мог знать, что на никому не известной планете, затерянной на самых дальних задворках Империи, я найду подобное сокровище? Не знал. Не думал. И вот теперь… просто не знаю, что со всем этим делать.

Ведь если бы была хоть малейшая возможность все изменить, исправить, сделать все по-другому… я бы сразу же и без малейших раздумий ею воспользовался.

Тихий писк вызова со стороны панели связи прервал мои тоскливые мысли и я, пройдя в кабинет и усевшись в любимое кресло моего пленника, с большой неохотой дал разрешение на соединение.

– И что еще случилось? – всем своим крайне недовольным видом показывая, что к общению я не особо расположен, выжидающе уставился на с интересом меня рассматривающего отца.

– Вот ты мне об этом и расскажи.

– О чем? – недоуменно поинтересовался я.

– Например… о своем пленнике, из-за которого ты совершенно сошел с ума.

– И откуда такая занимательная информация?

– Из вполне надежных источников.

– Понятно, значит и на мой корабль ты умудрился впихнуть своих соглядатаев. И что, разве они не о каждом моем шаге тебе докладывают, раз ты еще и у меня решил кое-что выведать?

– Ну, зачем же так грубо. Просто я о тебе беспокоюсь.

Странно, но, несмотря на то, что сообщил он мне об этом с весьма ехидным выражением лица, я ему поверил. Слишком уж он внимательно рассматривал меня при этом своими встревоженными глазами. И пусть между нами особых нежностей никогда и не было, но отца я уважал. Как правитель громадной Империи, состоящей из множества входящих в нее планет, тот был просто бесподобен. Управлял он железной рукой, но при этом был справедлив.

Но вот как отец… Не то, чтобы он не особо любил меня, но и времени заниматься со своим единственным сыном у него практически всегда не хватало. Так что, переложив обязанности моего воспитания на многочисленных преподавателей, отец удостаивал меня коротких аудиенцией от силы пару раз в неделю. Так что то обстоятельство, что отец всерьез обеспокоился обо мне, несколько напрягало. Видимо его шпионы в своих донесениях несколько приукрасили действительность, раз Правитель решился связаться со мной в столь неурочное время. Ведь посмотрев на светящиеся на панели связи цифры, я с некоторым удивлением понял, что на Виории сейчас уже глубокая ночь.

– И чего еще такого страшного обо мне наговорили, что теперь тебе из-за этого не спится? – вольготно распластавшись в кресле, выжидающе уставился на изображение отца в ожидании его ответа. Правитель недовольно покривился от вида моего совершеннейшего непочтения к своей персоне, но нотации читать не стал, а только лишь сухо проинформировал:

– Много чего. К примеру то, что ты свою новую зверушку из постели практически не выпускаешь, и сам из своих комнат редко появляешься. И я без отчетов прекрасно вижу, что ты не в самом лучшем состоянии находишься… Что происходит, Миалт?

– Сам не знаю…

Тяжело вздохнув и устало прикрыв глаза, я хмуро поинтересовался у родителя:

– Вот скажи мне, что нужно сделать для того, чтобы меня полюбили… по-настоящему?