Судьба или воля обстоятельств?

Глава 8

— И давно ты притворяешься?

Марти лежала, опершись на локоть, на двуспальной кровати и смотрела на сына, нервно теребившего пальцами простынку.

Он пожал плечами. Пижама с веселым Винни-Пухом натянулась у него на плечах, как будто он вдруг вырос из нее. Вечерние тени от ночника ложились на лицо мальчика, отчего он казался старше своих неполных шести лет. Скаут лежал у него в ногах, положив морду на лапы.

— Я понимаю, тебе нужен отец, такой, который был бы с нами каждый день, который бы все время занимался с тобой. Такой, как Джо. Но ведь у тебя уже есть отец.

Она не могла прочесть выражение его глаз, скрытых длинными темными ресницами.

— Твой папа очень тебя любит. И действительно Флинт наверняка испытывал в глубине души теплые чувства к своему первенцу, но он не мог переступить через свое раздутое самомнение и показать эту любовь, не мог отбросить свои мечты о победе в чемпионатах, чтобы проводить время с сыном, который должен значить для него больше, чем какая-то дурацкая серебряная пряжка чемпиона.

Руки Коди сжались в маленькие кулачки. По его щеке поползла одинокая слеза. Он всхлипнул.

— Коли, дорогой…

— Нет, он не любит! Не так, как Джо… Мама, я хочу пригласить Джо на свой день рождения. Можно?..

Она согласно кивнула. Она не будет отговаривать сына. В глубине души она сама хотела, чтобы Джо вернулся. Потому что уже тосковала по нему, тосковала по их совместному ритуалу: укладыванию в постель Коди, по его постоянной заботе о ней, по его теплой, нежной улыбке.

— Коли, — нерешительно начала она, — он может отказаться…

— Он обязательно придет! Джо любит нас!

— Нет, Коди. Понимаешь, он думал, что ты считаешь его своим отцом, и поэтому действовал так, как должен поступать отец. Он делал это для того, чтобы к тебе скорее вернулась память. Вот и все. Чтобы возникла любовь, нужно время.

— Я люблю Джо, — ответил он просто. — А ты?

Горло ее перехватило.

— Я… я благодарна ему за все, что он сделал для нас, вернее, для тебя. Он хороший человек.

— Ничего бы он не сделал, если бы не любил нас, — уверенно сказал Кода.

Устами младенца глаголет истина, подумала она.

Приглашение на день рождения пришло в четверг. Было слишком холодно, чтобы чинить подгнившие доски забора или объезжать лошадей. Джо сидел за столом и слушал, как дождь мерно стучит в окна. Струйки стекали по стеклу, напоминая ему тихие, беззвучные слезы Марта. Взяв в руки красный конверт, он узнал кривые печатные буквы и его сердце болезненно сжалось.

Прошла уже почти неделя, как он не видел Коди. И Марта. За это время боль внутри него нисколько не уменьшилась. Наоборот, он еще сильнее тосковал по ним.

Он тосковал по доверчивой улыбке Коли, по игре в мяч с ним и его собакой, по ежевечернему чтению на ночь. Он чувствовал себя тогда как настоящий отец. Но больше Джо не желал притворяться, он хотел быть самим собой. Именно поэтому хотел стать частью жизни этого малыша. И Марта.

Разорвав конверт, Джо пробежал глазами содержание. Это было приглашение на день рождения Коди. Что это: попытка вернуть его? Или просто бессилие Марта убедить сына в том, что их игра в семью окончена?

В любом случае ему нельзя возвращаться. Он не желает будить в душе Коди новые надежды и не может смотреть в лицо Марта, сознавая, что ей не нужен еще один ковбой, способный разрушить ее мечты. Хватит мучить себя.

Раздался звонок. Коди стрелой понесся к двери, словно ребенок, ждущий прихода Санта-Клауса. Когда Марта дошла до прихожей, он уже открывал дверь. Глаза его горели, улыбка тянулась во весь рот.

— С днем рождения! — воскликнул Джейсон Татл, один из школьных приятелей Кода, протягивая подарок.

— А, привет…

Разочарование в голосе Коди резануло Марта по сердцу. Она изобразила на лице улыбку, пригласила ребенка в комнату и, помахав его родителям в машине, закрыла дверь. Уже пришли пятеро детей, но один взрослый — Джо — так и не появился. Он даже не позвонил.

— Почему бы вам не поиграть в комнате Кода? — предложила она, мягко подталкивая туда сына. — А когда все соберутся, мы будем есть торт и мороженое.

Кода взглянул на нее. Отчаянная надежда в его глазах резкой болью отозвалась в ее сердце.

— Мама, ведь правда, он придет? Она ласково пригладила непослушные вихры сына.

— Я не знаю, Кода. Может быть, у него много работы на ранчо. Ты же знаешь, что он очень редко выезжает оттуда.

— Это из-за нас. — Последняя искра надежды исчезла из его глаз.

Марта почувствовала, как у нее самой опускаются руки под тяжестью бесплодных сожалений. Впереди был долгий, мучительный день. Кода повернулся и поплелся вслед за гостем.

Приподняв занавеску. Марта выглянула из окна. Нигде не было видно и следа старого красного фургона. Несмотря на неожиданно теплый день, она вдруг почувствовала, что ее охватывает пронизывающий холод.

Джо не придет, еще раз напомнила себе Марти. Она в этом была уверена. Она повторяла это себе каждый вечер, когда ложилась в постель, но, несмотря на тяжелые мысли, надежда жила в ее сердце до самого последнего момента. Что ж, может, это и к лучшему. Теперь у каждого из них своя собственная жизнь.

Смирившись с неизбежным, она опустила занавеску и прошла на кухню. Там она распределила шесть синих свечек вокруг миниатюрной лошади с ковбоем, увенчивавшей праздничный торт. Непролитые слезы жгли ей глаза. Откинув назад голову, она сделала глубокий вдох, чтобы загнать их внутрь. Она не будет плакать из-за ковбоя. Ни за что.

И не испортит Коли праздник пустыми надеждами и сожалениями.

Решительно подняв голову, она расправила плечи, выпрямилась и понесла торт на стол, над которым висели гроздья красных, желтых и зеленых воздушных шаров. В каждом углу комнаты были прикреплены украшения из гофрированной бумаги, а по стене протянулась лента, на которой было написано: «С днем рождения, Коди!» На столе стояли бумажные тарелки с нарисованными ковбоями и салфетки.

Но, прежде чем позвать мальчиков за стол, она подошла к телефону и еще раз набрала номер одного из приятелей Флинта. Если ждать больше нечего, то, может быть, ей хотя бы удастся связаться со своим бывшим мужем раньше, чем кончится день рождения Коди.

Джо седлал своего гнедого. Запах сена щекотал ему ноздри. Он резким движением продел ремень сквозь металлическое кольцо на седле и туго затянул его. От раздражения он делал все рывками. Он помнил, какой сегодня день, и точно знал, что происходит сейчас, в эту самую минуту. И, ругая себя, никак не мог перестать думать об этом, рисовать в своем воображении картины, представлять, как бы он себя чувствовал, если бы был сейчас там. Поэтому он решил проехаться верхом, чтобы разогнать эти мысли, почувствовать на лице резкое дыхание ветра, бешено скачущую лошадь под собой и ощутить, как небо обнимает его со всех сторон.

Но вместо того чтобы направить Барта в сторону залитых солнцем лугов, он подошел с ним к фургону, завел его внутрь и поехал к городу.

Через полчаса Джо уже звонил им в дверь. Отступив слегка назад, он ждал, засунув мокрые от пота ладони в задние карманы джинсов. Не совершает ли он ошибку? Не лучше ли было бы для всех, если б он остался дома?

Так, размышляя, он стоял, и ждал. Но когда никто не открыл ему дверь, брови его сошлись вместе. Где же они? Может, он не правильно прочел приглашение и они отмечают праздник где-нибудь в другом месте?

Или, может, он опоздал на день рождения Коди?

Тревога сдавила его грудь. Он постарался припомнить, что же говорилось в приглашении, оставшемся дома. Надеясь, что все-таки ничего не перепугал, он еще раз надавил на бежевую кнопку. Если и сейчас никто не ответит, он повернется и уедет домой.

Внезапно дверь распахнулась, и глазам его предстала раскрасневшаяся Марта. Когда она увидала его, глаза ее вдруг расширились, а рот округлился, став похожим на букву О. Волосы ее были взлохмачены, будто их растрепал ветер, на щеках играл румянец, а губы притягивали взгляд, вызывая у него страстное желание поцеловать их.

— Джо, — выдохнула она. — Ты пришел… Внезапно охваченный сомнением в необходимости этого шага, он кивнул.

— Приглашение еще в силе?

— Конечно!

Она широко распахнула дверь и, заправив длинный локон своих темных шелковистых волос за ухо, подарила ему самую теплую улыбку, которую он когда-либо видел:

— Входи скорее. Коди будет просто счастлив.

Блеск ее глаз сказал ему, что она тоже счастлива. Он вошел в дом и снял шляпу, держа ее в руках.

— Я не вовремя? — спросил он, заметив, как бурно вздымается с каждым вдохом ее грудь под белой тканью футболки. Затем взгляд его скользнул еще ниже, на светло-синие джинсы, которые обнимали ее стройное тело так тесно, как хотел бы обнять он сам.

— Нет, что ты. Просто я сейчас играла в догонялки с семерыми мальчишками. — Она улыбнулась, отчего на щеке ее появилась ямочка.

— А разве на вечеринку не приглашены девочки?

Она засмеялась.

— Разве ты не знаешь? Девочки сейчас никого не интересуют. Они все такие глупые!

— Не все…

Взгляды их встретились, и обоих охватила дрожь волнения.

— Мамы, конечно, другие, — прошептала она, отводя глаза.

— Угу, — еле выдавил он, ощупывая взглядом мягкие линии ее тела, внезапно ощутив вспыхнувший голод. — А где Коди? Праздник еще не закончился?

Она сдула с глаз челку:

— Нет. Но сейчас они во дворе со Скаутом. Мне нужно…

— Конечно. — Он наклонил голову, предлагая ей идти вперед.

В дверях она немного помедлила и, держась за ручку двери, обернулась к нему. Ее шоколадные глаза мягко светились.

— Спасибо, что пришел.

Взглянув на свои пустые руки, он тихо сказал:

— Я не принес подарка. Видишь ли, я решил приехать в самый последний момент. Она кивнула, как будто все поняла:

— Ты сам уже подарок, — и добавила грустно:

— Его отец даже не позвонил.

— Мне очень жаль. — Слова вылетали у него автоматически, но значили намного больше, чем он мог выразить. Мышцы его напряглись от желания поколотить Флинта за его идиотское поведение.

— Мне тоже. Но я рада, что ты здесь. Марти тронула рукав его рубашки в коротком жесте признательности, но тут же отдернула руку.

— Да, я привез сюрприз, — сказал он, вспомнив про фургон, припаркованный у дома. Ее брови поднялись вверх.

— Какой?

— Барта. Я подумал, что Коди захочет на нем покататься в свой день рождения.

— Ой, он страшно обрадуется!

К восьми часам вечера того дня Марти чувствовала себя так, как будто обошла пешком весь Форт-Уорт. У нее болели спина и голова. И все же никогда еще в жизни она не была так счастлива.

С помощью Джо она перенесла усталого, но счастливого сына в постель. Весь оставшийся день Джо катал Коли с друзьями по двору на лошади. Это был самый веселый день рождения, какой только мог пожелать себе шестилетний мальчуган.

И все это благодаря Джо.

Эта простая фраза появлялась в ее голове все чаще и чаще за последние дни. Она никогда не думала, что будет испытывать к кому-нибудь такую благодарность. Она больше не возражала против его помощи… и против него.

Марти сосредоточилась на мытье тарелок.

Теплая мыльная вода успокаивала ее взбудораженные нервы. Она слышала, как Джо, помогая ей убираться, вытряхивает мусорное ведро, ставит его в гараж и запирает замок. Домашние звуки, такие тихие, знакомые и приятные, витали вокруг нее и заставляли думать о вещах, которые она уже давно считала невозможными для себя.

Вошел Джо и тяжело плюхнулся на стул с твердой спинкой. Запустив руку в растрепавшиеся волосы, он устало вытянул длинные ноги. На губах его играла ленивая, притягательная улыбка, от которой ее сомнения, так же, как и она сама, таяли, как лежавшее на блюдечках ванильное мороженое.

— Загоняли тебя? — спросила она его, невольно улыбаясь.

— Угу. Это был длинный день.

— Тебе нужно было бы приехать к самому началу… — Улыбка ее вдруг пропала, когда она поняла, что сказала. Одним неосторожным словом она разрушила всю легкую и непринужденную атмосферу, царившую между ними. — Я хочу сказать…

— Я знаю, — ответил он. Его голос, его взгляд были напряженными, как у игрока в покер. — Все в порядке. Мне жаль, что я не приехал. — Прошло несколько долгих секунд, прежде чем он добавил тихим голосом:

— Я не хотел приезжать. Но потом… потом я просто сел в машину и поехал сюда.

— Ты не задумался, почему я тебя пригласила?

— В какой-то степени. — Губы его сжались. Сияние в синих глазах несколько померкло. — Я не знал, смогу ли выдержать это.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она, пряча под легким тоном внезапно возникшее внутри нее напряжение.

Некоторое время он ничего ей не отвечал. Воздух вокруг них, казалось, потрескивал от образовавшегося в нем электричества.

— В той катастрофе, — отчетливо произнес Джо, — погибла не только моя жена. Тогда погиб еще и… — голос его сорвался, — мой сын.

Эти слова прогремели в ее ушах, как поезд, идущий в никуда, визжащие колеса которого увлекали и ее с собой. Воздух застрял у нее в горле.

Тени от шляпы легли на лицо Джо, точно траурное покрывало. Затем он встал, отодвинул стул и заходил по комнате, глухо стуча каблуками по линолеуму.

— Господи, Джо. — Она смотрела на него, не в силах подняться. — Нет!

Лицо его исказилось болью.

Марта почувствовала, как какая-то тяжесть придавливает ее к стулу, лишая зрения и сжимая сердце. Горячие слезы, зарождавшиеся где-то в горле, стояли в глазах. Теперь она все поняла. Спустя столько недель она, наконец, узнала, почему Джо помогал ее сыну. Она считала, что между ними стоит только его память о жене, но оказалось еще кое-что, гораздо более сильное. Она чувствовала, как между ними расползается бездна, разделяя их, отрывая друг от друга. Лишь ее сын, Кода, оставался хрупким мостиком, соединяющим их.

— Сколько ему было лет? — спросила она слабым голосом, хотя у нее было ужасное чувство, что ответ уже известен.

— Он не успел родиться. Ей стало трудно дышать. То есть его сын был возраста Коди. Его сыну было бы шесть лет.

— Понимаешь, я во всем виноват. Я. Мне следовало быть там, с ними. Я должен был вести машину в ту ночь. Она приехала ко мне в Даллас на это проклятое родео. Тогда оно казалось мне первостепенным. Одно из важных соревнований, ведущих к моему третьему по счету титулу чемпиона. — Слова отрывисто слетали с его губ. — Когда Саманта засобиралась домой, было уже поздно, шел дождь. Она попросила меня пропустить следующее родео и поехать домой, побыть с ней немного. — Он остановился, облизал пересохшие губы и выставил руку вперед, словно пробуя на ощупь воздух. — Я помню, как положил тогда руку на ее живот и почувствовал, как толкается внутри ребенок. — Он изо всех сил сжал пальцы в кулак. — Но я ответил «нет». Мне нужно было ехать. Это было так важно. Нужно было заработать на этом соревновании необходимые очки. — Он сморгнул, тон его изменился, стал суше. — Срок беременности Саманты был уже достаточно большой, чтобы определить, что она носит мальчика.

Марта чувствовала смятение, бушующее в нем, видела это по его быстрым, нервным вдохам, по его напряженным мышцам на шее. Руки его были сжаты в кулаки, как будто он старался обуздать эмоции, удержать в себе свою боль, прикрывая ею, как щитом, рану в сердце.

Он издал какой-то невнятный звук — она не могла разобрать, был ли это стон, просьба или просто слово, — но звук этот был резкий, горький, трагический.

— Я перебрал тогда несколько имен, пока не решил назвать его Сэмом, в честь жены. Это казалось самым правильным. Мы с Самантой не успели обсудить имя. Я не слишком часто бывал дома. Может быть, она выбрала другие, не знаю. Мы собирались обставить детскую комнату, как только я нашел бы для этого время.

Он засунул руки глубоко в карманы и сгорбился.

— Я его так и не нашел. Я все думал, какой бы была его — Сэма — жизнь. Что бы он делал, как бы он говорил, как бы я держал его на коленях, обнимал, прижимал к себе.

Так, как Коди, подумала Марта с бьющимся сердцем.

Голос его стал низким и хриплым:

— Я представлял себе, как он учится ходить, просит у меня ключи от машины, идет на свое первое свидание.

Ей хотелось узнать, а не было ли это еще одной формой пытки, которой он подвергал себя? Но она не могла его об этом спросить. Она слишком хорошо помнила, как остановилось ее сердце, когда она увидела Коди, неподвижно лежащего в грязи. Как ужасный страх сковал ее тело, подавил все другие чувства. Что бы с ней случилось, если бы она потеряла своего ребенка?

Теперь она понимала, почему Джо вернулся сегодня. Не из-за нее. И даже не из-за Коди. Он вернулся из-за своего собственного сына, чтобы посмотреть в лицо призраку, все эти годы преследующему его.