Суккуб поневоле

Глава 8

Когда Кейт зашла в свой бывший офис на четвертом этаже, там никого не обнаружилось. Получается, все ушли без нее. Хотя и на работе она не появлялась уже почти неделю, коллеги могли подумать, что ее сегодня тоже не будет. И правда, откуда они могли знать, что она на месте? Девушка ободрилась этой мыслью и направилась к лифту, предвкушая еду, горячий кофе, неспешную беседу и новые сплетни.

Как обычно, в обеденное время, кабина была почти полна, поэтому Кейт старалась не обращать внимания на разговоры, но кое-что в перешептывании трех женщин, стоящих у противоположной стенки, ее зацепило.

– Смотри! Это не та самая, о которой Карлос говорил, новая секретарша мистера Катона? – спросила одна из них, пытаясь не сильно пялиться, но Кейт все равно заметила неприязненный взгляд.

– Это та, которая дура-дурой?

– Она, – уверенно ответила третья. – Говорят, перевели то ли из хозяйственного отдела, то ли из бухгалтерии.

– Интересно, как она привлекла его внимание? Наверное, пыль в кабинете протирала слишком усердно.

– Ага, на диване, – засмеялась наиболее эффектная из них.

– Думаешь?

– Уверена.

Дальше они стали шушукаться гораздо тише. Получается, до этого говорили явно напоказ, хотели, чтобы их услышали.

Кейт отвернулась и постаралась не шевелиться и даже не дышать – не хотелось привлекать еще больше внимания. Хотя в ее сторону все равно посматривали.

Обидно было до слез, но в чем-то они ведь правы. У девушки чуть не вырвался истеричный смешок – действительно, получила место через постель. Ну и что, что ей эта работа даром не нужна, да и Алиас – ее будущий муж и хозяин, а не абы кто.

Вместо того, чтобы сразу при выходе из лифта повернуть в кафе, Кейт пришлось зайти в уборную и попытаться успокоиться. Нет, она не плакала, но глаза подозрительно блестели. Так глупо расстраиваться по этому поводу – потерявши голову, по волосам не плачут. Потеряв свою человеческую сущность и превратившись в демона секса, не переживают о том, что подумают люди.

И все равно противно. Да и Карлос каков! Интересно, о чем еще кроме личной жизни мистера Катона он болтает?

Только через десять минут Кейт смогла взять себя в руки и покинуть убежище. Уверенно зайдя в столовую, она узрела всю компанию бывших коллег, что-то очень оживленно обсуждающую. Подошла к ним.

– Привет! А что вы меня не подождали? – в ответ молчание. Все семь женщин как по команде повернулись к ней, и дружелюбия на их лицах не наблюдалось. Правда, они смогли справиться с собой буквально за доли секунды – профессиональная привычка. Кейт резко стало не до еды, единственное, чего хотелось – заползти под большой футуристический стол в ее новой приемной и умереть. Можно было уйти, но…

– Так я могу присесть?

– А да, конечно!

– Разумеется. Мы так рады тебя видеть!

– Чего ты спрашиваешь? – отмерли они и загалдели. Такое оживление у них, обычно, наблюдалось, только если намечалась какая-то сногсшибательная сплетня. И почему-то Кейт казалось, что на этот раз в роли жертвы будет она.

– Тебя так долго не было, что-то случилось? – спросила ее бывшая непосредственная начальница, пожалуй, слегка переигрывая – слишком много участия в голосе.

– Ничего серьезного, приболела, – что было почти правдой.

– Да, миссис Донован, референт мистера Эффусио, предупреждала, что тебе нездоровится. Это из-за беременности, с ребеночком что-то?

– Какой беременности?! – вытаращила глаза Кейт.

– Ну, ты просто отлично выглядишь, и это сразу после болезни! Вот мы и подумали… – сообщила вторая коллега. Эмили не смогла скрыть ревности, впрочем, для нее это было обычным состоянием. Она конкурировала со всеми женщинами, более-менее нормально выглядящими, даже если они были не в курсе, что с кем-то соревнуются. А прокол в их макияже или одежде вызывал у завистницы прилив сил и бодрости на неделю вперед. Если бы Кейт не знала точно, что она человек, подумала бы, что чертовка. – Тогда ты, наверное, лечилась на каком-нибудь курорте или в СПА? А как называется?

Не часто Кейт доводилось становиться объектом чьей-то зависти, она старалась не высовываться и не выделяться. Но сейчас ее кожа и волосы просто сияли, глаза стали синее, а губы алее даже без косметики. Девушка поймала себя на мысли, что не подкрасилась с утра, думала о другом и забыла. А еще сексуальная энергия. Люди ее тоже чувствуют, просто не понимают, что это такое, но она притягивает взгляд, вызывает желание познакомиться и пообщаться, особенно, у мужчин, хотя и у женщин тоже.

Открытие, что Эмили воспринимает ее теперь как конкурентку, неприятно поразило. А еще Кейт припомнила, как девчонки шептались, что та влюблена в Алиаса и даже оказывает ему тайные знаки внимания. Что-то типа подброшенных анонимных записок с признаниями, цветов и даже нижнего белья. В общем, если удастся доказать, что это делает она – уволят в тот же день. С сумасшедшим сталкером никто работать не захочет.

– Нет, просто дома была.

– Ну, конечно, – опять съязвила Эмили. – Ну ладно, не хочешь – не говори, хотя с подругами принято такими вещами делиться. Вдруг я тоже соберусь здоровье поправить?

Кейт искренне захотелось ей нахамить и рассказать, что денег на приличный СПА-отель ей не хватит, но она невероятным усилием воли сдержалась.

– Мы слышали, – остальные, похоже, отдали допрос на откуп Эмили (всегда приятно понаблюдать за конфликтом со стороны), – что тебя перевели на этаж руководства, посадили в приемную мистера Катона.

– Да, это правда. Дядя… мистер Эффусио попросил заменить его секретаря, пока отдел персонала не найдет человека на место Карлоса, – мяч был перекинут на их профессиональное поле. По задумке Кейт это звучало так: «найдите сотрудника быстрее, и я вернусь на свое место тихой серой мышки». Это, разумеется, вранье, но весьма завуалированное.

– А я сегодня видела, как ты выходила из машины мистера Катона, – протянула Анна, закадычная подружка-дурнушка Эмили. Сценарий разыгрывался как по нотам.

– Да, он меня подвез.

– А что между вами?

– Ну… – Кейт не знала, что в этой ситуации нанесет ей больший вред. У Эмили было такое лицо, как будто она сейчас бросится в рукопашную. Но с другой стороны, через месяц-два они с Алиасом поженятся, и уж точно тайное станет явным. Хотя это все же стоит обсудить с инкубом, а сейчас она просто не представляла, что можно сказать, а что нет. Нужно как-то от этого навязчивого внимания отделаться. – Он меня подвез.

– И все? – Анна впилась в жертву как терьер в крысу и трепала, трепала.

– Я не собираюсь с тобой обсуждать свою личную жизнь, – обозлившись, бросила Кейт. – Где я и с кем – вообще не твоего ума дело.

– Ах, вот как? Это, дорогуша, моего ума дело. Катон – мой, поняла? – Эмили начала уже вставать, когда окончательно вывела из терпения новоявленного суккуба.

– А он в курсе, что он твой? – издевательски уточнила Кейт, приподняв аккуратную блондинистую бровку. Нет, бои в грязи не входили в ее планы, но и свое, законное, отдавать тоже не хотелось.

Странно, чуть больше суток она связана с Алом, а уже считает его своей собственностью. Вот не ожидала от себя. Ну и черт с тем, что у них вовсе не любовь и высокие отношения, что он ее безумно раздражает, что он эгоистичная сволочь, что она его боится. Не важно это. Просто теперь она не будет делиться. Мда, как будто он ее спросит.

На этой радостной ноте настроение у Кейт испортилось окончательно. Она неприязненно взглянула на Эмили и Анну и поднялась из-за стола:

– Спасибо за компанию. Приятного аппетита, – пришлось применить тактическое отступление, потому что девицы уже явно точили когти. Вслед ей неслись разные гадости, он она не оглянулась.

Похоже, что друзей у нее тут больше нет, да и не было никогда. Но почему-то эта мысль занимала ее гораздо меньше, нежели желание что-то съесть. Покушать-то она не успела. Кейт только искренне надеялась, что голод все же касается обычной пищи, а не чего-то другого.

Чтобы это проверить, она выскочила на улицу и зашла в первую попавшуюся кафешку.

Забившись в самый дальний и темный уголок уютного маленького заведения, девушка невидящим взглядом уставилась в меню. Не думалось ни о чем, в душе было какое-то оцепенение.

Только когда официанта подошла уже второй раз и начала недовольно притопывать, Кейт смогла немного взять себя в руки и заказать поесть. Она уже не была уверена, что сможет хоть что-то сжевать, как думала всего пять минут назад, но Ал говорил, что нужно питаться. Ал говорил…

Вот так просто он стал центром ее мира. Как могло произойти, что меньше чем за два дня он привязал ее к себе настолько, что она даже не может решить сама, кушать ей или нет?

От злости девушка чуть не смахнула со стола принесенную тарелку с аппетитно дымящимися спагетти болоньезе, но вовремя смогла остановиться – кофе, стоящий рядом, было жаль. Она схватила чашку с дымящимся напитком обеими руками, обжигаясь, но стараясь хоть так согреться. Кейт теперь демон, и ожог первой-второй степени для нее не более страшен, чем укус комара. Ей думалось, что она сама себя наказывает этой небольшой болью. Это может помочь прийти в себя, заставляет отпустить ситуацию, но по мере того, как приходили эти мысли, внутри все леденело сильнее и сильнее. Теперь уже обжигающая емкость с любимым напитком не развеивала это чувство, девушке казалось, что даже сам кофе становится холоднее с каждым мгновением.

Она удивилась этому наблюдению, зацепилась за него, стараясь не соскользнуть в пустоту и оцепенение, но это не помогло.

Обрывками киноленты перед глазами Кейт всплывали воспоминания этих двух дней. Только в первый момент, когда она очнулась в своей квартире живой и здоровой, ей казалось, что случилось самое худшее, но уже через несколько часов все как будто успокоилось. Да, она сопротивлялась, но даже ей самой казалось, что как-то понарошку что ли. Единственный момент, когда ее настоящие чувства всплыли на поверхность – это заявление Алиаса, что он ее запрет. Клаустрофобия – не тот страх, который может уйти так просто. В остальное время эмоции были как будто под водой. Она возмущалась, но не сильно, как будто напрямую, это ее не касалось. Очень знакомое ощущение.

Весь год, что прожила в Японии, она пребывала в подобном состоянии, и возвращаться в него по доброй воле Кейт ни за что не хотела. Она обещала себе никогда до этого не опускаться и вот опять.

Но ведь почему-то по отношению к Алу ненависти она не чувствует, только усталость и грусть. А еще стыд. Девушка вполне осознавала, что это она, а не кто-то другой, вчера совершенно бесстыдно набросилась на мужчину, это она предлагала ему себя. И только отчасти это можно было объяснить голодом. Да, нехватка энергии не дала ей отступить, но все же это была она сама. Именно она раздвигала ноги, не помня себя от желания, именно она заворожено смотрела на голубые искры, стараясь растворить их в себе, его в себе. Именно она, вместо того, чтобы утром устроить истерику или наоборот закрыться от всего в коконе мыслей, пошла готовить яичницу своему мужчине.

И сейчас Кейт расстраивало больше отношение коллег, нежели то, что теперь она вечная сексуальная рабыня инкуба. Как так может быть?

Холод уже пробирал до костей, девушка дрожала, зубы ее стучали по чашечке, не давая отпить уже остывший напиток. Только сейчас до ее сознание со всей серьезностью начало доходить, что она игрушка, теперь до скончания своей жизни она будет просто куклой. Захочет – поманит, покормит, принесет ей удовольствие и сытость, захочет – оттолкнет, запрет в темной комнатушке два на два, заморит голодом так, что она не будет помнить себя, останется только оболочка. Сильная, смертоносная, но уже неживая. Первое, что покидает суккуба при голоде – разум, и он почти никогда не возвращается. Именно так было с ее матерью.

Кейт до сих пор в кошмарах слышала крики охранника, которого убило то, во что она превратилась. Отец хотел ее наказать, и даже то немногое, что осталось в ней от человека, покинуло ее. Прежде, чем ее остановили, она выпила шестерых мужчин и двух женщин, не тронув только своих детей. И то, девушка подозревала, только потому, что у них она не смогла бы взять энергию – слишком малы. Были бы подростками – родственные связи не спасли. Они – брат шести лет и она четырех, сутки пробыли одни в доме полном трупов вместе с сумасшедшей женщиной.

Вот такие они – настоящие суккубы. Кейт сквозь слезы усмехнулась. Только непонятно, не хуже ли настоящие инкубы, не имеющие жалости к своим половинкам.

Острое чувство тоски захлестнуло ее. Было обидно и страшно, настолько сильно, что девушка не сразу обратила внимание, что над ней кто-то стоит.