Свадебное меню

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Она прижималась к нему, ощущая наслаждение каждой клеточкой своего тела и чувствуя, как неумолимо оно нарастает, по мере того как поцелуй Эрика становился все глубже и требовательнее. Странно, но их объятия казались удивительно естественными, будто они уже делали это раньше много тысяч раз и потому легко предугадывали ответную реакцию, инстинктивно зная, как разжечь пламя любви, и только тесное пространство кабины не позволяло им приникнуть друг к другу так, как им хотелось.

Руки Эрика скользнули вниз и оказались под ее курткой. Он широко расставил пальцы, чувствуя пьянящее тепло ее кожи сквозь тонкую материю. Девушка дрожала под его прикосновениями.

За секунду до того, как он поцеловал ее, она казалась такой прохладной, такой сдержанной. Но уже в следующее мгновение стала огненно-жаркой. Возбуждающей. Опасной.

Он уловил момент, когда сотрясающие их обоих волны желания начали ее пугать, когда чувство уступило место разуму. Потеря контроля над собой встревожила ее, и он догадался, что она борется, стараясь вырваться из плена чувств. Он отодвинулся на достаточное расстояние, чтобы она могла ощутить себя снова свободной.

– Эрик, я… – Она с трудом сглотнула. – Мне надо идти. Сейчас уже, наверно, очень поздно. – Ее голос дрожал, как перед этим дрожало тело.

– Я провожу вас до двери. – Он коснулся пальцем ее щеки, потом открыл дверцу, вылез из машины и быстро обошел ее кругом. Его плоть набухла от желания, но сейчас не время! У них есть будущее – теперь Эрик был в этом абсолютно уверен. Он несколько раз глубоко вдохнул холодный ночной воздух и постарался хоть немного успокоиться.

Фрэнки показалось, что он восстановил самообладание гораздо быстрее, чем она. Когда он открыл перед ней дверцу и помог ей выйти, то вел себя спокойно и непринужденно.

– Где вы откопали эту куртку? – шутливо спросил он, проводя рукой по покрытому царапинами рукаву.

– Это куртка моего брата Ника. Я то и дело брала ее поносить, так что в конце концов он отдал ее мне.

– Хорошо. С характером. Как и вы, Фрэнки.

Эрик заставил ее почувствовать себя особенной.

А кроме того, миниатюрной – настолько он был выше ростом и шире в плечах. Это потрясающее ощущение, если ты – высокая женщина. Оно ей понравилось.

У двери он улыбнулся ей своей широкой, уверенной улыбкой и сказал:

– Мы так и не поговорили о свадебном меню, верно? Я дам вам знать через пару дней, и мы все обсудим. Вы как, согласны?

Она неуверенно кивнула. Губы все еще пылали от его поцелуев. Она ощущала, какие они распухшие и горячие, как сильно пульсирует кровь. В этот момент она не была уверена, что рискнет хотя бы еще раз увидеться с Эриком Торпом. Он слишком опасен для ее спокойствия и благополучия.

– Я буду очень занята ближайшие несколько недель, – выдавила она наконец из себя, но ее слова прозвучали не так убедительно, как ей хотелось бы.

Он пожал плечами.

– Значит, мне придется рискнуть, не так ли?

Ответить на это было вроде бы нечего.

– Ну, тогда спокойной ночи. И спасибо за чудесный ужин, – проговорила она охрипшим голосом и почти бегом кинулась к двери – а то вдруг ему взбредет в голову поцеловать ее еще раз!

Дома она разделась, приняла горячую ванну и сразу улеглась в постель, говоря себе, что совсем не думает о нем, ну нисколечко! Она заставила себя вспомнить, сколько шляпок продано за последние дни, мысленно распланировала работу на следующий день, напомнив себе, когда и какие заказы должны быть готовы. Она лежала под голубым пуховым одеялом, подаренным матерью к Рождеству, и ждала, когда же наконец заснет, решив совершенно не думать об Эрике Торпе.

Проклятье! Фрэнки снова подняла голову и, прищурившись, посмотрела на часы, стоявшие на ночном столике возле кровати.

Половина четвертого. Целых двенадцать минут прошло с тех пор, как она последний раз на них смотрела.

Заснуть никак не удавалось, и она начала приходить в отчаяние. Если бы она знала, что так получится, то было бы лучше действительно пойти потанцевать. Или заняться чем-то другим.

Эротические картины этого «чего-то» непрошено вспыхнули у нее в мозгу. Она застонала и перекатилась со спины на бок, со злостью взбила кулаком подушки под головой и попыталась улечься поудобнее. У нее заболела голова, и она недобрым словом помянула выпитое за ужином вино. Совсем по-другому болело все ее тело, и она прокляла поцелуи, которыми так охотно обменялась с Эриком.

Кончилось тем, что она позволила глубоко запрятанным в ее душе вчерашним чувствам выйти на поверхность и получить имя: ЭРИК ТОРП. Это имя отпечаталось у нее в мозгу заглавными буквами.

Он смутил ее покой. В один день он умудрился перевернуть вверх дном ее хорошо спланированную жизнь. Конечно, ему немного помогла и ее мать.

И все же почему этот мужчина действует на нее таким образом? Ведь ее и раньше целовали, причем столько раз, что и не упомнишь. Но прежде она никогда не чувствовала того, что почувствовала прошлым вечером, когда ее поцеловал Эрик. Вот так проблема!

Ибо, напомнила себе Фрэнки, серьезный роман или замужество для нее полностью исключаются. Ей придется вкалывать по меньшей мере несколько лет, чтобы ее «Сумасшедший Шляпник» стал доходным предприятием, ей предстоит выкупить закладную на него и обзавестись штатом работников. Сейчас все зависит от нее самой: сумеет ли она выплыть или пойдет ко дну.

А потом, один-единственный вечер, проведенный с ним, вовсе не значит, что он обязательно сделает ей предложение. Даже смешно так думать. Но все равно, внушала она себе, лучше покончить с этим прямо сейчас, если он за одну встречу произвел на нее такое сильное впечатление.

Она отнюдь не считала себя суперженщиной. И мечтала о любви точно так же, как всякая другая женщина, но некоторые вещи остаются неизменными. Например, мужчины не способны забеременеть, несмотря на все разглагольствования о равенстве.

Фрэнки насмотрелась на то, как ее собственная сестра буквально выбивается из сил, будучи домохозяйкой, – где уж тут думать о том, чтобы пристегнуть к этому еще и какую-нибудь требующую полной отдачи работу.

На седьмом месяце беременности София заботилась о трех маленьких бесенятах мальчишках, держала дом в безупречной чистоте, готовила так, что пальчики оближешь, пекла тонны всякой всячины – но начинала сочувственно кудахтать и приносила своему мужу Альдо стаканчик чего-нибудь выпить, когда тот усталый возвращался домой в конце дня и жаловался, как много он работает. Хотя ее собственные лодыжки так опухали, что походили на овальные мячи для американского футбола.

Окажись Фрэнки на ее месте, она поручила бы ему складывать выстиранное белье, заказала бы на ужин из ресторана пиццу, а потом приняла бы горячую ванну. В ее душе не было заложено это свойство – ухаживать за кем-то так, как ее мать и сестра ухаживали за своими мужчинами. Но ведь вполне возможно, что мужчины типа Эрика совсем не такие, возражал ей некий оправдывающийся голос. Возможно, они к этому пресловутому равенству относятся более серьезно, чем ее отец или Альдо. Не исключено, что современная женщина, как это обещают журнальные публикации, действительно может иметь все – карьеру, брак, семью…

Забудь об этом, говорила ей практичная, деловая сторона ее характера. Мигз однажды все это четко сформулировала, когда некая молодая, подающая большие надежды актриса, недавно вышедшая замуж, сообщила им, что она беременна.

– Но с этим проблем не будет, моя карьера как была, так и останется на первом месте, – заявила она. – Мы с Реймондом собираемся все родительские обязанности поделить абсолютно поровну. Это как весы, чаши которых необходимо держать в равновесии.

– Да, но их равновесие уже нарушено, – со вздохом сказала Мигз, когда актриса ушла. – Бедняжка сделала свой выбор независимо от того, понимает она это или нет. Ее карьеру придется отложить – и скорее всего, навсегда. Женщина может делать карьеру, это да. Она, разумеется, вправе делать карьеру и иметь личную жизнь. Но если к этому добавить брак и детей, то одна чаша весов опускается, и надо с чем-то расставаться. И в большинстве случаев расстается с карьерой женщина, а не мужчина.

Юная Фрэнки тогда спорила, утверждая, что феминистское движение преодолело такие устаревшие взгляды. Женщины в наши дни чем только не занимаются. Посмотрите на…

Но время доказало, что Мигз была права, нравится это кому-то или нет. У той талантливой актрисы возникло много осложнений в связи с беременностью и родами, ее ребенок оказался болезненным, и в результате ее карьера просто лопнула. Фрэнки с трудом переварила эту информацию и препроводила ее в архив памяти.

Итак, в лучшем случае женщина могла рассчитывать на два шанса из трех. А сейчас, в этой точке своего жизненного пути, она не могла себе позволить даже одного.

Прощайте, Эрик Торп! Встреча была коротка, но все равно прекрасна.

Надо попробовать считать шляпы – возможно, тогда удастся заснуть…

Утро следующего дня было холодным и серым, под стать мрачному настроению Фрэнки.

Цветы принесли через пятнадцать минут после открытия магазина. Это был огромный глиняный кувшин, в котором плотно стояли ирисы. Аромат цветов наполнил магазин обещанием весны, и Фрэнки при виде их не смогла удержаться от улыбки.

В сопроводительной карточке она прочла: «Доброе утро, прекрасная леди. Эрик».

Вечером он позвонил и спросил ее, не хочет ли она еще раз с ним поужинать. Она поблагодарила его за цветы и сказала, что ей надо непременно быть у родителей. И действительно пошла к ним, но весь вечер пребывала в жутком настроении.

На следующее утро колокольчик над дверью «Сумасшедшего Шляпника» мелодично тренькнул без четверти десять, и Фрэнки в мастерской тихо выругалась. Она как раз продевала тонюсенькую проволочку в край замысловатого розового сооружения, и если это тетя Розина явилась за своей шляпой, то Фрэнки потеряет как минимум полтора часа ценного рабочего времени.

Тетушкина шляпа уже готова, так что с этим проблем не будет. Дело заключалось в самой Розине. Ее язык не умолкал ни на минуту. Она будет рассчитывать, что ее угостят чашкой кофе. Обязательно захочет узнать, над чем работает сейчас Фрэнки. И станет подробно рассказывать о том, чем занимаются четыре ее дочери.

Maledizione![5] Ей бы радоваться: ведь предстоящая свадьба Ника заставила всю толпу тетушек и кузин Фрэнки ринуться к ней за новыми шляпками. Но у этого обстоятельства была не только положительная сторона.

Фрэнки вышла из двери мастерской с улыбкой, в которой было гораздо меньше приветливости, чем обычно, но при первом же взгляде на посетителя эта натянутая улыбка уступила место выражению безграничного удивления.

В магазине стоял Эрик – в белой трикотажной рубашке и старой красной куртке, украшенной спереди нашивкой в виде футбольного мяча. Выцветшие джинсы плотно облегали его бедра. В руках он держал огромную плетеную корзину, с какими ездят на пикники.

– Доброе утро, Фрэнки. – Он улыбнулся ей своей широкой, неотразимой улыбкой. – Вы уже позавтракали?

– Я… вообще-то… – Она еще не завтракала. – Нет.

Уже вторую ночь подряд она засыпала лишь под утро и не слышала звонка будильника. Приехав с опозданием в мастерскую, она лихорадочно взялась за работу, чтобы закончить два заказа, которые предстояло выдать клиенткам этим утром, и не успела выпить даже чашку растворимого кофе.

– Именно так я и подумал. Ну вот, подоспела помощь, так что посторонитесь. Мне самому пришлось еще до рассвета быть в доках, и я подумал, что мы можем заодно и позавтракать вместе.

Говоря это, он пересек магазин и прошел за прилавок, неся перед собой корзину. Миновал застывшую словно в трансе Фрэнки и направился прямо в рабочую комнату.

Она следила за ним, не отрывая глаз, а он одним взмахом развернул белоснежную скатерть и застелил ею свободную часть стола. Быстрыми, отработанными движениями он вынул большие белые салфетки, две фарфоровые тарелки, приборы и два изящных бокала на ножках, которые он наполнил соком из одного из серебряных графинов, оказавшихся в корзине. Еще там были две огромные кофейные кружки и несколько дымящихся судков с едой, от аромата которой текли слюнки, а также бумажные пакетики с печеньем, булочками и хлебом.

– Тащи пару стульев, женщина, и садись за стол, – приказал он. – Пока не остыло.

Еще не придя в себя, она повиновалась.

– Так, начнем с фруктов. Ягодный салат с этим вот кремом. И круассаны… отлично, они еще теплые. – Он щедро намазал два сливочным маслом, один вручил ей, а другой взял себе.

Казалось, Эрик только что вышел из-под душа, он был бодрым, невероятно красивым и чрезвычайно довольным произведенным им эффектом.

Она ощущала себя застигнутой врасплох и медленно соображающей от недосыпания. А тут еще вспомнила, что весь ее утренний макияж ограничился парой мазков губной помадой и торопливым подведением глаз, которые никак не хотели открываться, как следует. В качестве завершающего штриха она один раз прошлась щеткой по высохшим после душа волосам.

Проклятье! Если бы она знала, то надела бы кремовую шелковую блузку вместо этой тенниски из хлопка. На ногах у нее были старые разношенные и потому исключительно удобные туфли, хотя она могла бы надеть свои модные черные без каблуков. Внезапно она ощутила прилив раздражения и досады: он-то наверняка спокойно проспал всю ночь, пока она металась, крутилась и переживала.

Из-за него, между прочим.

Поэтому она спросила довольно язвительным тоном:

– Открываете новое дело, Эрик? Типа «Горячие завтраки на дом»?

И сразу же пожалела о своих словах, потому что радость у него на лице померкла и оно приняло несколько неуверенное выражение.

– Я подумал, что вам приходится столько работать и, наверно, у вас нет времени на завтрак по утрам. Это вышло чисто спонтанно. Надеюсь, вы ничего не имеете против?

– Да нет. – Это прозвучало ворчливо, и ей стало неловко за себя. – Я совершенно ничего не имею против. Просто это так… неожиданно – завтрак в виде пикника. И очень романтично.

Она отпила немного охлажденного сока и откусила кусочек круассана, привыкая к мысли о том, что он сидит за столом напротив нее. Если не очень задумываться, то все это просто весьма приятно.

Ну же, Фрэнки. От этого с ума можно сойти. Никогда еще ни один мужчина так не хлопотал ради нее.

– Изумительно вкусно! – Она улыбнулась ему глазами и губами. – Спасибо, Эрик. За то, что делаете это ради меня.

Он в ответ подмигнул ей, и она заметила, какие длинные у него ресницы.

Теперь он накладывал на тарелки щедрые порции пышного омлета, и Фрэнки, позабыв о ресницах, сосредоточилась на том, как все вкусно и как она проголодалась. Она набросилась на еду с неподдельным аппетитом, одобрительным взглядом приветствуя добавки и все время прислушиваясь, не звякнет ли в магазине колокольчик, возвещая о прибытии тетушки Розины. Но каким-то чудом этого не случилось. Может быть, Эрик наложил на магазин чары и заставил время остановиться?

Кофе был горячий и крепкий, и к концу второй чашки Фрэнки снова почувствовала себя человеком.

– Давайте поговорим теперь о свадебном меню. – Он вытащил из кармана лист бумаги и развернул его. – Здесь у меня еще один вариант. Может, вы посмотрите его и скажете, понравится ли он вашей матери? – Одна бровь у него как-то ужасно мило приподнялась.

Фрэнки взяла листок, и при этом их руки на мгновение соприкоснулись. Она ощутила этот контакт всем телом, до самых кончиков пальцев на ногах, обутых в старые удобные туфли, и вздрогнула.

– Потому что, – начал он, и теперь в его голосе не осталось и следа юмора, – я хочу предупредить вас, что не намерен больше притворяться, будто встречаюсь с вами по делу. Я хочу, чтобы мы лучше узнали друг друга, не прикрываясь предлогом свадебного обеда. Вы понимаете, о чем я говорю, Фрэнки?

Она все прекрасно поняла. В эту минуту инстинкт приказывал ей бежать как можно дальше от него, прямо сейчас. Она должна сопротивляться, избегать его, любой ценой не дать ему войти в ее жизнь. Иначе…

Иначе что? Ее жизнь никогда не станет снова такой, как прежде? Пострадает ее неоперившийся бизнес? Она никогда не сможет оплатить закладную?

Вот именно. Она связана обязательствами, которые должна выполнить. Ее охватила паника.

Ей хотелось, чтобы он ее поцеловал.

Она пробегала глазами подробный план меню, гадая, какого он ждет от нее ответа, и вдруг увидела спасительный выход.

– Этот вариант мне кажется великолепным, но так ведь было и с первым. Я должна показать его маме и узнать ее мнение. – И намеренно добавила: – Затем я собираюсь сказать ей, чтобы она общалась непосредственно с вами, Эрик. Ей нет нужды таскать меня с собой. Ее английский вполне хорош, к тому же теперь она вас знает, так что…

– То есть вы не хотите больше меня видеть?

Надо отдать ему должное, он прямо идет к цели. Как бульдозер.

А она действительно хотела сказать именно это? Да поможет ей Бог, именно это она и должна сказать. Но она услышала, как ее коварный рот произносит нечто совсем иное:

– Нет, я этого не сказала. Да, мне хотелось бы видеть вас снова.

Матерь Божья, неужели она одержима бесами?

От его улыбки у нее захватило дух. Он с быстротой и грацией в движениях обошел вокруг стола и уже заключил ее в объятия, но тут в магазине звякнул колокольчик и жизнерадостный, высокого тембра голос завопил:

– Франческа, Фрэнки, buon giorno.[6] Это я, тетя Розина. Где тут моя чудесная новая шляпа? Дай-ка мне скорее примерить ее…

Тетушка Розина всегда отличалась потрясающей способностью выбирать для визита самый неподходящий момент!