Свадебный подарок

Глава одиннадцатая

Раздался звук зашуршавших по земле колес, и вскоре Сьюзен услышала, как с ревом умчался «роллс-ройс» Грэгори. На мгновение она застыла, а затем, окончательно сломавшись, направилась в ванную.

Немного погодя Сьюзен вновь ощутила способность двигаться. Ей надо было убрать подгоревшие блюда из печи. Ничто не должно наводить на подозрения, будто она покинула дом в смятении. Иначе миссис Уолтер обязательно доложит Грэгори, независимо от того, захочет он слушать или нет.

Едва видя предметы сквозь пелену слез, Сьюзен дрожащими руками чистила кастрюли и убирала их в шкаф. Потом она начала скоблить раковину. Убедив себя, что нет сейчас для нее занятия важнее, Сьюзен удалось на время отогнать печальные мысли. Когда вся кухня блестела, как на обложке рекламного журнала, девушка позволила себе остановиться. Впрочем, работа еще не закончена. Надо прибрать столовую, спрятать серебро. Она ясно представляла себе перечень дел. Но хрустальные бокалы, в которых еще оставались капли шампанского, снова заставили ее сердце больно сжаться.

Сьюзен подняла розу, которую ей привез Грэгори и прижалась к ней губами… Она никак не могла понять, почему Сандра оставила увядший букетик фиалок. Как она могла смотреть на них, прикасаться к этим цветам? Как могла она оставить себе что-то, что напоминало ей о любовнике? Сама Сьюзен, конечно, никогда не забудет Грэгори, тепло его рук, нежность его губ. Это испытание останется в ее памяти навсегда. Но только не цветы. Она бросила розу в мусорное ведро, следом полетела бутылка от шампанского и остатки обеда. Закрыв крышку, Сьюзен почувствовала, что на нее тоже опустилась темнота.

Однако оставалось еще одна вещь. Сьюзен написала записку миссис Уолтер с просьбой забрать все продукты из холодильника. Вот теперь все концы обрублены. Немногие в городе удивятся столь стремительному изменению ее планов, и ни один не будет долго помнить об этом.

Наконец, собрав свои вещи, она уселась в машину и умчалась в ночь.

Проехав минут двадцать, Сьюзен остановилась. Похоже, она совсем не разбирала дороги, и до нее даже не сразу дошло, что она плачет. Девушка долго сидела в машине, не в состоянии вообще двигаться. Постепенно рассвело. Встало солнце, и утренняя свежесть опустилась на обочину дороги.

На Сьюзен все еще было черное шифоновое платье, на котором остались следы недавней уборки. Она ловила на себе удивленные взгляды водителей грузовиков, останавливавшихся у придорожного кафе, чтобы перехватить пару сандвичей, но девушку это не заботило. Она тоже проглотила чашку кофе, вернулась в машину и отправилась домой в Лондон. В свой дом, где прошла вся ее жизнь. Где жили ее настоящие родители, любившие дочку и никогда не причинявшие ей боль… Всего лишь взглянув на Сьюзен, Рой, наверное, впервые в жизни решил промолчать.

Жизнь продолжалась, но Сьюзен не могла работать. Стоило ей положить перед собой чистый лист бумаги, как тут же на нем всплывали черты Грэгори Хенсворда. Поэтому девушка с удвоенной энергией взялась за переустройство дома. Сначала ее комната, потом Роя. Она починила кровлю, а затем принялась и за другие, долго откладывавшиеся на потом поломки. Она даже установила дополнительные перекрытия на чердаке.

Вскоре ей написал Марк Линтон. Грэгори куда-то уехал, сообщил он. Дом вместе с садом и мастерской почти немедленно нашел покупателя, и теперь требовалась только подпись прежней хозяйки. Марк не указал имени покупателя, и внезапно забеспокоившись, Сьюзен позвонила ему из автомата на почте.

— Марк, я доверяю вам. Но я хочу, чтобы дом принадлежал полноценной семье.

— У меня нет конкретного имени, к сожалению, но я не хотел больше тянуть, — предупредил он ее. — Грэгори сказал, что вы почти немедленно отправляетесь в Италию, и я решил прояснить все окончательно до вашего отъезда.

Землю передали фонду, и Марк поинтересовался, не найдет ли Сьюзен время, чтобы присутствовать на торжественной церемонии передачи, но девушка отказалась.

— Я уезжаю на несколько дней, — соврала она, и Линтон не стал больше уговаривать ее.

Сьюзен подписала контракт и отправила его обратно в Уинсвил, пережив второе тяжелейшее испытание в жизни.

Через пару дней она получила приглашение на открытие летней выставки в колледже. Шеф нацарапал ей записку: «Все просто умирают от нетерпения продемонстрировать тебе свой грандиозный успех. Пожалуйста, приходи. С любовью, Барри».

Горячо встреченная бывшими студентами, Сьюзен восхищалась всеми работами без исключения.

Прежде чем девушка успела уйти, Барри затащил ее к себе в кабинет.

— Я надеялся, что ты придешь. Это избавило меня от лишней ходьбы. Тут подвернулась для тебя работенка.

— Я не думаю, что могу вернуться к работе сейчас. — Сьюзен внезапно охватила паника.

Барри странно посмотрел на нее.

— Да нет, это не преподавание. Мне бы очень хотелось, чтобы ты была здесь, но у нас по-прежнему трудности с финансами. Просто друг попросил меня найти кого-нибудь, кто мог бы сделать одну хорошую вещицу для подарка. Судья из Верховного суда уходит на пенсию, и коллеги хотят сделать ему сюрприз. Ты могла бы нарисовать карикатуру?

— Весьма странный выбор для подарка, — откровенно призналась Сьюзен.

— Не знаю, — слегка растерялся Барри. — Но все-таки это более оригинально, чем часы. Конечно, мне сразу пришла на ум именно ты. Возьмешься? — Ответ казался очень важным для него, но Сьюзен покачала головой.

— Не могу, Барри. Я никогда не рисовала карикатур. Тебе придется поискать кого-нибудь еще.

— У них мало времени.

Сьюзен казалось, что ее силой заставляют делать то, от чего она стремилась как можно скорее избавиться, и потому воспротивилась.

— Но я не знаю этого человека. Нельзя нарисовать карикатуру, не будучи знакомым с моделью.

Барри аж подпрыгнул.

— Никаких проблем. Я объяснил им то же самое. Но старик дает праздничный обед для своих коллег в загородном доме в эту субботу, и ты можешь отправиться туда как гость одного из служащих. Останься там на выходные. Что ты скажешь?

— Мне не хотелось бы.

— Если надумаешь, дай мне знать до субботы.

Когда Сьюзен пришла домой, Рой уже ждал ее на пороге. Со времени ее возвращения он ходил на цыпочках, взвешивая каждое слово и не осмеливаясь поинтересоваться причиной столь внезапного ее появления. Но сейчас он явно хотел что-то выяснить и ринулся приготовить ей чай, потом предложил сандвич.

— Нет, спасибо, — Сьюзен цинично смерила его взглядом. — Почему ты прямо не скажешь мне, что ты хочешь? Нам обоим станет спокойнее.

Рой растерянно улыбнулся, довольный уже тем, что она хотя бы соглашается выслушать.

— Мне хотелось попросить тебя об одолжении.

— Да? Это сюрприз.

— Я встретил ту девушку, о которой ты говорила.

— Вот как? — Сьюзен догадывалась, что последует за этими словами, но у нее не было никакого желания облегчать Рою жизнь.

— Я подумал, что она могла бы провести со мной уик-энд здесь.

— Ты же знаешь, Дэвис, — меня это не касается, чем ты занимаешься в своей комнате.

— Я надеялся… Это ведь в первый раз, и все такое.

Сьюзен была рада увидеть, что он может все-таки покраснеть. Чувство оказалось настолько неожиданным, что она даже улыбнулась.

— Ты думаешь, что хозяйка дома может запретить тебе? А разве у девушки нет своего дома?

— Она снимает квартиру вместе с другими девчонками. — Рой почуял запах победы. — Ну, Сьюзен, будь человеком.

Она вздохнула.

— Когда состоится твое моральное разложение?

— Я пригласил ее на субботу.

— Тогда считай свои проблемы решенными. У меня предложение на субботу, которое, к сожалению, мне, очевидно, придется принять. Но, я думаю, пришла тебе пора перебраться на холостяцкую квартиру.

Сьюзен настояла, что поедет на собственной машине, и добралась до Суррея в субботу в полдень. Пол оказался приятным молодым человеком. Очень симпатичным и доброжелательным. Он официально представил ее хозяину.

— Сэр, позвольте мне представить вам мисс Холлендер. Сьюзен, познакомьтесь, это почетный судья мистер Бредли.

Судья взял ее руку и на секунду задержал в своей ладони. Несмотря на тучную отяжелевшую фигуру, выглядел он молодо, его светло-русые волосы едва тронула седина. Однако пальцы судьи слегка дрожали, и Сьюзен подумала не уходит ли он на пенсию из-за слабого здоровья.

— Добро пожаловать, мисс Холлендер, — произнес он наконец. — Можно я буду называть вас Сьюзен?

— Конечно, сэр.

— Благодарю вас. Проходите, выпьем чаю, расскажете о себе.

Сьюзен ожидала увидеть в гостиной много людей, прибывших к обеду, но они оказались в комнате одни. Даже сопровождавший ее Пол куда-то испарился.

— Я догадываюсь, вы очень талантливы, Сьюзен.

Девушка не подозревала, что судья знает о ней, и на самом деле немного удивилась, что он вообще обратил на нее внимание.

— О таланте я предоставляю судить другим. Может быть, мне разлить чай?

— Да, будьте любезны. Мне без сахара.

Сьюзен протянула ему чашку, затем налила себе чаю и уселась напротив, чтобы получше разглядеть наиболее характерные черты его лица. В пожилом судье чувствовалась сила, необходимая, однако, для борьбы с какой-то внутренней болью. Напускная важность выглядит по-другому, решила девушка.

— Я, кажется, приехала немного рано? Когда прибудут остальные гости?

— Боюсь, других гостей не будет, моя дорогая. Вас пригласили сюда под вымышленным предлогом, и, как я понимаю, вашим друзьям пришлось приложить максимум усилий, чтобы убедить вас поехать.

Рука Сьюзен застыла на полпути ко рту, затем она осторожно поставила чашку на блюдце и опустила их на стол.

— Полагаю, сэр, вам следует объясниться.

— Я хотел встретиться с вами, Сьюзен, и надеюсь, вы не рассердитесь на меня.

— Не понимаю. Откуда взялось желание увидеть именно меня? Я полагала, что меня пригласили для работы.

— Да, я знаю. Но я еще не ухожу в отставку. И сегодня не будет прощального обеда. — Он быстро поднялся. — Если вы больше не хотите чаю, пойдемте, я покажу вам некоторые из моих картин.

Озадаченная и немного раздосадованная, Сьюзен проследовала за ним через большой зал в библиотеку. Над камином висел портрет белокурой англичанки. Ее миловидное лицо повторялось в портретах сыновей, одним из которых оказался молодой человек, доставивший девушку в этот дом.

— Так Пол ваш сын?

— Да, он мой сын. Мне повезло с мальчиками. У Пола есть еще брат. Он врач.

— Прошу прощения. Как я поняла… вернее, как мне сказали, Пол служит в вашем заведении.

— Небольшой обман с моей стороны. Я по-прежнему надеюсь, вы простите меня, Сьюзен.

— Простить вас? — Она неожиданно разозлилась на то, что люди, которых она привыкла считать друзьями и которым доверяла, могли так обмануть ее. Ярость пронзила все ее тело, точно молния. Впервые за долгие недели ей удалось что-то испытать. Но раз ее все-таки сюда доставили, она хотела знать зачем. Она отвернулась от портрета и жестко спросила:

— Возможно, вы будете так любезны, сэр, объяснить мне цель моего визита.

Мужчина впервые улыбнулся.

— Вы так похожи на свою мать. Не только внешне, хотя и это тоже. Меня предупредили о вашем сходстве, иначе я бы просто опозорился, когда вы вошли в дом. Пол мог заподозрить, что вы нечто большее, чем дочь старого друга. Но вы и в поступках схожи с матерью. Абсолютно идентичны. Она тоже была такой.

— Вы знали мою мать? — У Сьюзен по коже пробежали мурашки. Она не сомневалась, что он говорит о Сандре.

— Да, Сьюзен, я знал вашу мать, — торжественно произнес Бредли. — В полном смысле этого слова.

Он достал из кармана записную книжку и протянул ей. Книжку, обтянутую китайским шелком. Сьюзен чуть не вскрикнула.

— Где вы это взяли? — Книжка должна лежать дома. Она поборола страх перед пауками и сразу отнесла обратно на чердак своеобразное свидетельство о своем рождении. Девушка сжала губы. Рой, сочиняющий историю своей настоящей любви. Вся эта чепуха об очередной подружке. Но как ему удалось втянуть в это Барри? — Кто вы?

— Меня зовут Андре Бредли. В дневнике Сандра обозначила меня буквой «А», чтобы не выдать полное имя. Но как выяснилось, ей это не удалось, ибо мистеру Хенсворду не составило никакого труда отыскать меня. — Он усадил Сьюзен на мягкий диван у окна. Девушка едва переставляла негнущиеся ноги. Только что услышанное с трудом укладывалось в сознании. — Вы знаете, все это так странно. Мне всегда очень хотелось иметь дочь. Жена подарила мне двоих сыновей, но потом по состоянию здоровья больше не могла рожать. — Мужчина мечтательно оглядел раскинувшийся за окном огромный парк. — И это тоже ее подарок. Боюсь, мне достались самые высокие проценты от сделки. Она удивительная женщина. Я все еще люблю ее.

— Любите? — холодно переспросила Сьюзен.

— Да, моя дорогая. Знаете, оказалось, вполне реально любить двух женщин. Я никогда не испытывал к ней дикой страсти. В жизни человека есть место только для одной настоящей любви. В моей жизни такое место полностью отдано Сандре Милтон. — Судья ненадолго погрузился в благоговейные воспоминания. — Но я продолжаю любить жену, а она никогда не давала мне повода сомневаться в ее любви. Для пробивающего себе дорогу адвоката она была идеальной женой. Связи в высоких кругах, большие деньги и наследство. Мы заключили семейное соглашение, и я старался быть хорошим мужем. После того как Сандра… — Он запнулся, будто сами слова глубоко ранили его, но затем все же взял себя в руки. — После того как Сандра выставила меня, это оказалось совсем несложно.

— Сандра выставила вас? Это именно она порвала отношения?

— Боюсь, вы правы. Я приехал в Уинсвил полный решимости забрать ее с собой, чтобы начать все заново в другом месте.

Сьюзен еще раз внимательно обвела глазами огромный тюдоровский особняк.

— И вы готовы были отказаться от такого великолепия ради нее?

— Без лишних раздумий. Ей стоило лишь сказать «да». — Слова были произнесены с таким жаром, что у Сьюзен даже не возникло сомнений: почтенный судья говорил правду, одну только правду и ничего кроме правды.

Сердце в груди девушки с силой заколотилось. С невыносимо огромной силой.

— Почему она с вами не поехала?

— Она знала, что это погубит мою карьеру. К тому времени я уже был мировым судьей с юрисдикцией по уголовным и гражданским делам. Открывалась хорошая перспектива. — Бредли улыбнулся старым воспоминаниям. — Сандра была очень умна и знала, что, если она скажет, будто делает все ради моего блага, я не стану даже слушать. Поэтому она заявила, что встретила другого и собирается за него замуж.

— И вы поверили ей? — Сьюзен взглянула на дневник, из которого буквально вырывалось пламя страсти. Она не могла поверить в подобный исход.

Янтарные, как и у девушки, глаза Бредли тоже устремились на дневник.

— Сандра, как гениальная актриса, сумела разыграть все так убедительно, что я не чувствовал ничего, кроме смертельной боли. Мне словно вонзили нож в самое сердце. Она еще и смеялась надо мной. Я ушел, ни разу не оглянувшись назад. В тот момент я ненавидел эту женщину так же страстно, как и любил ее.

Сьюзен чуть не вскрикнула. Она до боли закусила губу, чтобы сдержать отчаяние. Андре Бредли участливо взглянул на девушку.

— Я прошу прощения. Я понимаю, какое это, должно быть потрясение для вас. Вам надо что-то выпить.

— Нет! — остановила его Сьюзен. — Расскажите мне все.

Бредли заколебался, но в глазах девушки горела такая мольба, что он подчинился.

— Прошло много лет, прежде чем я узнал, что Сандра солгала мне. В одной из газет поместили ее фотографию. Она как раз начинала заниматься благотворительностью.

Сьюзен взглянула на дрожавший в ее руках дневник.

— Вы встречались с ней?

— Нет. Что я мог ей сказать? Все было кончено. После стольких лет. У меня жена. Погубить только одну женщину — это уже тяжкий грех, бремя которого мужчина несет всю жизнь.

— А я думала, это вы бросили ее.

— И ненавидели меня за это? — Сьюзен не ответила, да и не было в том нужды. — Отнеситесь к ее решению с уважением, Сьюзен. Она знала, что, согласившись с моим планом, мы погубим нас обоих. Сандра отпустила меня. А теперь я могу познакомиться с родной дочерью, о существовании которой и не догадывался. Если только она, конечно, позволит.

— А ваши родные? Они знают? Вы говорили им?

— Еще нет, — покачал головой Бредли. — Кто вы такая, Сьюзен, — это ваша история. Я утратил право просить вас признать меня отцом в тот день, когда позволил молодой женщине одурачить меня святой ложью во имя любви. Но теперь я все открою им.

— Нет, сэр, не надо. — Боль читалась в каждой черточке сильного лица, и девушка коснулась его руки. — Я не отвергаю вас. Но у вас семья. Моя мать сделала свой выбор и примирилась с ним. Нам тоже не остается ничего, как подчиниться ее воле. Я уверена, она никогда не жалела о принятом решении. У меня были любящие родители. — Сьюзен робко улыбнулась. — Давайте подарим жизнь вашей легенде. Пусть все думают, что я только дочь старого друга.

Как когда-то ее мать, Сьюзен приняла решение покинуть любимого человека. Но в отличие от Сандры она оказалась не права. Но ей тоже придется примириться со своим выбором. Единственным утешением могла служить неожиданная правда об отце.

Дверь библиотеки открылась, на пороге появился Пол.

— Сэр, мама просит вас прийти. Она хочет знать, сколько человек будет к обеду.

— Спасибо, Пол, иду. Позаботься о Сьюзен. Проводи ее в комнату. В голубую спальню.

— Но… — поразился юноша.

— Голубая спальня, Пол.

— Да, сэр.

Пол проводил Сьюзен наверх по широкой лестнице, болтая о всевозможных пустяках. Она наблюдала за молодым человеком. В нем уже проглядывали черты отца. Еще десять лет, и путь наверх, но теперь уже по служебной лестнице, заставит его лицо посуроветь.

Молодой человек остановился возле двери, глубоко вдававшейся в обшитую панелями стену.

— Это голубая спальня. Если что-нибудь понадобится, поднимите трубку домашнего телефона. — Он растерянно улыбнулся, словно ребенок, который набедокурил и был пойман с поличным. — Увидимся за обедом.

— Спасибо, Пол.

Сьюзен посмотрела вслед молодому человеку, который повернулся и быстро зашагал прочь. Пол мог не знать всей правды о ней, однако сейчас ему было известно больше, чем ей сказал Андре Бредли. Девушка взглянула на книжку, которую все еще сжимала в руках. Интересно, как она попала к ее внезапно объявившемуся отцу? Каким-то образом она догадывалась, что Рой в этом участия не принимал. Завтра она еще раз поговорит с судьей, и все встанет на свои места.

Сьюзен нетерпеливо повернула ручку, открыла дверь и застыла на полпути, осознав, что в комнате уже кто-то есть. Широкоплечий темноволосый человек задумчиво рассматривал парк за окном.

— Входите, Сьюзен. Закрывайте дверь.

Комната неожиданно стала очень маленькой, кровь застучала в голове все сильнее и сильнее. И когда казалось, что барабанные перепонки вот-вот лопнут от нарастающего грохота, подступила спасительная темнота.

Прикосновение холодного полотенца вернуло Сьюзен к действительности. Она попыталась открыть глаза.

— Грэгори? Что вы здесь делаете?

— Тш-ш. Сейчас вам станет лучше. Полежите тихонько.

Невыносимая боль в висках заставила усомниться в правоте его слов, но Сьюзен подчинилась, потому что движение потребовало бы больше усилий.

Кровать слегка качнулась под тяжестью тела Грэгори, когда он устроился рядом с девушкой. Сьюзен слабо запротестовала, когда он расстегнул ей воротник и бюстгальтер под блузкой. Но Грэгори не обратил никакого внимания на ее протест, к тому же дышать действительно стало легче, и Сьюзен успокоилась.

— Я потеряла сознание?

— Да, любовь моя. Боюсь, что так. Когда оправитесь, можете оторвать мне уши за то, что я так напугал вас.

— Я не испугалась.

— Это потрясение… Как много потрясений в один день!

— Но как вы узнали?..

— Как я узнал, почему вы убежали от меня?

— Ну, хотя бы это. Для начала.

— На это ушло некоторое время, дорогая. От такого неожиданного поворота я сначала утратил способность ориентироваться. Я думал, я надеялся, что вы любите меня по-настоящему, а когда видишь, что заблуждался в человеке, полностью теряешь присутствие духа. К тому же вы наврали мне про телефонный звонок, а я был настолько зол, что даже не стал доискиваться причин вашей лжи.

— Как вы узнали, что я солгала? — изумилась девушка.

— Да потому, моя сладкая, глупенькая, прекрасная Сьюзен, что в ту субботу Рой просто не имел возможности дать ваш телефон кому бы то ни было.

— О-о! — протянула она, раздосадованная тем, что ее уловку удалось так быстро разоблачить.

— О-о? — ласково передразнил ее Грэгори. — Я объясню даже почему. Потому что Рой Дэвис не вернулся в свой офис в субботу. Он доехал до Уинсвила, понял, что, сидя за рулем в таком состоянии, он будет представлять угрозу не только своей жизни, но и жизням других людей на дороге, и принял мудрое решение снять в гостинице номер на остаток дня и хорошенько выспаться. Он только-только выходил из отеля, когда я возвращался из Эксетера, сияя от счастья ярче, чем луна на небе, и чувствуя, как это проклятое кольцо прожигает дыру в моем кармане.

— О, Рой!

— Это не тот человек, кому можно довериться, Сьюзен, — предупредил ее снова Грэгори. — К тому же его очень легко сделать пособником, всего лишь слегка напугав. Как же еще я мог пробраться в ваш дом и заполучить дневник Сандры?

— А как вы догадались, где его искать?

— Озарение. Ну, и еще лестница, которую вы оставили наверху в надежде, что Рой уберет. Это очень непредусмотрительно с вашей стороны.

— Прошу прощения, Грэгори. Мне пришлось так поступить. Я не видела другого выхода… — Сьюзен почувствовала себя немного лучше и села в постели, опираясь на подушки.

— Я вполне представляю, что вы испытали, когда увидели фотографию. Миссис Уолтер рассказала мне, что вы три раза спросили, действительно ли имя моего отца Александр. Ей это показалось таким странным. Конечно, я должен был увидеть дневник, но разгадка не заняла много времени.

— А как вы узнали, что я ошиблась?

Грэгори приподнял ее лицо за подбородок, чтобы заставить взглянуть себе в глаза.

— Я позвонил отцу, Сьюзен, и спросил его напрямую.

Девушка побледнела.

— Миссис Уолтер говорила, будто вашей матери приходилось долго мириться с… — пробормотала она. — Мне не следовало слушать ее.

— У моего отца были длинные поводья, Сьюзен. Но он всегда знал, кто ими правит, и завязывал романчики с дамами, понимающими, что к чему. К трудностям, к которым привели бы отношения с Сандрой, он не был готов. А мама любила его, невзирая на все его недостатки.

— Но вы говорили…

Грэгори убрал руку.

— Да, я помню. Я говорил, что отец питал тайную страсть к Сандре. И это чистая правда. Когда мама умерла, Сандра проявила к нему большое участие. Какое-то время мне даже казалось, что их отношения перейдут на другой, более серьезный уровень. Но Сандра принадлежала к числу тех женщин, кто отдает свое сердце любимому только одни раз и делает это целиком, без остатка.

— Простите, — прошептала Сьюзен.

— За что? К такому выводу мог прийти кто угодно. — Грэгори откинул ей волосы со лба. — Вам лучше? — Сьюзен кивнула, и он через мгновение продолжил: — Но дело в том, Сьюзен, что, оправившись от потрясения, мой отец сумел предположить, кто скрывался за этим загадочным «А». Андре Бредли останавливался у нас всякий раз, когда приезжал на еженедельные сессии. Однажды отец увидел его вместе с Сандрой на вересковой пустоши. Они просто прогуливались вдвоем, но почему-то этот эпизод крепко врезался ему в память. Естественно, что в подобных обстоятельствах я решил не уточнять причину его собственного присутствия на пустыре, — едва заметно улыбнулся Грэгори.

— Значит, вы знали Бредли?

— О, в мои обязанности входило лишь быть вежливым с ним. Я понятия не имел, что его зовут Андре. Но когда я предъявил ему дневник, он тотчас признался во всем. Если бы вы позволили мне тогда в самом начале пуститься на поиски, как я и предполагал, — Сьюзен застонала, и Грэгори тут же подхватил ее на руки и крепко прижал к себе. Глаза его сверкнули в дюйме от нее. — Если только вы не предпочитаете видеть во мне брата.

Проще всего Сьюзен было разрешить захлестнуть себя тому шквалу страсти, с такой пугающей легкостью поднятому в ее душе Грэгори. Но девушка заставила себя сдержаться.

— Посмотрим, — ответила она.

— Понимаю, — молодой человек отстранился, в глазах появилось отчуждение. Он будто готовился к самому худшему и хотел сохранить в себе силы спрятать чувства. — Если у вас еще остались сомнения, я хотел бы услышать о них. Сегодня вы должны дать мне возможность защитить себя.

— У меня больше не осталось сомнений. — Сьюзен действительно не сомневалась в своей любви и готова была раскрыть объятия и впустить Грэгори в сердце. Но он так беспечно отзывался о неверности своего отца, а девушка очень хорошо помнила каждый взгляд Шарлин Кроуфорд, когда они впервые встретились в зале приемов отеля. Красавица, очевидно, была как раз из тех, кто «понимал, что к чему».

— Я люблю вас, Грэгори, — тихо произнесла Сьюзен. — Я люблю вас всем сердцем. Нет, подождите! — отстранила она Грэгори, который снова ринулся заключить ее в свои объятия. — Я должна сказать, что я не такая, как ваша мать. Я не могу смотреть в другую сторону. Если вы хотите иметь длинные поводья, то у нас нет будущего.

Грэгори больно сжал ее плечи.

— Станьте моей женой, Сьюзен. Обещаю, вам никогда не придется натягивать вожжи, чтобы удержать меня. Я люблю вас. Другой у меня не будет. Вы перевернули всю мою жизнь, и вы именно та, кого я ждал столько лет.

Это была правда. Полная и откровенная. Сьюзен протянула к Грэгори руки.

— Тогда почему мы все еще теряем время на пустые слова?

— Потому что, любимая, нам надо выяснить еще кое-что, пока я в состоянии членораздельно произнести хотя бы одно предложение. — Он достал из, кармана ту самую бархатную коробочку. — Попробуем еще раз?

— Да, пожалуйста.

Грэгори достал кольцо, поднес его к кончику пальца Сьюзен и посмотрел ей прямо в глаза.

— Вы согласны стать моей женой?

Девушка кивнула, не в силах вымолвить ни слова от счастья. Грэгори надел кольцо и легонько повернул ее руку, заставив бриллиант вспыхнуть в свете заката и рассыпаться тысячами ярких искр. Губы их встретились, и молодые люди забыли обо всем на свете.

Сьюзен первой услышала стук в дверь и оттолкнула Грэгори.

— Войдите, — вскочила она с постели. Андре Бредли медленно перевел взгляд со смятой одежды дочери на мужчину, стоявшего у кровати.

— Как я понимаю, все узелки развязаны, мистер Хенсворд? — холодно спросил он.

— Да, сэр, — ответил Грэгори. — Но это не то, что вы думаете. Сьюзен потеряла сознание…

— И вы вдохнули в нее жизнь поцелуем?

— Что-то вроде этого, — рассмеялась Сьюзен и поднялась с постели. Она подошла к пожилому человеку и взяла его за руки. — Вы сделаете кое-что для меня? Я прошу об особом одолжении.

— Все, что угодно, — потеплело его лицо.

— Когда я буду выходить замуж за Грэгори, вы поведете меня к алтарю?

— Сьюзен, дорогая моя, это честь для меня.

Отец Грэгори решил задержаться в Англии на несколько недель после свадьбы сына и одолжил молодым свой дом на время медового месяца. Но вот праздник подошел к концу, и теперь, подъезжая к Уинсвилу, Грэгори хранил молчание.

Сьюзен несколько раз взглянула на него, а потом положила ладошку на его руку.

— Что стряслось, милый?

— Я подумал о постоянной квартире. Ты понимаешь, она не должна быть слишком велика для нас двоих?

— Ну, какое-то время так и будет, но, в конце концов, мы ведь будем проводить большую часть времени в Лондоне.

Ей не удалось убедить Грэгори.

— Ты простишь меня, что я продал твой дом?

— Не будь глупеньким. Я никогда не смогла бы жить в таком дворце, — рассмеялась Сьюзен.

— Ты уверена?

— Абсолютно. Я ненавижу его. И ту огромную кровать.

— А я думаю, что ты смогла бы даже полюбить ее, — весело блеснул глазами Грэгори. — Особенно теперь, когда ты перестала надевать ночные сорочки.

— Кто знает, — вспыхнула она.

— Жаль.

— Да, — Сьюзен быстро отвела глаза.

— Если только вот это сможет нам помочь? — муж протянул ей изящный конверт из шелковой бумаги.

— Что это? — нахмурилась Сьюзен.

— Немного запоздалый свадебный подарок. Мне следовало отдать тебе его раньше, но у нас всегда находилось более интересное занятие.

Сьюзен вынула документ и, еще не дочитав до конца, поняла, в чем дело.

— Ты купил его! — повернулась она к Грэгори. — Но как?! Ах, да какое это теперь имеет значение? — Она обвила руками его шею. — Грэгори, как мне отблагодарить тебя?

— Я могу предложить массу разных способов, любовь моя, — пробормотал он, уткнувшись ей в шею, затем взглянул на шофера, сосредоточившего все свое внимание на дороге. — Но нам лучше подождать до дома, прежде чем я дам тебе возможность попробовать. — Сладкий волнующий поцелуй пообещал Сьюзен скорый час расплаты. — Но должен предупредить, что там кое-что изменилось со времени твоего последнего визита.

— Да? — угрожающе протянула она.

— Я говорю о главной спальне. Ее необходимо было переделать.

— Такую прекрасную комнату?!

— Для незамужней девушки, возможно, и прекрасную. Но я сменил там мебель. Когда я продал дом, я понял, что не могу расстаться…

— С той проклятой кроватью!

— Как ты можешь быть такой бесчувственной! Ведь я полюбил тебя именно в той кровати. Просто не представляю, как я удержался, чтобы не запрыгнуть в нее прямо тогда.

— В самом деле? — спросила Сьюзен, тронутая до глубины души таким заявлением.

— Конечно. Более того, я собираюсь продемонстрировать тебе, как я хотел это сделать. Как только приедем домой.