Глава 6

– Не подходите ближе, преподобный Хеншо!

Мужчина был в десяти ярдах от нее. Он спешился.

– Матильда, я же просил вас называть меня Хорасом. – Он миролюбиво улыбнулся. – Мне нужно с вами поговорить – с глазу на глаз.

– Говорите и уходите.

Джозеф и Престон молчали.

Священник направился к крыльцу. Мэтти вскинула винтовку и прицелилась. Хеншо остановился и поднял руки.

– Я безоружен. Вы ведь не застрелите слугу Господа, Матильда?

– Я застрелю каждого, кто захочет отнять у меня детей.

– Я пришел, чтобы просить вас как следует обдумать предложение Вирджинии. Господь хочет спасти вас, не отвергайте Его!

– Вы сошли с ума?

Священник опять взглянул на мужчин.

– Я служу Господу, но я знаю, как порочен этот мир. Каждая женщина несет в себе проклятие Евы, поэтому не ваша вина, Матильда, что вы уступили соблазну. Я прощаю вас.

– Вы прощаете меня?

Она не верила своим ушам. Очевидно, он принял ее замешательство за поощрение, потому что продолжил:

– Да, да. Я прощаю вас и прошу вас стать моей женой.

– Что? Разве я давала хотя бы малейший повод думать, что могу выйти за вас?

– Поэтому я и называю это спасением. Мы можем уехать прочь из города, двинуться на запад, поселиться там, где никто не знает о вашем прегрешении. Вы начнете жизнь заново. Дети были бы ненужной обузой, напоминанием о прошлом! Я готов бросить все ради вас. Я буду рядом, я спасу вашу душу, Матильда!

– Будете кнутом изгонять из меня дьявола?

– Уверен, это не понадобится. – Его глаза хищно блеснули.

– А дети? Что их ждет?

Священник смахнул пылинку с рукава.

– О них позаботится Вирджиния. – Он выпрямился во весь рост и воздел руки: – Смири гордыню, Матильда. Приди ко мне с раскаянием в сердце, и я принесу тебе спасение. – Он протянул к ней руки. – Отринь порок, вернись к Господу!

Мэтти выстрелила ему под ноги. Священник отскочил назад.

– Самодовольный ханжа!

Она выстрелила опять, вынуждая его пятиться к лошади.

– Тщеславный осел!

Снова выстрел. Пусть убирается!

– Будь вы даже последним мужчиной на земле, я бы все равно не пошла за вас! Теперь садитесь на лошадь, и чтобы духу вашего здесь не было. А если я увижу вас или эту змею, вашу сестрицу, возле моих детей, я пристрелю вас безо всякого сожаления.

Священник вскочил на лошадь.

– Еще не поздно! Я могу заставить Вирджинию отказаться от детей. Если вы согласитесь стать моей женой…

– Вы что, оглохли? Убирайтесь!

Новый выстрел. Пуля пролетела над лошадиным ухом. Бедное животное встало на дыбы, чуть не сбросив седока. Священник вцепился в гриву.

– Вы пожалеете.

Мэтти выстрелила ему вслед. Она так и стояла с поднятым ружьем, пока он не скрылся из виду. У нее подкашивались ноги. Кое-как она добралась до веранды и рухнула на ступеньки. Мужчины тоже сели. Индеец провел ребром ладони по горлу.

– Если хочешь, я позабочусь о нем. Никто меня не увидит.

– Это не поможет.

– О его сестре тоже.

Мэтти положила голову ему на плечо.

– Нет, Джозеф, ты этого не сделаешь. Но все равно спасибо, ты настоящий друг.

Престон спросил:

– Что вы собираетесь делать, Матильда?

– Пока не знаю. Что-нибудь придумаю.

– Берите детей и едем в Англию.

Она вскочила, уперев руки в бока:

– Хватит меня изводить! Мало мне своих забот? Старый враг отца пытается меня убить, потом…

– Так вот кто в нас стрелял?

Она стиснула кулаки:

– Я не знаю. Но в этом есть хоть какой-то смысл.

Значит, она догадалась, что убить хотели именно ее!

Эта наследница совсем не глупа.

– А дальше все как с ума посходили! Преподобный Хеншо несет какой-то бред, его сестра тащит из столицы адвоката, чтобы на законных основаниях забрать у меня детей…

– А это возможно?

Чего-то Матильда недоговаривает.

– Вирджиния имеет наглость обвинять меня в том, что я плохая мать. Она призывает в свидетели своих кумушек, так называемых честных женщин города. А у меня нет денег на адвокатов, и я не знаю, как ее остановить!

Внезапно Мэтти почувствовала, что вот-вот упадет. Она бросилась в дом. Престон встал.

– Я была бы крайне признательна, если бы вы оставили меня в покое хоть ненадолго.

Не дожидаясь ответа, Мэтти пошла в гостиную и села у окна. Что же ей делать? Закрыв лицо руками, она горько заплакала.

– М-м-мэт-ти?

Она поспешно вытерла лицо рукавом. Черт, когда же она научится держать при себе носовой платок? Мэтти обняла мальчика. Его худенькие плечи дрожали. Наверное, он все слышал.

– Не бойся, малыш. Мы как-нибудь выкрутимся. – Она посмотрела ему в глаза. – Ты мой сын. Никто не посмеет нас разлучить. Ты мне веришь?

Натан кивнул. Ей не хотелось его обманывать.

– Пока я ничего не придумала. Но я сделаю все, что смогу. Обещаю.

Мальчик опустил голову.

– В чем дело? Ну-ка посмотри на меня!

– В-в-в Англии есть у-учителя д-для т-таких м-маль-чиков, к-как я…

Она обняла его.

– Иди поиграй с сестрой, а я займусь делами.

Мэтти готовила обед, чистила, мыла, убирала, но тревожные мысли не выходили у нее из головы. Привычная работа, однако, помогла ей яснее оценить положение, в котором она очутилась. Кажется, этот англичанин прав, и единственный выход – игра по-крупному. Мэтти вытерла руки о фартук. Она не так глупа, чтобы играть вслепую. Сначала она поговорит с Престоном.

Мэтти нашла его в сарае за домом, со скребницей в руке возле одной из его лошадей.

– Я бы хотела кое-что узнать.

Проведя скребницей по спине лошади, Престон задумчиво сообщил:

– На меня это действует весьма успокаивающе, а на вас?

– Что вы хотите этим сказать?

– Я просто подумал, что вы от злости готовы порвать собственную одежду.

Мэтти глянула вниз. Оказывается, она закрутила фартук огромным узлом. Быстро приведя себя в порядок, она выхватила у него скребницу и занялась лошадью сама. Престон уселся на бочку в углу.

– Что именно вас интересует, Матильда?

– Предположим – о, только предположим, – что я согласилась участвовать в спектакле. В таком случае какова сумма выигрыша?

Об этом он как-то не подумал. Что же ей сказать? Подперев рукой подбородок и уставившись в потолок, Престон сделал вид, что считает. Нужно назвать достаточно большую цифру, чтобы ее заинтересовать. А если сумма будет слишком большой, она, чего доброго, испугается.

– Скажем, сто тысяч фунтов.

Это в два раза меньше, чем доход герцога за год!

– Это примерно пятьдесят тысяч долларов. Целое состояние!

– Разумеется.

Матильда сильно ошиблась, пересчитывая фунты в долларах. Впрочем, пусть ошибается. Главное, он теперь знает, какая сумма ее бы устроила. Видимо, ее папаша был всего-навсего мелким воришкой.

– Какова моя доля?

– После уплаты издержек – тридцать процентов. Она рассмеялась. Ее смех показался Престону несколько наигранным.

– Пятьдесят процентов.

Насколько он мог оценить ее положение, выбора у Матильды не было. Тем не менее она пыталась торговаться. Можно подумать, у нее в рукаве припрятан козырный туз. Престон восхитился ее выдержкой.

– Сорок.

– Сначала вы оплачиваете все издержки, потом мы делим доход пополам.

– Согласен, хотя вы ставите слишком жесткие условия. По рукам?

– Я еще ничего не решила. Я узнала все, что хотела. Теперь мне нужно подумать. – Она повернулась, чтобы уйти. – Обед через полчаса. Не забудьте вымыть руки.

Стоя у колодца, Мэтти впервые взглянула на свою ферму со стороны, представив, какой ее, должно быть, увидел этот англичанин. Убогая лачуга, облупившиеся стены, покосившийся забор, неухоженные скудные посевы. Она отдала этой земле три с лишним года своей жизни – и что в итоге? Подует посильнее ветер, и все рассыплется в прах.

Убедившись, что с детьми все в порядке, а мясо спокойно тушится, Мэтти вышла из дому и направилась вверх по холму, туда, где под большим дубом был похоронен ее отец. Сорвав по пути два-три диких цветка, она положила их на землю в том месте, где должен был находиться надгробный камень.

«Я ненавидела твои бесчестные поступки, отец. Я ненавидела аферы, в которых вынуждена была участвовать. И все же я помогала тебе, потому что любила тебя».

Мэтти сидела, закрыв глаза и прислонившись к стволу дуба. Ей представлялось, что она сидит рядом с отцом.

«В один прекрасный день я решила, что только честный труд приносит счастье. Я работала не покладая рук. Ты ведь знаешь. И что я получила?»

Глухой шум листвы над головой был ей ответом.

«Мне всегда казалось, что ты просто авантюрист, которого увлекает азарт большой игры. Теперь я понимаю, что ты, как мог, пытался заработать для меня деньги. Послушай, твой приятель, мистер Престон, хочет, чтобы я помогла ему сорвать большой куш. Это был твой план. Ты не рассказывал мне о нем, наверное, не хотел, чтобы я питала напрасные надежды. Надежды на то, что я сорву наконец банк и эта игра станет последней».

Мэтти встала и отряхнулась. «Ну что же, отец. Я просто хотела сказать, что все понимаю. Вероятно, мне придется надолго уехать, если я все-таки соглашусь участвовать в деле». Она смахнула слезу. «Мне пора. Когда-то ты заботился о своей дочке, теперь у меня свои дети. Я должна идти».

Шагая к дому, Мэтти вдруг поняла, что решение готово. Если она отправится в Англию и потерпит неудачу, ее могут посадить в тюрьму и отнять детей. С другой стороны, здесь, в Америке, она их потеряет наверняка. Следовательно, нужно приложить все усилия, чтобы план удался. Что же касается самого Престона…

Ей с трудом верилось, что она способна отправиться в другую часть света с человеком, которого едва знает. Это она-то, всегда такая недоверчивая, рассудительная Мэтти Максвелл! Просто ее вынудили. Поставили на край пропасти, из которой ей не выбраться.

Пусть думает, что козыри у него. Она притворится овечкой, чтобы усыпить его бдительность. Конечно, ему нельзя доверять. Мэтти нащупала в кармане пистолет, дав себе слово всегда держать его под рукой.

Мэтти накрыла на стол и позвала всех к обеду. Они прочитали молитву. Затем она объявила:

– Я хочу вам кое-что сказать.

На нее смотрели четыре пары глаз. Бесси нетерпеливо постучала ложкой по столу и захныкала. Мэтти улыбнулась и разложила еду по тарелкам.

– Что ж, мы можем поговорить за едой. Нам нужно многое обсудить, если мы едем в Англию.

Натан и Престон зааплодировали. Мэтти повернулась к Джозефу:

– Я хочу, чтобы ты поехал с нами.

Индеец слабо улыбнулся.

– Нет. Великий дух сказал, что моя работа окончена. Я возвращаюсь к своему народу.

Натан бросился к другу, отчаянно жестикулируя. Индеец накрыл ладошки мальчика своими узловатыми руками.

– Мы увидимся снова, маленький воин. Я буду совсем стар, когда мы встретимся еще раз. Так сказал дух, а духи всегда говорят правду.

Натан кивнул сквозь слезы. Джозеф дотронулся до груди мальчика, а потом положил руку ему на голову.

– Ты держишь много здесь и вот здесь. Пришла пора сказать об этом вот здесь. – Палец Джозефа коснулся губ. – Ты должен научиться. Тогда свершится твоя судьба.

Натан сел на место. Он больше не плакал. Мэтти не знала, что сказать. Престон первым нарушил молчание:

– Думаю, мы должны уехать сегодня же.

– Невозможно. У нас еще так много дел. Распорядиться насчет животных, собрать вещи…

– Ну да, а тем временем кое-кто опять попытается вас убить.

Боже, она совсем забыла о загадочном стрелке! Неудивительно, ведь потом произошло столько событий. Мэтти сказала:

– Никто не стрелял в нас на обратном пути.

– Он просто не подумал, что мы захотим вернуться так скоро, вот он и не следил за дорогой.

– Возможно, вы правы.

– Значит, уезжаем сегодня. Кроме того, вдруг заявятся эти дамы из города? Да и ваш друг Хеншо может вернуться. Он так жаждет на вас жениться.

Она бросила на него уничтожающий взгляд. Престон ухмыльнулся.

– Возьмите только самое необходимое, чтобы добраться до Мемфиса. Там вы сможете купить все остальное.

– Мы едем в Мемфис? А почему в Мемфис?

– Пароходом будет быстрее всего.

– Мы могли бы поехать в фургоне, это дешевле. Можно взять припасы и?..

– Не забывайте, идет война. Путешествуя на восток, мы попадаем на спорные территории, из-за которых дерутся Союз и Конфедерация.

– Вы правы. Но в Мемфис ехать необязательно: пароходы останавливаются и берут пассажиров и в нашем городке, если поднять красный флаг.

– Вы действительно хотите вернуться в город?

Ее плечи поникли.

– Понимаю. Всегда больно ошибаться в людях. Матильда стукнула по столу кулаком:

– Но это несправедливо! Почему я должна бежать из собственного дома?

Джозеф встал из-за стола.

– Старуха, которая ткет полотно нашей жизни, выбирает узор сама. Нас не спрашивает. Я приготовлю лошадей и фургон.

Индеец вышел. Натан бросился ему помогать. Престон сказал:

– Нужно уезжать как можно скорее. Чем я могу помочь?

Из вделанного в стену шкафа Матильда извлекла два старых, видавших виды саквояжа.

– Вот уж не думала, что они мне когда-нибудь пригодятся. И почему я их не выбросила?

– Наверное, из сентиментальных побуждений.

– Ничего подобного!

– У них такой вид, словно на их долю выпало немало приключений.

– Нужно было их сжечь.

Прошло полтора часа. Престон нетерпеливо вышагивал около фургона. Почему так долго? Они уже уложили все необходимое. Он поднялся на веранду и окликнул ее. Никакого ответа. Он вошел в гостиную. Матильда что-то писала.

– Я должна написать Джозефу расписку, что лошади и скот действительно принадлежат ему. Иначе у него могут быть неприятности, когда он погонит их на север.

– Можете записать туда и моих двух лошадей.

Матильда благодарно посмотрела на него. Престон усмехнулся. Подумаешь, какой подвиг! Ему просто не хотелось тащить их через океан. Лошади того не стоили.

– Они мне не нужны. К тому же Джозеф согласился пожить на ферме несколько дней. Пусть наш стрелок думает, что мы все еще здесь или в городе.

Матильда промокнула чернила, вытерла ручку и убрала письменный прибор в ящичек.

– Отнесу это в фургон.

Она направилась к двери.

– Одну минуту. Скажите, у вас есть платье?

Матильда удивилась:

– Почему вы спрашиваете?

– Дело не в моих личных предпочтениях. Ваш наряд очень практичен, конечно, но… когда мы приедем в Мемфис, нам не следует привлекать к себе излишнее внимание. Вдруг наш стрелок надумает последовать за нами? Мы должны смешаться с толпой, так ему будет труднее нас найти.

– Вы полагаете, он может отправиться за нами так далеко?

– Не стоит рисковать лишний раз.

– Я думала, вы игрок.

– Я играю наверняка. То есть я смотрю, стоит ли риск выигрыша, и принимаю решение.

Матильда почему-то рассердилась.

– Хорошо, я надену платье. А вы отнесите вон ту корзинку, только смотрите, спрячьте ее подальше от детей.

Возле стола стояла закрытая плетеная коробка. Интересно, какие секреты могут храниться внутри? Старые любовные письма, дорогие женскому сердцу напоминания?

– Подарки к Рождеству.

Она сказала это шепотом, хотя дети все равно не могли ее слышать: они были с Джозефом на дворе, прощались с животными…

– Сейчас только ноябрь!

– Мне обычно приходится все готовить заранее.

Престон поднял корзину. Ему ужасно хотелось заглянуть внутрь. Он представлял, как она работала часами по ночам, чтобы в рождественское утро порадовать детей подарками. Неужели такое возможно? Престон был поражен. Разумеется, ребенком он тоже получал подарки, великое множество подарков. Мать составляла длинный список и вручала его экономке. Потом горничные целый день заворачивали покупки в цветную бумагу.

А он сам? В вопросе покупки и выбора подарков Престон всецело полагался на своего лакея. Келсо знал все: какие сигары предпочитает Марсфилд и какие вина нравятся привередливому Берку. Престон был готов спорить, что Келсо было известно даже, к какой модистке ездила сестра в тот или иной сезон или какие драгоценности сочла бы уместным получить в подарок мать. Престону и в голову не приходило интересоваться такими вещами. Он вздохнул и вышел вслед за Матильдой.

Матильда вынимала из фургона один из саквояжей.

– Что вы делаете? Мы так никогда не соберемся.

– Здесь моя одежда. Вы же хотите, чтобы я надела платье? Спрячьте эту коробку, сажайте детей, а я вернусь через несколько минут, и мы наконец отправимся.

Престон пристроил коробку и простился с Джозефом. На всякий случай он оставил индейцу свой адрес.

Близился момент отъезда. Престон позвал Натана, и мальчик понуро побрел к фургону. Мэтти ждала в тени веранды.

Если раньше мешковатый комбинезон скрывал очертания ее фигуры, то это простое закрытое платье, с высоким стоячим воротником и длинными рукавами, отлично подчеркивало ее тонкую талию. Единственным украшением служили маленькие кружевные вставки на шее и запястьях. Престон почувствовал, что заинтригован. Это он-то, привыкший к сверканию кремовых плеч и глубоким вырезам декольте на великосветских лондонских балах! Бледно-голубой цвет платья Матильды оттенял синеву ее глаз, делая их ярче и еще выразительнее. Скрученные на затылке узлом волосы подчеркивали нежный рисунок скул. Вид у девушки был скромный и вполне уместный, но ему отчего-то казалось, что она нарядилась в маскарадный костюм. Комбинезон смотрелся на ней гораздо естественнее. Матильда предупредила:

– Молчите!

Спустившись с веранды, она надела старую безобразную шляпу, украшенную выцветшими розовыми бутонами. Широкие поля закрывали ее лицо от солнца, а заодно и от постороннего взгляда. Престон подал ей руку, чтобы помочь сесть на козлы.

– Вы очень мило выглядите.

Она прошла мимо, не замечая протянутой руки. Приподняв юбку, забралась на свое место и бросила на него выразительный взгляд: из-под широкой юбки выглядывали ноги в полотняных брюках.

– Этого и следовало ожидать.

Она склонила голову набок:

– Я пытаюсь быть практичной, как вы это называете.

– Мне кажется, современной моде не хватает практичности…

Матильда уточнила:

– Женской моде, конечно же. Мужчины никогда не жертвуют удобством ради приличий.

Она прикрыла ноги юбкой, поудобнее устраиваясь на сиденье. Престон сел рядом и взял поводья.

– Просто вы никогда не носили галстук.

Она разрешила ему править лошадьми, и это было так на нее не похоже, что Престону стало ее жаль. Матильда грустно смотрела, как исчезает вдали ее дом. Они выехали на главную дорогу и направились к югу. Престон слышал, как она шмыгает носом. Он протянул ей чистый носовой платок.

– Я не плачу. Я вообще никогда не плачу.

Тем не менее она взяла платок и, отвернувшись, вытерла слезы.

– Самое трудное в пути – выехать за ворота…

– Местная пословица?

– Так всегда говорил отец.

– У нас впереди длинная дорога… Матильда оглянулась через плечо.

– Наверняка я забыла что-нибудь важное. И куда мы так торопились? Как будто мы преступники. Вас, случайно, не ищет полиция?

– Успокойтесь, за мою голову вы ничего не получите.

– Жаль. Мне так нужны деньги!

– Пусть это вас не волнует. Я оплачу все расходы.

– Только не из моей доли. Надеюсь, вы не забыли? Вычитаем издержки из общей суммы, остальное делим пополам.

– Ах да, конечно.

– Ну и отлично. А я буду вести запись расходов. – Матильда извлекла из сумочки записную книжку и огрызок карандаша. – Кроме тех денег, что вы дали отцу в обеспечение сделки, сколько вы уже потратили?

– А вы мне доверяете?

Она промолчала, но ему и так все было ясно.

Загрузка...