Свадьба отменяется. Смотрины

Глава 5

Ранним утром, когда солнце ещё только чуть осветило край неба, вышедший на крыльцо Дорд сделал от лица герцога толпе провожающих небольшое, но веское заявление.

Им было сообщено, будто девица, проникшая ночью в спальню герцогского лекаря, совершила такой необдуманный поступок в приступе крайнего отчаяния. Испуганная твёрдым решением дядюшки выдать её замуж за престарелого вдовца со зловещей репутацией, девушка просто искала способ попросить защиты. И снизошедший к её просьбе герцог милостиво позволил сиротке добраться до ближайшего крупного города вместе со своим обозом.

Разумеется, в толпе немедленно замелькали кривые ухмылки и послышались многозначительные смешки, но некоторые из присутствующих предпочли задумчиво спрятать глаза, и это не осталось незамеченным внимательным секретарём. Он дал себе слово, что по прибытии в Дивноводск немедленно направит королю письмо с требованием командировать в Кархин ушлого тайного сыщика с заданием разузнать всё про чёрного вдовца. Однако это было всё, что Дорд мог, а самое главное – желал сделать для лазутчицы и её компаньонки.

За собственную репутацию, как и за репутацию спутников, Дорд нисколько не переживал: то, что обычно ставится в вину девушкам, мужчинам напротив, придаёт интригующий ореол ловеласов и сердцеедов. Тем более самым «пострадавшим» должен считаться магистр, а он почему-то повёл себя с завидным равнодушием.

– Ну, метр, рассказывай! – дождавшись, пока карета выберется за пределы города, нетерпеливо потребовал герцог, и Гизелиус обречённо вздохнул.

Зря он надеялся, что за два часа друзья позабудут про его странное поведение, ну, или хотя бы отложат эту процедуру на потом.

Не судьба.

– А чего вы, собственно, хотите услышать?! – хмуро пробурчал он, но никто из его спутников не проникся ни состраданием, ни благородством.

Наоборот, герцог поудобнее облокотился на подушки, а Эртрайт, раз десять повторивший за утро, что засыпает на ходу, вытянулся на переднем сиденье и подпёр голову рукой. При этом оба с уставились на Гизелиуса с очень заинтересованным видом, и у того не осталось ни малейшего сомнения – теперь, пока эти двое тщательно не перетрясут все его сокровенные тайны, вырваться из их лап ему не удастся.

– Вы оба ничего не знаете о моей личной жизни, – скорбно сказал магистр, окончательно убедившись, что влип, как гусь в пирог, – однако мой старый господин, герцог Агранат, был обо всём прекрасно осведомлён. Так вот, десять лет назад я сочетался законным браком с одной… очень своенравной особой.

– Не может быть! – Подпрыгнувший на диванчике Эртрайт совершенно забыл про всякий сон. – И ты скрывал это от своих друзей? Гизелиус, как ты мог?! А ещё учил меня честности!

– Я учил тебя честности в делах и соблюдению установленных правил при заключении магических обязательств. – Магистр оскорблённо поджал губы. – А если я не стал распространяться о своей личной жизни, так это потому, что её пока практически нет!

– Метр, будь добр, объясни нам, бестолковым, как это возможно, одновременно быть женатым и не иметь личной жизни?! – прищурился герцог и достал из настенного кармана мешочек с орехами.

– Мне тоже насыпь, – протянул ему пустой кубок Райт. – Рассказ обещает быть занимательным!

– Вот поэтому я вам и не рассказывал! – Магистр обиженно покосился на орехи. Ну прямо как дети на деревенских посиделках в ожидании жуткой сказки! – Хотя особо говорить и нечего. – Тут он уже вздохнул не понарошку. – Вы ведь знаете, что мы, маги, входим в особую организацию, в которой занимаемся только своими делами, не ввязываясь в различные политические разборки?

– Знаем, в ковен вы вступаете, когда получаете титул магистров. А вот насчёт истинности утверждения о «никогда и ни в какую политику» я бы поспорил, да доказательств маловато, – иронично усмехнулся Дорданд. – Но не будем отвлекаться от темы. Как я понял, ты ведёшь к тому, что твоя жена тоже маг?

– Да, – уныло подтвердил Гизелиус, – я знаю её давненько, и она всегда мне очень нравилась… но была замужем. Однако маги, хотя и имеют возможность возвращать себе молодость, зачастую живут даже меньше обычных людей. Увы, такая уж у нас опасная профессия. Когда Тренна овдовела, я был одним из первых, предложивших ей помощь… и союз… брачный, разумеется. Но она раздумывала ещё три года, пока не приняла моё предложение. Мы поженились десять лет назад, и целый месяц я был самым счастливейшим магистром в ковене. До тех пор, пока не встал вопрос, где мы совьем своё гнёздышко.

– Она не захотела ехать в Анрим?! – холодно приподнял бровь Дорданд.

– Категорически. У неё небольшая школа… при одном из монастырей, и она считала себя обязанной довести до выпуска принятых в обучение девиц. А я имел вполне определённые обязательства перед вашим отцом… и не желал сидеть в женском монастыре. Да мне там просто нечего делать…

– Всё ясно… она тебя бросила! – В голосе Эртрайта звучало осуждение в адрес незнакомой Тренны, так жестоко обошедшейся с его учителем.

– Или ты её?! – нахмурился Дорд.

– С чего вы это взяли? – возмутился Гизелиус. – Мы просто купили домик на нейтральной территории и проводили там вместе все свои выходные… и праздники.

– Так вот на какие секретные задания всё время отправлял тебя отец! – догадался герцог. – Но Гиз, почему ты ничего не сказал мне?! Неужели я бы не понял и не отпустил тебя к жене?!

– К тому времени… как с герцогом произошло несчастье, мне уже не нужны стали выходные… – Теперь лицо магистра было несчастным по-настоящему. – И до вчерашнего вечера… вернее, ночи, я не имел о жене никаких сведений.

– Она тебя всё-таки бросила! – возмущённо постановил Эртрайт. – Вот в этом вся суть женщин! Сначала обвиняют мужчин в непостоянстве, а при первом удобном случае бросают их сами!

– Нет… – виновато промямлил магистр, проклиная про себя Риселлу, из-за которой ему приходится терпеть допрос с пристрастием, – всё было не так… это я провинился.

– Ты… что?! Нет, Гиз, я не могу поверить… да ты же от женщин как от чумы шарахаешься… Как это получилось, будь добр, поясни. Возможно, просто произошло недоразумение?!

Герцог бросил в рот сразу несколько орешков и яростно заработал зубами: когда он нервничал, у него не хватало терпения сидеть ничего не делая. А уничтожение орехов – какое никакое, а занятие.

– Нет… недоразумения не было. Она поймала меня с поличным, – с отчаяньем обречённого признался магистр.

– Но ты же маг! – Эртрайт, не раз видевший, на что способен учитель, в волнении даже сел на диване и всплеснул руками. – Неужели ты не поставил никаких охранок и никакой защиты?!

– В том-то и дело, что поставил! – едко хмыкнул Гизелиус, но его злость была направлена лишь на самого себя. – Но я-то поставил на внешний периметр, а она была внутри!

– Но как же ты мог не заметить собственную жену? Или у тебя такая огромная спальня?

– При чём тут моя спальня? Дело было в столице, когда я ездил в лавку за редкими травами. В харчевне я случайно познакомился с очень миленькой женщиной… – Магистр так тяжело вздохнул, что без слов стало понятно, как сильно он корит себя за неосторожность. – Она назвалась травницей… и проявила ко мне очень понятный интерес, а потом пригласила в свою спальню… посмотреть на одну траву…

– Ну, вы пришли, посмотрели на её траву, – нетерпеливо подтолкнул магистра к главному герцог, – а откуда в комнате взялась твоя жена?

– Так разве же я не сказал? – ошарашенно уставился на хозяина маг. – Это она и была, Тренна! Под чужой личиной… и не отопрешься теперь никак…

– Нет… вот этого ты не сказал… – Не менее потрясённо взирал на учителя Эртрайт. – Но какое коварство! Теперь я окончательно убедился в правоте Дорда – девушек нужно выбирать очень придирчиво… и устраивать им не менее хитроумные проверки, чем тебе твоя жена!

– Да, я тоже не сразу понял… о чём ты говоришь, – отложив мешок с орехами, хмуро признался герцог. – Но объясни, пожалуйста, ты же магистр, неужели вы не видите таких вещей, как наведённая личина?!

– Видим. Однако должен прояснить небольшой нюанс… видов личин бывает несколько… Такие сложные, какие я навёл на вас, очень трудно отследить: они подделаны под защитные контуры и требуют основательной работы и постоянной подпитки… Ещё бывают кратковременные личины для похода в общественные места: их могут делать почти все магистры, но и заметны они тоже всем нам, а бывают ежедневные лёгкие иллюзии, которые наводят маги низших уровней. Без такой иллюзии, как без шляпки, не выйдет из дома ни одна особа с более-менее стабильным достатком, и тем более магиня или травница. Про знатных дам я и не говорю, у них эта процедура обязательна сразу после утреннего умывания. Причём некоторые пользуются амулетами или иными магическими предметами, которые сразу настроены на нужную прелестницам коррекцию внешности и требуют лишь периодической подпитки.

– Подожди, Гиз! – подозрительно уставился на магистра герцог, и в его голосе прорвалось искреннее негодование. – Объясни-ка, а почему ты никогда не рассказывал нам этого раньше? Ведь если следовать логике, то, исходя из твоих объяснений, мы с Райтом никогда не видели настоящих лиц всех тех дам и девиц, которые осаждают нас своими притязаниями?!

– Говори за себя, – мгновенно среагировал Райт, – я до вчерашнего вечера даже представления не имел, что это такое… настоящая дамская атака. И если честно, то ни одного лица не запомнил как следует… такие они все были… не подберу даже слова, миленькие, ухоженные, хорошенькие…

– Вот Райт и ответил на твой вопрос… частично, конечно. Кархинские прелестницы явно заказывают амулеты свежести – так скромно они называют ежедневную иллюзию – у одного мага, а он, как водится, имеет собственный идеал красоты. Потому и похожи девицы, носящие его поделки, друг на друга, как родственницы. А не рассказывал я вам про это, так как считал неважным. Ведь ни одного из вас пока не заинтересовала всерьёз ни одна из множества представленных вам прелестниц… настолько, чтобы захотелось не просто провести с ней несколько приятных часов в уединении. Так зачем вам знать, что у неё вовсе не идеальный цвет лица или кривые зубы? Если вы всё равно через день и имени её вспомнить не сможете? Так пусть останется в памяти только приятное.

– Похоже, нам нужно было предпринять эту поездку намного раньше… – обдумав слова магистра, хмуро постановил Дорд. – За один день я узнал столько нового, сколько иногда не узнаю и за полгода. Но давай вернёмся к твоей жене.

Магистр закатил глаза и демонстративно вздохнул. Он уже было обрадовался, как ловко сумел избежать дальнейших расспросов, уведя разговор в сторону от собственной персоны.

– О чём ещё можно говорить про мою жену?! С того дня мы не встречались… она закатила мне грандиозный скандал и заявила, что вряд ли сможет простить такую низкую измену – флиртовать не с какой-нибудь признанной красавицей, а с первой попавшейся под руку травницей!

– Ну, ты тоже хорош! – укоризненно покачал головой герцог. – Не мог найти кого-то поскромнее и понадёжнее для своих шашней… да у нас в Подгорье полно одиноких матрон, впрочем, кого я учу!

– Не так всё просто! – возразил Гизелиус, задетый за живое словами воспитанника. – Я потом кое-что сопоставил… Мы сильно поспорили перед этим случаем и не встречались почти месяц… Дело в том, что ей предложила работу одна из учениц в столице соседней страны. И Тренна начала настаивать на моем уходе из Анрима. Я отказался… и, в свою очередь, стал уговаривать её переехать в замок. Она не согласилась, и мы поскандалили. После я узнал: она всё-таки приняла предложение ученицы. А поскольку новая работа была много дальше от нашего дома, Тренна перестала приезжать на свидания, но каждый раз присыла письма… в которых продолжала меня убеждать в своей правоте. И в одном из писем написала: если бы я её любил и не имел других женщин, то давно бы согласился. Я ответил очень резко, что она зря судит всех мужчин по одной мерке… а уже через неделю влип в её ловушку.

Магистр хрустнул от досады пальцами, глотнул из маленькой бутылочки какой-то отвар и глухо продолжил рассказ, хотя никто из спутников уже ни на чём не настаивал.

– После того как она хлопнула мне по щекам, а потом и дверьми, я догадался проверить остатки вина… всего несколько капель на дне бокала, но мне хватило… В вино было добавлено мощное возбуждающее любовное зелье, заглушённое более пахучим, но безобидным настоем лимонника – это и притупило мою бдительность. Потом я писал ей письма… на адрес нашего дома, их регулярно забирали какие-то люди, и это дало мне основания надеяться, что когда-нибудь она сменит гнев на милость. Поэтому я и не наказал вчера вылезшую из шкафа Риселлу… первым словом, которое она сказала, было имя моей жены.

– И что же она сказала? – Дорд насторожился, как собака, взявшая след.

– Тренна просила передать вам письмо… – тоненьким голоском промекал магистр, изображая так ошеломившее его ночью появление лазутчицы.

– А было? – Райт даже дыханье затаил.

– ЧТО?! – возмущённо вытаращил глаза магистр. – Ты что это имеешь в виду?!

– Ну, письмо, разумеется, – примирительно произнёс герцог, – а ты о чём подумал? И вообще, Гиз, чем больше я вникаю в историю твоей женитьбы, тем сильнее тебя не узнаю. Ты у нас всегда такой предусмотрительный, находчивый и осторожный, но едва дело касается твоей супруги, как начинаешь суетиться, нервничать и совершать ошибки. Может… это какое-нибудь заклинание?

– Какое там заклинание! – оскорбился Гизелиус. – Просто она такая… необыкновенная женщина… вот вы хихикаете, а ей, между прочим, когда Сарджабиз погиб, сразу четверо магов предложение сделали!

– Это она сама тебе сказала? – состроил невинное лицо Эртрайт.

– Глупый ты ещё и за это получаешь незачёт по истории магии, – мстительно объявил Гизелиус, – ведь если бы хорошо учил, то знал, когда маг делает своей избраннице серьёзное предложение, на её правой руке появляется особый браслет… в виде туманного пояска. Какой магией сильнее всего владеет жених, такого цвета и браслет! Так вот, у Тренны было два синих, один красный и один зелёный.

– И что это означает? – посматривая на огорчённо притихшего Эртрайта, осторожно поинтересовался Дорд.

– Вот про это пусть тебе кузен расскажет, он эту тему мне ещё летом сдал. А если плохо учил, то на водах я выдам ему фолиант, пусть освежит знания.

– Вообще-то это не столь важно, – поглядев в умоляющие глаза брата, тяжело вздохнул Дорд и решил на досуге самолично полистать толстые фолианты по магии, везде путешествующие вместе с магистром в тяжеленном сундучке. – Скажи лучше про письмо, оно действительно было от твоей жены? И если можно… то разреши взглянуть на те строки, которые относятся к Риселле.

– Увы. Магические письма рассыпаются сразу после прочтения адресатом. Именно поэтому я и настаиваю, чтобы Райт тренировал память. А написано было буквально следующее: «Если ты ещё питаешь ко мне былые чувства, выполни просьбу этой девушки, тем самым ты поможешь ей избежать ужасной участи». Разумеется, я сначала расспросил Риселлу, а потом принял решение. Во всех случаях у меня не было иного выхода.

– Что-то мне подсказывает, что тебя поставили в такое положение, когда просто нет иного выхода, – задумчиво пробурчал герцог. – Впрочем, и всех нас тоже. Но мне кажется, карета уже едет по доскам пристани… слышите постукивание копыт?

– Да, точно, – выглянув в окно, подтвердил Эртрайт. – А солнце только показалось на горизонте. Капитан вряд ли ожидает нас так рано.

– Не переживайте, ваша светлость, – насмешливо ухмыльнулся Дорданд. – Я ещё час назад послал нарочного с сообщением. Хороший секретарь должен предугадывать каждое желание своего господина. А договорим позже… мне нужно кое-что проверить. Не забудьте, ваша светлость, теперь вы занимаете самую большую каюту.

Барка-тохана в бледном свете туманного осеннего утра казалась небольшим бесформенным островком, населенным странными существами. Чьи-то постиранные штаны мокрокрылой птицей повисли на протянутой вдоль кормы верёвке, из высокой трубы струился горьковатый дымок, повсюду теснились крепко привязанные к специальным скобам бочки, ящики и тюки. Для желающих добраться до лесенки, ведущей на верхнюю палубу, оставался только узкий проход вдоль борта – капитан не собирался терять ни единого медяка прибыли.

Простым пассажирам вообще нечего тут ходить, а для богатых вполне достаточно места и наверху. Капитаны таких наполовину грузовых, наполовину пассажирских судов искренне считали, что те путники, которые победнее, вполне обойдутся несколько дней без прогулок. А в этот раз пассажиры и сами не горели желанием бродить под дождём, который упорно догонял тохану от самого Залесья.

Райт важно шествовал следом за матросом, показывающим дорогу к каютам, следом протискивались мимо бочек магистр и секретарь, затем тащили свои сундучки камердинер и повара, и только после них скромно шли примкнувшие к обозу девицы.

Дорданд вообще с удовольствием купил бы им каюты на нижней палубе, предназначенные для мелких торговцев, слуг и мастеровых людей. Самые бедные пассажиры путешествовали в трюме. Однако поскольку тохана была плоскодонным судном, то даже в самых дешёвых, многоместных каютах, расположенных вдоль бортов, были прорезаны под потолком небольшие окошки, позволявшие дышать свежим воздухом.

Но оказалось, что дешёвых свободных мест нет, даже повару и лакеям пришлось покупать каюты на верхней палубе. Впрочем, герцог никогда не жалел денег для удобства преданных слуг, лишь навязанных Тренной спутниц желал бы поселить подальше. И был весьма раздосадован, получив с нарочным ответ капитана, где тот рассыпался в многословных извинениях и сообщал об отсутствии дешёвых кают. Вот если бы он мог знать заранее, писал капитан, что герцогу понадобится больше мест, чем было заказано, то непременно отказал бы простым торговцам.

Дорд только едко усмехнулся, прочтя это послание: дядя просчитал все варианты, но предусмотреть интригу таинственной жены магистра не сумел даже он.

Каюты первого, высшего класса располагались посреди верхней палубы и имели общую среднюю стенку, а двери и окна выходили на разные стороны, в огороженные перилами проходы вдоль бортов. Кроме них впереди имелась небольшая прогулочная площадка – единственное свободное от ящиков место на всей тохане. И именно на эту площадку выходили двери двух самых больших и удобных кают для знатных особ.

– Пусть лорд секретарь займёт вторую каюту, – предусмотрительно подмигнув Райту, деловито распорядился Гизелиус, снова ставший таким, каким его привыкли видеть друзья, – а я размещусь в боковой, соседней с его светлостью. С другой стороны напротив меня будет жить Монрат.

Райт не понял, зачем нужны такие премудрости – плыть до Дивноводска всего несколько дней, – но смолчал, важно кивая в знак согласия головой. Пусть делают, как хотят, лишь бы позволили ему быстрее добраться до постели.

Зато Дорданд всё прекрасно понял. Получалось, что лжегерцог был защищён с двух сторон магистром и им самим, а его, в свою очередь, защищали Райт и Монрат.

Все остальные каюты были двухместные, помещение рядом с магом заняли повар с помощником, а следующую каюту по тому же борту выделили незваным попутчицам. В остальные свободные каюты заселили лакеев и охранников, а кучеру и остальным слугам достались места во втором классе.

Девушки, однако, ни взглядом, ни жестом не выказали своего неудовольствия, послушно отправились в указанное им помещение и сразу же заперли за собой дверь.

– Ох, – обессиленно пробормотала Милли, рухнув на один из широких диванов, стоящих в передней, более просторной части помещения, – наконец-то можно отдохнуть. Я думала, что упаду и усну прямо посреди палубы. А почему ты не разрешала разговаривать в карете?

– Тренна предупредила, что её муж очень бдительный и осторожный человек и сильный менталист. В карете вполне мог быть припрятан его амулет… причём никогда нельзя знать, какую именно вещицу он зачарует следящим заклятьем.

– Вот как?! Значит, я плохой физиономист, мне он показался очень преданным и рассудительным мужчиной.

– А вот это в самую точку… он даже отказался оставить своего герцога и поселиться вместе с Тренной… когда она переехала в Дензир.

– Даже? А я и не знала! Надо же, мне казалось, не существует такого одинокого мужчины старше сорока пяти, который смог бы ей в чём-то отказать.

– Как видишь, существует, причём её собственный муж. – Риселла расправила свою постель и заглянула в маленькое заднее помещение. – Радуйся, нам вообще повезло, тут даже умывальня имеется. Я больше всего боялась, что его светлость поселит нас в третьем классе – там все удобства общие.

– Нет… мне он не показался настолько жестоким. Зато секретарь – просто зверь. И откуда он только такого взял… причём перед самым выездом.

– Возможно, привез из столицы, от дяди. А вот мне намного интереснее, почему он рассорился с любимым кузеном?! Ведь не расставался с ним последние лет семнадцать, если я правильно помню.

– Может… слухи не лгали? Слишком это похоже на ссору влюблённых. Наверное, Райт приревновал герцога к новому… другу?! Как ты думаешь?

– Думаю, мне нужно заняться вплотную этим секретарём, – решительно заявила Риселла, закончив распаковывать тощий саквояж. – Я пойду умываться первая или ты?

– Иди ты, я ещё постель не постелила… – уступила Милли и нехотя поднялась с дивана. – А секретарём придётся заняться мне, о тебе у него уже сложилось скверное мнение. Только сильнее насторожишь.

Через полчаса, вывесив табличку с просьбой не беспокоить, обе девушки сладко спали, не замечая тихого покачивания отчалившей от причала тоханы.

Спал и Эртрайт, наотрез отказавшийся от предложенного капитаном утреннего взвара. Только магистр с герцогом сидели за столиком в гостиной Дорда – каюты для самых знатных гостей состояли из двух комнат каждая. Угловое помещение было гостиной, предоставляющей возможность любоваться из окон видами берега и речного простора впереди судна. А меньшая комнатка, в которой стояла широкая кровать и находилась дверца в умывальню, имела только одно окно, смотрящее вперёд.

– Ты уверен, что они не смогут подойти незаметно? – поглядывая на приоткрытое окно, вполголоса поинтересовался Дорданд и отпил пару глотков бодрящего отвара.

Он по своей натуре относился к людям, не понимающим, как можно лечь спать днём или вот таким замечательным утром, когда солнце спозаранку решило возместить людям всё недополученное в последние дождливые дни тепло. А вот магистр, хотя и жил по собственному графику и мог спать или бодрствовать в любое время, в зависимости от обстановки, был ещё слишком взбудоражен внезапным посланием жены. И теперь пытался угадать, что за интригу она затеяла в этот раз и чем ему грозит вмешательство в планы Тренны.

А что вмешиваться придётся, Гизелиус почти не сомневался: ночью, во время допроса, он попробовал очень осторожно заглянуть в мысли компаньонки Риселлы и потерпел поражение. В мысли самой Риселлы он попытался влезть сразу, как обнаружил её в своей спальне, и тоже безрезультатно. Именно тогда магистр и поверил, что девушек прислала Тренна – никто другой не стал бы тратить магические силы и амулеты на такую сложную защиту.

И вот это настораживало мага больше всего. Ну какие особые секреты могут храниться в хорошеньких головках двух небогатых сироток, чтобы для их защиты потребовались амулеты или заклинания менталиста стоимостью с небольшой домик в Кархине?

Однако рассказывать этого Дорданду магистр пока не собирался, иначе тот вполне может решить вернуться назад, в Анрим. Или, ещё хуже, прикажет высадить девиц в первом же рыбацком посёлке, к которым такие большие суда обычно даже близко не подходят. И тогда Гизелиус может навсегда расстаться с надеждой снова заполучить в свои объятья любимую женщину. А такой поворот событий его не устраивал совершенно, стало быть, придётся употребить все свои магические и дипломатические таланты, чтобы защитить друзей и не навредить собственным интересам.

– Я поставил на проходы ловушки и сторожки: с какой бы стороны они ни вздумали подойти, мне будет об этом известно сразу же.

– Это хорошо, а ты уверен, что эта Риселла не маг?

– Уверен. Хотя способности у неё есть. Ну так они и положены всем травницам. Вернее, никто не даст диплом травника, если у соискателя нет магического дара. И кстати… не хотел говорить при Эртрайте… я ведь выяснил, какое зелье они подсыпали в рулетики и салат. Тиарению каплевидную.

– Никогда не слышал от тебя такого названия… видимо, редкая трава. Ну и какой же в ней яд? – Милорд весь напрягся в ожидании ответа.

– Никакого, – ехидно ухмыльнувшись, ответил магистр. – Хотя трава действительно редкая… и продаётся только тайно. Её применение строго запрещено без решения консилиума из трёх магистров.

– Ничего себе… никогда даже не подозревал о таких строгостях… – присвистнул Дорд. – Ну и чего же ты замолчал, Гиз? Зачем Риселла подсыпала её в рулетики?

– Чтобы максимально обезопасить себя… на тот момент, когда окажется в спальне герцога… она же не могла предположить нашего обмена комнатами, – с еле заметным восхищением сообщил Гизелиус. – Тиарения на некоторое время гарантированно отнимает у мужчин возможность… предаваться любовным утехам.

Это сообщение повергло герцога сначала в шок, затем в глубокую задумчивость, а закончилось все вспышкой невероятной досады. Девица действительно была очень хитра и предусмотрительна, и в любом случае, как бы ни повернулись ночные события, у неё были преимущества перед тем, к кому она влезла в спальню. А поскольку изначально она лезла именно к нему, то и отвечать на оскорбление тоже будет он. Вот только прояснит сначала один нюанс.

– Гиз, ты считаешь, будто Риселла придумала всё это сама? – Магистр даже поёжился под пронзительным взглядом воспитанника.

Как он все-таки напоминает отца, и чем дальше, тем больше. Нельзя сказать, что это плохо… вот только общаться с ним с каждым годом будет всё сложнее. Но это удел всех проницательных и мудрых людей: чем дольше они живут, тем меньше возле них крутится праздного народу. Серым и ограниченным личностям вовсе не нравится, когда каждая их хитрость и интрижка разгадывается буквально на лету.

– Нет, не считаю, – наконец хмуро признался Гизелиус, – а точно знаю, за всем этим стоит Тренна. И я почему-то уверен, что мы с ней скоро встретимся… во всяком случае, я очень постараюсь этому поспособствовать. Уж очень мне хочется узнать, в какие это игры она играет? А сейчас я пойду, подремлю до обеда и немного обдумаю возможные причины такого поступка.

– Иди, подумай, – согласился Дорд, – а мне дай какую-нибудь познавательную книгу по магии. Хочу полистать, возможно, найду что-нибудь интересное для себя.