Свадьба под прицелом

Глава 2. Предвестники беды

Неожиданными дарами судьба меня не особо баловала. Судьбы вообще редко к кому слишком щедры. В детстве я долго была «гадким утёнком», что само по себе удовольствие слабое. Но и внезапное превращение в «лебедя» — оказалось, ничуть не лучше. Стать предметом преступных грёз всего окрестного хулиганья, а заодно и обрасти кучей законопослушных воздыхателей — о таком «подарочке» я уж точно не мечтала! Не знаю, что там наверху понапридумали, когда решили провернуть этот финт, какой-то ж, наверное, был у них план? Но жизнь они этим точно подпортили многим.

Уже одно то, что волосы мои заканчивались примерно там, где начинались ноги, действовало на среднестатистических граждан магически, отчего несчастные мужчины влюблялись в меня быстрее, чем успевали осознать, надо ли им такое «счастье».

Добавило ли это счастья мне? Нет. Даже наоборот. Число обожателей росло, а «единственного и неповторимого» там и близко не наблюдалось.

Надеясь рассмотреть в непосредственной близости недостающие на первый взгляд черты, я пару раз ненадолго сходила замуж, затем пережила серию неудачных и непродолжительных романов, попутно отбиваясь от других претендентов, а потом мы встретились с Димой.

Тут уж отбиваться от других не пришлось, только следить, чтобы он никого не убил. Ревность его бунтовала от любого намёка на взгляд в мою сторону, а стремление отслеживать каждый шаг — было почти маниакальным.

Поначалу это проявлялось не слишком, а чрезмерная забота даже умиляла, но со временем стало всерьёз напрягать. Словом, вблизи всё оказалось ещё хуже, чем издалека, и всё это вместе в какой-то момент вылилось в мысль, что серьёзные отношения — не для меня.

От первого брака мне в наследство осталась чудесная дочь, от второго — крохотная «гостинка», продав которую, я открыла свой бизнес.

Не сказать, что это был продуманный шаг, скорее, спонтанный ответ на очередной житейский пинок. Но и тут не задалось. Крутилась без продыху, как белка в колесе, но толку всё равно было мало. Дело продолжало оставаться безрадостным и однообразным, к тому же, приносило столь ничтожную прибыль, что ближайшая родня — родители и любимые тётя с дядей, недоумевали: как можно тратить драгоценное время на такое бесперспективное занятие? Сами они довольно успешно реализовали свои способности в наше смутное время, а потому были людьми небедными.

Возможно, глядя на них, Димка и двинулся окончательно. Жили мы с родными друг от друга далеко, но виделись часто, и их успешность так намозолила ему глаза, что он стал просто одержим идеей срочно, любой ценой, разбогатеть.

К тому моменту мы уже объединили усилия по превращению моего маленького бизнеса в большой, но общий, и вот тут-то и началось самое главное. Оказалось, границ Димина предприимчивость не знала, законы чести напрочь игнорировала, а тянуть только одну, легальную, лямку он и близко не собирался.

От сомнительной идеи связать с ним жизнь пришлось окончательно отказаться, но какое-то время я ещё посопротивлялась, в надежде его урезонить. Увы. Тёмное прошлое заявляло о себе всё громче, и вскоре стало понятно — неисправимо. Мнения по всем вопросам катастрофически разошлись, и мы благополучно возненавидели друг друга.

Но, оказалось, ненависть — чувство, по силе ничуть не уступающее любви, и нас продолжало необъяснимо тянуть друг к другу. Из-за этого странного парадокса разрыв получился долгим и трудным. Мы то сходились, то расходились, потом окончательно разъехались, но и это не помогло. Визиты его не прекратились, и после каждого на меня нападала хандра…

***

Делать ничего не хотелось, при том, что делать как раз что-то надо было. Нынешний вечер ясно показал: как не цепляйся за обломки надежд, а со всем этим безобразием пора кончать. Однако кровать, на которую я переместилась, дабы страдать с комфортом, упорно мешала внимать голосу разума, то и дело подбрасывая коварные воспоминания. Хорошего, как ни странно, в них было больше, так что вечер был бездарно потрачен на грусть и тоску.

За это время Дима несколько раз звонил, пытаясь вернуть нас на тропу любви, а напоследок пригрозил изувечить каждого, кто приблизится ко мне меньше чем на три метра.

Кто бы сомневался. И без всяких угроз понятно, что в одном городе нам будет тесно, а то, что он сегодня так бойко умчался, ровным счётом ничего не значит.

— Уехать, — сказала я Магистру, отрываясь от подушки, в обнимку с которой страдала.

Кот тяжко вздохнул, соглашаясь. Уезжать ни ему, ни мне не хотелось. Мы вообще не очень любим покидать наш город. Не то чтобы такие патриоты, просто боязно как-то оставлять его одного. Вдруг опять геройствовать придётся, а нас рядом нет. Привязаны мы к нему, чего уж там. И море наше… такое синее, самое-самое… и кто только Чёрным назвал…

Перед глазами мгновенно явился любимый пляж: я иду мимо цветущих магнолий, ступаю на тёплую гальку… Магистр весело скачет рядом, а впереди, до самого горизонта, переливается, искрится, плещется и сияет наше море…

«Ну вашу ж «машу»!» — отказываться от привычных радостей из-за чокнутого «любимого» страшно не хотелось, но то, что на этом клочке мироздания он мне жизни не даст, было очевидно. Надо хоть на какое-то время исчезнуть…

Я поднялась с кровати и потащилась на кухню, надеясь отогнать подступившую депрессию куском колбасы.

Не вышло. Холодильник встретил пустынными недрами и напоминанием о диете. Я повыдвигала морозилки, в надежде отыскать хоть какое-нибудь завалященькое мороженко, с досадой захлопнула дверцу и вернулась в спальню.

Улеглась и уставилась в потолок.

— Может, на Кипр поедем? — удручённо спросил Магистр. — Там тоже море, хоть и чужое…

— Будто море вообще может быть своим… — я вздохнула. На Кипре жили мои родители с дочкой, но вваливаться к ним в таком минорном настроении совсем не хотелось.

— Ты сама так подумала — наше! Очень громко, кстати, подумала.

Я обняла кота и уткнулась носом в тёплую шерстку. Что б со мной было, если бы не он?..

— Нет, Маг, не сейчас, надо что-то другое придумать.

Тем временем мысли вновь потекли в направлении экс-любимого. И сама понимала, что не стоит так загоняться, но расставания в целом не мой конёк. То депрессия у меня от них, то ностальгия…

Да просто не надо мне больше влюбляться! Ясно же, что ничего хорошего из этого не выходит!

Дав себе мысленный зарок впредь держаться от всяческих чувств подальше, я как-то незаметно погрузилась в сон, из которого меня резко вырвал телефонный звонок.

Стрелки часов приближались к двум, и втягиваться в такой час в новый виток разборок было бы верхом глупости. И так уровень счастья на нуле. Ночник вяло освещал пространство, и в его тусклом свете даже моя любимая спальня выглядела сейчас мрачной пещерой.

И тут, отголоском буйной весны, внезапно налетел ветер. Дёрнул занавеску, пробежал тенями по стене, за окном сверкнула молния, следом громыхнуло и обрушилось ливнем.

Дождь забарабанил по крышам, застучал в окно, зашелестел в деревьях, телефон, не прекращая, звонил. Отличный антураж к моему настроению…

Я вновь закрыла глаза. «Не буду отвечать…» Надо просто уснуть, а завтра дождь пройдёт, опять будет солнце, мы что-нибудь придумаем, и не будет больше этой гнетущей тоски…

Но уснуть не получалось, я лежала и слушала дождь. Телефон, действуя на нервы, продолжал трезвонить. А мой «дзен» трещать по швам.

Разозлившись, я схватила трубку, собираясь послать «любимого» всерьёз и надолго, но не успела и слова сказать.

— Рита! — трубка буквально взорвалась криком, только автором его был вовсе не Димка, а муж моей тёти Анжелики — Андрей. От отчаянья в его голосе я подскочила в кровати, случайно опрокинув Магистра на пол, и испуганно закричала в ответ:

— Андрей?! Что?! Что случилось?!

— Рита! Она умерла!..

— Кто?.. Лика?.. — руки мои разом онемели, я едва не выронила телефон. Уши словно резко заложило ватой, а в комнате будто вмиг образовался вакуум.

Воздуха не хватало. Кот возмущённо запрыгнул обратно, но увидев, как я силюсь вдохнуть, вопросительно замер. Занавеска молча развевалась, тени качались перед глазами, а личные переживания мгновенно потеряли смысл перед лицом настоящей беды.

Но тут, перекрывая всхлипы Андрея, из динамика послышался вполне живой, возмущённый голос любимой тёти, с которой за секунду до этого я почти простилась:

— Андрей, ну ты совсем рехнулся?! Какого ты пугаешь ребёнка?! Дай сюда трубку. Рит, ты в порядке?

Я судорожно сглотнула, выдавила «Нет» и услышала дождь, который так же внезапно, как и начался, пошёл на убыль, и сейчас уже срывался редкими громкими каплями. К рукам вернулась чувствительность, и теперь они мелко дрожали.

— Это не я, это Ася… — тётя шумно вздохнула. — Я понимаю, для Андрея — ужасная потеря… но это же не повод пугать родных до полусмерти! Ты не представляешь, что тут у нас творится… — понизив голос, сказала Лика, а потом крикнула куда-то в глубины своего огромного дома: — Андрей, ну я тебя умоляю, успокойся же ты наконец! Сто раз же говорила: крупные собаки долго не живут! Ну не живут же, правда?.. — возвращаясь ко мне, всхлипнула она. — Прям не знаю, что с ним делать… совсем очумел. Мало того, что выкупил целый гектар на кладбище, на всю семью, представляешь? Чтобы нас всех потом рядом с Асенькой похоронили… Я-то не против, и даже хорошо, но ты бы видела этот гроб! Всю могилу цветами завалил, памятник заказал огроменный. Сидел там до ночи, еле уговорила домой поехать… Даже священника где-то раздобыл, ну представляешь?.. Чистый маразм… А Аська… блин… жалко ужасно… — тётя вновь захлюпала носом, но быстро взяла себя в руки. — Но это же не значит, что из похорон нужно цирк устроить! И так полгорода на нас косо смотрит — типа, у богатых свои причуды. Слава богу, она не мучилась, заснула и умерла спокойно… Я тоже её очень любила, ты же знаешь… Но стенания Андрея просто неприличны. Думаю, будь у него выбор, он бы предпочёл, чтобы из нас двоих умерла я. Жаль, не удастся посмотреть, будет ли он по мне так убиваться.

Лика была на взводе и говорила без пауз, и это давало время прийти в себя. Шок уже прошёл, но легче не стало. Значит, Ася… красавица Ася, подаренная мной когда-то Андрею на день рождения… Как же давно это было… Тогда ещё Лика с Андреем только-только начинали своё дело и жили в небольшой квартирке, тесноватой, по правде говоря, для такой большой собаки, как дог. Зато любили её там так, как никто и нигде не сумел бы…

Мне стало ещё тоскливее. Конечно, тётя права: крупные собаки долго не живут… Да и никто не живёт. В нашем небессмертном мире потери неизбежны. Но если бы от сознания этого горе могло уменьшаться…

Я поднялась с кровати, сходила за сигаретами и забралась с ногами на подоконник. Смотрела на грустный пейзаж за окном и думала о жестокой несправедливости бытия.

Заплаканные фонари кое-где выхватывали из тьмы мокрые силуэты деревьев, вокруг было тихо и печально, как на кладбище…

— Ну и чего ты молчишь?! — вырвал меня из прострации возмущённый возглас.

— Я не знаю, что сказать… Мне просто больно. — Так больно, что словами не передать. Не хочу терять! Никого, никогда! Но на этой планете по-другому невозможно… Поэтому говорю ровно, спокойно, почти отстранённо. И почти не слышу, что говорит она.

— Господи, ну хоть ты не начинай! — долетает до сознания.

— Не буду.

— Ты-то понимаешь.

— Понимаю.

— Вообще-то я спросила, когда ты наконец приедешь?!

О, как мы уже, оказывается, далеки от темы… Все правильно, излюбленный Ликин приём — переключиться на что-то другое, чтобы совсем не раскиснуть. Хороший приём, очень помогает не утонуть в тоске… Лика владеет им виртуозно, ну а я… как я — только учусь…

— Ты когда последний раз была в родном городе? У тебя совесть есть?!

Ну вот, и тут про совесть. Да есть она у меня, есть. Наверное…

— Я, конечно, понимаю, что твой смехотворный бизнес отнимает кучу сил, ну вот скажи, зачем он тебе? А твои так называемые женихи? Вот они зачем? Попусту время терять? Не пора ли наконец всерьёз заняться устройством собственной жизни?! Взять, к примеру, твоего Диму…

— Мы расстались.

— Кто бы сомневался, — фыркнула тётя. — Надолго?

— Надеюсь, теперь навсегда.

— Ну-ну. Хотелось бы верить. Нашла кого-то другого?

— Лик, ну какой другой? Будто это так просто…

— Ну, если сто лет принца ждать, то конечно! Господи, и когда ты только повзрослеешь! Не семья, а дурдом какой-то! Муж маразматик в сорок пять, племянница — в тридцать пять никак не выйдет из детства…

— Мне тридцать три, — жалобно вставила я.

— Да какая разница! Я в твои годы…

Чем и как занималась Лика в мои годы, мне было хорошо известно, поэтому я с чистой совестью пропустила мимо ушей большую часть монолога, и «включилась» обратно лишь тогда, когда она вновь заговорила о «насущном».

— Ну пойми наконец: нельзя требовать от мужчины многого! Нет идеальных, нет, понимаешь? У каждого свои причуды. Надо бы уже как-то научиться не обращать на мелочи внимания. «Мамонта» умеет добыть — и слава богу! Сколько раз я предлагала тебе нормальных ребят? Нет же! Все не так! То с лексикой у них проблемы, то с грамматикой! Ну скажи, кого это сейчас волнует? Ты что у нас, ископаемая? Короче, приезжай. Можно это хоть раз в пятилетку сделать?! Заодно кое с кем тебя познакомлю… Неплохой парень. При деньгах. И развёлся недавно… — Лика сделала длинную паузу. Я тоже молчала. — Звёзд с неба, конечно, не хватает… и не семи пядей во лбу…

«Представляю!» — с сарказмом подумала я, однако озвучивать не стала.

— Но знаешь, с такими даже проще. Главное, чтобы на ногах крепко стоял. Уж поверь своей старой мудрой тёте, которая всяких повидала. А любовь… да чепуха всё это. Кто-то один придумал, остальные идиоты подхватили и теперь по полжизни ищут не пойми кого.

Наверное, разумом я была с ней отчасти согласна, тем не менее что-то внутри продолжало глупо протестовать.

— Эй, ты чего там всё время молчишь?! — возмутилась Лика.

— Я слушаю, — вздохнула я.

— Так ты приедешь или нет?

— А надо?

— Как-то ты плохо меня слушаешь! Не просто надо, а очень надо! Я же сказала: у меня к тебе дело. Да и с Андреем поможешь… что-то он реально не адекватит… То вообще ни с кем говорить не хотел, сидел как камень… теперь вот звонить среди ночи вздумал… — тётя вновь перешла на шёпот, а потом опять не выдержала и крикнула: — Андрюш, ну прекрати же ты убиваться! Ну по-человечески же прошу! С вами в могилу до срока сляжешь, ей-богу!

— Хорошо, я приеду. Не кричи на него.

— Когда?

— А знаешь, да прямо завтра и поеду, — я вдруг подумала, что сейчас для меня это наилучший выход. Там уж мне точно будет не до личных трагедий. Точнее, никто там не станет им потакать, плевала Лика на подобного рода мелодрамы.

— Поклянись.

— Лик, ну ты сейчас сама как маленькая. Сказала же: приеду.

Получив все возможные напутствия, я быстро попрощалась и отключила телефон. В противном случае беседа грозила затянуться до утра. А рассказать, как у меня всё неправильно, она и при встрече сможет.

Ну что поделать, если такая я, неудачная, уродилась… Дочка на Кипре живёт… родители тоже… Ни семьи толком, ни мужа, ни денег, ни работы любимой… только кот. Нет, мы с ним, конечно, не бедствуем, и не бомжуем, но в этом больше заслуга родителей, которые оставили мне квартиру в Крыму, и в остальном нередко помогают.

Периодически Лика интересуется, сколько я зарабатываю, и заходится хохотом, услышав ответ. При желании она могла бы нас всех озолотить, но в отношении меня принципиально ничего не делает — ждёт, пока я настрадаюсь со своим средним достатком и соглашусь «удачно» выйти замуж за какой-нибудь денежный мешок.

«Ты хоть понимаешь, как мало времени у тебя осталось?!» — восклицает она.

«Ну что опять не так? — вздыхает мама. — С другой планеты ты у нас, что ли…»

Мне и самой порою кажется, что с другой. А сюда попала по ошибке. Не могу я жить по местным законам, хоть убей, не нравятся мне они. Или я им не нравлюсь.

Я вернулась в кровать, подтянула к себе Магистра, который всё это время лежал, положив морду на лапы, и смотрел на меня печально-сочувственно.

— Все, Маг, решено, едем к Лике.

— Не хочется-то как, — без энтузиазма отозвался кот. — Опять тебя там прессовать начнут…

— Да ладно, переживём как-нибудь, первый раз, что ли? Давай уже спать, завтра у нас трудный день.

Вот кто меня за язык дёрнул? Думать же надо, что говоришь! Если, конечно, не хочешь лишних проблем!