Сверху и снизу

Глава 28

Введя пациенту, мистеру Коулу, гепарин, Фрэнни направилась к сестринскому посту проверить его анализы. За ним нужен глаз да глаз, подумала она, — у Коула низкое давление, а на прошлой неделе у него перед самой процедурой выскочил шунт, так что ей пришлось отправить его в больницу.

Клиника теперь была полностью укомплектована персоналом, поэтому Фрэнни исполняла чисто административные функции, выдавала лекарства, совершала обходы вместе с доктором, следила, как выполняются его распоряжения. Неделя прошла великолепно, осложнения были только с мистером Коулом. Все пациенты сейчас или читают, или спят, некоторые смотрят телевизор. Сегодня в комнате как будто стало светлее, блеклые стены кажутся ярче — возможно, потому, что наступила весна. Голубое небо приобрело необычайно сочный оттенок, словно его только что отполировали, а деревья покрылись нежной, хрупкой зеленью. За затененными окнами видно перелетающую с одного дерева на другое голубую сойку. Фрэнни всегда нравилась весна — это было ее любимое время года, время обновления и начала новой жизни. Однако сейчас радость все больше ускользала от нее.

Вернувшись в комнату для персонала, Фрэнни купила в торговом автомате чашку кофе и две конфеты, а потом тяжело опустилась на стул. У нее болела голова, и вообще в этот день она неважно себя чувствовала. Развернув конфету, она стала вспоминать прошедшую ночь. Майкл снова ее связал. Фрэнни не могла понять, зачем он это делает и как такой нежный человек может быть столь грубым. Он обнял ее, ласково погладил по волосам, спокойно выслушал, а затем так же спокойно объяснил, что будет связывать ее, когда захочет, будет наказывать, когда захочет, и вообще ждет, что она будет исполнять все его желания. Нежно поцеловав, он раздел ее и любовно погладил ее тело, в то время как Фрэнни лежала на постели и плакала, уткнувшись в подушку. Тогда она впервые поняла, что он всегда будет таким, что она не сможет его изменить и что ему всегда будет нужно — по причинам, которые ей не ясны, — видеть ее униженной и запуганной. И все-таки она готова была принять эту жестокость как плату за его любовь. Возможно, то было лишь испытание, нечто такое, что она должна пройти. Где-то из глубины ее сознания вновь всплыли, как обломки кораблекрушения, обрывки прежних мыслей: страдание ради того, чтобы обрести силу, страдание ради облегчения страдания, логика сиу, по которой одно вытекает из другого.

Тогда он заставил ее встать на колени перед кроватью, уткнувшись лицом в матрац, и привязал руки к столбику, да так сильно, что она содрала кожу на запястьях, когда потом попыталась освободиться. Он избил ее палкой, что гораздо больнее, чем ремнем, лопаткой или кнутом. На ягодицах у нее остались грубые красные рубцы — длинные, тонкие, болезненные, — свидетельства его странной любви. Потом Майкл извинялся. Он сказал, что не собирался оставлять такие жестокие метки, но чересчур увлекся, и обещал, что не будет ее наказывать снова, по крайней мере физически, до тех пор, пока они не пройдут. Зато нефизическое наказание было еще хуже. Она не может заставить себя записать в свой дневник, что он с ней делал, так как слишком смущена. Каждый день она думает о том, как бы порвать с ним, но знает, что никогда этого не сделает, тем более сейчас, после смерти миссис Дивер.

Доев конфеты, Фрэнни встала, чтобы купить в автомате еще.

Две недели назад миссис Дивер появилась в клинике в ужасном состоянии: вялая, давление низкое, живот вздут. Фрэнни вызвала врача, который велел отправить ее в больницу, где через неделю она умерла. Никакого сюрприза тут не было, но все равно Фрэнни ужасно расстроилась. Она стала медсестрой для того, чтобы спасать людей, таких, как Билли, и всегда огорчалась, когда пациент уходил из жизни. Потерять миссис Дивер для нее было все равно что снова потерять родителей. Чувство одиночества, заброшенности, ненадежности своего положения вдруг пробудилось в ней с прежней силой, напомнив о хрупкости ее связей с теми, кого она любила. Ее переполняла скорбь, но скорбела она не только по миссис Дивер.

Сначала Фрэнни решила ни с кем не делиться своими сомнениями, как делала это многие годы, но потом поняла, что наступил критический момент. Она уходит, и если сейчас не попросит о помощи, то скоро уйдет навсегда; тогда ей уже никто не поможет. Фрэнни позвонила Норе, но Норы не оказалось дома, а позже она так и не ответила на ее звонок. Майкл, разумеется, посочувствовал ей, но столь незаметное происшествие его не очень тронуло — это было видно по его поведению. Конечно, он не знал миссис Дивер, так что Фрэнни не могла его винить, но она считала Майкла более отзывчивым. Равнодушие близких людей окончательно ее надломило. Фрэнни почувствовала, что осталась одна, и теперь медленно скользила куда-то в пропасть.

Только Майкл еще мог спасти ее от этого падения; он мог полюбить ее, но с каждой прошедшей неделей, наоборот, казался все более отчужденным. Она прилежно делала то, что от нее требовалось, но он как будто по-прежнему оставался ею недоволен. Сердцем Фрэнни понимала, что их связь гибельна для нее, но также понимала, что никогда его не оставит. Даже если лучше не будет, она удовлетворится тем, что есть. Разве можно забыть ее жизнь до встречи с Майклом — ни за какие блага она не хотела к этому возвращаться. Тогда в качестве защиты она возвела вокруг себя непроницаемую стену, но Майкл сломал эту стену, и если теперь он ее бросит, то Фрэнни окажется еще более уязвимой, чем прежде. Теперь она знает, что значит любить, что значит кому-то принадлежать, и уже не в силах вернуться к той жизни, какую вела раньше. Майкл — это все, что у нее осталось, она будет покорно принимать его наказания и все те немыслимые вещи, которые хуже любых избиений. Пока он согласен ее любить или пытаться ее полюбить, Фрэнни сделает все, что он попросит.

Она помнит, как они впервые встретились, как ей хотелось покончить со всеми своими невзгодами и войти в его жизнь. Фрэнни надеялась, что Майкл научит ее своему пониманию жизни: она хотела быть его студенткой. Ей казалось, что она отправляется на поиски приключений, и Майкл, ее учитель, освободит и защитит ее. Ее ждало замечательное путешествие и замечательная жизнь. Разве она могла подозревать, что все так обернется?

Глава 29

Когда Фрэнни приехала в дом Майкла, она уже ждала не приятностей. В Сакраменто она попала в пробку и теперь опаздывала на десять минут. Разозлить Майкла могло все, что угодно. Фрэнни всячески старалась его не сердить, но в последнее время все, что она ни делала, вызывало у него раздражение. Припарковав на обочине свой черный «кадиллак», она заперла машину и, обойдя ее кругом, подумала, что неплохо бы смазать кузов воском и отполировать.

Когда Майкл открыл дверь, Фрэнни ожидала вспышки его гнева, но вместо этого он просто пригласил ее войти и провел в гостиную. На нем были белый вязаный свитер с закатанными до локтей рукавами и темно-серые брюки.

— Я должен кое-что сказать тебе, дорогая, — сев на почтительном расстоянии от нее, заговорил Майкл, и эти слова ее сразу насторожили. — Ничего у нас с тобой не получается.

— Что не получается? — Фрэнни нервно сжала руки — она отлично все поняла.

— Ты знаешь, о чем я говорю. — Печально улыбнувшись, Майкл мягко взял ее за руку. Фрэнни не могла припомнить, когда он последний раз вел себя с ней так ласково — наверное, несколько месяцев назад, вскоре после их первой встречи. — Видишь ли, мы очень разные. Тебе пора искать кого-то другого. Ты не моя собственность.

Фрэнни почувствовала, как ее охватывает паника.

— Но я никогда против этого не возражала!

Майкл печально посмотрел на нее и ничего не сказал. Его лицо выражало искреннее сочувствие, это красивое, мужественное лицо, которое Фрэнни так любила. Но теперь оно казалось другим, более жестким: морщины на лбу стали глубже, челюсти крепко сжаты. Ей захотелось нагнуться и поцеловать эти глаза, эти щеки, этот нахмуренный лоб, и целовать их до тех пор, пока морщинки не разгладятся и Майкл не возьмет свои слова обратно, но она знала, что это бесполезно — он просто оттолкнет ее.

— Я хочу быть твоей собственностью, — с отчаянием сказала она, но Майкл только с раздражением посмотрел на нее и скривил губы, как будто проглотил что-то неприятное. — Конечно, мы разные, — продолжала Фрэнни, — но с момента нашей встречи я изменилась и могу еще измениться. — Она знала, что слова ей вряд ли помогут, однако никак не могла остановиться.

Протянув руку, Майкл слегка погладил ее по щеке.

— Я не изменю своего решения, — негромко сказал он. — Все твои просьбы ни на что не повлияют. Нам придется расстаться.

— Этого не может быть.

— Для меня все кончено, Фрэнни. — Он произнес это с такой холодной решимостью, что она поняла — дальнейший разговор бесполезен.

— Но почему? Майкл пожал плечами:

— Почему что-то происходит? Происходит, и все. Фрэнни почувствовала, что вот-вот заплачет. Она столько сделала для него, и вот теперь оказывается, что все это было зря.

— Я хочу знать правду. Ты меня никогда не любил? Я тебе хотя бы нравилась?

— Фрэнни, давай не будем об этом.

— Скажи, ну пожалуйста. Майкл вздохнул.

— Думаю, правда тебе не нужна. Ты хочешь, чтобы я сказал, что совершаю большую ошибку, что люблю тебя и всегда любил. Ты хочешь, чтобы я молил тебя о прощении.

Неожиданно Фрэнни вытерла слезы с лица.

— Нет. Просто я должна знать правду. Скажи, что я значила для тебя?

— Не…

— Скажи мне!..

— Ты мне нравишься, и это все. У нас с тобой нет ничего общего. Правда состоит в том, что я ввел тебя в свою жизнь, желая развлечься.

— Ты шутишь! — Фрэнни закусила губу.

— Тебе следует радоваться, что ты теперь избавишься от меня. Тебе ведь всегда быль ненавистно то, что я с тобой делал. Ты должна быть мне благодарна — ведь все это кончилось.

— Благодарна? — Она засмеялась, но смех тут же перешел в рыдания. — Да как ты можешь такое говорить!

— Потому что это правда. Я оказываю тебе услугу. Тебе не нужен такой человек, как я, из-за которого ты несчастна. Ты ведь мучаешься каждый раз, когда сюда приходишь.

Наклонившись, он снова взял ее руку и нежно погладил, но Фрэнни этого даже не заметила. Она была как во сне, ее тело оцепенело, не испытывая никаких ощущений.

— Дальше было бы еще хуже, Фрэнни, это я тебе гарантирую — и прежде всего для тебя.

Она помотала головой, словно пыталась стряхнуть с себя внезапный кошмар.

— Ты не можешь так поступить! Ты мне нужен. Я делала для тебя все, что ты просил, и ты не можешь… не можешь так просто…

Майкл немного подождал и, только поняв, что окончания фразы не будет, негромко произнес:

— Все не так, Фрэнни. Последний, кто тебе нужен, — это я.

Вот уже семь дней Фрэнни не выходит из дому. На работе она сказалась больной, хотя понимала, что рано или поздно ей придется вернуться. Она сидит в халате у телефона и ждет звонка. За семь дней ей позвонили всего четыре раза: два с работы, один из газеты — интересовались, все ли в порядке с доставкой, — и еще один раз женщина, оформляющая подписку на журналы. Фрэнни осталась совершенно одна. Миссис Дивер с ней больше нет, как и Майкла. Норы, вероятно, тоже нет. Фрэнни снова несколько раз ей звонила, но сестра так и не ответила на ее звонки. Если бы она могла поговорить с Норой, то, может быть, справилась бы с этим, но Нора о ней забыла — у нее свои друзья, своя жизнь. Каждый раз, когда они встречаются за ужином, Фрэнни чувствует беспокойство сестры, ее желание как можно быстрее уехать. От Норы ей нечего ждать помощи. Она снова одна, и теперь так будет всегда. Фрэнни чувствует, как сползает вниз, и не сопротивляется: она больше не удерживает себя на краю, как когда-то давно перестала удерживать Билли и позволила ему упасть.