Сверкающая надежда

13. Луна

Я ждала уже полчаса и коротала время, сидя на скамейке напротив кирпичного здания и слушая музыку. Первые парни вышли из бильярдной, сели в свои машины и уехали или пошли по пешеходной дорожке, пока не скрылись за углом.

Я ждала, пока Уэстон выйдет из здания, сядет в свою машину и уедет. Я могла быть уверена, что он не будет по-прежнему ждать у здания, как в прошлый раз.

Он был последним человеком, которого я хотела бы видеть здесь ночью, потому что это не его гребаное дело. Даже если бы мы с ним были единственными на планете, я бы никогда не сказала ему об этом.

Достаточно было того, что он знал, что я вообще пробираюсь в бильярдную по вечерам в понедельник и среду.

Я не любила говорить о том, почему мой папа не был с нами в Истбурге и в чем была причина.

Итан и мама были единственными людьми, с которыми я говорила об этом, когда дело доходило до дела.

Мама говорила о нем так редко, что можно было подумать, что она корит себя за то, что все это произошло.

У моего брата более жесткая оболочка, и он был одним из лучших в том, чтобы оставить это позади, но, хотя мама не признавала этого, она была той, кто почти хуже всех, но лучше всех скрывал это.

Если только не считать тех ночей, когда она сидела одна в своей комнате и плакала, потому что в памяти всплывало все, что произошло.

Авария, роман, алкоголь, развод.

Уэстон вышел из кирпичного здания со спортивной сумкой на плече, а рядом с ним шел Генри, которого я узнала при тусклом свете по спущенным до ушей волосам. Они попрощались на парковке, и пока Генри шел к своему красному джипу, Уэстон пошел в противоположном направлении.

Я несколько раз оглянулась на стоянку, трижды проверив каждую машину в тусклом свете двух уличных фонарей.

На самом деле, мне было выгодно, что два уличных фонаря и фонарь у входа в здание были единственными источниками света, освещавшими стоянку и немного скрывавшими меня на скамейке.

Я следила за Уэстоном глазами, насколько это было возможно, пока он не перешел на другую сторону улицы и не скрылся за одним из зданий кампуса.

Прошло еще минут десять, в течение которых я наблюдала за дверью здания напротив, чтобы убедиться, что никто больше не входит и не выходит из бильярдной.

Я подняла свою сумку, лежавшую на скамейке рядом со мной, и пошла к зданию, где в огромном бассейне царил страх.

Я боялась не воды, которая была мне нужна, когда я варила макароны, принимала душ, мыла руки или чистила зубы, а того чувства бессилия, когда я находилась в глубоком бассейне и не видела земли.

Я ненавидела это всеми фибрами своего тела и боялась воды, как только она становилась настолько глубокой, что я уже не могла ее выносить. Все это могло бы не случиться, если бы мой мудак-отец хоть немного серьезнее относился к своей роли отца и мужа.

Я также ненавидела его всеми фибрами своего тела.

Все в моем отце стало дерьмом, когда он снова потянулся к бутылке.

Резкий и острый запах хлорки донесся до моего носа, когда я вошла в бассейн кампуса через большие громоздкие деревянные двери.

Прохладные щеки покалывало, когда душный теплый воздух оседал на моей коже.

Я сняла одежду, под которой скрывалось бикини.

Поверхность воды была гладкой и неподвижной.

Мое сердце билось так громко, что мне казалось, оно вот-вот выскочит из груди и упадет на дно бассейна.

Я отложила полотенце в сторону и одной ногой, как всегда, постучала по поверхности воды. От прикосновения пальца к гладкой поверхности воды по ней пробежала мелкая рябь.

Я оторвала полотенце от своего тела и, не глядя, бросила его на скамейку, покрытую белой плиткой.

— Осторожно, Хейзел Баг.

Я повернулась и посмотрела на лицо Уэстона, которое украшал пластырь на щеке.

Он держал мое полотенце и прислонился к дверной раме, ведущей в раздевалку.

Во мне поднялся гнев, не только на него, но и на меня. Я должна была знать, что он такой огромный засранец и делает вид, что идет домой после тренировки, а сам стоит передо мной.

— Что ты здесь делаешь?

Я насмехалась.

Глупый вопрос, ведь он мог бы спросить меня то же самое, поскольку нам обоим здесь совершенно нечего делать.

— Правда, Луна? Ты спрашиваешь меня об этом? Потому что я могу спросить тебя о том же самом.

Не отвечая на его вопрос, я сделала шаг к нему и выхватила полотенце из его рук, чтобы снова обернуть его вокруг своего тела.

— Мне нравится цвет твоего бикини. — Ухмыльнулся он, не двигаясь с места.

Придурок.

С этого момента я знала, что сделаю еще один шаг в это здание, только если Ария устроит соревнование.

— Ты собираешься сказать мне, что ты здесь делаешь? Ты не умеешь плавать или встречаешься с кем-то, чтобы потрахаться?

У этого парня на уме были только секс и хоккей.

Как жалко.

— Можешь не краснеть, Хейзел Баг. Просто я бы не стал пускать тебя в бассейн. — Продолжал он.

— Я просто хочу уйти отсюда.

Мой голос прервался.

Я задумалась о том, что я могу сказать и стоит ли вообще что-то говорить. Как я могу выйти из этой ситуации невредимой?

Единственным шансом не оправдываться было не обращать на него внимания, позволить ему думать, что он хочет, и навсегда запереться в своей комнате, чтобы он оставил меня в покое.

— Чего ты хочешь, Уэстон? Какое тебе, черт возьми, дело до моей жизни?

— Да ладно. Я просто хочу знать, чем занимается моя соседка в свободное время. — Рассуждал он.

— Не морочь мне голову. — Шипела я, идя к краю бассейна, где все еще стояли мои шлепанцы.

— Что ты думаешь о сделке? Скажи мне, что ты здесь делаешь, и я подвезу тебя на машине?

Я повернулась, заметив краем глаза тень, и чуть не столкнулась с Уэстоном, который теперь стоял передо мной.

— Ты действительно шутишь? Ты думаешь, что это победа, чтобы ехать с тобой в машине? — Шипела я.

Я была так зла и чувствовала себя такой незащищенной.

— Просто оставь меня в покое и не лезь не в свое дело. Пожалуйста. — Умоляла я его.

Мне было так неловко, что он застал меня здесь, и это был уже второй раз, а я всегда была так осторожна. В конце концов, это срабатывало последние полгода, пока я училась в колледже.

— Тебе нужен небольшой толчок, ты знаешь об этом?

Прежде чем я успела ответить на его заявление, я почувствовала, как Уэстон толкнул меня в воду.

В последний момент я прижалась к нему, прежде чем мое тело коснулось воды, и полотенце вокруг моего тела стало пропитано водой.

Вернулась и паника, которую я испытывала год назад.

Промокшая одежда и полотенце вокруг меня не позволили мне выбраться на поверхность воды.

Впервые с того дня я оказалась полностью под водой.

Я боялась нырять, потому что опасалась паники, если не смогу наполнить легкие воздухом. В голове вновь возникли образы годичной давности.

Вдали не было ничего, за что можно было бы ухватиться, кроме Уэстона. Это был последний человек, которого я хотела сейчас видеть, с которым хотела говорить или за которого хотела держаться, но что еще мне оставалось делать?

Глаза жгло, как только я рефлекторно открыла глаза.

Под водой было светло.

Я увидела яркий свет, крошечные пузырьки воздуха и темное пятно, которое я приписала Уэстону.

Этот момент всплыл в моей памяти, когда я пыталась постучать по оконному стеклу, когда машина наполнялась ледяной холодной водой озера, и я старалась хорошо глотнуть воздуха.

Темнота.

В тот момент, в том озере, не было ничего, кроме темноты.

Чем дольше я не могла вздохнуть, тем сильнее давило на грудь.

Я была уверена, что прошло всего несколько секунд, но мне казалось, что прошла целая вечность. Намокшее полотенце казалось тяжелым и давящим, но когда мы вынырнули на поверхность воды, я задышала изо всех сил.

— Плыви к краю бассейна, сейчас же.

Я обхватила его ногами за талию, а руками обвила его шею, спрятав лицо в его затылке.

Я почувствовала, как одна его рука уперлась мне в бедро, а другой он держал нас над водой.

— Ты что, сама не умеешь плавать? — Кашлянул он.

— Уэстон, я не шучу. Плыви к этому гребаному краю, или я тебя утоплю!

— Успокойся, Луна. Вода ведь не чудовище. — Сказал он, подплывая к краю бассейна.

Вода была и есть чудовище.

Мое личное чудовище.

Мне потребовалось полгода, чтобы зайти в воду по пояс, а он разрушил это за несколько секунд.

Я ненавидела Уэстона.

Он сломал все, что мог сломать, и не имел на это права.

Самым глубоким местом было то, которое находилось в середине бассейна. Шесть футов — это была самая глубокая часть бассейна, потому что у нас тоже были прыгуны, и бассейн должен был быть достаточно глубоким для этого.

Подо мной было шесть метров воды.

На глаза навернулись слезы, и я попыталась смахнуть их, чтобы спрятать от него. Все мое тело дрожало, и я чувствовала, как по коже бегут мурашки.

Я вытянула руки, когда край бассейна оказалась в пределах досягаемости.

Уэстон, все еще находившийся в воде, обхватил меня за талию, поднял из бассейна и усадил на плитку у края бассейна.

Я без колебаний вытащила ноги из воды и сделала так, чтобы между мной и водой было как можно больше расстояния.

Мне было все равно, будет ли Уэстон к этому времени в бассейне или нет.

Вода капала с волос на толстовку после того, как я переоделась так быстро, как только могла. Мое дыхание было под контролем, и пульс тоже снова стал человеческим, но слезы все еще были проблемой.

Это был абсолютный ужас, и я была уверена, что никогда не смогу стать частью команды по плаванию.

После этого дерьмового поступка Уэстона я даже не знаю, хочу ли я этого и смогу ли вообще. Мне потребовалось полгода, чтобы решиться войти в воду, а теперь? Я не имею ни малейшего представления.

Тяжелая деревянная дверь захлопнулась, и я пошла по тротуару мимо пустой парковки и свернула на соседнюю улицу, где увидела припаркованную машину Уэстона.

Он припарковал свою чертову машину на другой улице.

Теперь все имело смысл.

— Луна, подожди минутку. — Позвал меня Уэстон, и я услышала его быстрые шаги, которые становились все громче.

Я остановилась и повернулась к нему лицом.

Его одежда была такой же, как и раньше, только в мокром виде, и он держал в руках свою толстовку и стоял передо мной в футболке.

— Ты можешь честно ответить мне на один вопрос?

Я прикусила щеку и надеялась, что он скажет мне правду.

Он посмотрел на меня и кивнул.

— Ты специально припарковался за углом, чтобы проследить за мной до бильярдной? — Пробормотала я.

Между нами воцарилась тишина. Слышно было только легкое дуновение ветра в верхушках деревьев и шепот студентов чуть поодаль от нас.

— Уэстон.

— Да. Да, черт возьми. Я хотел узнать, что ты там делаешь все время после моего обучения.

— Ты такой засранец. Я ненавижу тебя, Уэстон. Ты такой гребаный кусок дерьма. — Прохрипела я, давая волю слезам, и почувствовала, как они медленно скатываются по моим щекам, когда я отвернулась от него.

Я покончила с ним, даже не начав.

— Думаешь, меня это хоть как-то волнует? — Крикнул он мне вслед, когда я уже повернулась.