Свет моей души

4

— Пожалуйста, больше не делайте этого, — тихо сказала Бет.

— Вы бы не могли остаться здесь до вечера?

Бет медленно покачала головой.

— Тут есть камин, чтобы погреться, и берег для прогулок. А из-за кризиса и межсезонья рестораны гоняются за посетителями.

Она все еще пыталась совладать с дыханием.

— Соблазнительно, но я не собиралась… Мысль не слишком удачная.

— По-моему, идея совсем неплохая. Чем же она вам не нравится?

Казалось, взгляд Данка обжигает ее. Бет сделала полшага назад и отвернулась к окну.

— Вы переезжаете в Кейп-Норд?

— Да, с минуты на минуту.

— Смешивать дело и удовольствие — это уже чересчур.

— Единственное дело, которое меня с вами связывает, это хранение лодки. Удовольствие — совсем другая статья.

Она убрала с лица разметавшиеся пряди.

— Все, что меня интересует, это мое дело. Но мне бы хотелось дружить с вами. Данк, вы умеете целоваться. Я всегда это знала.

— Не говорите мне, что вы мечтали об этом.

— Это интересовало меня с тех пор, как я себя помню.

— Ну что, удовлетворили старое любопытство?

— Да. — Поняв, что Данк пригласил ее к себе совсем не для разговоров, она улыбнулась и вновь шагнула в гостиную. Сердце девушки неистово колотилось, и она была уверена, что Данк слышит этот стук. Едва дыша, Бет все же собралась с силами и добавила со всей твердостью, на какую была способна: — Вы спрашивали о моей личной жизни. С этим у меня все нормально. Она ничего общего не имеет со станцией, а те места, куда я направляюсь по служебным делам, тоже можно считать частью станции. Здесь стоит лодка, которую нужно переправить в Кейп-Норд.

— Я согласился бы с вами, если бы нам предстояло проболтать в Кейп-Норде всю зиму, то и дело сталкиваясь друг с другом в бакалейной лавке или у зубного врача.

Бет хотела было поспорить, но отвечать на вопросы о ее планах и ожиданиях означало бы уйти в глухую защиту. Она чувствовала, что с Данком Хаммелом надо придерживаться другой тактики и задавать вопросы самой, поэтому немедленно спросила, где у него ванная.

— Рядом со спальней, — неохотно ответил он, убирая со стола грязные тарелки.

В ванной было очень чисто. Целую полку занимали принадлежности для бритья. На полу лежала циновка, о которую можно было вытереть мокрые ноги. Поверх занавески, прикрывавшей душ, висело полотенце Данка. Интимность этой сцены заставила ее вздрогнуть.

Она смочила запястья холодной водой и села на край ванны, спрятав лицо в ладони. Ее душа ликовала, как у пятнадцатилетней девочки, она готова была запеть. Он целовал ее! Бет встала и ополоснула щеки. В соседней комнате ее ждал вовсе не безусый подросток, сын богача, умеющий потрясающе целоваться.

Там, в убогой гостиной, стоял взрослый мужчина, в котором поразительным образом сочетались сила и сдержанность, скромность и талант, дерзость и неуступчивость. Бет негромко застонала и снова ополоснула лицо, чтобы охладить и свое любопытство, и свое желание.

Личная жизнь, карьера и явная неугомонность Данка Хаммела ее не касаются. Она поцеловала его. Он ей понравился. Она удовлетворила свое любопытство. Достаточно!..

Бет вышла из ванной освеженная и успокоенная. Главное — это решительность. Между ванной и гостиной находилась спальня. У окна стояла королевских размеров кровать. Поверх стеганого ватного одеяла, лежавшего слегка косо, покоились пышные подушки, еще хранившие отпечаток головы Данка. Бет стояла в изножье. Кровать была сделана из вишневого дерева, отполированного до сверкающего блеска, и опиралась на конусообразные ножки, которые покрывала затейливая резьба в виде фестонов и раковин. Если бы Бет увидела эту кровать в кейп-нордском доме Хаммелов, она бы подумала, что это антиквариат или наследство далеких предков. Девушка провела ладонью по стеганому одеялу и встала на колени.

— Чудесно, — прошептала она самой себе, погладила резьбу на ножке и сунула руку под одеяло. Посреди задней спинки красовались две выпуклые раковины. На левой из них было вырезано «ДСХ». На правой оставалась только выемка, но резьба на левой казалась совсем свежей и даже незаконченной. Словно хозяина оторвали от работы во время отделки второй буквы вензеля.

Она опустила одеяло, сгорая от любопытства. Сквозь открытую дверь было слышно, как Данк звякает тарелками. Как мало она знала этого человека и как много черпала из собственного воображения…

В четверг, в пять часов пополудни, Данк массировал себе поясницу и смотрел в окно на раскинувшийся вдалеке остров. Как и дачи соседей, коттедж Хаммелов был огромным, выстроенным с размахом. Его соорудили еще до наступления Великой депрессии. Приусадебный участок занимал приличный кусок побережья, отрезая местных жителей от берега и заставляя их пользоваться только городскими пляжами.

Он отвернулся от окна и посмотрел на свою кровать, перевезенную в Кейп-Норд вместе с его скудными спальными принадлежностями. Ему нестерпимо хотелось тут же взяться за незаконченный вензель на задней спинке. Данк бросил еще один тоскливый взгляд на изножье кровати, прикрыл его одеялом, свисавшим с голого матраца, и вышел из комнаты.

Хаммел припарковал машину неподалеку от вывески «Собственность Чака Менсона», все еще висевшей на своем месте. Холод стоял нешуточный, и Данк, одетый в свитер, дрожал как осиновый лист.

Ветер гнал его к ангару номер два. Шлюп Данка стоял на постоянных домкратах, опиравшихся на деревянные блоки, которые украшала небрежно выведенная надпись «Хаммел». Краску не подновляли много лет. Во времена основания лодочной станции Менсона в поселке зимовал по крайней мере один из Хаммелов, если не два-три одновременно. У носа лодки стояла и тряслась Бет. Ее замшевая куртка тоже не слишком защищала от холода. Она снизу вверх смотрела на потертые поручни. При виде ее Данк судорожно сглотнул.

— Бет Менсон, ответственная за полировку и лакировку… — бормотала она.

Он шагнул вперед и над самым ее ухом произнес:

— Ищете пищу для души?

Она круто обернулась и оказалась в его объятиях.

— Вы меня до смерти напугали!

Данк держал ее за плечи и смеялся.

— Вижу. Я думал, вы слышали, как я вошел.

Она сделала шаг назад.

— Я не ожидала вас увидеть. Во всяком случае, таким образом. Что вы здесь делаете?

— Вы имеете в виду в городе?

— Для начала.

— Привожу в порядок дом. Передвигаю кровати и тумбочки.

— А здесь что вам понадобилось?

— Проверить, поставил ли владелец лодочной станции мой шлюп на домкраты.

— Почему это все мужчины, которые приходят сюда, такие скептики? — всплеснула руками Бет. — Я перевезла вашу лодку. Без единой царапины.

— Впечатляет. Вы вообще впечатляющая женщина, Элизабет Менсон.

— Просто я стараюсь делать все, что нужно.

— И вам достаточно масштабов лодочной станции?

— Данк, мой рабочий день кончился. Вы застали меня на пути домой.

— Вы не ответили на мой вопрос о пище для души.

Она пожала плечами, отказалась принять предложенную Данком руку, и они оба двинулись к ее пикапчику.

— В этом году пищей для нее послужит сознание того, что я уберегла Менсонов от банкротства.

— Вы такая дружная семья. Я припоминаю, что ваш папа был вдовцом. А когда умерла мать?

— Когда мне было десять лет. Одной из причин, почему па заставлял нас работать на станции, было то, что здесь он мог приглядывать за нами.

— Кэрол, Перл и Бет Менсон. Как прожив столько лет в Кейп-Норде, не научился отличать вас одну от другой?

Вопрос был риторический, и они оба знали это. Бет открыла кабину.

— Можно сказать, что дорога у нас была одна, а ряды разные. Вы, Данк, всегда были в самом скоростном, а я почти все эти годы плелась по обочине.

Он засмеялся.

Она забралась на сиденье и повернула ключ зажигания.

— Хотя мы могли двигаться и в противоположном направлении.

Данк захлопнул дверь, но не успела Бет дать газ, как он невозмутимо спросил:

— Пообедаем?

— Простите, что?

— Нам обоим надо поесть. На этой неделе вы у меня еще не были. Могу предложить полный холодильник полуфабрикатов и скромную кухню.

— Не знаю…

— Ничего больше. Только еда и скромная беседа.

Она выгнула бровь и улыбнулась.

— В самом деле?

— А разве я вел когда-нибудь нескромные беседы?

— Еда и беседа. Что ж, если вы даете честное слово…

— Вы заключили выгодную сделку. Поезжайте за мной прямо к дому, там и поедим. Я не особенно искусный повар, но придется довольствоваться тем, что есть в здешней кулинарии, пока я не найду человека, который согласится мне готовить.

Смех удивительно шел ей.

— Вам мало, что я везла вашу лодку с одного конца побережья Мэн до другого?

— Что ж, для Бет Менсон это обычно дело.

— Так вот почему вы меня поцеловали? Хотели подкупить, чтобы я согласилась вам готовить?

— Ничего удивительного. Если бы вы знали, до чего мне надоела собственная стряпня.

— А что у вас в холодильнике?

— Все что душе угодно.

Она долго барабанила пальцами по баранке и наконец повернулась к нему.

— Если вы обещаете не приставать, я помогу вам готовить обед.

— О чем тут толковать? Человек должен есть!

Всю дорогу Данка не оставляло предчувствие чего-то приятного. Однако это предчувствие по мере приближения к дому сменялось угрызениями совести. Неизвестно, думала ли Бет о реакции соседей, но, судя по всему, она была рада приглашению. Раз пять он посматривал в зеркало заднего вида и следил за едущим следом пикапчиком. Эта женщина умела вносить в самую пустячную беседу что-то свое, придавать ей какой-то неуловимо чувственный оттенок. В любом их споре ощущалось возбуждение.

Он остановился под портиком у ворот, и Бет припарковалась рядом. Лучи осеннего солнца освещали верхушки деревьев. Данк повел девушку к дому.

— Ах, служебный вход… — промурлыкала она. — Не грех бы повесить здесь соответствующую табличку со стрелочкой…

Пока Данк вставлял ключ в замок, у него горели уши.

— Когда-то через эту дверь нам доставляли на дом продукты. — Он побледнел. — Вам что, приходилось здесь работать?

— По правде говоря, да…

— О Боже…

— С тех пор мало что изменилось. — Бет миновала прихожую и улыбнулась ему. — Беру свои слова назад. Вы убрали плиту со сломанными горелками и поставили вместо нее микроволновую печь. — Она указала на вереницу дверей. — Если я правильно помню, это чулан, черный ход, а та дверь ведет в комнату прислуги и ванную.

— Почему вы ничего не сказали?

— А что я должна была сказать?

— Помогайте, — пробормотал он и выругался про себя.

— Что вы имеете в виду? Я должна помочь вам готовить обед или выпутываться из неловкого положения?

— А вам не кажется, что это одно и то же? Черт побери, я прошу вас приготовить обед, а вы, оказывается, знаете дорогу на кухню не хуже меня…

Она зарделась.

— Что ж, Данк, вам известно, кто я и откуда. Мне известно, кто вы и кем были прежде. Если вы стесняетесь того, что пригласили пообедать свою бывшую служанку, то вам лучше проводить меня к пикапу.

— Бет, я думал только о вас.

— Может быть, мне здесь действительно немного не по себе.

— Прошу вас, не надо.

— Я не думала, что это чувство будет таким сильным.

— Вам следовало предупредить меня. — Он порывисто положил руки ей не плечи. — Или вы это сделали нарочно? Чтобы приехать сюда и поставить меня в дурацкое положение?