Свет новых звёзд (СИ)

— Хорошо, — и Саша дал отбой.

В ледяных зимних сумерках памятник казался нарисованным чёрной тушью на бледном холсте ясного неба. Сразу за ним начиналась присыпанная снегом еловая аллея, по которой встретившиеся Саша и Лён отправились гулять дальше.

— Как всё прошло? — полюбопытствовал Саша.

— В пределах естественного безобразия.

Лён не кривил душой: насколько он помнил, после свадьбы редкая их с Оби-Ваном встреча обходилась без ругани.

— Что от тебя хотели?

— Прав на патенты. Оби-Ван пообещал их кредиторам.

— Через твою голову?

— Ну, он говорит, что хотел просто потянуть время.

В наступившем молчании отчётливо слышалось Сашино неодобрение.

— И что ты ответил? — наконец спросил он.

— Что подумаю.

Вновь воцарилась тишина, нарушаемая лишь поскрипыванием снега под ногами да дальним шумом проспекта.

— Почему? — Саша постарался задать вопрос максимально нейтральным тоном, однако Лён чувствовал, что он сердит.

— Потому что больше полусотни человек персонала не виноваты в том, что их начальники мудаки.

— Но ведь ты, вроде бы, больше не начальник?

— Да, однако основателем фирмы я по-прежнему остаюсь. Видишь ли, — Лён очень хотел, чтобы Саша понял, — это был слишком важный кусок моей жизни. Что бы там Оби-Ван обо мне не думал, свою долю я ему продал исключительно потому, что не увидел другого способа уберечь наше дело. И теперь тоже: грызня грызнёй, а банкам я фирму не отдам.

Саша нахмурился: — А что тогда отдашь? Патенты?

— Нет. Деньги и обещание скорых прибылей.

Они дошли до видовой площадки в конце аллеи и остановились у поручня. Внизу под ними город уже зажёг фонари, и небо торопилось следом, загораясь первыми звёздами. Мороз крепчал, нещадно щипая за щёки, но уходить не хотелось.

— Если будет не хватать, обращайся, — тихо сказал Саша. — У меня тоже есть кое-какие сбережения.

Лён заглянул ему в лицо — нет, это не вежливость, не чувство долга, это действительно желание помочь — и почувствовал, как сердцу становится тесна его клетка из рёбер.

— Хорошо. Спасибо.

Хотелось обнять Сашу — пусть и на виду у всего города — однако Лён только взял его за руку.

— Э, да ты совсем замёрз. Поехали домой, пока не простыл.

— Тебе мои ОРЗ... — Саша не удержался и чихнул на середине фразы, — ...без надобности?

— Тебе они без надобности ещё больше, — забив на конспирацию, Лён принялся деловито растирать ему заледеневшие пальцы. — Машина далеко?

— На стоянке у офиса. Да ты не волнуйся, у меня иммунитет — а-апчхи!

— А-апчхи — это прекрасно, — без сарказма сказал Лён, отпуская его руки. — Идём к стоянке.

— Ну, ладно, — Саша в последний раз посмотрел на вечерний город. — Красиво, да? Надо будет ещё сюда приехать, когда потеплеет.

Уже далеко не прогулочным шагом они направились обратно к памятнику.

— Где сегодня ночуешь? — буднично спросил Лён.

— Ну, вообще, — почему-то этот вопрос всегда заставлял Сашу смущаться, — хотелось бы у тебя, но с другой стороны, надо квартиру проверить — почти неделю пустая стоит.

— Проверишь завтра, в чём проблема?

— Так завтра же суббота.

— И что?

— Не хочу тратить наше время попусту.

Наше. Сердце Лёна выполнило совсем уж невероятный кульбит.

— Ну, так переезжай ко мне.

Они остановились и долго посмотрели друг на друга.

— Сегодня?

— Сегодня.

И тогда Саша солнечно улыбнулся: — А почему бы, собственно, и нет?

Решить было просто, осуществить — куда сложнее.

— Пожар, потоп и переезд, — пробормотал Саша, стоя в прихожей своей съёмной квартиры в окружении сумок и пакетов. — Блин горелый, откуда у меня столько вещей?

— Ерунда, — Лён опытным глазомером прикинул суммарный объём багажа. — Ничего крупногабаритного у тебя нет, а это мы увезём за один раз, в крайнем случае, за два.

— Уверен? «Фокус» всё-таки не «газель».

— Поэтому я и сказал про крупногабаритку. Ну что, потащили вниз?

Саша страдальчески вздохнул.

— Потащили.

Спонтанный переезд отнял столько сил и времени, что после того, как перевезённые вещи были более-менее распиханы по местам, Лён с Сашей поужинали остатками вчерашнего супа и завалились спать. Саша уснул практически мгновенно, Лён — давний клиент бессонницы — сопротивлялся Морфею не намного дольше. Зато проснулся он как всегда первым, когда даже зимнее солнце только-только задумалось о подъёме. Лён позволил себе поваляться, обнимая Сашу и слушая его сонное дыхание, до тех пор, пока воздух в комнате не начал сереть. Тогда он бесшумно встал, без необходимости поправил на спящем одеяло и выглянул в окно. С небосклона уже сбежали почти все звёзды, от оконного стекла шёл холод — мороз на улице стоял нешуточный. Лён мысленно порадовался, что сегодня можно выйти во двор попозже, и, взяв с подоконника ноутбук и телефон, перебрался на кухню. В выходные Саша любил поспать до победы, а значит, было время проверить цифрами вчерашнюю идею по спасению фирмы.

Прежде всего Лён зашёл в личные кабинеты на сайтах банков, в которых держал свои накопления. Пощёлкал калькулятором, прикидывая итоговую сумму, потом, принципиально не глядя на часы, набрал номер Оби-Вана. И что характерно, получил ответ всего через три гудка.

— Да? — голос друга детства звучал вполне бодро.

— Сколько у тебя в кубышке? — Лён не посчитал нужным тратить время на вежливые реверансы.

Оби-Ван помолчал и назвал примерно половину от требуемой банком суммы. Не врёт, уверенно подсказала Лёну интуиция.

— Хорошо, ещё треть переведу я — скинь реквизиты, почта прежняя. Твоей задачей будет уговорить банкиров простить остаток.

— Скайуокер, ты издеваешься? — устало спросил Оби-Ван. — С какого перепугу им мне что-то прощать?

— Ну, не простить, а отложить выплату на неопределённый срок, если тебе так хочется придираться к словам. В честь будущих прибылей от нового изделия.

— Какого такого изделия? — тут же насторожился Оби-Ван. Как гончая, учуявшая давно потерянный след. Лён довольно усмехнулся, вспомнив старые добрые времена.

— Спецификацию и расчёты к нему я вышлю сегодня на директорский ящик. Красивое оформление на тебе.

— Скайуокер, кроме шуток, оно прибыльное?

— Не прибыльное не изобретаю, Оби-Ван. Но патент и роялти мои, так что губу не раскатывай.

— Кто бы сомневался, — буркнул друг детства. — Ладно, через десять минут жди реквизиты.

— А ты жди документы.

Отбой они дали почти одновременно, и это тоже была старая игра в «кто кого». Кажется, сегодня я был быстрее, подумал Лён, открывая на ноутбуке папку с проектом. Необходимые бумажки ещё следовало подготовить.

Письмо Оби-Вану улетело незадолго до того, как на залитую солнцем кухню вошёл потягивающийся Саша.

— Доброе утро, — улыбнулся он. — Уже вовсю мир спасаешь?

— Доброе, — Лён ответил улыбкой на улыбку и вновь уткнулся в экран. — Не мир, а всего лишь одну отдельно взятую фирму. Пара минут, и я закончу.

— Если из-за меня, то не торопись, — Саша долил в чайник воды и поставил его на огонь. — Чем будем завтракать?

— Я задумывал омлет, — Лён перепроверил номер счёта и нажал «Перевести». — Можешь пока порезать кубиками хлеб и ветчину.

— Угу.

Под стук ножа по разделочной доске Лён повторил перевод, но уже из другого банка.

— Всё, — он захлопнул крышку ноута. — Я сделал, что мог, пусть другие сделают лучше.

— Когда узнаешь результаты? — Саша вытащил из нижнего ящика стола сковородку.

— В следующий понедельник точно. Но думаю, дело выгорит — во всём, что касается работы, Оби-Вану можно доверять, — Лён переложил ноутбук на подоконник. — Ладно, уступай место, дальше кашеварить буду я.

Очень скоро чай был заварен, а омлет с обжаренным хлебом, ветчиной и тёртым сыром разложен по тарелкам.

— Пиршество богов, — объявил Саша, усаживаясь за стол.

— Богов-холостяков, — уточнил Лён его характеристику. — Женатым супруги готовят нектар и амброзию.

— Пф! — Саша отправил в рот вилку с омлетом и не особенно внятно продолжил: — Много они понимают в колбасных обрезках.

Лён спрятал мягкую полуулыбку. Для себя он давно сделал вывод, что компания за столом важнее содержимого тарелок, и с этой точки зрения сегодняшний завтрак уж точно был идеальным.

Очень долго кухню наполняли только звяканье посуды да ворчание холодильника. Но когда в раковине зашумела вода, Лён, подавая Саше заварочный чайник, нарушил уютное молчание.

— Кстати, я тут вспомнил, — обыденным тоном начал он. — Ты ведь обещал мне рассказать про свой второй сон, да так и не собрался.

Чайник как живой выскользнул из Сашиных пальцев и со звоном приземлился в мойку.

— Блин горелый! — Саша поднял вёрткую посудину и внимательно осмотрел: — Вроде бы цел.

— Да даже если б разбился — ничего страшного, — теперь Лёну по-настоящему захотелось выяснить, о чём же был тот сон. — Так как, расскажешь?

Повисла долгая пауза. Саша сосредоточенно намывал посуду, Лён ждал.

— Это было в начале сентября, — наконец заговорил Саша. — Меня через соцсети нашла наша бывшая староста, сказала, что собирает группу для встречи. Я отговорился работой, но память тот диалог всё равно расшевелил. Особенно живо, по понятным причинам, вспомнился первый курс, ну и в результате ночью мне приснилось лето — то, когда я жил у тебя. Будто на улице адская жара, я пришёл с экзамена, а дома никого нет. Ну, я и решил сходить в душ, а заодно, к-хм, подрочить. Дверь в ванную запирать не стал, просто прикрыл. Залез под воду, э-э, работаю. И вдруг чувствую спиной сквозняк. Поворачиваюсь — ты стоишь на пороге и смотришь. На меня. И я понимаю, что надо остановиться, но не могу уже, а у тебя такой взгляд... — Саша сглотнул и порывистым движением закрыл кран. — Короче, меня буквально снесло оргазмом, даром, что спал.

Воображение живо нарисовало Лёну картинку, которую увидел его двойник из сна. Обнажённый, ласкающий себя Саша — капли воды на коже, короткие рыжеватые волосы потемнели от влаги, глаза непроницаемо черны. И как только Лён сам до такого не додумался? Впрочем, сначала нужно прояснить финал истории.

— А когда проснулся, что было?

— Мокрая постель и полчаса до будильника, — невесело усмехнулся Саша. — Ну, и я в шоке, конечно, был: пока до работы добирался, чуть в аварию не попал, и весь день думал — к чему, почему? Вечером, представляешь, засыпать боялся — три банки пива выпил, чтобы успокоиться.

— И получил весёленькую ночь, — хмыкнул Лён.

— Ага, зато гарантированно без снов, — впервые с начала разговора Саша посмотрел ему в лицо. — Конечно, я себя убедил, что это всё чушь и хронический недотрах, тем более, больше мне ничего такого не снилось.

— Даже после нашей встречи?

— Даже после. Сон про Самое Безопасное Место снился, а этот нет. Чему я несказанно рад.

— И я тоже, — кивнул Лён. — Тогда он был бы весьма некстати, зато теперь... Скажи, как ты относишься к тому, чтобы воплотить его в реальность?

Сашины зрачки расширились во всю радужку: — Сейчас?

— Да, — от предвкушения у Лёна сладко повело низ живота. — Сейчас и здесь.

Он отступил к окну, не отрывая от Саши напряжённого взгляда. прислонился к подоконнику и сделал приглашающий жест.

— Ну что, покажешь мне, как ты делаешь это сам?

Саша закусил губу, принимая вызов, и стянул футболку. Не глядя уронил её на пол, упёрся задом в край мойки и неторопливо расстегнул джинсы. Лён откровенно пожирал его глазами, что наверняка добавляло твёрдости освобождённому Сашиному члену. Дразня их обоих, Саша легко огладил ствол кончиками пальцев. Конечно, он видел, что брюки Лёну уже откровенно тесны, и, конечно, специально медлил, поудобнее устраивая член в ладони. Но вот наконец он начал движение: вверх-вниз, головка то исчезает под крайней плотью, то вновь появляется, вверх-вниз, больше амплитуда, вверх-вниз, быстрее темп. Мускусный запах близкого оргазма пропитывал кухню, как сироп горячий бисквит, однако у самой грани Саша остановился.

— Хочешь, чтобы я кончил? — хрипло спросил он.

— Хочу, — Лён с трудом узнал собственный голос.

— Тогда раздевайся.

Лён довольно усмехнулся — ох, уж это Сашино чувство справедливости!— и расстегнул первую пуговицу рубашки.

Каждый раз это было, как сдача крепости, бастион за бастионом. Как декларация «Я тебе доверяю», которая для Лёна приравнивалась к признанию в любви, и он подозревал, что Саша тоже об этом знает.

Но вот рубашка упала штандартом капитулировавшей армии. Лён расстегнул брюки и зеркально отразил Сашину позу. Поглаживая себя, спросил: — На скорость? — однако Саша отрицательно мотнул головой: — Нет, на синхронность.

— Как скажешь.

Лён всегда любил нетривиальные задачи, а что может быть нетривиальнее, чем подстраивать своё возбуждение под возбуждение человека в двух метрах напротив? Он ласкал себя, не сводя глаз с налитого кровью Сашиного члена, и постепенно терял понимание, кто кому сейчас доставляет такое острое удовольствие.

— Япочти, — слитно выдохнул Саша, на что окончательно запутавшийся в ощущениях Лён с силой сжал член: — Давай!

Саша низко зарычал, будто это и в самом деле его Лён уверенно вёл к финишу быстрыми, почти грубыми движениями.

— А-а-ах!

Каждый толчок семени отдавался дополнительным микрооргазмом, и за то, что Лён оставался стоять, следовало благодарить подоконник под его задницей, а отнюдь не дрожащие ноги.

— Офигенно! — Саша оказался более крепким, он даже сумел без спотыканий преодолеть отделявшее его от Лёна расстояние. — Просто офигенно, никогда такого кайфа не испытывал!

Более-менее пришедший в себя Лён аккуратно обнял его за талию чистой рукой.

— Я тоже, — признался он. — Я люблю тебя.

Саша улыбнулся смущённым подростком: — И я тебя. Только теперь кухню отмывать придётся и вещи в стирку отправлять.

— И отмоем, и отправим, — Лён ласково поцеловал его в нос. — Знаешь, никак не могу понять, чем я тебя заслужил.

— Аналогично, — кивнул Саша. — Тем не менее предлагаю оставить этот вопрос без ответа.

— Почему?

— Потому что даже если здесь ошибка небесной канцелярии, то я всё равно собираюсь жить с тобой долго и счастливо, — тут Саша как-то по особенному серьёзно посмотрел Лёну в глаза. — Если, конечно, ты согласен.

У Лёна ёкнуло в груди.

— Это предложение? — попытался пошутить он, однако Саша без улыбки подтвердил: — Да.

Несколько долгих секунд Лён мучительно соображал, как правильнее ответить, но в итоге эгоистично и неразумно сказал правду.

— Я согласен, пока согласен ты.

Такого счастливого Сашу он видел, пожалуй, только в новогоднюю ночь.

— Вот и отлично! Ну что, пойдём в ванную?

— Пойдём.

И, противореча собственным словам, Лён крепко его поцеловал. Ведь по законам жанра именно так должно заканчиваться предложение долгой, счастливой и совместной жизни. Не так ли?

========== Эпилог. Самолётик ==========

Три месяца спустя они стояли на видовой площадке и смотрели на по-весеннему яркий, умытый ночным дождём город. Сегодня аллея за памятником дружбе народов была людной — солнечная погода и выходной день выманили на улицу даже самых отчаянных домоседов. Впрочем, Саше и Лёну не мешали ни катающиеся на велосипедах и скейтах подростки, ни мамочки с колясками, ни шумная толпа приехавшей к памятнику свадьбы. На них, к слову, тоже мало кто обращал внимание — подумаешь, стоят двое сбоку у ограждения, молчат и смотрят куда-то вдаль, неподвижные, будто сами отлиты из металла.

Треньканье сотового было едва различимо, однако Лён его услышал и нехотя полез в карман ветровки. Прочитал сообщение, хмыкнул и убрал мобильник обратно. Пальцы наткнулись на свёрнутые в несколько раз бумажки, которые напомнили, что о вчерашнем походе к врачам он так и не рассказал.

— Что там? — полюбопытствовал Саша

— Роялти за новый проект упала.

— Уже? Здорово! А других вестей от Оби-Вана не приходило?

— Нет, — честно ответил Лён, — но я их и не жду. Это тот случай, когда отсутствие новостей само по себе хорошая новость.

— Вообще-то, он мог хотя бы «спасибо» сказать, — недовольно заметил Саша.

— «Спасибо» не наш с ним стиль, — Лён заправил за ухо выбившуюся из косицы прядь. Подумал, что хватит шифроваться, и вытащил бумажки из кармана: — Я, кстати, забыл тебе вчера рассказать, — он протянул Саше менее измятый листок. — Вот, эскулапы обрадовали.

Саша развернул бумагу, быстро пробежал глазами по строчкам и поднял на Лёна сияющий взгляд.

— Вирус не определяется!

— Как, собственно, и было обещано, — Лён очень старался скрыть значимость происходящего под нарочитой небрежностью.

— Теперь ты будешь меньше нервничать, а мне не придётся каждый месяц сдавать анализ на ВИЧ, — продолжил Саша и порывисто протянул руку: — Поздравляю!

— Э-э, взаимно. И очень было заметно, что я нервничаю?

— Мне да, — Тут шум за их спинами усилился настолько, что Саша не выдержал и обернулся: — Да что там такое?.. А, фотосессия!

— Фотосессия? — Лён последовал его примеру. — Хм, действительно.

Оказалось, что свадьба от памятника в начале аллеи добралась до собственно видовой площадки, и теперь невысокий, но боевитый фотограф рьяно расставлял гостей для групповой фотографии. Чтобы точно не попасть под раздачу и в кадр, Саша с Лёном отошли ещё немного в сторону.

— Не дядька, а латиноамериканский диктатор, — прокомментировал Саша замашки фотографа, с которым сейчас разговаривал одетый в классический тёмно-синий костюм жених.

— Похоже, это у них профессиональное, — поморщился Лён. — Мою свадьбу такой же фотографировал, так я тогда ему, Пиночету недоделанному, чуть объектив о голову не разбил.

Судя по мрачному лицу жениха, этот фотограф тоже был близок к порче аппаратуры. А тем временем к невесте — кипенно-белое платье в античном стиле, высокие перчатки на изящных руках балерины, замысловатая причёска из чёрных густых волос, словно корона на маленькой голове, — подбежала огненно-рыжая девчушка лет шести-семи. Подол её пышного платьица принцессы был весь в пыли, серебряная тиара — лихо сдвинута набекрень. Невеста всплеснула руками, принялась приводить платье и тиару в порядок, а Лён резко отвернулся. Он узнал «женщину в белом», и теперь меньше всего хотел быть узнанным сам.

— Катя? — одними губами спросил Саша, вновь удивив Лёна своей зрительной памятью.

— Да.

— Разве она не замужем?

От воспоминания о разговоре с Оби-Ваном у Лёна зачесались кулаки.

— Нет. Давай отойдём за те ёлки.

Саша подчинился.

— Почему ты не хочешь, чтобы она тебя заметила?

— Чтобы не портить ей праздник. В идеале пусть вообще считает меня покойником — счастливее будет.

Саша плотно сжал губы, не желая продолжать старый спор. Между тем фотограф наконец расставил всех по ранжиру и защёлкал фотоаппаратом. Из своего укрытия Лён видел Катю только как белое платье, однако всё равно смотрел, пока фотосессия не закончилась, и молодожёны с гостями не направились к парковке.

— Пойдём и мы? — негромко предложил Саша, когда платье невесты совсем пропало из виду.

— Пойдём, — Лён не мог, да и не очень-то хотел разбираться в мешанине обуревавших его чувств. Достаточно того, что ревности среди них точно не было.

***

Они шли, куда глаза глядят, без цели и направления, и сами не поняли, как забрели в памятный спальный район.

— Помнишь? — Саша кивнул в сторону облезлой панельной девятиэтажки.

— Помню, — подтвердил Лён.

— Что там у тебя за халтура была?

— Антенну тётке одного из таксистов настраивал. По-моему, как раз он тебя сюда в метель отвозил.

Саша с мечтательным вздохом запрокинул голову к крыше.

— Эх, подняться бы, посмотреть, много ли изменилось.

— Не боишься? — беззлобно поддел его Лён.

— Один не знаю, а с тобой точно не боюсь.

Лён сунул руки в карманы ветровки и тоже посмотрел вверх. Под пальцы снова попались бумажные листки: один вчерашний, другой — восьмилетней давности. Символично, решил Лён и сказал вслух: — Ну, в таком случае давай попробуем подняться и посмотреть.

Подобрать код к кнопочному домофону труда не составило, а вот над замком двери технического этажа пришлось поколдовать с помощью верного швейцарского ножа. Им же Лён с трудом и мысленными матами открутил четыре гайки на металлическом щите, закрывавшем непосредственный выход на крышу. Но вот все препятствия оказались позади, и искатели приключений выбрались наружу, под синий купол безоблачного неба.

Рубероид был новым, как и прочное металлическое ограждение вдоль края крыши. Тем не менее близко к нему Саша, к объяснимой Лёновой радости, подходить не стал. Вместо этого он принялся с интересом антрополога изучать разнообразные надписи на трубах, которые оставили предыдущие посетители крыши.

— О, смотри! Эту я помню, — Саша ткнул пальцем в крупное «Цой жив». — Её, похоже, даже подновляют периодически.

— Цой жил, Цой жив, Цой будет жить, — Лён присел возле одной из труб и достал нужную бумажку. Насмешливо подумал, что годы идут, а его любовь к красивым жестам никуда не девается, и аккуратно разгладил лист на коленке.

— Чем занимаешься? — с интересом склонился над ним подошедший Саша. — Погоди, это что, твоя старая справка?

— Да, — Лён сделал последний сгиб, и, глядя снизу вверх, протянул Саше остроносый бумажный самолётик: — Хочешь запустить?

Саша взял поделку, покрутил в руках и ответил серьёзным взглядом: — Давай вместе.

Возле края крыши Лёну было не по себе, зато Саша тут же бестрепетно поставил ногу на ограждение. Как и много лет назад, у Лёна от такого легкомыслия оборвалось сердце.

— Суицидничек, — буркнул он и осторожно, но крепко обхватил Сашу за талию. — Я с тобой окончательно поседею.

— Но согласись, классно же, — мечтательно улыбнулся Саша. — Будто паришь над городом.

Лён ничего не ответил. Ему очень живо вспомнились дождливый ноябрьский день и худой мальчишка в вытертой по швам кожанке, по-хозяйски обозревающий спальный район с высоты птичьего полёта. Правда, очень скоро его горделиво расправленные плечи поникли, мальчишка зло оттолкнулся от ограждения, и ржавые прутья не выдержали. Если бы Лён тогда опоздал...

— Я вот думаю: что было бы, если бы ты тогда опоздал? — в унисон произнёс Саша.

— Ничего хорошего, — Лёну нестерпимо захотелось сгрести его в охапку и утащить вниз, на надёжную землю. Идея со справкой уже не казалась особенно светлой. — Запускай эту штуку, и пошли отсюда.

Саша успокаивающе положил ладонь поверх обнимающих его рук. Потом широко размахнулся, и самолётик отправился в свой первый и единственный полёт. Саша и Лён затаив дыхание смотрели, как он, попав в восходящий воздушный поток, взмыл высоко в небо, потом по широкой параболе пошёл на снижение и наконец пропал из виду за ветвями могучих тополей.

— Вот и всё, — подвёл итог Саша. — Нет больше твоей справки.

— Туда ей и дорога, — Что-что, а печалиться по этому поводу Лён не собирался.

— Зачем ты её носил?

— Чёрт его знает. По привычке, наверное. Слушай, давай уже уйдём от края, а?

— Ладно, — Саша с сожалением убрал ногу с ограждения.

Возле трубы с криво нарисованным сердцем Саша неуверенно начал: — Послушай, насчёт Кати...

— Нет больше Кати, — с ненужной резкостью прервал его Лён и не без удивления понял, что говорит правду. — Есть ты и есть я, так что предлагаю закрыть тему раз и навсегда.

— Принято, — кивнул Саша и непонятно отчего смутился: — Вообще, это хорошо, потому что я тут... У меня тут... Короче, вот, — он протянул Лёну раскрытую ладонь, на которой лежало что-то мелкое и блестящее. — Надеюсь, угадал с размером.

Лён глазам не поверил: — Кольцо? Мне?

— Ага, — Саша уже был красным, как варёный рак, однако рука его не дрожала. — Это четвёртая попытка.

— Попытка? — Лён взял сплетённое из медной проволоки колечко. — То есть ты сам его сделал?

— Да. Примеришь?

В носу у Лёна совсем не по-мужски защипало, и он поторопился надеть кольцо. Которое, естественно, как влитое село на безымянный палец правой руки.

— Ну, что? — нетерпеливо спросил Саша. — Удобно?

— Вполне, — Со зрением тоже творилась какая-то ерунда. — У тебя хороший глазомер.

— Здорово! — обрадовался Саша. — Я, честно говоря, боялся... Эй, с тобой всё в порядке?

— В полном, — севшим голосом ответил Лён и, поняв, что он — взрослый, циничный, столько всякой дряни переживший мужик — ни черта не справляется, закрыл глаза ладонью.

— Эй.

Он почувствовал, как Саша подошёл совсем-совсем близко.

— Эй, всё хорошо.

Лён отрывисто кивнул, не в силах выдавить из себя ни звука. То, что он сейчас испытывал, было так огромно и так прекрасно, что для него просто не существовало слов. Однако к Сашиной фразе просто необходимо было добавить самое главное, и Лён заставил себя убрать руку от лица.

— В-всё хор-рошо. У нас.