Сводный брат - миллиардер (ЛП)

Глава 4

Несмотря на предложение Эмерсона поговорить об «инциденте за ужином», мы не обсуждали произошедшее по дороге домой. Папа и Дебора ушли на ужин, как поступали почти каждый вечер, если меня и Эмерсона не было рядом. Сегодня дом казался пустым и холодным. Это место не ощущалось домом с тех пор, как не стало мамы. Но после того, что случилось с Такером, весь город не вызывал желания остаться здесь жить. Чувство, что мне снова пятнадцать. Напуганная, смущенная и такая… Такая одинокая. Только сейчас рядом тот, кто действительно может помочь мне пройти через это.

- Нам все же нужно что-нибудь сообразить поесть, - говорит Эмерсон, направляясь на кухню. Кажется, он ничего не имеет против моего молчания о том, что произошло в ресторане, но, определенно, есть сдвиг в его поведении. Его обычную улыбку заменила утешающая, и все его отношение ко мне стало мягче. Приятнее. Но это не жалость, и слава богу. Это почти, как если бы он увидел самого себя во мне. Я уверена, что внутри он скрывает намного больше боли, чем способен вытерпеть любой другой на его месте.

- Ну, я ужасный повар, - говорю ему, облокотившись на столешницу. – Даже не смогу вскипятить воду, если попытаюсь.

- Хах. К счастью для тебя, так сложилось, что я отличный повар, - серьезно говорит Эмерсон, открывая кухонный шкаф.

- Подожди. Серьезно? – спрашиваю удивленно.

- Серьезно, - отвечает он. – В основном я готовил для мамы, пока рос. Не лучшая идея позволять человеку в состоянии алкогольного опьянения находиться рядом с острыми ножами или открытым огнем.

- Это точно, - отвечаю я. - Итак, что у тебя на уме, мастер-шеф?

- Ну, - говорит он, доставая несколько предметов из шкафа. – Как насчет ризотто?

- Ты шутишь? – выпаливаю я. Это одно из моих самых любимых блюд. Я всегда просила маму приготовить его на мой день рождения. Но нет никаких шансов, что он в курсе.

- Буду считать, что это «черт, да», - улыбается Эмерсон, ставя контейнер риса Арборио* на столешницу. – Почему бы тебе не выбрать для нас фильм? А я быстренько все приготовлю.

*Арборио - итальянский короткозерновой рис, один из самых известных сортов, как в самой Италии, так и за ее пределами.

Я следую его указаниям и направляюсь в зал. Украдкой взглянув на Эмерсона из-за плеча, чувствую, что мое сердце согревается на несколько градусов. Его лицо спокойное, нет той угрюмости, которая, как правило, отражается на нем. В связи с тем, что папы и Деборы сейчас нет, я могу вообразить это место нашим, исключительно моим и Эмерсона. Мы никогда ранее не проводили время вот так вместе. Он почти никогда не остается на ночь, а я в основном провожу время на внеклассных занятиях или в библиотеке. После нашей катастрофической вылазки этот вечер неожиданно стал лучше. Возможно, мы даже сможем обсудить этот внезапный сдвиг в наших отношениях. Он готовит мне ужин, в конце концов. Очевидно, что чудеса случаются.

Я перебираю десятки дисков с фильмами, пока Эмерсон готовит. Пикантный аромат заставляет мой желудок урчать в нетерпеливом ожидании.

- Господи. Что там? – кричит он с кухни. – Не очень женственно, сестренка.

- Что ты хочешь от меня? – усмехаюсь в ответ. - Твой изысканный шедевр готовится уже вечность. А я тут голодная.

- Я могу и не готовить, а просто сделать тебе обычный бургер, - дразнит он.

- Ты же не такой бесчеловечный, - говорю в ответ.

- Это правда, - посмеивается он, наполняя две миски дымящейся, неприлично роскошной едой, которую приготовил. – Кроме того, это выглядит слишком вкусно, чтобы упустить возможность попробовать.

Эмерсон подходит к секционному дивану, где я устроилась в гнезде из подушек и одеял. Я издаю низкий стон, когда ощущаю запах божественной еды с чесноком и грибами. Эмерсон протягивает мне миску, в которой сверху насыпан сыр пармезан, и плюхается на диван рядом со мной, закидывая ноги на кофейный столик. Почти благоговейно я зачерпываю своей огромной серебряной ложкой ризотто и подношу ко рту. Эмерсон выжидающе наблюдает краем глаза, пока я пробую то, что он приготовил.

- Божественно, - бормочу с набитым ртом. – Думаю, я только что кончила.

Эмерсон заливисто и удивленно смеется на мою грубую шутку.

– Итак, значит, тебе понравилось?

Я охотно киваю, зарываясь в диван, пока с удовольствием ем ризотто, которое он приготовил. Оказывается, не ела божественную пищу домашнего приготовления с тех пор, как умерла мама. Понимание этого делает жест Эмерсона для меня еще более значимым.

- Итак, что мы будем смотреть? – спрашивает он, прожевав ложку ризотто.

Я хватаю пульт и включаю кино, которое выбрала. Это один из моих любимых старых фильмов.

– Та-дам! – радостно произношу.

- Какого хрена? – насмехается Эмерсон, когда видит заставку и понимает какой фильм я выбрала для нас на вечер. – Я думал, ты выберешь что-нибудь про супер героев. Или вампиров. Что угодно, но не это.

- Что? – отвечаю. – «Доктор Живаго» - это классика!

- Классика угнетает, - говорит он.

- Ты хоть смотрел его? – давлю на него.

- Ну. Нет, - признается он. - Но посмотри на весь этот снег и дерьмо на заставке! Если мы говорим не о «Снежных псах», то этот фильм никогда не будет веселым.

- Веселость переоценена, - говорю ему. - А этот фильм фантастический. Просто дай ему шанс. Я обещаю, тебе понравится, - он поднимает бровь на мое страстное заявление. - Ну... – исправляюсь. - Во всяком случае, обещаю, что ты не пожалеешь.

Если бы это был любой другой день, уверена, Эмерсон ни за что не согласился бы смотреть старый, драматичный, романтический фильм со мной. Я практически вижу, как он проглатывает гордость вместе с большой ложкой ризотто с грибами и говорит:

- Отлично. Ставь его. Я попытаюсь не уснуть.

С радостным писком нажимаю кнопку «воспроизвести» и откидываюсь на спинку дивана. Когда начинаются титры, заполнившие гостиную, Эмерсон откидывается на диване так, что наши тела почти соприкасаются. Его близости, доброты и понимания оказывается практически достаточно, чтобы стереть воспоминания о неприятных событиях этого дня. В его компании я позволяю себе полностью погрузиться в прекрасное, беспрецедентное ощущение комфорта, которое оборачивается вокруг меня, подобно одеялу.

Когда мы набили наши животы, то все свое внимание обратили на фильм. Я изумлена, насколько правильно это ощущается. Проводить время с Эмерсоном так естественно. Легко. Может, зря я опасалась, что днем он увидел меня такой уязвимой, и все было не настолько страшно, как это казалось ранее. По собственной воле наши тела медленно притягиваются все ближе друг к другу во время фильма. Большое количество еды сделало меня счастливой и сонной, и я чувствую, как мои веки тяжелеют. Длинное, хорошо сложенное тело Эмерсона расслабилось рядом со мной. И пока мы оба увлеклись эпической историей, он невзначай огибает вокруг меня сильную, мускулистую руку.

Я в восторге от того, что нахожусь рядом с ним, но больше удивлена, насколько идеально наши тела подходят друг другу. Прильнула к его боку, положив голову ему на плечо. Тепло его тела, как бальзам для моих расшатанных нервов, и мы сидим, прижавшись друг к другу на протяжении всего фильма. В конце концов, когда начались финальные титры, я неохотно тянусь к пульту дистанционного управления, позволяя реальности вступить в этот совершенный, но короткий момент. Думаю, что тоже чувствую его колебание, но, может быть, просто принимаю желаемое за действительное.

В итоге экран все-таки гаснет. Дом практически полностью погружается в темноту без синего свечения телевизора. Но, не смотря на это, ни один из нас не делает первый шаг, чтобы отодвинуться. Без каких-либо вопросов я знаю, что его обьятие не просто платоническое. Рука Эмерсона медленно движется вдоль моего бока, посылая волны тепла вдоль каждого нерва от его прикосновений. Я поворачиваюсь к нему лицом, вглядываясь в тусклом свете. Его голубые глаза блестят даже в темноте, а заботливое выражение лица дарит мужество, чтобы положить руку на его твердую грудь. Я делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться, желая быть сильной. Непоколебимой.

- Спасибо тебе за это, - говорю, с удивлением обнаружив, что мой голос стал ниже от желания. – Я знаю, ты не ушел, чтобы мне стало лучше после сегодняшнего дня, и... Ну, это сработало. Это то, в чем я нуждалась.

- Я рад, - говорит он, притягивая меня за волосы ближе к себе. – Ненавижу видеть тебя такой расстроенной, какой была в ресторане. Я подумал, что ужин и фильм, - это то, что могу сделать для тебя. Что это было, паническая атака или…

- Приступ тревоги, да, - отвечаю, приподнявшись так, что наши лица оказываются на одном уровне. – Они у меня уже несколько лет.

- Они начались, когда умерла твоя мама? – спрашивает он.

- Ум. Нет, - отвечаю, отводя взгляд. - Не совсем.

- Ты не обязана рассказывать мне того, о чем не хочешь говорить, - настаивает Эмерсон.

- Нет. Я хочу. Я хочу, чтобы знал, почему так получилось сегодня, просто... – вздыхаю, пытаясь подобрать правильные слова. – Почти никто не знает. И все, что происходит между нами, довольно ново, понимаешь? Мне просто нужно знать... Что я могу доверять тебе.

У меня перехватывает дыхание, когда Эмерсон кладет руку мне на щеку, его глаза напряженно всматриваются в мои.

– Ты можешь доверять мне, - говорит он. - Я обещаю тебе это, Эбби. Как я могу доказать?

- Секрет за секрет? – смеюсь, но в моих словах только доля шутки.

- Окей, - отвечает он, его взгляд непоколебим. - Договорились.

- Подожди, серьезно? – спрашиваю, садясь ровнее.

- Серьезно, - говорит он, проводя своими пальцами от моего плеча вниз по руке. – Хочу, чтобы ты поняла, что я серьезен. Расскажу тебе секрет, если ты расскажешь мне один из своих.

Я пытаюсь сделать глубокий вдох, внезапно испугавшись узнать секрет Эмерсона, а еще и делиться своим. Но я знаю, что нужно быть смелой. Я провела слишком много времени, живя в стыде и страхе.

- Окей, - шепчу, пододвигаясь ближе к нему. - Расскажи мне секрет, Эмерсон. Сделай это первым, хорошо?

- Ну, ладно, - говорит он, его голос хриплый и низкий. - Я не могу прекратить думать о тебе в последние две недели. С той вечеринки. Я узнал той ночью другую твою сторону, которую никогда не видел прежде. В шкафу, пока мы играли в эту дурацкую игру... Ты была такой открытой. Такой готовой для меня. И такой чертовски сексуальной. Если бы не заявились копы, я не знаю, что бы тогда произошло. Но я, черт возьми, знаю, чего хотел бы, чтобы произошло.

- Что? – выдыхаю так близко от него, что могу чувствовать его теплое дыхание на своей коже. – Чего бы ты хотел, чтобы произошло?

Его глаза блестят чем-то похожим на желание. Похоть. Это на самом деле происходит прямо сейчас? Или кто-то собирается выскочить из-за кадки с растением и сказать мне, что это «Подстава» или что-то вроде того?

- Вероятно, будет лучше, если я покажу тебе, а не расскажу, - рычит он. – Устроит?

Не в силах сформулировать хоть слово, просто киваю в знак согласия. С обжигающей страстью, которой никогда не видела в нем прежде, Эмерсон заключает мое лицо в свои широкие ладони. Я чувствую, как мое сердце бьется в грудной клетке, когда он долго и пристально смотрит мне в глаза. Прежде чем успеваю сделать еще один вдох, он припадает своими губами к моим в обжигающем, искреннем поцелуе. Весь мир сужается до двух наших тел, и я чувствую себя на вершине блаженства. Его губы невероятно мягкие, а рот так уверенно целует мой. Я открываю ему себя, закрыв глаза в восторженном наслаждении, когда его язык встречается с моим. Его вкус обостряет все мои чувства. В этот момент не существует ничего вокруг, кроме него одного.

Я задыхаюсь, когда Эмерсон усаживает меня к себе на колени. Седлаю его, оборачивая руки вокруг плеч, а тем временем его язык погружается все глубже и глубже. Прижимаюсь к нему вплотную и испускаю низкий стон. Я чувствую через его голубые джинсы, как он твердеет подо мной. Его полностью затвердевшая длина прижимается к моей киске точно там, где мечтала почувствовать его последние четыре года.

Мое тело никогда не было таким живым от желания. Ни с кем. Сама того не понимая, подстраиваюсь под его движения, чего никогда не испытывала ранее. Я медленно трусь бедрами, чувствуя, как он растет все сильнее подо мной. Его руки скользят вниз к моей заднице, вдоль округлостей в моих джинсах. Он сжимает меня крепче, позволяя мне почувствовать, как сильно хочет меня. Набравшись смелости, я сжимаю зубы вокруг его нижней губы и мягко тяну. Он смотрит на меня с удивлением.

- Откуда ты, черт возьми, взялась, Эбби? – дышит он.

- Я все время была здесь, - улыбаюсь, проводя руками по его каштановым волосам. – Ты просто не замечал меня раньше.

- Подумать только, - посмеивается он, оборачивая руки вокруг моей поясницы. - Ты действительно думаешь, что я никогда раньше не замечал тебя?

- Ну... Ты не сказал мне ни слова, пока наши родители не встретились, - указываю, проводя губами по его горлу и страстно целуя.

- А почему должен был? Ты не из моей лиги, - отвечает он, проводя руками по бокам. – Я не хотел рисковать, чтобы не выставить себя ослом.

Я начинаю смеяться так сильно, что едва не падаю с него.

– Вот, весело, - со смехом говорю, удержавшись на месте. - Я? Не из твоей лиги?

- Конечно, - отвечает он. - Ты серьезно не видишь этого?

- Все, что я вижу сейчас, это ты, мистер Убийственно-Симпатичная-Звезда-Лакросса, - улыбаюсь, осмелев от его слов. – И поскольку мы честны... Я безнадежно влюблена в тебя последние четыре года. Я запала на тебя с тех пор, как... Ох... В ту минуту, когда впервые увидела тебя в школе.

- Без дураков? – ухмыляется он.

- Без дураков, - заверяю его.

- Хреново, что мы только сейчас выяснили это, когда наши родители начали трахаться? - смеется он.

- Уффф, - стону, скатываясь на диван. - Пожалуйста, давай не будем сейчас говорить о наших родителях, занимающихся сексом. Или никогда, не важно.

- Мне подходит, - говорит он, двигаясь ко мне. Без слов он укладывает меня на диван, накрывая своим мускулистым телом. Он проводит указательным пальцем по челюсти, притягивает мой подбородок к своему лицу. – В любом случае, сейчас я ни о чем не хочу говорить.

Он снова целует меня, его руки бродят по всему телу. Моя спина выгибается, когда он накрывает мою грудь через тонкую хлопковую майку, позволяя большим пальцам касаться твердых сосков. От того, как он разминает и ласкает меня, в моем центре начинает нарастать низкое, пульсирующее давление. Я не могу вспомнить последний раз, когда испытывала удовольствие без моего удобного денди-вибратора. Прошло очень много времени с тех пор, когда я в последний раз была с парнем, и удовольствие, которое Эмерсон дарит мне, настолько яркое, что его почти невозможно вынести.

Почти.

- Я мечтала об этом так долго, - вздыхаю, откидывая голову на подушку дивана. – Ты понятия не имеешь, Эмерсон...

- О, думаю, имею, - посмеивается он, прижимая свои бедра ко мне, позволяя почувствовать всю свою твердую длину. – Этим секретом ты хотела поделиться?

- Ч-что? – заикаюсь, и мои глаза тут же открываются.

- Ты поняла. Секрет за секрет. Как мы говорили, - уточняет Эмерсон, приподнимаясь на руках.

- Ох, - мягко говорю, чувствуя, как ускользает чудесный момент этого вечера из-за моего большого, откровенного предложения. - Ум. Нет. Я…

- Дерьмо, - бормочет он, убирая прядь волос с моего лица. - Мне жаль. Я только испортил все настроение. Мне ничего нельзя доверить, я всегда разрушаю нечто удивительное, как сейчас.

- Ты ничего не разрушаешь, - настаиваю, но слишком поздно. Я уже вижу, как тускнеет его лицо. Мне нужно дать задний ход и все вернуть в прежнее русло, прежде чем окажется слишком поздно. «Большой, Черный Секрет» может подождать. Мне нужно показать ему, что мы находимся на той же стадии. И как любит говорить Эмерсон, лучше показать, чем рассказать. Без слов я тянусь к пряжке ремня и расстегиваю его с металлическим лязгом. Глаза Эмерсона расширяются, когда медленно расстегиваю ширинку на его джинсах. Я откидываю его на спину и забираюсь сверху, одновременно высвобождая его член из джинсов. Его напряженная плоть выпирает из хлопкового нижнего белья, готовая вырваться.

Мы оба выпрямляемся, когда слышим звук открываемого замка в пустом доме. Слышится легкомысленное хихиканье за дверью, а мы с Эмерсоном смотрим друг на друга в диком ужасе. Теперь никаких игр дома. Деб и папа вернулись.

- Дерьмо, - Эмерсон суетится, заправляя свою внушительную эрекцию и прикрывая колени подушкой. – Дерьмо собачье.

- Все хорошо. Они никогда не узнают, - уверяю его, приглаживая волосы. – Как они смогут догадаться, верно? Я все равно буду дальше по коридору, ты же знаешь. Мы еще не закончили.

Мы настороженно улыбаемся, когда входная дверь распахивается. Если бы я не знала их лучше, то сказала бы, что наши родители совершенно пьяны. Папа заносит Деб на руках через порог, напевая какую-то смешную, смутно-знакомую маршевую мелодию. Но приглядевшись, отчетливо вижу, что они просто рады, а вовсе не пьяны. Слава Богу за это. Рецидив два-в-одном совершенно не то, что нужно сейчас.

- Эбби! Эмерсон! - Деб визжит, покачивая ногами на высоком каблуке в воздухе, когда папа кружит ее в фойе. – Я так рада, что вы оба дома!

- Вы выглядите... Довольными, - говорит Эмерсон, он хмурится, глядя на смеющихся родителей. - Что, уф... Что с вами происходит?

- Вы выиграли лотерею или что-то вроде того? – предполагаю, стараясь не думать о том, что могло бы произойти, если бы они вернулись домой на несколько секунд раньше.

- В какой-то степени мы выиграли лотерею, - сияет папа, наконец, опуская Деб.

Эмерсон и я обмениваемся сбитыми с толку взглядами, подавленные поведением наших родителей и странным поворотом, который принял этот вечер. После наших взаимных признаний и всего, что происходит с папой и Деб, я, например, не могу скрыть своего отношения.

- Расскажи им грандиозную новость, малышка, - призывает папа Деб, обнимая ее за тонкую талию.

- Хорошо, медвежонок, - она визжит, подпрыгивая на носочках. - Эбби, Эмерсон. Боб и я... Ну. Давайте просто скажем, что мы, наконец, выяснили, что подарить вам, ребята, на ваши дни рождения.

- И что... Это? – осторожно спрашивает Эмерсон.

В ответ Деб просто протягивает нам свою левую руку. На долю секунды я полностью теряюсь. То есть, прежде чем вижу сверкающее кольцо на ее безымянном пальце. Там, на ее руке, камень размером с Род-Айленд. Обручальное кольцо, судя по всему. Смысл ее нового аксессуара сбивает меня с толку, пока сижу рядом с Эмерсоном, уставившись в ужасном молчании.

На руке Деб обручальное кольцо.

- Мы собираемся сделать вас родней! Мы будем одной большой, счастливой семьей, наконец! – в экстазе кричит она.

- О чем ты, на хрен, говоришь? – спрашивает Эмерсон, вскакивая на ноги. Смело могу сказать, что никакого свидетельства нашего блаженного возбуждения давно нет.

- Боб и я собираемся пожениться, милый! – продолжает Деб, ее улыбка дрожит. – Мы не хотим портить ваше восемнадцатилетние, поэтому… Поэтому мы подождем до следующих выходных.

- Как мило с твоей стороны, - огрызается Эмерсон, его лицо становится ярко-красным. – Напомни мне удостовериться, что ты номинирована на «Мать Года».

- Прекрати, - говорит Деб, ее глаза наполняются злыми слезами. – Я не позволю тебе разрушить этот особенный для меня момент. Ты должен быть счастлив за меня, Эмерсон. Хоть раз в твоей проклятой жизни.

- Да. На самом деле я не вижу ничего особенного, - Эмерсон издевается, его защитные стены вновь появились на прежнем месте.

- По крайней мере, скажи маме, что счастлив за нее, Эмерсон, - резко говорит папа. Мои глаза расширяются от его тона. Он никогда раньше не делал Эмерсону замечаний.

- Уже играешь роль моего старика, Боб? – говорит Эмерсон с холодной улыбкой, которая не касается его глаз. – Ненавижу разрушать этот момент, но поезд уже давно ушел. Спасибо, по крайней мере, что подождал моего совершеннолетия, чтобы отчебучить эту хрень. Таким образом, я могу покинуть это дерьмовое шоу без обязательств.

- Эмерсон, пожалуйста, - жалобно говорит Деб, но это не помогает. Он уже развернулся и снова двинулся к двери. Мы слышим, как он завел Шеви и уехал.

Я смаргиваю слезы, с тоской глядя ему вслед. По крайней мере, он мог бы взять меня с собой. После всего, что мы разделили этим вечером, всего, что мы сделали... Он сказал, что я могу ему доверять. Это оказалось еще одной ложью, чтобы забраться ко мне в трусики? Нет. Конечно, нет. Ему просто больно за беспечность наших родителей. А значит, и за нас.

- Хотя бы ты поздравишь нас? – уныло спрашивает меня папа, комфортно расположив руку у Деб на спине.

- Я... Я не... – заикаюсь, взгляд бегает между ними. – Я не знаю, что ты хочешь от меня, пап.

- Это... Очень обидно, - отвечает он, выглядя таким раненым, каким я его никогда не видела. Но как, черт возьми, я должна поздравить их с тем, что явно является ничем иным, как самым импульсивным и ужасным решением? Они едва знают друг друга. Они все еще на начальных этапах восстановления после того, как избавились от зависимости. О чем, черт возьми, они думают?

- Такие оба неблагодарные, - бормочет Деб, поднимаясь наверх.

Папа тяжело вздыхает, когда она хлопает дверью их спальни. Жуткая тишина повисает в доме, прерываясь только приглушенными рыданиями Деб со второго этажа. Мой папа и я смотрим друг на друга широко раскрытыми глазами. Мы не оставались с ним наедине с тех пор, как появилась Деб. Я хотела бы быть честной с ним прямо сейчас, сказать ему, как безрассудно он ведет себя, сказать, как мне больно видеть, что он подобрал первую попавшуюся женщину, которую повстречал, не узнав всего дерьма о ней. Но я никогда не была в состоянии указывать папе на его плохие поступки.

- Не так я себе представлял окончание вечера, - бормочет он, качая головой.

- Хотелось бы, чтобы ты спросил нас, согласны ли мы с этим решением, - говорю ему, слезы отчаянно жгут глаза.

- Прости, что? - отвечает отец. - С каких это пор родители спрашивают у своих детей разрешение?

- Я просто... Ты едва знаешь ее! Она едва знает тебя! – восклицаю. – Что ты нашел в ней, пап? Я имею в виду, ты любишь ее?

- Конечно, люблю, - сердито говорит он. – Мне нравится, как она выглядит. Как заботится о себе. Ее глаза. Ее волосы.

- Серьезно? – насмешливо спрашиваю его. - Тебе нравится, как она выглядит? И это все?

- Ты и Эмерсон скоро станете взрослыми, - говорит папа твердо. - Вскоре ты узнаешь, каково это, желать что-то или кого-то столь сильно, что готов сделать все, что угодно, лишь бы быть вместе. Я надеюсь, что у тебя окажется достаточно мужества, чтобы сделать этот шаг, когда придет время.

Я едва не рассмеялась, когда он произнес эти мудрые слова. Он практически только что дал мне добро на то, чтобы я могла запрыгнуть в постель моего вскоре сводного брата. Как бы абсурдно это ни звучало, но пока я не в состоянии над этим смеяться. Боль еще слишком свежа.

Велика вероятность, что так будет всегда.