Своенравная вдова

Глава 1 1818

Приемы Эммы Рен, самые оживленные и экстравагантные, славились во всем светском обществе. Изнывающие от скуки замужние дамы – и по весы-холостяки, чьи похождения громко осуждались добропорядочной частью общества, – из кожи вон лезли, чтобы получить приглашения к ней.

Тем жарким июньским вечером госпожа Рен устроила совершенно особый прием для избранных. Праздновалось предстоящее бракосочетание ее давнего знакомого, известного ловеласа лорда Эндрю Брукса.

Когда подали десерт, был уже довольно поздний час и в воздухе столовой клубились винные пары, и плавал дымок свечей. Гости, большей частью мужчины, уже хорошо расслабились. Насытившиеся вкусной едой и захмелевшие от выпитого вина джентльмены развалились на стульях и забавлялись с дамами.

Как только двойные двери распахнулись и в них прошествовали лакеи, госпожа Рен хлопком призвала всех к вниманию.

– Леди и джентльмены… – она намеренно понизила голос, – поприветствуем наш десерт, особенное яство по такому печальному случаю…

В толпе раздались смешки.

Госпожа Рен отступила назад и сделала жест лакеям, чтобы те поставили свою огромную ношу посреди стола. Лакеи повиновались и потом отошли в сторону, а одетый в ливрею дворецкий сорвал с блюда серебряную крышку.

На серебряном подносе возлежала обнаженная леди Джулиана Мафлит. Ее рыжие волосы скрепляла великолепная бриллиантовая диадема, на шее висела тонкая серебряная цепочка, а на правом бедре красовалась подвязка, украшенная драгоценными камнями. В пупке у нее лежала ягода винограда, определенные участки тела покрывали узоры из сливок, и вся ее нагота была искусным образом прикрыта виноградом, земляникой и кусочками дыни. Она вся была облита сахарной глазурью и сияла в туск лом свете свечей, словно статуя, вырезанная изо льда. С истинно кошачьей улыбкой она протянула Бруксу серебряную ложечку:

– Первая ложечка твоя, дорогой…

Брукс с готовностью принял ее и с энтузиазмом зачерпнул сливок и фруктов.

Вперед рванулся и сэр Джаспер Коллинг, один из самых настойчивых поклонников леди Джулианы.

– Я тоже хочу свою порцию этого десерта…

Но Брукс отпихнул его:

– Только после меня, старина. Пока что моя очередь, и, вообще, это мой десерт. Будь я проклят, если сейчас его не отведаю.

Жрица любви в мгновение ока была забыта.

Леди Джулиана с ленцой повернула голову, и ее взгляд упал на джентльмена, которого она раньше никогда не видела у Эммы. Высокий, статный, худощавый, но широкоплечий. Загорелое решительное лицо, твердый, жесткий подбородок. Он был бы хорош при любой драке. Джентльмен сидел откинувшись на спинку стула и с безразличным презрением смотрел на нетерпеливых смельчаков, что стояли вокруг стола. При тусклом освещении его взгляд казался угрюмым и бесстрастным.

Джулиана ощутила в душе странный толчок узнавания. И чарующе улыбнулась обаятельному джентльмену.

– Иди к нам, дорогой. Не смущайся.

Джентльмен посмотрел на нее. Его глаза цвета морской волны скользнули по ней с абсолютным безразличием.

– Благодарю вас, мэм, но я никогда не любил десерты.

Однако Джулиана не привыкла к отказам. Она снова присмотрелась к нему. Видимо, он был ее возраста (а ей было двадцать девять) или чуть старше. Взгляд казался скучающе-пресыщенным, словно все это он видел уже тысячу раз. У него на губах заиграла слабая, циничная улыбка.

Волна чувств нахлынула на Джулиану. На долю секунды она ощутила себя совсем юной и очень растерянной. Словно этот кричаще-безвкусный стол был огромной ошибкой, которую она совершила чисто случайно. Хищные улыбки, алчные руки… Она чуть не сбежала, бросив все, потрясенная холодным взглядом этого мужчины. Ее улыбка увяла, но она все равно не могла оторвать от него глаз.

Тогда он отвернулся и жестом показал лакею наполнить бокал. И странное волшебство исчезло. Джулиана повела поблескивающим плечом и с улыбкой обратилась к самому молодому и возбужденному джентльмену:

– Саймон, золотце, почему бы тебе не испробовать сливок… вот здесь?…

Джулиана всем телом выгнулась к жаждущим ее рукам и потом встала во весь рост, рассыпав по полу фрукты. После чего жестом подозвала служанку, чтобы взять у нее халат. Послышались разочарованные стоны мужчин, но самые активные дамы полусвета и наиболее дерзкие леди подхватили инициативу. Они бросились кормить джентльменов сливками и фруктами с подноса. Джулиана же, кинув через плечо быстрый взгляд, заметила, что вечер уже готов плавно перейти в оргию.

Красный до ушей лакей придержал для Джулианы дверь, и она быстро направилась по коридору к главному холлу.

Дверь гостиной за ней закрылась, но Джулиана слышала, что голоса становятся все возбужденнее.

– Сюда, миледи. – Служанка показала ей на винтовую лестницу. Она была очень юной и совсем некрасивой.

В сопровождении девушки Джулиана поднялась и остановилась на лестничной площадке. Одна дверь вела в комнату, где чуть раньше она раздевалась. Вторая же – в меньшее по размеру помещение, где другая служанка наполняла для нее ванну. Та взглянула на вошедшую Джулиану и зарделась до корней волос. Вылив в ванну последний кувшин воды, служанка быстро присела в реверансе и убежала.

Джулиана с милой улыбкой повернулась к первой служанке, потом сбросила с себя одежду, сняла с ноги подвязку и забралась в ванну.

– Спасибо. Теперь можешь уходить.

Служанка поджала губы, вежливо улыбнулась и забрала испачканный халат.

Джулиана откинулась в воде и закрыла глаза, заново переживая момент, когда лакеи сорвали крышку с серебряного подноса и представили ее во всем блеске славы. Как же приятно было произвести фурор! Женщины пришли в бешенство, а мужчины напоминали детей, в первый раз оказавшихся в кондитерской. Джулиана удовлетворенно улыбнулась. Как приятно пользоваться своей женской силой, чтобы вызывать подобные чувства. Восхищение, желание… и презрение.

Она резко выпрямилась, вспоминая выражение лица светловолосого незнакомца.

Благодарю вас, мэм, но я никогда не любил десерты.

Какова наглость!

Она встала во весь рост, расплескав воду на пол, и потянулась за полотенцем. Набросила его на плечи, и бриллиантовая диадема зацепилась за материю. Быстрым, нетерпеливым движением Джулиана стянула ее с волос и бросила на туалетный столик. Ей внезапно захотелось уйти отсюда. Шлепая мокрыми ногами по ковру, она вошла в спальню. Вся ее одежда была разложена на постели.

Поддавшись внезапному порыву, Джулиана стала одеваться сама и тут же запуталась, пытаясь пристегнуть к подвязкам шелковые чулки. Корсет она надевать не стала, а просто накинула сверху нижнюю сорочку.

Она села за туалетный столик и стала внимательно изучать свое отражение. Она не представляла, что ей делать с прической. Без диадемы волосы струились по плечам густыми рыжими волнами.

Дверь спальни распахнулась, и в комнату влетела Эмма Рен. Джулиана сразу поняла, что та уже здорово пьяна. Вся раскрасневшаяся, помада размазана, шиньон съехал набок.

– Джулиана, дорогая моя! – возбужденно заговорила Эмма. – Ты была просто великолепна! Джентльмены только о тебе и говорят! И они все ждут тебя, дорогая. Ты уже готова к нам спуститься?

Джулиана снова повернулась к зеркалу. Она умела приносить извинения.

– Не совсем. Мне нужна помощь с платьем и прической.

Эмма неодобрительно покачала головой:

– Надо было позвать мою горничную. Десси бы мигом все исправила. Хотя… – она отступила, оценивая ее внешний вид, – сейчас ты выглядишь такой очаровательно-растрепанной и весьма экстравагантной, дорогая. Я уверена, джентльмены это оценят. По-моему, распущенные волосы – это как раз то, что нужно. С ними ты выглядишь такой юной и невинной. – Она расхохоталась. – Ты их сразишь наповал!

На Джулиану накатила волна отвращения.

– Эмма, а этот джентльмен – тот самый, что похож на повесу, но ведет себя как святой отец, – кто он такой?

Лицо Эммы прояснилось.

– О, понимаю! Тебе хочется чего-нибудь свеженького! И нет ничего более интригующего, чем незнакомое лицо, да, дорогая? – Она нахмурилась. – Еще пару часов назад я бы сказала, что ты не могла бы сделать лучшего выбора, но сейчас уже не так в этом уверена… – Она плюхнулась на кровать. – Его зовут Мартин Давенкорт. Ну, ты знаешь – из сомерсетширских Давенкортов. Без титула, но богат, как Крёз, и имеет отличные связи. Он вернулся в Лондон в прошлом году, после смерти отца.

– Давенкорт, – повторила Джулиана. Имя вызывало в ней какие-то очень смутные воспоминания, но ничего конкретного.

Голос Эммы зазвучал раздраженно и нетерпеливо:

– Да, Мартин Давенкорт. Мне говорили, что он очень занятный… ну, он и должен быть таким, не зря же несколько лет подряд от него была в восторге вся столичная Европа.

– Мартин Давенкорт… – Джулиана нахмурилась. – Имя знакомое, но не думаю, чтобы мы когда-то встречались. Я бы его запомнила. Хотя сейчас, кажется, могла бы поклясться, что мы все же были знакомы, но не могу понять когда…

Эмма многозначительно подняла бровь:

– По-моему, он довольно долго был за границей на дипломатической службе. Но даже если вы с ним и незнакомы на самом деле, ты всегда можешь притвориться, что это так. Спускайся вниз, Джу, и убеди его возобновить старое знакомство. Джулиана поколебалась, но потом отрицательно покачала головой. Она встала и взяла с кровати свой плащ.

– Не думаю, Эмма. Мистер Давенкорт – живой пример мужчины, на которого не действуют мои чары. И, боюсь, я вынуждена отклонить твое предложение. У меня болит голова, и я хочу пораньше лечь спать.

Эмма с оскорбленным видом вскочила на ноги:

– Но, Джулиана, джентльмены же ждут. И они все ждут тебя! Я им обещала…

– Что? – Джулиана уставилась на нее. В голосе Эммы Рен слышалась паника, и Джулиана вдруг со всей ясностью поняла суть происходящего. Ее обещали в качестве развлечения – и не просто в качестве блюда на подносе, коим она и предстала перед всеми. – Я не собираюсь спускаться вниз, чтобы изображать жрицу любви для Саймона Эрмитаджа, Джаспера Коллинга или еще для кого-нибудь, – сказала она как можно более спокойным тоном. – Я устала и хочу вернуться домой.

– Не могу понять, почему разжигать аппетиты джентльменов своим появлением на блюде в обнаженном виде ты считаешь более приемлемым, чем провести с теми же джентльменами немного времени…

– Ты хочешь, чтобы я отдала им не только свое время, – натянуто произнесла Джулиана. – Я согласилась на эту шалость с Бруксом ради того, чтобы подразнить и шокировать ваших гостей! Все остальное даже не обсуждается.

Эмма сердито на нее посмотрела.

– Проститутки, по крайней мере, честны в своих мотивах!

Джулиана вспыхнула:

– Они делают свою работу. А я совершенно не жажду мужского внимания сегодня вечером.

– Ты вообще редко его жаждешь. – Эмма сузила глаза и пристально посмотрела на нее. – Ты думаешь, я не замечаю? Ты флиртуешь, выставляешь себя напоказ, дразнишь… но так никогда и не исполняешь обещанное. Я думаю, моя дорогая, что на самом деле… – она приподнялась и приблизила свое лицо к лицу Джулианы, которая превосходила ее в росте, – вся твоя безнравственность – на самом деле просто мистификация! Обман!

Джулиана засмеялась:

– А я думаю, Эмма, что ты просто маленькая подлюка. Иди лучше к своим гостям. Увидимся завтра на свадьбе.

– Да я скорее увижусь с тобой в аду! – завопила Эмма. Она схватила со столика серебряную щетку для волос и кинула ее вслед Джулиане. – Ты просто кисейная барышня, у которой недостает смелости соблюдать правила игр, в которые ты играешь. Давай, беги, желторотая! Я тебе в жизни не прощу, что ты испортила этот вечер.

– Простишь. Как только захочешь выиграть у меня в вист немного денег, – холодно ответила Джулиана.

Она быстро сбежала вниз по винтовой лестнице.

Главный холл был погружен в темноту, но у входной двери стоял канделябр на высокой ножке.

Она заметила стоящего у колонны лакея и подозвала его. Подумала, не был ли он одним из тех, кто чуть раньше вносил ее на блюде в столовую. Он избегал смотреть на нее, словно еще не пришел в себя от вида обнаженного тела.

– Вызовите мою карету, – приказным тоном произнесла Джулиана. Немного властности здесь явно не повредит.

– Конечно, миледи.

Лакей, как ошпаренный кот, ринулся исполнять ее приказание, а Джулиана повернулась к входной двери. Кучер не станет заставлять ее ждать.

Она стояла и смотрела по сторонам, выискивая дворецкого, чтобы тот открыл для нее дверь на улицу, когда из темноты холла вышел на свет мужчина.

– Уже сбегаете, леди Джулиана? Не собираетесь закончить начатое?

Джулиана чуть не подпрыгнула от звука его глубокого голоса. Он был уже полностью одет и занимался тем, что натягивал перчатки. Он чуть улыбнулся ей, и, по странному совпадению, ее пульс внезапно сбился с ритма. Джулиана узнала Мартина Давенкорта и почувствовала непривычную доселе неуверенность.

– Я еду домой. – Она позволила себе смерить его взглядом. – Похоже, что и вам, мистер Давенкорт, это развлечение не по вкусу.

– Да, это точно. – В голосе Мартина Давенкорта слышались нотки мрачного юмора. – Я кузен Юстасии Хавард – леди, которая завтра выйдет замуж за лорда Эндрю. Я не предполагал, что сегодняшний вечер – это… – Он сделал паузу и иронически закончил: – Лебединая песня его холостячества, если так можно выразиться.

Джулиана мило улыбнулась.

– Я вижу, вы не одобряете наши развлечения, мистер Давенкорт, – сказала она. – Вероятно, вы судите по «Олмаку» или рассказам о балах дебютанток. Я слышала, что на последних вообще лимонад подают. Вероятно, вам больше по вкусу подобные приемы, наши же чересчур возбуждающие.

– Думаю, вы правы, – медленно проговорил тот. Он задумчиво посмотрел на нее и потом показал на закрытую дверь столовой. – Но я удивлен, что вы так рано уходите, леди Джулиана. Вечер только начинается, и я подумал, что после вашего выступления вы еще многое сможете привнести в него.

– Мне жаль, что я обманула ваши ожидания, – сказала она. – Сегодняшние развлечения не соответствуют и моему вкусу тоже. – Она сузила глаза и задумчиво посмотрела на него. – Хотя, если бы вы проявили желание ко мне присоединиться, возможно, вам бы и удалось уговорить меня передумать.

Мартин Давенкорт улыбнулся ей, и от его ленивого взгляда Джулиана вдруг испытала прилив жара и занервничала.

– Вы всегда так настойчивы, леди Джулиана? Я думал, что одного отказа будет для вас достаточно, – мягко проговорил он.

Джулиана надменно вскинула бровь:

– Я не привыкла к отказам.

– А. Ну, мы все иногда их получаем, – с сожалением улыбнулся Мартин Давенкорт. – Просто примите его, вот и все.

– Я слышала, что вы, мистер Давенкорт, мужчина с большим опытом, – с холодком произнесла она, – но ведете себя как ревностный христианин. В этом доме вы, к сожалению, не ко двору.

Он мягко улыбнулся.

– Я вполне осознаю, что нахожусь не в своей стихии, – сказал он, – но, вероятно, и вы тоже. Примите мой совет, леди Джулиана, – бросьте все это. Всем надо когда-то взрослеть. Даже леди-распутнице, коей вы себя заявляете.

Джулиана засмеялась:

– Вы именно так считаете? Что я распутница?

– Чтобы носить подобное звание, не обязательно принадлежать к мужской половине общества. Разве не такую репутацию вы решили заслужить?

Джулиана пожала плечами:

– Репутацию могут преувеличивать.

– Верно. А кроме того, ее могут намеренно раздуть.

Сверху раздался грохот, словно упало что-то тяжелое, и они оба вздрогнули. Визжала Эмма Рен.

– Мне пора, – сказала Джулиана. – Боюсь, Эмма сегодня на меня рассердилась. Отказ присоединиться к игре часто становится оскорблением, не правда ли? – Она улыбнулась. – Хотя уж вам-то это известно, не правда ли, мистер Давенкорт? Вы меня удивили – кажется, вас совершенно не беспокоит, что вы нанесете присутствующим оскорбление своим нежеланием соответствовать.

– Я играю по собственным правилам, – ответил тот. – И никому не позволяю навязывать мне свою игру. – Он оценивающе посмотрел на нее. – В этом смысле, я полагаю, мы действительно очень похожи, леди Джулиана.

Она засмеялась:

– Если и так, то это единственное, что нас объединяет.

Мартин Давенкорт наклонил голову и с интересом посмотрел на нее.

– Вы в этом уверены?

Джулиана подняла брови:

– А как же иначе? Вы такой стойкий ортодокс, и вас явно шокировала компания, в которой вы оказались.

Мартин засмеялся:

– Вы, оказывается, много обо мне знаете, учитывая столь краткое знакомство.

Джулиана пожала плечами:

– Я вижу мужчин насквозь с тридцати шагов.

– Я заметил. А себя саму? Я полагаю, вы могли бы кое-что сказать и о собственном характере.

– О, ну, я уж точно не ортодокс, я бунтовщица и…

– Дикарка? – В словах Мартина Давенкорта прозвучала ирония, словно он не был в восторге от этих качеств.

Джулиана небрежно дернула плечиком:

– Мы с вами как мел и сыр, мистер Давенкорт. Хотя нет. Сыр может быть весьма замечательным на вкус. Вино и вода? Вы напоминаете мне выдохшееся шампанское. Такой огромный потенциал – и все впустую.

Она услышала, как Мартин втянул сквозь зубы воздух. Ей было плохо видно его лицо, но она слышала, что в его голосе сквозит удивление.

– Леди Джулиана, вы грубите всем своим случайным знакомым?

– Всем без исключений, – ответила она. – Но это – ничто по сравнению с тем, какой я иногда бываю. С вами я еще очень мила.

– Не сомневаюсь. – Тон Мартина изменился. – Вам лучше дважды подумать, прежде чем баловаться подобными играми. Однажды вы возьмете в рот больше, чем сможете прожевать.

Наступила пауза.

– Я так не думаю, – холодно ответила Джулиана. – Я вполне способна о себе позаботиться.

– Вы уверены? – тихо спросил Давенкорт, не отводя от нее внимательного взгляда.

Джулиана кашлянула и бессознательно стиснула ворот.

– Конечно, уверена! С тех пор как мне исполнилось двадцать три, я живу одна и делаю, что мне нравится.

Мартин Давенкорт выпрямился. Он улыбался.

– Это звучит как мантра, леди Джулиана. Как нечто, что мы повторяем так часто, что и сами начинаем в это верить. Если все это правда, то вы… самая закоренелая распутница благородных кровей. Но при этом вы иногда так похожи на испуганную школьницу.

По телу Джулианы прокатилась волна дрожи. Ей не понравилось его замечание.

– Это очень полезное свойство, уверяю вас, – легкомысленно ответила она. – Джентльменам нравится, что я могу побыть невинной девушкой. Они находят это очаровательным. Многие жрицы любви спрашивали, как мне это удается. Полагаю, их очень интересует, как изобразить непорочность.

Взгляд Мартина посуровел.

– Вы очень хладнокровны, леди Джулиана, вот что я вам скажу. Но мне все же хочется дать вам еще один совет. Предлагая себя джентльмену, убедитесь, что вы готовы выполнить свое обещание. В противном случае вас заклеймят обманщицей.

И снова Джулиана ощутила нахлынувшую волну раздражения.

– Два совета за один вечер, – елейным тоном произнесла она. – Вам стоит брать за них плату, мистер Давенкорт. Вы бы заработали состояние. Хотя, с другой стороны… – она скорчила гримасу, – возможно, и нет. Вы не слишком интересны.

Мартин Давенкорт засмеялся:

– Вы же были такой милой девочкой, леди Джулиана. Что с вами случилось?

Джулиана замолчала и, сузив глаза, посмотрела на него:

– Вы пытаетесь изобразить моего давнего знакомого, мистер Давенкорт?

Тот засмеялся, блеснув в темноте зубами.

– Я ничего не изображаю, леди Джулиана. Похоже, вы не помните нашу предыдущую встречу. Позвольте, я напомню. Мы с вами встретились под ивами у озера в Эшби-Теллант, в один из долгих и знойных летних дней. Вам было четырнадцать, и вы были очень милой, неиспорченной девочкой. Что так сильно вас изменило?

Джулиана отвернулась:

– Полагаю, я выросла, мистер Давенкорт. Хотелось бы мне сказать, что я тоже вас помню, но это не так. – Она подняла бровь. – Интересно, с чего бы это?

Мартин Давенкорт посмотрел на нее долгим взглядом. Джулиана вспыхнула, занервничала. Она уже собиралась разразиться речью – не важно о чем, лишь бы избежать этого неприятного ощущения, – но услышала стук копыт по булыжной мостовой.

– О! Похоже, это мой экипаж.

Мартин улыбнулся:

– Как вовремя. Вы снова получаете шанс сбежать, леди Джулиана. – Он учтиво придержал для нее дверь. – Доброй вам ночи.

Мартин Давенкорт вышел вслед за ней на улицу и, небрежно махнув рукой, двинулся прочь.

Ее лица коснулись капли дождя, возвращая к реальности. Джулиана поднялась в экипаж и наклонилась вперед, чтобы задернуть занавески, и заметила движение на другой стороне площади. Какой-то человек вышел из темноты и попал под свет фонаря. Джулиана замерла, сердце у нее пустилось вскачь. Мужчина смотрел прямо на нее, его плечи и посадка головы казались странно знакомыми. Он походил на ее покойного, но не оплакиваемого мужа Клайва Мэссингема. Но Мэссингем мертв, его зарезали в драке, пока он находился в итальянской тюрьме.

Экипаж дернулся и поехал. Занавеска вернулась на свое место, и Джулиана расслабленно откинулась на сидение.

Мартин Давенкорт с облегчением вдыхал свежий ночной воздух.

Его подташнивало от целого вечера дешевой похоти. Мартин покачал головой. Бог знает, он сам не святой пастырь, но как же его угнетала бессмысленная аморальность этого приема. А хуже всего было то, что Эндрю Брукс завтра женится на его кузине.

Он свернул на Портман-сквер. Ночь была темной, дул сильный ветер, шел дождь. Воздух пах свежестью, как в деревне. Внезапно его накрыла тоска. Когда-нибудь сезон все равно закончится… Нет, он не может сейчас уехать из города. Даже не принимая во внимание его работу, младшие сестры наслаждаются новизной ощущений и начнут жаловаться, если он увезет их из Лондона раньше времени. Да и по отношению к старшим это тоже было бы несправедливо. Особенно к Кларе, ведь ее выход в свет и так пришлось отложить на год из-за смерти отца. Она могла бы произвести фурор в обществе и, может, даже нашла бы себе отличного мужа прямо в первый сезон, если бы только им удалось уговорить ее взбодриться и поощрить кого-нибудь из ее поклонников.

Если он сможет устроить ее судьбу и найти мужа для Китти… Но с Китти проблемы были куда сложнее.

Мартин нахмурился. Китти совершенно не интересовалась лондонскими развлечениями, за исключением игорного стола, за которым она теряла бесконечное количество денег. Мартин знал, что она занимается этим, потому что очень несчастна.

Игорные проблемы заставили Мартина вспомнить о леди Джулиане Мафлит. Джулиана шла по жизни, волоча за собой, словно хвост кометы, два брака и длинную череду любовников. Он много слышал о ее выходках – а кто не слышал, – но со времени их последней встречи минуло почти шестнадцать лет. Неудивительно, что она не помнит.

За прошедшие годы он много раз сталкивался с женщинами вроде Джулианы Мафлит: скучающие жены, чья красота застыла в неудовлетворенности, и вдовы, уставшие от светского общества.

Однако, впервые посмотрев ей сегодня в глаза, он увидел ранимую девочку, которая играет роль взрослой женщины. Это открытие поразило его, как удар под дых.

Он свернул на Лаверсток-Гарден и поднялся по ступенькам своего дома. Везде горел свет, хотя уже было больше двух часов ночи. Плохой признак.

Бледный как полотно, дворецкий Лиддингтон открыл ему дверь, и у Мартина упало сердце.

– Случилось что-то плохое, Лиддингтон? – пробормотал он, снимая пальто.

– Да, сэр. – Дворецкий придерживался фактов. – Госпожа Лейн ждет вас в библиотеке. Я пытался убедить ее отложить дело до утра, но она настаивала…

– Мистер Давенкорт! – Дверь библиотеки распахнулась, и из-за занавеса выплыла госпожа Лейн.

Это была высокая женщина с седеющими волосами и постоянным выражением страдания на лице.

– Мистер Давенкорт, мне просто необходимо с вами поговорить! Эта девочка безнадежна, она совершенно меня не слушается! Вы должны с ней поговорить. Ей самое место в Бедламе.

– Миссис Лейн, я полагаю, вы говорите о мисс Кларе? – спросил Мартин.

Он схватил почтенную даму за руку и провел ее обратно в библиотеку, подальше от изумленных слуг.

– Я знаю, она бывает легкомысленной и ленивой…

– Ленивой! Эта девочка дразнит молодых людей. – Госпожа Лейн обиженно забрала у него руку. – Она притворяется, что заснула, чтобы не разговаривать со своими поклонниками! Ничего удивительного, что она пока еще не получила ни одного предложения. Мистер Давенкорт, вы должны с ней поговорить.

– Конечно, я с ней поговорю, – заверил ее Мартин.

– Что же до мисс Китти… – Госпожа Лейн буквально раздувалась от гнева. – Эта девочка попала в плохую компанию, сэр.

– Хорошо, я поговорю и с Китти тоже, – сказал Мартин. Ему просто необходимо было выпить. – Могу я предложить вам миндального ликера, миссис Лейн?

– Нет, благодарю вас, мистер Давенкорт, – ответила она таким тоном, словно Мартин предложил ей что-то ужасно вульгарное. – Я не пью после одиннадцати вечера. Алкоголь меня возбуждает. – Она передернула плечами. – Только хочу добавить: если мисс Давенкорт и мисс Клара не изменят своего поведения – и быстро! – мне придется предложить свои услуги кому-нибудь другому.

– Прошу вас, миссис Лейн, не уходите от нас. Вы уже проделали такую замечательную работу. – Он сам чувствовал, что его голосу недостает искренности.

– Я подумаю об этом, – смилостивилась компаньонка. – И кроме того, если вы считаете, что я замечательно поработала, вы могли бы отразить сей факт в моем жалованье, мистер Давенкорт…

Мартин ощутил, как закручиваются винты шантажа.

Он придержал дверь для госпожи Лейн.

– Я посмотрю, что могу сделать, мадам. Будьте уверены, я поговорю и с Китти, и с Кларой…

– Мартин! – Жалобный детский голос донесся откуда-то с лестницы. Дейзи сидела на ступеньках посередине пролета, свесив ножки через изящные кованые перила. Девочка прижимала к себе плюшевого медвежонка, такая маленькая и взъерошенная. Дейзи было всего пять, поздний ребенок, результат провалившейся попытки мистера и миссис Давенкорт наладить отношения.

Мартин заторопился наверх, подхватил девочку на руки и ощутил обжигающие слезы, капающие ему на рубашку.

– Мне приснился плохой сон, Мартин. – Его младшая сестренка икнула. – Мне снилось, что ты уехал и оставил нас навсегда… навсегда…

Мартин погладил ее по волосам.

– Тише, милая. Я здесь и никогда больше не уеду, обещаю…

– Пойдем, милая, – вмешалась няня. – Я расскажу тебе сказку о принцессе на горошине.

Джулиана лежала на своей огромной кровати и смотрела, как играют тени на противоположной стене спальни. В доме стояла полная тишина. Здесь и днем некому было ее нарушить.

Джулиана повернулась на бок и прижалась щекой к прохладной подушке. Она горела от сдерживаемых слез и гнева, не понимала, почему ей хочется плакать, хотя и чувствовала, что это как-то связано с Мартином Давенкортом. Она стукнула кулаком по подушке. Да с чего тут распускать нюни? У нее есть все, чего душа пожелает, а значит, нет причин печалиться.

Мартин Давенкорт. Его строгое лицо все еще стояло у нее перед глазами. Серьезный, прямой взгляд. Она сама не знала, почему хочет его. Он ей даже не нравился. Он олицетворял собой все, что ее обычно отталкивало в мужчинах. Может быть, именно поэтому ей хотелось его завлечь. Ей хотелось проверить, действительно ли он так стойко придерживается чести, как заявляет. Ей хотелось узнать, может ли она его совратить.

Мы встретились под ивами около пруда в Эшби-Теллант, в один из долгих и знойных летних дней. Вам было четырнадцать, и вы были очень милой, неиспорченной девочкой.

Эти слова затронули какую-то струну в ее памяти.

Мартин Давенкорт. Ну конечно. Он все время сидел уткнувшись в книгу или строил какие-то механические штуки. И совершенно не интересовался ее девчачьей болтовней о сезоне, балах, приемах и достойных джентльменах, с которыми она познакомится во время своего первого выхода в свет…

А еще тем летом они заключили какой-то пакт. Джулиана наморщила нос, пытаясь вспомнить точнее. Она тогда переживала, что не сможет найти себе мужа. Мартин пытался установить ложку катапульты или еще какого-то скучного устройства. Он поднял голову и сказал, что сам женится на ней, если в тридцать лет они оба еще не будут женаты.

Джулиана смеялась тогда, засмеялась и сейчас. Это было очень мило со стороны Мартина, но, приехав в Лондон, она тут же без памяти влюбилась в Эдвина Мафлита и вышла за него замуж. А Мартина Давенкорта она больше не видела.

Она сама не понимала, как Мартину Давенкорту удалось проникнуть под ее защиту, пронзить ее, словно острым шипом. Его наблюдения были точными, а взгляд слишком проницательным. Он чем-то задевал ее, тревожил, в его присутствии она ощущала предательское чувство близости.

Джулиана вдруг сообразила, что Мартин тоже будет присутствовать на свадьбе Эндрю Брукса. Ее сердце пропустило удар от внезапного предвкушения и чего-то неясного и сильно напоминающего неловкость. После сегодняшнего вечера она немного стыдилась встретиться с ним снова.

Джулиана села в постели. Она понимала, что слишком возбуждена, чтобы заснуть. Но если она не выспится, то завтра на свадьбе будет ужасно выглядеть, и никто не станет ею восхищаться. Последняя мысль была ей невыносима. Она потянулась и зажгла свечку, потом босиком прошла к деревянному комоду, что стоял в углу комнаты. В верхнем ящике под шелковыми чулками пряталась коробочка пилюль. Она приняла две таблетки лауданума и быстро запила их водой из кувшина, что стоял на тумбочке.