Святой грешник

Пролог

Пятница, 13-е. 8-30. Шангрила

Настойчиво зазвонил телефон. Мак перестал писать, закрыл ежедневник и положил его в ящик стола. С самого утра его не покидало чувство беспокойства. Возникло ощущение, что телефонный разговор снимет эту непонятно откуда взявшуюся тревогу.

Он поднял трубку.

– Слушаю.

– Мак, это Авери Марш, администратор Общественного госпиталя милосердия в Нью-Йорке. Извини за ранний звонок. Может быть, я сгущаю краски, но ты – моя последняя надежда.

– В чем дело, Авери?

– Мы не можем вывести пациентку из комы. Молодая, красивая женщина, ей еще жить да жить, а она умирает. Вернуть ее к жизни может только чудо, а ты, я слышал, умеешь творить чудеса. Ну так как, поможешь?

Мак защелкал по клавиатуре, просматривая свой компьютерный банк данных, где хранились имена людей, помощью которых можно воспользоваться в экстренной ситуации. На первый взгляд, в штате госпиталя не было подходящего человека.

– Как ее зовут? – спросил Мак, ломая голову над возникшей проблемой.

– Карен Миллер.

Мак облегченно вздохнул. Ангел-спаситель для Карен найден.

– Николай Шандор все еще работает у вас?

– Нико? Конечно. Сейчас он научный сотрудник исследовательского отдела. И все такой же дамский угодник, каким был шесть лет назад, когда появился у нас. Но я не думаю, что Нико сможет чем-то помочь. После смерти сестры он отказался работать непосредственно с пациентами.

– Значит, по-прежнему дамский угодник? – рассмеялся Мак. – Ладно, я сам поговорю с Нико. По-моему, он как раз то, что нужно вашей пациентке.

Внезапно Линкольн Макаллистер почувствовал, что какие-то новые силы пробуждаются к жизни и приходят в действие. Он улыбнулся фотографии Нико на экране монитора. Да, Карен Миллер нужен стимул для борьбы за жизнь, а значит, пора доктору Шандору выйти из забвения.

Цыган – прекрасный стимул для женщины. Святой грешник. Опасность и страсть.

1

Пятница, 13-е. 10–00.

Общественный госпиталь милосердия

Карен снился тот же сон.

Окутанная густым вечерним туманом, женщина стояла в поросшем вереском торфянике и ждала. Он придет, как и обещал. От его объятий часто забьется сердце. Все страхи и сомнения уйдут прочь, когда вдвоем на белом скакуне они скроются в ночи. Раньше ее возлюбленный всегда приходил.

На этот раз он сильно запаздывал. Становилось холодно, и она начала беспокоиться. Что, если он передумал? Возвращаться ей было некуда. Все мосты сожжены: она убежала от мужчины, которому была обещана, и тот готов убить ее за это.

Озираясь по сторонам, она еще острее почувствовала, что пути назад у нее нет. Что делать, если ее возлюбленный не придет? Куда идти? Нет, черноглазый цыган не оставит ее. Он поклялся, что с ней ничего не случится. Кто станет искать ее в цыганском таборе? Всем известно: ни одна порядочная женщина не станет якшаться с подобным отребьем.

С возрастающим отчаянием она терла замерзшие руки. Смирившись с серостью существования, она и не мечтала о любви. Но тот день, когда он постучался с черного хода – черноглазый цыган с треугольником вьющихся волос в вырезе распахнутой рубашки, – изменил всю ее жизнь.

Молодая женщина ждала.

На торфяник опускался туман. Земля хлюпала под ногами, влажные волосы поблескивали в неверном свете звезд. Все труднее и труднее было вглядываться вдаль сквозь плотную завесу тумана. Серая пелена поглощала все звуки. Уже давно прошел час их свидания, а она все ждала.

Он придет.

Он должен прийти.

Но он так и не пришел.

Лежащая на больничной кровати женщина вздохнула. Она не знала, где кончалась реальность и начинались ее сны. Но и сны, и реальность были пронизаны одиночеством. Она чувствовала себя одновременно и самой собой и женщиной из снов. Им обеим было страшно.

Доктор Николай Шандор стоял в дверном проеме палаты отделения интенсивной терапии и рассматривал свою новую пациентку.

Даже в теперешнем состоянии она была очаровательна. Платиновые волосы и белая кожа делали ее похожей на снежную королеву из детской сказки. Ей бы в пушистой шубке, с горящими глазами и развевающимися по ветру волосами мчаться в санях по замерзшему озеру, а вместо этого Карен Миллер лежит без движения, безразличная ко всему.

Нико сразу почувствовал, что судьба этой женщины ему небезразлична, между ними явно существовала какая-то связь. Но, может, он просто устал? Или ему показалась это, потому что молодая женщина была красива и ее зовут Карен, как и его сестру? Николай был удивлен и раздосадован своим внезапным откликом. Он ничего не хотел чувствовать, не хотел быть здесь.

Больше всего на свете он не любил совпадения. От цыганской жизни в нем осталось сознание того, что все в этом мире предопределено. Если что-то должно случиться, человек бессилен этому помешать.

Нико Шандор боролся с каждым препятствием, мешавшим ему идти по намеченному пути. Он не всегда выигрывал, но никогда не сдавался.

Приучив себя к логике и порядку, доктор никогда не позволял себе витать в облаках. Потому-то сейчас, почувствовав внезапный порыв к этой очаровательной незнакомке, Нико ощущал дискомфорт. Вопреки здравому смыслу, он все-таки верил в судьбу – сказывалась цыганская кровь.

«Шандор, держи себя в руках. Эта женщина – всего лишь твоя пациентка», – убеждал он себя. Карен Миллер получила травму головы. Сейчас отек мозга спал, и все было в порядке, кроме одного: она не выходила из комы. Из-за ее нежелания возвращаться к жизни Нико Шандор и появился здесь, в терапевтическом отделении.

– Расскажите мне о ней, – попросил Нико медсестру, которая испытывала благоговейный страх при виде живой легенды, какой являлся доктор Шандор.

– Из запроса в библиотеку, где она работала, мы узнали, что пациентке двадцать девять лет и…

– Меня интересует только история болезни, – прервал медсестру Нико. – Расскажите мне вкратце.

Шандору ответил дежурный врач:

– Обычная история. Четыре дня назад Карен Миллер угодила под машину. Ее отбросило на обочину, и она ударилась головой. В интенсивную терапию попала с отеком мозга.

– Семья есть?

– Кажется, нет никого, – сказала медсестра.

– А друзья?

– Тоже никого, только знакомые.

Нико поморщился:

– Иногда это лучший способ вывести из комы. Обычно люди возвращаются к тем, кто их ждет.

– Я всегда надеюсь на лучшее, но, по-моему, эту пациентку мы потеряли, – со вздохом произнесла медсестра.

– Зато я всегда думаю о худшем, – воскликнул молодой врач. – Очнись, женщина. Нам нужна эта кровать. А тебе пора убираться отсюда. Возвращайся к жизни.

– Такой способ лечения мы еще не пробовали, – невесело улыбнулась медсестра. – Требовать от пациентки, чтобы она освободила кровать, конечно, новый метод. Но я не думаю, что он действенный.

Нико просмотрел медицинскую карту. Если дело будет так продолжаться и дальше, без капельницы не обойтись. Иначе Карен Миллер потеряет вес, ее мышцы ослабнут и атрофируются.

– Почему же она не приходит в себя?

Дежурный врач взглянул на часы.

– Не могу понять. Я же говорил вам, мы сделали все возможное. Она застряла где-то между жизнью и смертью.

Нико со злостью захлопнул карту.

– Разве кома для вас не смерть? Лично для меня – да. И чем дольше пациентка пребывает в коме, тем меньше шансов, что она вернется.

Нико чувствовал, что излишне резок. Но шесть лет назад он наблюдал другую женщину в коме, женщину, которая не хотела жить. Несмотря на все его усилия спасти ее, она все-таки умерла.

– Послушайте, мне бы не хотелось вас оставлять, – начал молодой врач, – но меня ждет больной в рентгенкабинете. На ваши вопросы ответит медсестра.

Доктор Шандор знаком отпустил его. Нико догадывался, в какое недоумение привело дежурного врача появление в отделении интенсивной терапии сотрудника научно-исследовательского отдела с девятого этажа. Между генной инженерией и травмами головы нет ничего общего. Нико и сам не знал, зачем он здесь. Лучше не думать об этом, а то он сойдет с ума.

Как же Шандору докричаться до этой одинокой женщины, у которой нет никого, кто мог бы прийти и побыть с ней? По трубкам в вены Карен Миллер подавалась питательная жидкость. Датчики жизнедеятельности, подключенные к монитору, показывали ровное сердцебиение и ровный пульс. Так почему же она не приходит в сознание?

Нико склонился над бесчувственным телом. От женщины пахло свежестью дезинфицирующего средства, к которой примешивался легкий аромат луговых цветов. Он приподнял ее веки и внимательно обследовал ярко-голубые глаза. Льдистые глаза прекрасно сочетаются с бледной кожей и серебристыми волосами, машинально отметил Нико. На первый взгляд, могло показаться, что она скандинавка. Но, приглядевшись, Нико нашел ее слишком хрупкой и беспомощной для скандинавского типа. И опять мысли Шандора вернулись к вопросу: как ему разбудить эту спящую красавицу?

Карен Миллер неподвижно лежала на спине с вытянутыми вдоль тела руками. Нико почти чувствовал ее сопротивление. Те, кто выходит из комы, обычно описывают это состояние как обволакивающую теплоту. Этот мир сумеречных снов уносит боль, неуверенность, тревоги, делает ко всему терпимым и безучастным. По-видимому, молодая пациентка не желала расставаться с этим мягким и теплым небытием.

– Мисс Миллер? Карен?

Уходи. Оставь меня в покое.

Погруженная в пустоту, она все же слышала приятный низкий голос, врывающийся в ее мир. Ей нравилось быть там, где она была, фамилия Миллер была ей незнакома, и Карен не хотела ничего менять. Здесь спокойно. До тех пор, пока она здесь, все в безопасности.

Сначала было больно, когда ее двигали, тыкали иглами, давили на запястье и на грудь. А потом пришла тишина, тишина и покой – пока не появился этот человек.

– Ладно, принцесса. Твоя энцефалограмма в порядке. Посмотрим на монитор. Кардиограмма в норме, пульс тоже, в чем же дело?

Ничего уже не будет в порядке. Только страх. Боль. Одиночество. А здесь тепло. Спокойно.

– Свет, пожалуйста, – отрезал голос.

Требовательный, даже угрожающий голос человека, привыкшего, чтобы ему подчинялись. Карен ощущала, что ей светят в глаза – сначала в один, потом в другой, – но никак не реагировала.

– Как я и говорила, никакой реакции, – сказала медсестра. – Она ничего не видит.

Никого я больше не хочу видеть! Оставьте меня в покое.

– Не реагирует на свет. А на звук? Попробуем похлопать в ладоши.

Я не вынесу этого. Уходите. Пожалуйста. Просто уйдите.

Медсестра вздохнула.

– Не понимаю. Ей не дают наркотических средств, отек мозга практически спал. Она уже должна была бы прийти в себя.

Нико решительно встряхнул бесчувственную пациентку.

– Карен Миллер определенно игнорирует мнение медицины. Она не борется за жизнь, не хочет возвращаться. И если ей не помешать, она умрет. Надо заставить ее проснуться.

– Как? Мы уже все перепробовали. Что еще можно сделать?

– Найти неординарное решение.

Николай никогда не был особенно суеверным. Но сегодня пятница, тринадцатое число, а значит, день сплошных неудач. Они и начались с самого утра, с той самой минуты, когда зазвонил телефон. Звонили по частной линии доктора Шандора. Ею редко пользовались. Всем, с кем Нико разговаривал по телефону, приходилось ждать, когда он сам соизволит позвонить. Другие вообще его не интересовали.

Шандор около часа игнорировал надрывающийся телефон, пока не начал сходить с ума от надоедливой трели. Наконец, перевернув на столе все бумаги, Нико отыскал упрямый аппарат.

– Шандор слушает, – рявкнул он в трубку. – Кто это еще?

– Линкольн Макаллистер, – последовал ответ, заставивший дрогнуть сердце Нико.

– Что тебе нужно, Мак?

– Есть одна проблема. Нужна твоя помощь. Я ищу врача, сведущего в женской психологии… Тебе предоставляется возможность расплатиться с прошлым.

Первым желанием было просто повесить трубку. Чего бы там ни добивался Макаллистер, Нико был уверен, что это втянет его в неприятности. Но Шандор не мог отказаться, и Мак это прекрасно знал. День расплаты настал. Конечно, он может бросить трубку, но это ничего не изменит.

Все же он мялся, пытаясь оттянуть неизбежное.

– Да я ничего не смыслю в женщинах! – шутливо возмутился Нико, проигнорировав последнюю фразу.

– Ну конечно!.. Нико, я в курсе твоих дел и знаю, откуда берутся деньги на исследования.

– А моя работа в больнице разве не может быть источником доходов?

Мак беззлобно рассмеялся.

– Не поверю ни на секунду, Нико. Я слышал о твоих приключениях с дамами из высшего света. Ты не упускаешь своего.

– Ну, у меня просто нюх на деньги. Я же цыган. А все цыгане действуют по принципу «обворожи, разоружи, воспользуйся». Но не говори мне, что тебе нужны деньги на то высокогорное убежище, которое ты зовешь Шангрилой. Если проблема в этом, приезжай к нам на благотворительный Зимний бал на будущей неделе.

– Да нет, дело не в деньгах. Мне нужен человек с особенным опытом, такой, как ты.

– Ладно. Выкладывай, что тебе нужно.

Вот тут-то Мак и застал его врасплох.

– В вашем госпитале находится одна пациентка. Я хочу, чтобы ты занялся ею.

– Мак, ты же знаешь, я больше не практикую, – запротестовал Нико.

– Но ей нужен именно ты.

– Почему я?

– Потому что только ты сможешь понять ее.

– Понять?..

– По всей вероятности, она пыталась покончить с собой. Она в коме и не приходит в себя.

Последовала продолжительная пауза, но Мак понял, что Нико согласен.

– Так кто она? – наконец выдавил Шандор. Проклятье, зачем он это делает? Нико не хотел возвращаться к прошлому, которое вычеркнул из своей жизни. Если Маку нужна помощь, он, конечно, поможет, но как-нибудь по-другому.

Мак ответил, и его ответ стал последней каплей:

– Ее зовут Карен.

Карен. У Нико перехватило дыхание. Нет, этого не может быть. Он знал, что рано или поздно этот день настанет. День, когда придется платить по счетам. Но шли годы, и воспоминания тускнели в его памяти. Теперь же пришло время все вспомнить. И он не мог отказаться.

– Что я должен делать?

– Все просто, Нико, – ответил Мак. – Ей нужен ангел-спаситель.

Вот так и случилось, что Нико оказался в отделении интенсивной терапии. И теперь он во что бы то ни стало должен спасти Карен.

– Ну же, принцесса, открой глаза.

– Бесполезно, доктор, – вздохнула в который раз медсестра. – Мы сделали все, что в наших силах. – Она взглянула на часы и вдруг заторопилась: – Мне пора. Моя смена закончилась уже три часа назад.

– Спасибо вам за помощь, – попрощался с ней Нико. От сидящей на своем посту медсестры палату отделяло лишь прозрачное стекло из плексигласа. Шандор задернул занавеску. Теперь можно будет сосредоточиться на главном. Ведь есть же какая-то причина, по которой женщина не выходит из комы? Может быть, ей просто незачем возвращаться? Если она не будет бороться, все пропало.

Доктор Николай Шандор опустился в жесткое больничное кресло рядом с кроватью Карен и закрыл глаза. Что же ему делать?

До Карен донесся звук закрывающейся двери. А затем наступила долгожданная тишина. Слава Богу, они ушли и оставили ее в покое. Она уплывала далеко-далеко, туда, где безопасно и где можно делать все, что хочешь. Никто больше не помешает ей.

Внезапно в тишине возник знакомый низкий голос:

– У вас ничего не выйдет, мисс Миллер. Я не позволю вам вот так уйти. Знаю, это сложно понять, но вы – моя плата за прошлое. Мой второй шанс. Я не отпущу вас. Вы должны жить.

Интонация неуловимо изменилась. Голос из резкого и требовательного превратился во вкрадчивый, мягкий. Он словно луч солнца рассеивал тени, в которых Карен нашла убежище. Она против собственной воли поддавалась чарам этого голоса.

– Дорогая, сожми мои пальцы, – просил он. Карен почувствовала его руку в своей ладони.

Не зови меня «дорогая». У тебя нет на это права. Не дотрагивайся до меня.

– Ты такая холодная. Позволь мне согреть тебя. – Он сел рядом с ней на кровать и поправил одеяло.

Карен почувствовала, что ее обнимают за плечи.

– Ага, принцесса! Монитор тебя выдал. Ты знаешь, что я здесь. Ты почувствовала мое прикосновение? – Нико сильнее сжал ее руку. – Ну же, Карен, дорогая, вернись ко мне.

Она сопротивлялась.

Перестань называть меня «дорогая». Уходи.

– Проклятье! Ничего, ни единого всплеска на экране! Мне тоже тяжело, принцесса. Прошу тебя, не уходи. Как бы там ни было, но ты меня слышишь, я знаю.

Да, я слышу тебя.

Она слышала его приятный низкий голос. Он не давил, не приказывал, а уговаривал. Знакомый голос, Карен уже слышала его раньше, но где? Она не могла вспомнить. Наверное, это голос того мужчины из книги, из ее сна.

Ей снилось то, о чем она читала: любовь шотландской леди и бродяги цыгана. Карен сопереживала героям, жила их жизнью, разделяла их любовь и страсть. Она ухватилась за свои сны как за спасительную соломинку, испытывая чувства, которых была лишена в реальной жизни.

Ее сны были так похожи на правду! Карен слышала, как бьется сердце цыгана, а поцелуи, которыми он покрывал губы героини, оставляли след на ее губах. И все-таки, Карен знала, что это только сны. Так почему же тогда пустота и одиночество захлестнули ее, когда цыган ушел? Карен хотела умереть, как будто это была ее потеря.

Не контролируя себя, Карен чувствовала отчаяние женщины из своих снов. Она слишком хорошо знала, что такое одиночество. Какие-то картины из прошлого возникали перед ее мысленным взором: библиотека… книги… Нет. Единственными ее друзьями были герои романа, который она читала.

Карен помнила телефонный звонок. Звонивший отрекомендовался газетным репортером. Он все-таки нашел ее. Она смутно помнила, как повесила трубку, выбежала на улицу.

Потом Карен чувствовала только боль, безжалостную, всепоглощающую боль, которая постепенно затихала, унося с собой страх. Карен погрузилась в мягкую, теплую, бесконечную тишину.

А теперь этот незнакомец с глубоким, проникновенным и чувственным голосом вторгался в ее уютный мирок, разрушая все преграды. Карен смутилась. Она чувствовала какую-то непонятную тревогу. Сначала ей хотелось, чтобы незнакомец ушел, оставил ее в покое. Потом он дотронулся до нее, и что-то подалось ему навстречу.

Пусть зовет ее Карен Миллер, если хочет. Все равно это только сон. Это даже не ее сон. Книга, которую она читала, навеяла ей мечты о страстном цыгане.

На мгновение Нико почувствовал ее отклик.

– Не знаю, принцесса, получится ли у меня? Должно получиться. Однажды я позволил умереть красивой молодой девушке. Я делал все, что мог, и все-таки она умерла. Тебя я не отпущу. Ты должна жить. Ты, наверное, не понимаешь меня. Ничего, просто слушай мой голос. Знай, что ты нужна мне.

Никому я не нужна.

– Я знаю, о чем ты думаешь, дорогая. Можешь не отвечать мне, если не хочешь. Просто знай, что я рядом. Вспомни меня.

Вспомнить? Нет, я тебя не знаю.

Карен почувствовала, как незнакомец коснулся ее лица. Пальцами легонько погладил ее по щеке, ласково провел по губам.

Она вздохнула. Едва заметно. Но Нико уловил ее вздох. Он вновь заговорил, дотронулся до ее щеки. Надо убедить ее в том, что она ему не безразлична.

– Можешь не открывать глаз, принцесса, ты все равно знаешь, что я здесь, рядом с тобой.

Нет! Он опять упустил ее. Она снова уходила, пряталась в тень безучастия, запрещая себе реагировать на звук его голоса.

– Проклятие! – Пока Карен еще слышит его, надо что-то предпринять. И быстро.

Нико резко встряхнул ее.

– Все слишком далеко зашло, принцесса. Ты не можешь игнорировать меня. Я ведь… я ведь… столько для тебя значу… мы значим друг для друга, – внушал он ей. – Я хочу целовать тебя, хочу, чтобы ты отвечала на мои поцелуи, а не лежала как бесчувственная кукла.

Старания Нико были вознаграждены всплеском на экране компьютера. Сердце Карен забилось чаще. Дружеского расположения недостаточно, чтобы вернуть ее. Необходим физический контакт. Но имеет ли он право преступить черту? Личные отношения врачей с пациентами запрещены.

Думай не думай, а другого выхода нет. Карен должна жить, чего бы это ему ни стоило. Она реагирует только на близкие отношения, и он должен заставить ее поверить, чт…