Сюрприз для любимого

Глава 5: ирония судьбы, или с легким угаром!

28 июня,

все еще четверг

Ненавижу!

Детскую площадку только по ошибке можно считать местом исключительно детского выгула. И существует довольно-таки стабильный график ее эксплуатации. Рано утром, часов до семи, на площадке производится выгул собак, что негативно сказывается на ее экологии, но сделать с этим ничего нельзя. Собаки вместе с хозяевами делают свое черное или мокрое (по потребностям) дело и отчаливают на работу. Далее, в промежуток с семи до девяти утра на детской площадке проходит опохмел перебравшего с вечера населения. В это время она преимущественно принадлежит мужчинам и с детьми туда лучше не соваться, если, конечно, вы не хотите, чтобы вас обкурили и стрельнули у вас полтинничек на пиво. Мимо опохмеляющихся бодро пробегают утренние бегуны, пьянчужки провожают их презрительными взглядами, как салаг, ничего еще не понимающих в настоящей взрослой жизни, полной бед и треволнений. Бегуны же, как правило, так погружены в себя, что ничего этого не замечают.

Далее начинают подтягиваться мамаши. Причем сначала очень хорошие мамаши, живущие по режиму, а потом все более ленивые и нерадивые. К двенадцати площадка ломится от кричащих и скачущих по горкам и качелям деток, а мамаши сидят на лавочках и покуривают, обсуждая новости. Затем процесс принимает обратный характер, и мамаши уходят в строго противоположном порядке. Самые ленивые уходят первыми. Около двух на площадке начинается тихий час, и только старушки, совершающие дневной моцион, могут посидеть на лавочке, щурясь на солнце. И до самой темноты площадка открыта для всех желающих, но после заката власть меняется и на столы, становясь ногами на лавочки, взбирается шпана. Молодые и горластые подростки с пивом и запасом сигарет окончательно замусоривают периметр, гнут недогнутые в прошлый раз качели, чем производят неизгладимое впечатление на раскрашенных под «вамп» подруг. В темноте площадка становится тусовкой, и подходить туда простым смертным опасно.

Когда мы с девчонками выпорхнули дружной толпой из моего семейного склепа, в котором по ошибке мы жили, как живые люди, уже темнело. Настроение было странное: то ли водки выпить, то ли зарезать кого. Возможно, что и то, и другое в тот момент было бы для меня в самый раз. Мы подошли к столику и, как заправские хулиганы, сели на него, поставив ноги на лавочку. Видимо, все дело в том, что в темноте не видно, грязная лавка или нет, так что рисковать не хотелось. Сначала мы просто молчали. Потом Каринка вздохнула и приобняла меня за плечи. Все оживились.

– Не, ну как он врал, как он врал! – закатила глаза Машка, кивнув в сторону подъезда.

– Надо же что-то состряпать! – фыркнула Любка. – Да у него на лбу написано, что он и пельменей не отварит себе сам.

– Не, девчонки, скажите на милость, почему он ничего не убрал? – возмутилась Карина. – Неужели же трудно было догадаться, что плов надо выкинуть.

– А цветы подсушить. И пыли нанести, – хмыкнула Любка. – Ты в своем уме? Мужики вообще о таких вещах не задумываются. Это все она – бабища его, – это она хотела о себе знак подать. Говорю тебе, у нее все это не просто так. Развести она его хочет, сучка такая. Ну ничего. Ничего, мы ей устроим. Она у нас попляшет. Шиш ей с маслом, а не нашего Лешку, верно?

– Конечно! – кивнула Машка. – Завтра мы ее отловим и отмудохаем.

– Я не умею мудохать, – возразила Кариночка.

– Ничего. Зато у Любки удар левой прекрасный. Помнишь, как она своему мужу синяк поставила? – усмехнулась Машка.

Любка покраснела.

– Я же просила, девки, не надо напоминать. Я ж была не в себе.

– Так и сейчас надо уже выходить. Из себя-то, – пожала плечами Маша. – Верно, Юль?

– Знаете, спасибо вам большое за все, но я, пожалуй, пойду, – ответила я, глядя, как подростки, нахмурившись, проходили мимо детской площадки.

Мы заняли их место, и теперь они не знали, куда деваться, так что маячили перед нами, всеми силами давая понять, что время благовоспитанных мамаш уже закончилась. Гейм, как говорится, овер.

– Проходите, детки, проходите. Не толпитесь. – Машка махала рукой так, словно перед нами были не подростки, а стайка жадных голубей на площади. – Ты о чем, Юль?

– Пойду я, – повторила я.

– Пойдешь? Куда? – не поняла Маша.

– К метро, – пространно пояснила я, испытав странное желание закурить. Вообще-то я курить не умею, а тут вдруг, глядя на этих детей, захотелось почему-то попробовать. Нет, не то чтобы я никогда не пробовала. Когда-то давным-давно – когда деревья были большие.

– Юль, ты чего? – окрикнула меня Любка.

Я с трудом вынырнула из мыслей и посмотрела на нее.

– Я в порядке, – успокоила я ее.

Но она почему-то замолчала и напряглась. Возникла неловкая пауза, девчонки переглянулись, обеспокоенно оглядели меня с ног до головы.

– Уверена? Куда ты собралась?

– Мне… мне надо побыть одной. Вы только не волнуйтесь, ладно? Завтра увидимся.

Я старательно сдерживалась, чтобы не встать и не уйти просто так, без всяких объяснений. Мне хотелось, чтобы все они убрались, исчезли. Просто в одну секунду испарились, забрав с собой и весь этот дурацкий мир в придачу.