Та, что подарила сына

Глава 6

Им с мамой потребовалась вся женская мудрость и хитрость, чтобы уговорить отца пойти спать и ни в коем случае не выходить «покурить».

– Папа, ты бросил курить четыре года назад.

– У меня есть заначка.

Они знали про эту заначку. Мама раз в квартал обязательно покупала пачку сигарет для деда и приятелей отца, что заходили к нему в субботу посидеть, поболтать и в карты поиграть. Отец считал принципиально важным, чтобы в доме были сигареты. Мужики попросят покурить, а он не сможет угостить. Не дело.

В этот вечер «покурить» приобретало иное значение.

– Папа, они не уедут, – не хватало для полного счастья Юле поссориться с отцом.

Намного хуже будет, если у него поднимется давление.

– Я только покурю и всё.

– Конечно. Пап…

– Миш…

– Какого черта они приперлись и стоят у нашего дома?

– Они стоят на обочине. Не у нашего дома. У нас нет оснований…

– Тогда вызываем полицию.

– И что мы им скажем?

Юля настолько устала, что уже готова была плакать.

Но знала точно одно: сначала они с мамой отведут отца в комнату, удостоверятся, что тот уснул. И то, потом не пойдут спать. Женщины обменивались тревожными взглядами. Мама уже шепнула, что ждет Юлю на кухне. Та сначала кивнула, но подумала, что к ещё одному разговору не готова.

Как там ей сегодня сказали? Надо с этой мыслью переспать.

Возможно, и прав был товарищ Тарисов.

В конечном итоге, папа к ним прислушался.

– Но если к утру они не уедут…

Юля опасалась, что нет, не уедут. Не для того демонстрировали себя. Сволочи!

Те, кто сидел в машине, – только исполнители. На них злиться не имеет смысла. Им сказали – они сделали. И всё. Есть другие.

Другой.

Юля гнала от себя мысли про Тарисова. Если сейчас начнет думать, сойдет с ума. Надо немного отвлечься. Чуть-чуть.

И не получалось… Никак.

Даже после того, как отец ушел в спальню, мама пришла на кухню, а Юля к тому времени только закончила мыть посуду.

– Мама, я, наверное, к себе…

Она посмотрела на мать. Та подошла, обняла её. Юля с готовностью прижалась к матери. Сколько бы лет ни было ребенку, всё равно тянешься к родному близкому человеку.

– Всё будет хорошо, Юль.

Почему от этих простых слов в горле засаднило?

Девушка кивнула.

– Конечно.

Сил говорить больше не было.

– Я пойду, мам, ладно?

– Давай.

Обе женщины знали, что им предстоит бессонная ночь.

Юля вошла в их с Сережей спальню и сразу же снова приблизилась к кровати сына.

Спит…

Сладко…

Юля дотронулась руками до спинки кровати и с силой сжала.

Что делать? Что… Она не представляла.

Вообще.

Дальше её взгляд снова остановился на черной папке.

Там были доказательства.

Даже анализ ДНК!

Как Тарисов мог его сделать? Как?

И когда!

Вот на эти два вопроса у неё были ответы. Позавчера её вызывали в больницу для повторной сдачи крови у Сереньки. Он переболел ОРВИ, и участковый врач решил перепроверить гемоглобин.

Перепроверил, наверное. А ещё и забрал другие материалы для проведения ДНК.

Господи…

Грудь распирало от внутренней боли. Ни вздохнуть ни выдохнуть. Юля смотрела на копии документов, подтверждающих, что её Сережа от Тарисова.

И не могла принять этого оглушающего факта!

Кто угодно, но Тарисов…

Это же… это же… нереально! Просто нереально! Такого не бывает! Их пути-дороги никак не могли пересечься! Она не готова была принять данный факт.

И всё же следовало.

Чем быстрее она осознает, тем лучше.

Лучше для чего? Для борьбы?

Какой?

Если бы Юля сказала, что не думала по дороге домой о том, чтобы схватить Сереньку, покидать вещи в сумку и сорваться в неизвестность, она слукавила бы. Думала. Мысль билась в голове. Требовала осуществления. Юля тормозила себя.

Её нашли. Сережу нашли!

И дали понять, что не стоит делать лишних телодвижений. Тарисов товарищ занятой, ему некогда бегать за ней по стране. Да он и не будет бегать. Пришлет того, второго, с которым она общалась на парковке. Почему-то Юля решила, что тот мужчина близкий человек в окружении Тарисова. Повадки такие же барские. Точно весь мир им принадлежит.

Или и этого не удостоят. Есть много других людей.

Юля снова отодвинула папку в сторону. Нет у неё сил читать, изучать.

Факт отцовства Тарисова она приняла безоговорочно.

Да и наверняка Тарисов проверил всё, что только можно и нельзя.

Вопрос совсем в другом: как ей дальше с этим фактом жить?

Юля обхватила шею руками.

Не может она…

Не может…

Впервые за всё то время, когда стал известен отец Сережи, в глазах запекло, и слезы подобрались очень близко. Юля прикрыла глаза. Она имеет право поплакать. Её жизнь рушится. Завтра Юля будет сильной. Утром…

А пока…

Встала со стула, на котором сидела. Раньше у нее была небольшая комната, но после рождения Сережи родители отдали им свою, а сами переехали в ту, которую занимала прежде Юля. Родительская была побольше, здесь уместился и её диван, и кровать Сережи. Раньше стояла детская кроватка и пеленальный столик. Последний убрали за ненадобностью, заменив полноценным комодом. Вещей у Сережи прибавлялось. Вот и зимний комбинезон стал маленьким, а она его почему-то ещё не убрала…

Юля снова посмотрела на Сережу.

Как Тарисов узнал о нем? Она не понимала… Не могла даже представить. Юля обхватила плечи руками.

Надо спать. Надо заставить себя пройти к дивану и лечь. Сколько можно себя изводить думами? Тем более на эмоциях. Она даже не может свести всё воедино.

Ночные занавески не стала занавешивать. Выключила ночник – хватало и уличного фонаря.

К окну подойти не решилась. Вдруг папа всё же вышел. Она правильно сделала, что не осталась с мамой сидеть на кухне. Мама, по крайней мере, проконтролирует отца, не позволит тому совершить оплошность.

А машин тем временем прибавилось. Вернее, не так.

Один «мерседес» сменился другим.

Более дорогим.

И рядом с ним стояли двое мужчин.

Их невозможно было не узнать.

Их невозможно было перепутать.

Тарисов собственной персоной и тот, второй, с парковки.

Приехали…

Зачем?!

Юлю повело от слабости. Она ухватилась за подоконник, комкая занавески.

Почему-то первая мысль была про отца. Если он увидит Тарисова, а он его узнает, то точно выйдет.

И тогда… Одно дело разговаривать с людьми Демьяна Валерьевича, и другое – с ним самим. Так и в больничку загреметь несложно. Папа порой бывает чересчур несдержанным, эмоциональным, за что и поплатился по итогу здоровьем.

Мужчины смотрели на их дом.

Юля протяжно выдохнула.

Про папу думает, а у самой эмоциональный фон зашкаливает. В одном отец прав: соседи не могут не заметить автопарк на их улице.

Юля покачала головой. Во что она вляпалась… Во что они все встряли! Сережа после того, как засыпал, спал до следующего пробуждения часа четыре. Мог проснуться, попить или проверить, рядом ли мама. Когда видел, что она рядышком, снова ложился и засыпал. Он у неё умничка!

Поэтому она и решилась. Подошла к шкафу, сдернула с вешалки теплую кофту, и, не переодеваясь, вышла из спальни. В доме стояла тишина. Девушка надеялась, что родители уснули. Хотя – сомнительно. Окна их спальни выходили во двор. В данной ситуации это было благом.

Юля старалась действовать максимально быстро и бесшумно. Всунула ноги в балетки и повернула ночной замок. Прислушалась. Ни шагов, ни разговоров. Не хотелось, чтобы родители видели, что она вышла.

Главное пусть и дальше находятся у себя.

Пока Юля шла по коридору к входной двери, молилась, чтобы они уехали. Все. К чертям собачьим. Можно даже и подальше.

Но надеждам Юли не суждено было осуществиться.

Накануне в светильнике перегорела лампочка, установленная на крыльце и реагирующая на движение. Папа не успел заменить. Вернее, они не доехали до магазина и не купили сменную. Завтра собирались. Хотя, наверное, завтра уже наступило. Юля не обратила внимания на время, по ощущениям уже перевалило за полночь.

Вышла на улицу, не сомневаясь, что её увидят.

Сразу же.

Так и оказалось.

Не могла видеть их глаз, не могла видеть их лиц, она чувствовала.

С каждым шагом, приближаясь к ним, по её коже рассыпались колкие мурашки. Все сильнее и сильнее. Кожей чувствовала этих власть имущих.

Юля огляделась по сторонам и мысленно застонала. Двое соседей не спали. Горел свет. Пока Юля шла, видела, как у тети Маши колыхнулись занавески. Значит, тоже заметила. Сложно не заметить… У них тихий район, а тут такое.

Мужчины молчали, наблюдая, как Юля к ним приближается.

Два хищника. Ленивых, ложнорасслабленных. Они стояли почти в одинаковых позах. Прислонившись к дверям машины, ноги на ширине плеч. Руки сложены на груди.

Наблюдатели, черт их побери.

Юля старалась не выражаться. Во-первых, Серенька сейчас ловит всё, что надо и не надо. Даже дедушка начинает осторожничать. Во-вторых, если несколько раз позволишь себе обесцененную лексику, то и на работе может случайно вырваться. А за такое точно по головке не погладят.

Теперь и вовсе непонятно, что будет с ее работой. Седов, если и не в курсе, зачем она понадобилась Тарисову, возьмет на заметку их встречу.

Снова она про работу… Наличие или отсутствие работы становилось меньшей из бед, готовых обрушиться на ее голову.

Почему, собственно, готовых?

Уже…

Она остановилась в метре от мужчин. За рулем сидел водитель. Во второй машине тоже наверняка были люди.

Собрались, ничего не скажешь.

И она…

Одна.

Как только Юля появилась на горизонте, мужчины замолчали. Просто молча наблюдали за её приближением. Юля мысленно усмехнулась. Наверное, молодые люди, отвыкли от таких барышень, как она. Привыкли видеть девушек вылизанных, рафинированных от кончиков волос до кончиков пальцев. С макияжем, с маникюром. Идеальных, одним словом.

И тут она попросту одетая и не накрашенная. Юля вызывающе приподняла подбородок.

Да, она обычная молодая женщина. Очень далекая от идеала. Красивая простой красотой. Может, для кого-то лишь привлекательная, ей давно всё равно. С появлением Сережи её жизнь кардинально изменилась. И пока Юля не готова была впускать в их жизнь мужчину. Она думала об этом… На неё мужчины обращали внимание. И часто. Приглашали на свидание. Она даже ходила.

А потом… Потом начинала думать, как тот или иной мужчина примет Сережу и примет ли. Будет обижать или попытается найти общий язык? А как Сережа его воспримет? Он, кроме как с дедом и прадедушкой, тяжело сходился с мужчинами. И её сильно ревновал. Даже к деду Мише. Потому что мама – только его.

То, как она выглядела в данный момент, могло послужить ещё одним поводом почувствовать себя ниже этих… двух.

Но Юля ничего подобного не чувствовала.

Только злость. Раздражение. Обиду.

И готовность воевать со всем миром.

Она специально ничего не говорила.

Молчала.

Смотрела на мужчин, хотя от волнения с примесью страха и отчаяния у неё начинали дрожать поджилки. Правда, если бы у Юли в тот момент спросили, где находятся поджилки, она не нашлась бы, что ответить.

– Степан, оставь нас.

Юля испытала некое удовлетворение, оттого что Тарисов заговорил первым.

Глупо, конечно.

Значит, приближенного звали Степан. Юля посмотрела на него. Тот сдержанно кивнул, обошел машину и открыл переднюю пассажирскую дверь. Прежде чем сесть, немного замедлился, посмотрев на Юлю через машину.

И лишь потом скрылся в полумраке салона.

Одним хищником меньше. Уже хорошо.

Хотя нет… Ничего хорошего.

Главный-то остался.

Тарисов «отклеился» от машины и сделал пару шагов по направлению к Юле. Та усилием воли заставила себя остаться на месте.

– Не спится?

– Как и вам, – грубовато бросила она, стараясь говорить тише.

Не исключено, что соседи уже пооткрывали окна и теперь старательно пытаются узнать, что происходит. Мало того, что ребенок растет без отца, всё покрыто тайной и мраком, так ещё теперь по ночам машины бизнес-класса наведываться стали. Интересно же…

Даже Юле было бы интересно.

– Пойдем, прогуляемся.

Когда Юля выходила из дома, то не знала, как себя поведет, о чем будет говорить с Тарисовым. Она хотела, чтобы он уехал. И не подумала, что раз человек приехал, значит, не просто так. Не от нечего делать. Тем более, такой, как Тарисов.

Юле внезапно стало холодно, и она плотнее закуталась в кофту, мимолетом отметив, что на мужчине по-прежнему была только темно-синяя рубашка. Ни пиджака, ни джемпера он не надел. Какова вероятность того, что он простынет ещё довольно теплыми ночами? У них на юге долго вечера теплые. В средней полосе уже снежок падает, и по утрам мороз, а у них молодежь в кофтах вечерами тусуется.

Юля не помнила, чтобы кому-то откровенно желала зла, а сейчас на неё прямо накатывало, и разыгравшееся воображение рисовало температурящего Тарисова. Но тут же подкидывало и другие картины – десятки врачей, суетящиеся вокруг него.

– Нет. Лучше если вы…

– Пошли, Юля, – он снова её не дослушал. На этот раз сразу перешёл к давящему тону. Человек явно не привык, чтобы с ним не то что не соглашались – спорили.

– Я далеко с вами не пойду, – Юля обернулась, чтобы удостовериться, что в доме не зажглись огни.

– Сергей не проснется ближайшие три-четыре часа.

Стоило услышать эти слова, как ледяная волна коснулась позвоночника Юли, и сразу же стало в несколько раз холоднее.

– Всё успели узнать, да? – она снова не сдержала яда.

От мысли, что посторонние люди собирали информацию про неё, про её семью, хотелось ругаться матом, долго и громко. А в продолжение развернуться и ударить стоящего рядом человека по лицу. Так сильно, чтобы ладонь потом горела.

Желания желаниями, но надо понимать и действительность. А она в данный момент не особо жаловала Юлю. И если ей сошла с рук выплеснутая в барское лицо вода, то пощечину он точно не проигнорирует.

К тому же, кто знает, может, его слова про то, что он её придушит, и имеют под собой весомое основание?

Юля не строила иллюзий.

Ей с ним не тягаться. Не тянет она.

А кто тянет?

Никто… В её окружении точно.

И какой выход?

Мысли метались в голове, как стайка потревоженных птах.

Её вопрос оставили без ответа.

Тарисов рукой указал по направлению, куда надлежит идти. Что ж… Пока у Юли не было выбора.

Она пошла, он – рядом. Между ними сохранилась некая дистанция, небольшая.

Юля старалась идти не спеша. Далеко от дома уходить всё же не планировала.

– Зачем вы приехали? – негромко, зная, что соседи не дремлют, спросила Юля, когда поняла, что на неё в очередной раз давят. Уже молчанием. Самим фактом нахождения рядом.

– Ты знаешь ответ.

– Нет… Демьян Валерьевич…

– Юля, прекрати. Твоё «Валерьевич» режет слух. У нас ребенок общий, а ты меня по отчеству.

Боковым зрением заметила, что Тарисов повернул голову и посмотрел на неё. Даже по душе пришлось, что он, пусть и не злится, но испытывает недовольство. Ей снова и снова хотелось колоть его! Чтобы Тарисову было дискомфортно.

Наивная… Этот человек закален общением с такими людьми, о которых она слышала только с экрана телевидения.

– Да, ребенок общий, – поморщившись, призналась Юля. – Вы собрали бесспорные доказательства.

– Изучила всё же документы? – не без сарказма заметил он.

– Ещё не все.

Её не заботил его тон. Пусть иронизирует на здоровье.

Её волновало совсем другое.

– Изучай быстрее. Времени мало.

– Мало? – снова вскинулась она. Одно слово – и остатки спокойствия летят к чертям собачьим.

У Юли даже шаг сбился, настолько она снова разволновалась. Иначе не получалось.

Рядом с ней шел человек, намеревающийся забрать у неё Сереньку!

Именно забрать…

В том, что Тарисов настроен серьезно, Юля даже не сомневалась.

Он пока с ней разговаривал. Наверное, надо в ножки ему за это поклониться? Юля одернула себя. Хватит! Что за тихая истерия! Она себя не узнавала.

Но никто никогда в жизни не пытался у неё отнять сына! Работа, зарплата – это всё другое.

Сын… её кровинушка… Тут без вариантов.

– Мало. Я завтра улетаю. Вернусь через три дня. И я не могу мотаться в ваш город, – жестко объяснил Тарисов. – И не хочу.

Конечно, куда уж господину Тарисову до них, смертных. И так снизошел. Сам приехал. Деньги предложил.

Вот на что он, интересно, рассчитывал?

– Почему вы мне предложили деньги? – Юля словно не слышала его последних слов. Её должно интересовать передвижение Тарисова, но к этому выводу она придет слишком поздно.

Мужчина усмехнулся.

– Почему бы нет?

– Вы серьезно, Демьян? – она сделала над собой усилие и убрала отчество. – Для вас всё измеряется деньгами?

– А для вас – нет? Подумайте, как вы смогли бы круто изменить свою жизнь. Вылечить отца и…

Юлин смех прервал его речь. Он замолчал внезапно, оскорбившись.

– Дааа, тяжелый случай, Демьян – и тут я уже не могу не добавить – Валерьевич. Мне папа первый в лицо плюнет, если я даже заикнусь об этом. Нет, даже если просто озвучу подобное предложение. Как же… – она покачала головой, глядя себе под ноги. Смотреть на идущего рядом мужчину сочла дезориентирующим фактором. А того, что он шел рядом, хватало с лихвой. – Я хотела сказать: как же мне вас жаль. Что вы там, на верхушке власти, настолько привыкли мерить все деньгами, евро, долларами, количеством нулей в переводе, что человеческие чувства и эмоции для вас обесценились. Но, конечно же, я ничего подобного не скажу, потому что…

– Ты достаточно уже сегодня наговорила, – ледяным тоном прервали её.

Если бы между Тарисовым и Юлей были отношения – приятельские или, не приведи Господи, любовные, – она решила бы, что задела его. Но где она и где он? Юля априори его никак не могла оскорбить.

– Это всё нервное, – на ходу «переобулась», смягчив тон. Никогда не умела дергать тигра за усы. Лучше и не начинать. Тем более, с таким матерым, который сегодня попросту сдерживается, давая ей возможность выплеснуть эмоции.

Юля подумала об этом и мысленно осеклась.

А что если это на самом деле так?

Глупости…

– Пора прекращать нервничать и нести ахинею.

– А вы… – она всё же не выдержала и посмотрела на мужчину. Хорошо, что ночь скрывала холод его глаз и надменность лица. – Ни за что не поверю, что вы спокойно отреагировали, когда узнали, что у вас сын.

– Который рос без меня три года!

Лучше бы он продолжал сохранять видимое спокойствие. Потому что ярость и ненависть, с которой Юля уже встречалась в кабинете Седова, были намного хуже. Юля даже шею втянула в плечи и порадовалась, что Тарисов не видит всего, что она делает.

Но его эмоции…

Да, они определенно хуже снисходительно-повелительного тона.

– Демьян, я не виновата, что вы ничего не знали.

– Поверь, только по этой причине ты ещё жива. И лишь поэтому мы разговариваем.

– Что скажешь?

– Хорошая девочка.

– Да… – протянул Демьян, доставая сигарету. – Хорошая.

Ему ли не знать, насколько…

Он прикурил и открыл окно.

– В отель?

– Да. Пусть ребята немного сбавят обороты.

– Как скажешь.

Степан вышел и подошел к парням, что ждали дальнейших указаний.

Демьян прикурил. Бросал же и снова начал.

Не дело.

Он опустил стекло и выпустил дым, снова посмотрев на обычный каменный дом, на который при других обстоятельствах никогда бы не обратил внимания. Скорее всего, Тарисова никогда и не занесло бы в этот район города. Без лишнего пафоса сказать, не ездят такие, как он, по простым спальным районам.

Демьян прищурился.

Наверное, только один Степан понимал, что Тарисову стоит не снести этот дом к чертям собачьим и не забрать ребенка сразу же.

– Он не пойдет к тебе. И… не лютуй.

– Что, похоже, что намереваюсь?

Степан усмехнулся в ответ.

Не лютовать – это как?

Одна сука без обратного адреса сообщает ему, что у него есть ребенок. Мальчик.

О котором он ни слуху, не духу.

При этом приведя неоспоримые доказательства.

Такие, что даже у него не возникло ни единого сомнения.

Тут Тарисов немного приуменьшил. Сомнения, естественно, были. Но они очень быстро развеялись.

Все. До единого.

Демьян откинулся на спинку дивана.

Мужчина не помнил, когда его в последний раз так сильно штормило. И штормило ли вообще.

Большинство новостей он воспринимал адекватно, уже заранее зная, к каким последствия те приведут, и какие меры он предпримет. Тарисов всегда был на шаг впереди. Всегда…

И тут удар под дых.

И главное предъявить некому!

Абсолютно, черт побери!

Ей?..

Перед глазами встал образ Юлии.

Красивая девочка. Очень. Без лишнего пафоса, уверенная в себе, строящая свою жизнь, не оглядываясь ни на кого.

Он изучил её биографию. Последние три года особенно.

Что ж, Юлия Михайловна, ты заслуживаешь уважения.

Демьян это признавал.

То, как она отстаивала ребенка, зашло ему. Сильно.

Не зря некоторых мамочек сравнивают с тигрицами.

У его Сергея тоже такая…

Демьян поперхнулся дымом и слегка закашлялся. До сих пор не может поверить, что у него есть сын, и тому УЖЕ три года.

ТРИ!

Сука!

В груди снова поднималась злость. Она не была направлена ни на кого конкретно, но рвала грудину, выворачивая кости. Стоило подумать о том, чего он лишился, что не купишь, не вернешь, никак не приобретешь, как хотелось сорваться и крушить всё, что попадется под руку.

Он и разворотил у себя кабинет в доме. Руку повредил, пришлось врача вызывать. Демьян проигнорировал бы травму, если бы не пресс-конференция. Никто не должен знать до поры до времени, какие перемены грядут в семье Тарисова.

Степан вернулся и занял соседнее место.

– Что дальше? Куда едем?

– Позвони в аэропорт. Пусть готовят самолет.