Та, которая. Будет рядом с тобой

Глава 3. Возвращение

Москва сутками ранее.

Моя паршивая рожа, протискивается среди покачивающихся и еле прикрытых какими-то тряпками задниц, в такт громкой музыки. Тащусь к бару в надежде напиться. Опять. Снова. Сбежал от своей охраны пару часов назад. Усыпив бдительность. Куда деваться, мне бы не простили очередную пьянку. Особенно, когда тебя вытащили с того света на носилках. Пришлось оставить телефон в комнате и убегать через окно по лестнице, как девчонка. И красться по тропинке в сторону дороги, туда, где уже поджидало такси. Стыдно, но иного выхода, просто не нашлось. Всё бывает впервые. Запрыгиваю в салон машины и называю адрес сладкого рая.

Подхожу к бару, киваю головой старому знакомому. Кладу зеленую купюру лицом вниз на отполированную поверхность. И на стойке оказывается двойной виски, крепкий как скала и сбивающий с ног даже лошадь, то бишь меня. Припадаю губами к холодному стеклу, в предвкушении безумной ночи с приключениями. Залпом выпиваю весь стакан. Не морщась, и языком провожу по губам, слизывая остатки. Пойло обжигает все внутренние органы. Цель достигнута. Только ни хрена не выводит мозги из строя. Хочется еще. Поднимаю хмурый взгляд и бармен понимает его без слов. Тяну бокал и разглядываю, как в него вливается из горлышка тонкой струйкой янтарная жидкость, ударяясь по стеклу. Красивое зрелище, так и смотрел бы целую вечность, на игру света и тени. Пару кубиков льда, завершает полотно перфекциониста. А теперь можно и цедить. Пока не надоест или пока не отброшу коньки. В моем случае туфли из последней модной коллекции.

— Здесь не занято — сладкий голосочек очередной полуголой барышни, прозвучал над моим ухом. Пью дальше не поворачивая головы. Очередная хищница или баба на всё готовая. Дама умостилась своей пятой точкой на соседний стул, ерзая на нем. Устаиваясь по удобнее, когда закончила свое мельтешение, сбоку, закинула ногу на ногу, располагаясь в самой расслабленной и вальяжной позе. Она просто кричала, типа- мне пофиг, кто ты, но я от тебя не отцеплюсь. Краем глаза замечаю хорошее качество материала платья. Хорошо подготовленная… Значит не шлюха, а пиранья плавающая в мелководье и решившая поживиться на глубине. А я очередная жертва, пришлось удержать смех. Девушка наткнется на акулу, куда ей тягаться со мной. Мы уже проходили через такое кино. Сколько было таких? Не счесть. Тем приятнее, будет нагнуть девицу, отыметь и оставить с носом. Девица стучит своими ярко-накрашенными ногтями, острыми, как когти вампира по столу. Волнуется. Не выдерживаю такого душераздирающего зрелища и заказываю ей мартини. Пусть оставит столешницу в покое. Иначе, мои нервы, взорвутся на месте от испорченной картины маслом. Парень ставит перед ней угощение, треугольную чашу на удлиненной ножке и что-то шепчет ей на ушко. Передает послание. Искоса наблюдаю со стороны, как на лицо наползает довольная улыбка и в своих мечтах, она уже посадила меня на крючок. А сама рукою тянется к желанному фужеру. Теперь будет потягивать его и сексуально перекатывать оливу в губах. Дразнящими движениями сводить с ума. Они, всё, проделывают такой маневр, насмотревшись романтических фильмов. Усмехнулся. Предвкушая предстоящее зрелище.

Так нет же! Эта деревенщина ловит пальцами зеленую оливу, двумя своими, красными, как кровь щупальцами, красивую прекраснейшую овальную оливку. И попросту сжирает её, как еду.

Прямо на моих глазах…бляять…

Застонал от досады. А где искусанная нижняя губа? Лишить мужчину такого представления! Где-то на задворках сознания маячила мысль. Что-то не так. Хорошее платье и несоответствующее поведение роковой соблазнительницы. Охотница непопадающая под законы джунглей.

Справа потянули за рукав, вздрогнул от неожиданности. Чуть не выронил бокал, отвлекшись на свои мысли. Платиновая блондинка в ультра коротком платье с блестками. Стояла и хлопала огромными ресницами, словно панда. Её руки по хозяйски лежали на манжете пиджака. Моего пиджака. Задержался взглядом на нем, не веря своим глазам. Поморщился, будто проглотил ядовитую пилюлю. Обложили по всем фронтам.

Прекрасное начало вечера!

— Простите, можно присоединиться к вам. Меня зовут Виолетта, — нагло представившись, девчонка завалилась на свободное место, рядом со мной. Не долго думая, протягиваю ей свой бокал с вискарем. Приказываю глазами. До конца. Молча смотрю. Как она проглатывает его одним махом, ни раз ни искривившись. В принципе это было ожидаемо. Я уже привык к таким девушкам, сапожник молча курит в сторонке. Рассчитываю в уме вместо одной, трахнуть обеих. Думаю, что согласятся на тройничок. Потираю руки. Сегодня, удача сама, так и плывет в руки. Правда, завтра, придет расплата за очередное безумство, чувствую, как Бергман подвесит меня за золотые яйца. Хотя их не жаль, было бы за что!

Не прикладывая усилий, подцепил двух баб. В принципе неплохо. Ладонью сжал ткань, внизу, от удовольствия. Привыкший к тому, что мне никто и никогда не отказывает. В паху начинало ломить от напряжения и хотелось бешенной разрядки.

Решил не тратить время на прелюдии и сразу перейти к делу. Сказывалась, банальная лень.

Развернулся к красавице, чтобы предложить общение в более тесном контакте. Не успел моргнуть, как девушка соскочила со стула и приклеилась словно банный лист. И мать его, всё происходит без единого слова. Телепатка? Чувство, словно испугалась конкуренции. Может не хочет потерять такой шанс подзаработать? Поворачиваю голову к блондинке. Приглашаю её глазами к нашей сладкой компании. Виолетта смотрела с нескрываемым призывом в глазах, улыбается во все свои тридцать два. Тем лучше для меня. Не люблю уговаривать.

— Не желаешь присоединиться, детка? — протягиваю руку к ней. Девушка тянется ко мне. Веду крошек в сторону вип кабинок. По пути, шарю ладонями по ягодицам девочек. Проверяю на упругость, люблю наблюдать, как они пружинят, когда долблю их в раздолбанные щелки. Надо сразу же провести тест контроль. Сминаю. Массажирую. Ни в чем не отказывая себе. Малышки покорно плетутся за мной, словно овцы на заклание.

В кабинете темно. В углу стоит неоновая лампа, создавая интимную атмосферу. Запах кожи и благовоний расслабляли до предела натянутые нервы. Со всех углов раздается попсовая мелодия. Приглушающая громкие ритмы из внешнего зала. Девчонки остановились возле круглого стола, перешептываясь между собой. Прошел дальше и разложился, как падишах на мягком и шикарном диване-кровати. Не было смысла в возбуждающих танцах, так как, я уже не хуево был заведен. Поманил пальцем одну из крошек, сейчас я хочу лишь трахаться, чтобы не думать о ней.

Ненавижу синеглазую ведьму всей душой. Не зря их сжигали на кострах. Желаю своим воспоминаниям о соблазнительном невинном теле с розовыми сосочками, сдохнуть от мучительной смерти. И себе в первую очередь. Там.

Блондинка оказывается шустрее, и пока, я мысленно распинал себя за прошлое, уже тянулась к ремню моих брюк. Поднял глаза и поймал хищный взгляд другой. Она наблюдала за действиями второй. Нравиться смотреть? Пожалуйста.

Приподнялся в бедрах, помогая ей стягивать с себя штаны. Член выскользнул из плена и встал в полную боевую готовность. Яйца накалились от желания кончить в женское тело. Девушка наклонилась и яркие губы с красной помадой коснулись головки, от этой умопомрачительной картины поясница дернулась вверх. Я хотел одного, протаранить ее рот своим членом. Глубже. Добраться до самого горла. Девушка вобрала его полностью, при этом умелым языком прокатывался по взбугрившимся венкам. Прикрыл глаза наблюдая, с какой радостью она посасывала мой чупа-чупс. Внизу загудело. По телу начала прокатываться первые оргазмические волны, но мне этого было мало. Хочу обеих. Пусть подстраиваются под меня.

— Так и будешь смотреть, или поможешь подруге? — поманил рукой вторую. Хлопая ладонью по бархату, чтобы к нам присоединилась. Долго ждать не пришлось. Тем временем, Виолетта остановилась.

— Соси лучше — наклонил голову до основания, прижимая затылком к своему паху. Пусть отрабатывает свои бабки. Сдвинул немного ствол в сторону. Пришла невероятная идея. Хотелось осуществить её на практике.

— Пока твоя подруга ебет себя в алый ротик. Твоя задача отшлифовать мои яйца и по нежнее, крошка. Они у меня фарфоровые.

Девушка незамедлительно встает на колени и выгибается по удобнее располагаясь между нами. Вытягивает свое маленькое гибкое орудие и старательно облизывает мои опухшие до невозможности, яички. Чувствую, как её рот от возбуждения наполняется слюной и интуитивно погружаю свое сокровище в теплую влагу. Втянула со стоном мою мошонку, посасывая, ласкает язычком его и разминает рукой, сбоку, второе яичко. Сжала его покрепче, в паху прострелило от первой волны крышесносного оргазма. Прикрыл веки, наслаждаясь из под полуопущенных ресниц, тем, как блондинка таранит свое горло моей головкой и чуть не выстрелил мощным потоком своего семени. А потом полностью закрыл глаза отдаваясь сладким ощущениям удовлетворения своих необузданных фантазий. Кончить или немного поиграть со своим эго? Одна подрачивала меня за яйца, другая смачно отсасывала и это всё происходит со мной одновременно в режиме реального времени. Красотка непроизвольно прикусила за нежную кожицу моего наполненного до самых краев семенной жидкостью орудия. Чертыхнулся про себя, не в силах более сдерживать себя от накатившей эйфории. Зарычал. Последний толчок. Рванул на себя блондинистую шевелюру, всадил по самое горло, припечатывая ее к своему телу. Тоже самое проделал и с красоткой. По телу ударила волна жара, прокатываясь мощнейшим извержением вулкана в расслабленную глотку.

Девушка успевала только проглатывать обрушившуюся лавину огненной спермы и ни разу не подавилась. Сердце отбивало бешенный ритм. А я все кончал и кончал. Водопадом в неё.

И это лишь начало моих извращений. И целая ночь, впереди.

Уверен на сто процентов, что трусики девушек можно было отжимать, но это их проблемы. Сегодня, я намерен, потакать, только своей похоти и лишь своим низменным потребностям. Понимаю, что веду себя как животное.

Но оно, так и есть. Иного не дано.

После первого раунда улыбаюсь как дурак, опускаю руку и с огромным удовлетворением наглаживаю своего горячего друга. Никогда не подводит меня. Чувство полного самоудовлетворения придает силы для продолжения, думаю еще поиграть пару раундов.

Девчонки еле-еле отдышались, судорожно хватая воздух. Отстранился, пребывая в полном физическом блаженстве от своего бесчувственного скотского поведения. Слишком больно. Думал, что крутой и я смогу пережить счастливые глаза этих двоих. Всегда существует пресловутое но… не смог… Меня накрыло новой волной отчаяния, унося на песчаный берег теплого океана.

Я ждал её там…. Смертушку свою, потому что хотелось одного, сдохнуть и ничего не чувствовать, не видеть, в конце концов, ослепнуть, оглохнуть; вместо этого, пришлось искать силы для улыбки. Самое страшное, когда другой целует любимую и она отвечает ему взаимностью, а хуже всего этого, когда ты понимаешь, именно тебе была уготована роль, кузнеца чужого счастья. Ненавидел себя за это…

Единственное, что смогло прийти на ум, причинять боль другим. Если мне хреново, пусть будет также плохо и остальным, они тоже должны прочувствовать её действие на себе. Было жутко холодно и я никак не мог согреться, накрыло ледяным панцирем, стоить открыть рот и из него вылетело бы облачко пара. Девки от нетерпения, чуть ли не выпрыгивали из платьев. Каждой хотелось почувствовать меня в себе. Дотянулся до бутылки с виски, напьюсь до оддупления. Буду воспроизводить синхронные движения совокупления, долбиться до исступления в тело. Пока не исчезнет Синеглазая Ведьма, не испарится как туман над горами с первыми лучами солнца.

С холодным безразличием в глазах поднялся на ноги и подошел к одной из них, сзади, схватился за шею и большим пальцем со всей силы надавил, ставя её на четвереньки, собачкой. Понятливая девка, сразу же оттопырила попку, прогибаясь в спине. Раздвинула бедра. Превосходно. Без лишних слов и тем более ласк, задрал платье до поясницы, дернул за трусики. Как и предполагал, щелка была влажная и она текла как сучка. Ерзала в ожидании меня. Обвил руками за талию, прижимая к себе, уперся своим возбужденным колом об лоно. Вошел в нее разом, тараня грубыми движениями. Блондинка застонала, ей жутко понравилось. Даже не сомневался. Подозвал рукой другую.

— Иди ко мне, буду по очереди драть вас. Приготовься, — отдал приказ. Остановился на мгновение, чтобы проверить выполнение команды. Девка без лишних возражений встала на колени рядом со своей подругой. Разделась до пояса и ожидала, когда я закончу с соседкой. Кусая собственную ладонь от нетерпения и было понятно, что у неё там горело и чесалось от нестерпимого зуда. От отсутствия члена в себе заверещала, будто её лишила хлеба и воды на несколько суток. Ударил блондинку ладонью по ягодице, она замычала от наслаждения. Намотал на левую руку светлые космы. А в другую, даже не помню как её зовут, просто вставил три пальца, трахая её, вместо себя и начал вбиваться в обеих. Теперь я чувствовал себя хозяином выгуливающем собачек на прогулке.

Получая истинный каайф, остановился ….надо промочить горло.

Девки заскулили от нетерпения, считая что о них позабыли, желая достигнуть пика блаженства и сами продолжили за меня, насаживаясь глубоко, до самой матки. Не ожидал такого от них. Хрипло засмеялся. Дернул со всей силы блондинку на себя и успел выскочить, заливаясь в последний момент на поясницу другой девчонки. Ударил белесой жидкостью по сверкающим тряпкам. Чуть-чуть и потерял бы контроль над собой. Крошки завалились на пол всем телом, сломанными игрушками, так и не получив желаемого от мужчины. Не решительной походкой дошел до своего мягкого ложа, повертев головой по сторонам заприметил бутылку с алкоголем опрокинутой на пол. Наклонился. В какой-то момент я выключился и снова пришел в себя. Последние десять минут стерлись из памяти. Медленно схожу с ума?

Захохотал от всей души, злой и пустой. Рассматривал девчонок, как в зоопарке милых зверушек. Когда приходишь посмотреть на других обитателей планеты, находившихся в неволе, они должны тебя забавлять и отработать свой кусочек сахара, так и я на них посматривал. Рабство отменили тысячу лет тому назад, но человек умудрился загнать себя во все немыслимые рамки денежной зависимости. Они покорно сидели и ждали своего кусочка рафинада. Тяжелый выдох наполненный презрения.

Скучно. Привычно. Пресно.

Моя Дикая Обезьянка оказалась незаменимой, разрывающей мое сердце на части. Только не моя…и не вытравить её ни чем. В горле сдавило спазмом.

Закричал со всей силы…

Ааааа…

Выплескивая адскую боль из своей души.

Ненавижу тебя. А себя больше, за то, что до сих пор люблю. За свои совершенные ошибки и не признанные мной. Слабак. За Лизу. За маленькую дочку.

Настяя…? Я совершенно позабыл о своей маленькой девочке, мой невинный ангел- мозг в этот момент пробило током. Я нужен ей. Надо возвращаться домой. Осмотрел замутненным взглядом комнату. Что я тут делаю?

Медленно поднялся с качающегося пола, вспомнил про своих крошек и вытащил из кармана пиджака купюры. Надо же! Оказывается, я все еще одет, до пояса. Рассыпаю веером зелененьких перед собой.

— Оденьте меня и заканчивайте своё представление, — девчонкам не надо было повторять дважды, обученные. Элитные сучки. Быстро смекнув в чем дело, нашли брюки с нижним бельем, проворно натянули на своего клиента. Я уже давно понял, что парочка в сговоре и работают они вдвоем. Захлебываясь от привалившего счастья, проводили до двери випки, не высказав при этом ни единого слова.

Спустился вниз. Интересно, сколько часов уже прошло. Наступило утро? Уставился на браслет с часами. Циферблат расплывался. Немного повело в сторону. Приплыли. Нахерачился паленого дерьма, называется. А продают по цене оригинальной. Когда приду в себя, обязательно обложу штрафами за продажу бормотухи.

Выбрался из клуба шатающейся походкой. Глоток освежающего холодного воздуха. Алкоголь взбунтовался и меня затошнило. В таком состоянии, я даже пяти метров не смогу проехать в направлении дома. Еще один вдох и полный выдох грудью. Сглатываю обильную слюну подступившую к горлу. Не отпускает. Мой желудок не прислушавшись к доводам разума, решил вывалить свое содержимое, наружу. Еле добежал, завернув за темный угол, скрываясь от посторонних глаз, чтобы не опозориться своим непрезентабельным видом. Последним на земле после завтрака, обеда, ужина оказалась жидкость зеленовато-желтого оттенка. Желчь. Уперевшись плечом об холодную стену, тяжело задышал.

Надо сдаваться, Бергману. Набираю на часах последней модели известный только мне номер и прошу прислать за мной водителя. Отправляю ему свое местоположение. Не выслушав до конца разъяренные крики Эдриана. Обессиленный сползаю по стене. Замираю, уловив посторонние звуки.

Женский всхлип. Копошение. Шёпот.

Скорее всего влюбленная парочка решившая заняться сексом. Пытаюсь вычленить двигающиеся тени в темноте. Показалось? Тишину прорезает женский крик о помощи. Жуткий плач. Звук хлесткого удара. А вот это ни фига не похоже на галлюцинацию. Резко встаю на ноги. Двигаюсь туда. Откуда раздавался шум. Увиденное повергает в шок.

Маленькая девчонка на вид лет семнадцать и стая уродов, как коршуны окружившие её. Изнасилование на лицо. Черт, каким бы я не был сукиным сыном, но такому свершиться не дам.

— Отошли от неё твари.

Толпа на мгновение расходится, рассматривая с удивлением косясь на меня. Словно таракана заприметили. Малявка дрожит как осиновый листочек на ветру от страха. Как представлю на её месте свою беспомощную малышку, так дурно становиться.

— Шел бы ты дядя, по своим делам, дальше, и не совался, куда не просят — выплюнул сигаретку из зубов низкорослый сморчок, выделился один из отморозков. Скорее всего вожак этой своры мразей.

— А кто тебе сказал, что не моё? Имею постоянную привычку, лезть не в свои дела, — и тут заревел во всю мощь.

— Бегиииии… — обращаюсь к замершей, как камень маленькой статуе. Принимая на себя весь удар и внимание этой стайки шакалов. Девчонка побежала, повинуясь порыву, молодчина. Пришлось бы отвлекаться, переживая больше за неё, чем за себя. Шайка приняла выжидающую позицию, так бывает, когда она ждет приказа напасть. Как и предполагал. Команду, Фас подал этот самый урод. Кивком головы в сторону. Толпа ломанулась в мою сторону, издавая рычание.

Я же наоборот, моментально протрезвел. И приготовился, вставая в стойку. Удар еще удар… надо как-нибудь продержаться до прихода Бергмана. В эту минуту понял. Как сильно мне хочется жить, и пока абсолютно уверенно могу утверждать что не готов покидать этот наипрекраснейший мир. Уж точно не сегодня…и не сейчас.

Успеваю откинуть пару мудаков от себя. Но что я могу сделать один против разъяренной толпы. Мысленно молю Бога, чтобы Бергман успел. Должен успеть или не он, начальник охраны. Моя Всевидящая Тень.

Брызнула первая кровь. Моя? Или я все-таки наподдал кому-то? От этих животных исходили волны агрессии и при появившемся характерном запахе, толпа озверела. Убийцы, не знающие человеческой любви наносили удары с особой жестокостью. Кидая меня из стороны в сторону, будто я мешок картошки. Каждый из них изощрялся, как мог. Силы были на исходе. Тело превратилось в один сплошной синяк. Затылок вспыхнул огненной болью, сгибаюсь, руками пытаюсь смягчить падение на землю. Ударили сзади исподтишка, ни на секунду не сомневался в подобном. Такие иначе не умеют. Время замедляется и кажется, что песчинка в часах застряла и перестала отсчитывать секунды.

И тут сбоку в темноте сверкнуло лезвие и в боку прострелило от мгновенной жуткой боли. Даже не надо было догадываться, кто мог поступить так со мной. Лежу на холодном безжизненном асфальте и в моих органах орудуют, словно провели раскаленной кочергой. Разодранная рубашка моментально стала мокрой от нахлынувшей крови из глубокой раны.

Чувствую тяжесть ботинка на своей груди, руках и ногах. Сволочи. Стараюсь сфокусироваться, дабы не потерять сознание. Необходимо дождаться.

— Конец тебе, дядя, — плевок на мое лицо, толпа загалдела с одобрением — сидел бы себе в уголочке и не мешал. А так … Так уж и быть, пару гвоздичек принесу тебе. Пока я добрый.

Во мраке не видно лица гада произносившего свою монументальную речь, но я уверен что у него он был похож на оскал зверя. Истинная сущность бездушного, давно потерявшего моральный облик опустившегося человека, ставшим животным живущим лишь одними инстинктами.

Глаза начали закрываться сами собой от усталости и бессилия, одежда промокла, насквозь. Абсолютно не чувствую ни рук ни ног. Пульс замедляется. Понимаю, что происходит со мной и знаю, что будет в дальнейшем. Становиться слишком легко. Вот и всё, единственно, не жалею ни о чем. Я бы снова поступил именно так, слишком много времени было растрачено впустую. А так, единственное благое дело совершил напоследок…

Стоило мысленно попрощаться со всеми. Как вдалеке показались машины приближающиеся на огромной скорости, освещая проклятое место прожекторами. Шакалы рассосались мгновенно, заползая в известные только им дыры и промежутки между стенами здания, издавая при этом тошнотворные звуки. Раздался топот шагов по направлению ко мне, даже уловил странные крики на уровне подсознания. Передо мной оказывается Бергман, кстати в который уже раз выступает спасителем, моя искренняя радость, его поразила. Удивленное лицо немца приобрело озадаченный вид, от его взгляда не ускользнуло ни огромное багровое пятно, ни мой распухший фейс, превратившийся в сплошное лиловое месиво, с синими губами. При свете фар я прочитал по нахмуренным бровям и образовавшейся складке. Не хилую тревогу за меня. Похоже. Дело обстоит совсем хреново. Желваки на лице напряглись, он превращается в машину для убийства моих врагов. Оценив обстановку с учетом всех деталей, принимает решение и руководит как дирижер оркестром.

Доли секунды меня подхватывают и кладут на мягкое…. Дальше лишь невыносимая боль…. Сознание отключается на этом, защищая тело от адской пытки.

Сон. Там постоянно присутствовал женский голос. Ласковый, нежный с бархатными вибрирующими нотками. Он успокаивал и держал меня на плаву. Как спасительный круг. Девушка пробивала сознание своей непринужденной болтовней. Просвещала о моем состоянии. Рассказывала разнообразные смешные истории. Естественно, запомнилась та, в которой она стала милым коротко стриженным мальчиком. Благодаря любви к приключениям, в далеком детстве маленькая девочка слепила из пластилина перья и прикрепила к своим волосам на голове. И как сногсшибательным шедевром на голове повергла в шок свою родительницу. Представляю малышку индейца с подобным веером. В итоге пришлось срезать и то и другое. С упоительным смехом она излагала данное событие. На сердце становилось тепло. Хотелось верить в происходящее, но я знал, что это все проделки моего воображения и неуемной фантазии. Так приятно чувствовать. Когда тебя любят и ждут. Не смотря ни на что… Ощущать рядом со своим сердцем. Присутствие человека, которому нужен…

Сколько лет я был одиночкой? Не разрешая себе приблизиться близко. Ведь никому не удавалось подобное. А тут. Странное дело. В голове постоянно звучал чарующий голос. Её голос не отпускал ни на секунду, передавая свою неуёмную жажду жить моему бездыханному телу. Я цеплялся за него, как за нить связывающую меня и её. Мой ангел- хранитель старался и ему это удалось…

Белая палата. Моё бледное лицо сливавшееся с ней. Тон в тон. Кое-как смог разъединить слипшиеся веки, их там суперклеем намазали, как снова захлопнул. С шумом, намертво склеивая обратно. Ослепительная белизна, яркая до рези в глазах. Заставила прикрыть, оберегая от нестерпимых мучений.

Все старания коту под хвост! Только зря последние силы потратил. Думаю, врачи этой клиники разбогатели на чеках, подписанных моею рукой. На эту сумму можно было давно купить небольшой остров в океане. Столько раз пришлось побывать в ней за последнее время, не сосчитать.

От неприятных мыслей отвлекает лишь одноименное чувство, когда тебя переехал товарный поезд, притом, и не раз. Отчетливый звук пиликающих устройств медицинской аппаратуры успокаивал. Уж лучше находиться в стенах этой временной тюрьмы, чем где-нибудь в подворотне кормить червей.

Надеюсь девчонка смогла убежать, осталась целой и невредимой. Иначе, цена заплаченная заштопанными кишками окажется исключительно благородной благотворительностью с моей стороны. Святая Мать Тереза…

Слева щелкнуло. Раздалось монотонное гудение прибора отсчитывающего биение сердца. Пронзающая боль меж ребер. Воздух наполнился тревогой, что-то не так происходит вокруг. Правая рука тряпкой обвисает с кровати. Громкий топот шагов. Голоса. Каждая секунда на счету. Надо мной закружила вереница профессионалов своего дела. Подкатили дефибриллятор.

Разряд. Раз. Два. Три. Разряд.

Моё сердце забилось в уверенном ритме. Каждый удар, как легкое поглаживание руки вливающего силу в слабое сознание, делало его крепким и сильным. Такое чувство будто перезагрузили и настроили программу головного мозга. Сколько я пробыл в отключке не имею представления. Вторая попытка вернуться в сознание оказалась более удачной, чем предыдущая. Благодаря резким запахам и звукам ощутил возвращение бренного тела к жизни. Рядом раздавалось тяжелое дыхание.

Неужели она? Ангел оберегающий мой покой?

Дернулись веки в слабой попытке разглядеть её. Мои ожидания и надежды потерпели головокружительное фиаско. Санитар. Разочарование накрывает с головой. Искорка загоревшаяся неистовым огнем. Мгновенно потухла. Лицо исказила гримаса отчаяния и растерянности. Мужчина принял подобное кривляние за проявление слабости и вызвал лечащего врача. Если мой вид у посторонних людей вызывает, не отвращение, а точнее испуг за физическое состояние. Дело обстояло самым поганым образом. Просмотрев абсолютно все показатели, доктор заранее предупредил не отрывая взгляда — только отсутствие стрессов и гостей, поможет встать на ноги. Хотел закатить глаза от пренебрежения. Не сосчитать, частоту многократно повторяемых слов и их же не исполнения. Не смог. Никаким образом. На это мальчишеское ребячество покачали головой, выражая досаду. Положительная динамика и явные признаки выздоровления утихомирили моего надзирателя. В итоге поразмыслив, решили оставить меня в покое. Набираю в легкие побольше кислорода. Провожаю взглядом удаляющуюся спину в белом халате. Попутно, обдумываю своё незавидное положение. Ведь придется изрядно проторчать в этих обезличенных стенах. Бергманн будет на время моего отсутствия, ушами и глазами в компании. Отец наверное уже в ярости. Удивительно! Почему я не наблюдаю их в своей больничной палате. Обоих родителей. Особенно, маму? Надеюсь, не случилось чего-то плохого с Настёной! Моё сердце не выдержит. Оно болезненно сжалось в ответ. При одном упоминании о своей маленькой девочке. И я, случайно, снова потерял сознание от страха. Погружаясь в беспокойный мрак.

В третий раз, я был подключен ко все возможным трубкам и проводам. Меня заставили очнуться. Громким спором рядом с пациентом.

Хрипловатый голос женщины утверждал, что операция была очень трудной и глупая врачебная ошибка чуть не оборвала мужскую линию родословной Волковых. Напрягся. Начал различать слова, складывающиеся в незамысловатые предложения.

— Надо принять меры, — раздался другой женский голос. — Не потерплю таких горе специалистов со своим сыном. Антон достоин самого лучшего. Ты согласен со мной?

Мужской голос ответил утвердительным молчанием.

Хриплый же продолжил свои наставления.

— Вам лучше обратиться к главному врачу с жалобой. Чем быстрее, тем лучше. Чтобы предотвратить подобную ситуацию. В любой момент под ножом этого хирурга может оказаться другой пациент и результат будет плачевный. Станет поздно. Слишком поздно. Вашему сыну помогло чудо, но чудеса, как вы знаете, бывают очень редко!

— Хорошо, мы будем рады, помочь, избавить больницу от наличия неквалифицированных умельцев.

Кто-то удовлетворенно хмыкнул. Голоса замолчали. Обоюдно. Раздались отдаляющиеся шаги. Попытался повернуть голову. Дабы разглядеть. Но мне помешала кислородная маска отпружинившая в противоположную сторону. Падает тень на лицо. Закрывая обзор. Напротив опустившееся лицо матери. Взволнованное. Её крик.

— Очнулся.

От звона в ушах и резко рванувшись на неё. Утекаю в беспамятство, в который раз. Да чтоб его…

А потом я просто очнулся в здравии, захотелось пить. Во рту вкус разложившейся еды и не чищенных зубов. Отвратительное послевкусие. Сразу поднесли стакан наивкуснейшей воды. Выпил до дна, краем глаза охватываю незнакомую сухую морщинистую руку. Сиделка. После перевел внимание на собственную комнату. Заозирался, точно не галлюцинация. Как только вода провалилась в желудок, пришли, и, насущные проблемы. А вот этого, мои предки не учли.

Приставили к мужчине во цвете лет, слабую женщину. От бессилия завыл. Попросил вызвать моего помощника. Срочно. И средство связи. Через некоторое бесконечное время появился немец. Где можно было столько времени пропадать? Мать его… Явился. Взирающий на меня хмурым взглядом, сменяющийся на довольную ухмылку. А я как младенец, голый в простынях и во взрослом памперсе. Шикнул. Они и в правду предполагали. Что я, это дело, буду под себя делать. Идиоты. Кто додумался до такого? Кто?

Тактично, указал на дверь, глазами. Женщина безмолвно скрылась за ней. Люблю понятливых людей.

Уставился на Бергмана. Ожидая отчета.

Полное отсутствие формальностей между нами говорило о том, что дела не требуют отлагательств.

— Сколько я пробыл в коме?

— Почти десять дней.

Мои брови приподнялись и на лбу появилась длинная складка. Первая.

— Девушка жива?

— Не уходи от дела Антон. Я отказываюсь от ведения цели. Тебя. Мне надоело. Впервые, мой клиент доставляет столько хлопот, я занимаюсь лишь тем, как вырываю твою задницу из очередного дерьма. Одно, когда человек непроизвольно попадает в опасную ситуацию и другое, когда он осознанно ищет её. Сколько можно? Кое-как откачали после свадьбы Давыдовых. Должно было послужить тебе уроком. Хорошо. На то, была веская причина. Потеря любимой женщины. Я это принял. Так ты опять, недоумок полез не туда. Мало того. Убежал без телефона. Из под охраны. Без никого.

Каждое слово, как плевок в лицо. Виноватое. Моё. Никогда не видел своего телохранителя, таким злым. Обычно сдержанный непробиваемый Эдриан, превратился в свирепого льва. Открыл рот сказать пару слов в свою защиту, но меня перебили. Забыл для чего, первоначально он был вызван. Насущные проблемы отошли на второй план.

— Если бы не успел… Я…Ты представлял из себя, кусок отбитого мяса. Сплошной фарш. Очередной неопознанный труп. Безымянное захоронение. Когда подъехали, часов уже не оказалось на твоем теле. Даже кожаного ремня. Понимаешь серьезность всей ситуации? Я не желаю повторения.

Опустил голову. Переваривая полученную информацию. Эгоистичный урод, что скажешь? Заслужил.

Слова для оправдания улетучились. Он прав. Если уйдет, избавиться от головной боли, как я. Единственное..

— А…

— Мы нашли его …. Кстати, благодаря часам…

Хоть что-то…рад такому повороту дел. Место тварей в клетке… Надолго, об этом я позабочусь.

Моя же экзекуция продолжалась.

— Ты думаешь только о себе. Позабыв об остальных. А как же дочь? Хотя бы раз, подумал о ней? Неужели, жалость к себе превыше, чем любовь к своей родной крови. Каждый долбанный раз задаюсь этим вопросом. Себе. Ответь мне, пожалуйста? Может я тупой и не допонимаю чего. Когда ты, перейдешь этап взросления из мальчика в мужика. Примешь ответственность за своих близких?

Он воззрился немигающими огромными глазами. В упор. А у меня обильная слюна подступила к горлу от стыда. Встала комом. Не проглотить. Кадык нервно дернулся. От тяжести слов, взваленной на плечи. Прогнулся. Отхлестали ими, как плетью. Сгорбился. Прикрыл веки. Голая правда всегда бьет больнее, чем ложь. Именно за это, её ни кто и не любит. Удалось сделать глоток.

— Я бы не хотел, чтобы ты уходил. Но и останавливать не буду. Имеешь право. Останешься… Оплата будет тройная. Прости меня за безрассудство. Могу предложить компенсацию.

Взмолился. Надеясь на снисхождение. Вместо этого раздался хохот. Теперь он взглянул на меня, как на сумасшедшего. Хотя не понимаю, чем мог рассмешить своего друга. Он склонил голову, на бок. Расчленяя меня на атомы. Глаза налились свинцом. Мне стало страшно. От увиденного в глазах, сердце, убежало в пятки. Волосы на затылке, встали дыбом. Что его сдерживало от моего убийства? Ничего!.

Руки телохранителя потянулись к моему горлу. Каменное лицо впервые превратилось в живое разъяренное огнедышащее чудовище. Почувствовал мертвую хватку на своей безвольной шее. В этот момент он своими тяжелыми глазами прожигал мою душу. Издавая рык. Столько удовлетворения растеклось по лицу, непроницаемая маска слетела. Думаю, сбылись мечты моего друга. Я хрипел, не сопротивляясь. Принимая покорно свою заслуженную судьбу. Кровь приливала к голове. Кожа стала пунцовой. Я старательно воскрешал в своей памяти последние злодеяния. Время замерло. Накопилось много. Поделом мне. Кажется, хрустнула кость. Он также резко отпустил. Отступая. Урывками начал хватать воздух. Вбирая его в легкие.

Грудь тяжело поднималась. Чуть не сломал позвоночник.

— В следующий раз убью тебя сам, — бросил через плечо, даже не оглядываясь вышагивая в направлении двери.

Самое главное, он остается, грех терять, первоклассного специалиста. Без него, как без рук и ног. Немощный калека.

— Эй, а кто отчитается передо мной. И вообще, я не собираюсь в преисподнем белье, дефилировать перед бабушкой. Кто приставил её ко мне? — прохрипел в ответ, сохраняя приказной тон. Как никак начальник, я!

— Пошел к черту, — с наслаждением посылая на личную аудиенцию в свой рабочий кабинет.

Широкая спина удалялась.

— Хотя бы принеси телефон, — просипел тоненьким голосочком, прося о милосердии. Я же так сдохну в информационном вакууме.

Изверг прекрасно, понимал как манипулировать и испытывать мою психику на прочность. Одним из инструментов наказания являлась любимая мамочка, благодаря её маниакальной заботе, появлялось безумное желание взять и сбежать на необитаемый остров. Надолго, ото всех, в первую очередь от неё. Другим способом был полный контроль за соблюдением всех терапевтических процедур: исключение любых видов связи с внешним миром и при этом все плевали на то, что я практически завывал на луну от тоски и меня заставили лежать и дуть в утку с сиделкой, той самой престарелой женщиной.

Эффект от использования данных методов не заставил себя долго ждать. Непрекращающаяся болтовня матери и сломленная гордость больного мужчины, краснеющего от стыда при абсолютно каждом зове природы.

Немец же, гаденыш, кстати, ни разу не показался. Оставляя, наедине со своими мыслями презренного раба. Показывая, кто истинный хозяин положения, так сказать прочувствовать на собственной шкуре.

В очередной раз, кивал, как болванчик, соглашаясь с наставлениями матушки. Единственное, что мне удалось узнать от нее. Бергманн поймал и наказал каждого из своры шакалят.

Она же получив права «госпожи» моей больничной жизни, устроила настоящий террор. Готов был биться головой об стенку от еды способствующей выздоровлению и непрекращающихся нравоучений. Замычал от раздражения, отхлебывая очередную «здоровую» кашу. На уме одно мясо. Желудок заурчал лишь при одном упоминании о сочном стейке.

С грохотом поставил тарелку на прикроватную тумбочку. Прошла неделя. Семь дней. Сто шестьдесят восемь часов. Десять тысяч восемьдесят секунд. Взорвался от бешенства. Да на каторге больше свободы, чем здесь. Мамочка закудахтала, как курочка- наседка, выводя еще сильнее из себя.

— Хватит, — стукнул по кровати кулаком — Приведи Бергманна. Живо. Лучше бы я сдох там.

— Но…. — я посмотрел на неё раздираемый злостью, мышцы на шее натянулись как струна. Кулаки сжимались-разжимались. Она машинально прикрыла рот ладошкой. Истинная леди.

— Никаких Но… — вырвал все эти трубки и провода. Устроили полный армагеддон. Я в трезвом уме и здравии. Прекрасно тут осознал свою жалкую никчемность. Залечили мозги. В голове плывут одни правильные мысли.

— Просто приведи — сквозь зубы выплюнул просьбу в приказном тоне. Стараясь не обидеть взволнованную женщину. Откинулся на подушки. Накрыло холодным спокойствием, после такого выпада она точно помчится к нему с жалобой. Плевать. Хуже уже не будет.

Пора разобраться со всеми делами и быть в курсе происходящего в компании. Молчание матери добило до основания, обходясь со мной как с месячным младенцем. Я не имел представления о местонахождении дочери. Ни отца ни помощника- сговорились против меня. Как только моя нога переступит порог мрачных стен, устрою выволочку каждому попавшемуся под горячую руку. Надо выбраться отсюда, как можно скорее. Отбросил бокал в сторону, падая вода из него расплескалась влажными пятнами. Надо успокоиться. Излишняя нервозность ни к чему хорошему не приведет. Вошла сиделка и молча подняла бокал. Стало стыдно за свой поступок. Взрослый мужик закатил истерику. Старая женщина покачала головой. Отвернулся, сглатывая образовавшуюся горечь.

Отворяется с грохотом дверь и появляется автор моей эпопеи. Величественной неторопливой походкой ввалился в палату. Тихим голосом попросил оставить нас двоих. Женщина удалилась.

Подошел к окну и встал ко мне спиной.

— Слушаю «господин», — усмехнулся, оскорбительный тон резко бросился в глаза.

— Бросай ломать комедию. Когда меня выпустят из этой тюрьмы?

Он также резко развернулся ко мне. Прожигая глазами, почувствовал себя букашкой в тот момент. Съежился от тяжелого взгляда, продавливал, прижимая к кровати. Пламенная речь которую я приготовил. Улетучилась. Решился задать последний вопрос.

— Что с моей дочерью и почему никто ничего не рассказывает, будто я пустое место?

Правая бровь издевательски изогнулась. Надменный вид Бергманна оскорблял. Он давал понять. Кто из нас ведет себя, как капризный ребенок. Слово "как" необходимо исключать. Это я веду разрушительный образ жизни.

— Ты вспомнил, что у тебя есть дочь? Правда? — шипение королевской кобры в мою сторону — Когда ты вспомнил о ней? На Багамах оплакивающего себя? Я вытаскивал в очередной раз твою задницу из лап смерти или дай подумать? Мой ответ. Никогда!

Поднял обе руки. Капитулируя. Признавая вину. Каждое слово попало точно в цель.

— Хочу домой к семье. Соскучился.

— Я вношу новый пункт в договор, при нарушении, которого, ты обязан заплатить огромную неустойку.

— Согласен. Больше не будет такого поведения с моей стороны.

Худой мир лучше доброй ссоры.

— Извини, но с тобой, иначе нельзя, — развел руки с бесстрастным выражением лица.

Мы пожали друг другу руки. Противостояние перешло в беседу. Он продолжил подробный отчет за прошедшие недели моего отсутствия. Посвятили в святая святых. Само собой намечался долговременный проект с зарубежной фармацевтической компанией. Если подпишем контракт на реализацию жизненно важных лекарственных средств, полученная выгода от нее обеспечит безбедное существование на несколько лет вперед. Надо будет тщательно проработать моменты и все пункты в документах. Одновременно с этим, подходили врачи и медсестра для проведения стандартных медицинских процедур. Измерили давление, провели осмотр тела. Довольные хмыкающие лица подтвердили мои догадки.

Застонал от наслаждения. Долгожданная выписка.

Принесли одежду. Единственное не нашел нижнего белья. Я недоуменно поднял бровь на Бергманна.

— Ааа..

— Ближайший месяц противопоказано. Не думаю, что с этим возникнут проблемы, — зыркнул со шкодливо- удовлетворенным выражением глаз, он получал удовольствие от щекотливого положения в которое сам себя и поставил. Молча натянул джинсы.

От радости я был готов завернуться и в простыню лишь бы убраться отсюда. Застегнув последнюю пуговицу на рубашке. Развернулся к другу, тот настороженно наблюдал за моими неуклюжими телодвижениями. Сканируя. Небольшие неудобства в районе живота все-таки давали о себе знать, не скакать мне козликом ближайшее время. Придется распрощаться со многими вредными привычками. Да бог с ним. Главное поскорее оказаться рядом со своей маленькой дочуркой.

— Куда? — риторический вопрос на первый взгляд. Банальность имеющая в себе скрытый подтекст. Напряжение повисло в воздухе. Понимаю его, столько косяков с моей стороны. Любая выдержка полетит к чертям.

— Домой к родителям.

Он успокоился. Поднялся и двинулся к выходу. Я за ним. Медленно. Шаг за шагом. Гордость не позволяла, окликнуть и попросить его о помощи, побыть временным костылем. Доковылял до ступенек клиники и вспомнил о том, что свербило последние дни где-то на задворках памяти.

— Постой, Эдриан, — он развернулся и вопросительно посмотрел, нахально уставившись — Когда я попал в клинику …рядом со мной. то есть с моим телом не было никакой девушки? И… голос у неё, такой обволакивающий, как журчание ручья. Словно глоток воды утоляющий жажду путника посреди пустыни. Он держал меня на плаву, не давая утонуть….

Задумчиво протянул, уставившись в никуда. Неожиданно вышла целая поэзия из под пера. Показалось? Похоже больше на бред больного? Встретил удивленный взгляд Бергманна. Отрицательно покачал головой в ответ. Мол никого.

Могло же привидеться такое. Настолько реально чувствовал её присутствие. При звуке незабываемого голоса сразу же узнал бы её посреди толпы. Повел плечами сбрасывая нахлынувшее наваждение. Значит померещилось. Машинально спускался по ступенькам лестницы. Брел из последних сил, вышагивая до внедорожника, капли пота ручьем спускались за воротник рубашки от перенапряжения. Испарина покрыла лоб, пренебрежение больничными условиями может сказаться на моем состоянии самым неблагоприятным способом. Лихорадочным взглядом посмотрел на своего друга, советника, телохранителя, тысяча эпитетов по отношению к столь загадочной персоне, окутанной мраком и таинственностью. Он знал обо мне всё, а я лишь…Имя и фамилию. Спрашивал безмолвно разрешения на нарушение его личного пространства, делая это впервые, покоряясь абсолютной власти над собой. Ведь он заменял мне и мать родную. Вставлял периодически мозги туда, откуда они имели привычку также харизматично вываливаться от скуки и жажды к приключениям на одно место. Бергманн застыл то ли от шока или от моей нарочито показной учтивости, не доверяя представшему перед его очами зрелищу. Я бы тоже не поверил. Когда ещё он застанет Волкова ожидающего как собачка у порога с высунутым языком и виляющим хвостом за спиной, от радости, что его выпустили на свободу.

Черт самому стало тошно от разыгравшегося воображения, но деваться некуда. Иначе запрут снова и надолго. Он не выпустит. Пока не удостоверится на двести процентов. Моя психика точно не выдержит глумления над собственным бессилием. Удостоверившись в том, что меня посчитали пустым местом, не склонным к пререканию и сопротивлению. Открыл переднюю дверь авто. Усаживаясь в мягкое кресло.

Вдруг пронзила резкая боль, скрутило, будто внутренности решили поменяться местами друг с другом. Вздрогнул, не удержался и раздался мой стон… сквозь зубы.

— Идиот, — Бергманн зашипел. Был полностью согласен с данным утверждением. — Вечно с тобой всё не так! Надо оставить тебя на долечивание, а не жалеть. Куда ты поперся? Времени прошло всего, ничего.

— Лучше, я сдохну здесь, чем там! — боялся, что он передумает и вернет узника в положенное ему место. Законное. Немец цокнул языком понятному только ему кружившемуся рою мыслей в собственной голове, в его глазах светилась полная уверенность в себе.

— Ложись на заднее сиденье и не делай лишних движений.

Оказывается, четко выполнять инструкции намного сложнее, чем отдавать. Сказывалась привычка раздавать указания налево и направо. При помощи немца взобрался назад и очень медленно растягивался в горизонтальном положении на вытянутой мужской руке, служащей на данный момент тросом. Прикрыл веки с затаённым блаженством, из груди вырвался вздох облегчения.

Хлопнула дверца машины. Она тронулась. Вливаясь в потом бесконечного движения. Время от времени Эдриан чертыхался на родном языке. Восклицая жуткие на слух выражения, в те моменты подкидывало на ухабах, несмотря на то, что он старался очень бережно провести по извилистой дороге, с бесконечным количеством ям. Прикусывал от боли свою ладонь, оставляя отпечатки зубов, дабы не показаться слабаком. Длиной этого пути можно было добить любого больного, как один из вариантов пыток инквизиции. Вам бы признались в любом инкриминируемом преступлении. И я в том числе…

Встрепенулся на очередном скачке, чтобы хоть как-нибудь отвлечься от разглядывания белоснежного потолка.

— Эд никогда не говорил ничего подобного, но я благодарен тебе. Ты сделал за последнее время столько, не сосчитать пальцев на руках и ногах, не хватит. Знаешь…должник по гроб жизни…

Тут я замолчал, признаваться что я последний кусок дерьма не входило в мои планы. Но именно так и вел себя по отношению к нему. В горле запершило. Прокашлялся. Мышцы на животе натянулись струной. Напоминая о боли. Продолжил.

— Знаешь, о таком друге можно было только мечтать. Я рад, что у моей дочери есть такой защитник. Особенно в моё отсутствие. Иногда кажется, что ты был бы лучшим отцом ей, чем я.

Получить подарок небес в лице маленького ангелочка, а я пребываю в плену своих заблуждений и не могу отпустить прошлое в далёкое плавание.

Отныне моим компасом будет нежное создание. Ориентиром. Светом во тьме.

Течение тревожных мыслей прервали бумаги веером приземлившиеся на мою грудь. Спасибо, что не в лицо. Уверен, что он удерживал себя от подобного. Отхлестать ими по щщам.

— Твои извинения приняты, идиот. Просмотри анализы.

— А что не так с ними?

— Оказался чистым, как хрустальная слеза. Повезло. Нимфы коварные создания и награждают зевак любовными заболеваниями помимо прочего.

Ах вот он о чем. Бог миловал и на этот раз. Удача оказалась на моей стороне. Не надо злить капризную госпожу своим пренебрежением. Она дама изменчивая может и отвернуться. А ситуация могла оказаться и правда, неблагоприятной, пришлось бы пройти через унизительные процедуры. Всегда сдержанный Бергманн деликатно указал на моё место. Акцентируя внимание на распущенности своего подопечного и чрезмерной глупости, ни капли не расслабляясь от моих искренних заявлений. Через зеркало заднего вида бросил пронзительный взгляд прямо на меня, кивая в ответ- «Принято к сведению». Не верит ни единому слову. Я сам себе не верю, не то что, кому-то довериться. Тоже самое, когда вручаешь нож самому близкому человеку и он вонзает его в твое сердце по самую рукоятку. Ждать и понимать что этот момент наступит рано или поздно. Допускать наступление момента истины. Когда, боль, разорвет на части от предательства. Нет уж. это не для меня. Нет у меня ни сердца ни ножа. Я их выкинул давно…похоронил себя, заживо.

Автомобиль резко остановился. Неприятные ощущения возникшие в районе желудка, когда внутренние органы внезапно затормозили. А остальные конечности туловища продолжают двигаться по инерции.

— Полегче. Иначе к обеду довезешь сбитый суповой набор. И жевать ничего не придется, — фыркнул от усталости.

— Приехали, вылезай.

— Продолжаешь издеваться надо мной. Шути шути, но без твоей помощи я не смогу выбраться из салона.

Попытки сдвинуться не увенчались успехом, похожие больше на жалкие трепыхания несчастного калеки. Временно конечно, но показывающее на сколько тяжело без помощи извне. Лежу неподвижно, дожидаясь, когда протянут руку, подготовился и опираюсь ногами об угол сиденья. Схватываю на лету Бергманна и он вытягивает меня.

Фуух…

Нечаянно, боковым краем правого глаза прихватываю знакомые очертания дома. Её дома. Близкого к сердцу. Оно остановилось. Давно меня не было в этих краях. Съехал. И не появлялся. Иногда, для встреч с дочерью. Точнее… Изредка… хреновый отец и блудный сын. Усмехаюсь. Паршивая овца отбившаяся от стаи. Поднимаюсь по родным ступеням родительского дома. Отмечая малейшие изменения: новую кладку камней, стриженый газон, и рощицу с ….

Какого хрена? Можжевельник? А где наше дерево и аллея? Останавливаюсь, открываю рот от изумления. Открываю его и снова закрываю. Повторяя движения одно за другим. Как рыба выброшенная на сушу. Удивление сменяется злостью. Кто посмел устроить подобное безобразие. Убью. Пусть только посмеет показаться на глаза.

— Хватит убиваться, как девчонка. Прошлое не изменишь.

— Тебе хорошо говорить. Не тебя же бросили — огрызаюсь в ответ.

— Прости запамятовал. Кто сделал подобное с тобой? — он потер переносицу будто призадумался. Сукин сын глумиться надо мной. Давай продолжай в том же духе. Будет припоминать при каждом гребаном удобном случае

— Ааа… Верно. У тебя и не было никого. Точно. Может я ошибаюсь, — голос наполненный иронией и тычет пальцем в грудь. Вопрос застывает в холодных глазах. Без лишних движений, одними словами прикладывает грудью на землю. Опуская эгоистичное нутро с размаху на землю. Профессионально. Вдребезги.

— Прибереги свои сожаления и слюни для другого. В твоей жизни должно же остаться место для важных вещей. Не заставляй поступать с тобой очень — очень плохо, — смеряет унизительным взглядом с головы до ног. — Инвалид на всю голову.

Хотел ответить ему тем же. Но тут неожиданно, дверь отворяется и в меня с разбегу впечатывается облако кудряшек с кукольным лицом. Забываю обо всем на свете. Сладкий ангел оказывается в моих объятиях.

— Папааа — восторженные возгласы.

Он самый. Думаю про себя. Тот, кто не заслуживает подобного счастья.

Кудряшка визжит от восторга.

Приподнимаю её Бергманн наблюдает семейную идиллию, скрестив руки за спиной. Тихо посмеиваясь надо мной. Все неприятные ощущения исчезают по мановению волшебной палочки и дочурка уже сидит на руках. Зарылся носом в волосы своей малышки. Ноздрей касается безумно родной запах. Дышу им, как ненасытный маньяк. Но не тут-то было.

— А где мой подалок? Ты привез подалок? — и щенячьими глазками уставилась на меня. Правда?! Дурак даже не додумался. С пустыми руками приперся домой к своему ребенку. Спина в напряжении и чуть не поперхнувшись слюнями, застываю и беспомощно посмотрел на своего помощника. Он из-за спины достает игрушку. Вот как ему это удается? Предусмотреть и такой вариант событий. Незаметно подходит ко мне и сует её. Кукла похожая, как две капли на Настёну.

— Моей сладкой девочке самое лучшее, — показываю игрушку. Огонек радости в глазах загорается и сверкает теплыми шоколадными переливами. Она прижимает её к сердцу, как драгоценность. Где-то за спиной раздаются счастливые возгласы. Поворачиваюсь лицом к парадной двери. Можно было сразу догадаться, кому они могли принадлежать. Родители. Маман как всегда в своём репертуаре. Слезы. Сопли. Отец, держал лицо. И только блеск в глазах выдавал его состояние. Удовлетворения и каменного звериного спокойствия. Я же разрывался между желанием обнять его или поджать хвост от страха. Зная, что мне потом прилетит по полной программе. И я в полной заднице. Пожал мою протянутую ладонь крепким рукопожатием. Чуть пальцы не раздробил. Еле сдержался, не напрудив в штаны. Если меня спросят, кого я боюсь больше всего на свете? Ответ мог быть только один единственный. Человека, воспроизведшего меня, на божий свет.

— Сыночек, наконец-то тебя выпустили, — мама вцепилась своими ухоженными пальчиками в локоть и повела нас неведомою тропой, вдали от отца, сохраняя безопасное расстояние. От гнева громовержца. Немного трухнул. Спина покрылась липким противным потом, чувствуя на себе тяжесть, продавливавшего своим превосходством. Мама завела в уютную столовую, на столе множество блюд источающих ароматы изысканных блюд. Застонал от злости. Очередное насилие над больным. Я вдруг осознаю, что готов сожрать даже тарелки со стола, настолько остро ощущался голод. А мне из этого гастрономического безумия, можно только выпить воды и то, без газа. Отец внимательно разглядывал исказившееся лицо своего отпрыска и одновременно выслушивал отчет от моего телохранителя. Моего…, как будто я пустое место… Он умел это делать в назидание другим, выставляя перед всеми полным ничтожеством. Впрочем за последнее время, моя персона заслужила и не такого обращения к себе…

Незаметно, пригласили к столу. Акула ослабила хватку отпуская жертву, позволяя ей расслабиться, давая почувствовать на мгновение мнимую каплю свободы. Внимание отвлекла маленькая, кучеряшка трещала и я отвечал ей тем же, ловя каждый лепет из её уст. За этот вечер мы обменялись тысячами поцелуев, поглаживаний и объятий и я забылся, окунаясь в мир забытых ощущений любви и нежности. Мама ворковала, как голубка, пытаясь смягчить удар отца. Хмыкнул… она не знает своего мужа, в какого монстра, он превращается, если это касается особенно важных дел. Атмосфера благожелательности так и витала в воздухе. Спасибо и на этом, что прилюдно не казнили, как отщепенца. Вечер подходил к концу. Уловил отчетливый приказ одним лишь огнем во взгляде чтобы я закруглялся и пошел усыплять свой маленький щит. И возвращался, принимать бой и молниеносное поражение.

— Идем спать сладкая зефирная зайка, — дочка уже клевала глазками. Но держалась. как маленький спартанец. Истинная Волкова…

— Папочка. А деда тебе будет делать а- та-та?

Моя челюсть упала на пол от удивления.

Откуда маленькая проныра догадалась. Да и вообще с каких пор этот ребенок начал мыслить, как взрослый человек?

Да, Антон, твоя дочь взрослеет на глазах и скоро превратиться в красивую барышню. А ты все валяешь дурака и продолжаешь играть в бирюльки. Даже не заметил, а шкода внимательно впитывала каждую мысль проскользнувшую в моих глазах. Маленьких детей не обманешь, они ложь чувствуют за версту, чисто на интуитивном уровне. А глазки хитрющие до невозможности. Мотнул головой. Чего это я? А хвост неосознанно прижал от страха. Батя в ярости и даже не скрывал от меня, а ожидает мою шкурку как минимум плетка, потому что переступил черту. Дочка закопошилась в руках, маленькая головка примостилась удобно разместившись на плече. Сонные глазки слипались от усталости. Теплое дыхание касалось щеки. Растекся лужицей от умиления. Уложил своего ангелочка в постель. Включил ночник на тумбочке и комната озарилась мягким светом. Поправил подушку. Накрыл её одеялом. Присел рядом на постель. И долго смотрел на неё, прислушиваясь к тихом сопению. Убрал затесавшуюся на личико прядь кудрявых волос за ушко. Маленькое и белоснежное. Накрыло отцовской любовью к своему чаду. Расслабился и забыл о течении времени.

Тут приоткрылась дверь. В проеме показалась фигура Эда. Ну вот и пришел момент расплаты за своё безрассудство. Шли молча. Издали увидел полоску света в коридоре. Старик ожидал в нетерпении обрушить весь свой накопившийся гнев. Бергманн первым вошел в кабинет пропуская меня. Захлопнулась с громким стуком дверь. Вздрогнул от неожиданности. Никогда не видел таким своего отца. Молнии трещали в накалившемся воздухе. Искрами злости. Столько бешенства во взгляде.

— Садись, — кивнул в сторону кожаного кресла напротив рабочего стола из красного дерева. Хотелось развалиться, но решил не провоцировать батю. Уселся притворившись покорным. Закинув ногу на ногу. Идиотская привычка сдала меня с потрохами. Самолично решил начать воспитательную терапию.

— Ты хотел поговорить? О чём?

Не хотелось сдавать позиций. Уважение к отцу было чрезмерным, для меня он оставался авторитетом во всем. Но и слабаком казаться в глазах других не пристало.

— Дерзишь?

— Отец переходи к делу. Не тяни, не маленький. Я готов к общественному порицанию. И даже, к наказанию за свое поведение.

Выпустил иголки, чтобы отражать удары. Как дикообраз. Заявление достигшее моих ушей, свалила с ног и чуть не убила. Выражение лица сменилось. Злость- отчаянием. Я же приготовился к нападению, в худшем случае унижению. Не к этому признанию, точно…

— Я умираю сын…. Последняя стадия….- в этот момент мне казалось, что я оглох, или кто-то ударил по голове. Домкратом. А может, мне подмешали во время ужина, в воду психотропное средство и пошли глюки. Наверняка. Лучше бы ударил меня, сделал, что угодно. Но отец сгорбатился и будто постарел за секунды. Появились морщины на лице и синяки под глазами. Кожа стала серой, болезненной.

— Сколько… — еле вырвалось из груди. Мы поняли сразу друг друга.

— Пару месяцев, от силы три.

Сердце ухнуло вниз. И летело в глубокую пропасть. Пока я прохлаждался, отец был во главе компании и тянул непосильную ношу. Болезнь подтачивала его силы. И они были на исходе. Идеальная жизнь рушилась на моих глазах.

Сначала Лиза, потом Настя, теперь, он. Самые близкие люди. Появились мушки и сознание качнуло от перенапряжения. В руке вовремя оказался стакан ледяной воды. Осушил до дна, не веря в происходящее со мной.

— Когда?

Нашел силы взглянуть ему в глаза.

— Два года назад.

— И ты молчал всё это время.

В памяти сразу же появились обрывки. Как он пропадал время от времени, передавая бразды правления своему непутевому сыночку. А я сука, даже не заметил, как моему родному человеку требуется помощь. В груди запекло от нестерпимой боли. Стало трудно дышать.

— Ты должен войти в полную силу и стать генеральным. И прекращай ныть, как девчонка. У нас мало времени. Завтра мы поедем туда и потихоньку начнем процесс передачи компании в твою собственность. На твоих руках останутся мои женщины- мама и твоя дочь. И ТЫ В ОТВЕТЕ ЗА НИХ. Дай мне спокойно умереть. Идиот.

В голосе отца чувствовался холод и абсолютный контроль ситуацией. Разработанный план на несколько лет вперед. И мертвая хватка. Лучший в своем деле. Ничто не выбьет его из колеи. Только смерть. Проглотил собравшийся комок в горле.

— Мама, знает?

— Нет, Антон. И ты не скажешь ей до последнего. Я сам. Когда уже…

Батя скривился от безнадежности. Он лишил нас знания ценности каждой минуты его жизни. Это уже я проходил с Лизой. Минуты надежды сменялись болью, и снова лучиком веры в будущее. И лишь потом приходит принятие неизбежного. Начало смирения с потерей. С одной стороны отец избавил мать от ада. С другой стороны, она столкнется с ней, лицом к лицу, когда его не станет.

— Она имеет право знать, а ты скрываешь правду. И как она ВОСПРИМЕТ её, тоже её право. Право на слезы, на последние минуты с тобой, на вашу любовь. Не лишай её этого.

Батя разозлился и зашипел, королевской коброй.

— Думаешь она будет сидеть, сложа руки, плакать. У твоей матери характер бойца. Именно за него я и полюбил её. Достойнее женщины никогда не встречал. Она будет бороться до последнего и когда придет понятие конца, и всё, бессмысленно. Тогда и свалит её с ног. Правда. Нокаутом в грудь. Прошу тебя только об одном. Будь рядом с ней, когда меня не станет. Ты нужен им.

Он посмотрел на меня. А мне хотелось кричать изо всех сил. А ты нужен нам.

Я вскочил и подбежал к нему. Мы обнялись. С уголка глаз потекла слеза. Чуть не заплакал. Смахнул её.

— Отец… Папа..

— Я буду рядом с вами. Слышишь, будь сильнее сынок. Ради нас…Прошу тебя… — и я зарыдал, как мальчишка. Уткнувшись в его плечо. Тихо- тихо. А в душе, разыгралась буря. Ураган боли сметающий на своем пути. В комнате застыли фигуры отца и сына, прижимающихся друг к другу. И только луна была свидетелем истинной любви родных людей.